Текст книги "Заледенел дом (СИ)"
Автор книги: Александра Лосева
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Annotation
Лосева Александра Анатольевна
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Лосева Александра Анатольевна
Заледенел дом (Книга четвертая)
Книга четвертая
Заледенел дом
Глава 1
...только и оставалось, что отбиваться. Беспорядочно, глупо и беспомощно, так, что и не борьба вовсе, и не бой, и не сопротивление – а так, суматошное отбрыкивание, отпихивание, от... Так, наверное, толстый перепуганный щенок, которого зачем-то – забавы ради – вырвали из-под теплого молочного бока матери и забросили на крышу , елозит неуклюжими лапами по скользкому скату, отбиваясь от стремительно приближающегося края и от пустоты, которая за этим краем. Елозит и все равно скатывается, скользит по гладкой черепице, и пустота приближается, приближается, и от того, как невыносимо быстро она приближается, от того, как каменной глыбой наваливается ужас – невозможно выдержать столько ужаса сразу – щенок захлебывается жалким плачем и не видит уже ничего...
– Стив, хватит, – тусклым голосом произнес Ааронн и отвернулся. – Брось, Стив. Хватит.
– Пошел ты...! И ...!
– Стив.
– Паскуда! Сука! ... твою мать! Мать! Мать! Мать!
– Стив, оставь ее.
– Нет! Да помогите же мне! Что ж вы стоите, ублюдки, сволочи, твари!
– Стив, остановись. Пожалуйста, Стив.
– Это ты! Ты! – Стив зарычал от бессилия, сгреб эльфа за шиворот, протащил несколько шагов, оскальзываясь на крови и спотыкаясь, и шваркнул об стену. Ааронн отворачивался от брызжущего слюной дварфа и вяло пытался оторвать от себя его руки. Получалось не очень. – Это ты стрелял!
– Нет. Стив, нет. Я не стрелял. Стив! Отпусти меня. У тебя кровь.
– Кто?! Кто тогда?! Суки! Магией не достали, так решили по старинке! Помоги мне, слышишь?! Он меня не пускает! Он взбесился!
– Стив, пожалуйста, – монотонно повторял Ааронн и тоскливо косился в сторону, стараясь не встречаться с дварфом глазами. – Поздно уже. Уже ничего не поделаешь. Остановись.
– Почему он меня не пускает? – Стив бросил комкать грязный ворот эльфской рубахи и повернулся к проводнику спиной, с недоумением уставившись на свои руки. Кожа на руках была разорвана в клочья, но боли почему-то не было, руки занемели до локтя и казались чужими. – Почему?
– Потому что уже ничего нельзя сделать, Стив. Совсем ничего.
– Мы не знаем! Может, еще можно! Может, еще как-то... А он не пускает! Я даже... а вдруг она еще жива?!
– Нет.
– Мы столько раз... когда вроде бы ничего нельзя... а мы! Она первая говорила – нужно попытаться! А теперь...
– Она умерла, Стив.
– Нет!
– Да.
– Нет! Мы не знаем!
– Знаем. Она умерла, Стив.
...у пустоты было лицо. У пустоты были синие глаза с белыми молниями в глубине зрачка. Глаза были безумны, и молнии разрывали взгляд на кровавые лоскуты, которые хлопали на ветру, а потом снова складывались в нечто, наполненное жаждой, тоской и ненавистью. Пустота знала, кто во всем виноват. Пустота мечтала перестать быть пустотой. Пустота приближалась, скат крыши стремительно несся навстречу, неуклюжие лапы скользили и разъезжались, и некуда было убежать от того, что ждало ее через несколько секунд. Не смерть, нет. Хуже. Иефа подняла руки и попыталась заслониться от торжества, слезами плеснувшего из синих глаз пустоты. Пустота плакала от счастья. Скоро, совсем скоро. У тебя нет выбора, пичуга. Видишь ли, это конец, и у тебя на самом деле нет выбора. Еще совсем немного – и ты устанешь, смертельно, непоправимо устанешь елозить лапами, и бестолково отбиваться, и глупо отпихиваться и что-то там еще от... Ты опустишь руки, ржавые стыки цепей оцарапают тебе щеки, но ты не заметишь, потому что тебе только и останется, что смотреть мне в глаза, а я жду тебя так долго, и ненавижу тебя так яростно, и люблю тебя так сильно, потому что ты – это я, потому что ты виновата если не во всем, что случилось со мной, то хотя бы в том, что с тобой этого не случилось...
