Текст книги "Заледенел дом (СИ)"

Какое странное название – Слова – придумала я своим заклинаниям. Так неподходяще... и по сути так верно. Почему мне не приходило это в голову раньше? Наверное, потому что песни не были моей сутью. Мне не хочется признаваться, но не могу врать сама себе... Я не знаю, что было моей сутью раньше. Себ знал. Он знал про меня все. Когда-то... но не теперь.

Из ладоней полуэльфки потянулись блестящие белые нити, облили неподвижное тело орка молочным светом, Иефа глубоко вздохнула, поморщилась, словно от боли, и заговорила – тихо, но звучно, выплетая из Слов блестящее лунное кружево, обволакивая, успокаивая, останавливая кровь, стягивая рваные края ран, выгоняя наружу гной, сбивая жар, унимая боль... Вилка, настороженно следивший за действиями хозяйки, попятился и жалобно заскулил: лицо Иефы мерцало, стирались черты, в пшеничных волосах появлялись и пропадали черные вьющиеся пряди, голос менялся.

Иефа пела Нораху его жизнь.

Иефа насмешливо размышляла о том, какие странные привязанности у этой маленькой полукровки.

Иефа пела Слова, чувствуя, как медленно, по капле, возвращаются силы, как трещит по швам мир, как меняется, плавится нутро... Упоение от безграничности собственных возможностей, глубокая уверенность в том, что иначе и быть не могло – никак, потому что... Потому что дочь герцога... Дочь герцога?

Иефа плела заклинание, размышляя над тем, стоит ли вообще тратить драгоценные знания на полумертвого оборванца.

Иефа разрывалась между счастьем и страхом.

Когда взойдет солнце.

Потерпи еще немного, пичуга.

Не торопись.

Все будет хорошо.

– Нет! – полуэльфка конвульсивно дернулась, оборвала лунные нити, схватилась за голову, закричала от боли. – Нет! – все мышцы свела жестокая судорога. Иефа поползла по холодной мокрой земле, инстинктивно пытаясь спрятаться, спастись... – Нет, ни за что... – новый приступ боли вывернул барда на изнанку. Иефу долго и мучительно рвало желчью, пока что-то не лопнуло в голове и кровь не пошла носом.

– Мученица, – с непередаваемой горечью в голосе сказала Элена, глядя, как приходит в себя полуэльфка, скрючившись на прелых листьях и хрипло дыша разинутым ртом. – Идиотка.

– Никогда... больше... не смей...

– Зачем же было так варварски прерывать? Могла просто сказать...

– Стерва...

– Не напрягайся, – ведьма с жалостью глянула на Иефу, склонилась над ней, коснулась туманной ладонью взмокшего лба. – Все я знаю, все я помню. Не дергайся, ты мне нужна живая и здоровая.

Иефа в изнеможении закрыла глаза, чувствуя, как стихает, уходит боль.

– От тебя рвотой воняет, – надменно произнесла Элена. – Умылась бы, что ли...

– Да пошла ты... – пробормотала полуэльфка, не в силах оторвать голову от земли. – Не вышло у тебя ни хрена... Я все равно сильнее...

***

Иефе снилась Бристольская кузница. Закутанный в серый бархатный плащ с серебряной вышивкой, у мехов бесновался Трор, размахивая молотом и озверело гикая. Возле него ошивался Зверь, хитро поглядывая по сторонам, пушил хвост и немузыкально мяукал "Хей-хо!". Полыхал огонь, Иефа искала выход, но не могла найти. "Выпьем пива!" – завывал Зверь, поднимался на задние лапы и оказывался ростом с Трора, его морда вытягивалась, желтела, покрывалась перьями. "Вилка! – звала Иефа. – Вилка, это ты?" "Хей-хо!" – отвечал ей человеческим голосом совомедведь и рассыпался черными хлопьями по каменному полу пещеры. Иефа кричала, порывалась бежать, но ноги прирастали к полу, и движения становились медленными и вязкими, и в затылок дышала неведомая смертельная опасность, от предчувствия которой противно ныло в животе, но не было сил обернуться, чтобы понять, что же такое надвигается, крадется, норовит наброситься со спины...

Иефа открыла глаза. "Хей-хо! Выпьем пива!" – грянуло под лобной костью. "Зов, – отстраненно подумала полуэльфка. – Я спала?"

– Я спала? – повторила она вслух, не столько ожидая ответа, сколько пытаясь осознать себя в реальности.

