Текст книги "Мы вдвоем и он (ЛП)"

Автор книги: Александра Амбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Бен усаживает меня на свои колени. Я кладу мои руки на его плечи и смотрю на него. Мое сердце трепещет.

– Возможно, – тихо отвечает он. – Немного.

– Этого не случится, Бен. Потому что мы не твои родители. Мы – это мы, мы другие. Ладно? – я глажу его по щеке. От мысли о том, что несколько дней назад он спал с другой невероятно больно, но понимаю, что действительно не имею права его в чем-то упрекать. Возможно, это и есть справедливость, кто знает. Я должна это преодолеть. Когда-нибудь. Как-нибудь…

– Я люблю тебя, – шепчу ему на ухо. – Я безумно зла на тебя за то, что ты сделал. Но я знаю, что прощу тебя.

– Мне так жаль, мечта моя, – шепчет он в ответ. – Я бы хотел повернуть время вспять.

Я чувствую его губы на моей шее. Его колючий подбородок трется о мою щеку. Его дыхание на моей шее. Я вдыхаю знакомый запах, который за последние недели почти забылся, и мне становится стыдно.

– Мне тоже жаль, что я воспринимала тебя как само собой разумеещееся. Я должна была быть больше с тобой. Мне казалось, я тебе больше не нужна, – тихо говорю я.

– Нет, это не твоя вина. Я сам отстранился, злился, расстраивался, разочаровывался и... ах, проклятье. – Маленькая слезинка скатывается из уголка его глаза. – И я так нуждаюсь в тебе, Миа. Ты – вся моя жизнь.

– Наверное, мы это заслужили. Оба, – говорю я.

А потом мы занимаемся любовью. На твердом полу маленькой кухни. Потея, скользя и шумно, не так, как обычно. Потому что нам обоим в данный момент это необходимо, и потому что мы, в виде исключения, находимся одни. Джея даже в мыслях с нами нет, наверное, впервые за последние месяцы. Мы любим друг друга со всей злостью, разочарованием и всеми травмами, которые принесла нам жизнь.

Я пытаюсь избежать картинки Бена с другой женщиной в грязном туалете бара, но не получается. Впервые я понимаю, что чувствует Бен, когда видит меня вместе с Джеем. Но это только предположение, как беззвучный шорох из ниоткуда, который я не могу разобрать. И во мне зарождается страх. Страх от того, что это может быть началом конца...

Джей возвращается через неделю, практически перед облучением. Переубедить Джея вернуться мне стоило многих звонков по скайпу, а сейчас он ведет себя так, будто ничего не произошло. Мне легче от того, что ему лучше. Намного лучше, чем на прошлой неделе, после второй химиотерапии. Он действительно выглядит бодро, атмосфера смерти, которая еще на прошлой неделе витала вокруг него, исчезла. Я заказываю пиццу, в то время как мужчины сидят в гостиной и обсуждают игру.

– Я серьезно, – говорит Бен, когда я захожу в комнату.

– Что серьезно? – уточняю я.

– Твой муж хочет, чтобы я переехал к вам.

Мое сердце бьется быстрее.

– Ты серьезно? – я, как идиотка, повторяю вопрос Джея.

Бен смеется.

– Вы действительно одинаковые, вы оба. Конечно, я серьезно. Это все равно так – фактически Джей живет на наши деньги. Без проблем, приятель, понятно, что ты не можешь работать в таком состоянии. – Бен поднимает руку, чтобы не дать Джею вставить хоть слово. – Но сьем квартиры в Хакни ты можешь сэкономить. Это лишнее. Ты все равно в основном здесь.

Джей качает головой.

– Я не буду этого делать.

– Почему нет? Много вещей у тебя нет, мы их где-то здесь поместим. Верно? – я смотрю на Бена, который кивает в ответ.

– Подумай об этом, Джей.

– Я не могу Пита оставить одного, – неожиданно говорит Джей. – Он совершенно одинок без меня. У него нет ни одного друга.

– Оу. – Мои брови взлетают вверх. – Я бы и не подумала.

– Он просто много работает. И не слушает меня. – Джей пожимает плечами. – Я должен периодически быть с ним. Кроме того, у меня есть еще друзья, с которыми мне нужно провести время.

– Джей... – я беру его за руку. Меня беспокоит, что он в этой ситуации еще и думает о друзьях. – Сейчас ты должен думать о себе, а не о своих друзьях.

– Ты с ума сошла? – Джей смотрит на меня. На его подбородке отчетливо проглядывает щетина.

– Мы можем все вместе встретиться с твоими друзьями, – предлагаю я. – Некоторых я даже знаю.

– Не очень хорошая идея, – бормочет он, и мне становится жарко.

Бен смеется и подозрительно говорит.

– Возможно, остальные его друзья блондинки с большими сиськами.

Его слова бьют по мне, как пощечина, но я не показываю этого, пытаясь засмеяться. Джей качает головой, но улыбается.

– Ты планируешь так делать до конца терапии? – я спрашиваю Джея. – Каждый раз периодически исчезать на неделю?

– Пока будет хреново – да.

– Это же глупо! – морщу нос. – Ты думаешь, я не справлюсь?

Бен откидывается на диване и скрещивает руки на груди. Бросаю короткий взгляд на него, но не вижу никакой реакции.

– Ты беременна. У тебя есть муж, работа, квартира и все остальное. Зачем тебе сдалось больное убожество?

– Ты не больное убожество? – возражаю я. – Джей, это я уговорила тебя на лечение, и меня чертовски мучает совесть, что ты так плохо себя чувствуешь.

– В данный момент мне нормально. – Он криво улыбается. – Честно. Сегодня даже супер.

– Да, но следующий цикл скоро начнется и ты знаешь, что тогда произойдет. Я хочу быть рядом с тобой. Заботиться о тебе. Все в порядке, правда.

Я осторожно смотрю на Бена и вздыхаю с облегчением, когда вижу, как он улыбается.

– Чувак, послушай. Никто не знает, сколько времени тебе еще осталось. Поэтому нужно пользоваться тем, что есть. И как можно больше.

– Но не так. – Джей закусывает губу, отворачиваясь к окну. – Я не этого хотел, Миа. Я не хотел быть нагрузкой. Я думал, что если буду принимать некоторые лекарства, все будет хорошо. Доктор в Вегасе мне сказал прожить последний год на полную катушку. В прямом смысле этого слова.

Я вздрагиваю и тяжело сглатываю.

– Я думала, у нас одинаковый настрой. Я имею в виду лечение.

– А кто знает, что оно даст? Кроме рвоты и всего этого... – Он запускает руку в волосы и тянет, и прежде, чем я могу его остановить, он вытаскивает пучок черных волос. Его губы плотнее сжимаются. – Вот, пожалуйста. Маленькое напоминание хорошего, старого Джея.

– Ох, проклятье. Ты такой дурак. – Я выбиваю волосы из его руки и они рассыпаются по полу. В моем горле образуется огромный ком, когда дверной звонок сообщает о прибытии ужина. Бен забирает пиццу, в то время, как я, онемев, сижу возле Джея, не отрывая взгляда от его черных волос.

Мы едим пиццу руками прямо из коробки и смотрим Донни Дарко, возможно в двадцатый раз. Джей и Бен пьют пиво из банок, а я мультивитаминный сок, который принес Джей.

Сразу после еды Джей надолго исчезает в ванной, запретив мне пойти за ним, так что я сижу на месте и грызу ногти. Бен кладет руку мне на плечо.

– Все хорошо? – тихо спрашивает он.

– Нормально. Он что-то скрывает от нас?

Бен кивает.

– Боюсь, что да. Ты видела, как он ходит? Как-то так...

– Да, точно! Возможно он...

– Ладно, вы меня подловили. Я хожу как пьяный моряк. И? – Джей стоит у двери, опираясь на стену.

– Прости, мы не хотели о тебе сплетничать, – говорю я. – Что происходит, Джей? Если тебе становится хуже, ты должен нам сказать.

– О чем? – Джей пожимает плечами, потом подходит и садится на диван между мной и Беном. – Врач говорит, что все в порядке. Просто проблемы с равновесием. И со зрением. Что-то вроде того.

– Ты был у врача? Добровольно? Сам? – я бросаю взгляд на Бена. Джей же ухмыляется.

– Доза медикаментов была повышена. На последней неделе было два эпилептических припадка.

– Дерьмо, Джей. И ты был один в Хакни? Ты не можешь так поступать, это опасно!

– Все в порядке, сокровище. Я в форме. Мне доказать? – прежде, чем я это поняла, он расстегнул мой лифчик. Одной рукой. Через свитер. Я оторопело смотрю на него, когда моя грудь вдруг становится свободной, и Бен смеется.

– Чувак, ты обязательно должен меня этому научить.

– О, Господи, – рычу я, пытаясь снова застегнуть бюстгальтер, что у меня не получается. – Еще этого мне не хватало.

– Иди сюда, я покажу тебе кое-что другое. – Джей встает и зовет меня к себе. – Сядь на кресло, сладкая. – Он роется в кармане штанов.

Вздохнув, я подчиняюсь.

– И дальше?

– Дальше ты будешь держать свой ротик закрытым. – Джей целует меня, будто хочет запечатать мои губы.

– Я не позволю тебе себя загипнотизировать, – предупреждаю я. – Даже не пытайся.

– Не бойся, я и не думал. А ты... – он поворачивается к Бену. – Оставайся сидеть на диване. Именно на этом расстоянии. Я буду стоять у двери и докажу, насколько глубоко вы между собой связаны. Насколько велика ваша любовь. Чтобы ни один из вас не сомневался в этом, независимо от того, какое дерьмо может сделать другой.

Я крепко сжимаю глаза.

– Бен рассказал тебе, что он...

– Проклятье, чувак, как заставить эту женщину замолчать? – спрашивает он Бена, и они оба смеются. Я скрещиваю руки на груди.

– Закрой глаза, Миа. Крепко. Не подглядывай, иначе ничего не получится.

Неохотно я подчиняюсь.

– И ты тоже, Бен. Крепко закрой глаза. Если вы будете подглядывать, вы перехитрите только самих себя, так что оставьте это. Ладно?

Я послушно киваю, сдерживая улыбку. Потом Джей начинает, а я сразу понимаю, что уже видела этот фокус в его исполнении. Воспоминание вызывает дрожь по всему телу.

– Бен, я хочу, чтобы ты себя где-нибудь потрогал. Где хочешь. Рукой.

Я не смотрю и ничего не слышу, но уверена, что мой муж сейчас улыбается.

– Миа, сконцентрируйся. Держи глаза крепко закрытыми. Бен, повтори свое движение и усердно думай о Миа. Только о Миа, ни о ком другом. Мысленно представь, как ты именно ее там касаешься, где сейчас трогаешь себя.

Небольшая пауза, волосы на моем затылке поднимаются, а потом... я чувствую, как кто-то касается до моего носа. Но этого не может быть, или может? Джей до сих пор стоит у двери, это я слышу по его голосу. А Бен... сидит на диване? Или эти двое хотят меня разыграть? Желание подсмотреть растет, но я сдерживаюсь. Ради Джея.

– Миа, возможно ты только что почувствовала касание? – тихо спрашивает Джей. Я киваю.

– Где именно? – Я указываю на нос, и Джей смеется. – Скажи это вслух, пожалуйста, чтобы Бен тоже услышал.

– На носу?

– Что? Эй! – только из-за уверенности, что Бен открыл глаза, я тоже приоткрываю глаза.

– Чувак, этого не может быть. Я ее не трогал.

– Я тоже нет. – Джей поднимает обе руки и показывает нам ладони. – Вы бы услышали, если бы я отошел от двери.

Верно, потому что пол скрипит при каждом шаге. Мое сердцебиение ускоряется.

– Еще раз! – как ребенок пищу я, а Джей улыбается.

– Конечно. Значит так, закрыли глаза. И не подглядывать. – Я прикрываю веки.

– Теперь твоя очередь, Миа. Пожалуйста, потрогай себя. Где-нибудь, где ты сейчас хочешь потрогать Бена. Четко представь себе это, не думай ни о чем другом. Думай только о себе и Бене, своих руках, его коже...

Я осторожно глажу свою щеку. Один раз, второй.

– Бен? Ты почувствовал это?

– Кто-то погладил мою щеку, – говорит Бен, и в этот раз я – тот челоевек, что сидит с широко открытыми глазами.

– Джей, ты должен мне рассказать как действует этот фокус! – говорю я, пытаясь подавить чувство, которое поднимается у меня в животе. Джей подходит ко мне и становится на колени перед креслом, берет мои руки в свои. Его взгляд такой мягкий, такой нежный, что на мои глаза наворачиваются слезы.

– Это не фокус, сокровище, – шепчет он. – Вы – это фокус. Ваша любовь делает это возможным. Вы не должны об этом забывать, пообещай мне это. Никогда не забывайте о том, как сильно вы друг друга любите. Как много значите друг для друга. Никогда не смотрите друг на друга, как на само собой разумеещееся, а только так, как в первый раз, и постоянно говорите об этом. Всегда.

Я вытираю слезу со щеки, когда подходит Бен и обнимает нас. Мы прижимаем головы друг к другу, и несколько секунд не слышно ничего, кроме нашего дыхания.

– Я обещаю, – бормочу я.

– Проклятье, я так буду по вам скучать, – говорит Джей. А из моих глаз еще большим потоком льются слезы, и страдальческий стон рвется наружу.

– Как минимум, я буду скучать по вам, как по солнцу, дождю, по этому сумасшедшему, прекрасному городу. По пиву в банках, музыке, косяках, красной краске, твоим светлым волосам. Твоим пальцам на мне, твоим губам...

– Джей, – всхлипываю я.

– Чертовски жаль, что нельзя это взять с собой, – шепчет он. – Иначе я бы прихватил вас с собой.

Я прижимаю руку к животу и пытаюсь успокоиться, но не получается.

– Возможно там наверху тебе будет намного лучше, – тихо говорит Бен. – Ты знаешь ту историю про семьдесят две девственницы в раю для мусульман?

– Ты хочешь сказать, чтобы я срочно нужно сменить веру? Я не могу отказать семидесяти двум девственницам. Это даже круче, чем стать ангелочком с арфой, – говорит Джей.

Даже сквозь слезы я начинаю смеяться, и вытираю слезы со щек.

– Ты точно не станешь ангелом с арфой. Ты станешь сумасшедшим сияющим звездопадом, – говорю я, беру его лицо в руки и целую.

– Это звучит заманчиво, – бормочет он у моих губ, потом тянет к себе на пол. – И прежде, чем я упаду кому-нибудь на голову, ты можешь что-нибудь загадать, сладкая.

– Черт, как же я рада, что ты нашла для меня время. – Бет обнимает меня. Она бледна, а мне чертовски стыдно, что я совсем забыла о ней. Нужно что-то менять. Обязательно. Если бы только не чувство, как будто все меняется вне моих планов, моего мира.

– Что делает ребенок? Как он выглядит?

– Сейчас. – Я достаю из сумки последний снимок УЗИ и протягиваю ей. Гордость, которую при этом чувствую, вызывает улыбку. Я не могу вспомнить, когда я вообще была так горда собой. Наверное, такого не было даже после выпуска с университета.

– Очень, очень мило, – произносит Бет и смеется. – Она очень похожа на тебя. Вероятно, будет такая же красавица, как и ты.

– Она? – нахмурив лоб, я забираю снимок и рассматриваю его. – Ты знаешь больше, чем доктор Морели.

– Я просто знаю. По тебе вижу. Кроме того, я хочу себе девочку, чтобы купить ей тонны розовых, блестящих одежек.

Я закатываю глаза.

– О, пожалуйста, пощади меня.

– Девочкам нужны блестяшки. Иначе жизнь будет серой. Кроме того, мы все принцессы, и должны получать соответствующую заботу, – говорит Бет и протягивает мне меню, но у меня совсем нет аппетита, и я отмахиваюсь.

– Как дела у Джея? – осторожно уточняет она.

– Не очень. Он сейчас на облучении, я забираю его позже, – говорю я и оглядываюсь на часы. Еще четыре часа. Этот день будет самым длинным в моей жизни, я в этом уверена.

– А как у тебя дела? Как в офисе?

Бет ковыряется в салате.

– Том больше со мной не разговаривает. Тебя нет. Дерек раздражает. Сплошной ад. – Бет вздыхает. – Мне кажется, мне стоит уволиться до того, как меня выбросят.

– Что? Нет! – я в ужасе ставлю стакан с водой на стол. – Ты не можешь со мной так поступить!

– Ах, милая. – Бет морщится. – Ты же больше там не работаешь. Ты ведь не думаешь, что после рождения этой маленькой мышки ты снова вернешься? Ты станешь такой матерью, что отправишь своего мужа работать и станешь изумительной домохозяйкой. Спорим?

– Вот скажешь тоже... – фыркаю я. – За кого ты меня принимаешь?

– За женщину. Нормальную. – Она пожимает плечами и улыбается. – Это же нормально. Я тоже так сделаю, если... ну ты понимаешь.

– Ты ведь больше не влюблена в Тома, верно?

Ее большие глаза наполняются слезами. Она тяжело сглатывает.

– Я не знаю, возможно ли подобное.

– Ах, Бет... – Я беру ее за руку. – Ты должна почаще выбираться из дома. Знакомиться с людьми. Другими мужчинами. Тогда он быстро исчезнет из твоего сердца.

Она мотает головой.

– Нет, не исчезнет. Я совершенно не готова открыться кому-нибудь другому. Вообще-то ты должна это понимать.

Я закусываю губу.

– Немного. Я еще помню, как это было тогда с Джеем. Я была так несчастна, что хотела умереть. Должен был настать конец света и забрать меня с собой. Но тогда был Бен. Мой лучший друг. Он был таким терпеливым, был всегда рядом. И в один день утром я проснулась и уже думала не о Джее, а о нем. О его улыбке, о его светлых взьерошенных волосах. О его прекрасном носе. О подбородке. О его руках и длинных тонких пальцах, которые я вдруг захотела поцеловать и почувствовать на моем теле. Я думала о том ощущении уверенности и защищенности, что чувствовала в его руках. И тогда я поняла, что справилась. Я избавилась от демона Джея, и в моем сердце оказалось неизмеримо много места для Бена. И так же будет с тобой, Бет. Даже если сейчас ты в это не веришь.

– Я верю, – шепчет она. Ее глаза блестят. – И то, что ты снова этого демона впустила в свое сердце, делает тебя великой, Миа.

– В данный момент я чувствую себя незначительной, – признаюсь я, сглатывая. – Потому что знаю, что сейчас сама себе рву сердце.

– Но у тебя есть Бен. И скоро будет ребенок. Воспоминания о Джее и время, проведенное с ним, никто не сможет этого у тебя отнять. Вы создали свой мир.

– Да, это так. – Я соскабливаю засохший воск со свечи.

– Что он тогда сделал? Джей, я имею в виду. Что вы... Почему вы расстались?

Я позволяю воспоминаниям вернуться. Впервые за многие годы. И удивляюсь насколько свежо они чувствуются, но уже не больно. Потому что знаю, что это никогда ничего не значило.

– Мы были вместе два года. Представь себе, это были самые дикие и сумасшедшие годы в моей жизни.

– О, да. – Бет вздыхает и кладет подбородок на свою руку, не отрывая от меня взгляда.

– Это было так... Как ураган. Он пронесся сквозь меня, не останавливаясь. Я никогда такого не чувствовала и никогда не слышала от других. Он был таким неудержимым в своей любви, как ребенок. На протяжении всех двух лет. Я никогда не чувствовала себя такой любимой, даже моими родителями. Я была зависима. Каждый раз, когда он был рядом, я чувствовала себя идеальной. Когда он был рядом, было такое ощущение, что он хочет пробраться внутрь. А потом, со временем, я поняла, что была не единственной, кого он любит.

– Вот черт. – Бет кусает губы.

– Совершенно не единственная. Я до такой степени ему доверяла, что каждый раз, когда он говорил, что ничего не было, я верила. Не было никого другого. Что он любит только меня, а остальное всего лишь секс.

Я тяжело сглатываю.

– А потом была ночь... Была вечеринка у его друга, я уже не помню у кого именно. У него было так много друзей. Каждый хотел часть Джея. – Я тихо смеюсь от воспоминания. – Он вдруг исчез. Бен там тоже был, я помню это. Я привела его с собой, мы уже тогда дружили и он ни с кем не встречался, у него еще тогда было мало знакомых. Ты его знаешь.

– Ну да. Наш большой, одинокий волк. – Бет мне подмигивает, а потом становится серьезной. – И потом?

– Я искала его, везде в дома. Это был огромный дом, где-то в Хампстеде, кажется. Но он исчез, как сквозь землю провалился. Я была в бешенстве, потому что кроме него и Бена никого там не знала, и из-за простуды не могла ничего пить. Кроме того, я хотела домой.

– Господи, я представляю... – Бет закусывает губу.

– Ну да. Конечно же, я его нашла. Поблизости была автобусная остановка, а рядом банк, вот там я его и обнаружила. С... какой-то шлюшкой. – Воспоминания уже расплывчатые, и больше не жалят. Я вздрагиваю. В недоумении, что что-то, что на протяжении многих лет преследовало меня, такое мощное и сокрушительное, вдруг стало таким ничтожным.

– Дерьмо, это действительно хреново, – тихо говорит Бет.

– Все в порядке, – пожав плечами, говорю я. – Это никогда ничего не значило. Это был просто секс.

– Эй. – Он сидит на кушетке, обтянутой дермантином, за ним стоит устрашающе выглядящий штатив, в котором была закреплена его голова, и улыбается. От его вида мой желудок стягивает в узел. Он бледный и... больше без волос. Форма его черепа угнетает меня, как и блестящая кожа головы

– Черт, Джей... – я закрываю рот рукой.

– Доктор думает, что так лучше для точности. Кроме того, они все равно бы скоро выпали. – Дже проводит по лысой голове. Я вижу, как он вздрагивает, но потом заставляет себя улыбнуться, и хлопает рукой по кушетке. Он уже надел свои украшения, на нем, как обычно, не до конца застегнутая рубашка и темные джинсы.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спрашиваю я, прежде чем сажусь рядом и беру его за руку.

– Я бы сказал нормально. Это не была прогулка у моря, но было терпимо. Честно. Как я выгляжу?

– Шикарно, – смеясь, отвечаю я, и нерешительно глажу его по гладкой коже. – Неотразимо сексуальный с лысиной. Никогда бы не подумала.

Его лицо загорается.

– Правда? Как Брюс Уиллис в «Крепком орешке»? Так круто?

– Так же круто, – подтверждаю я и осторожно целую его. Его губы теплые и мягкие, как обычно, и я успокаиваюсь. Такое ощущение, что лучи вырвутся из его головы и попадут в меня, но это бред, конечно же

– Так же круто, но намного красивее, – шепчу я.

Он берет мою руку и кладет себе на щеку. Молча мы смотрим друг другу в глаза, в комнате, которая напоминает мне сцену из научно-фантастического фильма.

– Когда ты получишь результат? – спрашиваю я через несколько минут.

Джей чешет нос.

– Приблизительно через четыре недели. Тогда можно будет увидеть, уменьшилась ли эта хрень.

– Уверена, так и будет, – говорю я и целую его пальцы, один за другим. – Я это по тебе вижу. Глио вот такая крохотная, спорим? – я показываю пальцами насколько маленькая, и Джей смеется.

– В своих догадках ты еще никогда не была верна, сокровище,– шепчет он и наклоняется, чтобы поцеловать меня. При этом он обхватывает мое лицо обеими руками. На щеке я чувствую прохладу и давление его кольца, точно такое же висит на кожаном шнурке на моей шее.

– Спасибо, что забираешь меня, – говорит он после того, как его губы оторвались от моих.

– Это само собой разумеещееся. Мы уже можем идти или еще ждем чего-то?

Я нерешительно стою возле устрашающего устройства. В этот момент дверь открывается и в комнату входит маленькая, очень миниатюрная медсестра.

– Оу, прошу прощения! Я не знала...

– Нет, нет. Я уже закончил. – Джей дарит ей обезоруживающую улыбку. Совсем молоденькая медсестра обильно краснеет под своей молочно-кофейной кожей, и я кусаю губы, чтобы подавить улыбку. Даже с лысиной его обаяние неотразимо, отчего даже лед плавится.

Когда мы возвращаемся в Кройдон, Бен уже дома. С озабоченным выражением лица он открывает дверь, как будто стоял у окна и ждал нас, что, скорее всего, так и есть. Когда он видит Джея, на мгновение по его лицу пробегает тень, но он снова берет себя в руки.

– Крутая прическа, – говорит он и поджимает губы. – Как у Брюса Уиллиса.

– Блин, чувак, у меня чертовски мерзнет голова. Возможно мне стоит отрастить бороду и купить шляпу? Тогда я буду выглядеть как Вальтер Уайт и вы будете меня бояться.

Джей подмигивает мне.

– И? Как все прошло? – спрашивает Бен. – Можно уже что-нибудь сказать?

Джей хлопает его по плечу и проходит мимо в гостиную.

– Только через пару недель, – обьясняю я. – Но, думаю, он хорошо себя чувствует. В любом случае лучше, чем после химии.

– Хорошо. – Бен с облегчением чешет лоб. – Это хорошо. Вы голодны? Закажем что-нибудь?

– Нет, я ничего не буду. И Джей тоже, я недавно у него спрашивала. Но если ты...

– Все в порядке. Я позже сделаю себе сэндвич или что-нибудь другое.

Я обнимаю его и зарываюсь лицом в его грудь.

– У нас все получится, – бормочет Бен в мои волосы. – Все будет хорошо, я уверен.

– Ты всегда такой оптимистичный, – шепчу я. – Джей думает... – я закусываю губу, чтобы не сказать это вслух. Потому что злой голос внутри меня постоянно шепчет, что Джей прав и я себе просто строю глупые, пустые надежды. Но я не хочу к нему прислушиваться.

Я направляюсь в гостиную к Джею и устраиваюсь возле него на диване. Он обнимает меня за талию и включает телевизор. Я вижу по нему, что ему больно. Он выглядит устало.

– Тебе принести таблетку?

Он мотает головой.

– Эти штуки делают меня чертовски уставшим. Я не хочу сейчас быть разбитым. Возле тебя.

Кончиками пальцев он рисует узоры на моих бедрах. По телевизору идет "Теория большого взрыва", Джей смеется. Но все это пролетает мимо меня, потому что сквозь мою голову проносится слишком много мыслей, что аж голова кружится. А потом в двери показывается Бен и у меня перехватывает дыхание.

– О, Господи, Бен! Что ты наделал?

Джей тоже смотрит на него.

– Чувак, ты с ума сошел?

Бен улыбается и проводит рукой по лысому черепу, потом садится на диван рядом с Джеем.

– Я подумал, мы немного побесим этим Миа. Сейчас она сможет спутать нас, по крайней мере, сзади.

Глаза Джея блестят, когда он оторопело переводит взгляд от меня к Бену и назад. И я тоже не могу сдержать слезу, которая скатилась по моей щеке.

– Бен, Господи, это... так невероятно мило с твоей стороны, – шепчу я. Мы обнимаемся, втроем, и тогда следует еще больше слез, когда Джей осторожно, робко прижимается ртом к губам Бена.

Это такой нежный, мягкий поцелуй, что мое сердце практически выпрыгивает из груди. Я не могу ни дышать, ни пошевелиться, только безмолвно наблюдаю. В этом поцелуе нет никакого сексуального подтекста, эти двое никогда ничего подобного не начинали, но от этого медленного поцелуя веет такой огромной любовью, что становится больно.

– Знаете что? – несколько минут спустя, после того, как мое сердцебиение слегка успокоилось, я вскакиваю. – Я свяжу вам крутые шапки. Ладно? – я одновременно глажу их обоих по гладкой коже головы.

– Миа, сейчас весна. Мы не замерзнем, – считает Бен. – Или замерзнем?

Джей качает головой.

– Я не могу поверить, что ты это сделал.

– Одинаковые права для всех. Как минимум, ради тебя я могу побриться налысо. Даже если взамен не могу заставить тебя укоротить свой член... Так что у тебя всегда есть преимущество.

Я фыркаю. Уверена, что мое лицо сейчас ярко-красное.

– Бен! Серьезно?

Мой муж улыбается.

– Ну да, в отличие от тебя, я могу правильно сравнить длину. Но я искренне желаю тебе это. Вам.

Джей чешет лоб. Четыре пластыря на висках и на затылке напоминают о зловещем аппарате, в котором была закреплена его голова. Скорее всего, раны, где были закручены фиксаторы, заживут быстро. Но только вид белого пластыря, который постепенно темнеет, вызывает дрожь в моем желудке.

Вечер мы проводим перед телевизором. Я вытягиваю ноги через Джея, и Бен массирует мои ступни, в то время, как я вяжу черную шапку. Периодически снимаю мерки с их лысых голов. Мне не нравятся лысины. Они напоминают мне о том, что на самом деле сейчас происходит. Без них случаются моменты, когда я забываю, насколько болен Джей. Медикаменты помогают при наибольших судорогах и боли, и его болезнь почти незаметна. С сегодняшнего дня она наш постоянный спутник. Дамоклов меч, который угрожающе проносится над нашими головами, и никто не знает, когда он упадет на нас со взмахом. Я только надеюсь, что нам осталось достаточно времени для всего, что так важно.

Но разве бывает достаточно времени? Время достаточно относительно...

Мне больно видеть, как Джей обо что-то ударяется. Я бы помогла ему с удовольствием, но он не позволяет и постоянно играет рыцаря передо мной, не важно, насколько больно ему в данный момент. Все его тело в жутких синяках и Бен шутит по этому поводу. О постепенной потере зрения врач нас предупредил. Из-за давления опухоли на зрительный нерв неизвестно, как быстро он ослепнет полностью.

Джей рисует как маньяк. Его эскизы приземляются один за другим на метровую стопку возле нашей кровати. Я не решаюсь на них посмотреть, но Бен знает, что там изображено. Когда я сижу возле Джея, он с трудом видит меня, поэтому при общении я должна сидеть напротив него. А вообще, он чувствует себя хорошо с тех пор, как он бросил химиотерапию.

Доктор Мартин не хотел больше нести ответственность за побочные эффекты при сомнительных шансах на успех. Джей отпраздновал это, выпив полбутылки виски, а потом уснул у меня на руках. Я до сих пор не могу привыкнуть к его лысине, и как его череп поблескивает на свету.

Когда вечером захожу в гостиную, он не спит, а смотрит телевизор. Я сажусь рядом с ним и делаю глоток воды с его стакана.

– Что ты там смотришь? – спрашиваю я.

Бен еще в офисе, и пообещал принести китайской еды с ресторанчика на углу, когда вернется. Надеюсь, это будет скоро, потому что мой желудок тихо урчит. Мой живот круглеет с каждой неделей и любимые джинсы не застегиваются, поэтому я оставляю пуговицу незастегнутой.

Джей не отвечает. На экране изображение старого мужчины, который сидит на уродливом зеленом диване. Возле него плачущая женщина. Мой желудок сжимается, когда медсестра протягивает мужчине таблетку и стакан воды.

– Вы уверены, что именно сейчас хотите умереть? – раздается с экрана.

– Проклятье, Джей, зачем ты это смотришь? – я беру пульт, но Джей удерживает мое запястье.

– Не надо.

– Пожалуйста, – прошу я. – Это же бред.

Джей мотает головой. Его челюсть крепко сжата, и он пристально смотрит в телевизор, будто желает его загипнотизировать. Я не могу на это смотреть и иду на кухню, взять что-нибудь из холодильника. С неохотой возвращаюсь в гостиную. Я не хочу это видеть. Какой-то врач обьясняет действие таблетки и почему он позволяет таким образом умереть. В каком-то городе в Швейцарии, где выполняются такие пожелания.

Джей выключает звук.

– Иди ко мне, сокровище.

Я сажусь к нему на колени, чтобы могла видеть его.

– Я хочу, чтобы ты знала одно – так, как он, я не могу умереть. Ни в коем случае.

– Ах, Джей... – говорю, пытаясь не заплакать.

– Серьезно, нет. Я же не киска. – Он втягивает воздух через нос.

– Прошу тебя, ты не должен так...

– Когда-нибудь мы должны поговорить об этом, сладкая. Я знаю, это дерьмово, и мне не хочется этого делать, но... вы вся семья, которая у меня есть.

– Я не буду говорить ни о твоей смерти, ни о похоронах, – твердо говорю я. – Забудь. Вместо этого нам стоило бы поговорить о твоем дне рождения. Мы поедем куда-нибудь?

– Дерьмо, я даже не знаю, доживу ли я до него, – рычит он.

Я глажу его по лысине.

– Конечно, доживешь. Это всего через пару недель. Ты же не думаешь, что я отпущу тебя, прежде чем маленькая звездочка увидит тебя?

Джей тяжело сглатывает.

– Прости. Я не хотела... – говорю я, но он перебивает меня мягким поцелуем.

– Ты права. Мы не должны об этом говорить. Я все сегодня записал. – Он достает со стола несколько листов и дает мне в руки. – Мое завещание.

– Зачем, черт возьми? – спрашиваю я, нахмурив лоб и бросаю короткий взгляд на бумаги.

Знаю, что поступаю ужасно, но я буквально слепну, когда речь идет о его смерти. Как ребенок, который закрывает свои глаза и верит, что его никто не видит. Если я буду игнорировать смерть, возможно, она забудет о Джее.

Я не слышу звука двери, но вижу Бена, зашедшего в комнату с пакетом, забитым коробочками с едой.

– Я дома, – говорит Бен. – Что здесь происходит?

– Джей написал завещание, – обьясняю я. – Что ты думаешь по этому поводу?