Текст книги "Заледенел дом (СИ)"

Автор книги: Александра Лосева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Ничего.

– В общем, раз больше нет вопросов к Этне...

– Есть, – снова перебила Иефа. – Почему я такая?

"Философский вопрос," – мысленно усмехнулся Зулин.

– Какая?

Иефа перевела дыхание, пошевелилась – воде как на локтях собралась приподняться, но передумала, вздохнула.

– Я про трансформацию. Я много думала, почему изменилась именно так, как изменилась. Наверное, природа лучше знает, что у нас внутри, потому что – да, я не умею драться по-честному, у меня ядовитый характер, и я прячусь... Мне проще спрятаться, чем бороться. По крайней мере, так было, раньше мне просто не за кого было воевать... В пещерах со мной случилось что-то, я помню немного – помню только, что в какой-то момент нас было двое, я и чудовище. Я лежала на дне ущелья, а оно жило вместо меня. Оно меня защищало так, как никто и никогда ещё меня не защищал, и мне было так спокойно... так хорошо. Я хотела уйти. Там был такой туман на дне, он поднимался... И я знала, что когда меня затопит, я исчезну, останется только чудовище. Тогда всё запуталось, у меня в голове была то моя жизнь, то застенки, в которых держали Элену, а потом я услышала, как Стив кричит моё имя. А потом... Наверное, так надо было. Нет, Зулин, я не к тому... что было, то было. Вы выдержали трансформацию, а я – нет. Она меня вернула, Элена. Сейчас я понимаю, что ей просто ужасно не хотелось снова умирать, но тогда... нет, и это тоже неважно. Почему я стала такой, как раньше? Всё исчезло – клыки, хвост, волосы-веточки... Как оно могло исчезнуть, если так тесно переплелось с моим естеством, что я уже не различала, где кто? Как оно могло взять и исчезнуть? Почему?

– Ты сгорела, – просто ответила дриада.

– То есть... – Иефа нервно сглотнула, – я мертва?

– Технически... – Этна устало потёрла лоб, подыскивая слова. – Трансформация – это восстановление равновесия, я уже объясняла. Твоя трансформация оказалась сильнее тебя и в пещерах дошла до своего пика. Ты превратилась в дикого зверя. Дикий зверь умер. Тебя больше нет.

– Но ведь процесс обратим! Посмотри на Ааронна – он же превращается обратно!

– Иефа... Нет. Ааронн превращается обратно, потому что его истинная суть оказалась сильнее звериной. Он не отказывался от своей эльфской половины. А ты отказалась. Просто прими это – тебя нет.

– Но я есть!

– Я знаю. Но ты не можешь быть такой, ты трансформировалась. А потом умерла. Цикл завершён, понимаешь? Тебя больше нет. Возможно, я сейчас скажу очень неприятную, может, даже оскорбительную вещь...

– Говори, хуже уже не будет.

– Не зарекайся. Если бы не ведьма, тебя бы не было в буквальном смысле этого слова. Ты должна быть ей благодарна. В любом случае, она частично добилась того, чего хотела: она сохранила тебя для себя одной. Теперь ты живешь только для неё. Для природы ты больше не существуешь. Тебя нет.

– Меня... нет. Меня нет. Ты произносишь слова, Этна, и я понимаю, что они значат каждое по отдельности, но я не понимаю. Я живая! Как я могу не существовать, если вот она – я, и мне больно, и досадно, и хочется спать, и я чувствую всё это: страх, радость, недоумение, голод, холод, тепло... Как я могу не быть? Если я есть!

– Мир больше не видит тебя, Иефа.

– Да с чего ты взяла?!

– Я чувствую. Я долго сама себе не верила – находила всякие оправдания своим ощущениям, пыталась объяснить их чем-то другим. Думала – может, это просто моя нечистая совесть так проявляется, я ведь тоже тебя бросила, как все.

– Да как же, черт подери!

– Прости, я знаю, в это почти невозможно поверить. Но я чувствовала тебя, пока ты не сгорела. Я перестала чувствовать тебя, когда это случилось. И я не начала чувствовать тебя снова, когда ты вернулась. Да, у меня нет доказательств – кроме чутья – но я уверена: моя магия на тебя не действует. Потому что тебя нет.

– И чем это мне грозит?

"Но почему, – мысленно недоумевал Зулин, – почему она всё ещё лежит?! Почему не вскакивает, не бегает нервно по лагерю, не совершает массу других нелепых, но привычных телодвижений... что с ней?"

– Ты сама знаешь, чем это тебе грозит.

– Ты поэтому до сих пор... Поэтому ещё не пыталась? Я думала, ты ждёшь, пока восстановишься... думала, после лечения Зулина просто время должно пройти...

– Да, Иефа, поэтому.

Иефа закусила губу, сжала кулаки и уставилась в ночное небо. У неё дрожал подбородок. "Так чем это ей грозит, я так и не понял?" – мысленно воскликнул Зулин.

– Ты не можешь меня вылечить, – тусклым голосом проговорила Иефа.

– Да, – кивнула дриада.

– Ни ты, ни Ааронн, ни Зулин...

– Да.

– И дварфские целители – если мы доберёмся до гор, конечно...

– Да, Иефа, и они тоже не смогут.

– Поправь меня, если ошибаюсь. Ты хочешь сказать, что все вы не можете вылечить того, кого больше не существует? Что лечить меня может только Элена – изнутри – а значит, я так и останусь калекой... Потому что для этого её нужно будет впустить, а я не сделаю этого ни за что на свете, потому что всё-таки хочу оставаться собой. Выбор у меня небогатый, как я погляжу...

– Что за ерунда! – воскликнул Зулин и прикусил язык, сообразив, что воскликнул вслух.

– Это не ерунда, Зулин, – печально покачала головой Этна. – Вспомни, никто не пытался лечить Иефу магией с тех пор, как она вернулась. Единственный раз, когда Ааронн подмешал ей заговоренное – да, Ааронн, не отнекивайся, я знаю, что ты заговаривал снадобье, нет смысла отрицать – заговоренное снотворное в вино, мы видели то, что мы видели... Иефа теперь непредсказуема. В ответ на любую направленную на неё магию она может спалить всё вокруг, а может наколдовать стаю радужных зайчиков, при чём и то, и другое сделает не специально. И даже это можно было бы, наверное, как-то пережить, если бы магия достигала своей цели...

– Этна... – позвала Иефа. – Ты зря стараешься. Он не о том. Лес сломал мне спину, Зулин, и я не чувствую ног. И это нельзя исправить, потому что я умерла. Меня нет. Вот как всё просто, оказывается.

Зулин, не веря своим ушам, тяжело приподнялся на руках и сел.

– Ты не можешь ходить?

– Не могу.

– Други мои, вы с ума сошли?! Стив, ты что такое устроил тут – что за вопросы-ответы?! Я-то думал – в кои-то веки нормальный Большой Разговор, подведение итогов, а тут такое! Да разве можем мы сейчас обсуждать какие-то трансформации и прочую лабуду, когда у нас тут самая что ни на есть насущная проблема – у нас бард неходячий! Что мы с этим будем делать?!

– Я её понесу! – хором рявкнули Норах и Стив и одинаково яростно уставились на мага, как злобные братья-близнецы.

– Нелепица какая... – растерянно пробормотал маг. – Поисковый отряд...

– У меня есть ещё один вопрос, – произнесла Иефа, ни к кому конкретно не обращаясь, но все посмотрели на Этну, словно отвечать на вопросы в этом отряде умела только она. – Всё ещё о трансформации. Когда мы все изменились... но ещё не пришли в себя окончательно... Я лежала вот так же, как сейчас, и слушала твой голос, Этна. Тогда он был куда противней, чем сейчас, кстати...

– Я тебя тоже люблю, – очень серьезно ответила дриада.

– Ты сказала, что Зулин чужой. И до этого ещё не согласилась, чтобы он держал источник – и сейчас, кстати, тоже – что Зулин не смог бы наполнить источник, даже если бы хотел... И я всё думала: неужели наш маг настолько силён, что смог надавить на природу, вытребовать у неё крылья, скажем... А потом я подумала, что если он чужой, природа просто не стала вплетать его в ткань, закрывать им прорехи... И я всё думала – почему? И так ни до чего не додумалась, пока ты не сказала, что меня нет. А что насчёт Зулина? Он есть?

– Я есть! – возмутился планар, разволновавшись до невозможности. Куда только делась тоска – сбежала в панике, уступив место нервному протесту: она не может быть права! Да что она понимает!

– Я тоже думала, что я есть, – горько возразила полуэльфка. – Но вот Этна, которая утверждает обратное... А она меня ещё ни разу не обманывала. Так что ты скажешь, Этна?

– Да прекратите вы сходить с ума или нет?! – Зулин с трудом поднялся на ноги, скривившись от боли, и протестующе замахал руками. – Вы вообще о чем сейчас думаете?! Чужой, свой, прорехи какие-то, ткани, чувства-ощущения! Что за глупости, демон Баатора?! У Иефы! Сломана! Спина! Что значит – магия не действует?! Кто-то пробовал?! Кто-то пытался?! Этна, я чрезвычайно благодарен тебе за врачевание, мне, несомненно, приятно, что предпочтение отдали мне, но если рассуждать логически, я мог и подождать – неужели сломанный позвоночник – менее серьёзная проблема, чем пара отрубленных... отрубленных? – Зулин резко повернулся к Стиву, и тот растерянно кивнул, – отрубленных крыльев?!

– Зулин, ты же сам всё слышал... – начал Ааронн, но маг негодующе ткнул в его сторону пальцем.

– А от тебя я вообще такого не ожидал! А ещё целитель! Друид, тоже мне! Спаситель страждущих, вы гляньте! И – да, я слышал, я очень хорошо всё слышал! Кроме смутных "я чувствую" и "я не чувствую" я услышал очень чёткое и ясное "у меня нет доказательств"! Что с вами такое, други мои?! Стив, а с тобой что не так?! Что за приступ смирения – "я её понесу"... Совсем недавно ты всех, кто магически дееспособен, в кривой крендель скрутил бы – и заставил бы лечить! Скажешь – нет?!

Над лагерем повисла томительная пауза.

– Просто они это тоже чувствуют... – тихо сказала полуэльфка. – Чувствуют, что меня нет. Это на уровне тех самых ощущений, которые ты так не любишь, Зулин. Ирония в том, что эти твои нелюбимые "ощущения" правят миром. Тихо. Незаметно. Правят. Да, Этна?

– Нет, Иефа! – не дал ответить дриаде разбушевавшийся маг. Зулина несло куда-то на волне эмоций – и ни логики, ни правил, ни рамок – прорвало плотину. Он смутно ощущал... И сам факт, что он это делал – "смутно ощущал" – бесил его просто до невозможности. – Хватит уже дурацких разговоров про то, что невозможно увидеть, услышать, унюхать и потрогать руками! С самого начала похода у меня в печенках сидят ваши сны, ваши предчувствия, ваши видения и голос вашей интуиции, демон всё это забери! Если законы природы до такой степени тупы, что могут игнорировать то, что видимо, слышимо и осязаемо, а следовательно – то, что есть, значит, эти законы не для меня! Иефы нет? О, если бы! Увы, она есть, вот она лежит, тоскливо смотрит на звёзды и раздражает меня до скрипа зубовного! И если мы не вернем ей способность ходить, она будет раздражать меня, сидя у кого-то на горбу! Больше вам скажу, весь наш поход будет теперь проходить исключительно под флагом Иефы – Иефе нужно в кусты, Иефу нужно помыть, Иефу нужно переодеть, Иефе холодно, Иефе жарко, Иефа хочет пить, а теперь снова – в кусты... И сдается мне, други мои смиренные, Иефа будет занимать слишком много нашего времени и внимания, особенно как для того, кого не существует!

– Я согласен мыть! – великодушно сообщил орк. Иефа извернулась и стукнула его кулаком в голень. Шантажист ойкнул и запрыгал на одной ноге.

– Не придуривайся, – скривилась полуэльфка, – тебе не больно.

– Мне не больно, – согласился орк и перестал прыгать. – Слышь, маг... Так если вы похожи, ну, то есть вас мир одинаково не принимает, может, ты попробуешь её вылечить?

– С чего ты взял, что мы похожи?! – возмутился Зулин.

– Из всего, что тут было сказано, – удивился его недогадливости Норах. – Послушал, подумал, сделал вывод...

– Ты сделал неверный вывод! Я не такой, как Иефа! Я есть! Мир знает меня, видит меня, на меня действует магия – да меня Этна вот буквально только что лечила – и вполне успешно! А ты порешь чушь!

– Хорошо, не заводись, – орк пожал плечами и сел на плащ возле Иефы. – Нет – так нет. Просто ты так взволновался – мне показалось, что ты хочешь ей помочь. Думал, ты её вылечишь, раз ваши целители не могут.

– Так в том-то и дело, что они могут – я уверен в этом! Выдумали глупость какую-то – зомби-бард, прелестно! Курам на смех... А я никогда никого магически не лечил – я просто не умею, и всё тут.

– Всё-таки мне не совсем ясно – ты не такой, как Иефа, и я порю чушь... Или Иефа ничем от нас всех не отличается, и это дриада порет чушь... В общем, не имеет, конечно, никакого значения, кто порет – результат-то один и тот же. Иефу никто не лечит. А значит, – орк развел руками и пожал плечами, и головой даже покачал – мол, я сделал всё, что мог! – а значит, мы возвращаемся к вопросу мытья. Я согласен мыть!

Зулин задохнулся от возмущения и обернулся к сопартийцам – за поддержкой, но наткнулся на тяжёлый взгляд Стива и струхнул. Дварф смотрел на него так, будто Зулин только что собственноручно вырезал всех его родственников и отказался объяснить, за что. И маг решительно не видел причин для такого взгляда, да-да, решительно не видел никаких причин!

– Зулин... – очень веско, как булыжник на ногу уронил, произнёс Стив.

И тут заговорили все одновременно:

– Стиван Утгарт, ты или глухой, или тупой, или то и другое вместе! Нам нельзя воздействовать на неё магией, если мы хотим остаться в живых! – рявкнул Ааронн.

– Мы можем навредить ей, очень сильно навредить – и у нас нет запасного плана на случай, если всё вдруг пойдёт не так! – обеспокоенно проговорила дриада.

– Я же сказал, что не умею лечить! – запротестовал маг.

– Она для тебя своих сил никогда не жалела, ты просто обязан попытаться... – сказал дварф.

– Ну, наконец-то, хоть у кого-то проснулся здравый смысл! – довольно воскликнул орк, а Иефа вдруг спросила – громко и чётко:

– Стив, что у тебя в мешке?

Если бы полуэльфка вдруг превратилась в совомедведя или огневик, или взорвалась бы зелёным праздничным фейерверком, вряд ли бы она произвела такой же эффект, на поляне снова стало оглушительно тихо, только на этот раз все смотрели уже на Стива.

– Следуй своим правилам, Стив, я задала тебе вопрос – отвечай. Что у тебя в мешке?

– В каком мешке? – сипло переспросил дварф.

– В твоём любимом, коричневом. В том самом мешке, который ты никогда не открываешь, и я ни разу не видела, чтобы ты туда складывал что-то – разве что источник один раз – но это не считается. Коричневый мешок с очень тугими кожаными завязками, который ты таскаешь за собой, сколько я тебя помню, ты не терял его ни разу, ты помнил о нём даже тогда, когда тебя зачаровала одержимая Этна... Что в мешке, Стив?

– Я... Я не... – промямлил дварф и принялся наливаться пунцовым румянцем.

– А пока ты думаешь, что ответить, у меня есть ещё вопрос к Ааронну: что со мной произошло тогда на поляне, перед тем, как попёрли безумные корни? Я знаю, что было что-то – вы ведь все так старательно прятали глаза.

– Иефа, я не думаю... – начал эльф.

– А ты подумай, бери пример со Стива. И пока ты думаешь, у меня ещё есть вопрос к Зулину: Зулин, а почему мы ни разу не воспользовались мироглядом? Или вы им пользовались, пока меня не было? И ещё вопрос ко всем вам, раз уж такая пьянка пошла – какого хрена вы идёте на север, когда нам всем прямая дорога домой, в Бристоль? И вот ещё – Норах...

– Я же сказал, что согласен мыть!

– Мне по нужде нужно. Отнесешь, пока они думают? Только обратно вернуть не забудь.

– Начинается! – радостно рыкнул орк, выудил Иефу из-под плаща и поднял на руки. Стив с тоской поглядел на её безвольно болтающиеся ноги и тяжело вздохнул. Никто не обещал, что будет легко. Но чтобы вот так...

Орк с бардом на руках скрылся в зарослях, за ними ускакал обеспокоенный совомедведь. Зулин, Стив и Ааронн дружно проводили бестию взглядом и дружно уставились в землю.

– Она не спросила ничего страшного, – заметила Этна. – Задала довольно логичные и полезные вопросы. Почему вам так не хочется на них отвечать?

– Потому что у нас есть дела поважнее! – буркнул, не поднимая глаз, Зулин.

– Вы такие интересные... – задумчиво протянула дриада. – Вы почему-то себе придумали страшно скрытную Иефу, которую всегда есть в чём подозревать. И когда речь идет о вопросах, вроде как само собой разумеется, что все вопросы будут заданы ей.

– Да потому что!..

– Я поняла, Зулин, не кричи. Детям не положено спрашивать и сомневаться. Только пока вы обращаетесь с ней, как с ребёнком, она и будет вести себя, как ребёнок.

– Ну, знаешь! – Ааронн так возмутился, что даже голову поднял.

– Знаю. Ладно, это не главное. Может, попробуем ещё раз финт с убийством? – Этна прошлась по поляне, размышляя вслух.

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Стив, который, конечно, не хотел отвечать на вопросы, но не до такой же степени! – Это у нас традиция, что ли, козявку грохать чуть что?

– Я имею в виду, чтобы вылечить. У нас несколько сложностей: на Иефу не действует обычная магия. Вернее, эффект есть, но не тот, что нужен. Это раз. Есть шанс, что нужным образом подействует магия Зулина, потому что...

– Да сколько можно одну и ту же чушь...

– Потому что Зулин чужой. Если магия Зулина подействует – неизвестно, как на это отреагирует призрак. Это два. Если призрак подчинит сознание Иефы, неясно, как помочь ей восстановить контроль. Это три.

– Складно излагаешь, – одобрительно пробурчал Стив, которому вдруг начало казаться, что на его глазах рождается план спасения, что всё ещё может закончиться не так уж плохо – во всяком случае, пигалице не понадобится шастать с орком в кусты и ездить у него на закорках... В том, что услугу такого толка от него, Стива, бард не примет ни за какие сокровища мира, не было никаких сомнений.

– Спасибо, – Этна заложила руки за спину и продолжила мерять шагами поляну. – Что мы можем сделать в данной ситуации, чтобы обезопасить себя и Иефу? Например, мы можем её связать. Поскольку призрак у неё внутри видит и слышит всё то же, что и Иефа, то мы сначала свяжем её, а потом мы объясним ей, что есть шанс снова ходить, но шанс маленький и зыбкий. Что для этого мы воспользуемся магией. И что если Иефой завладеет в процессе лечения призрак, мы её убьём. Вместе с призраком. Чтобы она была готова.

– Но мы же её предупредим? – обеспокоенно спросил Стив.

– Нет, Стив, не предупредим, – вмешался Ааронн. – Мы не знаем, насколько Иефа может закрывать своё сознание от призрака – и может ли вообще. А значит, она должна думать, что на самом деле в смертельной опасности. Чтобы у Элены был выбор – бороться за контроль без шанса на выживание или сидеть тихо и ждать другого, более подходящего случая.

– Очень хорошо, коварные вы мои, только зачем вмешивать в этот процесс меня?! – всё ещё негодуя, воскликнул Зулин. – Я пропущу мимо ушей всё обидное, что ты мне сейчас наговорила, Этна, потому что это несусветная дичь. Я только об одном спрошу: почему бы Иефе не дать Элене разрешения на лечение... как там это называется – впустить? Да, так почему бы Иефе не впустить ведьму, чтобы она её вылечила изнутри? А дальше всё по плану: Иефа и её привидение думают, что в смертельной опасности, поэтому привидение сидит тише воды и ждёт подходящего случая. Другого подходящего случая, я хочу сказать.

– Зулин, если бы мы хотели на самом деле убить Иефу, мы бы именно так и поступили! – нетерпеливо воскликнул эльф. – Ты же был там, когда Элена её контролировала, ты же сам слышал! – добавил он уже тише, повинуясь предостерегающему жесту дриады. – Ну, вспомни – ведь всё предельно ясно! Элена проявилась впервые тогда, когда Иефа впервые по-настоящему захотела умереть, но если в случае с обычным подростком это были бы просто слова и эмоции через край, то с Иефой всё куда сложнее: она захотела и она умерла, пусть на долю секунды, пусть не до конца, но она – попытайся в это вникнуть – умерла по-настоящему, потому что в ней... – друид запнулся, замолчал, растерянно посмотрел на сопартийцев. – В ней всё-таки есть магия... какая-то своя. Боги мои милые... В ней есть магия! А я был уверен... Я думал...

– Ааронн, не отвлекайся!

– Ведьма сказала, что с каждым разом ей легче жить, а Иефе – труднее оживать, понимаешь? И мы не знаем, какой раз будет для неё последним, когда она умрёт окончательно. Вполне возможно, что как раз этот. Мы же не знаем, сколько раз Иефа... сколько раз ей не хотелось жить с тех пор, как... Грёбаные сусло-демоны, как я мог прошляпить в ней её собственную магию, как я мог спутать, не увидеть! – Ааронн схватился за голову и в ужасе посмотрел на дриаду.

– Это риторический вопрос, – грустно улыбнулась Этна.

– Ааронн! – Зулин от нетерпения – да сколько ж можно отвлекаться на ерунду?! – даже ногой притопнул. – Да хоть три мешка магии в ней – своей собственной – и еще сто бочек – заимствованной... я не умею лечить!

– Это очень простая формула, – успокоила его дриада. – Я тебе всё объясню, и ты справишься. Тебе важно просто начать, запустить процесс, понимаешь? Дальше организм сам всё сделает. Небыстро, постепенно, но сделает. Главное, чтобы ты искренне хотел ей помочь.

– Я хочу ей помочь, очень хочу ей помочь, но...

– Вот и прекрасно, значит, договорились...

– Да нет же!..

– А орка мы будем предупреждать? – подал голос Стив. – Как бы он не вмешался...

– Он вмешается, обязательно, – мрачно кивнул Ааронн. – Уж не знаю, какие у них там долги между собой, но он почему-то ведет себя так, будто Иефа не наш, а его собственный, личный бард.

– Он просто беспокоится за неё...

– Ой, брось! Орк – и беспокоится о ком-то, кроме себя? Этна, как можно быть такой идеалисткой? Это же... это же – орк! Да и наша Иефа, знаешь ли, особой душевностью не отличалась никогда, чтобы вот так...

– Ааронн! – дриада гневно сверкнула глазами. – Тебе должно быть стыдно.

– Так мы будем его предупреждать или нет, шантажиста-то? – снова вмешался Стив, который – как всегда, когда Ааронн начинал кампанию против орка, – испытал внезапный прилив симпатии к друиду.

Этна задумалась.

– Нет, не будем, – решительно сказала она полминуты спустя. – Очень не хочется так с ним поступать, но его придётся обезвредить – только деликатно! И тоже связать. Если его предупредить, он может случайно выдать наш план Иефе. Или, даже если не выдаст, она ни за что не поверит, что он согласился, а значит, призрак тоже заподозрит подвох. А если Иефа увидит, что мы его нейтрализовали – напоминаю, деликатно! – ей проще будет поверить в наши намерения... Мы дали ей достаточно оснований для этого... за последнее время. Она потом поймёт, почему мы так поступили.

– Если выживет, конечно, – буркнул эльф.

– Выживет, – воинственно ухватился за топорище Стив. – Пусть только попробует не выжить! А шантажиста, уж позвольте, я сам... нейтрализую. Три дня валяться будет.

– Этого я как раз и боюсь!

– Ладно, шучу. Хорошо, не шучу, мечтаю. Да будет тебе, Этна, глазами-то сверкать! Я аккуратно – Мораддином клянусь!

– Я прослежу, – пообещал Ааронн, и добавил тихонько: – и помогу заодно.

Дриада демонстративно вздохнула и закатила глаза, но комментировать не стала.

– Зулин, пока эти двое готовят план захвата, давай я тебе объясню, что от тебя требуется...

***

Орк шагал по лесу размашисто и мягко, и можно было бы, наверное, даже прикорнуть у него на плече и поспать немного, если бы не было так больно. О том, что происходило с ней, пока партия воевала с лесом, Иефа помнила урывками, но и этих воспоминаний хватало с лихвой, чтобы бояться снова закрыть глаза.

В какой-то момент, когда ей показалось, что она вернулась в каменный мешок, что всё наоборот – и это она застряла в теле ведьмы, и теперь так будет всегда – чёрная сырость вокруг, мокрая каменная кладка и боль, – в какой-то момент она услышала голос Нораха. Орк кричал ей, чтобы она впустила ведьму, и это было так странно, так неправильно, что Иефа будто очнулась от страшной липкой дремоты. И тогда мир начал двоиться: она лежала, скорчившись на земле в ночном лесу, и над ней бесновалась обезумевшая ведьма, и одновременно она слышала, как где-то далеко (близко?) переговариваются сопартийцы, и голоса их то приближались и становились резкими, громкими, то отдалялись, стихали, растворялись в лесном шуме, но не исчезали совсем – возвращались. А потом Элена вдруг остановилась. Застыла в широком замахе, но так и не ударила. И лес застыл вместе с ведьмой, каждой веточкой, каждым листочком, и ветер улёгся, и даже настырный звон в ушах прекратился, только сердце кузнечным молотом стучало где-то под лобной костью. Они говорили о том, что её надо убить – но врали так неталантливо, что Иефа даже не успела испугаться. Досада на такую глупую фальшь – вот, пожалуй, и всё... Хотя, нет, удивление. Как ведьма могла не понять, не распознать, что они притворяются?

А потом плотную ткань воздуха за правым плечом Элены распороло лезвие охотничьего ножа, ведьма вскрикнула испуганно и яростно и пропала. Отпустила, оставив после себя опоганенное нутро, истерзанное тело и страх уснуть. Иефа знала, что это до поры. Время работало против неё. Она чувствовала Элену, как, наверное, старые воины чувствуют навсегда оставшийся в теле осколок наконечника стрелы. И чем дальше, тем сильнее.

– Мы далеко? – спросила Иефа, сообразив, что Норах отошел от лагеря уже на довольно приличное расстояние.

– Смотря зачем ушли, – невозмутимо ответил орк и остановился. – Мы зачем ушли? Правда, что ли, по нужде?

– Нет, – мотнула головой Иефа, покраснела от смущения и ужасно рассердилась за это сама на себя.

– Ну, я так и думал, – кивнул Норах. – Сядем?

– Давай, – согласилась Иефа. Орк нашел место посуше у корней старого дерева, усадил полуэльфку и устроился рядом. Иефа помолчала немножко и вздохнула. – Я хотела чуть-чуть тишины. И чтобы никто не смотрел на меня с жалостью. И чтобы никто не обсуждал мою сломанную спину и перспективы мытья моей задницы так, будто меня здесь нет.

– Приятного мало.

– Ещё я хочу попросить тебя.

– Попроси.

– Я могла бы попросить их, но они всё равно сделают всё по-своему. Они ведь всегда лучше меня знают, как на самом деле надо.

– Зря ты так. Дварф за тебя кому угодно глотку перегрызёт, поверь мне.

– Я знаю. То есть... Я тоже так думала. Ты не отвлекай меня сейчас. Понимаешь, очень больно... постоянно. Внутри. Снаружи. Везде! И всё время хочется спать – невыносимо. Лечить – ты слышал – никто меня не будет. А само, боюсь, не заживёт.

– Мы придумаем что-нибудь. Хочешь, я тебя заберу – найдём какого-нибудь целителя, который не побоится дурацкого привидения...

– Нет, погоди... – Иефа взяла орка за руку, раскрыла его ладонь, положила в центр скрученный сухой листик. – Видишь, вот такая я была. Сожми кулак.

Норах послушался, а когда разжал пальцы, от листика осталась невесомая труха.

– А вот такая я сейчас, – сказала полуэльфка, поднесла ладонь орка к лицу и легко подула. Остатки листика, подхваченные теплым дыханием барда, поднялись в воздух и пропали в темноте.

– Брось, – неуверенно пробормотал орк, отнял руку и вытер ладонь о штанину.

– Нет, слушай. Она меня почти сломала. Я устала, очень. А она ждёт. Ждёт, когда я снова попадусь, будто в бесконечной засаде сидит, понимаешь? И я не знаю, выдержу ли. И ещё я не знаю, можно ли мне спать или падать в обморок, но я очень близка и к тому, и к другому. У меня довольно часто звенит в ушах и перед глазами всё плывёт. Так вот... если она возьмётся за меня, когда я отключусь... Нет, не так. Просто: если я отключусь – свяжи меня. И... Я очень не хочу умирать, Норах. Очень не хочу. Мне страшно. Поэтому... Пожалуйста, не сдавайся.

– Всё? – почти злобно спросил орк и смачно сплюнул в темноту. Судя по обиженному бурчанию, попал в совомедведя.

– Нет, не всё. Она очень хитрая. Она будет притворяться мной, если это поможет ей освободиться. Убеди их, что это не я. Не дай ей всех обмануть. Не выпускайте её, слышишь?

– Почему ты решила, что я справлюсь с этим лучше твоих приятелей? Я тебя знаю без году неделю!

– Стив говорил с нами ни не почувствовал разницы. А если Стив не почувствовал – остальные и подавно. А ты различаешь, не знаю, почему.

– Ещё указания будут? Может, на случай безвременной кончины? – саркастически хмыкнул орк.

– Если ты пытался меня сейчас вывести и таким образом избавиться от разговора, у тебя не получилось, Норах, прости. Так что – да, указания будут. Если я всё-таки... Если вдруг всё закончится плохо...

– Если ты умрёшь, да, – яростно-любезно подсказал орк.

– Если я умру, да, – дрогнувшим голосом повторила Иефа. – Спасибо. Если я умру, позаботься о Вилке. Они оставили его в пещерах, когда я умерла в первый раз. Обещай, что ты не бросишь его, если что.

– Теперь наконец-то всё?! – рявкнул орк.

– Обещай! – упрямо потребовала полуэльфка.

– Да иди ты в задницу!

– Норах!

– Иефа!

– Норах, пожалуйста. Обещай...

– Я тебе вообще никто. Ты не имеешь права требовать!

Иефа помолчала, тоскливо рассматривая свою изувеченную руку, – Этна наложила лубок из коры и палочек, и кисть больше смахивала на разбухшую болотную корягу, чем на руку, когда-то касавшуюся струн лютни. "Я, наверное, больше никогда не смогу играть", – подумала полуэльфка.

– Иефа, – подал голос орк. Иефа не ответила – ей казалось, что всё уже было сказано. О чем ещё говорить? – Иефа, послушай. Прости. Я обещаю тебе: я свяжу тебя, как только ты отключишься. Я обещаю тебе: я не отойду от тебя ни на шаг. Я обещаю тебе: я не позволю никому и пальцем тебя коснуться, пока не буду уверен окончательно и бесповоротно, что это ты. Я обещаю тебе: я не спутаю тебя с ней, потому что это невозможно – ты такая одна, и она не сможет притвориться тобой, у неё для этого кишка тонка. Я обещаю тебе: я не сдамся, ни за что на свете не сдамся, пока сам жив. Но я не могу тебе обещать, что позабочусь о твоём совомедведе, когда ты умрёшь. Потому что ты не умрёшь. Я тебе не позволю.

– Ну и дурак, – вздохнула Иефа. – Ты же понимаешь, что пока я жива, выспаться тебе не светит.

– Ты на что это намекаешь? – ехидно поднял бровь Норах.

– Неисправим, – покачала головой Иефа и протянула к нему руки. – Пошли обратно. А то Зулин решит, что у меня запор на нервной почве случился.

– Кто ещё неисправим, – фыркнул орк, подхватил барда на руки и зашагал обратно к лагерю. Вилка, так и не понявший, на кой ляд была эта прогулка, послушно потрусил следом.

***

Когда Норах подошел к лагерю, там было непривычно тихо. Иефа была уверена, что они вернутся в самый разгар каких-нибудь особенно дурацких разбирательств – то ли Зулин будет пререкаться со Стивом из-за таинственного содержимого пресловутого коричневого мешка, то ли Ааронн будет выговаривать Зулину за его неумение обращаться с магическими предметами – а в том, что маг понятия не имеет, как использовать мирогляд, Иефа не сомневалась ни секунды... Но в лагере молчали. Норах вышел из зарослей и нырнул в это молчание, как в стоячую воду, и у Иефы противно засосало под ложечкой. Или они уже всё обсудили, и ждут её с вопросами наготове, и тогда – прощай, ущербный предрассветный отдых, или...