– Скорее, в обмороке была, – ответил ей низкий хрипловатый голос. Иефа ойкнула, села, испуганно оглядываясь. У костра сидел вполне живой и вроде на вид здоровый орк, с любопытством разглядывая всклокоченного барда.

– Норах... – смущенно пробормотала Иефа, потерла лоб, с трудом восстанавливая в памяти цепочку событий. Последним воспоминанием была мокрая прелая листва у щеки и глубокая уверенность в том, что до рассвета дожить не получится. Впрочем, скромная розоватая полоска в восточной части неба доказывала обратное.

– Странно, что ты вообще жива осталась, – в унисон бардовским мыслям задумчиво произнес орк. – Как ты меня умудрилась дотащить сюда – ума не приложу.

– Ты сам шел, – осторожно возразила Иефа, пытаясь понять, может ли орк помнить что-нибудь из процесса лечения, и если да, то на что все это было похоже со стороны.

– Ну да, – скептически хмыкнул Норах. – Помирал-помирал, а тут вдруг – ап! – и пошел ножками. На мне живого места не было. И крови я потерял прилично. Очнулся – живчик, хоть свадьбу играй. Смотрю – ты валяешься в сторонке, в симпатичной такой лужице блевотины... Подбородок в крови, сама белая, как смерть... Интересная, думаю, картинка получается. Что-то не припомню я, чтобы эта малявка магией увлекалась. Или недавно начала, или очень хорошо скрывала. И вот еще интересно мне до жути – а хвост твой где?

– Отвалился, – мрачно ответила Иефа.

– А ветки на голове?

– Спилила.

– А клыки?

– Выпали.

– А...

– А я тебе в нормальном виде не нравлюсь, что ли? – возмутилась Иефа и скроила плаксивую физиономию.

– Нет, конечно, – хладнокровно ответил Норах. – Глазки вот эти, волосики, понимаешь... Такая рутина. То ли дело – хвост! Оригинально. Манит. Завораживает. Эх...

– Нет в жизни счастья... – горько вздохнула Иефа и решительно поднялась на ноги: биение Зова в голове не позволяло сидеть на месте. – Ну, да и ладно. Я с самого начала поняла, что на тебя надежды никакой, душегуб ты бессердечный.

– Ты куда собралась-то? – удивился "душегуб", глядя, как бард деловито отряхивает и сворачивает плащ. – А поговорить? Спасла – и тикать?

– Ты мне не спасенная из лап дракона девица, а я тебе не галантный рыцарь, – проворчала Иефа, не удержавшись от улыбки. – Хочешь поговорить – идем, поговорим по дороге. А вообще – шел бы ты по своим делам.

– Опять я без лютиков... – сокрушенно покачал головой орк, поднялся на ноги и оказался на полторы головы выше барда.

– Ты что – подрос, пока я спала? – изумленно выдохнула Иефа, успевшая позабыть, какой он здоровый

– Конечно, – с серьезным видом покивал Норах. – Я всегда так делаю. А куда мы идем?

– Мы... – Иефа прикрыла глаза, сосредоточилась, повернулась слегка на пятках, прислушиваясь к Зову. – Туда, – ткнула она пальцем куда-то в сторону северо-востока.

– Почему? – удивился орк.

– По кочану, – огрызнулась полуэльфка, раздражаясь от одной мысли, что сейчас придется долго и нудно объяснять про последствия применения заклинания поиска. – Не хочешь – не иди.

– Ну, как дите малое... – укоризненно покачал головой Норах, отобрал у барда рюкзак, закинул его за спину и сделал приглашающий жест рукой: – Только после вас.

– Кавалер, едрить твою... – пробурчала Иефа и направилась туда, где ее ожидала смутная надежда когда-нибудь избавиться от радостных дварфских воплей в голове.

***

Первые несколько часов путешествия в компании Нораха Иефа чувствовала себя почти счастливой. Орк не задавал вопросов, не пускался в пространные философские рассуждения и не отдавал приказов. Он просто шел, беспечно помахивая сорванной веточкой – разве что не насвистывал, то уходил далеко вперед, то вдруг выныривал из кустов откуда-то сбоку, и тогда снова шел рядом, приноравливаясь к нешироким шагам полуэльфки, и вид у него был такой, словно бесцельно бродить по лесу в обществе малознакомых бардов – его естественное состояние. Ручная ласка Нораха носилась между деревьями, пугая птиц, и завлекательно наскакивала на Вилку, чем безмерно его удивляла. Шуганув пару раз настырную малявку, совомедведь увлекся игрой и тоже принялся гарцевать по кустам.

