Текст книги "Великая Пустошь (СИ)"

Автор книги: Александр Неверов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 67 страниц)

7.3

Разбудил его Вилен. Сонный Агей приподнялся, подумав, что его очередь дежурить, но товарищ объяснил, что уже раннее утро и его самого только разбудил Коляныч.

Парни вышли из сарая и Агей увидел, что ещё только-только светает, и солнце ещё не встало. Рядом проходил вечно недовольный Добер. Бугай ткнул рукой куда-то в сторону, буркнув, что там сортир. Парни нашли местный туалет, без крыши и стен, где справили нужду, после чего помыли руки и умылись в бадье с холодной водой, стоящей рядом.

Подойдя к столу, на котором уже был собран завтрак, парни поздоровались с хозяином, который выглядел довольным и возбуждённым. Он тепло приветствовал парней.

– Я, парни, – говорил он, – обычно поздно встаю, когда солнце уже шпарит. Но сегодня, вон как рано встал. Да и ночью, почти не спал. Не знаю, слышали ли вы, как я тут, рядом с домом, прогуливался взад-вперёд, думал о вашем предложении.

– И чего ты надумал-то? – поинтересовался Добер.

– А у меня был выбор? Я ещё вчера, когда вы только всё рассказали, сразу понял, что это, и правда, тот шанс, который бывает раз в жизни. Тем более, что для меня это, последний шанс, изменить свою жизнь.

Единственное, что напрягает, так это то, что у меня тут есть некая стабильность. Жильё, еда и прочее... А уйдя с вами, пути назад, в этот дом, уже не будет!

Так, что... Какого чёрта! Я иду с вами!

Старик пожал всем парням руки.

– Ну, ты, хорошо всё-таки подумал? – сказал Коляныч. – Это ведь не просто поход, а опасное дело.

– Опасность, Коляныч, всегда есть. Я видел закалённых в боях людей, которые на самом деле через огонь проходили, а они шли ночью поссать, неудачно падали и ломали себе шеи. Так что, вся наша жизнь – одна опасность.

– Тоже верно, – кивнул бывший раб.

Хозяин взял тарелку с едой и понёс её в дом. Агей понял, что тот решил покормить своего мальчишку отдельно.

– Слушай, – сказал Коляныч, когда Седат вернулся и уселся с ними за стол. – А твоей малой, Амин, он как? С нами пойдёт?

– А ты, что, предлагаешь его здесь бросить? – прищурился хозяин.

– Я это к тому, что переходы ведь большие нам придётся делать. Выдержит он?

– Куда он денется? К тому же, он нам понадобится, в жилых местах. Буду прикидываться дедушкой с внучком. Проблем не будет! Меня другое занимает, это если после нашего ухода, сюда пограничники нагрянут и не найдут нас. Конечно, они большие розыски устраивать не станут, но всё равно, насторожатся. Однако, у меня есть кое-какие мысли, как их немного успокоить.

После завтрака Седат вывел из дома мальчишку, который с тупым лицом уставился на парней, засунув палец в рот.

Хозяин же взял кусок белого камня, похожего на мел, и написал на плоской стене своего домика текст:

ПИШУ НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ

ПОВЁЛ МАЛЬЧИКА, ПОКАЗАТЬ ВОДОПАДЫ

БУДЕМ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ

– Ты про какие водопады, это? – поинтересовался Добер.

– Вон там, – старик показал рукой на северо-восток. – Километрах в тридцати, небольшой водопад. Хотя... Как водопад? Одно название. Просто вода падает с высоты, вот, меньше моего роста. Смотреть не на что! Но ребятки, которые ко мне приезжают, прямо-таки, с придыханием, то и дело гундят – красиво у вас тут, водопады недалеко. Даже ездят туда часто, любоваться. Хотя, как по мне, смотреть там не на что!

– Думаешь, эта надпись введёт их в заблуждение? – спросил Коляныч.

– Надеюсь, – сказал старик, быстро споласкивая посуду в ржавой ёмкости, стоящей на краю огорода. – Я всё в порядке сложу, а еду на видное место поставлю. Они увидят, что еда на месте, подумают, что вряд ли мы куда-то далеко рванули, а еду оставили. В любом случае, не думаю, что они ради меня большие розыски будут устраивать. И на вас они тоже не подумают. Ведь еда на месте стоит. Никто ведь не поверит, что беглые рабы пришли сюда, а еду не забрали, да ещё меня, с мальчишкой, с собой потащили.

Когда он закончил мыть свои тарелки, Коляныч подал ему пустой заплечный мешок, один из тех, с которым они ушли из Источника.

– Ты много вещей с собой возьмёшь? Вот, мешок.

– За мешок спасибо, а что до вещей... То, какие у меня вещи, так, тряпья немного, подстилки, чтобы спать, да несколько консервов. Я сейчас!

Седат ушёл в свою хибару, где пробыл около пяти минут, выйдя назад с пухлой, но судя по виду, лёгкой сумкой. Закинув её за спину и взяв мальчишку за руку, он сказал:

– Ну, что, парни, пойдём, потихоньку?

Агей думал, что тот посмотрит на оставляемый домик и огород и что-нибудь скажет на прощание, но старик первым пошёл прочь, даже не бросив прощального взгляда на своё хозяйство.

Почти рядом со столом, на небольшой площадке начиналась заметная автомобильная колея, тянущаяся на запад. Немного прошли по ней, после чего свернули к северу.

– Ну, а на севере, как? – спрашивал на ходу Коляныч. – После чигуров пустая земля осталась и там сейчас никого, кроме пограничников Сегрегора?

– Так и есть, – кивнул старик. – Они всё время говорят, что собираются заселять её, да всё руки не доходят. Пока нет желающих, там поселиться.

– Значит, мы тут никого не должны встретить, так? – спросил Вилен. – Кроме людей Сегрегора?

– Три дня назад, – сказал Седат. – Приезжали они ко мне и сказали, чтобы я поглядывал на север. Вроде бы где-то там мародёров видели. Но, как я буду поглядывать? У меня, что тут, наблюдательный пункт, что ли?

Поэтому сейчас, давайте смотреть в оба, как бы на этих мародёров не налететь. Это ведь такой народ... Им нас всех убить, что поссать сходить.

К тому же, я точно не знаю, но есть у меня сильное подозрение, что я не один такой отшельник здесь. Уверен, есть и другие "отшельники", которые живут в этих краях и "поглядывают по сторонам". На них нам тоже нельзя натыкаться.

– А сколько отсюда до Западного шоссе? – спросил Коляныч.

– Точно не знаю. На эту «точку» меня в закрытой машине везли, а затем пешком я долго добирался. А потом, я ведь часто болтал с местными патрульными, но никогда об окрестностях не расспрашивал их, на всякий случай. Но, однажды, это больше двух лет назад было, делал вылазку. Амина запер в доме и сам взял немного еды и прогулялся на запад, по следам машин. Шёл до полудня, километров сорок прошёл, наверное, но до шоссе не дошёл, повернул назад, чтобы домой, к ночи, дойти.

Но, я думаю, до шоссе не больше ста километров. Вполне возможно, что мы завтра, самое позднее, к вечеру, на него выйдем.

Пока они разговаривали, мальчишка бегал взад-вперёд, радостно повизгивая. Однако уже через пару километров, мальчуган устал, начал спотыкаться и жалобно ныть. Седат попросил остановиться, без церемоний снял с мальчишки накидку, оставив того голышом. После этого, старик вытащил из своего рюкзака несколько тряпок, обмотал ими промежность мальчугана, сделав ему примитивные трусы.

– Это, чтобы он меня не обоссал, – пояснил он парням.

После этого Седат закинул мальчишку себе на закорки, а тот обхватил его шею ручками. За этим действом Коляныч наблюдал со скепсисом на лице. Агей понял, что товарищ прикидывает, сколько времени пройдёт, прежде чем старик выбьется из сил.

Однако, продолжив путь, все сильно удивились. Назад уходили всё новые километры, а их новый спутник спокойно шёл, оживлённо разговаривая с парнями, неся на спине мальчишку, да ещё и держа в руках свой мешок.

Глядя на его оголённую грудь в распахнутом чёрном халате, Агей подумал, что рано ещё этого "старика" записывать в старики. Этот "дедушка", пожалуй, даст фору многим молодым.

Сразу вспомнился поединок "старика" Хтона с молодым Бергом и появились мысли, что и этот джигит далеко не так стар, как хочет казаться...

Коляныч же, по пути активно расспрашивал Седата об окрестностях и, в частности, про Западное шоссе.

– Я вам уже говорил, что не интересовался окрестностями у местных ребятишек, но, вот, про дорогу, спрашивал, – рассказывал старик. – И они говорили, что движение там совсем небольшое. Ездят их машины и редкие машины с севера, которые или с ними дела имеют, или же всю Пустошь, насквозь, пересекают.

– А там и раньше, мало кто ездил? – спросил Добер.

– Да. Так издревле повелось. Главное движение через Пустошь, по Срединному и Восточному шоссе проходило. А по Западному не ездили из-за чигуров. Там, ведь, как было. Закон Пустоши запрещает разрушать дороги и перекрывать их. Конечно, многие это нарушали, делали завалы для засад, но чигуры всех переплюнули.

Вон там, к югу, где Западная гряда выходит к дороге, они целый вал сделали, так что вообще не проехать. Мой клан и ещё несколько собрались и решили наказать чигуров. Атаковали их и хорошо покрошили. А потом этот завал расчистили.

– Сами расчищали? – спросил Коляныч.

– Ну, как... Кое-где, что-то делали, но основную работу, рабы сделали. В общем, расчистили, а потом только стали думать, а зачем это? Дорога открыта, а куда по ней ехать? Набег делать на север? Но там фермеры полунищие и всё. Да и, даже если, что будет ценное на севере, то на обратном пути чигуры обязательно ограбят, да и вообще, напряг большой, ведь дорога-то через земли чигуров идёт. Вот и оказалось, что зря с чигурами сцепились. Тогда никто по дороге так и не стал ездить. Говорили, что чигуры ещё один вал насыпали, но уже дальше к северу. Но тогда уже никто не хотел связываться.

– А за рабами, на север, набеги делали? – спросил Коляныч.

– Такие набеги делали только кланы раболовов. Джигиты никогда этим не занимались.

– А у вас же рабы были? Вы их, где брали?

– Джигитам запрещено хватать свободных людей и делать из них рабов. Но тех, кто уже в рабстве, можно использовать. Если захватывали имущество других кланов и там были рабы, то мы их использовали. А так, чтобы набег на свободное поселение сделать и в рабство уграть, такого не было.

Услышав это Агей не удержался, вспомнил по подслушанный в Хибаре разговор, и рассказал старику про налёт на Городище рассказав, что в этом, Надан участвовал.

– А ты откуда знаешь, что это Надан сделал? – недоверчиво взглянул на парня Добер.

– Слышал.

– Где?

– В Хибаре говорили...

Старик подумал немного и сказал:

– Такое вполне могло быть. Надан был слишком крутым, чтобы ему кто-то начал предъявлять, что он кого-то рабами сделал. Он мог заявить, что это Городище принадлежало какому-нибудь клану и все люди там, уже давно рабами были.

– Там много народу было. Сотни людей, вроде, – сказал Коляныч. – Они могли ведь болтать и рассказывать, как всё было на самом деле.

– Для этого рабам и режут языки, чтобы не болтали, – усмехнулся Седат. – Но, кто стал бы мужичьё слушать? Могли прислушаться бы только к тем, где возглавлял тот посёлок. А где они? Допускаю, что Надан сразу позаботился, чтобы они ничего никому не рассказали.

Слушая его, Агей напрягся. Сейчас он полностью убедился, что существует вполне немаленькая вероятность, при попадании в руки нефтяников, лишиться языка, дабы не болтать о Надане и прочих делах, свидетелями которых они были...

– А как дело на северной границе Пустоши обстроит? – спрашивал на ходу Коляныч. – Первые северные поселения далеко от границы?

– Граница Пустоши условна, – отвечал старик. – Как я понимаю, где-то на дороге там стоит пограничный пункт властей Пустоши. Это и есть, северная граница. Как говорят, уже рядом с этим пунктом жилые места начинаются.

