Текст книги "Путь на восток (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Успел: добежал – город не маленький, метнул силу; получил взамен половину… Всё – дело сделано – главной силы, которая могла бы оказать активное сопротивление нет. Потянулся в ментальной связи к Молодцову: у меня именно с ним получился очень чёткий контакт.

Что там с танкистами? – поинтересовался мысленно. Молодцов ответил через несколько секунд:

– Как и приказали: взяли все дома и хаты, где ночуют танкисты под контроль. Ждём атаки спецназа с шумом, чтобы выполнить задачу.

– Атака по первым выстрелам… – напомнил ещё раз.

– Я помню товарищ командир – раздалось в голове слегка раздражённое от комбата. Улыбнулся: дерзит… Понимаю – под руку нельзя влезать, но напомнить не помешает: на то я и командир… Мелочной опеки быть не должно, но постоянный контроль за действиями своих подчинённых – обязателен!

Пока тихо – побежал к дому, где разместился командир дивизии. Прихвачу его для отчёта – остальные меня не интересуют. Почти добежал, как по натянутым словно струны нервам хлестанул где то, уже в городе первый выстрел – немецкий! Я припустил быстрее – концы в Барановичах ох какие длинные! Бегу; жду… Новый выстрел, ещё один… Дальний конец города взорвался взрывами – это пошло уничтожение танкистов! Красться в закрытые дома; шариться в темноте с возможностью в любую секунду нарваться на пулю? Нафиг-нафиг! Мне мои люди дороги! Всё одно танкисты повыгоняли хозяев на улицу – советских в домах нет, ну а кто там оказался – сам виноват! Или не повезло… Так что приказал – забросать гранатами из сеней и через окна… С хозяевами потом разберёмся: поможем чем можем…

Подождал немножко возле выхода: вспыхнул свет в окне, затем во втором… Встрепенулась пара часовых у входа. Из двери выскочил солдат – побежал к стоящему тут же легковому автомобилю «Опель капитан» – водитель, значит… Достал из кобуры Люгер (они у всех диверсантов – на ствол легко нарезается резьба под глушитель); навинтил глушитель. Наконец выбежал адъютант, а за ним к услужливо раскрытой дверце быстро направился и сам комдив в полевой форме, но при параде. Берём! Захлопал Люгер; зазвенели гильзы по асфальту двора… Последним умер водитель… Генерал рванул из расстёгнутой кобуры Вальтер, но я легко отобрал его у него, врезав кулаком под дых! Комдив согнулся от боли а я добавил кулаком по затылку. Генерал рухнул на колени… С треском распахнулась дверь парадного; на крыльцо вылетел денщик с пистолетом в руке. Да там и умер: 9мм пуля Люгера ударила точно в лоб… Достал две верёвки; присел и крепко связал руки и ноги генерала.

В разных концах города взревели моторы Бюссингов. Ганомаги СЗУ рванули с тех мест в лесу, где они стояли: толкать колёсный Бюссинг не в пример легче чем полугусеничный Ганомаг. Вот и ждали они своего часа – когда начнётся веселье в городе. А сейчас спешат изо всех сил на подмогу… Застрекотали в разных местах пулемёты MG-34: и не поймёшь – наши это или немцы?

Прислушался – где сильнее всего канонада? Вроде у бывшего местного дворца съездов, или как он сейчас называется, грохочет так, словно там ведёт бой по крайней мере рота против роты. Значит мне туда… Подхватил генерала на спину. Тяжёлый чёрт! Будет потом с гордостью рассказывать, как у самого командира Призраков Леса на спине катался! Побежал в ту сторону. Точно – мои лупят азартно из всех стволов по зданию, только каменные брызги стёкла да деревяшки рам летят по сторонам! А оттуда жиденький такой огонь в ответ… Ну и правильно делают: сейчас ЗСУшки подойдут, да вдарят из 37мм пушек – совсем радостно будет! Хотя: немцы там сейчас в панике, так что расход не должен превысить приход. Метнул кирпичик силы облаком – огонь с той стороны мгновенно прекратился, а ко мне вернулся такой же кирпичик. Так жить можно… А мои то не унимаются: даже не заметили что ответный огонь стих. Вышел из невидимости, свалил на брусчатку генерала, перевёл дух:

– Развлекаетесь?! Хватит уже зря патроны жечь! – крикнул сердито – не на тренировке! Они уже давно не стреляют, а вы всё угомониться не можете – как дети малые! Грохот выстрелов прекратился.

– Товарищ командир? – спросил кто то из командиров…

– Нет – Дед Мороз, борода из ваты! – буркнул в наступившей тишине – идите, трофеи соберите… И смотрите там – могут быть недобитки!

Потянулся в ментале к командиру моей роты – они должны были блокировать аэродром, но не атаковать до моего приезда:

– Что там у вас?

– Как вы приказали – блокировали; не даём выйти из зданий… – раздалось уже привычное в голове. Значит надо ехать туда. Где там мой Бюссинг? Через двадцать минут, ведомый как по ниточке, подкатил броневик. Вызвал броневик охраны лётчиков, которых я прихватил с собой – хватит уже на халяву усиленную пайку потреблять – пора отрабатывать народный хлебушек с маслом… Подкатил грузовик с лётчиками; броневик охраны и зенитный Ганомаг для поддержки. Пока немцы не прочухались – летуны успеют освоить самолёты и слетать один раз на бомбёжку Бреста и Кобрина…

Передал Генерала бойцам; забрал с собой отделение бойцов в грузовике и покатили к многострадальному, сколько уже раз взятому нами аэродрому. Въехали по дороге прямо в аэродром: моя рота держит все выходы под контролем – из оружия у аэродромных только личное, даже пулемёты все на улице. Открыл дверцу, прокричал на немецком – Сдавайтесь! Молчат… Приказал СЗУшке долбануть очередью по дверям. Раздался грохот пяти снарядной очереди; дверь частью разлетелась по сторонам, частью влетела внутрь… Очень это впечатлило немчуру: через несколько десятков секунд после очереди из дыма, валившего из разваленного снарядами дверного проёма высунулась рука, замахала очумело белой тряпкой: настолько неожиданным был переход от мирного сна к внезапного пробуждения под грохот орудийных разрывов и стрекотания пулемётных очередей!

– Не стреляйте! Мы сдаёмся! – завопили испуганно-истерично… Вот и ладненько, вот и славненько… Снова мы захватили аэродром: Легко и без потерь… Жаль что трофеи теперь нам достаются маленькие… Техников запрягли за работу – готовить к вылету бомбардировщики с полной бомбовой нагрузкой, а лётчиков – осваивать эти самолёты: теорию они уже освоили; умение пилотирования, перенятое мною у немецких пилотов получили – сейчас практика: взлёт и посадка пустого самолёта; затем загруженного и облёт города а затем – путь на запад! Будет день; светло – все ориентиры как на ладони: лети себе по полётной карте на бомбёжку цели! Сначала взлетел один самолёт, за ним второй… Процесс пошёл, как говорил в нашем времени Меченый! А мне надо заниматься остальными делами: теперь тут и без меня справятся, а как выполнят задание – доложат…

Всё – угроза с запада, по крайней мере на несколько дней, устранена… Трофеи, особенно военные – потрясают воображение! На путях стоит состав сплошь заставленный техникой ремонтной танковой роты; несколько разных тягачей; подъёмных кранов, тяжёлых полугусеничных грузовиков; электрогенераторы; агрегаты для газовой и электрической резки и сварки, разные станки! И вот теперь это богатство для ремонта в походных условиях у меня есть! Это ли не повод для радости?! А штабной автобус VOMAG командира дивизии?! Да это просто мечта какая то! Будет у меня теперь личный домик! Я уже не говорю о том, чем по штату была укомплектована дивизия: танковый полк с более чем 140 танков: T-II – 45; T-III – 72; T-IV – 24 штуки и один командирский танк. Но особая радость – 4 штурмовых орудия Stug III: с коротким, словно обрубком, 76мм орудием – приземистое, с мощной противоснарядной лобовой бронёй так ещё и целый взвод! Не зря же её прозвали Гадюка! И пусть у неё малая дальность хода и слабая проходимость: пока есть железные дороги, тяжёлые грузовики и тяжёлые тягачи Бюссинг, а они у меня уже по немногу собираются – буду держать эти самоходки у себя. Дальше – жизнь покажет! Отказаться и передать другим – всегда успею…

С Берёзы, кроме трофеев, прислали полторы тысячи пленных, изъявивших желание драться с немцами… Четыреста из них – нами были ранее освобождены, но дезертировали из Барановичей и вновь попали в плен… Ну и что с ними делать? С одной стороны – как к ним отнеслись их командиры, так они отнеслись к службе. Только не зря говорят: предавший однажды – предаст и дважды! А причина? Причина найдётся! С другой стороны: знают, кто освободил, но всё равно захотели встать в строй Части Красной Армии… Или это такой тактический ход?

Из Минска прошли эшелоны с бойцами майора Неулыбина: может оставить их ему и не брать грех на душу? Так они и его могут предать, дезертировав снова… Проверил всех четыреста, задав нужные вопросы: большая часть попросилась, чтобы не остаться в лагере и вновь уйти в «свободное плавание»… Почти триста человек! Ну ничему жизнь таких не учит! Придётся мне их «утилизировать», как бы не хотелось: ну не подкладывать же свинью майору – я ему бойцов, а они от него в бега… Хорош подарочек, да ещё и немцам расскажут! Так что из этих четырёхсот ему пойдёт чуть больше ста и из оставшихся тысячи ста ещё четыреста: семьсот человек я забираю себе – двести в специалисты и пятьсот – в бойцы…

Прибыл Неулыбин. Передал ему новичков, технику, оружие продовольствие – без излишеств; нарезал задачи… Мои спецы стали обучать его бойцов, танкистов, артиллеристов, зенитчиков как пользоваться трофейным оружием. Оставлю здесь, на всякий случай батальон с усилением бронетехники – остальное – в Минск: у меня далеко идущие планы – нечего сидеть и ждать у моря погоды: за нас никто немца не разгромит, а помочь своим там – на востоке – наш святой долг! Вот и буде его исполнять со всем усердием! Тем более зовут меня обратно в столицу Белоруссии – опять к нам гости! Надо ехать, смотреть – кого нам послал в этот раз Верховный! Надо то надо, но бросить здесь всё и лететь в Минск сломя голову, потому что кто то там приехал – не в моих правилах! Тем более – лётчики доложили о готовности… Отправил по маршруту: курс на запад. Первая цель – аэродром базирования эскадрильи истребителей сопровождения в Кобрине. Затем пролёт в Польшу; разворот и бомбёжка мостов через пограничную, уже в прошлом, реку Буг что расположены перед Брестом. И вернуться обратно. Желательно всем! Так что буду ждать: вдруг им понадобиться моя помощь?! Может будут раненые, а может не всех истребителей нейтрализуют…

А пока, чтобы не терять времени: ну не верю я, что немцы проглотят такую плюху по их гордости, даже от Призраков Леса – подготовлюсь ка я к возможным неожиданностям… Выдвинул, в какой уже раз, свой дивизион – 36 Ганомогов ЗСУ, на западную окраину Барановичей. Время есть – самоходные зенитки замаскировали как следует. Ждём… Вернулся с задания штаффель бомбардировщиков Юнкерс 88. Вернулись без потерь, довольные! Доложились:

– Товарищ командир! Ваше задание выполнено! Аэродром с немецкими истребителями разгромили: истребители сожгли; взлётную полосу разрушили! (Не удивительно, учитывая данные им полётные карты со схемами аэродрома: в какую сторону и в скольких метрах от ВПП замаскированы истребители…) Согласно дальнейшего задания при нанесении бомбового удара по мостам через Буг визуально наблюдались попадания в два моста из трёх! Принял доклад, поблагодарил за службу, но предупредил – результат проверю лично! Дело к вечеру, но я вынужден задержаться: ещё не хватало немцам нас застать в пути! У меня, конечно, зенитных установок много, но зенитчики у меня, пока ещё, не на высоте, а тем более стрельба по движущейся цели, да ещё в движении! Такое мы ещё «не проходили»… Значит надо ждать… Надо – не спокойно что то на душе…

Дождался… Уже почти перед закатом, «взлетев», в очередной раз, заметил вдалеке точки. Много точек! Вот оно: в животе похолодело, как перед чем то страшным! Выхода нет – придётся применить только что придуманную наработку… Дожидаясь немецкой авиации уехал на западную окраину города – поближе к зениткам. Тут и мелькнула мысль: а если бомбёров будет много? Решил попробовать: приметил километрах в двух от нашей позиции небольшой лесок. Расфокусировал зрение; выбрал четыре приметных дерева метрах в 40-50друг от друга… По десятой части силы вытянул в ладонь; разделил силу пополам и метнул в деревья сразу четыре сгустка! Расфокусированный взгляд легко удерживал несущиеся к стоящим деревьям сгустки силы. Попадание, попадание, попадание… Все четыре поразили цели! Верхняя крона одного дерева завалилась на бок и рухнула на землю. Остальные… – остались стоять! Неужели промах?! Нет: второе дерево нехотя повалилось назад; за ним так же неторопливо третья крона рухнула вперёд… А четвёртая? Ещё несколько утомительных секунд и крона со стволом, словно делая одолжение, медленно завалилась на бок… Уф… Сработало… Теперь можно и вздохнуть свободнее. Правда 2 километра – это не 5 и не 6 километров и деревья не мчатся со скоростью 300–400 километров…

Точки неумолимо приближались, увеличиваясь в размерах… «Взлетел» в верх: Мамочка моя! К нам приближались два штаффеля, один за другим – 24 двухмоторных бомбардировщика Хейнкель-111, а за ними, чуть пониже – ещё двенадцать одномоторных бомбардировщика Ю-87… Высота – 5000 метров – классика для бомбардировщиков. Мы, конечно, взяли из «закромов» дивизии батарею 88мм зенитных орудий, именуемых немцами «Ахт-Ахт», но я их отправил в Минск: толку с них здесь никакого: мои зенитчики не только не стреляли с таких ни разу, но и увидели их в первый раз. Так что надежда теперь одна – на меня. Холодный пот потёк по спине – а вдруг я не справлюсь, не успею – они же такого здесь натворят!

Вот они – выплывают из за крон того самого леска, в котором я срубил четыре деревца… Бойцы охранения в растерянности обернулись ко мне: что делать командир?! На самом деле они ещё не долетели до этого леска, но кажется, что они уже вот, рядом – подлетают! Сунул руку в кабину Бюссинга; вытащил микрофон:

– Зенитчики! По передним двум штаффелям огонь открывать только в случае прорыва! Ваша цель – третья эскадрилья – всего то 12 штук Ю-87. Думаю с этим то вы справитесь! Сам шучу, а лицо, чувствую, стянуло, словно резиновой маской. Нет – так нельзя! Взял себя в руки, успокоился – один раз живём! И к тому же – первые бомбы – наши… А мёртвые – сраму не иймут! Вроде помогло… Залез на капот Бюссинга, жду. Потряхивает слегка, как от слабого электрического тока, но пошёл, пошёл кураж; забурлил адреналин. В чём сила брат? – спросил герой одного фильма и сам же ответил – сила в правде! А здесь и сейчас – НАША ПРАВДА! Мы на своей земле, а они пришлые. А дома и стены помогают! Надеюсь и мне помогут! Высоко в небе к нам приближалась первая эскадрилья: четыре звена по три самолёта… Шесть тысяч метров до самолётов – пора, иначе не успею! Вскинул руки в сторону наплывающих бомбардировщиков: в ладонях по кирпичику силы… Пополам! Пошли, родимые – не подведите! Четыре сгустка силы рванулись навстречу «Несущим смерть»!

Как медленно тянется время: пять секунд, десять, пятнадцать… А первая линия машин всё ближе и ближе – уже почти над нами! Четыре ослепительные вспышки в надвигающихся сумерках! В четырёх ведущих самолётах троек рвануло после попадания сгустка силы в бомболюк две с половиной тонны бомб; сотни литров горючего… Взрывная волна буквально разметала по сторонам, в мелкие клочья, бомбардировщики ведущих четырёх звеньев!

Ударная взрывная волна, осколки и обломки самолётов, не хуже зенитной шрапнели ударили по ведомым, идущим чуть сзади! Взрывная волна крушила прочные стёкла кабин; сдирала до шпангоутов обшивку фюзеляжей; отрывала крылья и хвостовые оперения! А довершали дело разлетевшиеся куски самолёта ведущего, пробивая насквозь то, что ещё уцелело! Зрелище – только любоваться, но за первой волной идёт вторая! Новый посыл и ещё четыре «подарка от Спецназа» устремились к своим жертвам! Сколько нужно времени второму штаффелю, чтобы понять что произошло с первым? Лётчики всегда быстро находили правильное решение – иначе тугодумы не выживали! Гостинцы ещё летели к ведущим второй волны, а самолёты уже начали противозенитный манёвр, расходясь в стороны и забирая вверх… Но четырёх я по прежнему уверенно держал в «прицеле»! Новые взрывы! Уже не так результативно: из двенадцати бомбардировщиков, после моей атаки, в воздухе осталось четыре, но они ОТВОРАЧИВАЛИ В СТОРОНЫ! Не уйдут – Д О Б Ь Ю Гадов! Правда всех зрением охватить не удалось: пошла пара половинок силы, а когда они нашли свои жертвы; вдогон последним двум бомбёрам устремились ещё две половинки силы! В С Ё!

Загрохотали Ганомаги ЗСУ: на высоте 2000 метров медленно, по сравнению с Хейнкелями, приближались «штуки» – 12 Ю-87… Ну это для нас семечки! Накатила жуткая эйфория: руки взлетают вверх; по половинке силы в ладонь и четвертинке на самолёт! Четыре взрыва в небе; я выцеливаю следующую четвёрку, а юнкерсы загораются, взрываются, валятся, «кружась осенними листьями», вниз… Сбил ещё четыре юнкерса и с удивлением заметил: самолёты закончились! В небе расходились, истаивая, дымы от взрывов; опускались вниз белые купола парашютов уцелевших лётчиков… Вернулся звук: в уши ворвался восторженный рёв моих бойцов – Ура! Качать командира! Меня бесцеремонно сорвали с капота и начали подбрасывать вверх! – Только на землю не уроните ироды! – вроде как кричал я… Наконец безумие закончилось, все успокоились и меня поставили на ноги, глядя восхищёнными, обожающими глазами!

– А зенитчиков чего же не качаете? – упрекнул бойцов.

– Да их слишком много – устанем всех качать! – выкрикнул кто то шутливо – а вот руки за сбитые самолёты мы им пожмём обязательно! – добавил кто то.

– Вот только разберёмся сначала кто что сбил! – добавил я. Всей толпой: какая тут субординация – пошли поздравлять зенитчиков. Поздравили… По их подсчётам они сбили шесть юнкерсов. Да я не в претензии: может мои гостинцы настигли кого то, когда он уже был подбит?! Так ли это важно – главное: мы не пропустили ни одного! Вернулся к своему Бюссингу – возле него мнётся мой командир отделения… Поднял вопросительно брови – Чего там?

– Товарищ командир… начал нерешительно он – вы только не подумайте чего, но я тут снял я пилотов лётные куртки… Вот… – вам принёс две – как раз ваш размер! А то уже зима скоро и вообще – вы совсем на себя не обращаете внимание, а вы же наш командир! Примерьте, не побрезгуйте… Если подойдут – отдам в стирку: будут как новенькие! Комод протянул мне летную куртку с белым мехом внутри; широким меховым воротником; с металлической застёжкой молнией темно-коричневого цвета… А чего – и примерю! И носить буду: мы давно уже носим не со складов и не советское, так что… Одел. Как по мне сшита. Беру! Командир отделения, видя что угодил, обрадовался, а я присел на бампер Бюссинга; облокотился спиной о капот и расслабился – накатил отходняк… Ноги затряслись мелкой дрожью; в руках предательская слабость; тело – как холодец…

– Что с вами товарищ командир?! – крикнул комод.

– А что не так? – с трудом ворочая языком спросил я.

– Да вы весь белый! Может вам доктора вызвать?

– Не надо доктора… – возразил вяло – ты иди, займись делом. Отбери лучший экипаж Хейнкеля из пленных, остальные не нужны… А я посижу, отойду немного… Командир ушел к группе пленных…

На бампере немецкого броневика, откинувшись на капот сидел немолодой, усталый мужчина. Обычная пилотка с красной звездой; кожаная лётная немецкая куртка, застёгнутая наполовину; натруженные ладони и отрешённый пустой взгляд, глядящий вдаль. В никуда… Вот же я дурак! – поругал себя – я же чуть не сжёг себя сегодня! Надо в себя забрасывать, перед такой схваткой, хотя бы полкирпичика силы, а то с выбросом и напряжением организм расходует личную силу! Добавил в себя частями, чтобы в глаза не бросалось, по десятой части, четверть силы – чувствую достаточно. И самочувствие нормальное и «цвет лица» вернулся… Всё: дело сделано – можно бы ехать домой, но мы не в мирной жизни, а на немецкой территории. Так что переночуем и завтра поедем домой в Минск! На поезде поедем, как белые люди – в штабном генеральском вагоне! Утром, тепло распростившись с Неулыбиным и его бойцами, отбыли в Минск. Четыре с половиной часа и мы на месте. Дорога прошла без эксцессов, даже поспал немного…

В грузовой станции – «оплоте» Спецназа в городе, меня встретил, оставленный на хозяйстве Мазуров и с ходу огорошил: утром прилетел транспортник с сопровождением – два истребителя, с большим начальством: аж целый генерал-лейтенант! Пристяжи, то есть свиты не много, но все в больших чинах – полковники, подполковники… Дивизионный комиссар. Майор из НКВД. Пришлось ему, бедняге, ехать их встречать и обеспечивать транспортом до города: бойцы на аэродроме отказались подчиняться командам пришлых, заявив – у нас свой командир есть… Это порадовало, а вот поведение Мазурова…

– Майор – вопрос: к кому прилетели высокие чины: к нам с проверкой или в штаб обороны? Мазуров понял, но возмутился:

– Вам легко спрашивать, а мне их принимать пришлось и гнев начальственный гасить! Вот, кстати – Вам бумага! – вытащил из кармана кителя сложенный вчетверо лист бумаги и со скрытым злорадством протянул мне – приказано вручить лично, как только приедешь! Приказывают сразу же, по прибытии, явиться в штаб Обороны города! – ухмыльнувшись выпалил он. Удивлённо посмотрел на Мазурова: и с чего это такая реакция? С чего такая радость во взоре: предвкушает как командира будут строить по стойке смирно?! Очень странно… Взял лист, развернул. Точно – приказ… Явиться в штаб. Срочно. И подпись: генерал-лейтенант………… Ладно: такого чина послать без всякого повода – это уже не моветон, это нарушение субординации. Тут к нам подбежала Грета Мюллер; козырнула, отдышалась, выпалила возбуждённо:

– С приездом товарищ командир! Как съездили? А сама радостная!

– Нормально съездили товарищ старший лейтенант, только скучно было без вас! – улыбнулся в ответ – но с другой стороны: всё внимание делу и помощь высокопрофессиональных медиков почти не понадобилась – некогда было отвлекаться на красивых девушек!

– Ой, скажете тоже товарищ командир! – засмущалась кокетливо Грета – хорошо, что вы вернулись живыми… почти все… – улыбка её поблекла… – Вы свободны товарищ командир? – я кое что хочу вам показать прямо сейчас. Это важно! Я кивнул согласно.

– Тогда идёмте… Грета пошла к складам, а я направился за ней, стараясь не смотреть на упругие покачивания ягодиц. Получалось с трудом… И вроде не старается меня соблазнить? А может наоборот – старается?! Эх – доля наша мужская, доля тяжкая…

– Товарищ командир! – крикнул в спину Мазуров – Вам же передали приказ: явиться срочно в штаб Обороны, как только прибудете!

– Грета – подожди минутку… – улыбнулся остановившейся и обернувшейся медичке. Резко развернулся к майору:

– Ты что, майор – учить меня будешь что мне делать?! – рыкнул в сердцах раздражённо! Мазуров взбледнул слегка, растерялся:

– Да я… я только… – забормотал он. Что то тут не то – нюхом чую! Странное поведение майора, оставленного мной на командовании…

– Иди займись своими делами! Командир на базе, твои полномочия закончились. Не дожидаясь ответа развернулся и пошёл рядом с Мюллер туда, куда она показывала. Подошли к четырёхосному крытому вагону, с двумя часовыми из моей роты у закрытых на замок вагонных дверей. Закрытых на замок? Два часовых?! Грета достала из кармана ключ; отдала часовому; тот открыл висячий замок, вынул из ушек и раскрыл одну дверь вагона. Главный медик подошла к коробкам, плотно заставленным в вагоне до самого потолка и хлопнула по одной из них, с надписью на боку на немецком и латыни:

– Вот, товарищ командир! – выпалила с гордостью. Подошёл, прочитал первое название на латыни, но я понял. Вот это да! Передо мной стоял полностью забитый – под самый потолок, вагон с коробками, заполненными упаковками с таблетками первитина! Его в немецкой армии называют стимулятором и дают танкистам, лётчикам, водителям, пехоте… Снижает усталость; повышает выносливость; убирает потребность в сне и еде… А по сути – легкий наркотик, как и фенамин в Красной Армии во время войны и после неё… Вот это подарок судьбы, так подарок! Поблагодарил девушку и пошёл к себе, благо штабной автобус уже сняли с платформы и поставили возле моей штабной комнаты. Надо съездить в штаб: не дело вот так, не «познакомившись», игнорировать большое начальство…

К штабу Обороны города подъехали «с помпой»: мой Бюссинг; Бюссинг сопровождения; Ганомаг СЗУ и обычный Ганомаг с 10 бойцами в кузове; два отделения бойцов моей роты на двух автомобилях… Хотел ещё танк Т-III прихватить, но решил – это перебор. Сильная охрана – это нормально, для устрашения, а танк?… Подъехали; бойцы выскочили из кузовов на землю; двое заняли позиции по обе стороны дверей; Бюссинги и Ганомаги нацелили пушки и пулемёты на здание и в стороны для «отражения возможной угрозы»; часть бойцов заняла позиции у броневиков, а большая часть пошла за мной в здание, занимая позиции в коридорах и у входа в приемную.

Это не паранойя – это разумное предостережение тем, кому взбредёт в голову поиграть со мной игру: кто их нас круче! Четверо осталось в приёмной, а основная четвёрка зашла за мной в кабинет совета Обороны, рассредоточившись у меня за спиной так, чтобы видеть всех находящихся в комнате. Автоматы МП-40 у парней висели на плече стволом вниз, но правая рука поддерживала спусковую скобу автомата, готовая в любую секунду подкинуть автомат в положение для огня по противнику… Сидевшие за столом и слушающие одного из докладчиков, стоящих у большой карты, повернули головы на шум. Пожилой генерал-лейтенант, оторвав взгляд от говорившего повернул голову ко мне. О… – и этот здесь: за столом, среди разных военных и гражданских, сидел и майор НКВД Судоплатов. Я кивнул ему; он кивнул мне в ответ… От генерала и сидящего рядом с ним дивизионного комиссара, не ускользнуло наше кивание друг другу…

– Капитан Марченко. Пограничные войска НКВД СССР – доложил я и устало козырнул генералу. Замолчал, равнодушно ожидая реакции. И она последовала незамедлительно! Генерал начал наливаться багрянцем начальственного гнева:

– Это что такое? Это что за вид?! Это что за люди?! – начал заводиться он. – Это что за доклад?! – генерал встал, опираясь руками на стол. Я равнодушно ждал окончания генеральского гнева…

– А ну ка вывел отсюда этих… – махнул рукой на молчаливо стоящих бойцов – вышел сам; привел себя в надлежащий вид; вошел как положено и доложился! – рявкнуло на последок высокое начальство. Ах да… – я же, в делах и заботах, забыл снять немецкую лётную куртку и заявился в повседневной рабочей форме – я же с операции вернулся, а не с парада! И шёл я не к начальству, а решать какие то вопросы к их пользе, а не к моей! По мне бы – так мне и нет нужды к ним ездить – даже по приглашению, не говоря уже про приказ! Конечно: такой внешний вид – это нарушение уставной формы одежды, но к чему так вот сразу? На место, в стойло поставить думает?

– Товарищ генерал-лейтенант… – начал я терпеливо – я недавно вернулся с операции, которую провело моё подразделение… Вчера оно разгромило моторизированную дивизию вермахта в составе двух пехотных полков и одного танкового, находившуюся в Барановичах. У стоящего генерала челюсть стала медленно опускаться вниз…

– Эта дивизия должна была завтра после обеда атаковать город Минск с целью его освобождения и уничтожения сил его обороняющих. А поскольку обороняют город мои батальоны, я и решил опередить немцев. И опередил. Дивизия полностью разгромлена; в Барановичах стоит в обороне Батальон майора Неулыбина, усиленный моими четырьмя батальонами, так что в ближайшую неделю удара немцев с запада можно не опасаться… Я очень устал за это время и не имею желания пререкаться и спорить с вами по поводу формы или способа доклада. Я сейчас повернусь и уйду, а когда я вам в следующий раз понадоблюсь – приезжайте ко мне: я к вам больше не приеду ни по просьбе, ни по приказу… Я всё объяснил товарищ генерал? – спросил я, умышленно опустив приставку лейтенант к генералу… Не ради того, чтобы позлить – расставить для всех приоритеты…

Генерал – опытный видимо волчара, отреагировал соответственно:

– Это не дает вам права капитан вести себя подобным образом! Ладно… – сменив гнев на милость продолжил он уже спокойно – впредь являйтесь по форме. О проведённой операции доложите позже, а сейчас доложите что вы имеете из вооружения, продовольствия, транспорта, медикаментов; сколько бойцов в вашем подразделении и что вы можете передать совету Обороны города прямо сейчас! Ай молодец, ай умница! Всё расскажи и скажи – что можешь передать прямо сейчас? А что потом… – мы сами решим что забрать! Типичная штабистская и начальственная черта: вы добывайте, а мы будем распределять! Огорчу я тебя начальник – очень огорчу… Заметил насмешливый взгляд Судоплатова: это тебе капитан не с пленными разговаривать, да и не со мной – это посланник Ставки! А по фиг!

– А я вам и не собираюсь ничего докладывать по операции уничтожения дивизии и очередном освобождении города Барановичи. Товарищу Сталину – уже доложено, а вы… Вас сюда направили город оборонять? Вот и обороняйте! Лицо генерала побагровело о гнева, а я продолжал равнодушно, заметив как с лица Судоплатова исчезла ехидная усмешка. А ты что думал майор – я вот так сдамся?!

– Что касается сведений о моем подразделении и его ресурсах – то это не ваша компетенция товарищ генерал-лейтенант. И передавать вам я ничего не буду: ни сейчас, ни позже! Вам надо: на востоке станция Борисово… На севере – станция Молодечно… Идите и возьмите все, что есть там у немцев – как это делали мы! На юг идти не советую: в Ганцевичах мы были уже несколько раз, так что там поживиться, думаю – будет особенно нечем… Чтобы предотвратить ещё вопросы скажу сразу: всё, что имеет спецподразделение «ГРОМ» под моим командованием, мы получили не от Управления по снабжению, а отобрали у немецких захватчиков в результате многих успешных операций, чего и вам желаю! А то, что есть у нас – нам самим будет нужно! Да, вот ещё что! – обвёл насмешливым взглядом притихших за столом военных и гражданских:

– Пользуясь случаем, ставлю в известность совет Обороны города: завтра, после обеда я снимаю свои батальоны с охраны периметра города. Они мне понадобятся для дела… – закончил холодно… Вот тут всех проняло по настоящему: боеспособные батальоны оставят позиции, а кто же тогда город будет оборонять? И до генерала вмиг дошло то, что я сказал: ситуация хреновая получается!

– Я вас не отпускаю с оборонительных рубежей! – выкрикнул он.

– А меня как то мало волнует что вы желаете! – раздражение прорвалось наружу – у вас есть ваши подчинённые – вот ими и командуйте. А я уж как-нибудь без ваших команд и приказов обойдусь! Обходился раньше – уверен и сейчас не пропаду! – бросил в лицо багровому генералу, судорожно разевающему рот, как рыба.