Иефа шла туда, куда вел ее Зов, и думала о том, что давно не была так... спокойна. Впервые за долгое время не было страшно. Норах был чужим... да что уж там – Норах был орком, а все, что полуэльфка знала об орках, сводилось к набору жутеньких историй о кровожадных и безжалостных бродягах, готовых надругаться даже над березовым поленом, если оно покажется им мало-мальски живым... И все же. Все же! Рядом с ним было безопасно. Если бы кто-то спросил Иефу, почему она так свято уверена, что Норах не искалечит ее при первой же возможности, полуэльфка наверняка придумала бы массу доводов и объяснений своего странного детского доверия, но правда была в том, что она просто верила ему – без всяких на то причин. Норах был стеной, которая под силу не всякому стенобитному орудию. Норах был щитом, за которым можно спрятаться от вражеской стрелы. Норах был навесом, под которым можно укрыться от дождя. Норах был своим.

И наверняка еще наступит момент, когда будут заданы вопросы, когда извечная привычка врать и скрываться возьмет свое, когда в голосе задребезжат фальшивые ноты, и он – ведь не дурак! – эти ноты услышит, и все поймет, и это теплое ощущение единства звякнет тоскливо и рассыплется на мелкие кусочки... Но это потом, потом, позже.

И наверняка стоит подумать о том, что он появляется на редкость вовремя. Что он наемник. Что одному из его товарищей Иефа собственноручно вогнала кинжал в глотку. Что его хозяева вряд ли большие любители маленьких одиноких полукровок, и кто знает, может его благодушие и нарочитое отсутствие любопытства – это всего лишь маска. А на самом деле он просто ведет ее в лапы своих нанимателей, ведь так гораздо удобнее – чтобы жертва шла сама, чем тащить ее на своем горбу, верно, пичуга? Ты об этом подумала? Вас водили по этим лесам, как баранов на привязи, вас гнали в нужном направлении, для вас оставляли следы – ты же помнишь. Для чего и кому это было нужно? Ты не думаешь о себе – отлично, подумай о своих драгоценных друзьях. Ты ведешь вражеского лазутчика прямиком в свой лагерь – неужели это не ясно?

Иефа не заметила, когда рядом с ней появилась Элена. Просто в какой-то момент ее мысли приняли другое направление, и вдруг оказалось, что она уже не думает, а слушает, втянув голову в плечи, ядовитый шепот призрака.

– Конечно, я понимаю, он кажется таким сильным и надежным, он перенес тебя на плащ, умыл, вытер кровь с твоего лица, сторожил твой недолгий сон, – говорила Элена, и ее голос казался Иефе очень громким, и было странно, что Норах его не слышит, не видит призрачную фигуру ведьмы. – Конечно, удобно и приятно быть слабой, конечно, это замечательно, когда не нужно думать, как раздобыть еду, где остановиться на ночлег, как защититься, если нападут, потому что рядом есть кто-то, кто решит это все за тебя. Но он орк! Злобное, дикое животное! Тебе так необходима защита, ты не хочешь быть одна? Давай найдем Себастиана – он защитит и спасет. Он сделает все, чтобы мы были счастливы и спокойны. А этот... Что ты будешь делать, когда он начнет задавать вопросы? Что ты будешь делать, когда он потребует правды? Что ты будешь делать, когда он начнет выбивать из тебя правду силой? А ведь он начнет. Поверь мне, пичуга, он начнет.

Иефе хотелось спорить, кричать в ответ, но мысль о том, как отреагирует Норах на ее внезапную ссору с пустотой, не давала взорваться. Отвечать ведьме мысленно не было сил: отвлекала постоянная необходимость прислушиваться к Зову. Если верить радостным "Хей-хо!", партия шла куда-то на север – северо-восток, шла довольно медленно, и смысла в этом не было ни на грош. Что забыли сопартийцы на севере? Почему не вернулись в Бристоль? Почему спешили уйти из пещер? Кто-то преследовал? Если да – то почему не спешат сейчас? Не могут? Кто-то ранен? Вопросы оставались без ответов, и все чаще проскальзывала настырная мысль, а на тот ли Зов идет она, Иефа? Разве не на север так настойчиво звала ее Элена? Где гарантия, что заклинание поиска – не уловка, не попытка отправить ее туда, куда нужно ведьме? Вот уж воистину – бараны на привязи.

