Текст книги "Путь на восток (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Статус агрессора с себя он бы не снял, но вот статус жертвы агрессии СССР потерял бы наверняка! Вот чем могла обернуться инициативность командира, искренне желающего уберечь страну от опасности, а на деле подложившему огромную свинью своей стране!

Помотал головой, отгоняя апатию, раздражение и желание всё бросить: куда я денусь с подводной лодки! Запрягся – терпи но тащи! А завтра… Завтра я им устрою 37ой год! Утром, отложив намеченную операцию на день, отправился с инспекцией по батальонам… В каждом батальоне бойцы и рекруты выстраивались буквой Г и я доводил до их сведения что делали отстранённые командиры в моё отсутствие и за что были отстранены от командования и выведены из Спецназа. И задавал вопрос – Кто не согласен с моим решением? Никто, конечно не выражал несогласие, но ауры, ауры! Они говорили красноречивее любых слов! Я выводил из строя – не за руку, конечно, этих несогласных и моя охрана отводила их в сторону… Больше всего таких «несогласных» было в батальонах Мазурова и Старостина. Оно и понятно… «Возмущенцев» со всех 12 батальонов собрался целый батальон! Ещё хуже было у рекрутов – бывших пленных, освобождённых в Минске и захотевших служить в Спецназе – три батальона из 12ти! Плюс к ним ещё присоединились «отчисленные» за лень, профнепригодность, хитрозадость… Четыре батальона. Много! Но что делать: лучше сейчас почистить, чем потом расхлёбывать…

Отчисленный батальон бойцов разместил на месте батальона Мазурова. Рядом с ним – отчисленные батальоны рекрутов… Питание у них сразу же поменялось – стало обычным питанием безо всяких изысков. Тренировочная форма осталась, а всё остальное – забрали. Забрали автоматы, выдав взамен немецкие винтовки Маузер. Передавать их совету Обороны не стал – пусть свои формируют, но как их использовать для пользы дела – придумал.

Вскоре нам предстоит схлестнуться с немцами в открытую – лицом к лицу и к этом у надо подготовиться уже сейчас, пока есть такая возможность. А она есть! Отложенная на день операция. Завтра, на рассвете, Спецназ пятью батальонами атакует Узловую станцию Молодечно, расположенную на северной железнодорожной ветке Белоруссии – снабжающую войска, наступающие на Ленинград! Там и три лагеря для военнопленных есть… Оттуда пополню немного потери у рекрутов. До станции по дороге – 80 километров: два часа неспешной езды на поезде. Три роты диверсантов уже там: по команде перекроют выход эшелонов со станции на север; восток и обратно на запад – если что… Три батальона нанесут удары с севера; запада и востока, а два батальона, один из которых штрафной, сборный – атакой в лоб на станцию с юга – со стороны Минска. Опробуем новую тактику атакующего боя. Заодно и штрафники пусть повоюют напоследок…

Едва начало смеркаться – эшелоны покатили на север – к объекту атаки: станции Молодечно… Прибывали на место; разгружались не доезжая несколько километров; становились в походные колонны и уходили к намеченным для каждого батальона позициям для атаки… Моя рота прибыла в первом эшелоне, за нами остальные. Тут уже всё по взрослому: и броневики, и самоходки, и танки T-III и T-IV. Первым начал, естественно, я: по шесть своих головорезов, в невидимости, проводил через окраины на станцию. Дальше они растекались к намеченным целям: противотанковой батарее; пулемётным дотам; зенитным орудиям на станции; квартирам высших чинов вермахта, гестапо, полиции… Мне, как обычно – крупные цели: казармы отдыха охранного полка и роты СС. Три лагеря военнопленных захватят диверсанты, после того, как подорвут железнодорожные пути вокруг станции. К семи утра – началу штурма, мои бойцы свои задачи выполнили, как и я. Дело осталось за моими батальонами…

В семь утра – время Ч, батальоны с трёх сторон: запада, востока, севера начали тихую инфильтрацию – проникновение на станцию с трёх сторон… На главном направлении – южном, в атаку на станцию, первой волной, пошёл ударный батальон Молодцова. Второй волной пойдёт штрафной батальон – сборный, из несогласных с моей политикой! В нём должно быть потерь побольше, чем в ударном Молодцова: им предстоит зачистка территории от остатков и немецких недобитков, а впоследствии – этот батальон будет оставлен для охраны станции Молодечно, как и три батальона рекрутов, так же не согласных со мной – в глубине своей души…

В семь часов, по команде, из глубины леса, взревев моторами, выкатились танки и направились к станции. Прошли по взгорку; спустились в низинку и атаковали станцию. Следом за ними, прикрываясь бронёй, пошли в атаку бойцы Молодцова… Первая волна атакующих двигалась к станции: танки, с коротких остановок, обстреливали отмеченные мною цели – пулемётные доты и гнёзда; места расположения противотанковых и артиллерийских орудий; укрытия и укрепления пехоты… Вышедшие из леса, следом за танками, самоходки Ганомаг СЗУ начали обстрел по целям, данным танкам, а так же по местам возможной угрозы атакующим! Здесь же я решил проверить в боевой обстановке новую самоходку – 105 мм орудие, поставленное в башню, на платформу танка T-II… За время нашего нахождения в Минске мои умельцы, с мастеровыми железнодорожных мастерских, сумели сделать две таких установки и трудились над созданием ещё двух… Самоходки ударили по целям; танки били по намеченным целям; мои диверсанты потрудились, уничтожая орудийные расчёты и тем не менее…

Первая цепь танков, за счёт внезапности, прошла взгорок почти без потерь: только одна «тройка осталась на взгорке, дымя мотором… Сзади, за башней остался лежать труп мёртвого бойца, свесившего голову вниз с моторного отсека, да убитый мехвод, которого экипаж оставил в танке, эвакуируясь: мертвому уже не поможешь, а танк вспыхнуть мог в любую минуту! Танкисты вылезли; увидели что повреждения незначительны; вытащили из чрева танка механика-водителя и понесли его в тыл – для них операция закончилась… Третья рота, шедшая за двумя первыми, выскочила на взгорок. Командир роты, с подпалинами слева на бушлате и оспинами ожогов на левой стороне лица, повернулся назад к бойцам и крикнул:

– Чего тянемся, как беременные обезьяны?! Вперёд, желудки! И махнув рукой вперёд, побежал мимо подбитого танка к спуску в ложбинку… По танку T-IV ударила противотанковая болванка, вспыхнувшая в месте удара, разлетевшимися в стороны искрами, вроде бенгальского огня и с визгом отлетевшая в сторону рикошетом – повезло! Танк клюнул башней вперёд; остановился на несколько секунд; зло послал в ответ снаряд из куцего 75мм ствола в обидчика и фыркнув сизым выхлопом, дёрнулся вперёд, лязгая гусеницами. На окраине станции мелькнули несколько немецких танков: я специально не стал уничтожать роту лёгких танков – пусть танкисты учатся драться в боевой обстановке, а не в тепличных условиях! Огнём наших танков и артиллерии вражеские танки были быстро уничтожены; пулемётные точки подавлены; противотанковые орудия расстреляны… Немцы, без огневой поддержки, стали откатываться назад – на станцию, не зная, что они уже в кольце окружения, из которого нет выхода! Самых упёртых добивали бойцы, поддерживаемые яростным огнём пушек и пулемётов. Первая волна наступавших проскочила с ходу линию обороны и вошла на окраину станции: следующий за ними штрафной батальон займётся зачисткой, а им – вперёд, к основной цели – грузовой станции Молодечно, на путях которой стояли эшелоны, ждавшие своей очереди на отправку. Дождались: четыре эшелона, стоявшие на путях были захвачены довольно быстро, не смотря на яростное сопротивление часовых: как охраны станции, так и охраны каждого эшелона… Так же быстро были захвачены и выведенные со станции на восток, запад и север эшелоны, упёршиеся, после выхода со станции, в разрушенное полотно железной дороги. После времени Ч прошло полчаса и ошеломлённые внезапным, дерзким натиском моих бойцов, немцы прекратили сопротивление. Правда ещё час штрафники вылавливали активных вояк, гестаповцев, полицейских… Главное: дело сделано; трофеи захвачены; отрезана вторая железнодорожная ветка снабжения Вермахта по Белоруссии, „питающая“ северное крыло немцев – группы Запад, нацеленной на захват города Ленинграда… Последними были захвачены три лагеря военнопленных: два на станции и один недалеко от неё. Три с половиной тысячи пленных…

Очередное предложение; отбор согласившихся служить в Спецназе; въезд на станцию эшелона с продовольствием для пленных и полевых бань; обмундирование для бойцов, согласных служить в Спецназе – об остальных пусть заботится совет Обороны: у меня кроме них своих дел по горло! Хотя – подкормил бедолаг: всё же не чужие они нам – свои, советские… Не хотят служить у меня – дело хозяйское: скоро хлебнут лиха полной мерой, но это будет уже песня из другой оперы… Этим же эшелоном бывшие пленные, а теперь рекруты Спецназа отправлены в Минск – в приемлемые условия проживания и подготовки на место трёх батальонов рекрутов, отчисленных из Спецназа. А эти три батальона уже катили в эшелонах на захваченную станцию Молодечно. Итог операции: один подбитый танк T-III, восемь убитых и три десятка раненых… Раненые тоже были переправлены в наш госпиталь в Минске, где над их выздоровлением стали колдовать наши медики… Я тоже, раздав приказы и указания, уехал в Минск. На станции остался дивизион самоходных зенитных Ганомагов: сегодня немцы вряд ли будут бомбить станцию, а завтра…

Завтра, решив насущные вопросы Спецназа, вновь выеду на станцию для физического убеждения асов Геринга: не надо соваться к Спецназу – останетесь живы. Не поймёте – вам же будет хуже… Думаю – прилетят птенцы Геринга: не могут они так просто отдать вторую транспортную ветку непонятно кому… Итак уже почти неделю прерван бесперебойный подвоз армии Вермахта всего необходимого для нормального функционирования! Не стерпят такой плюхи фрицы – полезут возвращать свое, кровью захваченное, обратно взад..

Две тысячи освобождённых пленных прибыло в Минск: полторы тысячи уйдёт в рекруты, восполнив непредвиденную потерю, а пятьсот пойдет в специалисты; трофеи добавились: танки, пушки, броневики, грузовики… К ним нужны спецы… За оставшиеся четыре – семь дней нужно успеть слепить» из них специалистов. Не супер-пупер, но хотя бы что то приемлемое для начала, а дальше – война научит. И Я тоже. По приезду доложили: приходили, спрашивали; просили уведомить когда появлюсь. Уведомлю – мне это ничего не стоит… Уведомил… Первым меня навестил Судоплатов…

– Скажи майор… – начал он фамильярно, после рукопожатия: всё же он работник Главного Управления, а я – незнамо кто – что у вас тут произошло вчера? Какой любопытный – прямо как в передаче «Хочу всё знать»! Узнаешь – то, что тебе положено…

– Ты о чём Паша? – ответил ему на его фамильярность. Майор поморщился, но улыбнулся дружелюбно, примирительно:

– Понял, осознал… А вопрос простой: в городе как вымерло… Бойцы и командиры РККА стороной стали обходить расположение твоих батальонов… Вот мне и стало интересно – что же у вас с ними произошло, а? Добродушно ухмыльнулся в ответ:

– Есть мудрое пожелание товарищ майор: Не суй свой нос в чужой понос! Без носа можешь остаться. А то и без головы! Глаза мои отстранённо-холодно-равнодушно заглянули Судоплатову прямо в душу – он непроизвольно передёрнул плечами…

– Да мне это по положению знать положено… – примирительно произнёс он. Давай – чеши мне по ушам про то, что тебе положено: а то я не знаю за чем ты сюда отправлен!

– Ты мне вот что скажи Судоплатов – когда самолёт полетит обратно: мне надо кое какие материалы передать туда – товарищу Сталину?

– Когда надо, тогда и отправим! Только не потерять бы его в пути…

– Ну ты, товарищ майор, когда надумаешь – сообщи заранее, а то я могу быть в отъезде в не Минска – как вчера… Операцию провел Спецназ – захватили узловую станцию Молодечно… Глаза у майора на несколько секунд застыли: представлял себе карту Белоруссии. Затем челюсть медленно поползла вниз:

– Так это же вторая ветка снабжения немецких войск! – выдохнул он. Я кивнул, подтверждая и добавил весомо:

– Товарищу Сталину я уже отчёт о захвате станции послал, а то ведь знаешь как у нас: кто первым сообщил, тот и герой! А мне моего Героя надо отрабатывать! Судоплатов закивал, соглашаясь…

Глава восьмая

Мелочи жизни, казённые хлопоты…

Вторым, за сегодняшний день, меня «осчастливил» своим визитом начальник совета Обороны города. Целый генерал-лейтенант РККА пожаловал к майору, хоть и НКВД… Сначала было как то неловко, но потом понял: я создал спецподразделение; я громлю немцев; захватываю трофеи и освобождаю города а он… – всего лишь откомандированный сюда для руководства и пока особых результатов этого руководства я не вижу, или не замечаю… Генерал тоже был потрясён: вчера мы ещё были в городе, а сегодня уже заняли узловую станцию! Как вам такое удаётся? – допытывался большой начальник.

– Главное в нашем деле разведка товарищ генерал… – вещал я тоном умудрённого опытом полководца – точные сведения о враге – это всё! Вы думаете я вчера решил и сразу в бой? У меня, как только мои бойцы освободили Минск, разведывательные группы ушли для добычи точных сведений о местах будущих атак. Ну и подготовка бойцов и командиров соответствующая! Сказал, ведь правду, но дальше продолжать не стал: бесполезно это – генерал руководитель, а не полководец… Пока генерал пил приготовленное мною кофе, я узнал причину его прихода: советом Обороны началось активное формирование подразделений – уже сформирован полк и совет надеется на мою помощь в экипировке и вооружении. Я уведомил его, что через два дня Спецназ уйдет из Молодечно, но оставит там полк из бойцов Спецназа. Не самых лучших, но всё же… И совету необходимо перебросить туда как можно скорее ещё один полк: двум полкам будет легче держать оборону станции. А я помогу и с вооружением и с обмундированием и с продовольствием. Вот прямо сегодня и помогу, а завтра, после обеда – нужно будет отправить полк в Молодечно. А на месте, после разгрузки и расположения на позициях полк получат и артиллерию и танки… Мне для дела не жалко… Разошлись довольные друг другом. Пока провожал начальство до ворот, посоветовал: в вагоно-ремонтном депо нужно сделать несколько бронепоездов, тем более для этого там всё есть.

А чего нет – я дам: мы же одно дело делаем! Это для бездельников и дармоедов я злой и жадный, а для дела мне не жалко! Но если меня вдруг обманут! Тут я замолчал, идя рядом с генералом, представляя ему самому домыслить что будет с тем, кто меня обманет. Генерал даже поёжился… На том и расстались довольные друг другом. Я прямо сейчас отдам приказ интендантам: пусть выдадут то, что укажу – без излишеств, конечно. До самого вечера на станцию приходили эшелоны с трофеями. И шла интенсивная разгрузка захваченного добра.

Разгружались бойцами – рекруты из ранних и вновь привезённые, грызли гранит науки побеждать… Для бойцов это смена деятельности вроде отдыха от войны: кидай себе мешки; перетаскивай коробки и не думай о том, что в любую минуту может возникнуть, словно из ниоткуда враг и полоснуть по тебе очередью из пулемёта или автомата, а то ещё хуже – настигнет винтовочная пуля… Так что бойцы трудились «с огоньком»… Они, ещё не знали, что через два дня уйдут в новую операцию: болтун, даже невольный – источник информации для врага. Поэтому: меньше знаешь – крепче спишь! К вечеру разгрузка трофеев закончилась, а ещё до ужина ко мне прибыли командир вновь сформированного полка с представителями Совета Обороны. Представителей я на станцию не пустил, а командиру, получив от него список личного состава, интенданты выдали, после моего разрешения, всё, что я подчеркнул в списке. Бойцы, прибывшие с командиром, загрузили добро на грузовики и машины вывезли «гуманитарную помощь Спецназа» со станции в место расположения полка. Там всё добро сгрузили и грузовики вернулись обратно на базу. Я своё обещание выполнил – дело теперь за ком. полка… Если обманет – ботинки врозь и нам не по пути… Рано утром, ещё затемно, эшелон с продовольствием, оставленным штрафникам для обороны станции и моей ротой вместе со мной, выехал на север – в Молодечно…

По утру – ехать то всего 80 километров, прибыли на узловую станцию. Бойцы охраны станции разгрузили продовольствие а я попал в «цепкие руки» командира подразделения охраны станции. Командир – капитан РККА в прошлом, а у меня – командир первой роты бойцов батальона Мазурова, неглупый мужчина: дурак бы такую должность у меня не получил – вцепился в меня словно клещ! Оно понятно: подразделение «отцеплено» от Спецназа; начальство у него теперь будет – Совет Обороны, а это конкретная жопа…

– Товарищ командир! Ну за что вы нас сюда?! Я понимаю: приказы в армии, а тем более у вас не обсуждают, но за что вы так с нами?! Ведь мы же… хотя скажу за себя – и душой и телом предан Спецназу! И вам, конечно! Капитан выдал на лицо негодующе-обиженную мину…

– Насчёт Спецназа не скажу: в жёсткой схватке с немцами ты не был, но вот насчёт меня… Ведь признайся честно – ты был не согласен с моим решением. Давай начистоту! Капитан на миг смутился: всего лишь на миг – другой бы этого и не заметил, но сверкающая аура над головой сказала лучше всяких слов. А я умею читать ауру любого и любых оттенков, так что обманывать меня – бессмысленно…

– Да я не был против вашего решения товарищ командир! – горячо начал убеждать меня капитан – поймите – не недовольство было у меня в душе: я просто не понял всех причин вашего решения – очень уж коротко вы всё объяснили! И всё решили очень быстро. Если бы у меня было немного времени – я бы думал совсем по другому!

– В том то и дело капитан: либо ты веришь своему командиру безоговорочно – а у меня в Спецназе только так, либо служишь в другом месте… И тебе грех жалиться: командир, считай полка в капитанском звании, а ещё тебе сегодня придёт пополнение – целый полк! Правда у него есть командир, но командующим группы будешь ты! Так что я не вижу поводов для расстройства. Какая карьера!

– Да не надо мне такой карьеры товарищ командир! Вы меня поставьте хоть на взвод; хоть на роту… Да хоть на отделение – я делом докажу свою преданность Спецназу и вам лично! Смотрел на горячо убеждавшего меня капитана и думал: а может и правда: аура показала несогласье, но он чего то не понял. А после короткого промежутка времени разобрался, проанализировал… Говорят же: оступился человек – дай ему шанс исправиться! Может быть. Может я и не прав… Но для меня: либо веришь; либо нет. Сомнения – в пользу неверия! В это время, да ещё и во время, когда вокруг одни враги – сомневающиеся опасны даже больше, чем прямо несогласные! От этих знаешь чего ждать, а от сомневающихся? Могут предать в самую ответственную минуту! Так что: нафиг-нафиг…

– Ты, капитан прыгал хоть раз с парашютом? – прервал его монолог. Он удивлённо уставился на меня: при чём здесь прыжки?

– Не прыгал товарищ командир… – настороженно ответил он…

– Когда ты стоишь на краю открытой двери, ты можешь или прыгнуть вниз, или отшагнуть назад. Но если ты прыгнул – обратно уже не вернёшься! Вот так и здесь: верну тебя обратно – другие станут проситься: если вернули его, значит верните и нас! Не верну – обидятся… А верну – значит я принял неверное решение! У остальных может появиться повод засомневаться в моих решениях. Так что: что упало, то пропало! Не сомневался бы – остался бы в батальоне. Так что закончим этот бесполезный разговор. Сам виноват…

Утром над станцией повисла «рама» FB-189. Покружила, разнюхала всё, что хотела… А за ней пожаловали гости – одномоторные бомбардировщики Ю-87 «штука». Понятно почему: точность попадания – очень высокая, а для узловой станции – сверх важная: зачем немцам лишние восстановительные работы? А так: налетели; разбомбили… Потом прилетели ещё раз и ещё раз и ещё… А потом подошли батальон или полк и добили то, что осталось после бомбёжек и артобстрелов… 12 юнкерсов, идущих тройками, атаковали станцию с высоты два километра. Вернее хотели атаковать… Выдвинутый на окраину станции дивизион самоходных Ганомагов – 36 орудий, ударили по самолётам на подлёте… Пять снарядов по цели и быстрая перезарядка! Юнкерс – это не мессершмитт: у него скорость около 300 километров – зенитчики вполне успевали прицелится… Я стоял рядом на подстраховке. Не понадобился: три орудия на один самолёт вначале уничтожения, а дальше – 4, 5, 6, 7, 8 орудий на оставшиеся машины! Зенитчики отрывались во всю: приказа экономить снаряды не было! Пусть учатся: чтобы метко стрелять – надо много стрелять!

По прибытии, чтобы моя рота нюх не теряла, отправил её за 16 километров на станцию Вилейка: немцы оттуда роту охраны не отвели, наоборот, думаю – хотели увеличить гарнизон, да не успели: мои захватили станцию раньше… И не особенно важной она была, но вот с северной ветки, через Вильнюс, можно было слать эшелоны, минуя Молодечно… А сейчас – ещё больше сотни километров по железке нужно проехать, прежде чем свернуть на перерезанную Спецназом железнодорожную ветку. А это лишняя нагрузка на северную ветку – меньше эшелонов, меньше грузов для солдат доблестной Германии! Я по немецким сводкам – они выходили и раньше и точнее, чем советские, видел: сдвиг по времени уже произошёл – на западном направлении – на целых десять дней! Вроде и не много, но уже есть результат. А с захватом Минска и Молодечно задержка во времени будет только расти: при наступлении темп определяется снабжением: нет техники, топлива, боеприпасов, продовольствия, медикаментов, самолётов – какое тут наступление! Осталась ещё южная ветка западного направления: Брест – Гомель… Заманчивая ветка: Молодцов уже раз захватывал на ней узловую станцию Лунинец! Но больно далеко она от Минска: подкрепления, если что – не будет…

Перебросил батальон из прибывшего после обеда полка от совета Обороны в Вилейку; оставил Ганомаги ЗСУ – на всякий случай и отбыл в Минск: не мальчики – справятся, а зенитчики, случись что – помогут… А у меня в Минске дела: по радио доложились: Неулыбина в Барановичах плотно обложили! А я, вроде как в ответе за него. Надо помочь «крестничку»… К ужину вернулся обратно в Минск.

Как только мы освободили Минск, я стал, по вечерам – по часу, полтора, уделять время реализации моей «хитрой» задумки. Сначала дело сдвинулось со скрипом, но потом, разогнавшись, покатило, как по наезженной колее. Медленно, неспешно, по двигалось вперёд. Упорно и неумолимо! Одним вечером пригласил с собой Грету. Она поехала радостная, но недоумённая – зачем и куда пригласил её любимый мужчина? Ожидала одного, а получила другое: шок! После того, как я вернул ее на базу до утра не могла заснуть – утром сама мне об этом сказала! И по лицу было видно, хоть и не очень: всё же молодость и уход за собой… Вот и сегодня – уделил час своей задумке, а потом отбыл из Минска с очередным эшелоном – на помощь Неулыбину…

Немцы вновь захватили станцию Мир и снова встали там – целым батальоном. Так же: две роты лицом к Минску и одна – к Барановичам. Зарылись в землю по всем правилам фортификационного искусства: окопы, блиндажи, доты для пулемётов; рота танков T-III T-IV; противотанковые пушки… Замаскировались. Всё по взрослому… Вот только стереотипы военного мышления, наработанные в процессе учений, военных действий, теоретических разработок и изысканий пасуют перед более передовыми и необычными способами ведения боевых действий! Воздушная разведка будущего: беспилотники и дроны; космическая разведка со спутников и электронная разведка… У немцев её нет, а у меня она работает в полный рост! «Пролетел» над расположением обороняющихся рот; завис в интересующих меня местах; заглянул в блиндажи и доты; рассмотрел замаскированные позиции танков и артиллерии; расположение секретов. И нанёс это всё – по памяти, на карту будущих военных действий! Теперь ни я, ни мои бойцы на засаду не нарвутся; пост обнаружат; угрозу уничтожат раньше чем она «покажет зубы»… Так и получилось…

Наступила осень… Дожди, пока ещё редкие, непродолжительные, уже начали размягчать землю, создавая препятствия продвижению боевой технике… А ещё немцы… Они не дураки, поэтому выслали в нашу сторону по железке диверсионные группы для разрушения железной дороги – затруднить подвоз техники и нанести вред. А я, для повышения уровня боеготовности бойцов и обучения новичков выслал на боевые дежурства несколько меняющихся, как вахтовики, взводов. Одни отслеживают движения у самой станции Мир; другие патрулируют железку, третьи, словно мелким бреднем, проходят по лесополосе вдоль железной дороги… Ну и что, что осень; ну и что, что дождь?! Война идёт! Вернулся с рейда – прогрейся в парилке, водочки выпей для профилактики… И на тренировки! Устал на тренировках – милости просим в новый рейд… Так что несколько групп немцев, высланных для диверсий, исчезли бесследно в густых, негостеприимных белорусских лесах. И командиры поняли: посылать группы – ослаблять оборону. Пусть лучше несут воинскую службу…

Всё как по учебнику: подъехали эшелоны; разгрузились и бойцы Спецназа двинулись к станции Мир. Первыми пошли Бюссинги с диверсионной разведкой; за ними грузовики с бойцами; следом более тяжёлые гусеничные Ганомаги ЗСУ начали размалывать землю… Танки брать на эту операцию не стал – не тот уровень сопротивления. Дожидаться утра не стал – нам ещё Барановичи деблокировать. Со своей ротой выдвинулся к переднему краю обороны станции. А вот и первый секрет: пулемётный расчёт и трое солдат с винтовками. Шестеро бойцов, которых я подвёл к засаде спрыгнули в окоп на дежуривших немцев и уничтожили за несколько секунд. Пошли дальше… Новый пост и новый прыжок в окопы… Моросил мелкий дождь, что нам было на руку: подкрадывались, снимали солдат в засадах и секретах; за нами шли другие группы моей роты, расчищая бесшумной стрельбой коридор для проникновения на станцию. В расчищенный коридор стали втягиваться бойцы батальона, который я бросил на захват станции. Уже не с наружи – с передовых постов шло уничтожение, а изнутри наружу – откуда немцы меньше всего ждали нападения. Моей задачей теперь было: уничтожение командования и радиста: пусть командование дивизии как можно дольше остаётся в счастливом неведении относительно моих планов…

Захват станции; зачистка и в неё стали один за другим втягиваться эшелоны с батальонами, бронетехникой, транспортом… Заходили и следовали дальше – к Барановичам: ну зачем нам грязь месить, когда можно с относительным комфортом подъехать? Мы и подъехали… И снова: зачистка; коридор для прохода внутрь полка для моих бойцов и беспощадное уничтожение – пленных не брать: самим есть нечего! А ещё и делиться приходится – пусть и для дела…

Со стороны Ивацевичей и Берёзы – наступают два полка; бронетехника, артиллерия. Так что трём моим батальонам, которые пошли в тыл этих двух полков, да ещё в лесной темноте – пришлось несладко. Ну так воинская служба в Спецназе – это не синекура какая: моим бойцам много даётся, но много и спрашивается!

