Текст книги "Путь на восток (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава одиннадцатая

И штурмом брали города…

В ночь перед штурмом Могилева, как и в моей группе, один батальон из первой группы выехал из Орши по железной дороге в сторону города. К утру должны были подойти и выйти на позиции к западу от города, два батальона, выехавших из Минска своим ходом через город Березина… Его два батальона захватили если не играючи, то и без особого напряжения: стандартная тактика нападения в предрассветные часы – в самое трудное время для охраны. Да и немцы не ждали от нас – в который раз, такой наглости! Это им – сверхчеловекам можно наносить внезапные удары; молниеносные захваты, а этим восточным недочеловекам не хватит ума. Оказывается хватило! Один из батальонов, шедших со мной обошёл город с востока, не давая немцам отступить к своим…

Диверсионным группам этого батальона была поставлена главная задача – захватить мосты через Днепр, а батальону наступать от них на город. Наступать как обычно: по возможности тихо, но уж если со стрельбой – стремительно и безжалостно! И снова – тактический ход: чем меньше немцы знают о нашей тактике, тем сложнее им нам противостоять. До сих пор наша тактика работала без сбоев. Для моей роты наступило привычное ей действо – «пробивать» дорогу батальонам в обороне, спешно возводимой немцами, когда они убедились, что город захвачен русскими (пресловутая система ниппель – в Оршу эшелоны уходят, а оттуда – нет), непонятно как оказавшимися так далеко от Минска. А что русские будут штурмовать город и фашистов сомнения не было: по слухам Оршу захватили не просто русские варвары, а страшные, неуловимые и безжалостные Призраки Леса, как окрестили их сами немцы… Особенно пугала их безжалостность: мало кто мог похвастаться тем, что уцелел после стремительного захвата этими Призраками станции или города. И сведения о них были нулевые – ничего кроме панического бегства «впереди паровоза» – лишь бы не догнал и не задавил! Редкие счастливчики были, как правило, из тех, кто оказался на самых окраинах и по тихому – без стрельбы и криков «Тревога!» и «Русские варвары!» нырял в близлежащие кусты или канавы и со всех ног или локтей с коленями улепётывал подальше, моля своих богов о том, чтобы его не заметили! Их, правда, ждали штрафные роты, но это были пустяки: это непонятное было где то том – за горизонтом, а реальная смерть была совсем рядом: скалилась в лицо своим чудовищным беззубым оскалом и заглядывала холодным провалом пустых глазниц в глаза, словно спрашивая – не пора ли уже тебе, или ещё хочешь пожить немного? Ответ был только один – пожить ещё!

Молодцов, выполняя разработанный мной и многократно обсуждённый с ним – как командиром группы и командирами батальонов, входивших в состав группы, план штурма и захвата города – четко выполнял мою задумку. Отклонения и импровизации в плане допускались, но только в случае форс-мажорных ситуаций, а у нас таких никогда не было. Пока не было и надеюсь не будет. Очень надеюсь… Читал, неоднократно: план операции выполняется до первого выстрела, а дальше – куда кривая вывезет! Исключительный дилетантизм, граничащий с идиотизмом! Этим, кстати, и страдало большинство генералов и маршалов во время войны, и не только в её начале! Неспособность, присущая глупости и некомпетентности и породила это выражение, которое и повторялось многими в своё оправдание! На деле успех операции зависит не от мучительных сидений над картой военных действий в попытке угадать действия противника, а в умении навязать ему свою тактику боя, загоняя его в то узкое русло действий, где любое его действие неминуемо ведёт к поражению! В умелом планировании учитываются и прорабатываются все – даже невероятные варианты и создаются меры противодействия этим вариантам. Одним из простейших является – в войсках вероятного противника, отход подразделения с места боя или операции по принципу: вернуться должны все! Единственным неучтённым фактором может быть так называемый вариант «сумасшедшая бабуля» – не предсказуемые, с точки зрения профессионалов, нелогичные действия непрофессионала. Но и они тоже довольно легко просчитываются – непрофессиональной логикой. Нужно только уметь! И такое умение у меня было – умение человека из будущего: обладающего не только знаниями и теоретическим опытом поколений, но и реальной практикой. Пусть и не большой, но в сочетании с огромным объёмом информации – это адская смесь, разрушающая абсолютно всё! Вот и здесь: город окружили кольцом шесть батальонов и, используя мои «разведданные», стала аккуратно но решительно вгрызаться в наспех подготовленную оборону врага. Тихо, неслышно, невидимо – но смертоносно!

Разведвзвода батальонов – наиболее подготовленные к диверсиям и проникновениям, разбитые на отделения и группы по семь человек, заскользили извиваясь как змеи, к передовым укреплениям противника. Абсолютно неотличимые от местности – пройдёшь в пяти метрах и не подумаешь, что под этим холмиком находится хладнокровный истребитель немецких захватчиков: несколько сухих веточек; опавшие листья и пучки пожухлой травы; буро-коричневые разводы осенней земли, смоченной недавно прошедшим дождём; плавные, незаметные для глаза движения – это и есть диверсант, несущий смерть даже настороженным часовым. Группы разделялись на тройки и ползли к своим целям… Снимали выставленные мины, а при невозможности – клали на них лоскуты с красной материей: ночью она не видна, а наступающим, при свете, очень даже заметна…

Тройка диверсантов обогнула стороной бодрствующего часового и подползла к нему на расстояние выстрела – арбалетного выстрела. Негромко хлопнула пружина в арбалете о резиновый предохранитель; часовой даже не успел среагировать на незнакомый звук, как удар двух стальных стрел кинул его грудью на деревянный бруствер. Бойцы метнулись к оседающему часовому, мгновенно оказавшись в траншее. Двое присели, вытаскивая стрелы из головы и груди, а один, нахлобучив каску, встал словно часовой на посту. Вот так происходили уничтожения бодрствующих часовых по всей линии проникновения на территорию противника, ударных групп батальона.

К землянке, в которой отдыхали свободные от дежурств немцы, подходила уже вся свободная группа – пять бойцов. Дожидались вышедшего на воздух отлить или по хозяйски распахивали дверь – свои пришли… Один боец, скользнув по низу в землянку, уходил в сторону и, высоко подняв над головой фонарик с синим светофильтром, включал его, освещая спящих. Четверо: один стоя, один в приседе, выцеливали – в темноту, предполагаемые цели. Тут надо вновь сказать спасибо немцам: орднунг – порядок – превыше всего! У всех; везде – немцы ещё не заразились русской безалаберностью: во всех землянках, палатках, временных укрытиях размещение производились строго по уставу. Зайди в одну и будешь знать, что так же будет в любой другой! Так и здесь: стволы арбалетов были направлены в предполагаемые лежанки солдат. Четыре выстрела – четыре трупа, а пятого, при необходимости, снимал командир в фонариком. А если у кого то промах – и такое возможно, пара, а то и все четверо врывались внутрь уже с ножами. Дальше: вытащить стрелы; зарядить арбалеты и дальше – к новой цели…

Ударные группы, просачиваясь вслед за разведгруппами, уходили вглубь обороны – к землянкам командиров взводов, рот. За ними втягивались штурмовики. На их долю самое сложное – доты и землянки с десятком солдат Но и там своя тактика отработана… А разведгруппы уходили дальше – к расположениям артиллерийских, миномётных батарей: если не уничтожить обслугу, так вывести из строя орудие. Но так, чтобы потом им можно было пользоваться снова: снять что-нибудь важное, без чего орудие – просто кусок металла. Ударные группы цель себе получали посерьёзнее: экипажи танков; броневиков; бдящих на боевом посту зенитчиков. Штурмовики проводили за диверсами и ударниками капитальную зачистку… А разведгруппы неслышно и невидимо шли дальше в город. Задача – предотвратить выход в эфир с целью сообщить коллегам по оружию, что на город напали русские! Пулемётчики брали на прицел тянущиеся в тёмное небо приёмопередающие антенны: в случае чего щедрая очередь может легко перерубить мачту антенны со всем её содержимым – а большего и не надо: передача невозможна!

