Текст книги "Путь на восток (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

К железнодорожному мосту через реку Судость приближался, сбрасывая скорость, воинский эшелон с техникой… Охранники уже могли разглядеть стоящие на платформах танки T-IV с коротким 75мм орудием и T-III с довольно редким длинноствольным 50мм орудием; Бюссингами и Ганомагами новой конструкции – с зенитными пушками. Танкисты копошились у некоторых машин, провод профилактический осмотр или ремонт; несколько экипажей Бюссингов и Ганомагов стояли возле своих машин. Военная проза: все как везде… Эшелон вкатился на мост со скоростью 5 километров в час – ниже обычных 10 километров… Ну и что – так даже лучше: танкисты и экипажи броневиков оторвались от скучного дела и стали отпускать охранникам беззлобные армейские подколки. Охрана не осталась в долгу – в ответ тоже полетели колкости… И никто не придал значения тому, что эшелон остановился! Зато у охраны расширились глаза от изумления, когда из-за бортов вагонов вскинулись военные в автоматами с необычными набалдажниками на стволах. Захлопали негромкие выстрелы; залязгали затворы автоматов! К непривычной для военного уха какофонии звуков добавились и негромкое глухое стрекотание пулемётов MG-34, перехлестнувших очередями сторожку старшего охраны и казарму с отдыхающими после ночной смены солдатами… Уничтожение ротозеев и любителей острот закончилось очень быстро: никто даже не дёрнулся! Бойцы посыпались с платформ, рассыпаясь по месту боя… Снов захлопали, теперь уже одиночные выстрелы: был приказ: пленных и раненых не брать и за своей спиной оставлять только труппы… Несколько десятков секунд и бойцы стали возвращаться на свои платформы. Командир штурмовой группы крутнул рукой и запрыгнул на платформу. Состав тронулся…

Вот так были захвачены оба моста… Со штабом было иначе: колонна танков, броневиков и грузовиков с солдатами открыто выехала из леса и покатила к посту на въезде в станцию. Остановилась на несколько секунд – чтобы уничтожить охрану и покатила дальше – вглубь станции, к штабу. Никто не насторожился: прибыло пополнение и усиление – чего тут странного? Офицер, вылезший из легковушки, одёрнул мундир и направился в штаб. С ним пошёл его заместитель… Как только они шагнули на крыльцо по часовым ударили из арбалетов бойцы из грузовиков и к штабу рванулось несколько бойцов со странными пистолетами… А на станции уже во всю шёл отстрел из арбалетов; автоматов и Вальтеров всех, кто попадал в поле зрения атакующих. Захват был стремительным и беспощадным! Дальше, от Почепа на север, а от Погара на юг, на расстояние 5 километров разошлись прибывшие и разгрузившиеся с эшелонов батальоны. Они должны были обеспечить безопасное передвижение по железной дороге. Их цель не только пехотные подразделения на этой территории, но главное – батареи пушек и гаубиц, способных вести загоризонтный огонь по проходящим эшелонам… Вот здесь уже в ход пошли и танки Т-34 с красными звёздами на бортах… Остальное расстояние от Почепа до Погара – порядка 60ти километров зачистят идущие цепью батальоны. Хотя: 60 километров – это сильно сказано! Немцы захватывают деревни, узловые дороги и ставят там опорные точки обороны, если – как здесь, становятся в оборону. Узел обороны и всё. А лесные дороги – без контроля. Ну да сейчас лесные дороги – это ещё тот геморой: проехать можно разве что на танке или Ганомаге. Вот мои батальоны и двигались на танках и транспортных Ганомагах, возникая возле таких опорных пунктов и стремительным броском, уничтожая из пушек пулемёты, захватывали немцев, не ожидавших Русских в такой глуши, да ещё и с тыла… И катили дальше – к очередной цели: всё ближе и ближе к реке Судость, разделявшей линию фронта. Быстро, неумолимо, безжалостно уничтожая врага!