Когда солнце перевалило за полдень, Норах глянул задумчиво на спутницу и предложил устроить привал, но Иефа ответила резко, что пока она хоть как-то держится на ногах, привала не будет. Орк пожал плечами, выразительно повертел пальцем у виска и пропал в зарослях надолго. В какой-то момент полуэльфка даже решила, что он ушел совсем, и успела огорчиться, но орк нагнал ее часа через два, вынырнув из кустов с двумя куропатками, притороченными к поясу, чем мгновенно завоевал небывалую и нежную любовь совомедведя. Вилка тоже пробовал охотиться, и однажды почти успешно выследил глухаря, но настырная ласка испортила все дело, вспугнув неповоротливую птицу, так что охота не удалась.

Ближе к вечеру Иефа перестала чувствовать ноги. Ниже пояса начиналось что-то, похожее на мешки, набитые старой соломой, и эти мешки двигались сами собой, неуклюже неся воющее от усталости тело все дальше и дальше, и каждую минуту грозили подломиться. Элена бесновалась, маячила то слева, то справа, то перед самым лицом, требовала остановиться, просила впустить, обещала поделиться силой, утолить боль, умоляла пожалеть себя и ее... Иефа мотала головой, как замученный работой и мухами мул, и шла дальше, почти не глядя по сторонам, почти не открывая глаз, спотыкаясь и пошатываясь. Наверное, ведьма была права, и в этой гонке не было смысла, но к закату Зов вдруг начал понемножку усиливаться – видимо, где-то там, впереди, партия остановилась на ночлег. И если была возможность хоть немного сократить разделяющее барда и отряд расстояние, Иефа не могла позволить себе упустить эту возможность.

Когда стемнело, рядом образовался Норах, ни о чем не спрашивая, подхватил полуэльфку на руки и понес. Иефа благодарно обмякла и потеряла сознание. Очнулась она, лежа на мягкой подстилке из веток и листьев, укрытая до подбородка плащом. В двух шагах потрескивал костерок, и упоительно пахло жареной дичью. Желудок полуэльфки откликнулся на дразнящие ароматы длинной заунывной руладой. Иефа завозилась, прислушалась к Зову. Судя по всему, Норах нес ее в нужном направлении еще несколько часов.

Перед лицом барда возникла любопытная мордочка ласки. Змейка распушила усы, покивала, чирикнула что-то дружелюбное. Иефа высунула руку из-под плаща, потянулась погладить, но ласка юркнула в траву и пропала. Зашуршали кусты, у костерка возник орк в компании Вилки. Обнаружив, что хозяйка наконец пришла в себя, совомедведь радостно забурчал и плюхнулся прямо на полуэльфку, основательно придавив ей ноги. Норах подошел к Иефе, сел рядом, протянул флягу.

– Поговорим? – спросил он.

– Поговорим, – кивнула Иефа.

– Не смей! – рявкнула ведьма.

– Тебя забыла спросить, – процедила Иефа и прикусила язык, наткнувшись на внимательный взгляд орка. – Я не тебе, – смутившись, неуклюже пояснила она. – Я...

– Да оно понятно, что не мне, – хмыкнул Норах. – Не знаю уж, кто тебе по ушам целый день ездит, но он тебя, по-моему, уже основательно допек.

– Это так заметно? – покраснев, спросила полуэльфка и подумала, что скрывать Элену от общественности – глупый и самонадеянный план.

– Уж поверь мне, заметно. Впрочем, я с самого начала понял, что ты слегка того...

– Спасибо тебе, – вздохнула Иефа. – Ты меня нес...

– Вчера ты меня, сегодня я тебя, завтра опять будет твоя очередь, – усмехнулся Норах и сунул Иефе в руки остывшую куропаточью ногу. – На, поешь. Если ты и завтра собираешься так гнать, то стоит основательно подкрепиться.

– Спасибо, – повторила Иефа, не зная, что еще сказать.

– Не за что, – лениво ответил орк, с хрустом и подвыванием потянулся, лег, вытянув ноги к костру и уложив голову на уютный совомедвежий бок, как на подушку. Детеныш что-то благодушно буркнул в ответ.

– Вилка ему верит, – сказала Иефа ведьме, – а раз Вилка верит, значит, и мне можно.

