Текст книги "Казнить! Нельзя помиловать! (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Ты кто? – спросил, наконец – убедившись в невозможности определить кто с ним разговаривает, глава самого сильного иудейского клана Советского Союза. Спросил без страха; злобы; растерянности. Скорее – с любопытством… Сумрак ответил – из тьмы в полосу света высунулась рука: не мальчика, не мужа… Суховатая кожа; пигментные пятна и узловатые дорожки вен принадлежали, скорее человеку пожилому, но не очень старому… А на пальце… Взгляд иудея прикипел к тому, что сразу бросилось в глаза! На пальце сверкнул белизной перстня и знакомыми гранями темноты камня перстень. Перстень ГАВЕНА! Израиль, отзывавшийся в детстве на ласковое или насмешливое – Изя, судорожно сглотнул; сел на кровати; дёрнулся было встать!

– СИДЕТЬ! – полоснула по нервам темнота: с затылка до пяток прокатилась ледяная волна ужаса; в груди всё задрожало, словно холодец; ноги вмиг стали ватными и неподатливыми!

– Тебя разве папа не учил в детстве, что залазить в чужие денежные дела нехорошо? Особенно – в дела своих же соплеменников?! Глава рода только открывал беззвучно рот, словно рыба на берегу…

– А что жадность – это грех – он тебя тоже не учил? Я что то не верю, что твой отец был плохим и тупым иудеем – таким же, как ты!

– Ты зачем полез в дела клана бывшего Гавена? – слегка смягчился голос, когда сидящий на кровати пожилой иудей был близок к обмороку – или решил, что тебе можно всё?! Решил взять пример с твоих друзей из-за границы?!! – снова ледяная волна ужаса накрыла Израиля… В голове, с невероятной быстротой, но отчётливо, промелькнули все его прегрешения со своими западными партнёрами…

– Так здесь тебе не там Изя… – зловеще прошелестела, в, словно сгустившейся в одно мгновение, темноте, заключительная фраза и глава рода отчётливо понял: промолчит он и всё. Ему конец!

– Признаю свою вину ГАВЕН и подставляю свою повинную шею под карающий меч твоей справедливости… – наклонил голову иудей…

– Как красиво сказал Изя… – закашлял в комнате лающий смех – не ожидал… Надеюсь это искрение слова? – Израиль часто закивал…

– Ну что ж… Тогда – будешь жить. Некоторое время… – насмешливо прошелестело в темноте… Иудей шумно выпустил воздух из груди. И не из груди – тоже. Вроде бы… От осознания – пронесло! Рано обрадовался: то, что он услышал дальше – ввергло его в новый ступор!

– Завтра достанешь из своих тайников валюту, камешки и золото. Всё достанешь – ты понял меня?! И в восемь часов вечера на Мясницкой, у дома 12 положишь из на заднее сидение "Эмки". Не переживай – она у этого дома будет стоять одна… – голос сухо рассмеялся, среагировав на беззвучное раскрывание рта главы клана…

– Дальше… До обеда 30 го декабря и ты и все, кто тебе дорог, должны покинуть пределы Советского Союза! После обеда – вами заинтересуется ГУГБ… Это не НКВД Изя – это намного страшнее! За вами придут под утро 31 го, если вы не уедете и тогда даже я не смогу вам помочь… Вас выпотрошат, словно куриц и выкинут умирать куда-нибудь на север! Если ты, наивно думаешь, что братья Кагановичи тебе помогут и защитят – то напрасно: у них самих скоро возникнут очень серьёзные проблемы! И ниточка от них потянется к вам…

– Кроме валюты, камешков и золота положите туда же и саквояж с документами по всем вашим доходным местам с указанием фамилий. Своим подчинённым скажете – власть поменялась! – безжалостно бил по самому больному жестокий голос ГАВЕНА! – И не забудь положить в саквояж и данные по каналу нелегальной переброски в Польшу, который ты наладил минуя клан бывшего Гавена… – добил его голос…

– Думаю – денег, которые у тебя есть во вкладах в Варшавском филиале французского банка "Кредите Лионне" вам хватит и на новые дела и на жизнь. Хотя… – замолчал голос… Потянулась долгая, невыносимая пауза… Наконец ГАВЕН продолжил:

– Ты можешь остаться здесь… Ты можешь не приносить в автомобиль то, что я тебе сказал… Ты можешь сделать всё, что захочешь. Вот только после неправильного действия обратной дороги уже не будет! Да – вот ещё что… Сколько у тебя медальонов из серебристого металла с камушком посередине? – снова ошарашил Изю ГАВЕН…

– Один… – вырвалось из горла хриплое, против его воли.

– Принеси его… – равнодушно произнёс ГАВЕН. Глава клана встал и на негнущихся ногах пошёл к двери, отчаянно косясь в темноту, пытаясь разглядеть – кто же он такой – ГАВЕН?! Не получалось: глаза отчаянно сопротивлялись приказу посмотреть в сторону…

– Не заработай косоглазие Изя… – раздалось насмешливое из темноты… Через несколько минут иудей вернулся; попытался пойти туда, откуда ему слышался голос, но ноги и тела понесли его к кровати, услышав негромкую команду невидимки ГАВЕНА:

– Сядь на кровать… А после того, как иудей сел, услышал другую – подай мне его… Изя встал; сделал пару мелких шагов к пучку света, отделяющую его от скрывающегося в темноте босса всех боссов… Из темноты высунулась рука и глава клана вложил в неё продолговатую коробочку… Если бы кто то увидел бы сейчас – со стороны, лицо Изи – он бы разрыдался вместе с ним от горя – потери самого дорогого!

– Не расстраивайся ты так… – примирительно произнёс ГАВЕН – она тебе всё равно без надобности… Да и досталась, наверняка не дорого. Что то скрипнуло в темноте и голос, уже от порога спальни произнёс:

– Смотри Изя – не ошибись в этот раз! Жизнь у тебя и твоих близких одна и второй уже не будет! Не забудь – Мясницкая 12. Завтра в 20.00.

Посидев несколько минул Израиль решился: поднялся с кровати и вышел из спальни… Осторожно обошёл все комнаты; заглянул в шкафы и серванты; проверил все окна… Последним – подошёл к двери. Подёргал её; покрутил ригели и ручки замков. Заперто… Вздохнул и побрёл в спальню. Толкнул спящую жену – та что то проворчала во сне и продолжала спать… Иудей беззвучно выругался русским матом и лёг на кровать. После тяжёлых и долгих размышлений – уже под утро, Израиль принял решение – сделать то, что сказал ему ГАВЕН… Видимо на него сильно повлияло то – как говоривший мог исчезнуть из запертой квартиры?! Но даже под самым сильным гипнозом глава клана не смог бы вспомнить, как он сам открыл замки; распахнул дверь, а потом тщательно её закрыл! И только после стал проверять: заперто ли?

Я, с трудом, дотерпел до дома! Так и хотелось: остановить машину и раскрыть продолговатую коробочку – что там? Может быть – медальон с чёрным алмазом? Вот был бы подарок на Новый Год!!!

Дома, специально оттягивал тот момент, когда коробочка откроется… Так велико было желание не обмануться! Хотя… – для меня любой медальон подойдёт. С головы до ног, словно окатило ледяной водой – а вдруг этот медальон без камня?! А те – которые у меня есть – не подойдут?!!! Наконец, устав от бесконечного метания по залу туда-суда, остановился возле стола. Хватит! Что есть – то и будет!!! Присел на стул протянул руку к коробочке. Не спеша открыл…

Ветерок разочарования пролетел в голове, осыпавшись огорчением чувств. Вот так – таков он, человек! Возмечтав о великом не радуется хорошему! Не понимая – по простоте душевной, что ему дано то, что ему доступно. Или то, чего он заслуживает…

– И чего ты сопли распустил, да нос повесил? – насмешливо поинтересовался мой критик в голове – радоваться этому надо!

И верно! Чего это я так расстроился? Да дался мне этот талисман с чёрным алмазом! То, что я заполучил, да ещё и на халяву – тоже имеет огромную ценность! На бархатной поверхности лежал серебристый овал с изумрудом в центре. И я не скажу, что он был маленьким!

Вынул; положил на ладонь талисман, а цепочка повисла вниз… Уложил и её на ладонь. С каким то волнением и душевной теплотой накрыл талисман другой ладонью…

Ты ещё скажи с чувством – Моя ты прелесть! – насмешливо прошелестел в голове мой оппонент – критик. А вот и скажу!

– Моя ты прелесть! – с теплотой и нежностью прошептал я. Талисман, вдруг – отозвался мягким, ласковым теплом, растёкшемся по телу… Что за чудеса: с прежним талисманом такого не было!

Так ты ему таких слов и не говорил! – азартно отозвался в голове оппонент – давай скажи! Посмотрим – как он ответит! Отложил талисман на стол и снял с шеи талисман с красным алмазом.

– Моя ты прелесть… – прошептал я своему защитному талисману. Тот, на несколько секунд, окутался жёлто-голубым сиянием и тоже толкнул меня в ладонь – словно пёс, который просит, чтобы его приласкали… Погладил – талисман вспыхнул ослепительной вспышкой, что я на миг ослеп. Зажмурился – открыл глаза: вижу даже лучше, чем прежде! Мой взгляд, направленный в это время в окно – разглядел, до мельчайших подробностей, полуголую девицу в окне дома напротив. А до него, через небольшой парк – метров 400–500!

Добрым словом и лаской можно много добиться – хохотнул критик…

А чего это я так расстроен? – спросил сам себя – очень даже полезный мне талисман достался! Особенно для моей будущей профессии – Родину защищать! А в условиях будущей войны так вообще бесценный! Погрузился в сладостный мечтания по поводу применения свойств вновь приобретённого амулета и довольная улыбка сама собой растянула губы. Это же будет что то невообразимое! А если ещё и сопутствующие "приложения" мой талисманчик добавит? Попробуем: не попробовав – не узнаешь! Начнём со несложного: не буду вытягивать вперёд руку, демаскируя себя, а просто захочу, чтобы в небольшом парке, разделяющем дома возник туман… Желаю!

Лёгкая рябь передёрнула воздух, у самой земли, в том месте, куда смотрели мои глаза. От укутанного снегом серого покрывала зимнего леса, закурились, скручиваясь в кольца и расползаясь в стороны еле видимые серые полосы… Сгущаясь, они образовывали серые хлопья, сливаясь друг с другом и заполняя пространство серой хмарью! Я повёл глазами право-влево и до того места, которого коснулся взгляд, из под снега начали выползать серые ленты тумана… Сначала по щиколотку, затем туман поднялся до колен. Прохожие, торопящиеся по своим делам косились на парковую зону, наполнявшуюся туманом, но не останавливались: рабочий и служащий люд спешил на работу, опаздывать на которую здесь было не принято. Ещё не наступили те драконовские времена, когда за опоздание на 15 минут можно было получить несколько лет лагерей! Но прав – ой прав был Анатолий Папанов, бросивший крылатую фразу: Тебя посадют! А ты не воруй!!! Здесь было бы уместнее: А ты не опаздывай! И тебя не посадят!!!

Довольно… – остановил я "туманоделательную" машину – пусть туман развеется. Постепенно… Минут через пять лесок принял свой прежний вид, только снег слегка уплотнился, намокнув. Ай да талисман – айда молодец! – восхитился я. Вызывать дождь не стал и так всё ясно. В избытке чувств поцеловал изумруд и повесил талисман себе на шею. На груди недовольно ворохнулся талисман с красным алмазом…

– И ты тоже у меня молодец… – прошептал я и, вытащив, на свет божий, талисман с алмазом поцеловал и его… А что: ласковое слово и коню приятно, а мне не трудно – с меня не убудет…

"Посетил" наркомат обороны; "напомнил" Ворошилову, дополнительным внушением о моей "просьбе" и сроках, чтобы тот не расхолаживался. Он, конечно – начал суетиться по этому делу, но НКВД, всё же покруче будет, а уж ГУГБ тем более! Помогу ему: очень уж не хочется отрезать ему, к примеру мизинец – если он не уложится в срок! Потому – навестил Ежова в его, созданной им на Лубянке собственной резиденции в дальнем крыле здания. Нет – ну что за люди?! Как сказал артист Райкин – еврей, между прочим: Ты еврея выставишь в дверь – глядь, а он в окно залазит! Около Ежова уже крутятся несколько евреев: в глаза заглядывая; выполняя его просьбы и указания, да создавая ему хорошее настроение шутками, поддакиваниями да послушанием… Миронов, Дейч, Курский и другие… А Ежов млеет от такого к нему внимания и щёки надувает от важности. Придурок! Ну и ладно: думаю – с моей помощью тебе недолго "царствовать"… "Подтолкнул" его к тому, чтобы выполнить просьбу Ворошилова о проверке правомерности вынесения приговора Борисову за максимально короткое время! Ворошилов особенно не торопится (отношения РККА и НКВД к этому не располагают), но запрос от своего секретариата он уже отправил фельдъегерьской службой лично наркому Ежову. Думаю – разговор со Сталиным его подхлестнёт посильнее моей "просьбы"… Вот так – в делах, заботах да беготне и прошёл целый день. Устал – как собака… Ещё бы не устать: ждёшь, в невидимости, возможности проскользнуть в кабинет к "объекту", а ещё же и выскользнуть нужно – не вызывая удивления и подозрения. Не так то это просто: весь день на ногах!

Ночь отоспался и 28 го поехал в Тушино… Хоть отдохну от всей этой нервотрёпки – устал сильно. Не так физически, сколько морально! В здании главка НКВД, словно на Одесском привозе – не протолкнуться от еврейских физиономий! Охмуряют несведущих в тайном искусстве обмана инородцев-гоев, а те и рады… И Фриновский тоже не избежал испытания "медными трубами" лести и откровенного раболепствования. Надо бы ему разъяснить "политику партии на данном этапе"! А то ему это разъяснят потом – до смерти! И все такие важные, да вальяжные! Правда – всё зависит от звания и должности: с равными, но не евреями общаются ровно; с нижестоящими – "через губу"… А уж перед вышестоящим лебезят – аж противно смотреть! Но местным начальникам нравится! В наркомате обороны тоже евреев хватает, но не настолько много, как в НКВД. Ну ещё бы: в РККА, конечно, тоже много мест, где можно проводить гешефты с целью повысить свое благосостояние, но с НКВД Красная Армия и рядом не стояла! Не зря же историки в после перестроечное время, да и сами евреи (Наумов, например) писали что до войны евреи занимали в РККА только восьмое место среди остальных национальностей… Русские, украинцы, белорусы, татары… А какие ещё три национальности были впереди всепроникающих иудеев, когда запахнет выгодой? Может латыши? Ну а кто ещё двое? Ехал и вспомнились мне "визгливые" возражения защитников иудеев о том, что евреев в НКВД было "совсем немножко"! Я что то вроде читал мельком – там, а тут я крутил себе баранку, да ехал не спеша – хорошо утром дорога пустынна, как перед глазами вдруг возникла информация – словно голограмма, серьёзного историка, разрабатывающего серьёзно эту тему – Тумшиса:

Вот такие пирожки с кошерной начинкой! Задумался о несправедливости бытия для одних и абсолютной справедливости, возведённой в ранг закона для других и чуть не навернулся в кювет! Дорогу за ночь подморозило и на повороте моя "Эмка" пошла юзом… Растеряйся я на несколько секунд и торчать тогда мне радиатором из кювета, до проезда какого-нибудь грузовика. Вот позорище то! А виной – нарушение золотого правила водителя: На дороге будь предельно собран! Слава богу – поездил по таким дорогам в зимушку-зиму и курсы экстремального вождения в летнюю и зимнюю пору прошёл: удержал машину на дороге и выровнял. Осторожно остановился и только после этого стёр со лба обильно тёкший пот. И не от того, что в машине жарко – нет! Со мной бы вряд ли что случилось: и скорость была невысокая и талисман оберегающий от травм и увечий имеется… В пот меня бросило то, что возникло у меня перед глазами именно сейчас! Данные по национальному признаку среди чинов от комиссара первого ранга до майора. Раньше то я глянул мельком на эти цифры и успокоился – увидел подтверждение мой правоты и хорошо. А здесь, сейчас они совсем по другому стали смотреться! Максимальное преимущество в комиссарах второго ранга: 8 евреев из 13 ти! А ведь это все начальники отделов – по сути заместители наркома и "рабочие лошадки"! Они, а не нарком определяют конечный реальный результат команд и указаний наркома НКВД! И они же отвечают за конечный результат! На словах… А на деле? Прикидываются "шлангами": мы только исполнители – что нам приказали, то мы и сделали… Чем ниже по званиям, тем меньшее число евреев относительно других национальностей: а кто работать то будет? Кто будет делать грязную работу и отвечать после за неё? Иудей? Да где вы видели иудея виноватого? К тому же у иудеев всегда было хорошо с арифметикой: нарком один; заместителей – 4–5; начальников отделов – 8-10… И не важно – сколько евреев начнёт работу в НКВД с самого низа – на верху мест только 8-10; 4–5 и одно! Так что нет смысла, да и сложно вести на верх много претендентов – лучше сделать выбор и тащить наверх человек 12–18 основных и ещё следить за парой десятков, заменяя, при необходимости тех, кто не тянет на вышестоящую должность! И евреи, находящиеся внизу это прекрасно понимали! К тому же, после 21–23 года у иудеев снялось ограничение на не причинение вреда своему соплеменнику. Теперь – каждый за себя! И каждый клан тянул наверх своих!

Прочитал у одного историка – так, между строчек, что руководство НКВД (наверное имелся в виду Ежов) требовало, чтобы допросы евреев вели тоже евреи! Видно не совсем были дураки в руководстве! Понимали: по иудейской философии главным принципом было – МНЕ! И плевать теперь было иудею на иудея – своя рубаха ближе к телу! И давили и выбивали показания из своих соплеменников, страстно желая лишь одного – занять их места; получить их власть и привилегии. И занимали! И получали, забыв, что за всё нужно платить! Тем более, что они давили не только своих, но и других – и невиновных тоже!

Вот с такими невесёлыми мыслями я и не заметил, как приехал в Тушино, да подъехал ко двору дома, где поселились Хафизовы… Поднялся на этаж, постучал. Открыла Наиля… Увидела меня, обрадовалась! И отец вышел в коридор. Вижу – они уже оделись идти на работу. На их "лепетание" что они рады меня видеть, но не могут уделить мне время – на работу надо идти… Отец – говорил, а Наиля… По глазам видел: попрошу и она останется на столько, на сколько нужно. Мне… Эх… Я всё понимаю, но не нужно мне это… Передал сумку с подарками – продуктами московскими и повёз их на работу. По дороге: сначала завёз отца, а потом дочь – расспросил о житье-бытье. Отец доволен, а вот у Наили взгляд вильнул, да больно быстро и чересчур бодро она ответила что и у неё всё хорошо. Думала – не замечу?

– Рассказывай. Всё рассказывай и не ври! Не люблю! – заехав во двор авто предприятия, на котором Наиля стала работать уборщицей – для начала – повернулся к девушке, остановив машину. Она открыла было рот; увидела мой взгляд и, вздохнув – рассказала… В общем то – типичная ситуация для тупых или борзых мужиков, желающих получить на халяву, то, что нужно добиваться. Ухаживанием, подарками…

Вышел из машины; открыл дверь для Наили. Не говоря ни слова направился к знакомому мне гаражу автомехаников, мотнув головой девушке – давай за мной… Ну не было у меня настроения реверансы разводить! Подошли к закрытой двери; я зашёл первым, Наиля за мной… Окинул взглядом слесарей-механиком: все в сборе. И Степаныч здесь – что то веско внушает мужикам. И тот, который мне нужен – тоже здесь. На стук двери все обернулись, глядя на меня удивлёнными взглядами: этому то что здесь надо? Потом увидели Наилю…

Подошёл к замолчавшим мужикам; бросил хмуро: Здрассте… и выцепил взглядом того, кто мне нужен. Самый молодой и самый бойкий. Ходок и любитель женского тела. Воробьёв… Парень, увидев мой хмурый взгляд постарался принять независимую позу. Так, значит? Подъём моего ботинка ударил парня промеж ног. Не смертельно, но существенно. Тот всхлипнув, рухнул на грязный пол, с крутившись калачиком. Ко мне тут же шагнул Степаныч…

– Ты что тут творишь! – рявкнул бригадир. Ничего не говоря, заехал ему кулаком под дых. Сильно вмазал – Степаныч мужик здоровый! Он скрючился и опустился на колени, пытаясь вдохнуть воздух. Получилось плохо. Остальные, остолбенев, замерли. Нагнулся над Соловьёвым; подхватил его пальцами под подбородков и вздёрнул вверх! Новая боль заставила его встать на ноги. И тут же последовал удар под дых! Парень снова рухнул на пол. Присел рядом, не выпуская из вида стоящих механиков. Никто не кинулся в драку – видимо что то поняли.

– Слушай сюда – убогий… снова вздёрнув Соловьёва и усадив его на пол, равнодушно начал я – я тебя сейчас подниму и ты извинишься перед Наилёй за всё, что ты ей наговорил… Ты понял – за что получил? Кивни, если понял! Парень, с трудом, кивнул…

– Если я узнаю, что ты сказал ей снова что-нибудь подобное – отрежу тебе язык… Схватил его за волосы и вздёрнул на ноги. – Ну!

Соловьёв с трудом, извинился. Я повернулся к Наиле – у той глаза как блюдца. О… Степаныч в себя приходит – надо поспешать…

– У тебя к этому… – кивнул головой на скрюченного парня – есть претензии? Девушка отчаянно замотала головой. – Тогда иди, работай…

– Степаныч… А ты знаешь – за что ты получил? Лицо бригадира красное – хоть прикуривай! Вдохнул воздуха:

– Да я тебя сейчас… – шагнул он ко мне… И мужики зашевелились…

– Значит не понял… – огорчённо бросил я – придётся объяснить.

– Этот бабник… – ткнул пальцем в Соловьёва – предложил сестре моего друга вступить с ним в интимную связь, потому как она – бывшая враг народа; сидела в лагере и пропустила через себя кучу мужиков, так что с неё не убудет… А когда та отказала – начал приставать к ней, обзывать по всякому, да слухи мерзостные про неё распространять… Вот за это и получил… А ты – Степаныч, знал об этом, но не объяснил парню, что так делать нехорошо… К тому же – она, вроде как приблудная, да сиделица… От неё не убудет… А за свою дочку ты бы его убил, наверное… Вот за равнодушие своё ты и получил… Имеешь что то сказать – говори… Потом – поздно будет! Всем говорю, пользуясь случаем: она – сестра моего друга и под моей защитой. Одних раз поучил уму, а вы, видимо, не поняли… Запомните сами и другим передайте… Второй раз с любого спрошу не в пример строже!

Заехал во двор "спецухи" – тут каких то сотня метров проехать… Пошёл с сумкой – раздавать подарки. Директрисе; сестрёнке, выдернув её с урока; старосте – аналогично… И пошёл в котельную к Дергачёву. Тут я немного отмяк: привычно и не напряжёт никто. Передал ему большую сумку с деликатесами. Он, наскоро, накрыл на стол. Сели, махнули по рюмашке коньячка, завели неспешный разговор… Махнули ещё по одной – чувствую – отпускает напряга… Послушал местные новости, плавно перешёл на то, что меня интересует – как тут парни? Оказалось – хорошо, даже очень: прогресс в боевой подготовке идёт семимильными шагами и парни останавливаться не собираются! Работа, правда, отнимает много времени и сил, особенно у Хафизова. Колюня же, работает у себя на заводике ни шатко-ни валко: заработок маленький, так чего жилы рвать зазря?! Тем более деньги, отданные Дергачёву, идут на дополнительную еду после тренировок. Вот и хорошо. Поговорю с ними после уроков: разузнаю планы на будущее и, может быть – чуть приоткрою "свои карты"… Лёг на топчан, попросив истопника не беспокоить меня до обеда – посплю немного…

Парни заходили, но Дергачёв их отправил учиться – до обеда. Так же, как и мою сестрёнку. Я, даже – вроде бы слышал сквозь сон, её возмущение, но просыпаться не стал… К обеду Дергачёв меня разбудил и мы, вместе с ним, пошли в столовую. Сели за столик для сотрудников… Замечал на себе взгляды воспитанников и воспитанниц, но не обращал внимания. Поел; на выходе меня перехватили Алишер с Николаем. Сказал им, что жду их после ужина у Дергачёва – есть серьёзный разговор. Они ушли, но тут же ко мне подошла сестрёнка с обвинительным выражением на лице. Увидела мою хмурую физиономию и передумала предъявлять претензии. Постояли, поговорили о том, о сём… Она вывалила на меня ворох важных – по её мнению, новостей – я слушал, кивал, поддакивал. Обрадовал – завтра едем в Москву!