Время! Нас отчаянно подгоняло время! Растянувшиеся по обеим дорогам на десятки километров эшелоны с тыловым снабжением; мастерами с семьями; продовольствием и боеприпасами; цистернами с горючим и вагонами с стажёрами и «добровольцами» в Красную Армию были очень уязвимы на марше, да и на стоянках тоже… и это не смотря на мощную противовоздушную оборону: на некоторых эшелонах стояло по два взвода – 8 ЗСУ Ганомаг и пулемётные установки на крышах из крупнокалиберных пулемётов, снятых с немецких самолётов. И всё равно: стоит только одной бомбе попасть в железнодорожное полотно… Я уже не говорю про попадание в сам эшелон, особенно в вагон со снарядами или в цистерну с горючим… Поэтому только темп может нас спасти! Кравченко доложил в конце донесения: отправил эшелоны с рекрутами в Унечу и сам оставил Кричев, не дожидаясь решительного штурма немцев… То же самое и с Гомелем: оттуда ушли последними эшелонами батальоны охранявшие аэродром в Холмиче и склады в Гомеле… Ушли, так же отправив вперёд эшелоны с рекрутами… А их у нас – целая дивизия по количеству! И транспортное и бронетанковое обеспечение, не говоря уже о продовольствии и боеприпасах… Оружие и форму спецназа они уже получили. Не получили пока только разрешения идти в бой, хотя рвались в бой, отчаянно, убеждая своих командиров – мы готовы!

Пустые эшелоны стояли на захваченном у немцев пятачке один за другим. Уже длинная колонна собралась. Батальон, с которым я приехал, разгружаться не стал – не было здесь в нём необходимости. Он мне понадобится там – за линией фронта. Передний край уже полностью очистили от немцев и я, загрузившись в Бюссинг, на котором предусмотрительно закрасили немецкие кресты выехал за нашим танком Т-34 с красным флагом на башне, вдоль железнодорожной насыпи к нашим позициям. Подъехали; я вылез из броневика и смело отправился к комбату, настороженно ожидавшему меня в окопе. Пустил в умы окружающих доброжелательное отношение к себе; объяснил комбату суть вещей… А в это время мои бойцы разгребали завалы на «железке»: к подрыву её подготовили, но не взорвали и большое им за это спасибо! Пустые эшелоны покатили дальше – к хутору Михайловский, где повернут на север и поднимутся до Брянска, уже с юга. Всё легче будет железной дороге, по которой Молодцов будет отправлять пустые эшелоны в Брянск. А в Брянске должен будет находится представитель ставки, на которого мы и спихнём заботу о сотнях эшелонов. Пусть трудится: – его за этим и отправили. И пусть отвечает за порученное ему дело. Своей головой! Хотя – что толку с такой головы: одни сплошные убытки… Главное – доложу Сталину о том, что вывел для страны столько подвижного состава! И о подвигах моих подчинённых доложу – пусть награждает! А вот о численном составе и желании подчиняться его генералам и маршалам – погожу. Надолго погожу, а желательно – насовсем…

Все в трудах и заботах: пора и мне потрудиться, а то я как то расслабился, «заполучив» Романову. Хотя чует моё сердце – хлебну я с её характером лиха: претензий, «разборок», выяснения отношений… Но это будет потом, а сейчас – дело! Путь мой лежит в город Трубачёвск, где расположился штаб 3й армии. Город не близко – в 55 километрах от линии фронта и пока я со своей ротой и двумя батальонами добирался туда по грунтовой дороге, успел определиться по карте города – в каких районах мы разместимся. Нужно расположиться так, чтобы по нашему расположению не шарахались всякие любопытные. Да к тому же, нужно место стажёров тренировать подальше от любопытных глаз. Правда тут – это не там – в Минске: тут в городе свое партийное начальство. Тронь такое и тут же заголосят в полную глотку, да ещё и «старшим братьям» наябедничают – подрывают авторитет партии! А это чревато серьёзными последствиями… Потому то со мной и идёт такое сопровождение. А зачем такое большое? Так в город со мной войдёт один батальон («по одёжке» встречают, а иначе – никакого уважения), а второй, обойдя город стороной, уйдёт дальше в глубь, на заранее «выбранное» мною место под обустройство полевого аэродрома для моей личной авиации. Одного для них, конечно, будет мало, но где один, там и второй подготовят: и люди и средства для этого есть – не что задействованы дополнительные эшелоны?!

