Текст книги "Заледенел дом (СИ)"

***

Зулин уныло плелся следом. Первым шагал Ааронн – с такой прямой, напряженной спиной, что казалось – если дотронешься, порежешься. Рядом с эльфом семенила, не поднимая головы, дриада, за ней мрачно топал дварф, и если об спину эльфа можно было порезаться, то со спины Стива можно было зимой кататься на санях. Дварф шел, впечатывая ступни в землю с такой силой, словно давил ненавистного врага. А Зулин уныло плелся следом. В его голове то и дело возникали яркие радостные мыслеобразы носящегося по кустам фамильяра, и в этих мыслях то и дело мелькала желто-бурая спина совомедведя, массивная фигура орка и блуждающий взгляд Иефы. Блуждающий.

– Ты должен смотреть, – пробормотал Зулин. – Ты должен смотреть всегда...

– Что? – резко обернулся Ааронн. С недавних пор он вообще все делал резко. Зулин подозревал, что Ааронн – первый в мире эльф, который даже умеет резко спать.

– Она сумасшедшая, – одними губами произнес Зулин, нагоняя проводника.

– Можешь так сильно не стараться, – усмехнулась дриада. – У нее больше нет животного слуха.

– Она сумасшедшая, – чуть громче повторил маг и нервно оглянулся на полуэльфку, отстававшую от отряда шагов на пятнадцать.

– Спорное утверждение, – поморщился Ааронн.

– Но...

– Выглядит все именно так, – кивнула Этна, – но только выглядит.

– Если что-то выглядит как демон Баатора, рычит, как демон Баатора и жрет чужие кишки, как демон Баатора – то это демон Баатора, – упрямо возразил Зулин.

– Судя по всему, ты никогда не видел демона Баатора, – язвительно заметил эльф. – Они маленькие, пушистые и питаются улитками.

– Шутишь? – поразился маг.

– Шучу, – мрачно усмехнулся Ааронн.

– Не шути больше, – попросил Зулин.

– Иефа не сумасшедшая. Ей просто тесно, – задумчиво проговорила дриада. – Как двум сеянцам в одной ямке. Так бывает, когда семечки падают слишком близко. В конце концов один из ростков оказывается сильнее, тянется вверх и давит соседа. И тот вырастает кривым уродцем. Но чаще гибнет.

– Да как же не сумасшедшая? Этна, да ты только посмотри на нее, – отчаянно прошипел маг, скроив жуткую рожу. – Она потащила с нами орка!

– О, – потрясенно поднял брови Ааронн, – а я-то, тёмный, думал, что признаками сумасшествия считаются пространные беседы с кем-то невидимым, бессвязная речь и вспышки немотивированной агрессии. Но это все ничего, судя по всему. Оказывается, главным признаком безумия является неподходящая компания. Спасибо, что просветил, командир.

– Вы все время говорите не о том, – укоризненно покачала головой Этна. – Мне кажется, вы просто боитесь говорить о том, что на самом деле важно. Она не сумасшедшая. Она одержима. Это же очевидно. Причем, судя по твоим рассказам, Ааронн, одержима уже давно, а теперь дух набрал силу и проявился. И с каждым днем становится сильнее. И если мы ничего не придумаем, мы потеряем Иефу – теперь уже окончательно. Навсегда. Потому что...

– Договаривай, – процедил Ааронн. – Чего уж теперь.

– Потому что благодаря нам этот дух стал так силен. Мы что-то сделали не так, мы...

– Я знаю, что мы сделали не так, – встрял Стив, поравнявшись со спутниками. – Сущая безделица – мы пытались ее убить, только и всего.

– Хватит заниматься самобичеванием, – брезгливо поморщился проводник. – Кому от этого легче станет?

– Я так хотел, чтобы она вернулась, – Стив поднял на эльфа больные усталые глаза и вздохнул. – А она вернулась, и ее все равно нет. Ее нет, понимаешь? И это мы сделали.

– А Зверь счастлив, – растерянно пробормотал маг. – Я и подумать не мог, что он скучал. Глупость какая – детеныш совомедведя, безмозглая, в сущности, скотина...

– Иефа опасна, – твердо сказал проводник и остановился. – Все, хватит. Мы не пойдем дальше, пока не разберемся с этим. Почему мы вообще поддались этому глупому детскому шантажу? Ах, он уйдет – я уйду! Она невменяема, она не отвечает за свои действия. Повторяю, мы должны разобраться с этим.

