Текст книги "Казнить! Нельзя помиловать! (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

А на дворе, тем временем, действие подходило к развязке: солдаты ещё находились в эйфории от кокетливо стреляющих глазками фемин, но капитан уже пришёл в себя. И скоро может начать замечать некоторые странности. А мне это не надо. И я крикнул – А М О Р! И завертелась карусель! Я рванулся к стоящим рядом охранникам и дважды махнул рукой с ножом. И один и второй начали оседать на камни, хрипя распластанными горлами. А я уже рвал крышку небольшой коробочки – тумблера включения питания в команду радио взрывателям – Взрыв! Щёлкнул и отшагнул за каменную кладку тоннеля к воротам. Среди каждой телеги вспух огромный оранжевый цветок; раздался страшный грохот, а за ним – визг разлетающихся в разные стороны убийственных "снарядов" малого калибра: гороха, риса глиняных и стеклянных осколков от банок. Ржавых кусков проволоки и рубленных гвоздей… За грохотом и визгом, как то незаметны были шлепки падающих частей и кусков человеческих тел. Ну а на редкие выстрелы за стенами монастыря и вовсе некому было обращать внимание: те, кто не были разорваны взрывами и не были убиты попаданиями множественных "пулек" и осколков – стонали, кричали; корчились на обильно залитой кровью брусчатке монастырского двора. Я рванулся к воротам, на ходу скидывая со спины рюкзак с "адской машинкой" – она свою роль сыграла! Снял толстый брус; распахнул ворота… И всё в невидимости… Из прохода услышал, как во дворе защёлкали пистолетные выстрелы… Выглянул – не хватало ещё нарваться на шальную пулю! На шевеление и копошение на камнях не обращал внимания: моё дело – сделать так, чтобы нашим, заскочившим на второй этаж и уничтожавших солдат в кельях – временно ставших огневыми точками для солдат и пулемётчиков, никто не ударил в спину. Подожду и сам побегу на второй этаж – только в противоположную галерею. Там могут оказаться те, кто уцелел от взрыва и будет атаковать наших бойцов из соседних боковых коридоров. Тут я им и ударю в спину!

Основная часть отряда замаскировалась с боковой стороны монастыря – в кустарниках около стены. После взрыва часть отряда должна была по верёвкам, закинутым наверх, залезть на стены и вступить в бой; вторая группа – добежать до открытых ворот и ворваться внутрь. Третья – снайпера: смести своим огнём всех часовых, находившихся на боковой монастырской стене, пока на стену лезут бойцы…

Перед отъездом, бойцы спрятали на передовой большое количество взрывчатки. Тайно вернувшись обратно, отряд подхватил опасный груз и марш броском в ночи, добрался до гасиенды помещика. Группа захвата "внутри крепости" осталась, а основное ядро отряда побежало обратно – к монастырю. Наша группа бесшумно захватила помещика и я его "обработал"… В "купленные" нами телеги на дно уложили динамитные шашки, соединённые с "адскими машинками", сверху положили мешки с поражающими элементами: сухом горохом; рисом; банками с маслом, в котором масла сверху было на палец, остальное – куски гвоздей, рубленной проволоки; шайбы и гайки с болтами… Вся эта начинка должна была разорвать и нашпиговать стоящих вокруг телег озабоченных "самцов". И тех, кто стоял на галерее второго этажа: этих достанет меньше, но тоже кого то "приголубит"… Что касается "любвеобильных" фемин, приехавших на заработки: что тут поделаешь – война… Лес рубят – щепки летят… А тут – человеческие жизни…

Пять минут… Ровно столько времени нужно для того, чтобы пробежать 500 метров от окопов республиканцев до ворот монастыря. 500 метров чистого пространства, под страхом ожидания страшного пулемётного огня из окошек-бойниц монастыря. 500 метров и пять минут страха и ужаса: никто не хочет умирать! Глянул на часы: с момента взрыва прошло две минуты – нужно перемещаться в галереи монастыря: не хватало ещё попасть под "дружественный" огонь очумевших от страха бойцов-интернационалистов! Внутри монастыря и то безопаснее. Пока что… И я метнулся на второй этаж, забежав по крутой лестнице возле надвратной башни. В комнате над проходом – три испуганных солдатика… Три выстрела – за спиной никого не оставлять! И дальше – вдоль стены, заглядывая в каждую келью-бойницу… Негромко хлопали выстрелы "Вальтера": 8 выстрелов – смена магазина… У меня два "Вальтера и 10 запасных магазинов в специальной разгрузке, да ещё 50 патронов в пачке в рюкзачке. Хватит для этого боя… Штурмовая группа кроме пистолетов и ножей ничего из оружия больше не имела: его просто некуда было спрятать. Хватит и этого: в узком пространстве лучше оружия нет. А автоматов у нас не имеется… Да их и ни у кого ещё нет – даже у немцев… Но скоро появятся. У немцев…

Резкий поворот галереи на ту, длинную – в которой окна-бойницы смотрят как раз на окопы республиканцев. Прямо на повороте – баррикада из деревянных кроватей-топчанов, сложенных в эдакий "бутерброд"… Умно: несколько слоёв дерева пуля не пробьёт… За баррикадой спрятались пятеро франкистов; ещё один лежит рядом без движения – видимо мёртв. Всё их внимание – на коридор: постреливают изредка вдаль коридора. Понятно: нет командира и солдаты решают возникшую ситуацию просто. Под пули не лезут – ждут подкрепления… Но и по ним из келий наши бойцы не стреляют: и патроны берегут и сами на рожон не лезут. Им геройствовать ни к чему: нужно только дождаться подхода основных сил. 5–8 минут… Поможем братьям-испанцам?! Сместился вдоль стеночки на удобную позицию… Прямо как то не удобно и стыдно стрелять в спину ничего не подозревающим солдатам А может их в плен взять?! Рявкнул страшно, "выйдя из тени":

– Оружие на пол! Сами на колени!! Стреляю без предупреждения!!! Сколько раз мысленно и вслух – когда никто не слышал (ребячество, конечно) я отрабатывал эти фразы. На испанском. Вот и пригодились: Четверо сразу же рухнули на колени бросив винтовки, а пятый… То ли хотел в меня выстрелить, то ли любопытно стало – кто это там такой грозный? Молодой солдатик начал поворачиваться ко мне, "Вальтер" дёрнулся в руке и тело любопытного начало заваливаться на бок. Солдат рухнул на деревянный пол не выпуская из рук винтовку. Плохо ты парень знаешь русские поговорки – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! А у тебя, вот – отобрали жизнь… Война…

Выглянул мельком в коридор; "срисовал" диспозицию и обратно под защиту стены… А там положение такое: с другой стороны длинного коридора тоже что то вроде баррикады. Коридор простреливается насквозь: как только франкисты друг друга не перестреляли? Хотя как – понял: баррикады у открытой стены, выходящей во двор монастыря. Под углом к дверям келий на противоположной стороне коридора… По дикому рёву во дворе понял – "кавалерия" прибыла: республиканцы добежали до ворот. Теперь бы под раздачу своих не попасть! С той стороны коридора раздались пистолетные выстрелы. Наши. И пленными, судя по выстрелам, не заморачиваются. Правильно, конечно – дело надо делать, а не пленных сторожить…

– Эй! – закричал я, не высовываясь в коридор – кто это там патроны зря переводит?! В плен брать не догадались?

– Михель – это ты? – заорали с другого конца коридора… Ну конечно: горячие испанские парни, заимевшие оружие: сначала стреляют, а потом спрашивают – если не попали…

– Я это, я… прокричал в ответ – сейчас выйду в коридор – не подстрелите сгоряча! Знаю я вас – горячих испанских парней! Сначала стреляете, а потом смотрите – в кого это мы стреляли?! На том конце истерично заржали в ответ. Отходняк, понимаю… Вышел в коридор сзади стоящих не коленях пленных: если что – успею упасть за баррикаду. В том конце коридора появились фигуры в камуфляже. Свои…

– Эй – суслики в норках! Хватит прятаться – война для вас закончилась! Мы всех врагов поубивали – выходите, не бойтесь… На том конце коридора фигуры чуть не сложились пополам от дикого смеха…

– Это ещё посмотреть надо – кто из нас врагов убивал, а кто прятался! Ну конечно – записной остряк отряда. Вышел из одной из келий, а за ним из келий стали выходить и бойцы его группы. Подошёл к моей баррикаде; увидел стоящих на коленях испуганных солдат…

– Мои поздравления вам сеньор Михель… – сказал почтительно и помахал перед собой несуществующей шляпой – вы точно не прятались от франкистских пуль… Не меня – так других подколол…

– Эй – а кто коридор держать под прицелом будет? – возмутился я, видя, как из-за угла вываливаются трое бойцов из нашей группы и идут к нам – довольные и ухмыляющиеся. Понятно: они тоже слышали крики прибежавших нам на помощь и рады: всё закончилось; они живы…

– А там командир идёт – он посторожит… – бросил один из группы: неосторожно сказал, в горячах. И сам смутился, когда понял…

– И кто это тут такой начальник, что меня в часовые определил? – из-за поворота вышел Старинов с тройкой штурмовиков. Подошёл ко мне; окинул хозяйским взглядов пленных – так и стоящих на коленях…

– Растёшь боец… – ухмыльнулся командир – уже и в плен научился брать, а не только убивать… Бойцы тоже заухмылялись…

– Командир… – решил подыграть Старинову – надо бы своей безопасностью обеспокоиться… А то эта пехота – злые они очень: мы же им врагов то не оставили! Как бы нас со злости не перестреляли!!! Доказывай потом, что ты не верблюд! Бойцы снова заржали…

– Не боись боец… – дождавшись, когда отсмеются, подхватил эстафету Старинов – держи штаны сухими. Командир с тобой – он тебя защитит! Я, чтобы не портить настроение бойцам – не стал глядеть в глаза Старинову: не сможет он меня защитить – если что: не в том он звании и должности… Ай ладно – не будем о грустном…

– Что у нас с потерями командир? – спросил я. Старинов погрустнел:

– У нас – двое тяжёлых и четверо средних… Боюсь – до госпиталя не дотянут… А что в вашей группе? Где старший группы?

– Здесь вроде все целы… – начал я – по крайней мере на ногах стоят… Надо по той стороне… – мотнул на противоположную сторону галереи – посмотреть. Может там кто из наших… В коридор – со стороны которого я пришёл – выскочило трое бойцов-интернационалистов…

– Стоять! – рявкнул я так, что сам испугался – свои! Не стрелять!!!

Спустился во двор… Бойцы осторожно двигаются по двору, обходя лужи крови и куски тел… Да – знатно рвануло! Вон и остатки "весёлых" фемин кусками разбросаны: им досталось больше всего – они стояли рядом с телегами… Напряг память: старший нашей группы говорил с капитаном… Вон его тело лежит, простреленное в нескольких местах. И не только пулями… А старший? Может за тем бордюром? Да – он лежал там, уткнувшись лицом в камни двора… Вроде бы он должен был успеть спрятаться! Перед глазами замелькали кадры из памяти: капитан поворачивает голову на крик; старший выхватывает пистолет и стреляет в капитана… Всё правильно – лишает гарнизон командира! А дальше? Так вот почему он не успел спрятаться! Подхватил сына помещика и вместе с ним побежал к укрытию! И не успел: схватил в спину четыре ранения, но пацана, видимо прикрыл… Глянул – под телом старшего никого не было… Присел; положил руку на рану.

– Что с ним? – остановился рядом любопытный боец…

– Иди – не мешай! Не видишь что ли – ранен! – рявкнул я раздражённо. Боец ушёл что то возмущённо бормоча… Жив старший, но жизни осталось чуток – надо вытягивать его из-за кромки… Все ранения – мелкие, но опасные. Видимо от гороха, который на скорости не уступает пуле! Главное ранение – удар в затылок, раздробивший кости. Наложил руку на рану и потянул кости назад, устанавливая их на место. Хорошо, всё таки – что горох! Раздробился и внутрь не пошёл – как пошла бы пуля… Вытянул всё, выправил; перешёл на слепое ранение почки. Ну… – здесь немного проще – вытянул застрявшую горошину и залечил раневой канал. С лёгким – то же самое… А уж горошина под лопаткой – оставлю докторам работу… Командир открыл глаза…

– Что ж ты так – старший… – укоризненно произнёс я – я же предупреждал… – проворчал, приподнимая его… Тот ответил виновато, предварительно "уйдя в себя" и пошевелив всем, что было можно:

– Да паренька пожалел… Он хоть и сын помещика, но в наших сварах же не виноват… Подожди – уставился он на меня – так я же вроде умер? А я тут. Живой и… – прислушался к себе – почти здоровый…

– Рано тебе ещё умирать – старший… Не всех ещё врагов ты уничтожил – ухмыльнулся я. – Посиди пока: проверим всех и заберём тебя в госпиталь… Достал инд. пакет; перевязал рану на голове; достал второй, перевязал рану в лёгких… Третий пакет выдернул у старшого из разгрузки. Укоризненно покачал головой:

– Сколько добра на тебя перевожу… Испанец только ухмыльнулся. Поднялся и пошёл к лестнице, ведущей в противоположную, от захваченной нами, галерею. Тут все больше шныряла пехота, но и наших нарисовалось четверо… Двое стоят у какой то кельи – вроде как на часах. Серьёзные – до не могу! Подошёл – они расслабились…

– Чего у вас там такое? Генерала, что ли захватили? Немолодой боец ответил серьёзно – без шуток, как у нас водится:

– Настоятель монастыря там… Охраняем – как бы не обидел кто! Ну не хрена себе! Мы там воюем, значит – с риском для жизни, а они тут священника охраняют?! Боец, видимо прочитал по моему лицу – что я думаю по этому поводу, но не смутился. А вот молодой – струхнул… Молча рванул дверь на себя; с силой захлопнул перед носом "старичка": показал ему степень своего недовольства! И что у нас тут?

– А тут у нас – картина маслом… За столом сидит попик – местный настоятель; за ним пара служек, а у двери – пара наших бойцов. Из молодых, да ранних… Дело своё знают – потому их Старинов и взял в отряд. Да, к тому же – испанцы… Резко обернулись на удар дверью и напряглись, глядя на меня. Да к чему весь этот сыр-бор? Глянул на насторожившегося настоятеля. Ах вот оно В ЧЁМ ДЕЛО!!! И как я сам не допёр до этого? Ведь посылала же чуйка мне сигналы, да подсказки! А я не обратил внимания – только какое то беспокойство чувствовал. А, оказывается – вон она в чём причина!

Память мне услужливо подсказала: слышал ты, что местный настоятель – чуть ли не святой! Больным, да страждущим помогает: излечивает многие болезни… Не все, но многие! К нему даже из Мадрида не ленятся приезжать! Не за даром, конечно лечит – за подношения… Но с разных людей – по разному. И все после лечения… Умно… Окинул попика оценивающим взглядом – тот под ним непроизвольно поежился, но величественности не потерял. Шагнул к нему – настоятель встал.

– Дай мне сюда эту штуку… – ткнул я пальцем в медальон на его груди. ДА! ТОТ САМЫЙ МЕДАЛЬОН! Мошенник! Чужой вещью себе святость заработал! – ворохнулась во мне злость. Отдашь! Пальцы левой руки воткнулись в жирное брюхо попика; тот от боли согнулся и я, ухватившись за серебристую цепочку, просто сорвал её через склонённую голову. Но в карман положить не успел… Шорох за спиной и за левое плечо вцепилась рука, рывком разворачивая меня назад!

– Ты что делаешь гад! – заорал молодой испанец. Кулак понёсся мне в лицо! Точно – молодой из ранних! Сначала надо бить, а потом говорить – если это тебе надо… Правой рукой с медальоном прижал на плече его руку разворачиваясь; левая снизу ударила его под нос и, продолжая движение, обвилась снаружи – вокруг прижатой к плечу, руки. Наклонил голову влево, уходя от смазанного болью удара и рванул обвитую руку вверх! Парень вскрикнул от боли и взметнулся на носочки! Кулаком, со сжатым в нём медальоном, ударил его снизу в подбородок! Умно ударил, чтобы не сломать медальон: стороной большого пальца! Испанца швырнуло ударом на стену кельи настоятеля, по которой он и "стёк" на пол… А второй? Второй не двинулся с места… Метнулся к упавшему "защитнику"; наступил на правую руку; присел и упёрся коленом в грудь. В руке сверкнул устрашающих размеров штурмовой нож! Острие упёрлось в горло парню.

– Не тронь настоятеля… – прохрипел испанец…

– Ты на кого руку поднял герой? – прошипел я, контролируя второго бойца и "чувствуя" спиной попика с монахами. Там пока всё в норме…

– Умереть торопишься боец?! – наклонился к нему, впиваясь жутким взглядом в его зрачки – ты только скажи: я тебе тут же помогу!

– Не тронь настоятеля! – уже яростно выдохнул боец! Уважаю…

– Да на хрен он мне нужен… – бросил небрежно, вставая и убирая ногу с руки откинувшегося без сил молодого защитника… – А ты запомни! – подпустил жёсткости в голос – в следующий раз так просто не отделаешься! О… Обманщик то ожил: повернулся – попик встал…

– Отдай медальон! – властно приказал настоятель. И протянул руку.

– А ты лучше сядь и молча жди начальство – оно решит что с тобой делать! – грубо ответил настоятелю на "наезд" на меня…

– Я тебе сказал! – взревел попик – отдай медальон! Чего это он – не понял я – права тут качает? Ему нужно думать о том, как бы не расстреляли за поддержку мятежников, а он…? И тут до меня дошло: он же – вроде как святой здесь и наверняка пользуется немалым авторитетом у испанцев! Вон как его молодой защищает! Входная дверь начала раскрываться, а в ней – озабоченное лицо пожилого испанца-часового… Боковой удар ногой в раскрывающуюся дверь – (йоко гери в карате) захлопнул дверь, а за ней раздался грохот! Хищно оскалился: Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а этому – нос сломали. Дверью… Да ещё и по башке, наверняка, прилетело: то то никто не заходит сюда – узнать: что здесь твориться. Рука выдернула "Вальтер"…

– Сядь и закрой рот! – рука с пистолетом вытянулась в сторону попика. Но он не понял ничего – слишком уж привык к обожанию!

– Отдай медальон и тебе ничего не будет! – властно приказал он.

Гулко хлопнул выстрел в закрытой келье; пуля пронеслась впритык к тупой голове настоятеля, вырвав клок волос. Рявкнул зло:

– Это было предупреждение… Второй выстрел разнесёт твою тупую голову на куски! Сел и заткнулся!!! Настоятель тут же сел, вернее рухнул на скамью. Тут тебе не здесь! Сразу дошло, что я не шучу… А теперь надо как то выбираться отсюда – не "уронив лицо"…

Дверь ещё раз распахнулась… Снова бить не стал – на пороге стоял Старинов, а за его спиной – пожилой с разбитым лицом и старший нашей группы. Целая делегация! Хотя – это же то, что мне надо!

– Что здесь происходит? – строго бросил командир, оглядев "поле боя". Молодой с трудом поднялся и вытянулся: успел командир вбить дисциплину хотя бы в молодняк… Сунул "Вальтер" в кобуру.

– Настоятеля монастыря бойцы задержали… Вот – порядок навожу…

– Он что то забрал у настоятеля! – звенящим от негодования (уже ожил?!) голосом "заложил" меня молодой – и не хочет отдавать! Командир повернулся ко мне с немым вопросом…

– Да так… Безделушка. Понравилась мне одна вещица… Интересная штучка – не видел такой. Безделушка – говорю же – усмехнулся я…

– Покажи… – протянул ко мне руку командир. А вот это уже лишнее…

– Потом покажу товарищ командир! – перешёл на официальный тон. Старинов не понял. Набычился; потребовал властно:

– Покажи я сказал! Зря он так: его тон на меня не действует. Однако:

– Позже командир… – применил внушение, успокаивая взбунтовавшуюся гордость товарища Рудольфо. Подействовало. Переключаемся:

– Что у нас с потерями товарищ командир? Раненых много? И переключился – на стоящего за спиной командира, старшего:

– Я же тебе сказал – посиди, дождись нас: отправим в госпиталь…

– Холодно сидеть на камнях – вот и встал… Да и не болит уже ничего… – промямлил он не глядя в глаза. Перебил командира – замолк, глядя вопросительно – извиняюще: говори дальше…

– Убитых трое в моей группе и двое в вашей… Тяжёлых у нас двое… Думаю – до госпиталя не дотянут… Средних пять… Этих сейчас отправим в госпиталь… С царапинами не считали… Не обязан командир отчитываться перед бойцом о потерях, но больно горько узнать о убитых и раненых. Такому командиру как Старинов. Вот и прорвалось…

– Пойдёмте товарищ командир – посмотрим на раненых…

– Я могу… – раздался голос со стороны настоятеля. Мы повернулись: попик начал вставать и раскрыл рот, чтобы продолжить. И я знаю – что он скажет дальше! А мне это надо?!!

Лицо настоятеля в миг налилось багрянцем; раскрытый рот начал судорожно хватать воздух! Из ушей потекла кровь; глаза выпучились – словно от неимоверной натуги; рука схватилась за левую сторону груди и настоятель рухнул на скамью, а голова лицом упала на стол. Тело несколько раз дёрнулось и замерло. Я отвёл взгляд. Инфаркт. Перенапрягся болезный, да перенервничал… И килограммов он много набрал лишних на своей нелёгкой должности… Бывает. На войне – как на войне…

Двух тяжелых, которых командир уже похоронил, я вылечил. Не совсем, конечно… Тяжёлая пуля в живот, разворотившая кишки и вырвавшая кусок из позвоночника… Ясен пень – не жилец: как ещё в нём жизнь держится? Выгнал всех из кельи – набрав медицинских инд. пакетов… Надел на себя медальон: с передней стороны – четырёхугольный гранат в центре, а с обратной – рисунок человечка, держащего руки на другим – лежащим… Попробовал лечить и им и своим умением: я беру силу на восстановление из своих ресурсов, а медальон – из окружающего мира… Какова халява была у настоятеля?!

Второй словил тяжёлую пулю в лёгкие: свинцовая – она сломала ребро; развернулась в свинцовую кляксу и раскромсала кусок в лёгких… Рана – не очень страшная – был бы рядом нормальный госпиталь, а так… Обильное внутреннее кровотечение… Еле успел выдернуть испанца с того света! Но успел… Залечил обеим все разрушения – что внутри, вытащив пули… Оставил только наружные раны – как бывает, когда пуля попадает на излёте: и рана вроде есть; и пуля в ране, но мышцы не пробиты… Выдернуть пулю; обработать раны и всё. Вышел бледный; шатаюсь…Прохрипел еле слышно:

– Пожрать бы командир… Из носа пошла кровь и я бессильно сполз по стенке вниз… И "потерял сознание". Для всех стоявших у дверей… Правда, "пришёл в себя" довольно быстро: ещё не хватало попасть в госпиталь… Накинулся на немудрёную еду, принесённую из монастырских запасов: хлеб, сыр, колбасу… Забил желудок и "на глазах" начал оживать. Поднялся на ноги, вышел во двор… Наших раненых – отжав у республиканцев грузовик, повезли в полковой госпиталь для оказания медицинской помощи. Ну и нашему отряду здесь уже делать нечего…

Вернулся в комнату к настоятелю. Там шел оживлённый "диспут" с настоятелем в главной роли. Он ожил после инфаркта и вовсю наседал на Старинова с одной просьбой – чтобы его боец вернул ему то, что забрал… Тот – тоже не дурак: наседал с такой же "просьбой" – рассказать – что же в том, что забрал его боец такого важного? Настоятель "косил под дурачка": мол священная реликвия, которая хранилась в монастыре несколько веков и которую он – настоятель одел на себя с целью уберечь от грабежа… Всё это я услышал – стоя у чуть приоткрытой двери в келью настоятеля… Это хорошо, что он не говорил правды – мне же будет легче присвоить медальон себе. И вообще: мне уже давно пора покинуть диверсионное подразделение – не для этого я ехал в Испанию! У меня есть совсем другая цель!

Зашёл, даже "ворвался" в келью и, предваряя ненужные мне сейчас разговоры бросил резко молодому "защитнику" настоятеля:

– Ты! Пойдём со мной! Повернулся к командиру – товарищ Рудольфо – вы тоже идемте: я вам покажу кое что интересное… И, подтолкнув к выходу заупрямившегося испанца, вышел из кельи… Надо ли говорить, что и командир и старший пошли следом за мной… Буквально дотащил молодого до смотровой площадки; понял вверх кулак, в понятном каждому бойцу жесте – стоп! Внимание! Поманил к себе Старинова. Тот осторожно подошёл. За ним, естественно – старшой…

– Видишь вон тот куст у дерева на склоне горы. С раздвоенным стволом? – схватив молодого испанца за шею, направил голову в нужном направлении. – За тем кустом сидит мальчишка. Сын помещика… С винтовкой сидит… И ждёт, когда из ворот выйдет кто то из начальства… Может быть наш старший… А может быть товарища Рудольфо, который будет рядом с ним идти: как-никак наш командир закрыл этого пацана от пуль и осколков при взрыве, своим телом – от того и пострадал… А может меня захочет подстрелить: тут метров 300 всего… Если он нашего старшего подстрелит – не страшно: значит судьба у него такая. А если меня? – ухмыльнулся я Старший группы сначала покраснел; затем побагровел, а потом тоже ухмыльнулся – понял, мол шутку… Старинов же – начал переводить взгляд с меня на бойца; старшего группы – а чего я ещё не знаю и почему не доложили?!

– Выйдешь из ворот; пройдёшь к нашим окопам и повернёшь незаметно к горе. Обойдёшь пацана поверху; отберёшь у него винтовку и приведёшь сюда. Ты же очень смелый – раз бросаешься на своего товарища, защищая чуждый нам элемент. Вот и покажешь командиру свою выучку и храбрость. А не доставишь пацана – значит отпустил. А раз отпустил – значит ты враг, пробравшийся тайно в наши ряды!

В комнату Старинова, используемую им под штаб я зашёл по прежнему бледным. Командир, сидевший за столом, вместе со своим помощником-испанцем – старшим нашей группы, поднял от бумаг голову.

– О… Микаель… – приветливо махнул рукой – ты то мне и нужен! Проходи… Хотел за тобой послать, а тут ты сам появился… Я подошёл к столу; присел на табурет. Молча уставился на Старинова…

– Мы тут маракуем… – продолжил он, видимо ту тему, которую они обсуждали до моего прихода – кто чего такого геройского совершил во время операции. Героев нужно награждать! – немного пафосно пояснил Старинов. – И твоё мнение будет очень важно. Кстати: – я тебя в наградной лист внёс – "обрадовал" он меня. Раз просят поделиться – это мы завсегда, а вот насчёт наградного листа… Оно мне надо?… Обрисовал своё видение операции. Командир группы кивал, соглашаясь… Выделил – слегка, особо важный вклад в успешное проведение операции командира группы. Тот порозовел – приятно услышать такое от лучшего бойца его группы. И он – в ответ, начал расписывать мои подвиги. Я поморщился, хотя в душе был доволен оценкой…

– Товарищ командир… Не надо меня включать в наградной список – не настолько серьёзен мой вклад в успех операции. Вот в дело спасения вашей жизни, или жизни командира группы – это да: вклад серьёзный! Но не будем же мы это выносить на общее обозрение? Думаю – не стоит. Это наше внутреннее дело… (Парня молодой испанец приволок. С винтовкой. И как выяснили позже – он вполне мог поразить цель с 300 метров. Кого-нибудь из нас. Или командира полка – чьи бойцы пришли нам на помощь и, наверняка, по докладу на верх – успешно осуществили захват важной стратегической точки). Ну а как иначе: каждый тянет одеяло на себя; своя рубашка ближе к телу; скромность украшает, но не делает богаче… Любое изречение на выбор…

– Лучше отпустите меня в Мадрид: отдохнуть; привести себя в порядок; подлечить тело и нервы… Оба командира меня правильно поняли – заухмылялись скабрезно, понимающе…

– И вот ещё что… – добавил я – помявшись… – Попик этот наверняка не успокоится! А я не хочу быть обвинённым в мародёрстве. И не хочу, чтобы вас обвинили в укрывательстве факта мародёрства…

– Да пристрелил бы его сразу и не было бы никакого разбирательства! Он же предатель! Представил врагу монастырь; сотрудничал с ними добровольно! Так что ничего бы тебе за это не было! – горячо возразил старший нашей группы. Я развёл руками: что поделаешь…

– Так что вот – возвращаю вам то, что у него забрал… С этими словами вытащил из наружного кармана… золотую цепочку с восьмиугольным медальоном, на котором арабской вязью было что то написано по кругу. Внушительным таким медальоном. Золотым…

Когда я срывал с шеи настоятеля лечебный медальон – рука моя, "загребущая", прихватила пальцами заодно и золотую цепочку, на которой и оказался этот – по виду мусульманский медальон. Вот его я и возвращал… Старинов взял медальон; с интересом стал его рассматривать. К нему присоединился старший. Удивлённо воскликнул:

– Так он же мусульманский?! А почему это у настоятеля мусульманский талисман на шее?! – риторически выпалил он…

– Вот и я подумал то же самое… – ответил я – и решил снять с него, пока он его сам не снял и не спрятал, или выбросил тайком. В арабском я не силён, потому рассмотрел и отдаю вам… А дальше вы уж сами… Ну так я поехал? Герою лучше отдых – чем медаль!

– Езжай – герой! – ухмыльнулся Старинов – мы тоже, кстати, уедем отсюда на нашу базу в Мадриде. Отпуск тебе на три дня. Документы я тебе сейчас выправлю… Встал и направился к походному сейфу…

Я уезжал на попутном грузовике – нужно было как можно быстрее оказаться подальше от расположения полка… Меня, конечно хватятся, но пока разберутся; пока то, да сё… А если попику не поверят: для того и был мною предпринят ход с отвлечением на мусульманский медальон – то всё равно мне нужно "валить" из расположения диверсионного отряда. Мавр сделал своё дело – мавру можно уходить… Прям по Шекспиру: я легализовался в Испании; приобрёл репутацию отличного воина… А потом исчез! Очень умный человек может сложить два плюс два так: я появился в Испании, чтобы добраться до настоятеля монастыря. И забрать у него амулет. Мусульманский… А очень умный – поверит настоятелю: мусульманский амулет – прикрытие. Главный – лечебный амулет! Но он – это мираж, придуманный настоятелем! И всё равно – нужно со мной "вдумчиво" побеседовать. И талисман заполучить в свои жадные, загребущие лапки! А дальше – будет видно…

Я ехал в кабине и молча слушал монолог водителя: иногда поддакивая; иногда удивляясь; иногда возмущаясь вместе с ним произволом охраны на блокпостах. Он думал, что изливает мне душу, а на самом деле – рассказывал о постах на дороге в Мадрид. Подробно рассказывал… Стоило только "попросить"… На развилке дорог: одна шла к Мадриду, а другая – загибаясь дугой, шла в направлении Франции – я попросил его остановиться. Попрощался; вылез, хлопнув дверцей. Теперь – под самой страшной пыткой он будет твердить, что я вылез и остался именно там. А я сидел в кузове, в невидимости, укрывшись от холодного, набегающего воздуха, за ближним к кабине бортом. На первом же посту машину остановили и командир стал тщательно расспрашивать о попутчике. И не поленился – заглянул в кузов. Затем посадил в кабину своего бойца и машина поехала дальше…

Вот так, останавливаясь ещё на четырёх постах, мы, наконец – добрались до Мадрида. Вылез из кузова в нужном мне месте – продрог как цуцик на холодном ветру! Не спеша, шагая на негнущихся ногах – постепенно разогнал кровь в мышцах и зашагал уже увереннее. В одной из подворотен перешёл в видимое состояние и к себе – в снятую на месяц квартирку пришёл уже бодрым шагом. Поприветствовал консьержа; поднялся на второй этаж. Дом – милый дом… Заполнил ванну горячей водой. Осторожно погрузился: как мало нужно человеку для счастья! Полежал, расслабился… И начал прокручивать – в какой раз, варианты главной моей операции – " ЗОЛОТОЙ КОНВОЙ! "