– Вилка, Вилка... Иди сюда, хорошая бестия, умная бестия...
– Стив, оставь.
– Вилка... Это же я, видишь? Это я, Стив! Ты не узнаешь меня? Вилка! Мать твою! Бешеная тварь!
– Стив, хватит. Оставь ее, ты уже ничем не поможешь.
– Я не могу! Я не могу бросить ее здесь, среди гоблинских трупов!
– Стив, ей уже все равно.
– Почему он меня не пускает? – дварф попытался протолкнуть внутрь горький ком, застрявший в горле, и закусил губу. Не помогало. Не могло помочь.
– Потому что она умерла.
– Нет!
– Да. Посмотри на нее.
Стив смотрел. Полуэльфка лежала на остывающем камне, среди крови и копоти, пшеничные волосы разметались по плечам, одна рука вытянута вдоль тела, другая откинулась в сторону, черные тени под глазами, грязь на бледном детском лице. Обугленный обломок стрелы. И Вилка. Всегда смирный, ласковый, добродушный до идиотизма детеныш совомедведя, превратившийся в злобного демона. Вилка стоял над неподвижным телом хозяйки, покачиваясь на задних лапах, встопорщив перья и глухо, угрожающе клокоча. Чтобы добраться до Иефы, его нужно было убить. Стив понял это после третьей или четвертой попытки, когда кожа на руках превратилась в лохмотья, а клюв и передние лапы бестии покрылись его, Стива, кровью. Вилка дрался так, как не дрался еще ни разу в жизни, так, словно Стив был его злейшим врагом, дрался с отчаянием и бесшабашностью загнанной в угол крысы. Жестоко, нечестно, на смерть. Наверное, можно было бы как-то справиться с обезумевшим от горя детенышем, если навалиться всем вместе, но спутники уныло жались к стенам пещеры, отворачивались и... не помогали. Совсем не помогали. Только эльф все время говорил, чтобы Стив перестал. И еще – что Иефа умерла. Как же умерла? Как же умерла – если на ней ни царапины, только этот проклятый обломок стрелы торчит из плеча, но это пустяк, ерунда, от таких ран не умирают! Мучаются, плачут, матерятся, в обморок даже падают – но не умирают! О том, как Иефа сгорала в столбе оранжевого пламени, Стив старательно не вспоминал.
– Стиван Утгарт.
Стив дернулся от тихого голоса дриады, как от удара кнута.
– Нет. Молчи. Она не умерла. Мы не знаем. Этот... взбесился!.. не дает даже осмотреть ее! А она не могла! Понимаешь?
– Понимаю. Но, Стив...
– Нет! Не говори мне этого. Она не могла. Столько всего было... Столько возможностей помереть – а она ничего! Просто Вилка... он бешеный, он не даёт... а если осмотреть и промыть раны, и....
– Стиван Утгарт. Ее больше нет. Ее давно уже нет. Даже когда она еще ходила по пещерам и рвала глотки гоблинам – уже тогда ее не было. Трансформация завершилась не в ее пользу.
– Нет!
– Так бывает. Кто-то выдерживает и остается собой. Она не выдержала. Потом что-то убило ее. Посмотри, пламя уничтожило ее полностью.
– Пламя ее не тронуло! – крикнул Стив. Иефа лежала на грязных камнях, такая, какой была до... всего это цирка с трансформацией. Светлые волосы, глаза нормального размера, и хвоста нет... клыков, наверное, тоже. Стив, оказывается, уже и позабыл, какая она была... смешная. Ком царапал горло, и как же сильно он ненавидел этот ком, и эту пещеру, и тихий голос дриады... Если бы он мог, то стал бы сейчас – как Вилка – над телом козявки и дрался бы с каждым, кто посмел...
– Это оболочка, Стив. Старая оболочка, отработавшая своё, понимаешь? Как змеиная кожа, которая миру не нужна... Просто старая оболочка, Стив, и поэтому огонь не тронул ее.
– Нет!
– Да. Ты видел, что с ней случилось. Мы все видели. После такого не выживают.
– Вы убили ее, – сказал Стив и поднял на дриаду больные усталые глаза.
– Да, Стив, – слегка побледнев, кивнула дриада и отступила на шажок, вжалась в стену пещеры. – Мы убили ее. Мы все.
