Текст книги "15-кратный зум (СИ)"

Автор книги: Александр Бахмет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Сначала всё получилось как по нотам. Мы втроём, с включёнными видеокамерами подошли к посту охраны. Представитель санационной комиссии показал свои бумаги, документы, пропуска, удостоверения, справки и свидетельства. Охранник, даже не глядя в них, послал нас всех куда подальше и закрыл бронированное окошко.

Представитель комиссии зевнул:

– Этого и следовало ожидать. Мой телефон вы знаете. Я сейчас пройдусь перекусить в кафе и вызову "крыши". Они будут минут через пятнадцать. Вам этого хватит?

– Надеюсь…

Я увидел, как над складами на малой высоте движется наш маленький флайер. Освещённость на улице снижалась, окружающие предметы стали приобретать какие-то зыбкие, неуверенные очертания. Приближался ответственный момент. Вот сейчас флайер должен высадить пару человек на крышу.

Мы с Изабель уже свернули на соседнюю улицу, флайер, кажется, облетел весь периметр складов, но людей не высадил. Что-то пошло не так.

– Корасон! Что у вас такое? – спросил я, едва она ответила. – Почему…

– Али! По территории кто-то бежит. Прячется под козырьками и навесами. Святая Дева! По-моему, Кате удалось освободиться!

– Ты можешь её забрать?

– Она прячется от нас. Думает, что мы охрана.

Я чертыхнулся.

– Тогда освободи ей проход!

– Хорошо! Кстати, она, кажется, собирается перелезть ограду в сотне метров от вас.

– Чудесно! Подтягивай сюда все силы.

На складе происходило нечто непонятное. Сигнальные огоньки ограждения погасли. Потом я отметил странную тишину.

– Изабель! Что изменилось?

– Гм! Исчез гул трансформатора из вон той будки! – она махнула рукой куда-то в сторону. – По-моему, замыкание!

Заиграл вызов телефона.

– Али! – доложила Корасон. – Охранники пытаются вручную открыть ворота гаража. Сейчас начнётся гонка.

– Солнышко! Ну какая гонка? Саль-яла, ты готова?

– Так точно, командир!

Я на висящей передо мной виртуальной карте смотрел, где находятся все наши силы. На карте было видно, как машина охраны ползёт вдоль внешнего периметра, очевидно пытаясь найти дыру. Не зря же Катерина вывела из строя электроснабжение?

– Али! – Изабель тронула меня за руку.

Одна из тяжёлых решёток ливневой канализации сдвинулась с места и из отверстия показалась фигура в грязном коричневом костюме. Флайер охраны был далековато, могут и не заметить.

– Али! Их двое! – услышал я встревоженный голос Корасон.

Я смотрел на Катю. Она была одна. И она быстро бежала в нашу сторону.

– Али! Так что делать? Дать предупредительный? Наверное, уже поздно…

Я растерялся. Где двое? Какой предупредительный? И тут до меня дошло: в сторону Кати летели два флайера охраны. Наш лёгкий флайер был расположен неудобно, на одной линии с ними и Катей. Чуть правее от нас были сложены бетонные конструкции, образуя сложный лабиринт. И я понял, что Катя намерена спрятаться в нём. Нас с Изабель она не заметила.

– За мной! – крикнул я, бегом направляясь к лабиринту. Я перевёл в боевое положение всё оружие, которое было в моём распоряжении, но не мог им воспользоваться: в моём прицеле плясали сразу три мишени.

Я нырнул под огромный бетонный швелер и с облегчением отметил, что Катя уже спряталась. Выглянув в просвет, я увидел, что мой комп различает все три мишени и уже обменялся с ними запросами "свой-чужой". В очках замигали красные рамки и надписи, и я выстрелил ракетами. Дальний флайер резко потерял высоту и заскользил по дорожному покрытию, издавая жуткий скрежет. Ближний флайер сел нормально.

– Их десять человек! – услышал я голос Изабель.

– А Катя где?

Мы переползли под соседний швелер и нашли её там.

– Как здорово! – возможно, что моя улыбка была идиотской, но мне было всё равно. – Как я рад, что вы здесь, с нами! – я осмотрел её со всех сторон. – Вы не ранены?

– Нет! – на её лице читалось удивление. – А что вы здесь делаете?

