Текст книги "Мы вдвоем и он (ЛП)"

Автор книги: Александра Амбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– По рецепту моей мамы, – говорю я. На моих глазах выступают слезы, как и каждый раз, когда я думаю о своих родителях. Особенно в Рождественские дни.

– Эй, – он целует меня. – Ты имеешь право страдать. Это нормально. Но ты должна радоваться, что вообще у тебя были такие родители. Это лучшее, на что можно надеяться.

Я киваю и вытираю слезы. Господи, сколько лет я пыталась увильнуть от празднования Рождества, и Бен мне всячески в этом помогал.

В прошлом году мы ездили в Тайланд, где не было никаких елок и гирлянд. Мы проводили дни на пляже, разрисовали себя хной и спали в маленьких домиках. Было классно. Сейчас, когда Джей окружил меня всем этим Рождественским барахлом, я чувствую себя как никогда сентиментальной. Но не злюсь на него.

– Как ты тогда говорил? Звездопад сияет только тогда, когда звезды уже догорели? – спрашиваю я. – Возможно, мои родители и есть тот самый звездопад. Я начала скучать по ним только тогда, когда их не стало.

– Дерьмо, если бы я знал, что Рождество так на вас действует, я бы не стал всего этого делать. – Он снова улыбается во все лицо, и я только сейчас замечаю мелкие морщинки, которые начали собираться у него вокруг глаз.

– Но подожди… Я сумею тебя развеселить. – Он коротко целует меня, но этого мягкого касания его губ достаточно, чтобы мой живот свело сладкой судорогой.

– Посмотри мне в глаза, Миа, – его голос стал мягким и завораживающим.

Опустив глаза, я мотаю головой.

– Ты меня загипнотизируешь. Я не доверяю тебе, Джей. А вдруг вы договорились с Беном, и хотите поиграть в сексуальные игры со мной, зная, что я откажусь.

Он громко смеется и привлекает меня к себе.

– Как будто мне для этого надо тебя гипнотизировать, сладкая, – рычит он мне в ухо.

Его руки ласкают мое тело, забираются под футболку. Его теплое дыхание опаляет мою кожу, а в гостиной затихают звуки компьютерной игры. В то время как Джей меня целует, я слышу, как на кухню заходит Бен. Выключает плиту, на которой до сих пор кипит клюквенный соус. Его горько–сладкий запах витает в комнате, как тяжелый парфюм. Потом мы оседаем втроем на пол, три человека, наполненные чувственным поцелуем и любовью, которую невозможно описать.

Ко многим вещам мы привыкаем так быстро, что, когда их теряем, становится больно. Для меня это солнце и теплая погода. Каждый год я страдаю, когда лето заканчивается, а на смену ему приходит дождливая осень. Бен только смеется над этим.

– Если бы не существовало осени и зимы, ты бы не любила так лето, – считает он. – Тогда ты бы жаловалась на постоянную жару. На комаров, грязные окна и высохшие цветы. Так же, как сейчас жалуешься на непогоду и дождь.

– Нет, я бы не стала так делать, – спорю я. – Я бы с удовольствием жила там, где вечное лето.

– Забудь, Миа. Твой муж, к сожалению, прав, – вмешивается Джей и садится рядом со мной на диван. – Прогулку на солнце начинаешь ценить только тогда, когда уже танцевал под дождем. И зима тоже имеет немало прекрасных сторон.

Он одет в футболку и шорты, так же, как и Бен, а на мне уродливая, старая флисовая пижама. На моей груди пришиты оленьи рога, и эта штука сплошная и выглядит, как одни огромные ползунки. Джей настоял на том, чтобы я носила его подарок до первого дня Рождества, потому что такова традиция. Мой протест, что эта традиция касается только детей, был отклонен, поэтому я сдалась. В любом случае, эта штука мягкая и теплая.

Второй подарок от Джея висит на моей шее, и когда я бросаю взгляд на своего мужа, вижу там такое же серебряное самодельное кольцо. До вчера оба кольца красовались на пальцах Джея, и потому что ни мне, ни Бену они не подошли, Джей повесил их на кожаные ленты. У него осталось такое же кольцо на пальце, что сначала показалось мне странным, но теперь это выглядит довольно круто. На кольце выгравирована фраза на латыни, такая же, как и под его татуировкой звездопада. «Per aspera ad astra» – сквозь тернии к звездам.

В руках я до сих пор держу Рождественский носок от Джея, в котором я нашла кольцо. Бен подарил мне билеты на концерт Muse, которым я очень рада. К сожалению, концерт будет аж в октябре следующего года, что очень веселит Джея.

– Теперь ваша очередь, – говорю я и встаю, чтобы взять два запакованных подарка, которые лежат под елкой.

– Дерьмо, я же ненавижу подарки, – говорит Джей, но его покрасневшие щеки говорят о том, что он лжет. В конце концов, он кладет дурацкий мобильный телефон на стол. Он все время снимал нас на видео.

– Это не пижама, я обещаю, – говорю я и кладу большую коробку ему на колени. Потом даю такой же подарок Бену и крепко целую его.

– На счет три, – говорит Джей и смотрит в сторону Бена. – Раз, два…

– Три! – Бен, как всегда, двумя руками разрывает подарочную бумагу, в то время, как Джей аккуратно разворачивает упаковку, как будто собирается ее еще раз использовать.

– Проклятье, Миа, это же… – Джей позволяет коробке упасть, и закусывает губу. Его взгляд заставляет меня смеяться.

Бен восхищенно щелкает языком.

– Мы скоро испробуем это, правда? – спрашивает он и толкает Джея локтем в ребра.

– Совершенно верно. С этим мы сможем шпионить за блондинкой напротив, когда она пойдет в ванную.

Я хватаю воздух и бросаю Бену возмущенный взгляд.

– За какой блондинкой?

– Джей… – Бен давит улыбку и обнимает меня за плечи. – Извини, но я вчера вечером показал Джею нашу соседку. Ту, у которой окна спальни выходят во двор.

Я поднимаю одну бровь вверх и поджимаю губы.

– Серьезно? В любом случае, они не для этого, вы, маленькие вуайеристы.

– Когда я был ребенком, я всегда мечтал о радиоуправляемом вертолете, – объясняет Бен. Но мои родители дарили мне только практичные подарки. То есть, вещи, которые в любом случае необходимы – новый школьный рюкзак, одежда, обувь и тому подобное. Никаких игрушек.

– Вот дерьмо. Мне жаль. – Джей хлопает Бена по спине.

– Теперь у тебя есть один, – говорю я. – Даже с камерой!

– Это так круто, Миа. Спасибо. – Бен отставляет мини–дрон в сторону и кладет свои руки на меня. Его сердце бьется спокойно, он такой теплый и мягкий, и… мой Бен. После маленькой вечности до меня доходит, что Джей тоже здесь и меня начинает мучить совесть.

– Эй, я могу подождать, – говорит он и поднимает обе руки. – Дайте себе время, пока я не стану старым и седым.

– Сумасшедший, – бормочу я, и оборачиваю руки вокруг его шеи. Он целует меня в лоб, заправляет прядь волос за ухо и смотрит в глаза. Но вдруг потом он морщится. Он зажмуривает глаза так сильно, что образуются морщины/складки на его лбу. И в одну секунду он так бледнеет, что мое сердце выпрыгивает из груди.

– Джей! Господи, что…

– Извини, – выдавливает он, руками сжимая виски. Даже его губы побледнели.

– Пойдем со мной, приятель. – Бен само спокойствие.

Мой пульс скачет со скоростью дикой лошади.

– Что происходит? – кричу я им обоим, в то время как Бен тащит за собой Джея. Я вспоминаю про таблетки и задумываюсь о том, принимал ли их Джей, пока был с нами. Я бы не удивилась, если бы узнала, что Бен привел его сюда, чтобы избавить от зависимости. Бен до такой степени противник наркотиков, что даже иногда воздерживается от принятия алкоголя. Если бы он знал, что принимал Джей в то время, когда мы еще были вместе… Я отбрасываю воспоминания в сторону и надеюсь на то, что он изменился.

– Джей? Бен? – Я стучу в закрытую дверь ванны и слышу сдавленный стон, от которого кожа покрывается мурашками.

– Секунду. – Это был Бен. Я сижу на кровати и пялюсь на закрытую дверь до тех пор, пока она, наконец, не открывается, и из нее выходит Джей, который выглядит более–менее здорово. За ним следует мой муж.