...я не дамся – жалобно прошептала Иефа, пряча лицо в истерзанных ладонях. Что-то такое страшное случилось с ее руками – она не знала, что именно и когда, но болело ужасно, так сильно, что боль почти заглушила страх. Я не боюсь – с изумлением поняла Иефа и подняла голову. Мне больно и... гадко. Почему мне так гадко? Разве мертвым бывает – так?
Мертвым еще и не так бывает – ехидно ответила пустота и потянула к Иефе руки.
Я не дамся! Иефа рванулась в сторону – бежать, спасаться, руки дернулись и вывернулись под немыслимым углом, ноги подломились, Иефа вскрикнула и рухнула вниз, разбив колени о серый камень пола. Что-то оглушительно грохотало, рукам было больно, невыносимо больно, и предательски хрустели суставы. Кто-то выл совсем рядом, где-то над головой. Иефа попыталась встать на ноги, но цепи не пускали. Тяжелые ржавые кандалы, от которых сходит кожа с запястий. «Это уже было где-то, – отстраненно подумала полуэльфка. Мысли были медленные, будто замороженные. – Я, кажется... помню?» Подумав так, она вдруг осознала себя, как будто вынырнула из теплого молока и оказалась на ледяном ветру. Щеки горели, словно от пощечин. Иефа стояла на коленях, почти уткнувшись разбитым носом в серый каменный пол, руки ее, вывернутые за спиной под странным углом, были зажаты в тяжелых ржавых кандалах, которые заканчивались толстым кольцом, вмурованным в стену. Над головой – Иефа глянула сквозь спутанные космы и зажмурилась – бесновалась черноволосая семнадцатилетняя ведьма, тянула к ней руки и выла в бессильной ярости, потому что ее цепи были слишком коротки, и она не дотягивалась, не дотягивалась – как ни рвалась. По ее грязным бледным щекам катились злые слезы.
– Отпусти меня, – попросила Иефа, попросила просто так, в пустоту, потому что была уверена, что ведьма ей не ответит. Полуэльфка не знала, что ведьма и была пустотой, той самой, что высасывает последнее тепло из обтрепанных рукавов, когда дует ветер, и промозгло, и в сапогах хлюпает, а до теплого очага еще очень-очень далеко... Не знала, что это очень глупо – просить о чем-нибудь пустоту... – Отпусти меня. Я очень устала. Я больше не могу. Я никто, слышишь? Я ничего не могу тебе дать. Я никто. Отпусти меня...
– Встань, – сказала вдруг ведьма совершенно спокойным, властным голосом. – Прекрати пресмыкаться. Встань сейчас же.
– Да, – повторила Этна и вжалась в стену. – Мы убили ее. Мы все. Так получилось.
"Дура! – мысленно вскричал Зулин и мысленно же схватился за голову. Внешне же он постарался стать как можно более незаметным и покрепче прижал к груди завернутый в тряпицу мирогляд. Гладкий бок артефакта холодил кожу через двойной слой ткани. – Дура! Теперь он точно нас всех порешит! Он же не соображает ничего! О, демон Баатора!"
– Получилось... – тупо повторил за дриадой Стив, и у него затряслись руки. – Получилось! Получилось, вашу мать!
– Стив...
– Получилось, мать вашу!
– Стив.
– Так получилось! Мать, мать, мать!
– Стив! – Ааронн отлепился от стены и решительно взял дварфа за плечо. – Нужно уходить отсюда.
– Нет!
– Да. Нужно уходить отсюда. Ты слышишь меня, Стив?
– Слышу? – дварф покачнулся и тяжело оперся рукой о стену пещеры. – Да, я слышу. Но я не понимаю. Мы просто уйдем?
– Да.
– Оставим здесь все, как есть, и даже не попытаемся... И она будет лежать здесь и... – Стив судорожно сглотнул. – ...и гнить... среди других, среди этих... И Вилка останется с ней, пока не сдохнет от голода... а мы просто развернемся и уйдем?
– Да.
– Выйдем из пещер, спустимся вниз... и отправимся назад, в Бристоль?
– Да.
– То есть – все закончилось?
– Все закончилось, Стив.
– Я не понимаю. Не понимаю. Мы убили ее... дружно. И мы даже не похороним ее?
– Нет, Стив. Не похороним. Оставь это, пожалуйста. Ты уже пытался. Вилка не подпустит нас к телу. Чтобы забрать Иефу, придется убить и его тоже. Оставь, Стив. Дай ему умереть так, как он хочет – охраняя хозяйку от всего мира.