– Я не нравлюсь твоему воображаемому другу? – поинтересовался Норах.

– Не нравишься, – кивнула полуэльфка. – Она говорит, что ты дикое животное и ведешь меня к своим хозяевам на допрос. Это если вкратце.

– И давно она так говорит?

– С тех пор, как мы идем вместе.

– А ты ее слушаешь?

– Нет.

– Почему?

– Ты нравишься моему совомедведю.

– А тебе?

– И мне.

– Почему?

– Ну смотри – ты же меня похитил?

– О нет! – возопил Норах и захохотал. – Нет-нет-нет! Только не начинай опять про свою девичью честь, я тебя умоляю! Сказано же – без клыков и хвоста никакой любви у нас не будет!

– Вот так надейся на вас, душегубов, – вздохнула Иефа.

– Поцелуйтесь уже! – с отвращением сплюнула ведьма.

– Тебе надо – ты и целуйся, – возразила Иефа.

– Ого! – Норах широко распахнул глаза и даже на локтях приподнялся – от изумления. – Да она у тебя затейница!

– Скажи ему, чтобы заткнулся, – процедила Элена.

– Не зли ее, – попросила Иефа серьезно. – Она тебя вылечила.

– Она вылечила – а ты в крови и блевоте валялась?

– Ну... – полуэльфка неопределенно пожала плечами. – Я как... как очень маленькое игольное ушко, через которое пытаются пропихнуть слишком большого совомедведя, понимаешь? Совомедведю хреново, но и ушку несладко. Неважно, кто из нас валялся. Это уже наши заботы. Наверное, я дотащила бы тебя до своего лагеря. Раны бы промыла. Перевязала бы. И все. Из меня хреновый целитель, Норах. Я плохо знаю травы, и швы накладывать толком не умею. Да и нечем их было накладывать, эти швы. Она стерва, конечно, и здорово надо мной измывается, и магия ее мне боком выходит... Но если бы ее не было, ты бы умер.

– Ты знала, что тебе будет плохо? – спросил орк.

– Знала. Ну и что?

– Могла бы и не рисковать.

– Не могла бы.

– Странная ты... – Норах улегся обратно и закрыл глаза. – Странная-странная.

– Ты хотел поговорить, – хмуро напомнила Иефа, отмахнувшись от ехидных комментариев Элены.

– Кто начнет?

– Ты хотел – ты и начинай.

– Резонно, – согласился орк и начал.

Норах был наемником-следопытом, сколько себя помнил. Специалисты по найму знали о нем ровно столько, сколько, с его точки зрения, должны были знать, а именно: что он профессионал, умеет держать язык за зубами, мастак выбираться из самых гиблых передряг, и не особо интересуется этической стороной вопроса. ("Да, я помню, ты – жадный до злата прохиндей с длинным любопытным носом", – встряла Иефа) С месяц назад Нораха наняла загадочная дама, которая заплатила приличный аванс и приказала отправляться в место под названием Северные копи, где наемник должен был присоединиться к уже сформированному отряду и ждать указаний. Никаких Северных копей в тех местах Норах отродясь не видел, но вопросов задавать не стал, здраво рассудив, что на месте разберется.

На поверку Северные копи оказались скоплением палаток и кособоких времянок, жмущихся друг к другу около внушительных размеров котлована, в котором копошились гоблины, пропахивая и просеивая раскуроченную землю. Больше всего это было похоже на какой-то прииск, но таковым не являлось. Тетка-нанимательница явилась в Копи неделей позже и тут же заперлась в своей хибаре, допуская пред ясные очи только избранных. Подключив к делу слух, прозорливость и природное обаяние, Норах выяснил, что на "прииске" ищут какой-то старинный артефакт, принадлежавший древнему магу по имени Векна, и оный артефакт, как только будет найден, поможет возродить вышеназванного мага, дабы возвести великое искусство магии на новый уровень и даровать, наконец, магам и магичкам мировое господство.

Вообще, то, что творилось в Северных копях, орку сильно не понравилось. Командовала парадом все та же тетка-нанимательница, которую звали Нова, и указания, которые она раздавала, поражали своей нелепостью и непоследовательностью. Через некоторое время выяснилось, что приказы Нова не сама выдумывает, а приходят они в божественных видениях, которые начались у нее сравнительно недавно. ("Ощущение такое, – пожаловался Норах, – что у нее в башке сумасшедший какой-то засел и пишет, пишет, пишет... А она из припадка выйдет – и повторяет. Как ручной попугай: несет – сама не понимает, что. Формулы какие-то магические, схемы, планы, чертежи... Вроде все просто и понятно, хотим, мол, древнего психа возродить, чтобы он дал нам в наши магические бирюльки всласть поиграть... Ну и возрождали бы себе потихоньку. Но очень много всякого лишнего, как нарочно... Будто чем больше бардака, тем лучше. Мне все время спросить хотелось: если все так просто, то почему все так сложно?") И вообще – Северные копи здорово смахивали на приличных размеров сумасшедший дом.

Там же, скучая без дела, Норах выяснил, что одного артефакта для возрождения Векны недостаточно (по крайней мере так утверждали видения Новы), и что где-то в лесах проводятся еще одни зверски секретные раскопки под руководством донельзя загадочного рыцаря в голубых доспехах. Что должны были раскопать в лесах, Норах так и не понял, но стало ему страсть как любопытно.

К тому же, по копям ходили упорные слухи о том, что Нова занимается не только возрождением пресловутого Векны, а еще и ведет переговоры с Султанатом и Стальной империей, и цель этих переговоров тоже была указана ей в видениях. В Бристоль был послан отряд, который должен был похитить какую-то магическую штуковину ("Ой, только не надо придуриваться, что ты не знаешь, какую именно штуковину!" – фыркнула Иефа), а по выходу из города разделиться на три группы, одна из которых должна была встретиться с послами Султаната на юге, а две другие отправиться на северо-запад и северо-восток, но ни одна из этих групп так и не вернулась. Поговаривали также о какой-то карательной экспедиции, организованной Бристольской Магической гильдией для поиска врагов и возвращения утраченного. Тут обычно рассказчики начинали путаться и расходиться во мнениях. Одни страшным шепотом сообщали о неведомом воине, который способен принимать какой угодно облик, передвигается со страшной скоростью и вообще непобедим – мол, перерезал всем глотки и давно уже в Бристоле расчет получил. Другие утверждали, что воин не один, а в компании профессиональных убийц-головорезов, нанятых за большие деньги Воровской гильдией Бристоля, и что вся эта честная компания давно уже прикопала похитителей где-нибудь под кустом в большой братской могиле и теперь пропивает честно заработанное золото в одном из Бристольских трактиров. Как бы то ни было, и первые и вторые единодушно заявляли, что отправленных в Бристоль ребят ждать бесполезно.

Отряд, к которому примкнул орк, ничем путным не занимался, рядовой состав бил баклуши и пьянствовал, а потом вдруг начался страшный переполох, суть которого сводилась к тому, что какие-то нехорошие личности сделали что-то неправильное, пошли не туда, чему-то помешали и вообще повели себя, как последние сволочи. Как поступить со сволочами, то ли поймать и убить, то ли поймать и пытать, а потом убить, Нова никак не могла определиться, а с видениями, как назло, затык случился.

Отряд в спешном порядке выдвинулся на поиски сволочей, и Норах сам для себя решил, что в этом балагане участвовать не желает, а потому, пользуясь необходимостью разведки, навел справки о незадачливой партии ("Заодно деньжонок подзаработал", – ехидно ввернула Иефа. "Ну, совесть совестью, а выгода выгодой", – назидательно ответил орк), которая привела его в буйный восторг. Поразмыслив на досуге, следопыт решил из дружных гоблинских рядов дезертировать, сдал местоположение отряда Иефе и отправился на поиски загадочных лесных раскопок.

Разыскав башни у озера, никакой активности возле них Норах не обнаружил, из чего сделал вывод, что тут у Новы тоже не выгорело. Дальнейшие свои действия орк считал невероятно глупыми и был искренне убежден, что заразился идиотизмом от Иефы, то ли когда таскал ее на своем горбу, то ли когда встречался с ней в ночном лесу. Вместо того, чтобы тихо покинуть территорию всеобщего безумия, Норах решил выяснить судьбу партии. Прошел по следам до гряды на побережье, там столкнулся с гоблинским отрядом, долго прятался по зарослям от других следопытов, в конце концов вынужден был "доблестно сразиться с мерзкими тварями в жарком неравном бою", был ранен не то три раза, не то четыре, прорвался на запад, долго спасался бегством и в итоге угодил в объятия взбесившегося леса. Как он выбрался из опасной зоны, Норах толком объяснить не мог. Последним, что помнилось орку, была встревоженная мордочка ласки, которую он отправил за помощью. Самое смешное было то, что Норах прекрасно понимал: если кто-то и поможет ему в этих лесах, так это придурковатая партия, которая по всем признакам не могла уйти слишком уж далеко. Потом Змейка привела Иефу.

– Почему ты решил, что я приду? – спросила полуэльфка.

– Потому что... – Норах задумался, пожал плечами, рассмеялся. – Ты заноза в заднице – это самое логичное объяснение.

– Вот спасибо так спасибо! – возмутилась Иефа, но больше для виду, чем искренне.

– Да ладно тебе. Ты ведь и раньше приходила. Помнится, ты сказала, что это твое личное приключение. Глупо, конечно, но как раз такую глупость я вполне понимаю. Я не ждал тебя одну... Честно говоря, я рассчитывал, что ты приведешь своих приятелей, – признался орк. – Они, конечно, сначала послали бы тебя куда подальше, но ты ведь упрямая, и к тому же – вот не сойти мне с этого места! – когда ты начинаешь вопить, проще послушаться, чем возражать. Так что важно было, чтобы ты решила пойти, а уж они уболтались бы как-нибудь. Странно, что я ошибся. Со мной это редко случается.

– Ты все про всех понимаешь? – ехидно поинтересовалась Иефа.

– Как выяснилось, не все и не про всех. Где твои спутники?

– Не знаю. Где-то там, – полуэльфка махнула рукой в сторону северо-востока. – Я пытаюсь их догнать, – добавила она, помолчав немного. – Я... я отстала от них там, в пещерах на берегу. Ну, так получилось. Был бой, и...

– Ну, что ты мнешься? – прошептала Элена де Виль. – Ты ведь решила говорить ему правду – начинай, скажи: они меня бросили.

Иефа упрямо мотнула головой, нахмурилась.

– Они тебя бросили? – тихо спросил Норах.

– Да.

– Это не вся правда, – насмешливо подсказала ведьма.

– Оставь меня в покое! – крикнула Иефа и уткнулась лицом в колени, чтобы не видеть гаденькой ухмылки призрака.

– Что она говорит?

– Она говорит, что это не вся правда, – отозвалась полуэльфка, не поднимая головы. – Она все время так говорит. А я не знаю, какая она – вся правда. Я не знаю, понимаешь? Со мной что-то случилось в этих пещерах. Ты же видел, во что мы все превратились. Но они выдержали, а я... Я перестала быть собой, я превратилась в зверя, в чудовище. Я убивала всех, кто попадался на пути. Я была опасна. А потом Зулин швырнул в меня грозовую сеть. И я горела. Мы горели – потому что именно тогда появилась она, Элена. Мы горели, и все вокруг тоже горели и гибли, никого не осталось в живых, и это было так страшно, так больно... А потом кто-то выстрелил – я думаю, что это был Ааронн. Но он промахнулся, попал в плечо. И тогда все закончилось.

– Они пытались тебя убить? – ровным голосом проговорил орк.

– Они не пытались. Они меня убили, – ответила Иефа и подняла мокрое лицо. – А потом они ушли. И если ты сейчас спросишь меня, почему они это сделали, я порву тебе глотку. Оказывается, я это умею.

– Вот и хорошо, вот и умница, – прошептала ведьма.

Норах довольно долго молчал, глядя на пламя, а потом сел, шлепнул ладонями по коленям и с решительным видом повернулся к барду.

– Вот что я тебе скажу, Иефа, – заявил он. – Подвинься.

– Что?! – опешила полуэльфка, ожидавшая чего угодно, но только не этого.

– Подвинься, говорю, – повторил орк, деловито перебрался на подстилку, бесцеремонно турнул сонного совомедведя, устроился у барда за спиной и завозился, пытаясь укрыться плащом, который был ему явно мал.

– Ты что делаешь?! – взвилась Иефа.

– Спать укладываюсь, – невозмутимо ответил Норах, обхватил ее поперек туловища и пристроил рядом с собой, под плащ.

– Да, но почему здесь?!

– Потому что осень, – пояснил "душегуб" и подтянул плащ повыше. – Ночи холодные. Спи. Хватит разговоров на сегодня. И кстати, если ты надеешься, что я таким образом покушаюсь на твою невинность, то губу не раскатывай.