– Спасаем вас! – я засмеялся от какого-то внутреннего счастья.

– Али! Они идут к вам! – предупредила Корасон. – Пальнуть?

– Нет! Не надо! Можешь по нам попасть. И не летай слишком близко. Мне не хочется потом латать флайер.

Я вынул свой обычный пистолет и выстрелил несколько раз. Наши противники залегли и тоже сделали несколько выстрелов. Потом начались переговоры.

– Эй, чувак! Отдай нам эту сучку! Тогда мы тебя небольно отделаем! – фразу дополнил хохот.

Изабель спокойно прислонилась к бетонной стенке, привычно вынула огромный тесак и начала подравнивать им ногти.

– Попробуйте сами взять! – крикнул я. – Если вы такие смелые!

– Тогда мы прихватим и твою подружку! – одному из них было весело.

Изабель крутанула нож на ладони, её глаза зло заблестели, и на лице появился жуткий оскал.

– Давай, подходи! Я из тебя сделаю экспонат для мясной лавки! – её голос был спокойным и уверенным.

Катя, которая не отрываясь смотрела за её упражнениями, вздрогнула. Мне показалось, что она раздумывает, не вернуться ли назад добровольно.

– Али! – опять услышал я голос Корасон. – Они поднимаются!

Я сейчас же переключился в прозрачный режим. В этом диапазоне волн весь окружающий мир был как будто выполнен из разноцветного стекла. Но компьютер мог по выбору сделать часть предметов прозрачными, чтобы не мешали, а другую часть – привычно непрозрачной. Сквозь толстую стену прозрачного бетона я увидел, что двое человек мелкими перебежками приближаются к нам. Я выбрал из своего арсенала пулемёт, прицелился и нажал "огонь". Цепь фонтанчиков пыли заставила нападавших отступить. Остальные открыли по нам ураганный огонь. Через несколько секунд он стих. Я подкорректировал микрофоны и теперь слушал, что наши противники говорят.

– Это кто-то сбоку стрелял! Ты же видел флайер за нами?

– На нём нет пулемётов.

– А ракетами по нам кто шарахнул? И пулемёты у него встроенные, а не на подвеске.

– Эй, чувак! – крикнул кто-то громко. – Может, всё-таки, договоримся?

– Хорошо! – ответил я. – Вы бросаете оружие и выходите с поднятыми руками.

– Нет! Так дело не пойдёт! Ты не знаешь, с кем связался! Тебе, считай, повезёт, если жив останешься.

– Нет, парни! Это вы не знаете, с кем связались!

– Да ты чё! Козёл! Ты щас всё узнаешь!

Один из них встал в полный рост и стал поливать нас из автомата. Пули скрежетали и цокали по бетону позади нас, выбивали куски из прикрывающей нас стены. Туча пыли заполнила всё окружающее пространство. Катя вжалась в рыхлый грунт, прикрыв голову руками. Я прикрыл её с одной стороны, Изабель – с другой. Мы, всё-таки, были в броне. Я чувствовал Катино плечо и бедро. Несмотря на опасность ситуации, я на мгновение забыл обо всём. Меня бросило в жар, а сердце бешено заколотилось.

Изабель, отплёвывая песок, ругалась:

– Каррамба! Бастардо! Я намотаю твои кишки на твою шею и повешу тебя на них!

Думаю, что от каждого её слова у Кошкиной должны были вставать дыбом волосы. К тому же, Изабель стала ожесточённо втыкать нож в землю, распахивая её как грядку на огороде. Не завидую тому, кто попал бы ей под руку.

Я дал ещё несколько коротких очередей почти перед головами противника, а потом один демонстративный залп по уцелевшему флайеру. Одна из пуль, похоже, вызвала короткое замыкание в аккумуляторе. Флайер вспыхнул как бенгальский огонь и сгорел за полминуты.

Один стрелок привстал и, опустошив по нам весь магазин, был вынужден прерваться на время. Его товарищи сидели тихо. Я опять дал несколько коротких очередей прямо у него перед ногами. Он залёг, и в нашу сторону опять открыли ураганный огонь.

В какой-то момент я заметил, что ситуация изменилась. Кто-то ещё стрелял по нашим противникам. Пули ложились совсем рядом с ними. А ещё я почувствовал лёгкий зуд во всём теле. На улицах города не очень замечаешь проносящиеся над головами флайеры, оснащённые левиторами. Время мало, да и мощность тоже. Другое дело – махина в двести тысяч тонн. Если трюмы полны, то получаются все полмиллиона.

По нам уже не стреляли. Катя, отряхнув пыль с головы, попыталась выглянуть наружу. Дело в том, что стало совсем темно. Только что были лёгкие сумерки, и вдруг наступила непроглядная ночь. Наши противники перестали стрелять. Я опять включил микрофон.

– Срань господня! Что это? Твою мать!

Десять голосов на разные лады и с разными интонациями по несколько раз произнесли эти фразы. А затем в одно мгновение наступил яркий слепящий день.

Я тоже высунул наружу голову. Мой Корабль, огромный эллипс длиной в триста метров, способный накрыть собой целый стадион, висел над нами. Вверх было больно смотреть: Натача включила все посадочные фары, вокруг стало светло, как в операционной. Голос моей старшей жены, усиленный до болевого порога, произнёс:

– Всем немедленно сложить оружие! Вы только что совершили нападение на протеже правительства Али Мухадди, и в том числе на его главу. В случае оказания сопротивления, вы подпадаете под действие статьи… параграф… пункт…, согласно которому к вам немедленно будет применена высшая мера наказания, а именно – расстрел.

Я ощутил, как от её голоса дрожат мои лёгкие, дрожит одежда и броня, дрожит земля подо мной и даже бетонные стены.

Два бронированных флайера, увешанные всем, что только может стрелять, приземлились на дороге. Выходя из укрытия, я увидел фигуру Корасон с пулемётом на ремне. Джень ловко одевала задержанным наручники. Ещё несколько фигур стояли плотным кольцом вокруг. Девочки были в камуфляжной форме, одетой поверх брони.

Подъехали ещё три флайера. Это оказались представители наших "крыш". Один из них быстро нашёл меня и высказал недовольство:

– Али, блин! Ну что за херня! Если у тебя своё правительство, то ты сам должен проводить задержание, оформлять бумажки и прочий мотлох.

– Да! – соглашался я. – Но я вам заплатил налоги. До конца месяца вы их должны отработать. А вот потом я уже сам.

Глава 20

Как-то получилось, что Катерину не спрашивали, хочет ли она к нам на корабль. Её провели в бывшую каюту Вайноны, Хафиза помогла ей сменить одежду и принять ванну. Зульфия принесла несколько наших обычных комбезов, чтобы выбрать по размеру. Назира осмотрела Катю и, найдя только несколько ссадин и синяков, смазала их йодом. Приковыляла вялой походкой Роксана, повздыхала, что не может сделать ей достойную причёску. Когда Катю эти признаки заботы стали тяготить, я привёл к ней Мишу и Женю.

Сидя в командной рубке, я наблюдал как Лейла сама возвращает Корабль во владения Самойлова. Натача только советовала:

– Давай ещё чуть левее, а то травка от тени портиться начала. Так, ещё градусов на пятнадцать доверни…

Я громко спросил:

– Ну что? Устроим праздничный ужин? А, может быть, танцы?

– Думаю, что некоторым не до танцев! – ответила старшая жена. – Сегодня все изрядно устали. Хотя, если невтерпёж…

Ужин был самым обычным, если не считать того, что на нём присутствовала Катя, а за столом опять были все дети. Конечно, было шумно: малыши не могут долго сдерживать свои эмоции и бурную энергию. Саид лез руками в суп, а потом вытирал их об себя. Трёхлетний Хосе катал шарики из хлеба и кидал их в Камту. Я пристыдил их и посоветовал брать пример с Женечки, которая вела себя очень сдержано. Катя улыбнулась уголками губ. Быть может, потому, что Женя была в незнакомой обстановке, а на самом деле не меньшая разбойница, чем мои мальчишки. А может быть, ей просто была приятна моя похвала.

Рядом со мной сидела Саль-яла, как Старший Помощник, и Изабель, как дежурный секретарь. Ушла на вахту Джень, а пришла Эллида. Мне докладывали ситуацию на Корабле и в общем. Катя с интересом смотрела и слушала.

После ужина я предложил ей экскурсию. Я собирался показать Корабь и ответить на все вопросы, какие ей прийдут в голову.

Изабель, играя чёртиками в глазах, сказала:

– Господин! Я тебе не нужна сейчас?

– Пока что нет! Если будешь нужна, я позвоню!

Когда мы остались одни, Катя сказала:

– Огромное спасибо вам за детей. Я не знала, как выкрутиться из этой ситуации.

– Вы снизили напор. Вернее, вы не переносили его на Колтыгу. Его положение было слабым настолько, насколько можно представить.

– Серьёзно? – она удивилась.

– Вы могли с ним справиться и без нашего участия. Думаю, что вы…

– Да нет! Я даже не ожидала такого.

– Он банкрот! Имущество описано.

– Хм! Интересно… Может быть, поэтому он и не спешил с моим договором, – Катя задумалась. – После суда он мог открывать новые счета, вот и тянул. Да ладно! Чёрт с ним!

Она осмотрелась.

– А я даже не представляла, что ваш корабль такой большой. Он закрыл собой небо! – она поёжилась. – Это как в старых фильмах о пришельцах. И это ваш дом, ваш бизнес, ваши заводы и фабрики, ваши поля и…

– Это весь наш мир! – добавил я. – Но я хочу целую планету!

– Да-да! – сказала Катя и добавила: – Я могу подумать до… завтра?

Меня удивил такой поворот.

– Я вас не тороплю. И вы можете гостить у меня, сколько вам будет угодно.

– Гостить?

– Ну да! – я чувствовал, что она чего-то не договаривает. Вернее, что-то не так понимает. – Вы же не считаете, что я вас захватил в плен?

– А… а как вы забрали моих детей?

– Я оформил это как опекунство.

– И вам их отдали?

– А-а-а! Вы об этом? Заведующая кнопки истёрла, пытаясь вам дозвониться. Чиновники поступили формально правильно, а с нашей стороны это была единственная возможность детишек перепрятать. Но вы в любой момент можете потребовать восстановления ваших материнских прав. Я не буду мешать и даже могу выступить в качестве свидетеля.

– Спасибо. – Она была задумчивой и грустной. – Скажите, а что вы хотите сделать с планетой, Лютецией?

– Как что? Заселить! Минимум промышленности! Больше зелени. Преимущество биотехнологиям. На этой планете должно быть приятно жить и работать. И работа чтобы была в удовольствие. Чтобы люди там жили радостные, весёлые, здоровые и красивые. – Я, увидев, что она опять задумалась, сказал: – Так я вас не тороплю. Отдыхайте!

Я заметил, что Катя в растерянности озирает коридоры.

– О! Извините! Я же собирался сделать вам экскурсию.

Конечно, экскурсия была нужна. Почти любой дом снаружи выглядит меньше, чем изнутри. Любой, попавший на мой Корабль, удивлялся его внутреннему объёму. В этих коридорах, отсеках, этажах можно было заблудиться несведущему человеку. Священное число двенадцать! Именно такое количество этажей на моём Корабле. Есть, правда, отсеки в два, три этажа. Есть передвижные перегородки, я их ставлю, когда груз того требует. А чтобы обойти все коридоры, нужен не один день…

Уже через каких-то пять минут я вошёл в своё обычное состояние. Мимоходом объяснял гостье, что и где находится, где идут коммуникации, где силовой каркас, где энергетические каналы. Я водил её по огромным отсекам, забитым высокотехнологичным оборудованием, показывал ниши с кучей роботов для не меньшей кучи работ, склады с расходными материалами, лаборатории с синтезаторами, конверторные цеха, реакторные залы, отсеки силовых агрегатов и прочее, и прочее, и прочее. Заодно я инспектировал всё, что видел. Чуть ли не каждые две-три минуты я надиктовывал замеченные нарушения в свой коммуникатор:

– На пульте контроля большая царапина! Забит пылевой фильтр в воздушном канале, а индикаторная лампа не горит! В нише для труб непонятно что делает швабра с грязной тряпкой!

Катя засмеялась.

– А вы жён наказываете за такое?

– За швабру – нет! Но бывают наряды вне очереди. Это, когда все отдыхают, а виновная в безобразии наводит порядок. Хвала Аллаху, мне не часто приходится применять наказания. Хотя, должен признать, за прошедший месяц была куча арестов. Домашних. – Я вздохнул.

– За что?

– Как за что? За драки. Если не в кого пострелять, нет ни пиратов, ни бандитов, то мои жёны начинают драться между собой. – Я прикусил язык. Что это я несу?

– А что является поводом? – допытывалась Катя.

– Последний раз возник спор о русской литературе и характерах персонажей Достоевского.

– Вы это серьёзно? – она мне не верила.

– Вполне!

– А у вас есть… ну, как это сказать?… неуставные отношения.

– Гм! У нас таких нет. Но есть строгая иерархия: те жёны, кто раньше вышли за меня, считаются старшими. Самая старшая жена – Натача. Ей подчиняются все жёны. – Я вздохнул и добавил: – Иногда. Но, вообще-то, должны подчиняться всегда. Кстати, – вдруг вспомнил я. – А вы за сегодня ещё ни разу не закурили.

– А-а-а! – она рассмеялась и махнула рукой. – Я, вообще-то, только делаю вид, что курю. На деловых переговорах приходится делать то же, что и партнёр. Это способствует взаимопониманию, расслабляет. А тогда, с вами… Мне просто хотелось позлить вас. Извините… А ваши жёны всегда подчиняются вам?

Конечно, это был каверзный вопрос, потребовавший от меня много изворотливости. Но, наконец, мне удалось увести разговор в сторону от скользкой темы.

Я постепенно забыл осматривать состояние отсеков и оборудования. Я рассказывал Кошкиной о нашем быте, традициях, о том, как отмечаем дни рождений, проводим парко-хозяйственные дни, как учатся дети, как меняются дежурства и вахты. При этом я не забывал показать новую каюту Корасон, оборудование камбуза, классные комнаты для учёбы. Так мы прошлись до командной рубки, где Натача, Джень и Хелена о чём-то спорили. Когда мы вошли, Хелена как раз говорила. Она запнулась на полуслове и с каким-то откровенным любопытством стала нас с Катей разглядывать. А я ощутил напряжённость. Похоже, говорили только что о Кате.

– Ладно! – сказала Натача. – Мы эту тему разберём позже.

Конечно, она попыталась придать разговору нейтральный смысл.

Катя вдруг спросила:

– Скажите, кто разрабатывал план по моему спасению?

– Мы все в этом участвовали, – ответила Натача. – Но всё пошло наперекосяк. Мы не ожидали, что ты воспользуешься ливнёвкой. Там можно застрять навсегда. – Натача аж передёрнулась от ужаса. – Как ты решилась?

– Деваться некуда было.

– А как ты выбралась из помещения?

– Попросилась в туалет. А там подпилила решётку, – и Катя показала пилочку для ногтей. – Точнее, гвозди, на которых она держалась.

– Да там же на несколько часов работы! – не поверила Натача.

– Нет! Меньше часа. Но я не один раз туда выходила. Кстати, пилочка очень хорошая, с алмазным напылением. А гвоздей было всего шесть. Оказалось достаточным срезать три.

Вот, оказывается, как… Катя хорошо владеет пилочкой для ногтей.

Все замолчали, а Катя вдруг решила вернуться к прежней теме.

– И всё-таки! Вы вытащили меня оттуда… Вам так нужна лаборатория Рогули?

Натача хмыкнула и огляделась по сторонам.

– Если бы ты отдала этот договор фирме "Викат", нам было бы гораздо проще с ними разобраться. Ты мне веришь?

В этот момент, как ураган, в рубку влетела Изабель.

– Вы представляете? У меня на куртке три дыры… прошу прощения!

Она застыла на месте. Катя несколько секунд рассматривала мою десятую жену. Удивительно, мне хотелось похвастать своими жёнами перед Кошкиной. Я очень хотел, чтобы они произвели на неё сильное впечатление. И сейчас я чувствовал, что сочетание "сильное впечатление" не передаёт полноты того ощущения, которое испытывала Катя. Она перевела взгляд на Натачу и ответила:

– Я тебе верю! – она помолчала. – Но зачем вы занимались моим освобождением?

Она перевела взгляд на меня. Все поняли значение этого взгляда. Она всё ещё считала, что мои жёны, как рабыни, верные прихотям своего господина, следовали моему приказу.

Натача изобразила кривую улыбку, полную насмешливой иронии. Рабы на такую улыбку не способны.

– Всё очень просто: мы своих в беде не бросаем!

Сразу после этого блеск её глаз угас, будто тлеющий уголёк от ледяной воды недоверия. Катя подошла к ней.

– Извини, Натача. Мне везде мерещатся ловушки.

В глаза Натачи опять вспыхнул огонёк.

– Самая большая ловушка тебя подстерегает вон! – она кивнула в мою сторону. – А уж я как потом на тебе отыграюсь!

Она засмеялась громко и задорно, а я показал ей кулак.

Я провёл Кошкину к её каюте.

– Изабель не ранена? – спросила вдруг она.

– А почему она должна быть ранена?

– Три дыры на куртке, – напомнила Катя.

– А-а-а! – я махнул рукой. – У неё была броня. Как и у меня. Мы вас прикрыли.

– Но я не увидела брони.

Я вынужден был объяснять.

– Это из новых разработок, "вязкая броня"… Называется так, потому что в обычном состоянии это мягкий, эластичный материал, немного напоминающий натуральную кожу. Но его вязкость зависит от скорости нарастания нагрузки. Если по такой пластине ударить палкой, то она поведёт себя как жёсткий пластик. Человек под этой бронёй может даже не заметить удара. А поскольку броня плотно прилегает к телу, нагрузка распределяется равномерно по всей площади. В массе этой брони внедрены нановолокна углерода, прочности хватает, чтобы выдержать пулю крупного калибра. Стрелок испытывает худший удар, чем "мишень" в этой броне.

– А если, всё-таки, нагрузка окажется выше?

– Большая часть энергии уже поглощена. Сама броня при этом лопается, как твёрдый материал. Но, это же жидкость в нормальных условиях! И эта вязкая жидкость опять сливается в цельную массу через доли секунды, и армирующие волокна опять могут нести нагрузку.

– А как же с ней работают? Кроят, режут чем?

– Обычными ножницами или лазером. Она обрабатывается как натуральная кожа или мягкий пластик. На воздухе кромки сами покрываются плотной плёнкой. А вот вырубать из неё детали на прессах нельзя. На быстрых швейных машинках ломаются иглы. Допустимы только самые малые обороты. Можно клеить…

Я заливался соловьём уже не одну минуту. Спохватился гораздо позже, подумав, а интересно ли Кате то, что я говорю. Удивительно, она не скучала и слушала внимательно. Правда, стоило мне сделать паузу, она спросила:

– Али! Мне можно ещё повидаться с детьми?

– Ну конечно! Что за вопрос? В любой момент и сколько угодно по времени! Только не сильно потакайте дежурным. Сейчас с детьми должна быть Хафиза, она жуткая любительница любовных сериалов. Она скинет детей на вас, а сама сядет смотреть очередную серию.

Я пришёл в свою каюту.

Постель была разобрана, а из-под одеяла выглядывала голова Изабель. Я подошёл, и она выскочила как кошка, охотящаяся на мышь. Она была голой и пахла земляничным мылом. Странно, для многих людей его запах ассоциирует с дурным вкусом. Для меня же это – запах детства, запах чистоты. Изабель хорошо это знает.

– А! Я тебя поймала! – Изабель свалила меня на постель. – Что твоя Кошечка?

– Она в раздумьи.

– А ты заметил, что она ни разу не пыталась курить?

– Заметил! Хотя я, в основном, думал о другом.

– Али! Как можно? Быть с женщиной, а думать о ком-то другом! – она любила каламбуры.

– Как тебе не стыдно! – возмутился я. – Как тебе в голову лезут такие пошлости?

Она улеглась сверху на меня.

– Мне уже два дня в голову лезут всякие пошлости и глупости, – она начала меня раздевать. – Только глупости и лезут… А ты её поцеловал на ночь?

– Мне кажется, что я ещё не раз смогу это сделать в дальнейшем.

– Али! – Изабель окончательно вытряхнула меня из одежды. – Мне начинает казаться, что для тебя многовато будет пятнадцать жён.

– Ай! Бессовестная! Как ты можешь усомниться в моих способностях? – я перевернул её на спину и заключил в объятия.

– О-о-о! – воскликнула она. – Вот теперь я уже не сомневаюсь…

Утром я проснулся под звуки испанской гитары. Музыка была очень зажигательная, но я с большим трудом оторвал голову от подушки. Изабель лежала поперёк меня, обмотанная наполовину одеялом.

– Козочка моя! – я придвинул её к себе, уложил ровно и укрыл как следует.

– Уже утро? – Изабель приподняла голову, оглядела сонно каюту и рухнула опять на подушку.

Динамики разрывались, а мы так и остались лежать, прижавшись телами. Я прижался к щеке Изабель своей щекой, она отпрянула.

– Ты колючий…

– А как бы ты посмотрела, если бы я был бритым?

– Мне кажется, что это было бы лучше.

Мы ещё немного полежали. Я никогда ранее не замечал, чтобы моя десятая жена увлекалась йогой. Но сейчас она применила приёмы из йоговского арсенала. Она сделала несколько глубоких вдохов, несколько раз потянулась, а потом вскочила, как отпущенная пружина. Она стянула с меня одеяло и начала буквально месить, разминая спину, руки и ноги.

– Ты что делаешь? Больно же!

– А? Могу чуть легче! – она быстро меня растормошила. – Ну, давай, вставай!

Мы проделали несколько парных акробатических упражнений, и от сна не осталось и следа. К тому же, я обожаю эти мелодии, с притопываниями, с перестуком кастаньет.

Когда мы уже утомились, Изабель затолкала меня в душ, а сама принялась наводить порядок. Она тихо выпорхнула из каюты, а я не заметил, как привёл себя в порядок и очутился в коленопреклонённой позе на коврике.

– О, Алла-а-а-х! – запел голос из динамиков.

Мои мысли текли неспешно. Я размышлял, всё ли я правильно сделал вчера, позавчера… Почему-то вспомнились проповеди Зенобия. А всё ли я сделал, что угодно Всевышнему? А что я планировал на сегодня? Я собирался объявить Олега и Лейлу мужем и женой! О-о-о!…

Я вскочил на ноги и выбежал в коридор. Прямо за дверью столкнулся с Изабель.

– Ой! – отпрянула она. – Ты побрился? А я к тебе! Ты помнишь, что у нас сегодня?

– Ещё бы! Где Натача?

– У себя. Она уже сделала два десятка звонков…

Я не успел ещё развернуться, чтобы идти к Натачиной каюте, как она сама налетела на нас. Она бежала по коридору, никого не замечая вокруг, размахивала в воздухе растопыренными пальцами, как это обычно делают аль-канарцы, и говорила неизвестно с кем.

– Натача! – окликнул я её.

– А-а-а? О-о-о! Сейчас! Я перезвоню! Али! – старшая жена немного ошарашенно оглядела меня. – Я говорила с Аней Самойловой! Она предлагает делать банкет не у нас и не в ресторане, а у них!

– Почему?

– Ну как? Им заработок, а нам это обойдётся дешевле…

– А что говорит Григорий?

– При чём здесь Григорий? У них всё решает Аня!

– Почему?

– Потому что дом для Григория это тыл, а для Ани – фронт! Ещё я говорила с Фостером… Обряд стоит проводить в Соборе Единой Церкви. Это не будет ущемлять прав обеих сторон. Но там очередь на месяц вперёд расписана. Я им уже перезвонила…

– Натача, остановись! – крикнул я и затем чуть тише повторил: – Остановись! Если обряд можно провести только через месяц, то чего ты так торопишься?

– Ты же объявил, что сегодня…

– Правильно! – я обнял её за плечи. – Солнышко моё! Не гони пургу! Я правильно сказал? Сегодня я объявлю их, так сказать, по внутреннему протоколу. Через месяц мы их оформим по законодательству Аль-Канара. Пригласим всех, кого сочтём нужным.

– Так что, сегодня мы ничего не будем делать? – в глазах Натачи читалось глубокое разочарование. – А я думала…

– Золотко моё! Сегодня всё будет. Но это для нас.

– Погоди! Но я уже всех обзвонила! И Фостера, и Самойловых, и Вайнону с Фазилем…

Я думал недолго.

– Ну хорошо! Сегодня одна свадьба, а через месяц – другая! – я вдруг заметил, что Натача смотрит на кого-то за моей спиной.

– О чьей свадьбе идёт речь?

Я обернулся. Кошкина с нахмуренным лицом внимательно меня рассматривала. Я не сразу понял, что её так обеспокоило.

– Моя дочь выходит замуж! – сообщил я.

– Ты ничего не забыл? – заметила Натача. – Это и моя дочь тоже!

– Да какая разница? Кто с ней возился? Кто пелёнки ей стирал?

– Хочешь сказать, что это ты? – старшая жена упёрла руки в бока. – Это Хелена с ней возилась, это Саль-яла её баюкала, когда я с гриппом лежала! А потом она сколько лет хвостиком за Дейлой ходила…

– Лапочка моя! Я же не возражаю. И ты только что сама сказала, что с ней все возились. И я возился тоже. Это для всех праздник.

– А вот для Хелены ты праздник зажал! – Натача взяла меня за пуговицу на комбинезоне.

– Это не я зажал, а Вайнона! – я вспылил. Мне, почему-то, было больно это вспоминать. – Она никого не приглашала, Фазиль, оболтус, пошёл у неё на поводу, а я должен был праздник устраивать?

– Ладно-ладно! – вдруг быстро согласилась Натача. Она отпустила пуговицу и сложила ладошки на моей груди. – Али! Ты забыл про ещё один момент…

– Что я мог забыть?

– Если только ты Али, – Натача сказала это совсем тихо и сделала длинную паузу. – Так вот! Али должен был потребовать от жениха калым. И свадьбу должен устраивать жених. Или ты так дёшево ценишь свою дочь?

Я впал в ступор. Что-то пошло не так… Я почесал затылок.

– Солнышко! Ну как я могу обеднять семью своей дочки! Калым – пережиток прошлого.

– Ну-у-у, это как посмотреть… Калым свидетельствует о способности жениха содержать жену и семью. Ты сам сколько раз платил за невест? – Натача улыбнулась и провела ладонью по моей щеке. – А ты опять побрился?

– Изабель сказала, что ей так больше нравится, – я глянул на свою десятую жену.

– Только Изабель? Или кто-то ещё? – Натача бросила взгляд на Катю.

Я развернулся в сторону Кошкиной. Странно, меня ситуация совершенно не смущала.

– Катя! По-вашему мнению, мне так лучше или нет?

Она пожала плечами.

– Вам лучше у своих жён спросить.

– Да? Натача, а тебе разве не нравится?

Натача пробормотала что-то неопределённое, а я сразу перешёл к проблемам более важным.

Завтрак у нас сместился куда-то ближе к полднику. Мне непрерывно звонили, звонили кому-то мои вахтенные, дежурная секретарша, с кем-то говорили Натача, Дейла, Хелена. Хафиза кому-то тараторила на арабском рецепты приготовления разных блюд, вставляя отдельные русские фразы типа «сто грамм», «двести грамм». Потом опять следовало длинное описание технологии запекания продукта, которое завершалось русским «пальчики оближешь».

Мы постепенно собрались все в командной рубке. Удобнее всего было вахтенной Девике. Она видела перед собой собеседника, его имя-фамилию и должность, например "менеджер персонала" или "секретарь". Остальные использовали аль-канарское обращение: "девушка, мне нужен ваш начальник", "девушка, это муниципальный архив?", или "девушка, к вам можно заехать в тринадцать ноль-ноль?". Это было похоже на старые фильмы про Российскую Октябрьскую революцию. "Барышня! Это Смольный?"

Мне позвонил Фостер.

– Али! Я тебя поздравляю! И твоих жён тоже! Мне удалось через Президента выбить четверть часа в Единой Церкви для вашей церемонии. Я им уже объяснил, что все формальности вправе делать ты лично, их объём работы сильно снижается. Короче, в 14:45 вас ждут для регистрации брака в Соборе Четырёх Святых. Постарайся ограничиться парой десятков человек…

Когда он отключился, я замахал в воздухе руками.

– Всем внимание! В четырнадцать сорок пять у нас регистрация!

Всё крутилось, как в сумасшедшем доме. Саль-яла устроила быстрый завтрак, смену людей. Зульфия увела Лейлу мерять платье, часть моих жён исчезли вместе с ними.

Я огляделся по сторонам в поисках Маркова. Его не было.

– Натача! – крикнул я. – Где Олег?

– Его вызвал Самойлов, – Натача подошла ко мне с электронной книгой. – По местным традициям считается дурной приметой, когда жених проводит время перед свадьбой в доме невесты.

– В этом что-то есть! – поддакнул я.