В город входили солидно: впереди рота танков Т-34 с красными звёздами на бортах – для солидности; за ними Бюссинги и ЗСУ Ганомаги. И конечно немецкие Опели Блиц – грузовики с бойцами. И тоже – со звёздами… На посту перед въездом в город нас встретили испуганные красноармейцы – думали немцы… Задержались на несколько секунд – успокоить и покатили в центр – прямиком к штабу. Там о нас уже знали: комендантская рота перегородила улицу, спрятавшимися бойцами и даже пулемётами! Пустил в их сознание: всё в порядке – свои… Танки въехали на площадь перед штабом, развернувшись в разные стороны; Бюссинги, как бы невзначай, нацелили стволы своих 20мм пушек на окна штаба, за которыми мелькали испуганные лица штабистов… Из кузовов посыпались бойцы в маскировочном камуфляже; в пилотках со звёздочками; быстро разбежались по сторонам, грамотно заняв позиции вокруг входа в штаб. Разбегайся мелочь пузатая – старшаки приехали порядок наводить! Вылез из броневика и направился ко входу. За моей спиной привычно пристроились два отделения моей роты: одно пойдёт со мной, а второе перекроет первый этаж от нежданных желающих мне помешать, при моём трудном разговоре с высоким начальством…

Поднялись по лестнице на второй этаж; открыл дверь в приёмную. Сидевший за столом адъютант вскочил было, но мой боец скользнул к нему мимо меня и толкнул его ладонью в лоб, усаживая на место:

– Сядь и сиди тихо! Иначе пожалеешь!

Открыл, без стука дверь в кабинет к командарму, оставив дверь открытой. За мной проскользнуло четверо бойцов. Знакомая картина: за столом, перед картой, сидит немолодой генерал-майор; рядом стоит дивизионный комиссар… Оба вскинули на меня взгляды: генерал – настороженный, а комиссар – испуганный. Кинул ладонь к виску:

– Командир подразделения Спецназа СССР «ГрОМ». После выполнения задания вернулись с оккупированной территории, перейдя линию фронта через мосты у Почепа и Погара – в зоне ответственности вашей армии…

Генерал тяжело поднялся:

– Мне кое что доложили оттуда, но я ничего не понял: какой спецназ, в чьём подчинении?

Стоящий рядом комиссар взвизгнул:

– Что вы себе позволяете? Почему врываетесь без доклада?! Кто вы по званию?!! Испуг прошёл голос стал наливаться властностью! Повернул голову к бойцу за спиной:

– Выведи отсюда этого дармоеда – он мне мешает… Боец скользнул к побледневшему комиссару; жёстко взял его за локоть и властно произнёс: – Слышал – пошли… И комиссар безропотно пошёл рядом… Подошёл к стоящему генералу; положил перед ним карту города…

– Мое подразделение займет этот и этот районы… – ткнул пальцем в карту – а вы отдайте приказ, чтобы ваши покинули этот район до 12.00. По истечении срока мои бойцы займут помещения и то, что в них имеется! Машины для вывоза имущества я дам. Бойцов для загрузки тоже. Машины потом заберу… Предупредите своих: пусть не вздумают лезть на нашу территорию: мои бойцы сначала стреляют, а потом спрашивают кто такие. Лицо генерала стал наливаться гневом…

– Ах да – совсем забыл! Достал удостоверение и развернул у командующего перед глазами. Генерал сразу сдулся…

– Теперь о главном. На карту города легла карта Брянской области. Генерал сразу же подобрался – может этот не совсем безнадёжен?

– Через три дня, по планам немецкого командования, 4я танковая группа Гепнера прорвет нашу оборону примерно здесь и здесь… – ткнул пальцем севернее и южнее Брянска – к началу пятого дня возьмут в кольцо 50ю армию. Но это вас не касается. А вот через четыре дня 2я танковая группа Гудериана прорвёт нашу оборону в районе хутора Михайловский. Большая часть сил к третьему дню наступления возьмёт город Орёл, а меньшая, перед Орлом, повернёт на северо-запад, окружая вашу 3ю и 13ю армии. Через шесть дней, начиная с этого дня ваша армия, так же как и 13я будут окружены. Так что вам нужно уже продумать – как вам быть и что делать! Командующего 13й армией предупредит мой подчинённый…

– Откуда вы это знаете? – неверяще выдавил из себя командарм.