– Ааронн... – Стив поднял голову и внимательно посмотрел эльфу в лицо, словно надеясь найти в нем ответ. – Ты же... ты же друид... Мы убили ее, понимаешь? Я убил ее, когда взял тот проклятый меч из гробницы. Потому что если бы не взял, не терял бы силы, не нужна была бы трансформация... Ты! – Стив толкнул проводника в грудь, Ааронн качнулся и отступил. – Ты убил ее, когда подсунул ей источник – и в ней что-то сломалось тогда, после этой треклятой драки она стала такая, а ты даже не попросил прощения! Ты! – дварф повернулся к дриаде и сжал кулаки. Этна побледнела и опустила голову. – Ты убила ее, когда свалилась нам на головы! Когда провела ритуал и ни о чем не предупредила! Она имела право знать, на что идет! А ты! – под яростным взглядом Стива Зулин скукожился и вжался в стену пещеры. – Ты!.. Она бы не бросила вас вот так... Никого из вас! Не смотря ни на что! А вы говорите мне, что мы сейчас развернемся и просто уйдем, оставим все, как есть? Может, запечалимся малехо где-нибудь на привале, но особо убиваться не будем, потому что некогда? Потому что единственный, кому она по-настоящему нужна, это ее совомедведь? Да и он для вас уже того...
– Стив... – Этна подняла голову и печально посмотрела дварфу в глаза. – Скажи, Вилка рисковал жизнью ради Иефы?
– Да, – прошептал Стив и зажмурился. В голове мелькнуло его собственное лицо, перекошенное гневом и безумием, смертельный проблеск топора, белые скулы полуэльфки, набухающий кровью рукав рубахи... встопорщенный загривок детеныша, рвущегося в бой за хозяйку. – Да, рисковал.
– А она?
– И она... тоже.
– Тогда все бесполезно, узел затянут. Вилка – бестия. Магическое существо. Он не может иначе. Если бы Иефа... – дриада запнулась, помолчала, собралась с духом. – Если бы Иефа была жива, он пустил бы нас к ней. Он дал бы нам возможность лечить. Он помогал бы. Но Иефы нет. И к телу он нас не пустит. Он будет охранять ее, пока сам не умрет, и мы ничего не можем сделать. Ничего, понимаешь? Он так устроен.
– Но это же бред...
– Нет, Стиван, – дриада подалась вперед в стремлении убедить, положила руку на дварфское плечо. – Нет. Ты можешь дать ему топорищем по голове и связать, а тело похоронить, но как только ты его отпустишь, он вернется, он найдет ее, разроет землю, расшвыряет камни и останется с ней до конца. Ты можешь держать его связанным месяцами, насильно кормить и поить, но жить он все равно не будет. Если сможет – сбежит и найдет ее, а не сможет – просто умрет от тоски. Оставь их в покое, Стив. Иефе уже безразлично, а Вилка... Не мучай его. Ааронн прав. Дай бестии умереть так, как она хочет. Ты уже ничем не поможешь. Эта связь... Она сильнее, чем логика или здравый смысл. Только Иефа могла отпустить...
– Она отпустила бы... если бы знала.
– Да, Стив. Она отпустила бы.
Стив отвернулся от дриады, дернул плечом, сбрасывая узкую ладошку. Шагнул к телу полуэльфки. Детеныш совомедведя встал на дыбы и угрожающе заревел.
– Вилка... – Стив сделал еще шаг, чувствуя, как дрожит натянутой струной нутро, и скука, серая скука... – Вилка, я не трону... Я попрощаться...
Детеныш оборвал рев и растерянно мигнул круглыми совиными глазами, покачался еще на задних лапах и неуклюже опустился вниз, лег, вытянулся вдоль тела хозяйки, укрыв ее лапокрылом, положил клювастую морду на грудь.
– Боец... – прошептал Стив, опускаясь на колени. Протянул руку, осторожно погладил желтые перья на загривке. Пальцы дрожали. Совомедведь закрыл глаза и тяжко вздохнул. – Дружище... Пойдем с нами... Она бы тебя отпустила... Обязательно отпустила бы... Вилка...
Горячая капля шлепнулась детенышу на лоб и скатилась по заляпанному кровью оперению. Вилка открыл глаза и с тоскливым недоумением посмотрел вверх. Он никогда раньше не видел, как плачут дварфы.