За нашей спиной остался батальон, расправляющийся в ночной тишине с остатками полка: я приложил руку к сокращению численности – уничтожил спящих в палатках… И повёл шестерых бойцов через весь город к западному выходу – в невидимости. Батальоны, обошедшие полки со стороны Ивацевичей, вышли на отведённые для каждого позиции и приготовились к атаке: ночной, тихой, кровавой. Моя рота быстрым маршем, считай бегом, обогнула город и вышла к расположению штаба дивизии. Вышла и затаилась… А мы, как нож сквозь масло, прошли сквозь город; прошли мимо бодрствующих солдат вермахта – их время ещё не пришло и вышли к тыловой охране полков. Здесь тоже работал стереотип: какая может быть опасность из своего тыла? А она вот она – крадётся в ночи безжалостным кровавым зверем! Нам – та же работа: грязная, не имеющая ничего общего с благородным искусством войны. Но для нас – более важная! А здесь была половина присказки про спецназ: впереди нас всё разбегается, а позади нас всё горит и лежит мёртвое… Разбегаться пока не разбегается; гореть не горит – это демаскировка, а вот то, что всё лежит мёртвое – это про нас! Пробили коридор одному батальону и ушли назад, по дуге – нужен коридор для второго … С бронетехникой и артиллерий третий батальон справится сам… А пока ещё не наступил хмурый дождливый рассвет – скорее к своим: они там уже наверное извертелись все, да глаза все проглядели, нас ожидаючи: когда же, наконец, покажется командир – замерзать от дождя уже начали. Дела бы скорее начать – хоть согреемся адреналинчиком!

Хлопки выстрелов с глушителями гасит дождь… Проделал коридор в охране периметра штаба дивизии; моя рота осторожно втянулась внутрь периметра. И занялась привычным и рутинным делом – уничтожением захватчиков. Под корень, без всякой жалости… Уничтожили штаб и охрану. Карты и бумаги мне не нужны, а вот комдив с начштаба пригодятся для отчёта – ведь не поверят на слово. Мне! Подозвал радиста, попросил вызвать Неулыбина…

– Майор – ты что, спишь что ли? – весело поинтересовался я, услышав злой, уставший, хриплый со сна голос командующего обороной города – так и царство небесное проспишь!

– Я атеист – в царства небесные не верю… – буркнул раздражённо майор и наконец осознал – кто с ним разговаривает…

– Ну… – колхоз дело добровольное, только у меня к тебе просьба… Отдай, прямо сейчас приказ на передовой западного направления: по окопам противника не стрелять ни в коем случае, но если немцы побегут на них – встретить со всем почтением. Понял меня?!

– Ясно товарищ командир! – уже бодро ответил Неулыбин… – Понял вас хорошо! Сейчас же отдам приказ! И отключился…

После зачистки двух полков батальоны загрузились на грузовики и метнулись к Ивацевичам: там тыловые части дивизии, не участвующие в штурме города. Бедные Ивацевичи! Нам ещё, наверное долго будет икаться: Снова на станцию заходят красные! – с горечью подумают местные жители. Освободили бы раз и с концом! А то придут-уйдут, а нам перед немцами отдуваться! Ну так кто вас заставляет здесь оставаться? Хотя догадываюсь: хозяйство, дом-хата… Ну тогда терпите: ну не планировал я занимать Ивацевичи, да жаба проклятая, вместе с хомяком меня прижали: грех оставлять такие трофеи!

По завершении операции уже не ужаснулся: расход тёмной силы – треть от накопленного. Это не много – это невероятно много! Но это лучше, чем смерть моих бойцов! И всё же – было некоторое восполнение: не все немцы были убиты: были и сдавшиеся в плен; были и сдавшиеся полицаи; были и раненые. Были и предатели, добровольно работавшие на фашистов… В общем – кое что вернул. Поговорил с Неулыбиным: у него потери достаточно высокие – не критичные, но высокие. Он с горечью произнёс, глядя мне в глаза: