Текст книги "Мы вдвоем и он (ЛП)"

Автор книги: Александра Амбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Я совсем потеряла счет времени. Мне больше не холодно, мое тело горит. Проклятый звездопад везде, даже с закрытыми веками я вижу эти вспышки. В это же время чувство вины разъедает мое сердце, и, когда думаю о Бене, слезы наворачиваются на глаза.

– Мы не должны были этого делать. Я не… – начинаю я, но Джей перебивает меня, снова целуя в губы, которые чувствуются искусанными в кровь, после того, как мы вечность целовались.

– Я бы хотел сделать все правильно. Я бы хотел, чтобы ты меня простила за то, что я тогда сделал.

– Джей… – из последних сил я освобождаюсь из его объятий и скрещиваю руки на животе, потому что меня начинает тошнить. – Я не хотела тебя обнадеживать. Я вообще не понимаю, почему я тебя поцеловала. Я люблю Бена. Я замужем. Я хочу с ним завести детей и состариться и… Он – это правильно, Джей. Он делает меня счастливой. Ты должен это понять. Пожалуйста.

– Я понимаю это, – отвечает он, и я застываю.

– Правда?

Он кивает. Он выглядит непривычно искренним.

– Да, Миа. Я знаю, что он делает тебя счастливой. Счастливее, чем я смог бы сделать. Я это понял еще тогда.

– Что ты имеешь в виду? – я наклоняю голову и ловлю его взгляд.

– Я чертовски ревновал тебя к нему, – признается он, и мне становится горячо.

– Ты? Ревновал? – если бы это не звучало так абсурдно, я бы засмеялась. Я никогда до этого не слышала слово «ревность» из уст Джея Штерна. И знает Бог, сколько раз я пыталась вызвать у него это чувство. Флиртовала на вечеринках с другими парнями у него на глазах, чтобы вызвать хоть какую–то реакцию, но он всегда только смеялся и шептал мне на ушко:

– Даже не думай. Я не делюсь.

С другой стороны, я никогда не переживала, что какой–то другой мужчина уведет меня у Джея. Он такой уверенный в себе, даже тогда, когда речь идет обо мне. И в конце это ранило меня даже больше, чем то, что он сделал.

– Я знал с самого начала, что он сможет тебе дать то, что не смогу дать я. Постоянство. Доверие. Уверенность.

– Ты говоришь так, будто тогда ты все сделал против своей воли, – говорю я. Мои зубы стучат от холода, но я удерживаю на расстоянии Джея. – Как будто тебя кто–то принуждал спать с другими.

– Возможно, так и было. – Джей смотрит на меня и поджимает губы.

Я шмыгаю носом.

– Да, ты всегда это хорошо умел – скидывать вину на других. Это, можно сказать, твоя отличительная черта. – Это, и то, что ты никого к себе не подпускаешь.

– Правда, Миа. – Он переступает с ноги на ногу и скрещивает руки на груди. – Мой психолог объяснил мне это. Он сказал, что некоторые люди считают себя неудачниками, поэтому они постоянно бегают в поисках своего счастья. Особенно, люди, которым много не везло в их жизни. Они постоянно тянутся к тому, чтобы все изменить. Подсознательно они думают, что не заслуживают быть счастливыми. Это их пугает. Поэтому они делают все, чтобы прогнать счастье и пустить свою жизнь под откос.

– Ты ходишь к психологу? – мои брови взлетают вверх от удивления. Пар от нашего дыхания соединяется и образует единое облачко. – Это…

– Я подумал, что это не повредит. После всего, что было. – Он пожимает плечами и смотрит на меня взглядом, от которого плавится глазурь на торте. Мое сердцебиение тут же ускоряется, и сжимается желудок. Господи, я не должна была соглашаться на эту поездку. Я не должна была вообще видеться с Джеем.

– И что теперь будет, Джей? – спрашиваю я тихо. Он подходит ближе. Кладет руку мне на плечо и ведет обратно сквозь парк к павильону. Мое тело окоченело и покрылось льдом, уши болят.

– Я не знаю, Миа. Правда, не знаю. Знаю только то, что должен был тебя увидеть. Должен был увидеть, что ты счастлива. Что у тебя все хорошо. Попросить прощения за то, что тогда сделал. За все.

– Я не могу тебе этого простить, Джей, – говорю я и смотрю на землю. На мокрую траву, что прилипает к нашей обуви. – Ты меня… уничтожил.

– Но ты снова цела. В отличие от меня.

– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду тебя жалеть? – спрашиваю, смотря на него снизу вверх.

Джей кривит лицо.

– Конечно, нет. Но в оправдание скажу, что я тогда был молод и в поисках.

– В поисках чего? Секса? Думаю, его у тебя было предостаточно.

Мы идем медленно, нога в ногу. Так темно, что ничего не видно. Мы прищуриваемся, чтобы хоть немного видеть, куда ступать. Когда я подворачиваю ногу в ямке в земле, Джей ловит меня.

– Только в некоторых ракушках можно найти жемчужину. Но для этого нужно ее во многих искать. – Он улыбается мне, как подросток.

– Господи, – рычу я. – Правда, это…

– Извини, это шутка, – говорит он. – На самом деле, думаю, что я тогда так сильно тебя ранил только из–за того, что боялся.

– Меня? – спрашиваю я растерянно. – Чего ты должен был бояться? Я всегда была безоружна рядом с тобой.

– О, нет, не была. – Он останавливается и разворачивает меня за плечи к себе. Его дыхание обдает мое лицо, я сглатываю. – Ты была полностью вооружена. До зубов. Только ты могла меня уничтожить. Только ты.

– Джей, я бы никогда…

– Я так часто видел тебя с Беном, который был просто твоим другом. Но я уже тогда знал, что ты являешься для него намного большим, чем просто другом. Я не слепой, Миа. Я видел, как он смотрел на тебя. И в то же время понимал, что он будет лучшим для тебя. Что вы созданы друг для друга. Он мне всегда нравился, ты это знаешь. У него есть все, чего нет у меня, а может, даже и больше. Никто тебя не достоин, но Бен очень близок к этому.

Моя нижняя губа дрожит, что он замечает.

– Сокровище… я вижу это.

– Что? – спрашиваю я и крепко сжимаю губы. – Мне просто холодно.

Он поглаживает пальцем по моей щеке, в то время как его лицо приближается к моему. Даже в темноте я могу сосчитать черные волоски, что отросли на его подбородке.

– Это ложь, и ты это знаешь. – Он смеется. – Ты всегда так делала, когда хотела меня поцеловать.

– Джей, прошло десять лет, я уже больше не подросток. Мне двадцать восемь, работаю на любимой работе, у меня есть самый любящий муж в мире, которому я сегодня вечером изменила с тобой. А для тебя нет места в моей жизни. Так же, как и в моем сердце. Я люблю Бена.

– Но меня ты тоже любишь, Миа. До сих пор. Я знаю это. – Его губы поглаживают мою кожу. Уголок моего рта. Мои колени превращаются в желе, я крепко держусь за него. Чувствую его тело под толстой кожаной курткой, запах лосьона после бриться, кожи, его дыхания. Все.

– В наших сердцах много места. Мы любим многих, не одного единственного человека. Как минимум, мы могли бы быть друзьями.

– Я не могу с тобой дружить, Джей, – говорю я, и, наконец, отодвигаю его от себя, перед тем, как снова забудусь.

На его лице появляется гримаса разочарования, но на этот раз игнорирую это.

– Это точно так же, как алкоголика в завязке закрыть в баре.

Он тихо смеется. Этот обаятельный, искренний смех, который вызывает дрожь в моем теле и бабочек в животе.

– Тогда люби меня, если не можешь дружить, Миа.

– Я не могу обманывать Бена, – почти беззвучно шепчу я. – Правда, не могу.

– Я знаю. Я тоже этого не хочу. Мы должны быть откровенны с ним. Он это заслужил.

Мой желудок сводит.

– Брось это дерьмо, Джей. Этого никогда не будет.

– Спорим, что будет?

– Я не спорю с тобой. Особенно на счет такой ерунды. А сейчас я хочу домой. Пожалуйста. Мне чертовски холодно.

Остаток пути мы идем в тишине, потом Джей привозит меня домой. Я отдаю ему шлем, бросаю взгляд на дом и понимаю, что Бен уже дома, в квартире горит свет.

– Спокойной ночи, Джей. Спасибо за… прекрасный вечер.

– Я не сдамся так быстро, Миа, – говорит он, после того, как поднял визор. Шум мотора отдается от стен домов на нашей небольшой улице. – Я позвоню.

Сделай это, – думаю я. – Попытайся. Но я не отвечу. В крайнем случае, сменю номер. В конце концов, я исчезаю за дверью и поднимаюсь по ступенькам.

***

– Ну, как прошло?

Как только я вхожу в гостиную, Бен отставляет свой ноутбук в сторону и улыбается. От его взгляда мой желудок сжимается в узел, и мне становится трудно дышать. Как будто он знает, что я сделала.

– Ах, вполне нормально, – отвечаю я и исчезаю в кухне, после того, как чмокнула его в губы. Наливаю себе бокал вина. Шампанское давно испарилось из моей крови, по крайней мере, мне так кажется.

– Ты же знаешь Джея, – кричу я Бену. – Организовано все было… ну, скажем так, скромно. А фотографии были, честно говоря, мрачные.

Бен смеется.

– Я догадывался.

Я возвращаюсь к нему и дрожащими пальцами держусь за бокал, как за спасательный круг. Потом сажусь в кресло и делаю глоток. Мое лицо горит, будто теплота комнаты вернула кровь к моим щекам. Бен только после душа, как и всегда после тренировки, его светлые волосы еще влажные.

– А как ты провел время?

– Все, как обычно. Немного потренировался, выпил баночку пива с Гэри и приехал домой. Хотел еще… – Он кивает в сторону ноутбука. – Но уже слишком поздно, – он бросает взгляд на часы. – Но все было не так уж плохо?

Я отвожу взгляд от него, мне кажется, что он видит меня насквозь. Как будто ищет подтверждения его страхов на моем лице.

– Было чертовски холодно, – говорю я и потираю щеки руками, чтобы кровь циркулировала немного лучше. – Выставка была в неотапливаемом павильоне в парке Бэттери и поездка на мотоцикле… – я кривлюсь.

Бен смеется.

– А этому я чертовски завидую, – выдает он. – Я бы прокатился на этой штуке. Может, Джей позволит как–нибудь.

– Забудь это, – перебиваю его я и подтягиваю колени к груди. Обхватываю ноги руками и жую нижнюю губу. Эту дурацкую зудящую губу, которая меня вечно выдает. – Я сказала ему, чтобы больше не звонил. Пусть так и будет.

– Почему? – Бен поднимает брови. – Что он натворил?

– Ничего, – вру я, мой голос повышается на несколько октав. Пульс учащается, ладони начинают потеть. Еще никогда я не врала так Бену, ни разу за восемь лет. Это ощущается противно. Даже когда я мысленно себя утешаю, что это все несерьезно и поэтому не должно его ранить. Это просто неправильно, и я знаю это. – Это нехорошо. Он напоминает мне о многом… Я не хочу этого, Бен. Я хочу все забыть.

Бен молча смотрит на меня. Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, лишь бы избежать его взгляда. Никогда еще не чувствовала себя так ужасно. Даже на первом покаянии, когда мне было восемь лет, когда я призналась в том, что укусила соседского мальчика за шею и воровала у мамы мелочь с кошелька. Тогда я думала, что умру, потому что не только Бог и пастор, а целый мир знал о том, каким ужасным человеком я являюсь. Но это чувство не сравнимо с тем, что я чувствую сейчас.

– Что? – спрашиваю я, потому что слишком хорошо знаю это разочарование на его лице.

– Мне нравится Джей, – говорит муж, к моему удивлению. – Мне он еще тогда нравился. Он крутой и веселый. Я всегда хотел быть немного похожим на него.

– О, Господи, – стону я и закрываю лицо руками. – Ты же сейчас несерьезно?

Бен тихо смеется.

– Честно, Миа. Я даже подумал, что мы могли бы стать друзьями.

Друзьями? Бен и Джей? Эта идея абсурдна точно так же, как продавать солярии в Дубае. Но, если так подумать, у моего мужа, у этого уравновешенного, стеснительного мужчины, чей шарм заметен только при близком знакомстве, толком нет ни одного близкого друга. Есть коллеги по работе, некоторые друзья, которых привела я в нашу семью, и знакомые по спорту, с которыми он может иногда выпить после тренировки. Я вообще не уверена, бывают ли у мужчин лучшие друзья. У Джея никогда не было. Может это нормально среди мужчин? Возможно, им хватает несколько знакомых, потому что они все равно все свои чувства держат в себе и никому не рассказывают, потому что не доверяют?

– Раньше ты к нему не сильно хорошо относился, – напоминаю Бену, после того, как поняла, что они никогда не могли бы стать лучшими друзьями. Они слишком разные.

– Потому что он тебя обидел. Ты была моей лучшей подругой, и я хотел быть лояльным. Я бы и папу римского обвинил в разврате, если бы ты потребовала. Конечно, я ненавидел человека, который сделал тебе так больно. Ради тебя. Ты ведь понимаешь это, правда?

Я резко встаю, иду к нему на диван, сажусь возле него и прижимаюсь к его груди. Глубоко дышу, чтобы успокоиться. Господи, я была так близка к тому, чтобы сломать свое счастье. Мой брак. Сильно ранить моего мужа. Как хорошо, что ничего больше не произошло. Никогда не поздно.

– Спасибо, – бормочу я в его футболку. Бен рисует пальцем сердечки на моей спине, и я улыбаюсь.

– Возможно, я немного боюсь, – тихо говорит он.

– Не стоит, – шепчу я. – Правда. Я так сильно тебя люблю, что в моем сердце нет места ни для кого другого. Даже для Джея.

Он целует меня в лоб, потом его взгляд падает на ноутбук. Я выпрямляюсь и заправляю прядь волос за ухо. Я знаю своего мужа. Если он уходит в работу, очень сложно вернуть его обратно на землю.

– Занимайся дальше. Я все равно собираюсь спать. Выходные вымотали меня.

– Мы могли бы еще… поговорить или… Чего бы ты хотела? Во вторник я на неделю уезжаю, и меня мучает совесть, что я оставляю тебя одну.

– Нет, нет, все в порядке. – Я вижу облегчение на лице и радуюсь моему решению прогнать Джея из моей жизни. Навсегда. Это абсолютно правильно, говорю сама с собой, пока готовлюсь ко сну.

Лучшее, что ты могла сделать, говорю сама себе, ложась в кровать. Из гостиной доносится музыка. Просто забудь его, шепчу сама себе, когда в темноте закрываю глаза. Забудь его как можно быстрее, как будто он никогда больше не появлялся.

Я вся сжимаюсь от звука сообщения на моем мобильном. Почти полночь. Мне понятно, кто может прислать сообщение в это время. Но я не хочу его читать. Просто удалю. Или же напишу, чтобы он прекратил это. Немедленно. Я начинаю потеть. Целых полчаса я ворочаюсь в постели, потом любопытство все–таки побеждает здравый смысл, и я беру телефон в руки.

Из–за сообщения, что я читаю, у меня останавливается сердце.

– Я люблю тебя, Миа! Я не могу еще раз тебя потерять.

– Разве это не прекрасно? – Бет висит на моей руке и улыбается, как маленький ребенок.

– Я думала, ты ненавидишь Рождество, – отвечаю я.

Сейчас вечер пятницы, я устала, одинока, потому что Бен улетел во вторник в Сиэтл, а вернется только на следующей неделе, за день до Сочельника, и я хочу домой, на мой диван, зарыться в одеяле с книгой и проспать все выходные. Вместо этого я позволяю Бет тащить меня через Виктория–Парк, где развернулась ежегодная Рождественская ярмарка. Только потому, что ей, вдруг, захотелось чего–то красивого.

– Рождество – дерьмо, – признается она. – Но здесь все так нарядно, что кажется таким реальным. Правда? И выпал снег!

Да, конечно. Спасибо за подсказку. Мои уши болят от холода, так как Бет вытащила меня прямо с офиса, а я не надела сегодня шапку.

– Да ладно тебе, Миа, – толкает меня Бет. – Без меня ты бы провела все выходные дома на диване и умерла бы от скуки. С тех пор, как Бен уехал, ты будто в депрессии.

– Я просто за ним скучаю, – резко говорю я. – Что в этом такого странного?

– Он только на неделю уехал. Во вторник вернется, а там уже и Рождество. Отпуск. Еда. Сладости. До нового года.

Я не хочу в отпуск. Я чувствую себя бесполезной без работы, но моя фирма закрывается на праздники, остаются работать только несколько техников, на случай экстренных ситуаций. Все остальные прокляты ничего не делать, и это бесит меня. С некоторых пор, Рождество непростое время для меня. В квартире пахло елкой и корицей, когда полицейские позвонили в дверь, чтобы сообщить, что мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Воспоминание до сих пор душит меня.

– Посмотри, разве это не чудесно? – Бет указывает пальцем на переодетого Санта Клауса в парке, перед которым выстроилась очередь из детей с их матерями, чтобы десять секунд посидеть на коленях у старого, толстого мужчины и прочитать список с желаниями.

Я закатываю глаза.

– Если ты сейчас захочешь стать в очередь…

– Нет, Боже, упаси! – Бет громко смеется. Я зарываю руки в карманы и вся сжимаюсь, подняв плечи. В воздухе до сих пор танцуют снежинки, но поскольку город достаточно отоплен, это великолепие не остается надолго лежать на земле, но я должна отдать Бет должное. Все вокруг, и правда, кажется таким нарядным, что Гринч, увидев это, покраснел бы от зависти.

– Куда ты вообще хочешь пойти? Кроме бара? – спрашиваю я и смотрю на мое дыхание, вырвавшееся облачком из моего рта.

– В бар. А потом в цирк.

– Господи, Бет… – стону я. – Я двадцать лет не была в цирке.

– Это не такой цирк, – защищается она. – Это – настоящий, с акробатами и прочим.

Когда она замолкает, я бросаю на нее взгляд, полный скептицизма, и она закусывает губу.

– Ладно, я сдаюсь… мне их подарили. К Рождеству. Вообще–то, я туда не хотела, но они от…

– Дай догадаться, – говорю я и останавливаюсь, чтобы создать интригу. Я чешу лоб, смотрю в небо, а потом щелкаю пальцами. – Я знаю! Тебе их подарил Том. Конечно же.

Бет кивает. Ее щеки пунцово–красные.

– Он тоже точно придет, – шепчет она, как будто боится, что нас подслушивают. В колонках парка играет гадкая версия Santa Claus is coming to town, а люди, которые нас обгоняют, на пути к их персональному Рождественскому чуду. Поразительно, что так много людей выбралось на эту ярмарку прогуляться.

– Скорее всего, Том будет сидеть со своей семьей, – предупреждаю я ее. – Бет я не знаю, понимаешь ли ты…

– Я все понимаю, – перебивает она меня с поднятыми руками. – Я знаю, не бойся. Но все равно… Я же не увижу его две недели, и мысль о том, что он своей истеричке–жене положит парочку наборов сексуального нижнего белья под елку, сводит меня с ума.

Я вздыхаю.

– Ну, ладно. Я иду с тобой. С угрозой того, что мы будем сидеть рядом с нашим шефом. Это будет просто прекрасно.

– Прекрасно вот это! – Бет улыбается во все лицо. С красными щеками и кудрями, выглядывающими из–под ее вязаной шапки, она выглядит, как темноволосый ангелочек.

– Но сначала мы выпьем что–нибудь. Пошли, я угощаю.

***

Палатка цирка скудно отоплена, но мне все равно холодно из–за Рождественского пунша со льдом, которым Бет меня угостила. Кроме того, здесь ужасно громко, из–за множества кричащих детей я скоро себя почувствую как Мэри Поппинс. Черта с два это цирк для взрослых.

– Он не придет, – шепчет Бет с разочарованным взглядом на пустые места возле нас.

– Может они просто опаздывают? – шепчу я в ответ, одновременно спрашивая себя, почему мы, вообще, разговариваем шепотом? Кроме нас никто не заморачивается. Когда свет установлен и арена освещена прожектором, соседние места все еще пусты, и я позволяю Бет, в поисках утешения, прижаться к моей руке, в то время как внизу пантомимы строят разные гримасы.

Полчаса спустя, я зеваю, мои веки тяжелеют. Бет подружилась с каким–то мальчиком, который в короткие сроки бросил свое место и пересел к ней. Я рада, что они нашли общий язык и вместе смеются над двумя клоунами, пока я борюсь с желанием достать телефон и немного поиграть.

Все меняется в один миг, когда мне, вдруг, кажется, что я слышу одно имя, и у меня моментально повышается давление. Потому что я не совсем уверена, что я правильно расслышала. Но когда Бет толкает меня локтем в бок, с выпученными глазами, я понимаю, что не ослышалась. И это был не сон. Мое сердце бешено стучит о грудную клетку.

– Ты знала? – я хватаю Бет за руку, и она поспешно трясет головой.

– Правда, Миа, клянусь… Что между вами?

– Между нами ничего нет, – говорю я и встаю, что вызывает возмущенный гул, позади меня. Бет тянет меня за руку назад на сиденье и смотрит на меня, но я не могу оторвать взгляд от арены. Там появляется… Джей. На нем черный костюм и он выглядит сногсшибательно. Я тяжело сглатываю и крепко хватаюсь за подлокотники.

– Что, к черту, с тобой происходит, Миа? Кто, вообще, этот тип?

– Не сейчас… – отмахиваюсь я. Потом сползаю вниз на сиденье, что и так не имеет смысла. Все равно он не увидит меня во всей этой толпе, тем более он не знает, что я здесь.

Вчера я была близка к тому, чтобы поменять свой номер телефона. Потому что Джей звонит мне по несколько раз в день, наговаривает сообщения на голосовой автоответчик, шлет короткие сообщения или пишет в WhatsApp. Последней каплей было то, что он попросился в друзья на Фейсбуке, но я сразу же отклонила и заблокировала свой профиль от всех друзей. Я задумалась о том, что нужно просмотреть список своих друзей, на случай, если он добавился под чужим именем, чтобы шпионить за мной.

Я только частично слежу за его выступлением, в отличие от Бет, которая не отрывает взгляда от его губ, и так сильно наклонилась вперед, что я переживаю, чтобы она не вывалилась из сиденья.

– Ты, правда, спала с ним? – спрашивает она, когда Джей рассказывает какой–то симпатичной блондинке, что она устала и хочет спать. Бет смотрит на меня таким взглядом, который я могу назвать восхищением. Я закатываю глаза.

– Это было давным–давно, Бет. Ошибка в молодости.

– Блин, я бы тоже хотела совершить такую ошибку в молодости. – Она вздыхает.

– Что такое ошибка молодости? – спрашивает мальчик возле нее, дергая за рукав.

Я смеюсь.

– Это кое–что глупое, что человек сделал только потому, что был слишком молод, чтобы понимать это, – объясняю ему я через Бет.

Он хмурит лоб и смотрит на меня своими голубыми глазами.

– Это как воровать, когда еще не знаешь, что воровать нельзя?

– Да, именно так! – подтверждаю я, и он удовлетворенно кивает.

– А что он у тебя украл? – спрашивает он и указывает на Джея, который для развлечения зрителей внушает блондинке, что та идет по битому стеклу.

– Мое сердце, – бормочу я, скорее для себя, чем для парня, и радуюсь, когда Бет отвлекает его поп–корном.

На перерыве я пытаюсь уговорить Бет, чтобы я тихо исчезла отсюда. В конце концов, у нее есть пара, с кем она может дальше досмотреть представление. Мальчик не отходит от нее ни на шаг, а его родители особо не переживают из–за этого. Возможно, они просто рады получить немного отдыха от маленького егозы.

– Правда, Бет, мне холодно, я чертовски устала и хочу домой в теплую постель, – объясняю я, пока ныряю в свое пальто.

– Это звучит хорошо. Я бы тоже туда хотел.

От его голоса волоски на моем затылке встают по стойке смирно, я бросаю злобный взгляд на Бет, потому что ей смешно от этой дурацкой шутки.

– Джей, что, к черту…

– Ты следишь за мной? – спрашивает он и подмигивает, после того, как я поворачиваюсь к нему.

– Ха–ха, очень смешно, – рычу я. – Вчера я была близка к тому, чтобы написать на тебя жалобу за преследование.

Он проводит рукой по волосам и закусывает губу. Сейчас, когда он стоит передо мной, я замечаю, насколько он бледный. Как будто мало спал в последние дни. Возможно, он согревал постель какой–то блондинке, которая в его вкусе.

– Мы идем внутрь. – Бет трясет меня за плечо. – И, я так понимаю, ты идешь со мной? Кстати, привет, Джей.

– Привет. – Он, улыбаясь, кивает Бет и потом снова смотрит на меня.

Я отрицательно мотаю головой.

– Спасибо, нет. Я еду домой. Ты ведь справишься без меня?

– Конечно! У меня сегодня лучшее свидание всех времен и народов! – Бет сияет и берет мальчика за руку. – Пойдем, Тео. Мы купим чего–нибудь сладкого и будем смотреть дальше. Хорошо?

Улыбаясь, я смотрю этим двоим вслед.

– Кто называет маленьких мальчиков Тео? – Джей кладет руку мне на плечи. Я хочу ее сбросить, но что–то во мне замыкается. Я просто не могу это сделать, я чувствую себя бессильной.

– Почему ты не ответила, сокровище? – спрашивает он у двери. Запах поп–корна, миндаля в жженом сахаре и сладкой ваты, что доносится из палатки, вызывает у меня тошноту.

– Джей, я не хочу тебя больше видеть, пойми это, наконец. Пожалуйста.

– Я понимаю это. Но это не означает, что я просто так это приму.

– Бен в Сиэтле. – Я тут же прикусываю язык. Зачем, к черту, я это сказала?

Лицо Джея светится.

– Ты же не веришь в совпадения, да?

Мне становится жарко.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Возможно, я знал, кто сегодня сидит в зале. – Он улыбается и засовывает руки в карманы.

Я потираю руки, потому что на улице чертовски холодно.

– Я тебе не верю.

– Неправда, – улыбаясь, возражает он. – Извини. Это действительно совпадение, за которое я очень благодарен.

– Нет ничего смешного, – бормочу я.

– Ты, правда, хочешь домой? Еще и десяти нет, и если твой муж в отъезде…

Он поднимает рукав пиджака и смотрит на часы. Только сейчас я замечаю, что на нем нет пальто. Он замерзнет, и именно сейчас я желаю ему этого всем сердцем.

– Да, еду. И, кстати, без тебя, если тебе, вдруг, придут странные мысли в голову. – Я указываю на него пальцем. – И ты, также, должен ехать домой, иначе заработаешь воспаление легких без пальто.

Джей смеется.

– Мне не холодно. Я достаточно горяч.

– Господи… – стону я.

– Миа, прошу тебя. Всего один пунш за старые времена? Я обещаю не прикасаться к тебе, да и бар отоплен. Я был там вчера. – Он покачивается на пятках, наклонив голову. Во мне борются два человека в неравной борьбе, и, до того, как я успела согласиться, он меня прочитал.

– Спасибо. – Джей берет меня за руку. От чувства его пальцев, что так естественно переплелись с моими, мое сердце пропускает удары. Почему я не могу ему отказать? Почему я до сих пор ведусь на него? На его улыбку. На его большие, темные глаза. Я ведь все понимаю. И все равно не могу его послать.

Уже после третьего пунша я понимаю, что одними напитками это не закончится. Не закончится это и страстным поцелуем, со вкусом рома, красного вина и апельсинов, что так сводит меня с ума. Превращает меня обратно в ту молодую, наивную девочку, которая еще не знает, что нельзя воровать.

Мы вламываемся в его квартиру, как два подростка, все время: на пути к дому, на заднем сидении в такси моя рука провела между его ног, трогая и исследуя, не изменилось ли там чего–нибудь.

Таксист улыбается, когда Джей протягивает ему купюру, и говорит:

– Молодая любовь – сильные чувства.

– Не такие сильные, как в старой любви, – отвечает Джей и смотрит на меня таким влюбленным взглядом, что все мое тело превращается в желе.

Я больше не думаю. Теплый пунш, Рождественская атмосфера, которая сделала меня сентиментальной и… Джей. Как всегда, Джей. Густые черные волосы, которые я вовремя поездки растрепала. Костюм с жилеткой и белой рубашкой – вершина моей фантазии.

Мое тело зудит от желания, когда Джей заталкивает меня в узкий коридор, прижимает к стене и так жадно целует, что мой мозг плавится. Я забываю обо всем, что было. И обо всем, что у меня есть.

Похмелье приходит ко мне два часа спустя, когда Джей перекатывается с меня со стоном, а я, с мчащимся сердцем и вся вспотевшая, смотрю в свежевыкрашенный потолок. Только сейчас я понимаю, что натворила, но только у моего тела другое мнение, и оно не понимает, почему сейчас должно чувствовать себя плохо. Наоборот. Я так удовлетворена и счастлива, как после удачного марафона. Счастье простреливает током сквозь меня, ноги дрожат, и не прекращается глупое порхание бабочек в моем животе. Даже тогда, когда в моей сумочке звучит сигнал телефона On Call в исполнении Kings of Leon. Мелодия установлена на Бена. Мой пульс учащается.

– Пожалуйста, Миа. Не надо сейчас ни о чем жалеть, ладно?

– Не надо жалеть? – я сдавленно стону и зарываюсь с головой под одеяло. Мои щеки горят, и мне так невообразимо жарко. Все здесь ощущается влажным и горячим, абсолютно все. – Это даже рядом не стоит. Я хочу умереть.

– Эй… – Он забирается ко мне под одеяло, и его теплое дыхание вызывает у меня мурашки на коже.

– Господи, это было как взрыв.

Мое сердце не успокаивается до сих пор. Обычно, после секса я чертовски уставшая, хочу просто обниматься и спать. Но сейчас по моим венам течет жидкий адреналин, и я боюсь, хоть бы у меня не случился инфаркт.

– Только один? Видимо, ты забыла, как считать, сокровище.

Джей целует мою шею, и я хихикаю в его объятьях. Его тело восхитительно. Такой мускулистый и накачанный, раньше он таким не был. И он ощущается так хорошо. Везде. Особенно во мне.

– Мы не обязаны ему рассказывать, – шепчет он мне на ушко.

– Я не могу так, Джей. Я никогда ему не врала, а сейчас здесь… ох, дерьмо.

Мои глаза начинает жечь. Я тру их глазами, но это не проходит. Возможно, меня наказывает Бог. Бог Бена. Бог хороших мужчин, наказывающий глупых шлюх, которые недостойны хороших мужей. Возможно, я ослепну сейчас… это была бы справедливая кара.

Джей целует меня дальше, его губы путешествуют по моей ключице в сторону груди, где он ненадолго задерживается.

Я стону.

– Перестань. Пожалуйста.

– Я только начал. – Он поднимается выше, снова нависает надо мной, его руки по обе стороны от моей головы. Джей пристально смотрит на меня. Его глаза горят даже в темноте, а, когда он говорит, его зубы блестят между темных губ.

– Я боюсь, что ты не захочешь повторить то, что сейчас было. И я хочу использоваться ситуацией.

– Ты уже использовал ее, Джей, – говорю я, потому что понимаю, что поступаю нечестно. – Я одна, была пьяна и замерзла.

Он опирается на локти. Указательным пальцем он дотрагивается до каждой веснушки на моем лице, будто хочет их сосчитать.

– Значит, это так тебя можно затащить в постель? Блин, с каких пор ты стала такой доступной?

Он смеется, и я вдруг понимаю, что именно я в нем так любила. Плевать, что ему говорят – он никогда не жалуется и не злится. Он справляется с этим, даже самые худшие моменты в жизни переживает с юмором и непосредственностью. Где другие делают из мухи слона, Джей делает наоборот.

Мой телефон снова звонит. Звук становится все громче. Я должна взять трубку и поговорить с Беном. Он будет переживать, даже если знает, что я договорилась с Бет. Мы разговаривали после обеда, как раз после его завтрака.

– Ты не хочешь перезвонить? – Джей выпрямляется, и я вижу, что он хочет встать и подать мне телефон.

Я мотаю головой.

– Не сейчас. Позже. Я не могу.

– Я принесу что–нибудь попить. – Обнаженный, он исчезает в маленьком коридоре. Большего я в квартире не видела – коридор и комнату Джея. Я знаю, что он делит квартиру с квартирантом. Пит, к счастью, в отъезде, и я ни в коем случае не хочу с ним сталкиваться. Чувствую себя взломщиком.

Комната Джея еще меньше, чем наша спальня и сдержанно обставлена. Ни единой фотографии на стене, и, несмотря на его любовь к Рождеству, ни единой декорации. Вернее, вообще без декора. Как будто он сюда въехал со знанием того, что надолго не останется. Я беру сумочку, достаю телефон, выключаю его и, с облегчением, вздыхаю, когда Джей возвращается с двумя стаканами воды в руках.

Уверенности, с которой он передвигается обнаженным, можно позавидовать. Бен очень редко выходит из ванной без полотенца на бедрах, и я никогда не замечала, чтобы он любовался собой перед зеркалом, как это делал Джей.