-Чего ты хочешь от меня? – Иефа тяжело, оскальзываясь, поднялась с колен и посмотрела ведьме в лицо. – Я устала от тебя. Я устала от твоей боли. Я... Я ведь умерла, да? Так чего же еще ты хочешь от меня?
– Я тебя знаю! – прошипела ведьма. – Глупая, слабая, беспомощная пичуга – я тебя знаю!
– А я знаю тебя, – ответила Иефа и с удивлением поняла, что это правда. – Ты – пустота. Ты убила мое чудовище. Ты испортила танец. Ты уничтожила мое ущелье – а там было так хорошо... Что я сделала тебе, чем так страшно тебя обидела? Почему ты держишь меня здесь, в своем каменном мешке? Это ведь твой каменный мешок, правда? Ты живешь здесь...
– Живу?! – ведьма запрокинула голову и расхохоталась, покачиваясь на цепях. – Живу?!
– Я не хочу быть здесь, – твердо сказала Иефа, и цепи с жалобным звяканьем свалились с ее рук.
– И куда ты пойдешь?! – издевательски крикнула ведьма.
– Туда, куда уходят все. К свету? – Иефа растерянно огляделась в поисках двери. Двери не было.
– К свету... – ведьма перестала хохотать и обессиленно привалилась к стене, звякнув кандалами. – К свету... Ну, что ж – иди.
Иефа шагнула к стене и приложила к серому влажному камню израненные руки. Надавила немного. Стена не шелохнулась, на ней осталось два отпечатка ладоней – и все. «Я не хочу быть здесь,» – повторила Иефа, убрала руки и толкнула стену плечом. Ведьма с усталым равнодушием следила за ее действиями. «Я не хочу быть здесь!» – Иефа бросилась на стену всем телом и от удара мешком свалилась на пол. «Я не хочу быть здесь!» – серый булыжник стен поглотил крик, впитал в себя, как губка – воду.
– Здесь нет эха, – спокойно произнесла ведьма.
– Почему я не могу выйти? – спросила Иефа и заплакала. – Я не хочу быть здесь...
– Потому что еще не время, – ведьма отлепилась от стены, легким движением сбросила с себя цепи, присела на корточки рядом с Иефой и осторожно погладила ее по щеке. – Еще не время, пичуга.
– Зачем они... – Иефа кивнула на цепи, сиротливо валяющиеся у стены. – Зачем они тебе?
– Чтобы не забывать, где я. И чтобы помнить, что я тоже не хочу быть здесь.
– Почему тогда ты не уходишь?
– Я не могу. Не могу сделать это одна. Я ждала кого-то... ждала тебя. Мы поможем друг другу. Ты возьмешь меня с собой.
– К свету? – Иефа всхлипнула, утерла глаза и с надеждой посмотрела на ведьму.
– Дурочка, – ласково засмеялась ведьма. – Такая маленькая, такая наивная... Нет пути к свету. Отсюда – точно нет.
– А куда есть? – Иефе стало страшно.
– Обратно. К боли. К обидам. К одиночеству. К магии. К жизни! Ты возьмешь меня с собой, пичуга. Ты слишком много мне должна.
– Я ничего тебе не должна, – Иефа попятилась и уперлась спиной в стену. – Если я умерла, я уйду дальше – не знаю, как, найду способ. Если я жива, если я на грани, мои друзья меня вылечат. Я уйду отсюда – так или иначе.
– Друзья? – ведьма невесело рассмеялась. – Твои друзья убили тебя. Убили, а потом бросили твое тело гнить.
– Нет! – крикнула Иефа.
– Да. Вспомни, ты же видела, кто тебя убил. Ты же знала, что в конце концов так и будет. Они бросили тебя. Бросили, слышишь? Бросили!
– Нет! Этого не может быть! Ты не знаешь, о чем говоришь!
– О, я знаю! – ведьма стремительно, в два шага пересекла каменный мешок, уперлась руками в каменную кладку, почти вплотную приблизила свое лицо. Иефа вжалась в стену. Горячечный шепот ведьмы шевелил пряди на виске. – Я отлично знаю, что это такое – и ты тоже знаешь – когда ненавидит отец, когда отворачивается мать, когда бросает любимый...
– Я никого не люблю, – выдохнула Иефа.