– Проклятье, что это было? – спрашиваю я, забыв об уродливой пижаме. – Это как–то связано с таблетками?

– Какими таблетками? – Бен бросает на Джея взгляд и садится ко мне на кровать. Его волосы взъерошены.

– Я нашла у Джея кучу разных таблеток, – говорю я. Потом смотрю на сумку Джея, из которой виднеются множество разных упаковок с лекарствами. Все вперемешку, как будто эти двое только что там рылись. Бен встает и закрывает молнию на сумке. Снова смотрит на Джея, который жует свою губу.

– Миа, на самом деле, все не так, как ты думаешь.

Бен обнимает меня за плечи. Вместе мы смотрим на Джея, от которого я ожидаю ответ. Объяснение.

– Это просто головная боль, – в конце концов говорит он после глубокого вдоха. – Мигрень. Мне от этого немного стыдно. Мигрень – это же… Дерьмо! Это же чем страдают старые женщины.

Я не могу сдержать улыбку.

– С ума сошел? У меня такое тоже бывает, я тебя полностью понимаю. Ты мне можешь спокойно об этом рассказать. Но эти лекарства…

– Я получил от врача. Клянусь. – Джей вдруг становится спокойным и уверенным. Таким, каким был до приступа. Но все равно мое сердце бьется чересчур быстро, и что–то шепчет во мне, что ему нельзя верить. Что это Джей, и он никогда не говорит мне правду. Мигрень?

– Мне жаль, сладкая. Я не хотел тебя пугать. Точно не сегодня, не на Рождество. – После последних слов он бросает Бену настойчивый взгляд, и я растерянно смотрю на них.

– Кто хочет позавтракать? Я угощаю!

***

Мы бросали друг на друга редкие взгляды, когда вечером гуляли втроем по зимней стране чудес в Хайд парке. Когда мы пришли, там было так много народа, что я хотела вернуться назад. Но я смогла это вынести, зажатая между двумя крепкими мужчинами, которые держали меня за руки. Я чувствую себя защищенной с этими двумя, как никогда прежде.

Со временем наступила ночь, и кроме нас прогуливалось несколько человек, многие из которых были пьяны. Некоторые из множества аттракционов и ларьков светились и мигали, другие были уже убраны и закрыты. Я бы даже во сне не додумалась прийти сюда. Только ради Джея я прокатилась на чертовом колесе, поорала на американских горках, стукнулась головой в стеклянном лабиринте и выпила так много яичного пунша, что кружится голова.

– Пойдем, – говорит Джей загадочным голосом, и прежде чем я успеваю спросить, в чем дело, он идет вперед и тащит меня за собой. Бен выглядит так же растерянно, как и я, и только пожимает плечами, когда я вопросительно смотрю на него. Мой желудок полон сладкой ваты и сладких чуррос с сахарной пудрой, что мои внутренности просто слиплись. Я бы лучше была дома на диване или, вообще, в кровати. Но Джей настоял на том, что мы должны выбраться, подышать свежим воздухом и насладиться жизнью. И, к моему удивлению, Бен с ним согласился.

– Джей, мы пришли слишком поздно. Они уже закрыты, – говорю я, когда мы подходим к ледяному катку. Бесчисленное количество гирлянд, которые висят над крышей, уже выключены.

– Это ты так думаешь. – Джей улыбается, и мне становится не по себе.

– О, пожалуйста, – стону я, подняв руки. – Не делай глупостей, ладно?

Конечно же, он меня не слушает. Вместо этого он перепрыгивает через бортик на каток, на котором сегодня катались сотни людей, и идет к домику в стороне. Он закрыт, но Джей был бы не Джей, если бы это его остановило.

– Что он собирается делать? – спрашивает Бен. Его дыхание образует смешные тучки из его рта.

– Без понятия. Но насколько я знаю Джея… ничего хорошего. – Я переминаюсь с ноги на ногу, а потом Джей возвращается. С коньками в руках.

– Ты же не взломал домик? – шиплю на него. Мой муж успокаивающе сжимает мои замерзшие пальцы.

– Он был недостаточно хорошо закрыт. Серьезно. – Джей протягивает мне пару коньков. – Шестой размер, верно?