Ударные группы шли за диверсантами, отклоняясь к заданным для них в городе целям: комендатуре; зданию управления СС; штабам батальона или полка; управлению железнодорожной станции. Кто то блокировал отдыхающих в казармах солдат вермахта до подхода штурмовиков. А за всей этой массой втягивалась в город, на малом ходу, колёсная техника: броневики Бюссинги. Самоходки Ганомаг и танки ждали своего часа: больно они шумят своими гусеницами…

Оршу взяли с малыми потерями: шестеро убитых и больше двух десятков раненых разной тяжести. Не много – очень мало для такой операции, но… – для нас – это много! Раненые то встанут в строй скоро, а вот убитые? Чтобы стать бойцом надо пройти тренировочный путь: рекрут, новичок, стажёр. И на каждое звание – по неделе подготовки! А где их взять: группировка вступает в активную стадию боестолкновений – свободных о боя дней, думаю, будет не более двух-трёх! И нужны будут все наличные силы! Отослать в тыл рекрутов нельзя – тут же растащат! Видимо придётся, всё же, держать их в тылу – своём тылу и каждый раз слышать просьбы и требования – пустите нас в бой! Мы оправдаем; мы не подведём! Кто то в такое не поверит, а зря – других я к себе просто не беру: служите в Красной Армии…

По итогам первого этапа подсчитал потери убитыми: шестеро в Орше и двое умерли от ран; двое убитых у меня в Бобруйске… Что нам преподнесёт Могилев? Уж я там постараюсь чтобы потерь был минимум! В идеале совсем без убитых, но это вряд ли – город большой. Да к тому же Днепр под боком. Войдём в город; «обесточим» передатчики; «уберу» спящие резервы и к мостам: планировавшуюся через Днепр переправу разведгрупп на десантных резиновых лодках (у нас и такие имеются в наличии) посчитал неэффективной: лодок мало; Днепр широкий; переброска бойцов – «в час по чайной ложке»! Лучше уж я пошустрю на ближнем к городу конце моста; перейду на дальний конец и устрою там варфаломеевскую ночь, а потом – за мной, займут мост штурмовики, скрывающиеся невдалеке… В конце концов и мне тоже надо свою форму поддерживать, а то с этой умственной и хозяйственной работой совсем боевую хватку потеряю… Танковые группы по роте – 12 немецких «троек», будут продвигаться со стороны Орши и Осиповичей: доставлены по железной дороге почти к самому городу – не зачем зря жечь моторесурс по дорогам, когда можно подъехать по железной дороге… Знаю: танки в городе – врагу потеха, но немцы об этом пока не знают и тактики борьбы с ними в городе у них нет, в отличие от меня. А я им её не скажу…

Как всегда – прошли сквозь часовых, словно раскалённый нож сквозь теплое масло: работали пружинными арбалетами и ножами… У диверсионных групп теперь три бесшумных оружия сразу: пружинный арбалет для ближнего боя; арбалет-лук для среднего. И Вальтеры с глушителем для огневой мощи по множеству целей! Ну и у снайперов – СВТ с глушителем… Этого вполне хватит. У ударных групп – пружинники; Вальтеры и МП-40. У штурмовиков то же самое… Протащил через линию обороны свой взвод; он разбился на территории немцев на отделения и группы и ушёл по своим целям. В прореху пошла разведрота батальона; за ней – ударная рота. Последними пошли штурмовики: штурмовать пока нечего, а вот точек зачистки – вагон и маленькая тележка, то есть – много! Но всё же и первые роты проредили вражеские точки прилично. Единственное что не чистили – пулемётные доты: тут штурмовики мастера… Я ушёл в невидимость и понёсся к расположению казарм с мирно спящими солдатами и эсэсовцами. Подбежал; отдышался и ударил фронтом чёрной силы по зданию! Тёмное облако растянулось в ширину и высоту и накатилось на казарму. Несколько секунд и пошёл откат: облако выскочило из здания и стремительно сжимаясь понеслось ко мне. Несколько мгновений и вернувшаяся ко мне сила улеглась в кирпичик силы. Расход – один к двум, а где и к трём: в минуса, конечно. А что делать? Может позже верну немного: не зря же я приказал – если немцы сдаются – брать в плен. Чем озадачил командиров: раньше приказ был другой – пленных не брать! Как обычно: после длительной напряжённой тишины ночная тишина нарушилась сначала выстрелом; затем двумя; скупой очередью а потом и заполошными выстрелами из винтовок, пистолетов и даже автоматов. Вот что радовало – не было слышно пулемётных очередей… У моих – пулемёты с глушителями (самое то для городского боя), а вражеским пулемётчикам не дают стрелять снайпера – уничтожают сразу, как обнаружат. А обнаружить их просто: у командиров все возможные цели нанесены на карты. Ну и бойцы тоже не зевают. Застучали 20мм пушки Бюссингов; заухали 50мм пушки танков T-III, ломая сопротивление тех, кто сумел укрыться до уничтожения… А я уже шустрил на железнодорожном мосту, спасая жизни штурмовиков, которые должны были бы штурмовать этот мост – не будь меня…

Прошёл, в невидимости, до дальнего от моста парного поста на железке. Обхват рта ближнего солдата; два мощных удара, пробивающих шинель: в почку и сердце. С проворотом ножа в ране – для надёжности и рывок ко второму. Ладонь на рот, гася крик и удары ножом. Оба готовы – валятся кулями на насыпь, а я уже несусь к пулемётному гнезду. Время стремительно понеслось для окружающих, а для меня оно замедлило свой бег! прыжок в пулемётное гнездо, вминая телом автоматчика и удары ножом в шею и сердце пулемётчика. Второй номер подождёт – он без оружия в руках, а пока вытащит пистолет из кобуры… Он умирает последним. Я выхожу из ускорения – энергию организм жрёт как пылесос! Зенитный расчёт – это уже семечки: уж они то точно ждут не диверсантов а самолёты противника. А тут возникаю я. Невидимый, естессно… Работаю ножом без ускорения: личного оружия у зенитчиков нет, кроме командира, а карабины… – составлены в аккуратную пирамиду. До них ещё дотянуться нужно. А командир – с пистолетом. Он и умирает первым…

Трушу неспешно, восстанавливаясь, к часовому на мосту; прохожу мимо него неслышно, вводя его – на всякий случай, в лёгкий транс на несколько секунд. Когда он придёт в себя – задумался о чём то…, я уже буду на другой стороне… там всё повторяется, с точностью до наоборот: зенитчики; пулемётчики; часовые дальнего поста… Возникаю в свете прожектора и машу рукой условный знак. Из леса, размытыми тенями друг за другом: сапёры расчистили только узкую полоску в минном поле вдоль опушки леса. Выбегают на насыпь и рассыпаются по заранее оговорённым целям. А они ещё остались: отдыхающая смена охраны и отдыхающие расчёты зенитных орудий: ни к чему бдеть всем, да ещё и ночью – по тревоге выскочат; займут места согласно штатного расписания. А пока – спать… Я «проникаю» в тело дежурного радиста: тот встаёт, выходит из комнаты – очень приспичило облегчится. Там и умирает, а у меня уходит ещё частичка силы… Ну и пусть – лишь бы бойцы были живы. А Сила… – восполним – есть у меня намётки на этот счёт! Всё – здесь я своё дело сделал – меня ждёт новый мост и новые враги. И расслабляться нельзя: вариант «сумасшедшей бабули», то есть непредсказуемые; нелогичные действия кого либо могут перечеркнуть и успех операции и мою жизнь!

К утру, как обычно – город был захвачен. Поднимался столбами кое где в небо чёрный, жирный, вонючий дым: то догорали и обугливались в пламени пожара те, кто решил: от Лесных Призраков можно спрятаться за толстыми стенами! Наивные немецкие юноши и мужчины! Шквальный автоматный; пулемётный и пушечный огонь не давал высунуться в окно, заставляя трясущееся тело искать убежище от смертоносного металла, а в это время штурмовики по «мёртвой» зоне обстрела подбегали к окнам и швыряли туда бутылки с самодельным напалмом, что не хуже настоящего! А дальше вспыхнувший в комнатах огонь делал своё жуткое огненное дело! Выскакивающие из окон и дверей живые огненные факелы пристреливали – из жалости. А как вы хотели гансы – почувствуйте на своей шкуре каково было бойцам и командирам дотов, которых вы выкуривали огнём из огнемётов! Не зря говорят на востоке: Стрела, пущенная тобой, обогнёт земной шар и воткнётся тебе в спину! Вот она стрела – уже обогнула и уже воткнулась! Не всем, пока, но остальное – дело времени. Близкого времени… Лучше умрите сами!