– Там, наверное, раньше, из-за чигуров, люди в крепостях жили?

Услышав это, старик засмеялся, закинув к небу голову. Спящий на его спине мальчишка проснулся и стал проситься вниз. Осторожно спустив его со спины на землю, Седат пояснил Колянычу:

– Нет, брат, там всё далеко не так!

– Вон там, – он показал рукой в правую сторону. – На востоке, Срединного шоссе, и там как раз, такая территория. Там дома, как крепости, были. Не знаю, как сейчас, но в старые времена люди там постоянно отражали набеги со стороны Пустоши.

А здесь, на севере, я точно знаю, нет никаких укреплений. Дома поселенцев очень близко к селениям чигуров стоят. Как рассказывали, в некоторых местах, они там на расстоянии пистолетного выстрела дома стояли! Разумеется, вражды там не было, одна идиллия.

А вот на востоке, совсем другое дело! Те укреплённые поселения атаковали не кланы из Пустоши, а именно чигуры! Грабили и рабов угоняли. А потом возвращались сюда, в свои дома на севере и корчили из себя добропорядочных жителей. А простофили-поселенцы во всё это верили и за чистую монету принимали. Говорили: "Ах, какие чигуры добрые и справедливые, не то, что наши дураки". До того доходило, что те, кто совсем глупые, пытались породниться с чигурами, дочерей им своих подсовывали. А те и рады стараться...

У нас в клане был один раб. Уже взрослый мужик. У него, вот какая, история была. Он свою дочку под одного богатого чугура подложил и тот сказал, что свадьба у них будет. Увёз девку вглубь страны, роскошью окружил и папашу к ней привёз, дабы тот посмотрел, как там у них всё прекрасно и весело. Ну, этот папаша-дурень, вернулся на север, всю родню объездил и человек тридцать, с детьми, на свадьбу пригласил. Поехали они туда и, как это водится, вместо праздника, в кандалы попали. Включая папашу и невесту.

Видите, какие молодцы эти чигуры? И это, ещё самые невинные их шалости. Я такое про них могу рассказать, что, самому вспоминать неприятно. Поэтому, когда Сегрегор всех их вырезал, никто не плакал, а понимали, что им всё это, поделом...

Вокруг расстилалась голая, холмистая равнина, на которой, время от времени, встречались развалины больших домов. Всех их обходили, меняя курс, как только такой дом появлялся на горизонте. Агей несколько раз смотрел на эти строения в бинокль и видел трехэтажные дома, в которых на первом этаже не было окон, только узкие бойницы.

Уже под вечер натолкнулись на маленькую крепость, состоящую из четырёх узких башен, сужающихся в верхней части. Они стояли по углам квадратного двора из крутой насыпи, окружённой почти исчезнувшим рвом.

По инициативе старика подошли ближе, поднявшись по насыпи, в которой снаружи были врыты торчащие деревянные брёвна. Также там виднелся большой, почти полузасыпанный ход вниз.

– Я много раз слышал про такие укрепления, – говорил Седат, с интересом осматривая крепость. – Вот эти палки зарыли, чтобы на машинах, с наскока, нельзя было атаковать. А вот это, – он показал на полузасыпанный ход. – Это тайный тоннель, замаскированный. Оттуда машины могли выскочить и дел наделать. Не знаю, правда, как они ров преодолевали, наверное, был секрет какой-то. И, кстати, если тут, в округе, поискать, то можно найти замаскированные люки колодцев, из которых чигуры могли делать вылазки.

Поднявшись на насыпь, путники увидели двор крепости. Внутренние стены насыпи тут были вертикальные и, судя по множеству узких и широких проходов, внутри насыпи располагались помещения и гаражи. Сейчас же тут не дверей, ни ворот, ни окон – одни пустые проёмы.

– Видимо их тоже вывезли, как в том доме, вчера", – подумал Агей.

Коляныч рассказал старику о доме, который они посетили.

– Там, вообще, ни следа укреплений не было.

– Это понятно, – сказал Седат. – Там уже какая-никакая, а глубина, а здесь – граница их страны, поэтому и нужны укрепления. До шоссе, значит, уже не так далеко и это хорошо для нас.

Насмотревшись на заброшенное укрепление, пошли дальше, до вечера не встретив никакого жилья. Разве что один раз пересекли немного накатанную колею, тянущуюся на северо-восток.

– Возможно, это дорога ещё к одному местному отшельнику, вроде меня, – недобро усмехнувшись, сказал Седат, задумчиво глядя на следы от автомобильных колёс.

До вечера встретили только несколько домов, которые находились на северо-востоке. На юго-западе, в той стороне, где шоссе и граница страны чигуров, никаких жилых строений не встретилось. Вместо этого часто проходили равнины, где натыкались на давно высохшие оросительные канавы и явно остатки некогда больших и засеянных полей. Кроме того, часто встречались бетонные фундаменты давно заброшенных теплиц. Рядом с некоторыми встречались водоёмы, с укреплёнными бетоном берегами, вода из которых вполне была пригодна для питья.

В одном таком, разрушенном, тепличном комплексе из десятка зданий и решили провести ночь.

Перед сном, парни побродили по останкам строения без стен и потолка. На солидном бетонном фундаменте стояли вытянутые ряды бетонных грядок, высотой по пояс и заполненных чёрной землёй. Когда-то там росли овощи, но сейчас в этих грядках густо росла степная трава и даже несколько деревьев, которые своими корнями разрушили тонкие стены грядок.

– Это обычные теплицы, – говорил старик. – Такие и на юге, издревле делали. Землю для них привозили с севера или с юга. В Пустоши, ведь, с хорошей почвой напряг. И, кстати, вы обратили внимание, что вокруг уже цвет земли другой, и скоро увидите, что чем дальше, то тем больше деревьев будет встречаться. А это значит, что граница уже рядом!

Исследовав остатки других теплиц рядом и, не найдя ничего подозрительного, устроились на ночлег между бетонными грядками.

7.4

Часовых на ночь, на всякий случай, выставили. Седат вызвался дежурить первым, пообещав разбудить Добера, который должен был разбудить Агея. Однако, когда Агея разбудил Вилен, парень увидел, что уже небо сереет, и все уже встали, занявшись приготовлением завтрака.

Коляныч с Агеем сходили вместе отлить, и товарищ рассказал, что проснулся в четыре утра и увидел, что Добер спит. Седат же не спал. Коляныч не стал будить бугая и после побудки устраивать скандал, тоже не стал.

– Надоел мне этот дурень, – говорил бывший раб. – Но, и без него тоже, нельзя. Не можем мы пока позволить себе роскошь, даже от такого дебила избавиться. Наоборот, нужно всё новых людей привлекать.

– Где же их взять-то? – хмыкнул Агей.

– В том-то и дело! – досадливо поморщился товарищ. – Я часто Носа вспоминаю. Как бы он, пригодился нам! Да и Лысый... Колпак там... И те ребята, с Белой Хвори, Виктор и Фома, тоже ничего были, вроде... Но, где они сейчас?..

После завтрака продолжили путь. Как обычно, Добер держался так, словно ночью ничего особенного и не произошло. На ходу он спросил старика:

– Там, это... Я так понимаю, мы уже скоро к дороге выйдем?

– Не то, чтобы скоро, – медленно ответил старик, глядя как его мальчишка бегает вокруг, нечленораздельно угукая. – Я говорил вам вчера, что полдня шёл и не дошёл. По моим прикидкам, я, может быть, километров десять до неё не дошёл. Сейчас мы немного медленнее идём и не прямо к дороге, а по касательной, так что, я думаю, до обеда мы точно не дойдём. Хорошо бы к вечеру дойти, чтобы перейти её в темноте.

Коляныч рассказал, как они пересекали Срединное шоссе и спросил, что Седат думает об идее – идти по дороге ночью?

– Идея хорошая, – задумчиво кивнул он. – По здешнему шоссе ведь и днём мало ездят, а уж ночью...

– Мы уже ходили ночью по дороге! – перебил его Добер, и рассказал про события после ухода из Хибара.

– Всякое бывает, – пожал плечами старый джигит, когда выслушал его. – Просто не повезло вам. Так совпало, что вы шли на подъём и не услышали звук мотора. Бывает, что машина ревёт, а из-за складок местности, её даже близко не слышно. Но на больших шоссе таких крутых подъёмов не бывает. К тому же... Не на всех машинах, но на многих, которые ко мне приезжали, были установлены "невидимые фары". Это такая заслонка с щелью, которая ставится перед фарой. Через неё проходит узкий луч и освещает дорогу перед машиной. Издалека видно пятно света, но откуда светит, не видать. Это я к тому говорю, что если такая машина нам вдруг попадётся ночью, то достаточно отойти на обочину и там присесть – они нас не заметят.

Началось обсуждение, на котором пришли к выводу, что стоит попробовать идти по шоссе ночью. За разговорами время летело быстро, а позади оставались всё новые километры...

Местность немного менялась. Тут уже почти не встречался песок, и почва давно потеряла оранжевый оттенок. Стали встречаться деревья. К полудню даже встретилась небольшая рощица из довольно толстых и высоких деревьев, в которой устроили большой привал и пообедали.

К шоссе вышли, когда часы Коляныча показывали половину четвёртого дня. Поднявшись на вершину невысокого холма и присев там, путники по очереди смотрели в монокуляр на виднеющуюся в двухстах метрах перед ними серую ленту, которая тянулась поперёк их курса. Их взору открывался участок длиной больше километра и на всей его длине – ни следа движения. За дорогой видны холмы и перед ними ровное пространство.

– Ну, вот, – усмехнулся старик, когда все они, насмотревшись на дорогу, отползли назад и присели на противоположной от шоссе стороне холма. – Первый этап мы завершили – вышли к шоссе. Второй этап, дойти до границы Пустоши. Третий – перейти границу и покинуть владения Сегрегора. Потом ещё куча этапов, но пока, давайте сосредоточимся на этих, первоочередных.

Немного посовещавшись, решили идти дальше по шоссе. Разумеется, когда стемнеет. Позади, к востоку от холма, на склоне которого сидели путники, виднелись несколько деревьев. Добравшись до них и коротко перекусив, легли спать в тенёчке, с тем, чтобы набраться сил до ночи. Агей даже не стал интересоваться, когда его дежурство и будут ли выставлять часовых, а уснул, как только улёгся на травку в тени.

Когда его разбудили, то небо уже потемнело, и только далеко на западе догорал закат. Собравшись, выступили в путь и уже скоро дошли до пустынного шоссе. Оно выглядело примерно также, как и Восточное шоссе – две широкие, светло-серые, полосы, тянущиеся в бесконечность. Каждая из них шириной около десятка метров, разделённых небольшим пространством пятиметровой ширины.

Выйдя на дорогу, Седат присел на корточки и приложил ладони к бетонному покрытию.

– Да, парни, – сказал старик. – Давненько я на дороге не бывал. Как-то не ценил, а вот, как здесь, отшельником, пожил, то сразу ценить старые времена начал...

Коляныч в это время достал из кармана компас и, в полумраке, поднеся его к глазам, сказав, что дорога не идёт строго на север, а серьёзно отклоняется к северо-востоку.

– Так и есть, – кивнул Седат, поднимаясь на ноги и беря мальчишку за руку. – Все три шоссе, на севере, загибаются к востоку. И на юге тоже такое есть. Там они к юго-востоку загибаются.

Не мешкая, путники двинулись на север.

– Спокойно, парни, – говорил старик. – Бояться нечего. Если позади или впереди машина появится, то мы её или услышим, или увидим свет её фар. Тогда достаточно с дороги уйти и, всего-то, метров двадцать пробежать в сторону и залечь! На скорости, они нас в жизни не заметят! Даже на пустом месте не заметят.

Первый час пути прошёл спокойно. На небе высыпали звёзды и при этом, казалось, что сама дорога слабо светится в темноте, так что ориентироваться было очень просто. Спать тоже не хотелось из-за нервного возбуждения, от того, что идти приходится новым способом, по такой крупной и известной дороге.

Очень быстро Агей оценил пользу от передвижения по шоссе. Под ногами всё время твёрдая поверхность, ноги не вязнут в песчаной почве и, как показалось парню, идя по такой поверхности почти и не устаёшь...

Поначалу шли молча, держась края дороги, чтобы в случае чего, резко рвануть в сторону. Агей постоянно выискивал в темноте тёмные кляксы кустов, за которыми можно было укрыться.

Однако, время шло, а ничего не случалось. Изредка налетает тёплый ветерок. Вокруг тишина, нарушаемая тихим звуком их собственных шагов, а над головой великолепное звёздное небо. Прошло каких-то полчаса после начала пути по шоссе, как путники расслабились и пустились в тихие разговоры.

– А в старые времена, по большим шоссе, ночью не ездили? – спросил старика Коляныч.

– Ездили, но очень редко. Поскольку легко в засаду угодить было. Это дело не хитрое. У машины либо колёса пробивают, либо с дороги сбивают. А когда она остановится, забрасывали её горящими бомбами. Осторожно, разумеется, чтобы саму машину не спалить. Достаточно несколько бомб. Они пылают, как костры и в их свете те, кто в машине, ни хрена вокруг не видят, а сами, как на ладони. Да... Вот, вспомнился один случай...

Это было, года за два до начала Большой войны. Устроили мы лагерь на Восточном шоссе, на севере Пустоши. Стояли мы в стороне от трассы, но наблюдателей выставили, чтобы они за дорогой следили. И вот один из наблюдателей, Гион его звали, прибежал и рассказал, что видел странное. На север промчалась машина на огромной скорости. С "невидимыми фарами", которые только дорогу освещали. Говорит, летела быстро, что твоя пуля!

Гион парень серьёзный был, ему поверили, конечно, но что это за гонщик такой, никто не понял. Никому дела до этого не было, но Гион конкретно возбудился! Втемяшилось ему в голову, что это какой-то летун с юга на север, как внезапники.

– А внезапники, это кто? – немедленно поинтересовался Добер.

– Это караваны такие. Они... В общем, через Пустошь, с юга на север и наоборот, насквозь, часто конвои ходили. Они большие были, охранялись, но и добыча в них большая была. И всегда про них информация заранее поступала. У серьёзных кланов были свои осведомители, которые заранее узнавали про вышедшие конвои и по рации сообщали про них. Были даже такие ребятки, у которых можно было купить информацию про идущие скоро караваны. Некоторые даже сообщали, сколько машин, какая охрана и что везут. Стоила такая информация, конечно, немало.

Но были также караваны мелкие, из нескольких грузовиков, без машин охраны. Они появлялись внезапно, и о них информации ни у кого не было. Отчаянные водители, которые на быстрых грузовиках или тягачах, гнали через всю Пустошь. Риск для них огромный, но, в то же время, особо их никто не ждал и пока там возбудишься, пока машины заправишь, заведёшь, они уже за горизонт уедут. Но, насколько я помню, они всё-равно попадались и их останавливали, и грабили. Водителей тех, правильные джигиты, уважали, не трогали и отпускали, даже если те отстреливались во время погони.

Вот мы и подумали, что это какой-то отчаянный внезапник на сверхскоростной машине. И Гион уверял, что это не просто так, проскользнул на север, а непременно назад поедет, в самое ближайшее время. Вот, втемяшилось ему это, прямо-таки, в башку. Ну, Гион тогда в фаворе был и мы посовещались и босс разрешил, поэтому устроили засаду. И, что вы думаете? На следующую ночь пусто было, но мы решили продолжить наблюадение и в следующую ночь, он появился!

Мы уже готовы были. Наблюдатели выставлены и они, по рации, предупредили нас. Мы положили шипы и так остановили его. Водила хорош был. Как ему шины пробило, он вырулил и всего пару раз кувыркнулся. Ну, а дальше просто – закидали горящими огнями, чтобы ослепить-испугать, потом подбежали и вытащили его. Он даже не пострадал, хорошо, что привязан был ремнями и всего один внутри!

И вот, что мы от него узнали. Этот водила оказался совсем ещё зелёным! Ему шестнадцать лет было! Конечно, из богатых, мудачок. Он с дружками пари держал, что сможет через всю Пустошь, насквозь, ночью пролететь. И ему это удалось бы, если бы не наш Гион. Хотя... Это дело ведь на севере Пустоши было, а основная движуха в центре и на юге всегда была. Может, там тоже такие, хитрожопые отыскались бы, которые его приметили и тоже ждали. Всё могло быть.

– А север Пустоши, значит, всегда безопаснее был? – спросил Вилен.

– Ну, как безопаснее?.. Пустошь никогда безопасной не была. Это вам, вот, повезло, что вы, вон, сколько прошли и вас никто толком не поимел. Хотя... Сейчас, и правда, вся Пустошь безопаснее стала. Но мне трудно сказать был ли раньше север безопаснее. Народу на севере Пустоши всегда меньше жило. Здесь вот, чигуры жили. Восточнее – нефтяники. Вокруг них безопаснее, конечно, но восточнее них Белая Хворь, а ещё восточнее – места, где мало народу жило, но там мутантов хватало. Да и любой клан с юга мог налететь...

– А с этим, который парень-водитель, с ним, что вы сделали? – спросил Коляныч.

– Да ничего особенного. Таких дерзких джигиты уважают. К тому же, его папаша-богач хороший выкуп за него заплатил. А почему, нет? Денег у них полно! Эта машина, на которой он ехал, она бешеных денег стоила. Настоящий шедевр! До ста пятидесяти километров легко разгонялась. Этот парень сказал, что он меньше ста двадцати и не гнал. Представляете, какие скорости! У нас машины тоже могли, до ста и даже выше разогнаться, если дорога хорошая, но не на постоянку же. Если целый час так гнать, то двигатель легко спалить. А тут он целую ночь гнал!

Мы хотели себе машину оставить, но его папаша хорошие деньги платил. И часть выкупа запчастями для машин отдал, а нам тогда край как нужны были запчасти.

– И чего с этим парнем дальше было? – спросил Вилен.

– Кто его знает? На твоём месте, я бы за него не переживал, – старик рассмеялся. – Явно у него судьба куда лучше моей сложилась. Уверен, что в лагерях у Сегрегора ему точно не довелось сиживать...

Через некоторое время Агей обратил внимание на то, в каком хорошем состоянии дорога, словно её чистят.

– Конечно, чистят, – откликнулся Седат. – Это раньше, при чигурах, никто ей не занимался. Вот я сейчас рассказывал про гонщика, ему повезло, что песчаных заносов не встретилось. Хотя... То, Восточное шоссе, всегда в хорошем состоянии было. Там появлялись заносы, после песчаных бурь. С одной стороны, это было удобно для нападения на караваны, которые замедлялись, когда их пересекали. Но, с другой стороны, если самим надо было быстро ехать, это замедляло движение.

Тогда кланы договаривались и присылали рабов, которые убирали заносы. Но вот здесь, южнее Западной гряды, где тогда никто и не ездил толком, полно заносов было. Это потом, при Сегрегоре, расчистили. Из лагерей, в которых я сидел, постоянно народ на расчистки гоняли.

– И ты расчищал? – поинтересовался Добер.

– Я нет. Джигитам нельзя работать.

– Их тогда "огрызками" зовут?

– "Огрызок" – это джигит, которого унизили, а он не отплатил за это. А работа, как таковая – не такой большой грех. Работа по принуждению – грех.

Коляныч, между тем, поинтересовался, в курсе ли старик, как выглядит пропускной пункт на дороге.

– Я их видел неоднократно, – ответил Седат. – Когда меня освободили первый раз, я по делам был в Пустоши и на север несколько раз ездил, по Срединному шоссе. И на Восточном шоссе тоже бывал. Эти пропускные пункты там одинаковые – стоят несколько домиков и по ночам там ярко свет горит. Я думаю, и здесь они так выглядят, так что, мы их издалека увидим.

За разговорами время проходило быстро и вскоре звёзды на небе потускнели, а затем совсем пропали и небо на востоке начало светлеть. Ночь кончалась.

– Неплохо мы идём, – сказал Седат, когда путники свернули с дороги в левую сторону и двинулись на запад, к виднеющимся там холмам, кое-где покрытым деревьями. – Видите, здесь прямо на глазах местность меняется. Вон, уже деревьев сколько! Точно вам говорю, на следующую ночь мы уже вполне можем до границы дойти.