Я киваю, словно в трансе, но коньки не беру.

– Забудь об этом, Джей. Я не собираюсь этого делать, – шепчу я, поскольку кроме нас, в пределах видимости, нет ни одного человека. Потом скрещиваю руки на груди.

– Да ладно, Миа. Только один круг. Или два. – Джей наклоняет голову. Его глаза горят. – Ты еще умеешь? Прошло почти десять лет, но ты меня тогда пригласила покататься на коньках, а я, идиот, никогда в жизни не стоял на этих штуках. Дерьмо, я три недели, каждый день тренировался, пока наконец-то смог нормально держаться. Только тогда я принял твое приглашение.

Я смеюсь.

– Серьезно, именно поэтому ты меня так долго динамил? Господи, а я своей подруге весь мозг вынесла своим нытьем, потому что ты не ответил мне. Для меня все было ясно. А ты, кстати, сказал мне, что порвал связки, и из-за этого не смог кататься. – В притворной злости указываю на него пальцем. – Ты еще тогда был никудышним лжецом.

– Извини, сладкая. – Он наклоняется и целует меня в щеку. – Но я бы лучше сломал себе ногу, чем опозорился перед тобой. Поэтому это была ложь во спасение.

– А сейчас? – спрашиваю я.

– Давай покатаемся. Только мы втроем. Но предупреждаю: я этим не занимался уже десять лет, и без понятия, смогу ли вообще хоть один шаг сделать.

– Я помогу тебе. – Бен забирает у Джея коньки и идет в сторону трибун, с которых гордые мамочки обычно машут своим детям. С урчащим животом я следую за этими двумя и надеваю потертые, старые коньки, которые мне немного узковаты. Джей шагает к входу и выходит первым на лед. Его щеки горят, и когда он мне машет и улыбается, я машу ему в ответ и на согнутых ногах следую за ним.

– Если кто–нибудь нас здесь застукает… – говорю я тихо, в то время как мои коньки царапают лед, на котором и так достаточно царапин, оставленных людьми, которые катались здесь до нас.

– Тогда нас арестуют, это понятно. – Джей протягивает мне руку. – Иди сюда, сладкая.

Он стоит достаточно уверенно, что меня удивляет, если учитывать то, что он не катался уже много лет. Медленно я скольжу к нему, пока он не хватает меня за руку. Я пошатываюсь, прислоняюсь к его груди и глубоко вдыхаю запах его кожаной куртки. Потом мы вместе ждем Бена, который с опаской оглядывается перед тем, как зайти на лед.

– Ты сумасшедший, Джей, – смеясь, говорит он, но по его горящим щекам я могу сказать, что ему нравится этот экстрим. В отличие от Джея, он держится на льду твердо и уверенно, что наполняет меня своеобразной гордостью. Он берет меня за другую руку, и мы начинаем осторожно двигаться по темному льду. Опасность дышит нам в спину, но меня это не волнует. Что может случиться, кроме того, что нас поймают? Я чувствую себя сильной между двумя мужчинами. Сильной и непобедимой – такое странное чувство.

Время от времени Джей доставал свой мобильный телефон и пытался ехать задом наперед и снять нас на видео. После того, как он несколько раз падал на задницу, я, смеясь, забрала у него телефон и снимала все сама.

Спустя три круга я выдохлась. Шатаясь, я скольжу к бортику и крепко хватаюсь за ручку. Джей и Бен делают еще один круг, не держась за руки. Вместо этого они едут наперегонки, и на середине пути я понимаю, что они поспорили на меня. Смеясь, я опираюсь спиной о бортик и наблюдаю достаточно несправедливую борьбу, потому что Бен уже далеко впереди, а Джей безуспешно пытается его догнать. Мой муж сияет улыбкой во все лицо, когда подъезжает ко мне и кладет руки на бортик по обе стороны от меня. Тяжело дыша, он целует меня.

– Выиграл, – шепчет мне на ухо, и я оборачиваю руки вокруг его талии, чтобы притянуть ближе ко мне. Джей появляется за Беном, едва держась на ногах. Он держится за его плечо и дышит намного тяжелее Бена, потом после короткого перерыва выпрямляется и становится возле меня.

– Вот дерьмо. Это было нечестно.

– Ты даже не представляешь, насколько. – Бен улыбается и подмигивает мне.

Я смеюсь.

– Извини, но Бен в молодости несколько лет играл в хоккей. А такое не забывается.

– Эй! – Джей толкает Бена в бок, но смеется вместе с нами.

– Ладно, да, это была нечестная борьба за сердце этой дамы. – Он прижимается ближе ко мне, и я понимаю. Осторожно я кладу свою руку на его, так, что я обнимаю обоих мужчин, что на скользком льду не так–то просто сделать.

– При честной борьбе… кому бы ты отдала предпочтение?

Я хватаю воздух.

– Вопрос такой же нечестный, и ты об этом знаешь.

– Так кого? – он не останавливается. Его взгляд пронзительный, глаза меньше, чем обычно. В темноте я не могу точно определить его действия, но догадываюсь, как она на меня сейчас смотрит. Мое сердце бьется быстрее.

– Я не буду отвечать на такие дурацкие вопросы, – говорю я коротко, чтобы прочитать на лице Бена, что ответ был неверным. Проклятье. Несмотря на то, что сейчас ужасно холодно и при дыхании из наших ртов конденсируется пар, я начинаю потеть.

– Представь, что ты можешь только одному из нас спасти жизнь. Кого ты будешь спасать?

– Джей… – пытаюсь его притормозить. Господи, я должна была знать, что не может идти все так гладко. Только не с ним! Он такой же непредсказуемый, как и комета.

– Так кого? – настаивает он.

Я тихо стону.

– Бен. Конечно, я буду спасать Бена.

Джей удовлетворенно кивает.

– Очень хорошо. Так и должно остаться. Ладно? Договорились?

Я растерянно моргаю, и мне хочется, чтобы кто–то включил свет, и я смогла увидеть, что он шутит. Хватка Бена на моей талии становится крепче.

– Конечно, – отвечаю я через секунду. – Конечно, так останется. В конце концов, я за него замуж вышла, не за тебя.

Джей никак не реагирует. Он чешет свою щеку, потом снова смотрит на меня. Его глаза кажутся черными в темноте.

– Мой отец когда–то на этот вопрос ответил, что он бы пожертвовал моей жизнью, чтобы Джефф смог закончить школу.

Он говорит так тихо, что мне не совсем понятно, говорит он с нами, или сам с собой. Но его слова выворачивают мне душу.

– Джей…

– В конце все получилось по иному, только потому, что я был мудаком. Проклятым, эгоистичным, трусливым мудаком. И такого больше со мной никогда не повторится. Я клянусь. – Он ударяет кулаками по бортику, тонкая перегородка трясется, и моя спина покрывается мурашками.

– Пошли, приятель, – говорит Бен и кладет руку ему на плечо. – Наверно, сегодня было слишком много яичного пунша.

Я остаюсь на мгновение и смотрю на мужчин, как они уходят со льда. Мой пульс зашкаливает. Минуту спустя я понимаю, что грызу ноготь, что ненавижу делать, и что я переняла это у Джея. Раздраженная, я засовываю руку в карман, потом скольжу к выходу и осторожно иду к лавочке. Джей стоит в парке в нескольких метрах от катка и курит. Бен до сих пор сидит на лавочке, коньки стоят возле него.

– Господи, – шепчу я. – Он иногда такой…

– Я знаю, – отвечает Бен также тихо. – И мне его ужасно жаль.

Мои глаза горят. Бен помогает мне снять коньки, потом целует, и мы вместе встаем и идем к Джею.

– Все хорошо? – спрашивает он, и когда Джей кивает и выбрасывает окурок, и втроем идем по хрустящей гальке к выходу из парка. Начался небольшой дождик, поэтому я надела капюшон и переплела мои ледяные руки с Беном и Джеем. Мы молчим весь путь к метро, но это не неудобное молчание. Как будто внезапное признание Джея поставило новые границы. Как будто нам стало ясно, какую иерархию имеют наши отношения.

Мне непонятно, как можно вообще принимать такую иерархию. Могу ли я настолько контролировать мои чувства? Или в один день я пойму, что люблю Бена больше только потому, что так должно быть? Это вообще возможно, одинаково любить двух людей? Или нельзя любить одного сильнее другого? Эта мысль гложет меня, и я рада, что Джей непривычно тих, и я не могу на время приостановить карусель моих мыслей.

Даже дома я не нахожу возможности слезть с нее. До тех пор, пока не чувствую как два мужских обнаженных тела прижимаются ко мне, и четыре руки, которые ласкают меня, как будто утро для нас не наступит.

Дни после Рождества были такими слаженными, что мои переживания испарились так же быстро, как и аромат клюквенного соуса. Мы играли, готовили, ели, разговаривали и еще больше разговаривали. О фильмах, книгах, жизни, политике и важных вопросах, таких, как: насколько долго Кейт и Уильям будут жить счастливо. Джей – великий поклонник королевского дома и всегда скупает в супермаркетах все газеты, чтобы ничего не пропустить.

Мы с Джеем сидели в нашей чересчур маленькой ванной, поджав колени под подбородки, и пили дешевое вино из тетра–пакета, как раньше. Мы с Беном присутствовали на выступлении Джея на арене. Он нас провел без билета, но поскольку все места были заняты, мы стояли в стороне, держась за руки, и, как и все остальные зрители, завороженно наблюдали за выступлением. Так же, как и все, позволили себя околдовать. На сцене он и дальше расцветает. Если он в реальной жизни неотразим, то, как только на него направляется прожектор – люди готовы есть у него из рук.

Мы живем как в коконе, в который запрещен вход посторонним, но мне ясно, что так не может продолжаться вечно. Со следующей недели нас затянут будние дни, и нам с Беном придется много времени проводить в офисе. Учитывая мое нынешнее состояние, как я смогу нормально работать и концентрироваться – остается для меня загадкой.

– Что мы будем делать сегодня вечером? – спрашивает Джей за совместным завтраком в последний декабрьский день.

И тут до меня доходит, что сегодня Новый год, и Бет пригласила нас на ужин.

– Господи, об этом я совсем забыла. Дерьмо. – Я звоню Бет и интересуюсь, в силе ли еще ее предложение, и можно ли взять с собой Джея.

– Конечно! – она радостно отвечает. Учитывая, что в последние дни она была опечалена, меня это сбивает с толку. – Линн тоже придет, будем делать фондю.

Я тихо стону.

– С сыром, Миа. Специально для тебя! Когда вы придете?

– Без понятия. Около… восьми?

Во мне снова загорается красная лампочка, потому что я несколько недель назад с ней виделась, общалась, смеялась и просто весело проводила время. Но сейчас я не хочу выходить из своей квартиры. Нам нас троих достаточно, и если за окном настанет конец света, мы вряд ли это заметим.

– Так поздно? Ну ладно. Значит, у меня будет больше времени на приготовление. До встречи, дорогая!

Я кладу трубку и смотрю на обоих мужчин, сидящих за столом.

– Фондю с Бет и Линн.

Бен сдавленно стонет.

– А мы не можем…

– Ни в коем случае, – перебиваю я его. – Я не могу так поступить с Бет, и ты это знаешь.

– У меня идея, – Джей трет мочку своего уха. – Я вас приглашу. Бет и… как зовут вторую? Линн?

Я киваю.

– Вообще–то я сегодня договорился встретиться с Питом. Моим соседом по квартире. Извините, но я это совсем прошляпил, но я ему должен. Это и еще две месячные оплаты за квартиру. – Он криво ухмыляется.

– Оу, – говорю я и бросаю на Бена быстрый взгляд. Он ненавидит долги. И у него нет чувства жалости к людям, которые не держат своих слов и обещаний. Его очень сложно вывести из себя, но в таких случаях он превращается в Халка.

– Мы можем пойти в Каллу Каллай. Знаете это место? – спрашивает Джей.

Мы с Беном смотрим друг на друга и одновременно мотаем головой. О лондонской ночной жизни мы знаем ровно столько же, как и о японской литературе.

– Это крутой клуб в Шордиче (прим. пер. район Лондона). Я знаю владельца и когда–то выступал там. В противном случае, там не будет места.

– Я спрошу Бет, – в конце концов говорю я, прежде чем Бен успеет отказаться. Но серьезно: это лучше, чем сырное фондю у Бет дома.

***

Помещение маленькое, но такое забитое, что я не могу нормально передвигаться. Мне жарко в моем удлиненном свитере, а под ним у меня только майка на тонких бретельках. Но я не единственная, кто сегодня бегает здесь полуголым, поэтому плевать. Меня постоянно кто–то толкает – сбоку, сзади, спереди.

– И? – орет Джей мне в ухо, потому что ди-джей, видимо, пытается оглушить весь город прогрессив–хаусом. Я не понимаю всю эту современную музыку.

– Здесь же круто, правда?

Я киваю и делаю глоток коктейля, который называется «Любовное зелье». Как и у всех остальных, название взято из сказки «Алиса в стране чудес». Не думаю, что там есть какое-то зелье. Бар декорирован в стиле сказки, такое можно было придумать только после принятия соответствующих наркотиков или после внушительной дозы алкоголя. Бет чувствует себя лучше некуда. Ее щеки горят, а темные локоны подпрыгивают в такт музыки. Улыбка до ушей… Честно говоря, я уже не помню, когда последний раз видела ее в таком хорошем настроении, и от этого мне становится веселее.

– Такое крутое место! – кричит она мне. – Почему я раньше о нем ничего не слышала?

– Без понятия, – отвечаю я и бросаю взгляд на Бена, который выглядит таким же потерянным в толпе, как и я, и пытается не наступить никому на ногу. Он пьет пиво и выглядит в этой обстановке не на своем месте, как будто папа римский в ночном клубе. Я ему улыбаюсь и пытаюсь подойти поближе, потому что рядом трется какая–то рыжеволосая девушка, как голодная кошка.

– Эй, – кричу я, когда, наконец, добралась до него. Джей разговаривает с многочисленными людьми, и я задаюсь вопросом, откуда они все его знают, и как давно, вообще, он находится в Лондоне. Но раньше для него это было нормой – у Джея никогда не было проблем со знакомством с людьми. На каждой вечеринке он был в центре внимания, а в конце он знал всех лично. И половину историй их жизней. Он в своей стихии и светится, как фейерверк, поэтому я не хочу ему мешать.

– Это его жизнь, – говорит мой муж и указывает подбородком на Джея.

Я смеюсь.

– Конечно! У меня уже раскалывается голова, и я не знаю, как долго еще здесь выдержу.

– Ты видела тот шкаф сзади? – Бен указывает на огромный шкаф с зеркальной дверью, который стоит у стены. Он из массивного темного дерева и выглядит древним. Я вопросительно смотрю на Бена.

– Это гардероб? – кричу я.

Бен мотает головой.

– Там постоянно исчезают люди.

– Ага, конечно. Сколько пива ты уже выпил? – Смеюсь я.

– Серьезно, клянусь. Девушка из бара дала ключ, а потом четыре человека пошли в шкаф. И не вышли.

Я озадаченно смотрю на шкаф, но не вижу ничего необычного. Самый обычный шкаф, который выглядел бы странно в любом другом клубе, но под этот интерьер хорошо

подходит. Я имею в виду, что здесь с потолка свисают бельевые веревки, а на них висят карты. Еще вопросы?

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, кто–то начинает махать старинным ключом у меня перед носом. Я сконфужено смотрю вверх и натыкаюсь на смеющееся лицо Джея.

– Вы готовы? Сейчас мы пересечем ворота рая, потому что великий Джей раздобыл ключ.

– Что к… – начинаю я, но Джей начинает меня тянуть за собой, протискиваясь сквозь толпу людей. Я испуганно смотрю на Бена и Бет, и, к счастью, они следуют за нами. За ними я вижу Линн и Пита, которые, вроде как, понравились друг другу.

– Прошу вас, мадам, – Джей открывает дверь. За ней я вижу проход и ступеньки, ведущие вверх. Я поднимаю брови.

– Заходи, Миа. Иначе с нами пойдут люди, которые мы не хотим, чтобы с нами пошли.

Старые деревянные ступеньки скрипят под нашими ногами. Сзади я слышу нетерпение Бет, писк Линн, потому что она пролила свой напиток. Потом мы входим в комнату, которая выглядит как бар внизу, но здесь не так хаотично. Играет лаундж-музыка, за пультом стоит высокомерный ди-джей. Двое симпатичных парней в черных костюмах смешивают коктейли. Я вижу много стаканов и барных стульев со спинками.

– Стулья! – С облегчением стону я и забираюсь на один из них. Мои ноги горят, потому что я, ради праздника, надела туфли на высоком каблуке, и должна была просто выстоять на месте. Тихая музыка приятна для слуха, не сравнить с грохотом внизу, от которого заложило уши.

– Мы пролезли в кроличью норку, – говорит Джей и показывает на дверь, откуда мы пришли. – Здесь все уменьшено, ты видишь?

Точно! Оторопело осматриваюсь по сторонам и вижу крохотные полочки и столики, маленькие рамки с фотографиями и витрины миниатюрного размера.

– Как можно было до такого додуматься? – я нахмуриваю лоб, и Джей смеется.

– Я считаю, что это круто. Серьезно. И сквозь кроличью норку могут пройти только избранные гости, как видишь.

Я осматриваюсь по сторонам и понимаю, что он прав. Почти все столики свободны.

– Поверь мне, люди приходят сюда только ради этой тайной комнаты. Здесь лучшие бармены и лучшие ди-джеи города.

– Такое может быть только в Лондоне. – Бен крутит головой по сторонам. – В любом другом городе или стране люди до такого не додумались бы.

– Я в восторге! – Бет протискивается между Джеем и Беном и обнимает их. – Спасибо, Джей! Это так мило, что ты нас взял с собой.

– Кто хочет еще выпить? – Пит убирает длинную прядь волос с блестящего лба. Его глаза уже подозрительно горели, когда мы забирали его с Хакни (прим. пер. район Лондона), а Джей рассказывал, что у него проблемы с алкоголем. Но он выглядит милым. По профессии он банкир и работает, можно сказать, круглосуточно. Настоящий трудоголик. Поэтому он выпивает, потому что иначе он не сможет успокоиться и не уснет. Но почему он так мало зарабатывает, что живет в этой съемной дыре, остается для меня загадкой.

– Я выпью еще одно зелье, – говорю я, и поднимаю свой почти пустой стакан.

– Подожди, я с тобой, – говорит Джей. – Бен, еще пиво

Мой муж кивает, и Джей исчезает с Питом у бара, где озвучивают свои заказы барменам. Бен общается с Линн, которая рассказывает о своем кафе в Камдене, и ее проблемами со Старбаксом, которые открылись напротив. Я с улыбкой наблюдаю за моим мужем, который невероятно хороший слушатель, что также знает и соседка Бет. Потом поворачиваюсь к Бет, которая осматривается вокруг горящим взглядом.

– И? Ты в порядке без Тома? – спрашиваю я, улыбаясь. У нее тут же мрачнеет выражение лица, и я жалею, что подняла эту тему. Я идиотка.

– Я не знаю. Это… Я пыталась много раз звонить ему на мобильный, но он не берет трубку. Я писала ему е-мейлы, спрашивала, чем он сегодня занят, потому что думала, возможно… – Она закусывает губу и отводит взгляд.

– Конечно, он сегодня празднует со своей семьей, дорогая. И думаю, пришло время, наконец, посмотреть на других мужчин. Как думаешь? Что насчет Пита? Он кажется милым. Или посмотри на тех двух за столиком. Левый вроде ничего, я думаю.

Я толкаю ее локтем и обращаю ее внимание на мужчин в костюмах за круглым столом в углу. Но Бет мотает головой.

– Проблема в том, что… я каждого сравниваю с Томасом, а против него можно только проиграть. Я имею в виду… Да ладно, ты сама его знаешь. Он особенный. Почти такой же, как Джей.

В моем животе растекается тепло от ее слов, и я смеюсь.

– Да, Джей точно особенный.

Я ищу его взглядом, и моя улыбка становится шире, когда я вижу его у барной стойки. Он разговаривает с незнакомым мужчиной, а Пит барабанит пальцем по столешнице. Это типичный Джей – он может так же легко общаться со строителем, как и с профессором. Я раньше удивлялась его поведению, но потом где–то прочитала, что дети, с которыми жестоко обращаются, не стесняются незнакомцев, даже наоборот, они тянутся к ним. И потом я поняла, почему Джей так себя ведет.

– Видишь? Ты бы тоже просто так не забыла Джея и кого–то другого… Я имею в виду, если бы не было Бена… – заикается Бет.