– Как?! – шепотом возопил Зулин, не ожидавший такого крутого поворота, и снова нервно оглянулся на полуэльфку – не слышит ли. – Каким образом?! Ты видел, что она с огнем сегодня вытворяла?

– Вот именно! А если в следующий раз она решит сжечь тебя, Зулин, потому что ее второму "я" не нравится цвет твоей шерсти? И даже если это мерзкое отродье, ее спутничек, ее остановит, где гарантия, что она не умрет от перенапряжения после очередной магической эскапады? А если она умрет – да ладно тебе дергаться, Стив, не будь таким трепетным! – если она умрет, где гарантия, что она на самом деле умрет, без последствий? Где гарантия, что эта тварь внутри нашего барда просто не заберет себе ее тело – не выкидывать же!

– Но она же... – совсем растерялся Зулин.

– Что? Что – "она же"?

– Я запутался, – маг жалобно шмыгнул носом. – Мы не можем бросить Иефу, потому что мы вроде как виноваты перед ней – убить пытались, и все такое. Мы не можем взять Иефу с собой, потому что Иефа одержима злобным духом, который с каждым часом становится все сильнее и скоро поработит ее полностью. Мы не можем напасть на Иефу, потому что, во-первых, она сейчас совершенно непредсказуема и вполне может нас всех спалить к демонам свинячьим и даже не заметить этого, во-вторых, потому что при ней этот сволочной орк, и, в-третьих, потому что, пытаясь избавить Иефу от злобного духа, мы можем случайно снова ее убить. Мы ничего, выходит, не можем?

– Ну, орк, допустим, не помеха! – воинственно заявил Стив. – Я тоже не пальцем деланный, топором махать не разучился!

– Почему вы никогда не разговариваете? – с горестным недоумением всплеснула руками дриада. – Вы же все – представители разумных рас... вроде бы. Природа наделила вас интеллектом и ценнейшей способностью – способностью говорить! Почему вы никогда не разговариваете?! Почему, ради всех несчастных богов этого мира, первое, что вы делаете, пытаясь решить какую-нибудь проблему, – шарахаете кого-нибудь топором по голове?! Почему нельзя сесть и просто выслушать эту несчастную одержимую девочку? Почему нельзя выслушать ее второе "я", в конце концов? А если вы абсолютно уверены, что дух, завладевший Иефой, враждебен, почему обязательно нужно нападать? На нее, на орка... Он заботится о ней, неужели вы не видите? Почему, объясните мне, нельзя на привале отвести его в сторонку и попросить о содействии? Если он хочет добра Иефе – а я уверена, что это так – он поможет, и вам не только не придется ломать голову, что делать с орком, у вас будет новый союзник! Можно просто поговорить с ним – и уверяю вас, он расскажет много интересного об этой призрачной заразе. В конце концов, можно его использовать – Иефа ему доверяет, можно подсыпать снотворного в питьё, из рук орка она возьмет и проверять не будет, что там. Можно усыпить ее, а потом связать, а потом уже придумать, как избавиться от духа. Что вы так на меня смотрите?!

–Этна, я не знал, что ты такая коварная, – почти с уважением произнес эльф. Дриада смущенно зарделась:

– Просто я за мирные способы...

– Кто будет говорить с орком? – деловито осведомился Зулин, взбодрившись от мысли, что у партии наконец-то есть хоть слабое подобие плана действий.

– На меня можете не рассчитывать, – набычился эльф. – Я все испорчу. Я слишком презираю его самого и всю его породу, чтобы успешно это скрывать. Я только настрою его против нас.

– Может... – начала дриада.

– И сам говорить не буду, и тебе не позволю! – перебил ее Ааронн.

Этна изумленно покачала головой, но смолчала. Зулин растерянно переводил взгляд с дриады на эльфа и обратно, пытаясь понять, что только что произошло на его глазах – а что-то явно произошло – и каковы последствия того, что произошло... то бишь, кто говорить-то будет?

– Я с ним поговорю, – буркнул Стив.

– Стиван, я ценю твой порыв... – осторожно начал друид.

