Текст книги "Заледенел дом (СИ)"

Автор книги: Александра Лосева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Молитвы и благочестивые думы, говоришь... – протянул Стив.

– Тут так написано, – извиняющимся тоном ответила дриада.

– А про этого... доносчика... есть еще что-нибудь? – с любопытством спросил Зулин.

– Нет, – покачала головой Этна. – Тут только про знатные семейства с длинной родословной, а он – ты же слышал – был так себе, мелкопоместный...

– Ну, я просто интересуюсь, на всякий случай. И так понятно, что с ним случилось. Свинтил на границу от греха подальше, думал отсидеться в каком-нибудь крохотном городишке. А Себ родителей на тот свет спровадил...

– Думаешь, это его рук дело? – перебил эльф.

– Как пить дать! – убежденно сказал Зулин. – Не знаю, как там мамаша, может, и правда сама померла, от нервов, а папашу он точно траванул. А потом отправился этого, мелкопоместного, искать. Искал-искал, все Окраинные земли прочесал, в Вольные подался, не посмотрел, что нелюди кругом, и нашел, аккурат возле озерка с Ведьминым глазом, где дубина окочу... – маг запнулся, смутился. – Извини, Этна.

– Ничего, – едва заметно усмехнулась дриада.

– В общем, зарезал и в озеро швырнул. А уж потом, видно, магией вплотную занялся. Благо, Вольные земли – не Стальная империя, тут за такое не сжигают.

– Железная, – буркнул дварф.

– Прости?

– Четыреста лет назад Стальная империя еще Железной называлась. Это потом люди у гномов секрет стального сплава то ли сперли, то ли купили, уж не знаю. Может, и купили, от этих гномов можно чего угодно ожидать.

– Не суть, – нетерпеливо мотнул головой маг. – Вопрос, когда он бессмертным умудрился стать.

– Тогда и умудрился, – Стив отлепился, наконец, от косяка, тяжело прошагал в залу, швырнул на каменные плиты пухлую кипу листов, втиснутую в старый кожаный переплет.

– Что это? – спросил Ааронн.

– Дневник, – коротко ответил Стив и сел на подушки рядом с дриадой. – Того дварфа.

– Какого?

– Который... – Стив вздохнул, помолчал. – Который Иефе снился. Которого я потом в Ведьмин глаз увидел. Это его схрон.

– И ты молчишь?! – воскликнул Зулин.

– Молчу, – Стив глянул на мага тяжелым взглядом и веско добавил: – И тебе помолчать не мешало бы.

– Стив, хватит. Прекращай, – попросил Ааронн.

– Что он пишет? – поспешно спросила дриада, отвлекая на себя внимание дварфа, который уже начал закипать.

– Тут многое непонятно, – ответил Стив, прекратил сверлить взглядом мага, взял в руки дневник и осторожно открыл его. – Написано на старо-дварфском, и целая куча всяких магических хреновин, да и почерк... Но кое-что разобрать можно. Звали его Бренн Дорнхейм, и он был... то ли инженером, то ли архитектором, то ли магом... То ли все вместе. Он пишет, что человеческий маг-некромант Озреа Эртайус закончил эксперименты по превращению живого в немертвое. Первый опыт провел на своем собственном ученике, и опыт оказался удачным. Не знаю уж, что там у них не заладилось, но Бренн пишет, что ученик сдал Озреа магическому совету Вольных земель, а сам скрылся, и где он, никому не известно. Совет пришел в ужас и постановил Озреа судить.

– За что? – встрял Зулин. – По-моему, очень интересный и, не побоюсь этого слова, полезный опыт.

– Это же очевидно, – откликнулся проводник. – В магическом совете Вольных земель тогда состояли в основном эльфы. А теперь представь себе, что этот самый Озреа начнет сотнями превращать человеческих солдат в немертвых. Представил? Армия неубиваемых, хорошо обученных, накапливающих знания и опыт человеческих воинов – да, от такой перспективы даже мой беспечный братец Натан поседел бы. Дальше все просто. Жрецы Единого объявляют этот обряд богоугодным делом, Железная империя расправляет плечи и отправляется рубить мерзких нелюдей, в чем довольно быстро преуспевает. Человеческая раса становится главенствующей, Вольные земли стерты с лица земли, магия в упадке, остатки нелюдей прячутся по лесам и постепенно вымирают. Обряд по превращению живого в немертвого распространяется повсеместно, скажем, его проходит каждая человеческая особь по достижении половой зрелости. Люди больше не стареют и не умирают, но продолжают размножаться. Как следствие – чудовищное перенаселение. Ресурсы истощаются, леса вырубаются, моря и реки загаживаются, цивилизация гибнет, и через какую-нибудь тысячу лет наш мир превращается в грандиозную мусорную кучу, в которой копошатся злобные, голодные, оборванные, одичавшие, но бессмертные существа. Хорош натюрморт?

– Мдааа... – протянул Зулин, не зная, что еще сказать.

– И что случилось, когда его судили? – спросила дриада.

– Бренн пишет, что нашлись сторонники Озреа, которые настаивали на продолжении экспериментов и здорово запутывали дело. Пока тянулась эта волокита, Озреа, сидевший... тут непонятно... вроде и не арестовали его... но и свободен он не был... видимо, что-то вроде домашнего ареста...

– Очень умно! – фыркнул эльф.

– Короче говоря, он успел провести ритуал над самим собой, а все записи уничтожил. Так что казнить его не могли, а под стражей держать было страшно – очень уж сильный он был некромант. Видать, боялись, что сбежит и натворит дел.

– Почему? – опять встрял Зулин.

– Потому что чмо он был, этот Озреа, – пояснил Стив, оторвавшись от дневника. – Тогда Бренн, который вроде как все это предвидел, предложил совету проект магической темницы, и по его чертежам построили те самые башни. Заключили Озреа в темницу, и стал он не просто Чмо, а Чмо из-под Озера. А на тот случай, если некромант поднакопит силенок и попытается вырваться, Бренн оставил эту долбанную инструкцию и ключи...

– Ключи? – встрепенулся Ааронн. – То есть их несколько?

– Точнее, три, – подтвердил Стив, пролистав несколько страниц. – Ну, было три. Эльфы, дварфы, люди: на каждую расу по ключу. Только вот где именно он эти ключи оставил, даже Мораддину неизвестно. Один вот к нам в руки попал... на удивление вовремя. В общем-то, все. Так, еще пару слов о поисках ученика...

– Его искали?

– Еще как! И противники искали, и сторонники. Он же единственный мог знать, как проводится этот треклятый ритуал. Одни хотели найти его и сделать новым вождем "Немертвого воинства" – образовался такой культ, пока суд да дело. Другие считали, что его необходимо уничтожить, чтобы опасные знания в народ не просочились.

– Интересно, как они собирались это сделать, – пробормотал эльф. – Идиоты. Он же немертвый.

– Ну, как-то собирались. Маги вообще такие затейники...

– Нашли?

– Нет, конечно. Сгинул, как и не было его. Ни имени его никто не знал, ни откуда родом, ни как выглядел. Все бумаги сгорели, Чмо под озером кукует, спросить некого. Знали только, что человек.

– Ну, это уже что-то.

– Да неужели? И что это дает? Каждого человека топором по головушке стукать и смотреть, не помрет ли?

В зале повисла тишина. Зулин грустно размышлял о том, как пагубно излишние эмоции влияют на развитие магической науки. Ведь какой дивный эксперимент пропал! И все из-за нелепых страхов кучки эльфийских магов. Подумаешь, катастрофа! Если за дело взяться с умом, не швыряться результатами направо и налево, а относиться к ним бережно, даруя бессмертие только избранным – ученым, врачам, магам... "И кто, по-твоему, в праве решать, заслужил ли тот или иной маг-ученый-врач бессмертие или нет?" – вклинился в его мысли фамильяр. "Как это кто? – удивился Зулин. – Величайшие умы, чьи достижения..." "А кто в праве решать, что человек, или эльф, или дварф, или даже орк является или не является величайшим умом? Другие величайшие умы? А про других – третьи? Где ты столько величайших умов наберешь, друг мой наивный?" Зулин тупо уставился в полупустой кубок, не находя ответа, потом перевел взгляд на Зверя. Морда у кота была донельзя ехидная. "Ты вообще спал!" – мысленно возмутился маг. "Хорошо, оставим этот вопрос, – лениво зевнул фамильяр. – Вот тебе другой: ритуал проводить только над великими умами или над их родными и близкими тоже?" "Только над избранными – близкие-то тут при чем?" "А ты не подумал, что величайшие умы не захотят такого бессмертия? Или захотят, но не только для себя, и захотят настолько сильно, что исхитрятся добыть знания о ритуале, и тогда – вернемся к перспективам мусорной кучи?" "Настоящий ученый не разменивается на мелочи! Настоящего ученого интересует только наука!" "Допустим... – Зверь блаженно зажмурился. – Озреа был настоящим ученым? Судя по тому, как ты восхищаешься его опытами, был... И кем стал? А если настоящий ученый на досуге младенцев, например, истязает, или старушек в подворотнях насилует? Ну, так, чтобы отвлечься, мозги разгрузить? Или, например, во благо науки? Дадим ему бессмертие?" "Не пори чушь! Никто не собирается делать бессмертными всяких извращенцев! Все очень просто: бессмертным сможет стать только тот, кто..." "Не крадет, не убивает, не насилует, не мучает, не пьет, не прелюбодействует, не врет, не мусорит, ведет здоровый образ жизни и любит кошек? А если он, к примеру, по бабам шляется, но при этом невероятный гений? Или, скажем, швыряется тухлыми яйцами в прохожих, но при этом великий изобретатель? И кто вообще полезен? Только ученые, маги и врачи? А музыканты? Художники? Поэты, барды, скульпторы? А может, человек – гений в области кулинарии? Он заслуживает? Или он архитектор, но не признан современниками? Кто будет определять уровень гениальности? Зулин, тебя заносит..."

– Стив, – сказал вдруг проводник, и маг вздрогнул. – Ты ведь начал с того, что Себастиан де Виль... Ты хочешь сказать, что он и есть ученик?

– Он и есть, – мрачно кивнул дварф. – Ежу понятно. Или ты можешь как-нибудь по-другому объяснить тот факт, что ему четыреста лет с хвостиком, и что топор его не берет? Не можешь? Вот то-то и оно. Долгое время члены совета дергались от любого упоминания непобедимого мага или воина, сломя голову бросались проверять, имеет ли он отношение к Озреа, и все ждали, что ученик проявится во главе небольшой такой немертвой армии и отправится мстить за учителя, но Себ не дурак оказался – пропал с концами.

– Мда, вот вам и сэр Джон... – протянул эльф.

– И тут еще... – Стив нахмурился, пролистал страницы, – ...еще одна запись о нем, в самом конце... Странная. Вот послушайте: "Сейчас, на исходе дней моих, все яснее и четче вижу: Ученик, выдав Озреа совету, уничтожил грандиозный план тех, других. Я говорю о Неназываемых, ибо не знаю ни имени их, ни происхождения. Ученик уничтожил их план, и они ушли, но опыт и логика подсказывают мне, что они еще вернутся в наш мир. Через две, три сотни лет – неважно... Неназываемые терпеливы. Они не испытывают гнева или радости, страха или зависти, азарта или разочарования, не знают жалости и сомнений. Они идут к цели. Они сметают все на своем пути. Они вернутся, и я безмерно благодарен судьбе, что не доживу до этого дня".

– Они шагают по выжженной земле, – чужим странным голосом произнес Зулин. – Голодные и равнодушные, утоляя голод безразличием к чужой боли, не жалея никого, потому что уже некого жалеть. Они ждут не страха и не ярости, они ждут – похвалы. Они будут голодны всегда. Снова и снова, по кругу, в сотый, тысячный раз... Потому что все просто. Зло подлежит уничтожению. Они шагают по выжженной земле...

– Зулин! – тревожно позвал эльф и вскочил на ноги. Маг не ответил – он смотрел, не мигая, куда-то в пустоту. – Зулин, что с тобой?

– Глядите! – вскрикнула дриада. Маг медленно поднялся с кресла, застыл.

– Есть черное и белое, – невыразительно проговорил он. – Все просто. Нет сомнений, нет колебаний. Зло подлежит уничтожению... – ладони мага окутались черной дымкой. – Убийство есть зло. Зло подлежит уничтожению... – дымка поднялась выше, дошла до локтя.

– Что происходит?! – в панике крикнул эльф. У ног планара вдруг выгнулся дугой и истошно завыл Зверь.

– Он убивает себя! – дриада кинулась к коту, навалилась на него всем телом, прижала к полу. Зверя корежила немыслимая жестокая судорога, слышно было, как трещат суставы. – Зулин убивает себя! Остановите его!

– Нет веских причин, нет оправданий, все просто... – продолжал говорить маг. – Отнятие жизни...

– Зулин, очнись! – рявкнул Стив и отвесил планару пару звонких оплеух.

Маг покачнулся, упал обратно в кресло, забарахтался в нем, с третьей попытки сел прямо и обалдело уставился на сопартийцев, растерянно моргая и держась за щеку.

– Стив, ты что? – жалобно спросил он, отнял ладонь от лица, посмотрел на нее и скривился. – Ты мне губу в кровь разнес. Совсем с ума сошел? – дварф выдал длинную матерную тираду и плюхнулся обратно на подушки. Зулин перевел взгляд на дриаду и в изумлении поднял белые брови. – Этна, зачем ты улеглась на Зверя? Други мои, что происходит?

– Это ты нам объясни, что происходит! – Ааронн довольно бесцеремонно ухватил мага за подбородок, заставил запрокинуть голову, оттянул веко, разглядывая зрачок. – Не вертись! Этна, как там Зверь?

– Ничего, приходит в себя. Кажется, без последствий.

– Без последствий? – забеспокоился Зулин и завертелся в кресле, но эльф держал крепко. – Каких последствий? Что с моим котом? Я... я его не слышу!

– Твое счастье, – отрезала дриада. – Он без сознания. Пока. Очнется – будет тебе головная боль, уж поверь мне!

– Я не понимаю, – прохныкал маг. – Стив сказал, что сэр Джон – пропавший ученик... А потом вдруг надавал мне по роже... Или я что-то пропустил?

– Прочитать ему по новой? – предложил дварф.

– Не надо, – замахал на него руками Ааронн. – Вдруг его опять переклинит. Зулин... – он внимательно посмотрел на мага, и тот отвел глаза. – Зулин... Кто ты такой, ради всех богов мира?

– Я не знаю.

– Ты не эльф, не человек, не дроу... Не дух и не демон... Ты даже не планар, что бы тебе ни рассказывал твой учитель. Кто ты такой?

– Я не знаю! – выкрикнул маг и со стоном схватился за голову.

– Что? Опять? – с тревогой склонился над ним проводник.

– Нет, – ответила за мага дриада и тихо засмеялась. – Зверь очнулся.

***

Телепатический скандал, устроенный фамильяром, не прошел для Зулина даром. Противное нытье под лобной костью превратилось в добротную головную боль, которая все нарастала и нарастала, и какое-то время маг еще крепился, а потом посерел лицом и тихо уполз в спальню, где снопом свалился на кровать. Ааронн повозился на кухне, состряпал чудовищного вида и запаха настой, напоил им несчастного планара, положил ему на лоб мокрую тряпицу и оставил приходить в себя в тишине и уединении. Этна уютно устроилась в кресле, эльф расположился на подушке у ее ног, Стив притащил бочонок вина и сел рядом. Некоторое время все трое молчали, переваривая увиденное и услышанное. Каждый ждал, что выскажется кто-то другой, и молчание накапливалось, накапливалось... Стив не выдержал первым. Он повозился, прокашлялся и спросил:

– Зачем ты в нее выстрелил?

Эльф вздрогнул, напрягся.

– Я... Возможно, это было чудовищной ошибкой...

– Это все понятно, – перебил его дварф. – Я не спрашиваю, что ты думаешь об этом сейчас. Я спрашиваю: почему ты выстрелил тогда? Только не ври.

– Я растерялся, – подумав, ответил проводник. – Я не знал, что делать. Она горела. Так... неестественно. И до этого... Ее уже не было, понимаешь?

– То есть, ты заранее решил?

– Нет, Стив, нет. Я солгу, если скажу, что не думал об этом. Я думал. Я... рассматривал это, как возможный... вариант. На тот случай, если... В общем, на крайний случай. И когда она появилась в той пещере, я подумал, что и делать ничего не придется, потому что ее убьют, или она умрет от ран раньше, чем все закончится. И я... я обрадовался.

– Обрадовался... – бесцветным голосом повторил Стив.

– Ты просил не врать. Да, я обрадовался. Обрадовался, что мне не придется... ничего решать. Не придется брать на себя ответственность. А потом Зулин...

– Да, я видел.

Ааронн помолчал немного, украдкой поглядывая на дварфа, и в конце концов решился снова заговорить.

– Она ведь не просто горела, Стив. Она... уже не жила, и все равно продолжала уничтожать всех вокруг, и это становилось все сильнее и сильнее, и я...

– Ты испугался, – подсказал дварф.

– Да. Да, я испугался. Я хотел прекратить все это. Я хотел... Боги, да я не знаю, чего я тогда хотел! Она не была собой, Стив! Она уже даже трансформированной собой не была! Она...

– Черные волосы, синие глаза... – тихо сказала Этна. – Похожа на того рыцаря, который так и не умер. Элена де Виль?

– Думаю, да, – кивнул Стив. – Они снились Иефе. Они оба. Она знала про мертвое озеро, говорила, что приснилось. Она узнала Себа, говорила, что приснилось. Она знала про Ведьмин глаз, говорила, что приснилась. Она все время говорила! Все время говорила нам, а потом перестала. Потому что мы не слушали. Почему ты перестал слушать ее, Ааронн?

– Я не знаю, – прошептал эльф. – Мне казалось, что... Есть вещи поважнее, что мы успеем разобраться во всем, но потом, позже. И это все было так неявно, сплошные мелочи, маленькие такие кусочки... А потом я начал злиться на нее, за то, что устраивает спектакли, за то, что скандалит, за то, что, как капризный ребенок, привлекает к себе внимание, за то, что не учится, не слушает, не подчиняется, за то, что спорит о вещах, в которых ничего не смыслит... За то, что я вынужден вникать в ее дурацкие детские обиды. Я так злился, что убедил себя в том, что она врет. Так было легче. Удобней.

– Откуда там взялась Элена? – задумчиво проговорила дриада. – И рыцарь этот поджидал, как будто знал.

– А он знал, – кивнул Стив и сжал кулаки. – Он еще в башнях за ней увивался – не просто же так, для плезиру.

– Может, он как-то инициировал появление духа... – Этна неопределенно повела рукой. – Он же маг, я правильно поняла? Некромант, судя по тому, что вы рассказывали.

– Нет, – покачал головой Ааронн. – Сны начались гораздо раньше. Сначала по чуть-чуть, отрывки, неясные, запутанные... Потом она начала пользоваться магией, которой в ней, по идее, не должно было быть. И эти непонятные всплески силы, когда пошла неразбериха с источником. И транс... Когда она едва не перерезала мне горло. Думаю, она и сама не знала, откуда это все берется и почему с ней происходит. Как возникла эта связь... То есть что-то, конечно, произошло в ее жизни, какое-то событие, о котором она, скорее всего, не помнила, или не придавала ему значения...

– Теперь уже и не узнаем, – подвел черту дварф и надолго замолчал.

Потрескивали дрова в камине, тени шевелились на стенах, прятались по углам. Стив смотрел в огонь и думал о детеныше совомедведя, оставшемся в темноте.

– А Зулин? – прервала молчание дриада. – Ааронн, ты сказал ему, что он не планар... Но он чужой, мир не принимает его. Он не отсюда. Трансформация... Она в этом смысле очень показательна. И то, что произошло сегодня – очень странно. Этот припадок – он явно был реакцией на прочитанный отрывок. Кто он?

– Что ты пытаешься сказать? – нетерпеливо шевельнул крылом Ааронн. – Что он – Неназываемый с амнезией?

– Ты зря сердишься, – пожала плечами Этна. – Отбрось эмоции и подумай. Я иду с вами не так давно, но с тех пор произошло достаточно, чтобы я могла составить мнение о каждом из вас. Зулин прямолинейный, безапелляционный, бесчувственный. Он очень слабо знаком с такими понятиями, как дружба, любовь, преданность... самопожертвование. Он обожает правила и схемы. Если что-то не укладывается в схему, он начинает сходить с ума. Он жесток, как бывают жестоки дети, не знающие, что такое боль, и поэтому не испытывающие жалости. И на него бесполезно за это сердиться. Потому что он... Он не злой, понимаешь? Он... невинный. Как младенец. Его взгляд на мир так же черно-бел, как и он сам. Ты вообще вник в то, что он говорил во время припадка?

– Да как-то не до того было.

– А зря. Он все время повторял: есть черное и белое, все просто, зло подлежит уничтожению... Словно инструкцию зачитывал. А потом круг замкнулся. Убийство есть зло. Зло подлежит уничтожению. Отнятие жизни есть зло. Зло подлежит уничтожению. Вы понимаете, о чем это?

– Он считает себя убийцей? – изумленно посмотрел на дриаду эльф.

– Да! Он сомневается, понимаете? Вполне возможно, что он сомневается в себе впервые в жизни! Сами подумайте, раньше для него было все логично...

– Гоблины были злом, и мы уничтожали гоблинов, – пробормотал Стив. – Некромант полезен партии, значит, мы дружим с некромантом. Еда нужна для того, чтобы продолжать поход, значит, совомедведя нужно съесть. Дварф проклят, значит, дварфа нужно бросить. Иефа убивает всех вокруг, значит, Иефу нужно уничтожить.

– Вот именно. И на этом последнем пункте он сломался. Отнятие жизни есть зло. Зло подлежит уничтожению. Я не знаю, что это за дымка была, но я видела, как начал умирать Зверь. Такая мучительная смерть настигает фамильяра, если хозяин сам лишает себя жизни.

– Погоди, – вскинулся Стив. – Так он что, покончить с собой пытался, что ли?

– Да, – кивнула Этна. – Пытался. Не сознательно, нет. Он этого не помнит, конечно. Как не помнит, кто он такой. Неназываемый с амнезией... Почему бы и нет?

– Потому что это Зулин! – шепотом рявкнул дварф и с тревогой оглянулся на дверь спальни. – Он, конечно, кретин, каких свет не видывал, но... Ты же слышала – выжженная земля, уничтожают все на своем пути... Кто на такое способен? Чудовищные твари без души и сердца! А Зулин...

– Стив, – перебила его дриада. – Скажи мне – только не сердись, я не ради любопытства спрашиваю – скажи, если бы Ааронн швырнул ту грозовую сеть, что бы ты сделал?

– Я бы убил его, – не задумываясь, ответил Стив. – Я бы жалел потом... наверное. Но тогда я бы точно его убил.

– В таком случае – почему ты не убил Зулина?

– Потому что... Потому что это же... – Стив в досаде стукнул кулаком по колену. – Я не могу объяснить! Просто...

– Просто ты это тоже чувствуешь, – закончила за него фразу дриада. – Чувствуешь, что он другой. Что к нему нельзя подходить с обычной меркой.

– Он планар, – упрямо мотнул головой дварф. – А планары – другие. Может, в его мире принято друзей на завтрак есть, а он просто об этом не помнит – откуда мне знать? А натура наружу лезет.

– Тогда почему он отреагировал на отрывок из дневника?

– Да не знаю я, задница Мораддинова! – окончательно вышел из себя Стив. – И если уж ты планируешь идти с нами дальше, привыкни к этому! В этом отряде НИКТО – НИКОГДА – НИЧЕГО не знает и не понимает! Усекла?

– Усекла, – невозмутимо кивнула Этна. – Только как же вы живы-то до сих пор?

– Сам удивляюсь, – вздохнул дварф.

***

Сон не шел к Стиву. "Если тебе снятся сны, значит, ты недостаточно устал, а если ты недостаточно устал, значит, ты плохо работал", – вспомнились ему свои собственные слова, сказанные когда-то полуэльфке. "Отмахнулся, – тоскливо подумал Стив, ворочаясь на непривычно мягкой подстилке. – Я тогда от нее отмахнулся. Думал, бабские штучки... Лицемер хренов. Ааронна попрекаю, что слушать перестал, а сам? Я ведь тоже думал... Я смотрел, как она горит, и думал... Мечтал, чтобы кто-то решил за меня. Чтобы не от моей руки. Сволочь..." Стив завозился, достал из поясного кармашка светлую прядку, заплетенную косичкой, осторожно провел по ней пальцем. Сердце заныло пронзительно и жалко. Стив сжал прядку в кулаке, подержал так с минуту, спрятал обратно в карман. Сон не шел.

Этна по-прежнему сидела в кресле, поджав под себя ноги, Ааронн прислонился затылком к ее коленям и, судя по всему, впал в оцепенение – не шевелился и, кажется, даже не дышал. Черные силуэты эльфа и дриады на фоне догорающего камина казались старинной фреской на стене древнего заброшенного храма. "Он не вернется в Бристоль, – подумал Стив. – Он останется с ней. И плевать ему, что крылья, что шерстью зарос. Потому что ей плевать. А станет не плевать – он придумает что-нибудь, избавится и от крыльев, и от шерсти, красавчиком станет, лишь бы она была довольна. И так было с самого начала. А мы все пенились, как дешевое пиво... Возмущались... Предал, бросил, променял... А он просто ее любит, и все. Вот как просто, оказывается. И поход – не поход, и дело – не дело, и друзья – не друзья, главное, что она смотрит, слушает, идет рядом... Пусть и не держит за руку, в глаза не заглядывает, но ведь всегда есть шанс... А ради него стоит жить. Ради него стоит лишить жизни. Ради него стоит умереть самому. Сдохнуть в темноте и смраде, только чтобы рядом..."

Стив закрыл усталые воспаленные глаза, и ему привиделся Вилка – подросший, окрепший. Вилка, застывший перед прыжком, Вилка, почти незаметный в желто-зеленом мельтешении листьев, охотящийся в осеннем лесу. Краем сознания Стив понимал, что это сон, что на самом деле не будет для совомедведя ни осеннего леса, ни веселой охоты, но детеныш был таким по-звериному красивым, таким живым, что Стив отмахнулся от этого горького знания, отмахнулся и забыл о нем. На поляну выскочила давешняя ласка, упругим мячиком заскакала вокруг бестии, вспугнула глухаря. Вилка незло рявкнул на малявку, потрусил через поляну... Из кустов вынырнула Иефа, обернулась, что-то сказала, обращаясь к тому, кто, видимо, шел за ней следом. Стив шагнул вперед, протянул руку и еще успел подумать, что одежда на пигалице странная, будто с чужого плеча, когда Иефа начала таять, и лес вокруг расплылся мутным желто-зеленым пятном, и последнее, что услышал дварф, был голос полуэльфки, назвавшей кого-то по имени.

Стив проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза, он обнаружил дриаду, с тревогой заглядывающую ему в лицо.

– Ну, вот, проснулся... – облегченно вздохнула Этна и перестала трясти. – А то мы уже волноваться начали.

– Почему? – недоуменно спросил Стив и сел, протирая заспанные глаза.

– Просто ты всегда раньше всех встаешь, а тут... Дело к полудню, а ты все спишь, спишь... Ааронн, правда, сказал, что это защитная реакция организма – ты ведь почти не спал последние несколько дней, и что тебя лучше не трогать, дать набраться сил... Но мы все равно беспокоились.

– К полудню? – повторил Стив и помотал головой, пытаясь осознать себя в реальности. – К полудню?! Почему меня не разбудили?!

– Я же объяснила... – растерянно пробормотала дриада. – Ааронн сказал... Мы бы все равно раньше полудня не ушли – запасы пополнить надо, вещи уложить...

– Какие вещи?! У нас на каждого по тощей котомке!

– Зулин из лаборатории бумаг набрал, Ааронн книг решил с собой захватить немножко... Вино, опять же...

– Какие бумажки?! Какие книжки?! Вы что – с ума все посходили?! – Стив схватился за голову. – Кто Зулину эти бумажки переводить будет – они все на старо-дварфском!

– Ну, Зулин сказал, что мы все-таки к дварфам идем, там уж точно кто-нибудь найдется... – совсем смешалась Этна. – Да ты не волнуйся так, все уже готово. И ты вот проснулся. Плащи свернем и отправимся. Ты перекуси только – и пойдем.

– А... – Стив огляделся, почесал затылок, пытаясь собрать мысли в кучу. – А где эти... читатели?

– Наверху, ругаются, – улыбнулась дриада. – Причем очень громко ругаются – никакой конспирации.

– Из-за чего сыр-бор?

– Спорят, что в походе больше пригодится – книжки или бумажки. Скоро сам услышишь. Они так орут – оглохнуть можно. Ну, и Зверь, как водится, подвывает. Странно, что на их вопли еще никто из лесу не вышел.

Стив представил себе развернувшуюся на поверхности баталию, хмыкнул и принялся сворачивать плащ. Провозившись минут пять, он окинул прощальным взглядом залу, кивнул.

– Ну, прощай, Бренн Дорнхейм. Ты, конечно, был тот еще засранец – народу зарезал тьму тьмущую... Но за ночлег тебе спасибо. И за сведения тоже. И за то, что все вино в одно рыло не вылакал, нам чуток оставил... – Стив вздохнул и пошел к лестнице, где его ждала дриада, но у первой ступеньки остановился, обернулся. – Да, еще спасибо, что ты помер не здесь. Было бы грустно наткнуться на твои старые кости. Вот, теперь все, – сказал он и потопал вслед за Этной наверх.

Люк был открыт, и Стив приказал себе не забыть его закрыть, "чтобы всякая дрянь имущество не попортила", а еще подумал, что дварфский схрон кажется ему почти что родным домом. А ведь всего-то ночь переночевал...

Дверь в холме была распахнута, на пыльные плиты падал солнечный прямоугольник. Снаружи доносился тихий шелест деревьев – и больше ничего. Стив прислушался, посмотрел на дриаду, вопросительно поднял брови.

– Как-то слишком тихо, – поежилась Этна. – Поубивали они друг друга, что ли?

Обеспокоившись всерьез, Стив привычным уже движением запихал слабо сопротивляющуюся дриаду себе за спину, ухватил поудобнее топор и осторожно пошел к выходу. У порога он помедлил несколько мгновений, давая глазам привыкнуть к свету, и шагнул в сентябрьский полдень во всеоружии – уже почти мечтая о том, чтобы за стенами холма оказалась вражеская армия, срочно нуждающаяся в мелкой шинковке.

Армии не было. Были рюкзаки, валяющиеся, как попало, на увядающей осенней траве. Был Зверь, вздыбивший шерсть и от этого ставший раза в два больше. Были Зулин и Ааронн, безмолвными статуями застывшие посреди поляны. Дриада сдавленно охнула за спиной у дварфа и дрожащей рукой указала на кромку леса, туда, куда, не отрывая глаз, смотрели оцепеневшие сопартийцы. Стив проследил направление, увидел, на что указывает Этна. Закрыл глаза, сглотнул невесть откуда взявшийся в горле сухой ком, посмотрел снова. Топор выскользнул из его вспотевшей ладони и с глухим стуком свалился на землю.

– Задница Мораддинова... – прохрипел Стив.

Глава 5

Иефа сидела в развале атласных подушек, поджав укрытые одеялом колени, и задумчиво наматывала на палец смоляную прядь. Болела голова, и под глазами наверняка образовались отвратительные синяки, которые словно кричат всем и каждому: «Глядите, наша хозяйка не сомкнула глаз до рассвета!» Конечно, это можно пережить: немного пудры на веки, чуть-чуть румян на скулы, по капле настоя белладонны, чтобы зрачки расширились и взгляд стал глубоким и манящим...

Вот только себя не обмануть. Себ так и не пришел. Лиз отнесла ему записку поздно вечером... Наверняка сунула в нее свой любопытный нос – но на этот случай Иефа сопроводила записку простеньким заклинаньицем, которое наверняка отобьет у этой тупой коровы желание читать чужие письма.

Почему он не пришел?

Это была отвратительная ночь. Иефа металась по комнате, от двери к окну, от окна к двери, прислушивалась к каждому шороху и скрипу. Почему он не пришел? Испугался? Передумал? Или... или просто не захотел?

Нет. Не может быть. Условности – да. Больная совесть – да. Глупая убежденность в том, что так нельзя – да. Это все похоже на Себа, это все могло помешать, остановить... Но ведь так просто, так кристально ясно все было вчера, когда он впервые не отстранился, впервые не смог сопротивляться... Минутная слабость? Чушь!

Но почему он не пришел?

Назад к карточке книги "Заледенел дом (СИ)"