– Любишь, не любишь – жалкая отговорка. Полюбишь еще – ты ведь как щенок, готова любить каждого, первого, кто погладит тебя по голове, глупая, доверчивая пичуга, так что полюбишь – и он тебя бросит так же, как и все остальные... Ты знаешь, знаешь, что это правда. Просто тебе слишком страшно признаться, что ты одна, что ты никому не нужна. И ты делаешь вид, что у тебя есть друзья, которые за тебя, которые для тебя... А их нет! Они убили тебя и ушли, потому что с тобой слишком много возни, потому что ты всем мешаешь, пичуга. Слабая, жалкая, неприспособленная. Ты выжила благодаря мне. Видишь ли, это все было взаймы – твоя жизнь, твоя магия... Ты должна мне, пичуга. Ты возьмешь меня с собой, ты станешь сильной, независимой, ты...
– Нет! – Иефа задыхалась, ржавые цепи оплели все тело, и некуда было деться от плачущей пустоты ведьминых глаз, и так жалко, жалко... Жалко?
– Ты знаешь, что я говорю правду, ты знаешь, что только так и должно быть, иначе ты не была бы здесь, не держала бы себя...
– Ты умерла!
– Нет.
– Но тебя сожгли!
– Тебя тоже. Мы сестры. Обними меня... Здесь так холодно, такие сырые стены, а я... Я не выношу холод. Обними меня, забери отсюда, я больше не могу, мне больно, больно, больно... и страшно...
– Не плачь, – попросила Иефа и протянула руки. – Иди ко мне. Все будет хорошо. Иди ко мне... – Иефа обняла, прижала к себе ледяное вздрагивающее тело ведьмы и прошептала, зарывшись лицом в свалявшиеся черные пряди: – Не плачь. Я с тобой. Дочь герцога не будет сидеть в застенках...
– Я, Стиван Утгарт, Второй в роду, Страж ворот, оставляю тебе часть себя, – ровным голосом сказал Стив и вложил в неподвижную ладонь полуэльфки прядь своих волос. – Я, Стиван Утгарт, Второй в роду, Страж ворот, забираю часть тебя с собой. – Стив отрезал пшеничную прядку и сжал ее в кулаке. Костяшки побелели. – Иефа, бард. Ты не брала с меня клятвы. Но я дал тебе слово хранить тебя и не сдержал его. Я буду помнить об этом. Я буду помнить тебя. Прощай.
Стив помолчал с минуту, погладил в последний раз загривок совомедведя и поднялся на ноги. За его спиной тяжко, с шумом вздохнули.
– Нам что-нибудь еще нужно в этих пещерах? – в пространство спросил Стив.
– Нет, – осторожно отозвался Зулин.
– Тогда пошли отсюда. Здесь больше некого убивать.
Стив не глядя обошел тело полуэльфки и уверенным шагом направился к одному из ходов. То ли заклятие лабиринта утратило свою силу, то ли нутро больше не в силах было терпеть – кто знает... Но Стив совершенно точно знал, какой коридор выведет его в зал побольше, а оттуда – еще с пяток поворотов, и стены раздадутся в стороны, потолок станет выше, воздух – свежее, десяток-другой шагов – и вот она, смотровая площадка, на которой гуляет морской ветер. Стив шел, перешагивая через обгоревшие тела, и поникшая партия безропотно следовала за ним. Только на выходе из пещеры Ааронн отстал на несколько шагов, обернулся, поправил колчан за спиной и долгим напряженным взглядом посмотрел на неподвижные фигуры барда и бестии. Эльф нахмурился, словно не в силах был решиться на что-то, постоял, раздумывая, а потом сдался, обмяк, опустил плечи, разжал кулаки.
– Прости, – одними губами сказал Ааронн, развернулся и исчез в дымном полумраке коридора.
Когда эльф нагнал партию, его встретил настойчивый вопросительный взгляд дриады. Ааронн отвернулся.
– Ты не смог, – сказала Этна.
– Не смог, – кивнул Ааронн. – Раньше...
– Ты и раньше не смог бы.
– Наверное.
– Но тогда... ты все-таки выстрелил.
– Я промахнулся. Я должен был попасть в сердце.
– Он не поймет. Никогда.
– Я знаю! – Ааронн остановился. – Ты осуждаешь меня?
– Нет, – дриада задумчиво качнула головой, но глаз не подняла. – Ты взял на себя ответственность.
– Да, будь оно все проклято, – сцепив зубы, процедил Ааронн. – Да.
Коридор расширился, потолок ушел куда-то вверх, беспокойное пламя факелов заметалось на ветру. Партия вышла на смотровую площадку. Стив закрыл глаза, вдохнул сырой соленый предрассветный воздух, вспомнил, как шевелила носом полуэльфка, и усмехнулся. За его спиной сдавленно охнул Зулин, угрожающе зашипел зверь, хмыкнул удивленно проводник.
– Я ошибся, – не открывая глаз, сказал Стив. – Не бывает так, чтобы некого больше было убивать. Везуха...
– Я не ждал вас так рано. Честно говоря, думал, что вы по всем законам жанра появитесь на рассвете, озаряемые первыми лучами солнца, усталые, но довольные... Что-то пошло не так? – сэр Джон легко поднялся с камня, потянулся.
– Смотри-ка, и без доспехов, – пробормотал Стив. – Храбрый...
– Пообтрепался в башнях у озера, – сокрушенно пояснил рыцарь и отряхнул камзол. – Не хотел являться пред ясные очи госпожи Иефы помятым пугалом. Ужин при свечах обязывает...
– Однако, – произнес Зулин.
– Друзья мои закопченные, для отряда, с блеском завершившего возложенную на него миссию, вы на редкость мрачны, – заметил сэр Джон, – и я не вижу здесь вашего прелестного барда. Конечно, лесная фея, сопровождающая вас, не менее очаровательна, – рыцарь отвесил учтивый поклон в сторону дриады, – но, как это ни прискорбно, никак не может заменить дивную госпожу Иефу. В конце концов, об ужине я договаривался именно с ней...
– Если ты еще раз произнесешь ее имя... – глухо проговорил Стив и взялся за топор.
Сэр Джон весь подобрался, обвел взглядом партию и спросил почти угрожающе:
– Где она?
Стив расправил плечи, вздохнул и отстраненно подумал, что никогда еще не шел убивать так... равнодушно.
– Где Иефа? – резко крикнул рыцарь, и тогда Стив бросился на него.
Бросился без ярости, спокойно и сосредоточенно рассчитывая каждое движение, каждый шаг, каждый поворот, внимательно отслеживая работу мышц, отмечая каждый звук вокруг и прислушиваясь к удивительному спокойствию внутри себя. Забормотал Зулин, сплетая заклинание – так, на всякий случай. "Не надо", – сказал Ааронн, и маг послушно перестал. Вскрикнула Этна, когда лезвие топора высекло искры из камня. Стив дышал ровно, размеренно, и слушал, как шумит море внизу. Как кричат чайки над линией прибоя. Как гудит ветер в скалах. Как в груди Зверя зарождается тихое угрожающее рычание. Как бьется сердце.
– Она сгорела, – ровным голосом произнес Стив. Сэр Джон споткнулся, упал на спину. Лезвие топора пошло по дуге вниз, встретилось с крестовиной меча, скользнуло со скрежетом, остановилось. Стив надавил. – Мы сожгли ее. Зулин сжег.
Рыцарь со стоном выдохнул, на лбу его вздулась вена. Стив надавил еще, задумчиво следя за каплей пота, ползущей по бледному виску. Лезвие медленно, с натугой приближалось к лицу сэра Джона.
– Она долго и странно горела, – сказал Стив. Рыцарь зарычал, бешеным усилием оттолкнул топор, откатился в сторону, вскочил на ноги. – А потом кто-то выстрелил в нее, и все закончилось.
Стив завертел топором мельницу и снова пошел на противника. Сэр Джон отступал, кружа по площадке, и Стив лениво подумал, что, пожалуй, и не сможет его убить... пожалуй, умрет сам. Может, так и должно быть. На долю секунды ему захотелось остановиться и объяснить рыцарю, что все просто, и можно даже не драться, но...
– И вот что я тебе еще скажу... Себ, – сказал Стив и с удовлетворением отметил, что рыцаря здорово проняло – он побледнел еще больше и попятился к краю площадки, беспомощно опустив оружие. Стив сделал два шага и оказался очень близко к его смятенному взгляду. – Вот что я тебе еще скажу... Пока она горела, она все время превращалась. А когда превращалась, глаза у той были синие – как у тебя.
Лицо рыцаря исказило судорогой, он глухо застонал и сделал еще шаг назад, оказавшись на самом краю. Стив ударил сильно и страшно, с разворота, топор с капустным хрустом разрубил ключицу, прочертил алую полосу поперек груди и остановился. Стив смотрел, как медленно, толчками выбирается кровь из смертельной раны, как рыцарь растерянно глядит на красное лезвие топора, страдальчески хмурит брови, взмахивает руками, как птица крыльями, и молча падает вниз, на скалы. Смотрел и ничего не чувствовал.
– Ты убил его, – потрясенно сказал маг из какой-то невероятно далекой дали.
– Да, – согласился Стив. – Я это здорово умею.
Глава 2
«... и в следствие... в следствие магического воздействия на командира отряда, классифицируемого как черная магия высшего порядка с элементами воздействия... нет, воздействие уже было... с элементами поглощения... да, с элементами поглощения... партия была вынуждена отклониться от изначального маршрута для принятия соответствующих мер согласно инструкции на случай столкновения с неопознанным магическим вмешательством... нет, магическим воздействием... демон Баатора, опять это клятое воздействие... магическим влиянием... да, магическим влиянием, классифицируемым...»
– Зулин, что ты несешь?
– Я? – маг вздрогнул и растерянно оглянулся на проводника, сообразив, что бормотал вслух. – Я... Ну, что-то вроде отчета составляю...
– Ты похож на сумасшедшую кукушку. Прекрати.
– Хорошо, – Зулин тяжело вздохнул. – Я продолжу на привале.
– Привала не будет. Нам нужно уходить, и уходить быстро.
– Друг мой Ааронн, я, как никто в этом отряде, ратую за скорейшее возвращение в Бристоль, но... Нам необходим привал. Мы вымотались. Мы... мы много пережили в этих пещерах, и...
– Зулин.
– Нет, я ничего не хочу сказать, просто ночь была тяжелая, а до этого мы шли целый день, мы почти сутки на ногах, и столько потрясений...
– Зулин.
– Я не утверждаю, что нужно остановиться прямо сейчас, ты совершенно прав – нам нужно отойти подальше от берега, слишком уж место приметное, да и вообще... Но ближе к полудню было бы неплохо...
– Зулин, замолчи.
– Мы идем уже несколько часов! Стиву нужна помощь, на нем живого места нет, да что Стив – каждому из нас...
– Зулин, заткнись немедленно!
– Я...
Эльф со сдавленным рычанием в два прыжка нагнал мага и заткнул его – в буквальном смысле этого слова. Ошеломленный планар слабо трепыхнулся в цепких объятиях Ааронна и застыл, пытаясь сообразить, что нашло на обычно спокойного и уравновешенного проводника.
– Тихо, – одними губами произнес Ааронн. Зулин согласно покивал, и эльф медленно убрал ладонь. – Всем тихо. Зверь...
Фамильяр черной тенью мелькнул в кустах и пропал. Зулин со стуком захлопнул рот и повертел головой, отыскивая спутников. Стив обнаружился неподалеку – дварф стоял, вжавшись в ствол раскидистого дерева, взяв топор наизготовку, и напряженно к чему-то прислушивался. Куда подевалась дриада, Зулин так и не понял. Повинуясь досадливому жесту проводника, он нашел себе укрытие и постарался стать как можно более незаметным.
Прижимая к спине непослушные крылья, маг растерянно подумал: "Но ведь уже все закончилось?" "Не закончилось, – коснулся его сознания Зверь, – будь осторожен. Тут гоблины. Штук двадцать. Три орка. Шаман. Это только те, кого я вижу. Вполне возможно, что их больше" "Не может быть!" – мысленно взвыл Зулин. "Может, – протелепал Зверь. – Смотри". В сознание мага ворвалась сумятица образов, мелькали стволы деревьев, сухие листья, хитросплетения кустарника, потом все это слилось в единое невразумительное пятно, застыло на несколько мгновений – и стало блекнуть, выцветать, а на бледнеющем фоне пятна вдруг задвигались-заговорили приземистые фигуры гоблинов, мелькнул черный балахон шамана, широченная спина орка, и снова сумятица, мельтешение... "Погоди, не так быстро! – позвал Зулин. – Я не успеваю!" "Не могу, – откликнулся Зверь. – Их много, и появляются новые, они двигаются, трудно отслеживать, приходится все время менять укрытие. Скажи Ааронну..." Маг мысленно кивнул, почувствовал, как Зверь ослабил связь, отодвинул ее куда-то далеко, на задворки сознания. Зулин огляделся, отыскивая взглядом проводника – и не нашел его.