– Прекрати, Ааронн, – страдальчески сморщился дварф. – Какой, на хрен, порыв? Я хочу, чтобы она стала прежней. Чтобы она была, как раньше, чтобы ругалась, язвила, выделывалась, морочила всем голову. Чтобы поварешкой дралась, чтобы сковородкой грозилась, чтобы нос задирала до небес... Она та еще заноза была, но она была настоящая. А сейчас ее нет. Как будто эта стерва призрачная из козявкиного лица маску сделала и на себя натянула. Лицо есть, а Иефы за ним... Я хочу, чтобы она вернулась по-настоящему. И если Этна права, если орк ей добра желает, то... Мы друг друга поймем. Не верите – могу даже топор на беседу не брать.

***

Топор и правда не понадобился. Не потому что орк был мил и дружелюбен, и не потому, что Стив преисполнился мудрости и любви, и не потому даже, что беседовать пошел кто-то другой, повыше ростом и покрасноречивей. Нет, не потому. А потому, что беседа никак не случалась. Стив приклеился взглядом к темной фигуре орка и все поджидал удобный момент, такой, когда Иефа отвлечется на что-нибудь, например, на своего совомедведя, или на Этну, которая наверняка захочет расспросить пигалицу о том, какой сорт ромашки она заваривала себе на ночь, когда была маленькой девочкой... А орк отойдет в сторонку, и тогда можно будет тихонько тронуть его за рукав, мотнуть головой в сторону ближайших зарослей и молча утопать в темноту, а там уж – лицом к лицу – наверное, и говорить долго не придется. Он ведь не дурак, этот орк, хоть и сволочь.

Но время шло, а момент не наступал. Во-первых, Иефа ни с кем не разговаривала, а на робкие вопросы дриады отвечала односложно или не отвечала вовсе. Во-вторых, пигалица ушла от общего костра. Треклятый орк, как будто так и надо, развел маленький костерок поодаль, постелил плащ, соорудил спальное место, на которое тут же плюхнулся довольный жизнью совомедведь. Стив еще успел недовольно подумать – вот эгоист хренов, одно слово – орк, о себе позаботился, а... И тут Иефа преспокойно улеглась на приготовленную лежанку, обняла Влику и задумчиво уставилась в огонь. Даже напевать что-то начала тихонько. Когда Норах неспешным шагом, вразвалочку, направился к костерку, Стив облился потом от злости и решил, что ждать дальше некуда. Он вскочил на ноги и двинулся наперерез орку, позабыв, что собирался просто провести дипломатическую беседу и думая только об одном: как выбить мерзавцу побольше зубов. Он даже топор перехватил поудобнее, так, чтобы не совсем уж, до смерти, пришибить – все-таки этот гад козявке помог – а только покалечить как следует, когда орк вдруг замер, насторожился, а потом круто развернулся и бесшумно нырнул в черноту подлеска. Стив остановился, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, куда и почему вдруг исчез шантажист, а потом плюнул и решительно направился к Иефе.

Полуэльфка, кажется, уже задремала, но у Стива не было сил разводить политесы. Он плюхнулся на плащ, шумно вздохнул и засопел. Иефа открыла глаза. "Серые? – подумал Стив. – Не поймешь..."

– Ну, собственно, не того... – неловко начал он и запнулся – на ум некстати пришло, что именно с этой остроумной фразы началось когда-то невероятно давно их знакомство.

– Он мой друг, – тихо сказала полуэльфка и едва заметно нахмурилась. – Прекрати.

– Я ж не начал еще, – удивился было дварф, но Иефа словно и не заметила.

– Все не так, – устало произнесла она. – Не суди о том, чего у тебя никогда не было. Друзей. У тебя никогда не было друзей, и в этом никто не виноват.

– Иефа, – осторожно позвал Стив и тронул полуэльфку за плечо. – Иефа, поговори со мной.

– Мне трудно, – пожаловалась Иефа. – Она все время... Мне кажется, она всех ненавидит. Вообще всех.

– Кто она?

– Элена. Ее сожгли, но она почему-то не ушла. Там было так темно и сыро, Стив...

– В пещере?

– Нет. В пещере... в пещере ужасно смердило. И еще было очень больно. И страшно. Но я говорю не про пещеру. Там, в застенке, где она сидела. Там было темно и сыро. Ржавые кандалы и нет двери, а я... нет, не помню. Не хочу, нет. Не хочу говорить, не хочу спрашивать, оставь меня в покое...

Взгляд Иефы поплыл, и Стив испугался, что она сейчас снова начнет жечь все вокруг или потеряет сознание, или сделает и то, и другое.

– Иефа!

Полуэльфка вздрогнула, ее взгляд снова стал осмысленным.

– Стив... ты хотел со мной поговорить?

– Я хотел...

– Не он швырял в меня грозовой сетью! – полуэльфка резко села и схватилась за голову. – Не он стрелял в меня!

– Скажи ей, что я убил ее брата, – повинуясь внезапному порыву, рыкнул Стив и сам себе ужаснулся, но отступать уже было поздно. Пигалица застыла, забыв убрать от висков ладони и только сверлила дварфа глазами. – Скажи ей, что я разрубил его своим топором – вот этим – развалил его на две неровные половинки, наискось, от ключицы до бедра. Скажи ей, что я разделал его, как разделывают коровью тушу на бойне, а потом сбросил вниз на скалы. Сразу, как мы вышли из Берлоги. И еще скажи ей, что он пришел туда, на смотровую площадку, потому что искал не ее, а тебя. Он пришел пригласить на ужин маленькую строптивую полукровку.

– Ах, прелесть какая, – насмешливо проговорила Иефа, опустила руки и улыбнулась чужой любезной улыбкой. – Смотри-ка, Стиван Утгарт, а ты тот еще дипломат. Ты чего добиваешься, недомерок? Чтобы я с рыданиями покинула мою славную, строптивую, как ты справедливо заметил, но такую забавную лошадку? Отказалась от нее в приступе ревности? Да я скорее сожру ее изнутри, а потом выблюю ее остатки, чем откажусь от этого тела. Ты не мог убить Себа, дварф, потому что никто не может убить Себа. Ты говоришь, Себ ищет ее? Это прекрасно. Пусть ищет. Потому что найдет он меня. И когда он меня найдет, все ваши ссоры, все ваши мелкие преживаньица, все ваши жалкие потуги что-то чувствовать – всё, абсолютно всё перестанет существовать, потому что Себ уничтожит вас одним движением пальца. Он прожил четыреста лет, пытаясь вернуть меня, он силен, упорен, зол. Я знаю, точно знаю – я основательно покопалась в памяти нашей милой пичуги, а Себа она помнит – уж поверь мне, дварф, она помнит его, каждое слово, которое он ей сказал, каждый жест, каждый взгляд... Так что не рассказывай мне сказок, недомерок, я знаю, что ты лжешь. И если ты еще раз позволишь себе...

– Что? – тихо, с трудом сдерживаясь, процедил Стив. – Что ты сделаешь? Убьешь меня?

– Стоило бы, но девчонка не даст – она питает к тебе какую-то странную симпатию, дурочка, – с сожалением вздохнула Иефа. – Да и зачем, в сущности? Ты еще будешь мне полезен. Я никого не убью – ни ее, ни тебя – но я могу сделать ей так больно, что она сама захочет умереть. Снова. Это я умею. Показать?

– Не надо, – Стив отложил топор и почти с мольбой посмотрел на полуэльфку. – Чего ты хочешь? Скажи, чего ты хочешь, – может, мы сможем тебе помочь, и тогда ты оставишь ее в покое.

– Чего я хочу... Я хочу вернуть свою жизнь. Мне было семнадцать, когда меня сожгли, дварф. Семнадцать. Твоя обожаемая полукровка уже пережила меня на два года – а кто она такая? Разве она лучше, чем я? Умнее, красивее? Почему она живет, а я...

– Не она отняла у тебя жизнь.

– Не она. Но она мне ее вернет. Выживет ли она после этого, останется ли собой, или, может, превратится в идиотку, бессмысленно пускающую пузыри изо рта, или вовсе покинет этот мир – я не знаю. Да мне, в сущности, все равно.

– Почему Иефа?! – в отчаянии воскликнул Стив. – Почему?!

– Это все кровь, дварф, это все кровь... – сыто промурлыкала полуэльфка.

– Но если найти тебе другое тело...

– Я не смогу им воспользоваться, даже если очень захочу. Так что пичуга обречена на меня, дварф, а я обречена на нее. Так уж вышло.

– Где она сейчас? Она знает, о чем мы говорим?

Иефа нахмурилась, сникла, глянула на Стива исподлобья.

– Нет... нет, – запнувшись, будто через силу, произнесла она. – Лошадка спит. Она очень устала, Стиван Утгарт. Она упрямая, ваша Иефа, почти как... почти как я. Была бы она послабее, мы не тащились бы через буераки, следуя Зову, мы бы не спасали полумертвых орков, мы бы не мерзли сейчас у вонючего костерка на жесткой дерюге. Мы бы нашли Себа, а дальше...

– А дальше?

– Не знаю. Но всего этого – полуэльфка неопределенно повела рукой – не было бы.

– Отпусти ее, – безнадежно попросил Стив, прекрасно понимая, что просит напрасно.

– Нет, – спокойно ответила Иефа и даже улыбнулась слегка. – Ты же понимаешь, что нет.

– Понимаю, – кивнул Стив, взял топор и поднялся на ноги. – Только вот что я тебе скажу, Элена Виолетта как тебя там де Виль. Если вдруг случится так, что я не смогу избавить ее от тебя, если вдруг случится так, что ты добьешься своего, я не дам тебе жить. Даже если она еще будет внутри. Я покрошу тебя в капусту. И не улыбайся так насмешливо, сука, я знаю, о чем ты думаешь. Не рассчитывай, что у меня рука дрогнет. Не дрогнет.

– Ой ли? – недобро прищурилась полуэльфка. – Не дрогнет? Изрубишь эти маленькие пальчики в мозолях от струн? Проломишь эту непутевую бардовскую голову, забрызгаешь кровью и мозгами эту пшеничную шевелюру?

– Да, – твердо сказал Стив, развернулся и пошел к общему костру.

– Я запомню, – вслед ему процедила Иефа.

– Не стыдно? – раздался негромкий насмешливый голос орка, и Норах бесшумно шагнул из темноты.

– Нет, – задумчиво покачала головой полуэльфка. – Где ты был?

– На разведку ходил. Давно она перестала говорить?

– С тех пор, как сказала, что мы обречены друг на друга. Она сказала все, что хотела, а вести светскую беседу с каким-то дварфом... Она же дочь герцога – это ниже ее достоинства.

– А ты воспользовалась.

– А я воспользовалась.

– Бессовестная...

– Бессовестная. Как ты узнал, что это я?

– Не знаю. Просто понял. Тебя трудно с кем-то спутать, – орк ухмыльнулся. – Только со мной такие номера не откалывай, идет?

– Идет.

– Честное слово?

– Честное слово. Будем укладываться? Восьмичасовый сон, а?

– Не получится, – Норах принялся деловито собирать вещи, не производя, впрочем, лишнего шума. – У нас гости будут минут через... двенадцать.

– Так чего ж ты молчишь? – удивилась Иефа. – Предупредить же надо.

– Я хотел сначала выяснить, уходим мы или деремся с ними.

– Ты можешь идти, – полуэльфка спихнула с плаща полусонного совомедведя – Вилка недовольно заворчал, с подвыванием зевнул и щелкнул клювом. – Спасибо тебе. За все.

– Слушай, – сердито сверкнул глазами Норах. – Мы это уже проходили. Ты меня милостиво отпустила, а я сказал, чтобы ты шла в жопу. Угу?

– Угу, – кивнула Иефа и пожала плечами. – Просто я никак не пойму, зачем тебе это нужно.

– Но ты рада?

– Рада.

– Тогда пообещай мне одну вещь, – орк опустился на корточки и очень серьезно посмотрел Иефе в глаза. – Только по-настоящему пообещай. Поклянись чем-нибудь важным.

– Хорошо.

– Пообещай мне, что не впустишь ее. Даже если станет совсем жарко. Даже если тебе покажется, что без ее магии нас всех убьют. Что бы ни случилось, как бы она ни просила тебя, как бы убедительна ни была – не впускай ее. Обещаешь?

– Обещаю.

– Поклянись.

– Клянусь... – Иефа задумалась на мгновение. – Клянусь твоим восьмичасовым сном. Подходит?

– Подходит, – фыркнул орк.

– Тогда, может быть, мы предупредим наконец-то остальных? Они же должны подготовиться.

– Да они уж готовы давно! – рассмеялся орк, закинул за спину сумки и рывком поднял Иефу на ноги. – Фамильяр вместе со мной бродил – его ваш маг отправил, шибко подозрительный оказался. Так что они в курсе, на позиции давно. Пошли давай, пока не началось.

Иефа покачала головой, досадливо сплюнула, мысленно послала куда подальше встрепенувшуюся было Элену и отправилась вслед за орком к противоположному краю поляны, где кусты были особо колючими, а подлесок был особо густ.

***

Прошло двенадцать, пятнадцать, двадцать минут, время ожидания перевалило за полчаса, и Стив начал жалеть, что поверил треклятому шантажисту и, как дурак какой, отсиживается в кустах вместо того, чтобы спать у костра, когда наконец началось. Нет, никто не выскочил с ревом на поляну, никто не отправил в подлесок, где затаилась партия, огневик, не послал стрелу. Началось прямо здесь, в подлеске, в двух шагах от Стива. Началось с Иефы. Она тихо охнула, согнулась в три погибели и схватилась за голову, и от нее пошла ощутимая волна жара.

– Иефа, – обеспокоенно позвал Стив, не понимая, что именно происходит, но абсолютно уверенный в том, что что-то очень паршивое.

– Ты обещала, – произнес в темноте орк. – Ты помнишь? Ты обещала.

– Я помню, – всхлипнув, прошептала Иефа. – Но так трудно...

– Держись, – оборвал ее орк.

– Кто-нибудь объяснит мне... – сдавленно прошипел маг, но недоговорил. На поляну вышел сэр Джон. Себастиан де Виль? Себ.

– Себ, – выдохнула полуэльфка.

– Ты обещала, – настойчиво повторил орк.

– Я знаю, что вы здесь, – негромко произнес сэр Джон, остановившись посреди поляны. Он вышел совершенно один, без оружия, в простом камзоле, без доспехов. Стоял в неровном свете костра – отличная мишень – и задумчиво смотрел на темный безмолвный подлесок. – И я знаю, что вы меня прекрасно слышите. И очень надеюсь, что вы не питаете иллюзий по поводу своего численного и боевого превосходства. У нас конфликт интересов. Я предлагаю мирное решение. Я заберу то, что мне нужно, и уйду. А вы продолжите свое бессмысленное путешествие. В противном случае вы все умрете, а я все равно заберу то, что мне нужно. Выбор за вами.

– А что ему нужно? – растерянно прошептал Зулин.

– Мне нужна полукровка, – спокойно сказал сэр Джон. – Я даю слово, что не буду жесток с ней... по возможности. Я даю слово, что приложу все усилия, чтобы сохранить ей жизнь и рассудок. Я также даю слово, что прощу господину Утгарту его жалкую попытку лишить меня жизни.

– Ах ты ж... – Стив выдал длиннющую матерную тираду на дварфском, такую заковыристую, что для исполнения всех пожеланий, перечисленных в ней, понадобился бы полк троллей, восстание из мертвых семи поколений герцогов де Вилей, безусловная гуттаперчивость сэра Джона и старая вшивая ящерица. Ааронн одобрительно хмыкнул.

– Я понимаю ваши сомнения, – помолчав, добавил Себастиан. – Но вам придется поверить мне на слово. А мое слово дорогого стоит. Это честная сделка. Мне нужна Иефа.

– Иефа умерла! – громко сказал Ааронн и тут же сменил позицию. Так, на всякий случай.

– Это ложь, – холодно ответил сэр Джон. – Я возвращался в пещеры. Я не нашел там ее тела. Зато я нашел следы, красноречиво свидетельствующие о том, что кто-то полз, истекая кровью, по коридорам, а потом промывал и зашивал раны в захламленной коморке Кватала. Кто-то небольшого роста, кто-то, за кем по пятам следовал подросток совомедведя. Не валяйте дурака, господин Сильван.

"К чему эти переговоры? Почему он просто не убьет их всех? – отстраненно подумала Иефа. – Он же может. Или... Или не может?"

– Ты обещала, помни, ты обещала – не впускай ее, – как заклинание, твердил Норах. Полуэльфка повернула голову, чтобы посмотреть на него, и увидела рядом с собой Элену. Юная ведьма сидела на траве, обняв колени, и улыбалась детской счастливой улыбкой.

"Почему ты так спокойна? – мысленно спросила ее Иефа. – Ты больше не беснуешься, не угрожаешь и не уговариваешь. Не обещаешь золотые горы, вечное счастье или демонические муки... Ты не похожа на себя. Почему ты так спокойна?"

"Он меня нашел, – взгляд Элены был светел и отрешен. – Он меня искал и наконец нашел. Зачем что-то говорить?"

"Но я не впущу тебя".

"Впустишь, это вопрос времени. Он тебя вынудит. Ты привыкла страдать, пичуга. Это твое естественное состояние. Может, ты не замечала этого, не думала об этом, но ты с рождения стремишься пострадать за кого-нибудь. За своего папашу-пьянчугу. За облезлого котенка. За малознакомого планара. За эльфа, который тебя отверг. За безнадежно проклятого дварфа. За сиротку-совомедведя. За приблудного орка. Ты жива до сих пор только потому, что все смерти, которые тебе предлагались, были недостаточно мученическими. А тут – такая возможность... Пострадать за них всех. Скопом. Ты впустишь меня. Впустишь. Мне даже просить не придется..."

"Нет! – от непоколебимой уверенности в голосе ведьмы Иефу пробрал озноб, и собственные мысли показались жалкими и слабыми. – Я не впущу тебя. Я дала слово".

– Иефа, – позвал сэр Джон. Полуэльфка вздрогнула, очнулась. – Иефа, послушай.

– Не говори с ней! – рыкнул дварф и поднялся на ноги.

– Иефа, ты знаешь, что так будет лучше для всех. Я жду.

– Не впускай ее, – в последний раз шепнул Норах, натянул тетиву и выстрелил. Сэр Джон задумчиво посмотрел на древко, торчащее из груди, вздохнул.

– У вас был выбор. Теперь у вас его нет. Убейте их, – будничным тоном произнес он, небрежно махнул рукой в сторону подлеска и пошел прочь. На долю секунды Иефе показалось, что кусты на противоположном краю поляны выдрали корни из земли и дружной шеренгой тронулись вперед, но потом от темной полосы отделилась одна приземистая фигура, вторая, полоса распалась на отдельные силуэты, которые бежали вразвалку, а дальше все завертелось в бешеном вихре. В какой-то момент возле полуэльфки оказался Стив, рыкнул:

– Посмеешь выйти – сам тебя укокошу! – и пропал.

Полетели огневики – с трех сторон сразу. Иефа таращилась в распоротую огненными вспышками темноту, искала глазами Нораха, Стива, Ааронна, искала и не находила. Кто-то визжал, кто-то падал, кто-то полз по истоптанной траве, оставляя за собой темный след, добирался до кустов, и там попадал в лапы совомедведю. Где-то утробно выл Зверь, воздух дрожал и потрескивал от грозовых сетей, воняло паленой шерстью и обугленным мясом, сладковатый удушливый запах гари щекотал ноздри, и на мгновение Иефе показалось, что она снова в пещере, что сейчас прилетит стрела, проткнет податливое тело, и потом снова будут темнота, боль и паника. "Почему так сложно? – билась в висок настырная мысль. – Зачем? Идти, искать, вести отряд гоблинов – сколько их? Десять? Пятнадцать? – и шамана, вон он скачет черной неряшливой кляксой... Нас всего шестеро. Вилка не в счет, он много не навоюет. Хорошо, даже с Вилкой и Зверем – семеро. Там, в башнях, были сотни оживших трупов, одно мановение руки – и все... Зулин сказал – огромная сила... Тогда почему же так сложно?" Затрещали ветки, на Иефу выскочил израненный ошалевший гоблин, замахнулся на нее кривым клинком в зазубринах. Полуэльфка отшатнулась, схватилась за меч, но гоблин вдруг выпучил глаза, захрипел, выронил оружие и рухнул.

– Ты как? – заботливо спросил Норах, вынырнув из кустов секунду спустя. – Терпимо? Держишься?

– Да, – растерянно пробормотала Иефа. – Все живы?

– Вроде, – пожал плечами орк.

– Как ты его... – полуэльфка кивнула на труп. – Ножом?

– А? Это не я, – Норах бесцеремонно пнул тело и сплюнул. – Сам, наверное, помер. На поляну – и шагу не смей. Уйди глубже в лес, я тебя потом найду, когда все закончится. Посмотри на меня! – орк оказался вдруг очень близко, схватил барда широкой ладонью за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. – Ни хрена не видать, какого цвета, – сердито пробормотал он и, бросив напоследок: – Не впускай ее! – снова исчез в сумятице веток.

– Хорошо, не впущу. Прощай, – настырная мысль перестала биться в висок, обрела очертания и смысл. Так ясно, явно. Так просто. Иефа развернулась и побрела, спотыкаясь, прочь от поляны, чувствуя себя безвольной тряпичной куклой.