Лагерей для военнопленных в Могилеве четыре. Это странно: в Орше, которая ближе к Смоленскому котлу – один, а здесь четыре… Заморачиваться на этот счёт не стал – распределение в лагерях пошло по отработанной схеме: остающиеся; желающие податься куда глаза глядят – подальше от войны; имеющие родственников поблизости или в городе; желающие служить в Красной Армии и последние – желающие служить у меня… Вторую категорию не понимаю: война всё равно придёт к ним или в образе немецкого солдата или в образе советского, а худшее – представителя НКВД. Ну да бог им судья, а может и я: решу чуть позднее. В четырёх лагерях – около 25 тысяч наших пленных. Думаю было бы больше, но нашлись желающие поработать на немцев: не за страх, так за еду. Или по зову сердца… Многие; многие обижены на Советскую власть и никто ведь им не объяснит, что это не советская власть виновата в их мучениях и потерях, а свора иудеев, совершивших переворот; прорвавшихся к власти и сделавших всё, чтобы эту власть удержать! А помощниками у них – отбросы общества или обманутые идеалисты, искренне верящие в лозунги, которыми иудеи и перетянули на свою сторону большую часть жителей царской России. А Сталин? А что Сталин… Короля делает его свита… Есть у Андерсена сказка в тему – Голый король…Там портной из воздуха сшил королю, якобы, шикарный наряд. И стал убеждать его как этот наряд красив! А король, чтобы не показаться идиотом – придворные во всю хвалили его «наряд», притворился, что этот наряд ему нравится. И вышел в нём в народ… Там тоже поддержали придворных, не желая выглядеть дураками. И только мальчик неразумный выкрикнул: А король то голый! Так и со Сталиным: свита из иудеев создала вокруг него видимость. Мираж, в который поверил Вождь. Он же не султан Гаруд ибн Рашид, переодевающийся простолюдином и гуляющий вечером по городу и слушающий отзывы о своём правлении. Сталин – даже если бы и захотел – не смог бы это сделать. Физически! Да и Москва… Столица всегда была прибежищем всякого рода богемы – в просторечии дармоедов и бездельников. Они хоть и поругивали Сталина, но всегда становились на его сторону. А остальная часть? Да провались она пропадом – лишь бы мне было хорошо! Вот такие и давили рабочих; крестьян; интеллигенцию; военных: чем больше выдавлю из них, тем больше достанется мне! А я… А я постараюсь стать тем мальчиком, который крикнул: А король то голый! Только мне такое кричать – лучше застрелиться! Я лучше шепну это на ушко Вождю, или скажу ему это. Наедине. Может он поймёт? Хотя думаю – и сейчас понимает…

А с «отказниками», «нежеланцами» и особенно «идейными» надо что то делать: оставлять их немцам дальше – плодить пособников… Пока они останутся в лагерях под присмотром, а дальше… – решу… А в праве ли ты решать их судьбу? – возник у меня в голове вопрос гуманиста… А оставлять будущих полицаев; карателей; добровольных помощников Великого рейха я в праве? Каждый добавленный на сторону Германии – это минус со стороны СССР! Причём очень важный минус, когда счёт идёт на десятки; сотни, а где то и тысячи жизней! Думаю я вправе! Так что заткнись со своим гуманизмом! Надо выиграть войну. Любой ценой! Но не такой как у Жукова! И вновь потянулись эшелоны в Оршу и Осиповичи. В Оршу – для Минска, а в Осиповичи – для Недвигина в Барановичи. С желающими послужить Родине и с продовольствием; оружием; боеприпасами; техникой… Ну прямо Америка какая: ленд-лиз, мать его за ногу, только полностью бесплатный а не как у американцев – за деньги… И ведь никакой благодарности от них не дождёшься!

– Ты что творишь товарищ майор! – раздался в динамике рации голос генерал-лейтенанта при очередном сеансе связи. Я даже подзавис на несколько секунд от растерянности…

– Добро творю товарищ генерал! – нашёлся наконец.

– Да в гробу, в белых тапках видал я твое добро! – не унимался генерал. Крутнул в мозгу – что такого не так? Дошло – ухмыльнулся…

– Не вижу поводов для претензий товарищ генерал! – возмутился – надеюсь искренне – эшелоны к вам шлю регулярно: с оружием, продовольствием; боеприпасами; техникой; людьми…

– За это тебе, конечно спасибо… – подобрел генерал, но снова закипел, ка чайник – а на хрена ты мне прислал столько политработников? Они только жрут, да требуют должностей по их профилю! А где я им столько должностей найду?!

– И за такую мелочь вы мне выволочку устраиваете? Сами что ли такую мелочь решить не можете?! Вот обижусь на вас и перестану посылать эшелоны – особенно с едой!

– Да ты и так нас деликатесами не балуешь… – проворчал генерал…

– Так пойдите и возьмите чего ваша душа пожелает! – возмутился я – что вам мешает это сделать, как нам…

– Умный, да?! – хмыкнул на той стороне связи генерал – немцы мешают, да то, что у меня командирами и штабистами называется…

– Экий вы непатриотичный товарищ генерал! – откровенно прикалывался я – не верите вы в возможности ваших подчинённых. А может быть у вас таланта нет разбудить в них эти дремлющие силы?

– Невозможно собрать урожай там, где выросла только сорная трава – выдал глубокую мысль генерал. – И ты мне зубы не заговаривай – у меня другая напасть! Что мне делать с этими дармоедами?

– Да ну – товарищ генерал! Вот ни в жизнь не поверю, что вам не пришла в голову мысль собрать их всех в один коммунистический батальон и отправить к Недвигину в Барановичи. А он их пристроит на передовую, тем более что там скоро станет жарко – очень жарко! Вот пусть и покажут, что они не только на словах герои но и в бою тоже! А несогласных – по закону военного времени! Просто вы решили посоветоваться со мной, как с ветераном военных действий. Успешных действий! И услышали подтверждение правильности ваших мыслей…

– Г…м…х… – промычал генерал и продолжил бодро – я так и намеревался сделать, те более что комиссара у меня теперь нет…

– А что такое? – выразил я обеспокоенность – никак едой подавился, или водка не в то горло залилась? Генерал заухал – засмеялся:

– Если бы… Он, как вы ушли, положил глаз на твои самолёты – очень уж они ему приглянулись, бесхозные… Ну и поехал на аэродром… – генерал замолк, талантливо выдерживая паузу… Подыграем…

– И что же там – товарищ генерал? Ну не томите вы?! Говорите!

– Не вышло у него распропагандировать твоих… Видимо неубедительный он был. Сунулся было нахрапом, беря на горло и звание, часовой на въезде строго по уставу: Стой – стрелять буду! Ну выстрелил – в комиссара. Правда при этом сначала в воздух. А этот идиот не поверил… Вот и остался я без политработника – когда ещё замену пришлют… – подпустил слезу в голос генерал, но я ему, почему то, не поверил – очень уж радостные нотки проскальзывали…

– Вы там на чужое добро рот не разевайте! – ответил я тем, чего от меня и ждали, а то пошлю к вам пару батальонов – они разъяснят неразумным кто в доме хозяин! – рявкнул я в микрофон.

– Ой как нам стало страшно… – ответил весело генерал – присылай: я пошлю ещё кой кого их распропагандировать. А если серьёзно – за имущество не опасайся. За совет спасибо. Успокоил старика, так и поступлю: прямо сейчас уберу эту головную боль. Представляю себе…

Я шёл мимо шеренги военнопленных, которых выпустили за ворота по моему приказу: у них были родственники либо в городе; либо рядом с городом. Шёл и тыкал пальцем: этого… этого… этого… бойцы выдёргивали их из строя и заталкивали обратно в лагерь – за колючую проволоку. Крики и мольбы не помогали, а особо упёртых убеждали приклады автоматов и удары сапогами пониже спины. Врут, пытаясь выбраться из-за колючки. Ауры показывали абсолютно точно. Вдруг меня как током ударило – я остановился, словно наткнулся на невидимую преграду. Нет – не на преграду – на взгляд: пустой, равнодушный, безучастный. Стоящий в строю молодой – не старше двадцати лет парень смотрел вперёд, словно в никуда: взгляд его не выражал ничего – абсолютно ничего! Я, даже, кажется, вздрогнул: память услужливо выдала из своих глубин нечто подобное, с чем не мне – Марченко: тогда ещё командиру мобильного погранотряда пришлось столкнуться вплотную! Видимо не радостной была та встреча, если даже я вздрогнул, наткнувшись на этот взгляд. Тонтон-макут… подсказала память…

То ли манчжуры; то ли китайцы; то ли монголы придумали изуверский способ получить идеального раба. Затягивали туго на голове пленника широкую полоску мокрой кожи и распинали на земле, привязывая руки и ноги к вбитым в землю колышкам, или привязывали крепко к врытому в землю столбу. И оставляли на солнце. Палящее солнце высушивало мокрую кожу и она стягивалась на голове словно железный обруч, вызывая невыносимую боль! Пленник кричал нечеловечески от чудовищной боли в голове, но никто к нему не подходил до самого вечера. Многие умирали от такой пытки, а кто выживал – навсегда теряли рассудок, становясь тупыми, послушными, беспрекословными исполнителями любых команд! Они даже ели и пили по приказу! Вот разве облегчались без приказа, но в любом месте, где их застала нужда. И взгляд у них был именно такой – отсутствующий и равнодушно-безразличный… С одним таким и пришлось сойтись Марченко в рукопашной схватке в полях Средней Азии. И воспоминания о той схватке были такими, что память не хотела выдавать их моему сознанию. Ну и не надо…

– У тебя есть родственники в городе? – справившись с волнением сухо спросил я у стоящего неподвижно парня.

– Нет… – равнодушно ответил он.

– А в окрестностях города? – спросил, уже зная ответ.

– Нет… – услышал лаконичный, бездушный ответ.

– А ты сам откуда? – решил выяснить всё до конца.

– С Поволжья… – последовал безликий ответ.

– А домой хочешь? – попытался растормошить его я.

– Мне всё равно… Да – такого ничем не пробьёшь…

– А почему вышел, если у тебя нет рядом родственников?

– Все пошли и я пошёл… – м. да… – тот ещё ответ.

– А почему не пошёл воевать в Красную Армию?

– Мне не нравится убивать… Однако задал он мне задачку…

– Так что же мне с тобой делать? задумчиво протянул я.

– Делайте что хотите… – безразлично ответил молодой боец. Отправил его обратно в лагерь – парень молча повернулся и ушёл в глубь территории лагеря, провожаемый недоумёнными взглядами охраны. А ведь он не один такой в этом лагере: приходилось сталкиваться с такими в других лагерях – и не с одним десятком. И это – идеальная машина убийства: палач, не задумывающийся ни о чём!

Доложили с Быхова: город захвачен; аэродром захвачен; в особых трофеях – 26 пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука»… Полк пикировщиков намеревались вскоре перенести поближе к линии фронта, да вот не успели… Им на горе, а нам на радость! Загрузил в мини эшелон из шести вагонов свою роту; освобождённых в Могилеве лётчиков и рванул в Быхов: он совсем рядом – в 50 километрах. Приехали и сразу на аэродром. Там я «попросил» лучшего немецкого лётчика и стрелка-радиста поделиться умениями и навыками со мной, а я уже поделился с лётчиками и напутствовал по отечески: дерзайте, осваивайте новую технику привычным макаром: посидели, привыкли; подёргали-подвигали всякие рычаги; завели мотор – заглушили; порулили по взлётному полю; взлетели низенько – приземлились… В Быхове мне делать больше нечего: пленных немцев и врагов народа, собранных в пустое помещение склада, превратил в серый порошок, вернув себе часть потраченной силы и отбыл в Могилев, приказав собрать форму и обувь с «исчезнувших» наименее действенному подразделению батальона. Всё просто: кнут и пряник… Так же поступил с пленными, не желавшими воевать с немцами, а желавших чтобы их оставили в покое, а так же с активными предателями в Могилеве и Орше. В Могилеве вообще восстановил потраченную во время операции силу. Не зачем оставлять немцам такой материал для карательных действий и добровольной помощи – пусть сами горбатятся… Лучших бойцов и командиров из пленных – пожелавших драться с немцами, отправил через Осиповичи на Луцк и дальше – в Тимковичи. Пусть оттуда Недвигин заберёт себе пополнение: скоро там станет жарко – очень жарко, и мне бы не хотелось, чтобы гибли за просто так хорошие командиры и их бойцы. Даже расщедрился – выделил из своих запасов батарею 88мм немецких зенитных орудий «ахт-ахт» с расчётом из бывших пленных зенитчиков. Им, для стрельбы из неё особых умений не надо: наша 76мм зенитка – почти что копия немецкой – только калибром поменьше… Разберутся – не маленькие. Тем более что и снарядов я им отправил прилично. Для низколетящих целей у них есть 37мм зенитки, а для высотных – эти «ахт-ахт». Если не собьют, так помешают прицельно отбомбиться. Хоть такая польза…

Немецкие тыловики, вернулись из ставки фюрера довольные – пронесло мимо начальственного гнева; строившие по дороге планы уничтожения этих упрямых недочеловеков, прилетев к себе впали в прострацию… Какое освобождение; какое уничтожение?! За время их отсутствия русские вышли из Минска и захватили Борисов; Оршу; Могилев; Бобруйск, перерезав таким образом и южную ветку снабжения вермахта. А это уже пахло не просто неприятностями – военным трибуналом, скорым на расправу! И главное – как они это сделали?! Но перед растерявшимися до невозможности тыловиками вставал более грозный – как девятый вал в море вопрос: а что предпримут дальше эти варвары? И что предпринять им?! Тут одной полицейской дивизией не обойдёшься. Вон как развернулись, словно имперский орёл раскинули крылья своих частей… И это всё эти проклятые Призраки Леса: без них тут точно не обошлось! Придётся вновь ехать на поклон к армейским салдафонам – договариваться… Тем более что это их прямо касается: доставка всего, что необходимо армии резко сократилась: не способны оставшиеся русские железные дороги, не смотря на их улучшение немцами, пропустить через себя такое количество эшелонов. Технически не способны…

Совместный «мозговой штурм», после преподнесённых воякам подарков и умеренного возлияния горячительных напитков, не повлиявших, между прочим, на умственную деятельность, ничего конкретного не принёс – в первом рассмотрении… Но кое какие намётки уверенными вояками были, всё же, сделаны. Они выдвинули предположение, что русские предпримут массированный удар от Орши на Смоленск, как наиболее вероятный. Оно и понятно: до Смоленска – рукой подать: столько же как от Борисова до Орши: боеприпасов у них теперь хватает: в Орше было складировано немало трофейного оружия, в том числе пушек и даже танков… А вокруг Смоленска и дальше на восток ещё хватает по лесам разрозненных русских групп из разгромленных и окружённых армий, не желавших сдаваться в плен… Вот только здесь уже прифронтовая территория с боевыми частями, а не тыловым охранением – иронизировали подвыпившие – в меру, вояки. Тыловики только согласно кивали головами, кипя в душе негодованием, хотя понимали: с ЭТИМИ… – могут справиться только военные. Да и пусть справляются – лишь бы уничтожили этих упрямых русских, мешающих их «специфической» деятельности… А вот зачем русские сунулись на юг – на Бобруйск? Растянуть свои коммуникации на такую длину? Это же не фронт – это немецкий тыл! Как их удерживать? Генералы имели возможность видеть русских пленных и знали примерную численность освобождённых, да и тыловики сообщили, но пленные – это не регулярная армия! А снабжение? Ну еду они ещё могут отобрать у своих «колхозников», хотя немецкие снабженцы уже прошлись по запасам этих «колхозников» под видом налога, а боеприпасы? А техника; а бронетехника? А топливо? При таких перемещениях его нужно много… И что они могут сделать против бомбёжек с воздуха? Использовать немецкие зенитные орудия? Эти дикари?! Ха-ха-ха! Вот только суровая проза жизни вставала перед ними во всей своей красе: наступление на восток никто не отменял и как совместить наступление и уничтожение вырывающихся из глубокого окружения (а как же – только вырывающаяся из окружения плохо управляемая многочисленная группа русских, а не войсковое подразделение…) русских варваров. Да смогут ли они вырваться в этом месте? – задал вопрос один из наиболее трезвых вояк: тут всё таки располагаются 46й и 47и мехкорпуса; 8й и 9й армейские корпуса… За Могилевым – 24й мехкорпус и 7й армейский… Они сотрут в порошок любую войсковую группировку русских, что делали уже не раз – что говорить о этом сброде из бывших пленных – рассуждали генералы. Так что вы там у себя наводите порядок железной рукой, а мы тут их встретим как полагается – заверили они тыловиков. Ну и… не заметим незначительной задержки поступающих подкреплений, тем более у вас имеется приказ фюрера – навести порядок. Но нас не забывайте! С тем и отбыли тыловики: ну хоть какая то помощь в виде изымаемых – на время войсковых подразделений, следующих на фронт. Думается их командиры не будут против – после серьёзных потерь на фронт уже так не рвутся, как в начале компании: русские показали, что они умеют драться: немногие, но немцам хватало и этого… Ну а тыловики найдут способы убедить командиров остаться подольше, чтобы уничтожить всю эту большевицкую заразу под корень. Остальное доделают прибалты и эти… – из славян, ненавидящих большевиков…