– Я вам передам командира и начштаба немецкой моторизованной дивизии, захваченного в Погаре и документы, которые там были. Ознакомитесь… Комдива и начштаба 1й кавалерийской дивизии, захваченных в Почепе мой подчинённый передаст командарму 50ой. В штаб фронта сведения передадите сами, хотя товарищ Сталин уже в курсе этих данных. И вот ещё что товарищ командарм… С нами надо дружить. К вашей большой выгоде. Надеюсь вы меня поняли…

Вернулся, со своей ротой назад, к мосту. Уж очень мне кажется, что немцы прочухавшись, так всё это не оставят! И растянувшиеся на десятки километров эшелоны тоже не захотят терять. А для этого что надо? Всего лишь разбомбить мост до подхода танков и пехоты с юга – из 2ой танковой группы. Им всё равно ещё четыре дня делать нечего. Так что надо мне быть там – хотя бы первые несколько налётов… Подъехал в расположение, а там Романова круги нарезает в сопровождении двух охранников. Увидела меня, побежала.

– Товарищ майор! Вы не имеете права со мной поступать! Идёт война и я должна помогать раненым, а не сидеть взаперти! Я военфельдшер, а не ваша личная вещь! Сколько экспрессии: раскраснелась, разрумянилась; глаза сверкают! Чудо как хороша! Усмехнулся, вызвав яростный вдох для продолжения отповеди, но властным жестом прервал продолжение – позднее полюбуюсь:

– Пойдёмте в мой штаб товарищ военфельдшер… – равнодушно бросил разгневанной валькирии. И пошёл к своему автобусу… Открыл дверь в штабной салон; пропустил туда подошедшую девушку. Плотно закрыл за ней дверь, повернулся:

– Ну что, товарищ военфельдшер Мария Романова – поговорим?

– Давайте поговорим… – настороженно ответила Мария…

Глава четырнадцатая

Как ты встретишь меня моя …

В кабинете у Сталина шло очередное совещание с военными… У карты, бодро водя указкой, маршал Шапошников сухо-скорбным тоном докладывал об очередных неудачах Красной Армии. Вождь давно заметил манеру доклада не только у военных, но и у гражданских: смягчать и сглаживать провалы и ошибки и выделять достижения. Чем незначительнее они, там ярче, объёмнее стараются преподнести результат, стремятся выпятить итоги. У кого то это получалось явно, топорно; у кого то просто мастерски, изящно, но присутствовало почти у всех. Проще было запомнить у кого этого не было. Не было этого у наркома среднего машиностроения Малышева, отвечающего за выпуск танков и самоходок, но на него уже начали поступать жалобы и докладные… И он сам давал повод к недовольству, заявляя, что без увеличения станочного парка, резко повысить выпуск продукции без брака – невозможно… А вот другие – в том числе и директор Ленинградского Кировского завода, выпускающего танки КВ и самоходки, Зальцман утверждал обратное: не только можно выпускать больше, но и нужно! И Сталин подумывал о замене Малышева… Обвёл взглядом сидящих генералов и маршалов: насупленный Жуков, которому Вождь, последнее время, не давал никаких поручений; Глядящий на вождя преданными глазами Василевский… Остальные старались не встречаться с Хозяином взглядами, старательно делая вид, что изучают свои записи. Прислушался… Речь Шапошникова звучала оптимистично: остановили наступление… приостановили… задержали на таких то рубежах… Вот оно… Главнокомандующий знал истинную причину этих «задержек» – отсутствие полноценного снабжения немецких войск. А причина этих задержек – неведомый и непонятный ему капитан Марченко, хотя теперь уже майор…

Неслышно вошёл Поскрёбышев; положил перед Сталиным лист бумаги. Шапошников замолчал; остальные посмотрели на Вождя заинтересованно. Сталин прочитал короткое донесение; удивлённо поднял брови и ткнув пальцем в цифру, посмотрел на секретаря. Тот нагнулся к уху Хозяина и прошептал еле слышно:

– Всё правильно – я перепроверил… Сталин кивнул, отпуская секретаря и задумчиво уставился в окно. В кабинете повисла тишина…

…– Ну что, товарищ военфельдшер Романова – поговорим? – повернулся я к стоящей у порога и осматривавшей мою «берлогу» девушке. Мария оторвалась от изучения штабного салона:

– Давайте поговорим… – настороженно произнесла она.

– Да ты проходи, присаживайся где понравится, а то грохнешься в обморок и что мне тогда делать? Я ведь медицинского образования не имею… – пошутил усмехнувшись. Романова вскинула подбородок:

– Я в обморок не упаду товарищ майор – я девушка сильная! – дерзко парировала она мою шутку, но прошла внутрь и присела на стул. М… да… Намучаюсь я с ней, если что… Мадама видимо поняла, что переборщила с гонором и пошла на попятную:

– Вы не подумайте чего плохого товарищ майор. Просто столько всего произошло за последнее время – просто ужас какой то! А так я девушка смирная и послушная… – улыбнулась лукаво, но тут же поставила ограничение, чтобы не возникло каких-нибудь ненужных и неслужебных мыслей – в разумных пределах, естественно… Покивал, насмешливо глядя в глаза – знаем мы твою послушность… Мария взгляд не отвела – смотрела строго, но настороженно, как и положено красивой девушке, знающей свою цену… Но не знающей мою…

– Слушай внимательно и не перебивай… – начал я – возникшие вопросы задашь, как закончу… Дело в том, что ты – моя жена! Брови Романовой взлетели в верх в немом вопросе, которого не последовало: раскрыла рот, но сдержалась – уже неплохо…

– Вернее так: ты была моей женой. Не здесь – в другом месте и в другом времени… Мы прожили с тобой недолгую, но счастливую жизнь. Но ты от меня ушла… И вот почему… Я начал рассказывать, невидяще глядя перед собой, переживая снова те далёкие, роковые, счастливые и трагические события моей жизни – той, которая осталась где то там – сам не понимаю где. С самого начала – моего заплыва… Слова, словно холодные капли, негромко, размеренно падали в тишину штабного салона. Я рассказывал и… – жил теми воспоминаниями. Уж не знаю – что было с моим лицом, но когда я закончил, первое, что я услышал сквозь отчуждение – Бедненький… Тряхнул головой, отгоняя воспоминания: ещё не хватало, чтобы меня жалели! А то получится – как у Пушкина: она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним… Или не у Пушкина – без разницы. Жёстко посмотрел в глаза Марии, стирая всякое сострадание и жалость:

– Только всё, что я тебе рассказал – относится к той Марии – моей! А ты – лишь её копия; подобие, дубликат… Ты не обижайся… – заметив как нахмурилась Романова, сгладил свои слова – но ты жила здесь, ничего обо мне не зная. Своей жизнью. У тебя могли быть, или есть знакомые, друзья, мужчины. Мария открыла рот, собираясь что то гневно возразить, но я властно прервал её поползновение к этому:

– У тебя своя жизнь и я в неё вмешиваться не буду! Только предупреждаю сразу: если у тебя появится здесь мужчина – отчислю из Спецназа! Хотя… – покачал головой – совсем плохой стал: ты же ещё не служишь в моём подразделении и я даже не спросил: хочешь ли ты служить в Спецназе или продолжишь служить в Красной Армии? Замолчал: вроде бы всё сказал, что хотел. Романова посмотрела вопросительно, дождалась разрешающего кивка, потом спросила:

– Можно мне задавать вопросы? Ну точно – та ещё язва… Кивнул.

– Вот оно как… – задумчиво, по старушечьи, протянула Романова, глядя в окно. – А вы знаете… – продолжила она – я ведь знаю этого Каминского… Хорошо знаю. Оп-па! Полезли скелеты из шкафов… Посмотрел вопросительно… Мария вздохнула:

– Я ведь родом отсюда – из Брянской области. Город Локоть… Небольшой, но всё таки город. И все друг друга знают… Так вот Каминский жил и работал в нашем городе. Он даже посватался ко мне, но отец отказал, да и я была против замужества. За него…

– А почему? – не удержался я от вопроса…

– А может я вас ждала?! – сверкнула на мгновенье ослепительная улыбка на лице девушки, но тут же пропала…

– А потом отца убили… – глухо выдавила она из себя. – Милиция сказала – ограбление… Даже знали – кто… Были у нас заезжие на временной работе, а после убийства исчезли… А потом бабушка – мама отца стала хворать, а моя мама запретила мне ездить к бабушке в деревню… – негромко говорила Романова, будто сама с собой…

– А почему запретила? Не стоило, конечно, ворошить прошлое, но тут не тот случай. Мария подняла голову. На щеках – полоски слёз…

– Мама честно сказала: папина бабушка ведьма, а раз она захворала, то скоро может умереть… А умереть она не может – не передав кому то свой дар. Или проклятье – добавила она еле слышно. Я вздрогнул, вспомнив прощание с Марией: той Марией – моей…

– А мама не хотела мне такой судьбы… – добавила Мария в гнетущей тишине… Прекрасно понимаю её мать – какой может быть дальнейшая судьба её дочери! Может кому то и хочется такую судьбу? Да та же Мария, пока её не окунули в речку, была без ума от своей жизни!

– У меня к вам будет просьба товарищ майор… – на меня требовательно уставились серые глазища – помогите мне встретиться с бабушкой! М… да… – заявочка! И отказать нельзя…

– Ты хорошо подумала? Уверена в том, что хочешь сделать?

– Я не хочу быть игрушкой в руках этого гада! Сейчас я понимаю, что это он убил отца, или сделал так, чтобы его убили. Я хочу отомстить! Вы мне поможете это сделать? Вы же тоже что то умеете – правда?!!! Прячусь от пронзительного взгляда, опустив голову.

– Ладно… – вздохнув тяжело поднялся – дело это не скорое… Я так понимаю – ты у нас остаёшься, хотя бы временно…

– Почему же временно?! – зазвенел в салоне звонкий девичий голос – если не прогоните – хоть до самой смерти. С вами вместе… Снова вздохнул тяжко, ответил, стараясь не встретиться с взглядом Марии:

– Помирать нам пока рановато. Не знаю как ты, а я желаю прожить долгую жизнь. И счастливую… – добавил негромко…

– Со мной! – уточнила Романова. Пожал плечами – мол поглядим…

– Пойдём, познакомлю тебя с местом службы. Ну и с персоналом и твоим начальством… – вздохнул в третий раз.

– У вас могут возникнуть проблемы с руководством или персоналом. Женским… – елейным голоском проворковала Мария. Ну точно язва!

– У меня – не возникнут, а вот у тебя могут…

– За меня не беспокойтесь товарищ майор – лишь бы у вас было хорошо, а я со своими проблемами справлюсь – не впервой!

– Тогда так! – решил я – пока поработаешь в полевом госпитале, что у нас здесь расположен. Идём – я тебя представлю. А дальше – представлю тебя твоему начальнику: капитану медицинской службы Грете Мюллер. Военфельдшер вскинулась:

– Она немка? Впился взглядом в её глаза и ответил жёстко:

– Она – капитан медицинской службы Спецназа СССР, в котором я – командир! Романова показано-виновато потупилась:

– Виновата товарищ майор. Больше такое не повториться!

– Ко мне все обращаются товарищ командир… – смягчился и я.

– Понятно, товарищ командир! – вытянувшись сверкнула улыбкой военфельдшер. Ох и намучаюсь я с ней, бедный, несчастный – пожалел я себя. Но совсем не расстроился от этого …

Собрался было выйти из автобуса, да хлопнул себя ладонью по лбу:

– Совсем старый стал, не замечаю очевидное…

– Да какой же вы старый товарищ май… ой, извините – ещё не привыкла, товарищ командир. Вы ещё очень даже ничего! – заулыбалась она – а что такое? – тут же обеспокоилась она.

– Да какой тебе госпиталь в такой грязной гимнастёрке и юбке?! Она критически оглядела себя:

– И то верно, а что делать товарищ командир?

– Что делать, что делать… – проворчал я – сейчас решим. Включил рацию; щёлкнул переключателем:

– Комбат… Поищи там у своих чистый комбинезон, гимнастёрку, майку… Трусы не надо… За моей спиной хихикнули…

– Чистый, значит неодёванный ни разу – ты понял? Размер? 46–48; рост 4й… И ботинки 39–40… Да знаю я, что у тебя таких маленьких нет, но ты поспрашивай… И ко мне в штабной автобус. Оглядел Марию:

– Помыться бы тебе не мешало… Ну это мы сейчас. Горячей воды нет, так что помоешь лицо, шею, руки… Остальное – потом…

– Конечно товарищ командир: неделю не мыла… остальное… – ещё несколько дней потерплю… – смиренно произнесла Романова.

– Ну… – тут тебе не там, поэтому вечером уже помоешься, а не через несколько дней – брюзгливо уточнил я…

– Какой вы заботливый товарищ командир! – восхитилась, отфыркиваясь и взвизгивая, Мария, когда я поливал ей из чайника в подставленные ладошки (а где ещё держать питьевую воду в штабном салоне автобуса) достаточно тёплую воду – всё же в автобусе стояла.

– Вот так бы и мыла всю жизнь, может быть и не только то, что мою – если вместе с вами… – подколола она меня – только не холодной водой… – закончила жалобно поглядывая на меня…

– Ты не очень то мечтай и вредничай – наслаждайся: когда ещё тебе сам командир польет… Мария распрямилась, вскинула горделиво голову, тряхнула, по привычке, сосульками волос. Я рассмеялся… Она нахмурилась, а потом до неё дошло – рассмеялась звонко: так, что проходившие мимо бойцы поневоле повернули головы.

Комбат принёс чистое обмундирование и с сожалением произнёс, глядя на чистую девушку, в грязной форме и со спутанными волосами:

– Вот только ботинок 40го размера не нашлось – только 41й.

– Ничего… С двумя портянками походит пока… А там и обмундирование подвезут… Пойдёмте в госпиталь стажёр…

От моста уезжать не спешил… Если я всё правильно рассчитал, то немцы первым делом разбомбят мост. А со станции Ямполь, где расквартированы 17ая и 18ая танковые дивизии, сюда уже, я уверен, отправили танковый батальон и батальон мотопехоты. Но пока они дойдут… А переправиться мои уже не смогут, так что приходи и бери – тёпленькими… Так что пока ждём самолётов, я, пожалуй «слетаю» на разведку, да выберу подходящее место для засады: пехота нам без надобности, а вот танками, броневиками и грузовиками разбрасываться не стоит – в хозяйстве всё пригодится! «Взлетел» повыше, огляделся – с того направления, откуда могут прилететь бомбардировщики ничего пока не видно, так что можно «покрутиться» вдоль дороги, ведущей к мосту. Покрутился, нашёл удобное место, зафиксировал в памяти. Немцам до нас 120–125 километров – за сегодня не успеют, даже если будут ехать ночью, а вот утром мы уже будем готовы их встретить. Батальона и моей роты вполне хватит…

…Недвигин, меланхолично пережёвывая кашу с тушёнкой, вспоминал с сожалением то утро, когда он дал маху – не захотел пойти в Спецназ. Вздохнул – чего уж там: теперь надо думать – как уцелеть тут… Хотел отступить в Минск, так оттуда посыпались грозные команды: удерживать до конца; стоять насмерть; драться до последнего… Не один раз мелькала злая мысль: сидят там – трусы, да боятся, что с моим отходом немец к ним подойдёт, да город возьмёт штурмом… А немцы, видимо поняв, что из Минска ушёл Спецназ, навалились на группу Недвигина всерьёз, да по науке! Сначала прилетели бомбардировщики… Ну ссадили его зенитчики три самолёта из 12ти… Так оставшиеся раздолбали почти все зенитки: из 16ти осталось 4… Потом начали обстреливать из орудий. Издалека… Он отправил разведчиков, чтобы уничтожили орудия, а те вернулись ни с чем: очень сильная охрана. Только сами бы погибли без пользы… У другого командира их бы под трибунал бы отдали, а он нет: Марченко научил его беречь бойцов. Они ему ещё пригодятся… А Командир ушёл из Минска… И, вроде бы ушёл из Бобруйска: то-то он не может с ним связаться… Так бы хоть совета попросил: что дальше делать…Посмотрел с надеждой в угол землянки: на деревянном табурете сиротливо стояла рация. Стояла и молчала: уже третий день. Недвигин посмотрел на часы – подарок Командира: через час начнут обстрел, а потом насядут! И самолёты прилетят бомбить… Как он не берёг свои КВ, но немцы умудрились вывести из строя два из четырёх: в один прямое попадание двухсот килограммовой бомбы, сорвавшее башню и разворотившее всё нутро… От танкистов только обгорелые да кровавые ошмётки остались… Второму сбили гусеницу и передний каток, а пока стоял без движения – заклинили снарядами башню… Приказал экипажу покинуть танк… Те чуть не плакали от досады и злости, но Недвигин был неумолим! И не зря: новый обстрел и снаряд гаубицы попал точно в моторный отсек – хорошие у немцев корректировщики артиллерийского огня – не чета нашим. Хотя… – имей наши такие рации и возможность обучения – ещё бы посмотрели…

Вдруг рация, «умершая», казалось бы навсегда, ожила: заморгал рубиновый огонёк вызова; затренькал звуковой сигнал… Недвигин рванулся к рации и резко сорвал трубку, словно боясь, что не он успеет и невероятный вызов прекратится…

– Недвигин у аппарата… – хрипло выдохнул он в трубку…

– Товарищ майор. Командир приказал оказать вам поддержку бомбометанием. Можете указать цели и ориентиры? Командир сказал – места расположения батарей; танков; скопления пехоты… И укажите – где передовые позиции немцев, чтобы мы по своим не отбомбились… – по той карте, что вам оставил командир… И это он предусмотрел – мелькнула радостная мысль в голове майора. А я дурак – не поверил ему тогда… В голове зазвучал победный марш: мы ещё вам покажем вам фашисты кузькину мать!

– Будут! Будут вам парни ориентиры! – радостно закричал в трубку Недвигин – можете связаться со мной через десять минут?

– Принято… – ответил весёлый голос в трубке – связь через десять минут. А мы пока моторы прогреем… – рассмеялся собеседник. Недвигин выскочил из комнаты, рявкнул вскочившему с табурета радисту, находившемуся в сенях:

– Командира разведчиков ко мне – бегом! И комбатов! Радист нагнулся к полевой рации, передавая приказ майора. Передняя линия обороны пришла в движение: к штабу Недвигина бегом бежали ком роты разведки и комбаты. Ну – сегодня мы покажем немчуре, что умеют русские при поддержке авиации – улыбался во весь рот майор. Покажем вам и кузькину мать и где раки зимуют!.. Через десять минут передал вышедшим на связь лётчикам координаты целей; уточнил у них важный для него момент: бомбардировщики отработают по целям один раз, а штурмовики по окопам противника – два раза…

– Командир указал особо: вместе со второй атакой на окопы поднимайте в атаку пехоту. Можете собрать хорошие трофеи! Только без криков «Ура!» И тут он всё просчитал, хотя и сам майор не такой уж дурак: комбатам отдан приказ атаковать немцев вместе с началом второго налёта штурмовой авиации на вражеские окопы, а разведке, с приданной им ротой – бегом к батареям! А откуда у него штурмовики? Хотя – у такого командира всегда найдётся лишний туз в рукаве!

Через полчаса – за двадцать минут до немецкого наступления, как раз с началом обстрела, в небе за спинами обороняющихся загудели еле слышно моторы. Ровным строем, звеньями, на вражеские окопы наплывали бомбардировщики. Еле заметные точки отделились из под брюха самолёта и полетели вниз – на головы скопившейся пехоты; на начавшую обстрел артиллерию; на готовые к атаке танки… Комья земли, от взрывов, взлетали выше верхушек деревьев – рвались 200 и 500 килограммовые бомбы! Ротные погнали по окопам команду: