Текст книги "Мы вдвоем и он (ЛП)"

Автор книги: Александра Амбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Джей, прекрати, – ворчу я, и закрываю лицо бокалом с коктейлем – что-то с фруктами и шампанским. – Я не хочу, чтобы меня постоянно фотографировали или снимали на камеру.

– Тогда прекрати выглядеть такой милой, – говорит он и смеется. – Я не могу по-другому, когда ты на меня так смотришь.

Бен поднимает бокал.

– Вы вдвоем лучшие. Ты, вообще, знаешь, как давно я мечтал о Берлине?

– О, да. С того дня, как мы познакомились. Ты говоришь об этом с тех пор, как... ты всегда об этом говорил.

– Но я такого никогда не ожидал. Спасибо, Джей.

– Не за что, друг. – Джей отвлекается, и когда я слежу за его взглядом, понимаю, что он наблюдает за действительно красивой блондинкой, которая сидит за овальной барной стойкой, и заигрывает с барменом. Джей ерзает на своем стуле. Я толкаю его локтем.

– Если хочешь, иди туда, – говорю я.

Он непонимающе смотрит на меня.

– Почему это?

– Потому что я вижу, что она тебе нравится. И потому что ты не любишь упущенных шансов. – Я подмигиваю ему, но глубоко внутри чувствую, как маленькая крыса точит свои острые зубы.

Джей, как будто чувствуя мой дискомфорт, кладет руку мне на колено.

– У меня есть ты, сокровище. Большего мне на надо, – говорит он спокойно, и это звучит так, будто он говорит серьезно. Ели бы я не знала точно...

– Но если ты... Я имею в виду, что мы ведь не договаривались о верности, верно? – спрашиваю я.

Бен откашливается рядом.

– Эй, на тебя это не распространяется, – бросаю ему я, и Бен снова смеется. – Ах, черт возьми.

– Серьезно, Миа, но верности ты точно можешь от меня не ждать. – Джей откидывается на стуле, держась только на двух ножках, и сцепляет руки за головой. Вместе с этим он так нагло улыбается, что я с трудом сдерживаю себя от того, чтобы не двинуть ногой его стул, и он шлепнулся на пол.

– Я абсолютно ничего от тебя не жду, – отвечаю я, пытаясь смотреть ему в глаза.

Он смотрит на меня в ответ, но его глаза прищурены.

– Ах так? Ты до сих пор считаешь меня таким подонком? – спрашивает он странным тоном. Его попытка звучать забавно с треском лопается.

– Еще большим подонком. – Я делаю глоток коктейля через трубочку и отворачиваюсь от него. Джей качается на стуле туда-сюда, и краем глаза я вижу, как сжимаются его челюсти.

– Давайте вы разберетесь с этим позже? У меня день рождения, – вмешивается Бен, прежде чем настроение еще больше будет испорчено. Джей ничего не отвечает, вместо этого он встает, и намеренно медленно проходит мимо меня к бару. Я сдавленно издаю стон и бросаю на Бена долгий взгляд.

– Теперь понятно, что он будет делать, так ли? – спрашиваю я.

Бен пожимает плечами.

– А чего ты ожидала, после того, как вела себя так с ним?

– Что? – я таращу глаза. – Я его спровоцировала? Я же ничего не сказала, кроме...

– Ты его сейчас оскорбила, Миа. Или за последние недели он дал тебе повод думать, что он... подонок? Сколько других женщин у него было со дня Рождества?

Я кусаю губу и пытаюсь не смотреть в сторону бара, что мне не удается сделать. Конечно, он заигрывает с ней. Да так, чтобы я это заметила. Конечно же, он хочет добиться от меня реакции, но я не доставлю ему такого удовольствия. Даже если он сейчас трахнет ее на столе у меня на глазах, мне плевать. Я пытаюсь себя в этом убедить. Но мои веки дрожат, а руки начинают неметь.

– Миа... – Бен пододвигается ко мне и кладет руку на мое плечо. Я бросаю беглый взгляд на бар, и, конечно же, Джей стоит, опираясь о барную стойку спиной, так близко к блондинке, что они касаются друг друга. Потом я вижу, как он фокусничает, вытаскивая у нее что-то из-за уха – монетка или кольцо, это было так быстро, что я не заметила – и она восторженно смеется. Громкий, писклявый смех, которым смеются девочки-подростки, когда видят поблизости молодых парней. Мой желудок сжимается, и чувство внизу живота напоминает о том, что у меня уже задержка два дня. Но я отодвигаю эти мысли, потому что уверена, что это из-за переживаний в последнее время.

– Ты до сих пор злишься на него из-за прошлого?

– Злюсь? – я поворачиваюсь к Бену и сверлю его взглядом, нахмурив лоб. – Он разбил мне сердце, Бен, и ты это прекрасно знаешь. Ты был рядом тогда. Злюсь – это не совсем подходящее слово.

Он грустно смеется.

– Да, я знаю. Но я надеялся, что за последние годы хорошо его склеили.

– О, господи, конечно, – быстро говорю я, и глажу его по щеке. – И как! Лучше, чем было. – Мы долго смотрим друг другу в глаза, не говоря ни слова. Мое сердце бьется быстрее, когда слышу раскатистый смех блондинки. Она хлопает в ладоши – или это делает кто-то из рядом стоящих людей, я не смотрю в ту сторону. Вместо этого я слышу Джея, который говорит низким, глубоким голосом. Он в своей стихии, и это было вопросом времени, когда он превратит бар в Берлине в свою сцену. Я нервно ерзаю на своем стуле.

– Может, пойдем? – спрашиваю я.

– Без него? – Бен указывает подбородком на бар за моей спиной. – Или...?

– Только немного подышать свежим воздухом. Он занят. Я как-то странно себя чувствую.

У меня действительно немного кружится голова и подташнивает. Возможно, напряжение действительно слишком большое. Может я еще не смирилась с той ситуацией и не простила. Могу ли я, вообще, ревновать? В конце концов, именно я та, кто спит с двумя мужчинами, и если у кого-то и есть повод ревновать, так это у Бена или у Джея. Но у меня?

Бен помогает надеть мне куртку, прежде, чем зовет Джея и говорит ему что-то на ухо. Джей бегло смотрит на меня, а потом снова поворачивается к блондинке. Вполне возможно, что он сейчас наколдует ей белого кролика из ее декольте. На улице морозно, намного холоднее, чем в Лондоне. Колючий ветер свистит у меня перед носом, и через несколько секунд появляется ощущение, что уши в любой момент отпадут. Но я все равно наслаждаюсь свежим воздухом. Я храбро прошу сигарету у парня с множеством пирсинга на лице, и он, улыбаясь, меня угощает. Двумя руками прикуриваю сигарету, благодарю его так крепко затягиваюсь, что на глазах выступают слезы.

– Ты же не начинаешь снова курить? – Бен засовывает руки в карманы, и закусывает нижнюю губу, пока пристально на меня смотрит.

– Не переживай, не собираюсь этого делать. Просто сейчас захотелось. – Сигарета не особо согревает, но я представляю обратное. И она успокаивает.

– Это не может вечность продолжаться у нас, ты же знаешь, правда? – спрашивает Бен, не глядя на меня.

Я выдыхаю дым сквозь сжатые губы и киваю.

– Я понимаю. Когда-нибудь ему станет скучно, он найдет другую. Или он уедет в Австралию, на луну, или... ах, без понятия куда.

Я пытаюсь улыбнуться, но мой рот замерз и больше мне не подчиняется. Сигарета по вкусу как солома без дополнительных добавок. Что-то подобное я видела у Джея, и удивлялась, что даже сигареты могут быть с пометкой "БИО".

Бен пинает пивную крышку по тротуару и прячет подбородок в воротник куртки.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

– Все в порядке, – перебивает меня он. На его лбу образовались морщинки, которые появляются только тогда, когда он на чем-то очень концентрируется. Например, когда играет на приставке. – Правда, Миа. Со мной все в порядке. Я только переживаю за тебя. Что ты многого ожидаешь от Джея. Или чего-то другого. Ты знаешь, каков он есть. Я просто не хочу, чтобы ты об этом забывала.

– Эй, – я делаю последнюю затяжку, тушу ее, и оборачиваю руки вокруг талии Бена. Ищу его взгляд. – Мне все равно, Бен. Честно. Я прекрасно могу жить без него, я знаю это. Но без тебя... Никогда.

– Это хорошо. – Бен обнимает меня в ответ. Потом снова улыбается. Я убираю соринку табака с его брови и целую. Его губы такие теплые, и я чувствую биение его сердца, когда покрепче прижимаюсь. Такое спокойное и доверчивое, как мое собственное.

Позади нас открывается дверь бара и окутывает нас теплом, смешанным с запахами различных коктейлей, пота и смеха и криков людей, которые проходят мимо нас.

– Эй, – зовет какая-то женщина по-английски. – Вы не могли бы позаботиться о своем друге? Он как-то...

Прежде, чем я успела что-либо понять, Бен уже побежал передо мной в бар. Растерянно я поворачиваюсь и прикрываю рот ладонью. Мертвенно-бледный Джей, которого держат две перепуганные женщины, висит, как мешок у них на руках. Его руки и ноги бесконтрольно дрожат.

– Вот дерьмо, – я слышу, как Бен кричит. – Спасибо, я держу его. Спасибо! Эй, дружище. Джей?

Он бьет потерявшего сознание Джея по щекам. Сильно. Слышу хлопки. Мое сердцебиение ускоряется, я покрываюсь холодным потом, который совершенно не подходит к нашему горячему дыханию.

– О, господи, что произошло? – кричу я. – Джей? Джей!

– Позвони в скорую, – кричит мне Бен. Он тоже бледный, особенно губы. – Миа! Звони в скорую! Срочно!

Мои пальцы до такой степени дрожат, что я с трудом могу держать телефон в руках.

– Какой номер? – проклятье, почему я такая дура? Почему я не знаю номер скорой помощи в Германии? – Бен? Номер?

– 112, – говорит парень, у которого я стрельнула сигарету. Мой взгляд прикован к Джею, глаза которого закатились, и сейчас видны только белки. К горлу подступает тошнота. Я не благодарю за помощь, и судорожно набираю, не вводя никакого кода впереди. Моя рука дрожит еще сильнее, мне с трудом удается держать телефон у уха.

– Где мы сейчас находимся? – я хватаю парня с сигаретами и крепко держу его. – Адрес. Ты знаешь название улицы?

Он без слов забирает у меня телефон, и спокойным голосом объясняется на немецком. Я так благодарна ему за помощь, что мне хочется расплакаться, но в то же время мне безумно стыдно за мою бесполезность.

– Джей? – шепчу я и провожу рукой по его лицу. Он дрожит и дергается всем телом, находясь без сознания. И такой ужасно бледный. Проклятье, он выглядит так, будто сейчас умрет! Здесь и сейчас, перед каким-то баром в день рождения Бена. Из меня вырывается сумасшедший всхлип, и я себя не сдерживаю, когда два санитара грузят Джея на носилки и Бен снова обнимает меня. Он тоже дрожит.

– Дерьмо, что это было? – шепчу я.

На трясущихся ногах я следую за Беном в такси.

– Что, черт, происходит? – спрашиваю я снова и снова, как будто Бен знает о состоянии Джея больше, чем я, что, конечно, не так. – Что случилось?

– Успокойся, Миа. Мы в больнице, они позаботятся о нем. – Бен сжимает мою руку. Мы заходим в огромное здание, куда недавно привезли на скорой бледного, дрожащего Джея. Мои зубы стучат, и не только от холода.

Мы должны подождать, потому что Джея еще обследуют. Бен так часто покупает черный кофе в автомате в комнате ожидания, что вскоре ему приходится менять деньги у других ожидающих, в то время как я нервно листаю совершенно неуместный журнал, быстро доходя до последних белых страниц. Я дергаю ногой, такое ощущение, что время застыло на дурацких часах. Бен играет на телефоне, но так усердно жует губу, что я точно знаю, как он себя чувствует.

– Что они там делают? – спрашиваю я, в конце концов. – Прошло уже больше часа! Его оперируют? Почему нам никто не может сказать, что с ним?

– Мы должны просто ждать, Миа. Успокойся. Кофе?

Я потягиваю еле теплый горький бульон только для того, чтобы крепко держать пластиковый стаканчик. Даже несмотря на то, что в баре я чувствовала себя слегка выпившей, сейчас алкоголь полностью испарился. Как только, наконец-то, в дверях появляется врач, и осматривает комнату поверх оправы своих очков, я тут же вскакиваю и бегу к нему.

– Миссис Штерн? – спрашивает он, а я сразу же киваю, долго не думая. Кто знает, какие законы в этой стране. Что, если он узнает, что я просто его подруга, ничего мне не скажет, поэтому я вру. Прежде, чем врач начинает говорить, Бен осторожно двигает меня в сторону, встает перед мужчиной в белом халате и представляется братом Джея.

– Речь идет о приступе эпилепсии, – объясняет нас врач. – Мы ввели ему противосудорожные препараты, и теперь он должен чувствовать себя лучше. Также пульс и давление в норме, также как и ЭКГ. Но... – он наклоняется к нам и понижает голос, потому что те три человека, что находятся в комнате кроме нас, не являются членами семьи. – Вам известно, что мистер Штерн принимает наркотики?

Я хватаю воздух ртом. Начинает кружиться голова, но Бен крепко меня держит и мотает головой.

– Нет, никогда, – говорит он. – Алкоголь время от времени, но вы не его имели в виду.

Я уставилась на него так, будто на моих глазах у него вырастет еще один нос. В любом случае, я сейчас не в состоянии что-либо говорить. Или же стоит упомянуть о нескольких косяках? Кто знает, чем он занимался в баре? Какие-то таблетки принимал, или еще что.

– Бен... – пытаюсь я привлечь его внимание, но он совершенно на меня не смотрит.

– В любом случае, вполне возможно, что именно из-за наркотиков случился приступ, – говорит врач. Его выражение лица становится более суровым. – Если это не так, я советую вашему мужу пройти обследование у невролога в Лондоне. В короткие сроки здесь мы не можем этого сделать, но такое нельзя оставлять без внимания. За этим может скрываться что-то более серьезное, где наркотики должны быть абсолютно исключены.

– Он может... Мы можем его забрать или он должен еще остаться здесь? – спрашиваю я.

– Я бы оставил его для наблюдения на ночь, но он настаивает на том, чтобы пойти с вами. Я не могу его здесь удерживать силой... – он поднимает обе руки вверх, и потом резко опускает.

– Но с ним все в порядке? Кроме приступа, я имею в виду?

– Миа, в противном случае, они бы его не отпустили. – Бен мотает головой и протягивает врачу правую руку. – Большое спасибо, доктор. Вы нам очень помогли.

– Всего вам доброго, – говорит врач, бросает на меня странный взгляд и выходит за дверь.

Я растерянно смотрю на Бена.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я. – Ты говоришь так, будто что-то знаешь, о чем не знаю я.

– Я просто не хочу, чтобы у него были проблему, – шепчет Бен. – Ты же знаешь, какой он. Возможно, он что-то принял в баре. Взял у девочек или еще у кого. Ты же не хочешь завтра забирать его из тюрьмы?

Я кусаю губу. Мой пульс громко отдается в висках, когда мы идем к Джею. Когда мы заходим, Джей сидит один на больничной кровати и что-то печатает на телефоне.

– Эй! – его лучезарная улыбка сбивает меня с толку. Он больше не бледный, и выглядит так, будто только что проснулся после оздоровительного сна. Напряжение немного спадает и я глубоко дышу, вместо него во мне растет злость.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты ничего не принимал, – требую я. Останавливаюсь перед кроватью и, прищурившись, смотрю на него.

– Конечно, нет. Дерьмо, за кого ты меня принимаешь? – Джей закрывает глаза и проводит руками по волосам. На его щеках играют желваки, глаза прищурены.

– Врач считает...

Бен перебивает меня.

– Тебе уже лучше, дружище?

Джей кивает.

– Все прекрасно. У них действительно крутые препараты здесь, чувствую себя идеально. – В подтверждение своих слов он спрыгивает с кровати и приобнимая меня за плечи. Я до сих пор чувствую себя онемевшей и замерзшей, и не совсем еще верю в то, что он действительно не делал ничего дурного. Потому что это же Джей, и я не могу представить, что он не делал глупости. Но поскольку у Бена не возникает сомнений, я просто молча следую за ними на улицу.

– Джей, это действительно было страшно, – говорю я в такси, после того, как Бен уговорил его поехать с нами домой. Джей хотел вернуться в бар, но это даже не обсуждалось. – Ты должен обязательно пойти к врачу в Лондоне с этим. А вдруг это что-то серьезное? Твои постоянные головные боли, усталость, а теперь еще и это.

– Хорошо, сладкая, – говорит он и берет мою левую руку, пока Бен держит мою правую. – Обещаю. Пойду сразу же, как только выкрою время.

Таксист улыбается в зеркало, когда Джей меня целует. Джей выглядит расслабленным и смеется над глупой шуткой, которую рассказал Бен. И вообще, ведет себя так, будто ничего не произошло. Как будто мы не едем с больницы. Все мое тело до сих пор наполнено шоком и я не могу просто так от него избавиться.

Этой ночью меня ожидают кошмары во снах. Я плаваю в огромном озере, Бен и Джей тонут, и я пытаюсь их спасти. И как только мне удается приблизиться к одному из них, он сразу уходит на дно и слышны крики о помощи от другого позади меня, и я плыву в обратном направлении. Они машут руками, захлебываются, их глаза широко открыты. Я плачу, кричу, плаваю туда и обратно. Моя мокрая одежда тянет меня на дно, я теряю силы. Вижу сначала Бена, потом Джея, тонущих в холодных водах, и не могу ничего сделать.

Еще даже не светает, когда я просыпаюсь с мокрыми от слез щеками и в холодном поту, и пытаюсь к Бену и Джею одновременно прижаться. Оба спят возле меня. Бен дышит спокойно и глубоко, время от времени уголок его рта подергивается, как будто ему что-то снится. Джей тихо похрапывает и весь покрыт потом. Так сильно, что я снова начинаю переживать. Он нам соврал про наркотики? Он раньше постоянно их принимал. Не на моих глазах, но я об этом знала. Его зрачки тогда становились такими большими, что не было видно радужку. Он был еще более самоуверенным, чем обычно, надменный и хвастливый. Я не хочу такого Джея. Никогда. Не тогда, когда я его так люблю и мечтаю сделать из него лучшего человека.

Задумчиво смотрю в темноту чужой квартиры, которая пахнет не нами, а какой-то незнакомой женщиной. И запах ее духов мне не нравится. Но обстановка здесь современная и изящная. Как только заходишь в квартиру, сразу видно, что она обставлена дорого и со вкусом. Находится в старинном доме с высокими потолками и большими окнами, скрипучим деревянным полом и двойными дверями.

– Что случилось, сладкая? Почему ты не спишь?

Я вздрагиваю, застигнутая врасплох, когда Джей шепчет мне на ухо, и мотаю головой. Он обнимает меня так, что мое лицо оказывается на его груди. Гладит меня по спине и вырисовывает узоры на тонкой футболке, в которой я сплю. Это одна из его футболок – очень старая вещь с жуткой заячьей головой из Донни Дарко. Она напоминает мне о былых временах и пахнет Джеем, поэтому я так люблю ее.

– А почему ты не спишь? – спрашиваю я, спустя некоторое время.

– Не могу. Может, ты хочешь проснуться? – шепчет он мне на ухо. – Можем поговорить или еще что...

Его теплое дыхание щекочет меня, и даже несмотря на то, что я устала, до сих пор пребываю в шоке от страшного сна. Джей выбирается из кровати, достаточно большой для нас троих, и достаточно маленькой, чтобы мы тесно лежали друг с другом. Он помогает мне подняться. Как два воришки мы на цыпочках крадемся в гостиную, чтобы не разбудить Бена.

Джей открывает бутылку немецкого шампанского, что мы купили в аэропорту, и наливает в два стакана. Потом протягивает один мне, садится рядом на один из пластиковых стульев на кухне. Я подтягиваю к себе ноги и обнимаю их руками, шампанское пить не хочется.

– Плохой сон приснился, сокровище? – Джей наклоняет голову и обеспокоенно смотрит на меня.

– Еще какой. Он был... жутким. – Я вздрагиваю от воспоминания о сне, который казался таким реальным, что до сих пор страшно. – Джей?

Он делает глоток шампанского.

– Что ты скрываешь от меня?

Он застывает, лишь на долю секунды, но я следила за ним и заметила это.

– Ничего, сладкая. Серьезно, ничего.

– Ты клянешься, что не принимаешь наркотики? – спрашиваю я и беру его за руку. Он скрещивает наши пальцы и гладит внутреннюю сторону ладони.

– Клянусь. Если не считать... – с нежной улыбкой он поднимает стакан и я смеюсь.

– Ну ладно. Хорошо. Я просто подумала, что ты... Ну, ты знаешь.

– Я ничего не принимаю, серьезно. Я завязал с наркотиками несколько лет назад. Не было даже ни одного косяка. Мне очень жаль, что я тебя напугал.

Я киваю. Потом рассказываю о своем сне, а Джей, не перебивая, слушает меня.

– Ты думаешь, что это связано с тем, как мы живем? Мы втроем, я имею в виду.

– Я не психолог, но это совершенно ясно. – Джей сводит брови вместе. – Ты боишься, что в один день тебе придется выбирать между нами.

Мое сердце колотится в груди.

– И? Я должна буду это делать?

– Нет. Ты не будешь этого делать, сокровище. Я люблю тебя, ты знаешь об этом. Но прежде, чем такое случится, я исчезну. Если придется, даже посреди ночи. Я клянусь тебе. А Бену в первую очередь.

Мои глаза горят. Я моргаю.

Это кажется странным, до сих пор. Но также это ощущается чертовски хорошо. И правильно. Ты понимаешь? Так, будто так было всегда. Ты делаешь нас цельными, такое ощущение, что раньше чего-то не хватало. Но сейчас...

– Это неправильно ожидать от одного человека, чтобы он полностью отдавался другому, Миа. – Джей отводит взгляд и смотрит на стакан, который качает в руке. – Поэтому люди и расстаются. Потому что многого ждали от этого человека, и разочаровывались, когда им не предлагали желаемого. Они ищут и ищут, так долго, что многие люди даже не знают, в поисках чего находятся. Или то, что они ищут, вообще существует.

Мне вспоминается песня, которая нравится Джею, и которую мы часто слушали. Сегодня под Млечным Путем. Я бы хотела знать, что ты ищешь. Я бы тебе сказала, что ты найдешь.

– Я никогда не искал тебя, Миа, – шепчет он и наклоняется ближе. Мое сердце сжимается. – Но ты меня все равно тогда нашла.

– Да, наверное, – шепчу я в ответ, в этой современной квартире, сияющей кухне и абсолютно чужой квартире в Берлине, в то время как мой муж спит в чужой постели. – И сейчас я не хочу тебя терять. Никогда.

К счастью, воскресенье мы провели без приключений, и втроем старались сделать все возможное, чтобы их избежать. Потому что Джею было неловко, и он хотел таких выходных. Так что мы проводили время в музее, на набережной Шпрее (река в Берлине, – прим. пер.) в Рейхстаге, где Джей сделал селфи, прижав указательный и средний палец к губам, копируя усы Гитлера, и отсалютировал в его стиле. Потом были многочисленные кафе и рестораны, где мы кушали драники и пиццу, запивая это немецким пивом. До тех пор, пока вечером самолет не доставил нас обратно в аэропорт Хитроу.

Три дня в офисе, сразу после нашего короткого отпуска, прошли еще тяжелее, чем обычно. Смена обстановки и факт, что двое мужчин самоотверженно заботятся обо мне, в то время, как я привыкаю к сконфуженным взглядам посторонних людей, когда мы втроем идем по улице. Это ощущается, как прививка счастьем. Сейчас мне не хватает Джея, который с воскресенья не давал о себе знать, потому что не хочет нам навязываться. Я не знаю, чем он занимается, когда не с нами, и ничего об этом не рассказывает. От этого не становится проще.

В понедельник Бет замечает мою бледность.

– Мне немного плохо, – говорю я. – И я смертельно устала. Но ничего страшного. Вероятно, мне просто не хватает сна.

– Ты хочешь домой? Отпросись у Тома. У него сегодня хорошее настроение. – Она мне подмигивает.

– Почему? Что случилось? – спрашиваю я, потому что когда Бет начинает разговор о Томе... начинаешь слушать ее внимательнее.

– Он пригласил меня в кино. – Она машет двумя билетами в кино перед моим носом.

– «Одинок навсегда»? – удивленно смотрю на нее поверх билетов. – И Том пригласил на такое?

– Я не думаю, что он вообще смотрел на название фильма, – она улыбается, ее глаза горят.

– Звучит как... комедия, или что-то вроде того? Не совсем мужской фильм. – я сконфужена и собираюсь позже поговорить с Томом. Зачем он дает Бет подобные надежды? Приглашение в цирк, даже если сам туда не собирался, в кино, цветы... – Дорогая, скажи мне, – я понижаю голос. – Возможно, ты просто забыла мне сказать, но... между вами что-то происходит или нет? Я имею в виду... он уже сделал... что-нибудь?

Бет мотает головой. – Нет, еще нет. Но мы понимаем друг друга настолько хорошо, что я уверена, он тоже это чувствует. Не так много времени осталось, пока он бросит свою жену. В любом случае, я достаточно часто слышу, как они разговаривают по телефону, и могу тебе сказать, что... мне, вроде как, жаль. – Она театрально вздыхает. – Почему именно такой идеальный мужчина, как Том, должен быть женат на такой истеричке? Он этого не заслужил.

– Я бы так не сказала, – говорю я, и сразу же прикусываю язык, потому что так и есть. Но Бет моя подруга и я хочу ее защитить. – Извини, Бет, я имею в виду почему Том? Опять женатый мужчина? Последний раз получилось достаточно плохо, или нет?

Почти чувствуя физическую боль, я вспоминаю ее сумасшедший роман, который закончился предупреждением для Бет и запретом приближаться, потому что Крис решил остаться со своей женой, а не с ней. Дни напролет я сидела возле нее, держала за руку и утешала. Она тогда хотела покончить с собой, что, к счастью, было сказано несерьезно, но все равно я безумно переживала. А то, что Крис порвал отношения на Рождество, конечно, было по-свински.

Теперь я боюсь, что она окунется с Томом во что-то такое, с чем не сможет справиться. В те редкие моменты, когда я видела Тома с женой, они выглядели гармонично и до сих пор влюбленно. Но почему он ведет себя так с Бет? Он не знает, что она к нему чувствует, и хочет просто быть милым? Это было бы просто фатально.

– Я не могу ничего поделать с тем, что постоянно влюбляюсь не в тех мужчин. – Бет вытягивает ноги в колготках с диким рисунком, под чересчур короткой для офиса юбкой, и скрещивает щиколотки. – Лучшие мужчины уже заняты, но что я могу поделать? Тешиться с теми, кто остался? Потому что всех нормальных расхватали женщины, вроде тебя, которым одного мужа не хватает?

В лицо ударяет жар. Я бросаю ручку так сильно, что отлетает колпачок и катится по столу.

Бет поднимает брови.

– Извини. Я не хотела сказать ничего плохого.

– Все в порядке. – Тихо вздохнув, я отодвигаю ручку в сторону. – Я просто переживаю, Бет, что твои чувства останутся безответными.

– Но они взаимны, – спорит она и снова показывает мне билеты в кино. – Видишь? Он меня пригласил. Меня! И подарил мне цветы. И конфеты. И... Он просто еще не решился. Он не хочет предавать жену, поэтому сначала должен с ней расстаться, прежде чем у нас что-то начнется. Я в этом уверена.

– Я надеюсь, – отвечаю я и беру ее за руку. – Честно. Ты заслужила быть счастливой.

– Я не хочу закончить так, как моя мать, – говорит она тихо и сжимает мои пальцы. – Понимаешь? Это худшее, что может произойти.

– Я знаю. Понимаю.

С минуту мы молчим, а потом Бет встает и поднимает руки над головой.

– Я должна идти. Хочешь, чтобы я тебя отпросила? Пойдешь домой?

Я чувствую себя хорошо. Меня уже не тошнит, но усталость осталась.

– Да, буду тебе благодарна, – говорю я. – Значит, я пойду. Ладно?

– Выздоравливай. От чего бы это ни было. – Улыбаясь, Бет подмигивает мне и исчезает на своем рабочем месте. Я отвечаю еще на несколько е-мейлов, потом собираю вещи в сумочку и иду к лифту. Еще до того, как двери успели закрыться, звонит мой мобильный. Звонок по скайпу от Джея. Я снова выхожу и подхожу к окну, чтобы ответить на звонок.

– Эй! – он улыбается в камеру, и я вижу маленькие морщинки вокруг его глаз. – Не побеспокоил?

– Нет, я как раз собиралась домой, – говорю я. – Бен сегодня поехал в Кроули к субподрядчику, а я не очень хорошо себя чувствую.

– Дерьмо, что случилось? – Джей поближе наклоняется к камере, как будто хочет меня детальней рассмотреть. Я смеюсь. – Мне прийти и поухаживать за тобой?

– Я не больна. Просто устала и немного тошнит, – отмахиваюсь я. – Но ты все равно можешь приехать. Вечером, если хочешь.

– На ужин? – Джей прищуривает глаза. – Кто готовит?

– Бен, – говорю я, и сдерживаю улыбку. – Извини...

– Хорошо, но я все равно приеду. И снова откормлю тебя, сладкая.

– До скорого! Жду с нетерпением! – я сопротивляюсь желанию послать глупый воздушный поцелуй, и просто кладу трубку. Потом спускаюсь вниз, выхожу на улицу, где меня обволакивает холодный, но свежий воздух, и иду в сторону метро и ближайшей аптеки. На ватных ногах подхожу к кассе и оплачиваю покупку, но, вообще-то, я уверена, что в ней нет необходимости, потому что я и так все знаю. Что мне нужно – это уверенность. В любом случае, я не знаю, что с этим должна делать.

Дрожащими руками кладу пластиковую палочку на раковину и смотрю на белую полоску посередине. Скорее всего, это все ерунда и всего лишь беспокойство – или непривычная ситуация – но месячные так и не начались. Но спазмы внизу живота, и моя грудь стала больше... ощущение того, что там что-то есть. Кто-то.

Мое дыхание становится тяжелее, я мну руки, и остаюсь сидеть на крышке унитаза, не двигаясь. Пытаюсь загипнотизировать тест. Когда белая полоска начинает окрашиваться в красный цвет, сердце начинает колотиться быстрее. Потом, когда появляется вторая красная полоска, я закрываю глаза, как будто могу таким образом исчезнуть. Что абсолютно глупо. Абсурдно.

Как я должна сказать об этом Бену? Я понятия не имею, как он отреагирует, потому что одно чертовски ясно – я не знаю, чей ребенок растет во мне. Темноволосый кареглазый мальчик от Джея, или светловолосая девочка с серо-синими глазами и милой ямочкой на щеке от Бена? Я охлаждаю лицо водой, не в состоянии и дальше смотреть на пластиковую штуку. Потом решаю никому об этом не говорить. Пока нет. Для начала я должна разобраться в том, что все это для меня означает. Для нас.

То, что эти отношения не могут быть длительными, было мне понятно с самого начала. Уже сейчас со всех сторон идет ревность, и во мне растет чувство, что я должна разрываться на все стороны. Меня мучает совесть, когда я с одним провожу больше времени, чем с другим. Мучает совесть, когда я всех отталкиваю, чтобы побыть одной. Потому что потом я огорчаю не одного мужчину, а сразу двоих.

От всего этого во мне растет злокачественная опухоль, которая увеличивается с каждым днем. И тут появляется еще и удобрение – ребенок. Общий ребенок. Нас троих. Как это могло получиться? Если мы сделаем тест на отцовство, второй будет чувствовать отодвинутым на второй план. Если мы его делать не будем, тогда должны будем как-то обьяснить ребенку, что у него два папы. Абсурд. Немыслимо.

Мои глаза горят, и когда я смотрю в зеркало над раковиной, я не узнаю это уставшее лицо с темными кругами под глазами. Это неправильно. Я должна сиять от счастья, потому что я наконец-то беременна. Почему я не могу наслаждаться моментом, не заморачивась переживаниями о будущем? Это же ненормально.

– Миа, ты еще там? – Джей стучит в дверь.

– Сейчас выйду, – кричу я, смываю и прячу пластиковую палочку, на которой прояснились две четкие полоски, в карман штанов. Сейчас я просто выброшу ее в мусорку и никому не скажу. Для начала. Нужно подождать и посмотреть, как все будет развиваться. Возможно, я просто зря переживаю, и Джей опять исчезнет через пару дней или недель? Как я и ожидаю от него.

– Все в порядке?

Джей встречает меня с раскрытыми объятиями, я почти врезаюсь в него, когда выхожу из ванной.