Текст книги "15-кратный зум (СИ)"

Автор книги: Александр Бахмет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Сегодня, в утреннем выпуске новостей, многие из вас могли видеть этот ужасающий репортаж. Человек, не умеющий распорядиться собственной жизнью, вздумал решить свои проблемы за счёт другой жизни. Мужчина, неумеренно тратящий деньги на предметы роскоши, влез в долги и, чтобы расплатиться, украл чужого ребёнка и требовал выкуп у родителей. Несчастным родителям, которые не могли собрать нужную сумму, помогли многочисленные друзья… Но похититель не сохранил жизнь ребёнка, как он сам сказал – из-за сложившихся обстоятельств. Журналисты брали у него интервью… Он не считает себя виновным. Виновны банкиры, владельцы магазинов, продавцы. Виновен мальчик и его родители… Наконец, виновен сам Господь, который определил ему такую тяжкую судьбу…

Отец Зенобий вздохнул и вытер платочком вспотевший лоб. В тишине зала было слышно как шумит вентилятор студийного пульта.

– В часы нелёгких испытаний многие люди задумываются о Боге. Неверующие вдруг становятся ярыми поклонниками веры, но нередко верующие отрекаются от Бога. Что толкает людей на такой отчаянный шаг? Я долго думал об этом и анализировал. Я прочёл много литературы по психологии. Сейчас я могу сказать, что понял причину этого! Люди считают себя рабами Бога и предают его точно так, как рабы предают неугодного господина!

В зале поднялся ропот, но оратор продолжал.

– Большинство людей, с которыми мне доводилось общаться, считают Бога всемогущим и всеведущим. Так несмышлёный ученик считает своего мастера-учителя всемогущим и всезнающим. Но, как только ученик начинает постигать премудрости науки, он начинает понимать, что мастер не всесилен. Иногда в такие моменты бездарные ученики бросают учёбу и поносят мастера, хотя сами не приблизились к его умению ни на йоту… Они иногда обвиняют его за совершённые им ошибки. Скажите, имеем ли мы право осуждать Мастера за его ошибки? Мы, не умеющие справляться с проблемами планеты, города, своей семьи, а иногда – со своими собственными проблемами. Бог – великий Мастер и, к сожалению, иногда совершает великие ошибки. Он учится на своих ошибках, как и должен делать настоящий Мастер, и последущие его творения превосходят предыдущие. Вы, наверное, знаете поговорку: умный учится на чужих ошибках, глупый – на своих, дурак не учится вообще. Но учиться на чужих ошибках можно только тогда, когда идёшь чужой дорогой. Мастер, идя непротореной дорогой, обречён совершать ошибки. И скажите мне, виновен ли мастер в том, что его ученик, не желающий следовать подсказкам мастера, делает глупость за глупостью? Впрочем, это право ученика – совершать свои ошибки. В этом нет ничего постыдного, если ошибки не повторять.

Многие из вас, наверное, ещё придерживаются традиционных утверждений насчёт могущества Бога, но лишь немногие в состоянии принять утверждение, что все его собственные невзгоды – это испытания, которые ему посылает Господь. Такое толкование приемлемо для человека, которого судьба пощадила. Но, если несчастья проехались по вам асфальтовым катком, то, боюсь, что вы станете атеистом.

Зенобий хохотнул и зал наполнился лёгким шуршанием голосов. Похоже, публика была с ним абсолютно согласна. Я заметил, что слушаю, затаив дыхание, и эта пауза позволила мне вздохнуть и не потерять сознание от удушья.

– Я изучил множество религиозных учений, – продолжал оратор. – Я задавался целью узнать, что есть человечество для Бога, и что есть Бог для людей? Мне в какой-то момент представилась неутешительная картина: люди для Бога всего лишь игрушка! Ему скучно в созданной им Вселенной и, таким образом, он развлекается.

Зал настороженно загудел.

– Но так ли это на самом деле? – спросил отец Зенобий и продолжил: – Примерно так для маленького ребёнка выглядит работа, которую выполняют взрослые. Ему кажется, что взрослые играют в какую-то игру по придуманным ими правилам. Потом, когда-то, дети вырастают и начинают понимать, что правила, по которым играют взрослые, зачастую писаны кровью их близких, а выполняемая работа – жизненно необходима. Нам кажется, что Господь волен делать, что ему угодно. Мы, почему-то, не задумываемся о том, что он поступает в соответствии с законами Вселенной, что он сам – неотъемлемая часть этой Вселенной. Правда, – добавил Зенобий, – мне один из слушателей подсказал, что может быть несколько Вселенных, а Бог действительно может быть творцом некоторых из них.

Он опять сделал небольшую паузу.

– Бог не для развлечения сотворил живой мир и нас с вами. И сделал это не волшебным взмахом руки. Возможно, что чудесный взмах породил Вселенную, но прошло двадцать миллиардов лет, прежде чем появились мы с вами. Почти каждые мужчина и женщина способны создать новую жизнь. Но пройдёт почти девять месяцев, прежде чем эта жизнь оформится в виде ребёнка. И этого ребёнка нужно кормить, поить, оберегать от неприятностей и обучать. Точно так же Господь сотворил нас, детей своих. Он наш отец. Мы не развлечение для него, мы его головная боль и его отрада, его надежда и волнения. Мы сотворены, чтобы помогать ему строить Вселенную, божественно прекрасную и совершенную. Мы будем совершать ошибки на этом пути, но мы должны их исправлять и двигаться дальше. Мы не можем предать своего отца! Мы не должны вести беспутную жизнь, бездарно проматывая природные ресурсы и собственное время. Мы должны сделать этот мир красивее, удобнее, безопаснее. Вот достойная работа для учеников и детей Всевышнего.

К этому моменту народ в зале уже завёлся. Слова Зенобия сопровождал шум голосов, аплодисменты. Кое-где было слышно скандирование: "мы дети Бога и его ученики". Поскольку оратор остановился, несколько человек наперебой стали засыпать его вопросами. Он остановил эту лавину поднятием рук.

– Не все сразу! По очереди, пожалуйста!

– Мы сможем сравниться с Богом?

– Нам понадобятся миллиарды лет, но ведь и Мастер не стоит на месте.

– Но где же Бог находится?

– Об этом можно только догадываться. Буддисты полагают, что вся Природа наделена божественным разумом, который по своей совокупной мощи намного превосходит человеческий, поскольку человечество – всего лишь мизерная часть Вселенной. То есть, человеческий разум – часть божественного разума.

– Разве Бог не может обойтись без помощи таких мелких букашек, коими является для него человек?

– Может ли мастер-краснодеревщик ногтями и зубами изготовить изящную мебель? Нет! Ему нужен удобный, качественный инструмент. Мы – инструмент в руках Божьих. Возможно, что мы – его руки. Бог смог вырастить дерево-Вселенную, посадив семя, но для обработки древесины, для создания красивой мебели ему нужен дополнительный инструмент. Вам понятна моя аналогия?

– Нанороботы Вселенной! – выкрикнул кто-то сбоку.

– Ваши рассуждения сильно отличаются от утверждений большинства других религий…

– Да! Они в значительной мере еретические. Но, вы должны знать, что из ереси, инакомыслия, вырастает новая религия. Когда ребёнок маленький, ему не всегда правильно объясняют, откуда берутся дети. Мне кажется, что люди созрели для более сложного представления о себе, своей цели в жизни, о Вселенной и о Боге. Когда идёшь по незнакомой местности, принимаешь за ориентир какой-нибудь удалённый предмет. Пройдя некоторое расстояние, мы иногда видим, что выбранный ориентир уже не лежит на той линии, которая приведёт нас к цели, и выбираем другой ориентир… Наши знания выросли, мы не дети, и уже знаем, что нас нашли не в капусте. Нас не устраивает утверждение, что мир создан седобородым дедушкой, сидящим на облаках…

Мы вышли из зала уже в надвигающихся сумерках.

– Как впечатления? – спросил Егор.

– Гм! Потрясающе! – я не стал бурно выражать эмоции, мне хотелось обдумать всё услышанное ещё, и не один раз. – Ты говорил, сюда приходят люди разных конфессий?

– Да. Возможно, повлиял наш уклад, то есть множественность правительств, но разные церкви не запрещают своим прихожанам посещать эти выступления. Мне кажется, что так они сохраняют свою паству. Многие просто привыкли ходить в храм с детства. Мировоззрение их меняется, а традиции остаются. А на этих выступлениях бывают и священники.

– Ты сам верующий? – спросил я Егора.

– Трудно сказать… Мои родители, попав в какой-то переплёт, оставили веру. Именно так, как говорил Зенобий. А я, слыша почти каждый день утверждение, что Бога нет, ложился спать и просил его, чтобы помог моим папе и маме. А сейчас мои взгляды ближе к буддистским.

Мы по дороге домой зашли в уличное кафе и поужинали. Я приметил в окне машину, которая, как мне казалось, следует за нами уже довольно долго.

– Ты обратил внимание на этих парней? – спросил я у Фостера.

– Это моя охрана, – он кивнул в окно и помахал им рукой. – Они всегда чуть в стороне от меня. Говорят, что так удобнее и надёжнее. Часто меняются и со стороны их не всегда можно заметить.

Альба встретила нас на входе радостным вилянием короткого хвоста.

– Скучала? – спросил её я.

Она завиляла хвостом ещё радостнее. Егор спросил:

– Почему ты не включишь ей речевой модуль?

– Да ну… Я не смогу её воспринимать как собаку.

– А, по-моему, зря. У нас многие включают. Дети иначе не представляют домашнего друга. Настоящих собак роботы сильно потеснили.

– Разве ж это хорошо? – пожал я плечами.

– Не очень хорошо. Но, вот ты… Почему у тебя нет настоящей собаки?

– Во-первых, это мусульманские традиции. Во-вторых, у нас есть кот. Мои жёны за этого обормота кого угодно прибъют! А Альба кошек не трогает.

– Если ты Альбу используешь как охранника, тебе следует включить ей голос. Да, Али… Ты планируешь что-то на завтра?

– Абсолютно ничего!

– Я тебя познакомлю с дольно крутым бизнесме… вернее, с бизнес-вумен, если не возражаешь, конечно. Она играючи ворочает баблом в любых масштабах. Правда, совсем недавно на неё бывший кореш наехал. Поставил условие, что не будет трогать, если фирму ему отдаст. Она согласилась. Правда, я не уверен, что этот козёл отстанет. Я ей так и сказал, но… В общем, она сейчас новую кашу заваривает. И она – твой конкурент.

– Почему?

– Она провела предварительные переговоры с Рогулей. А я понял, что ты тоже в нём заинтересован.

– Если она мой конкурент, зачем ты нас знакомишь? – мне почему-то показалось, что это лишено смысла.

– Ты же не собираешься устраивать разборки в стиле позапрошлого века? Вы должны найти компромис. Как показала моя практика, это вполне возможно, к обоюдной выгоде. Зачем ломиться в занятую туалетную кабинку? Рядом есть свободная!

– По-моему, не совсем удачная аналогия.

– Да! В действительности возможностей для деятельности больше, чем людей во Вселенной.

Глава 17

Утром мы с Фостером легко позавтракали дома и уже собирались выходить, когда у меня заиграл сигнал встроенного в очки телефона.

– Извини, – сказал я Егору, – мне звонят. Алло?

Я никого не увидел перед собой. Перед глазами висел фантомный экран, на котором светился транспарант "Натача". Странно, я не давал ей своего нового номера. Значит – Корасон? Голос Натачи был спокойным и деловым.

– Привет, Али! У нас вырисовывается проблемка. Джень в Сети нашла сообщение о том, что Рогуля провёл предварительные переговоры и подписал договор о намерениях с фирмой "Екко". Она будет его финансировать и она же получит все права на коммерческое использование его технологий. Ты вчера мог не распинаться, и незачем было телефон разбивать.

– Ты серьёзно?

– А я что, любительница розыгрышей?

– А почему же он вчера сам об этом не сказал?

– Не знаю! Может, хотел иметь запасной вариант.

Я ненадолго задумался.

– Мне Фостер тоже дал кое-какую информацию. Мы с ним как раз собираемся к Рогуле. У него сейчас назначена встреча с директором этой фирмы.

– Но ты не всё знаешь, – загадочно произнесла Натача. – Владелец фирмы "Екко", её генеральный директор и пока что единственный сотрудник – наша общая знакомая Екатерина Кошкина.

– Опа! – вырвалось у меня. – Хотя, что это меняет?

– Для меня – ничего! – хмыкнула Натача. – Для тебя – не знаю. Я решила, что нам тоже стоит присутствовать.

– Ладно! Не возражаю! Мы сейчас приедем.

Мы с Егором вышли из подъезда, свернули в сторону подземного гаража и сразу же натолкнулись на четвёрку женщин, поджидавших нас. Рядом озабоченно крутились охранники Фостера.

– Натача! Вы как здесь оказались? Корасон? Изабель? Дейла?

– Угадай с одного раза! – Натача махнула рукой в сторону нашей машины. – Здравствуйте, Егор! Я предлагаю ехать с нами.

Фостер согласился. Ну, какой мужчина откажется ехать в обществе хорошеньких женщин. К его счастью, они на него не наезжали. Я почесал затылок.

– Вы определили мои координаты по очкам?

– По очкам? Нет, мы это сделали проще. – Она похлопала стоящую возле меня Альбу по загривку. – Умница Альба!

– Альба? Изменница! – я был потрясён. – А я так тебе доверял! И как быстро вы меня нашли?

– Через десять минут после приезда на место я знала, что ты сидишь в кафе.

– Вот почему тебя не искали! – хохотнул Егор. – Так что твоё запутывание следов ничего не дало! А я думал, что ты догадался датчик у собаки выключить. А вот речь у неё помогла бы. Она бы тебе сказала, что тебя ищут.

Я махнул рукой. Что делать, если меня переиграли.

Натача тем временем осмотрела меня со всех сторон и, как вчера, провела пальцем по щеке.

– Ну? Ты опять побрился?

В её голосе, действительно, были слышны нотки ревности.

Через пару минут мы уже высаживались возле парадного входа в институт биотехнологических исследований. Бабушка-ветеран нам не открыла. Сквозь толстое стекло она делала какие-то жесты и что-то говорила, но ничего слышно не было.

Я набрал номер Рогули – абонент не отвечал. Когда стало понятно, что он нас игнорирует, Фостер взялся за свой телефон.

– Алло! Катя! Я знаю, что вы заняты. Но вам имеет смысл немного отвлечься… Я даже знаю, чем вы заняты. Здесь господин Мухадди и четверо его подруг. Мне кажется, что вам обязательно надо поговорить.

Он раздражённо выключил телефон.

– Она говорит, что сейчас освободится. Значит, они уже всё оформили.

Егор задумался, вдруг снова схватил телефон и стал лихорадочно нажимать кнопки.

– Ай! Ну, что за девчонка! Ну, возьми же трубку! – Фостер ещё пять минут настойчиво пытался дозвониться, потом убрал телефон в карман и сказал: – Дура!

– Наверное, нам здесь делать нечего, – сказал я. – Мы можем быть свободны?

– Нет-нет! Погодите! Ещё не всё кончено. Я не зарабатывал бы свои миллиарды, если бы не умел улаживать такие дела, – сказал Фостер. – Мы встретим Катю, когда она выйдет с победным видом. От нас она никуда не денется. А мы – от неё…

Я не совсем понимал, о чём он говорит. Мы зачем-то друг другу нужны. А зачем?

Прошло уже минут двадцать. Мы сидели на открытой площадке того самого кафе, где я был вчера, и уже прикончили по второй чашке кофе. Наконец, стеклянная стена институтского фасада дрогнула и открыла прямоугольный проход, из которого показались Екатерина Кошкина и Денис Рогуля. Они шли прямо к нам и оживлённо беседовали, ничего вокруг не замечая.

Я ощутил укол ревности. Катя была изящна в своём коричневом брючном костюме. Пышный воротничок и манжетки, контрастируя с простыми линиями пиджака, делали её необыкновенно женственной. Рогуля, не сводя с неё глаз, заливался соловьём.

Они уселись за соседний столик, по-прежнему не замечая нас. Неужели моя исчезнувшая борода так меня изменила? Мы с Фостером встали одновременно.

– Разрешите присоединиться? – Егор сел рядом с Катей, а я оказался напротив.

Рогуля снял свои очки и стал протирать стёкла, странно моргая глазами, будто его ослепили. Катя придвинула к себе папку с документами и оглянулась на столик, за которым сидели мои жёны. По-моему, она очень испугалась. И я, и Егор вежливо поздоровались. Катя что-то еле пролепетала, а Денис только кивнул головой и судорожно сглотнул. Да-а-а!… Похоже, что им доставалось не раз. Мне захотелось обнять Катю, успокоить и больше не отпускать.

– Катя! Почему вы не взяли трубку, когда я вам перезванивал? – Фостер покачал головой. – В этом деле не всё так гладко, как вам кажется.

– А что здесь может быть не так? – спросила Катя. Её голос быстро обретал твёрдую уверенность.

– Вы на этой планете не сможете быстро вернуть свои капиталовложения.

– Ещё и как смогу! – улыбнулась Катя. – Я буду генарендатором и на одних только коммерческих проектах смогу получать десятикратный рост. Я всё просчитала.

– Вы не поняли… Я говорил об Аль-Канаре, – уточнил Фостер.

– При чём здесь Аль-Канар? – Катя красиво пожала плечами, а я ощутил, как у меня внутри всё сладостно задрожало. – Я говорю о Лютеции!

Фостер тоже пожал плечами. Спокойно и равнодушно. А я увидел, как Катино лицо стало искажаться. По нему будто пронеслись тени ужаса, отчаяния. Она провела ладонью по лбу, а потом уставилась на Егора горящим взглядом.

– Но вы же говорили, что пока никто на Лютецию не претендует! И что она никому не нужна! Что её положение очень выгодно, но строить там слишком дорого! Вы же говорили, что я без проблем получу право…

Она вдруг заплакала.

– Мой дом!.. Я же кредит взяла… Мне Игнатьев под моё честное слово дал. Это что, уже никак нельзя переиграть? Право генаренды…

– К сожалению, речь идёт о сделке на триллионы баксов на правительственном уровне. Но можно…

Молодая бизнес-вумен, спокойно ворочающая любым количеством денег, поливала слезами стол, папку с бесценными документами и свой костюм.

– Катя… Катя! – Фостер пытался привести её в чувство. – Можно и в этой ситуации найти решение. Вот, посмотрите на этого джентльмена… Он оказался без так нужных ему технологий. А ведь у него целая планета, которую нужно осваивать.

– Какая планета? – спросила Катя, утирая слёзы и шморгая носом. Она быстро приходила в себя.

– Та самая! Лютеция!

– А-а-а! Так вот кто перебежал мне дорогу! – Она присмотрелась ко мне, ещё раз глянула в сторону соседнего столика. – С бородой вы выглядели солиднее. Сейчас у вас несерьёзный вид.

Она хотела меня обидеть и, кажется, это ей удалось. Натача сверкнула смеющимися глазами и прикрыла низ лица ладонью. Изабель недовольно глянула на неё. Её рука скользнула за отворот куртки. Любимое занятие моей десятой жены в сложных ситуациях – ёрзать каким-нибудь ножом в ножнах.

Я молчал. Зря Егор пытается разрулить эту ситуацию. Через год, максимум, Кошкиной придётся сделать первые выплаты по кредиту и я смогу перекупить у неё… Чёрт! Если меня не будет на Аль-Канаре, то кто-нибудь перекупит все права и патенты, просто чтобы перепродать мне.

Кошкина тоже решала подобную задачу. Она задумалась, и её брови на некоторое время насупились, потом взгляд просветлел, она вдруг вынула из кармашка пиджака пачку сигарет и закурила. Выпустив струйку дыма в мою сторону, она спросила:

– Уж не собираетесь ли вы предложить мне брак по расчёту, чтобы объединить имущество и капиталы? Это решило бы массу проблем…

– Это не я высказал! – заметил Фостер. – Вы сами пришли к этому решению!

– Ни в коем случае! – ответил я, скривившись. – Есть существенное препятствие. У меня на корабле никто не курит. И ни одна из моих жён – тоже. Кроме того, мои жёны обязаны подчиняться мне беспрекословно! Так что, вам такой вариант не светит.

– Правда? – Катя опять выпустила струйку дыма мне в лицо. – Вы меня очень обрадовали. Так что, вам нужны технологии Рогули? Предупреждаю, что дёшево я их вам не отдам.

Меня такое поведение просто шокировало. Натача, мне кажется, была необычайно довольной. Корасон пребывала в растерянности. Изабель же вскочила, подошла к Кошкиной и схватила её за плечо.

– Слушай! Ты! Если посмеешь расстраивать моего мужа, я тебя… я тебя нашинкую с овощами и скормлю уличным собакам!

Катерина быстро погасила сигарету. Изабель подождала полминуты, словно желая убедиться, что мне уже ничто не угрожает, и вернулась на своё место. Егор вздохнул и предложил:

– Давайте пока что разойдёмся и обдумаем ситуацию в спокойной обстановке. Мы все сейчас слишком заведены.

Не знаю как кто, а я был в полном отчаянии. И не только из-за договора с Рогулей.

– Вот и чудненько! – сказала Катя, вставая из-за стола. – Всего хорошего!

Она двинулась наискосок через площадь. Рогуля тоже поднялся.

– Денис! – окликнул его Фостер. – Вы погорячились с заключением договора. Кошкина сейчас в очень неустойчивом положении.

– А, по-вашему, Мухадди в устойчивом положении? – усмехнулся Рогуля.

Натача с открытым ртом перевела взгляд на бледнеющую Дейлу.

– Что он имел в виду? – похоже, что она по-прежнему в неведении о залоге на корабль.

Видно, мы чересчур увлеклись. Дейла что-то лепетала Натаче, её было едва слышно. Рогуля комментировал её речь редкими репликами. Изабель довольно громко щёлкала ножом в ножнах. Вдруг Корасон сорвалась с места и выскочила на дорогу, на ходу поправляя очки. Она застыла на месте, и я увидел, что её внимание приковано к машине тёмно-синего цвета, в которой исчезали ноги Кати. Дверца то почти закрывалась, то открывалась снова, будто из неё хотели выпрыгнуть. Вдруг раздался громкий крик на высокой ноте и оборвался. В следующую секунду я услышал звук, похожий на многократно усиленный треск разрываемого полотна. Из двигательного отсека брызнула краска, обломки навигационных фонарей и гидравлическая жидкость. Удар нескольких десятков пуль развернул гравикар так, что под обстрелом оказался пассажирский салон.

– Стой! – крикнул я Корасон. – Прекрати! Там же Катя! Скорее в машину!

К моему ужасу, взлетев через пару минут, мы не смогли обнаружить похитителей. Подбитый гравикар бесследно исчез, хотя я сам видел, что он еле ползёт. Мы быстро пролетели над несколькими улицами. Пусто…

– Что это было? – спросил Фостер с заднего сидения.

– Тривиальное похищение! – ответила Натача. – Я могу угадать с одной попытки, кто это был.

– Я тоже могу сказать, что это Колтыга. И я был уверен, что он Катю не оставит в покое. Но я имею в виду, кто стрелял?

– Это стрелял пулемёт моего Корабля, – ответил я. – А Корасон сделала наведение на цель.

– Да разве ж можно в городе… Вы могли попасть в кого-нибудь! И здесь полно зданий, сложного оборудования, машин…

Мне вдруг стало стыдно. Для Фостера это был родной город. Как для меня родным является Корабль. Я представил, как бы я воспринял гостей, которые подняли бы на борту стрельбу. Впрочем, чего представлять, достаточно вспомнить, как мы обошлись с пиратами.

Егор включил телефон и почему-то довольно долго молча его слушал.

– Это вы сделали правильно. Молодцы! Установите слежку. – Он отключился. – А мои парни нашли похитителей. Здесь есть подземный гараж. Они просто сменили машину и доехали до старого склада за городом. Как и ожидалось, его арендует фирма "Викат". Мои ребята использовали интраскопы и проследили весь маршрут похитителей и Катерины. Они смогут указать помещения, в которых её будут держать.

– Колтыга ей ничего не сделает? Может быть, следует поторопиться? – забеспокоился я.

Фостер задумался.

– Вы не можете проводить силовую акцию против Колтыги. Надо сперва составить заявление о похищении, потом подождать решения прокурора.

– Мне помнится, что Колтыга провернул эти формальности за какие-нибудь пять минут, – заметил я. – Кроме того, что ваш закон говорит о случаях, когда необходимо немедленное действие, а органы правопорядка не могут или не успевают среагировать?

Фостер покачал головой.

– Вас может поджидать неожиданность. Катя должна согласиться, что её похитили, а вы её спасли. Иначе вам влепят по первое число. Потом…

– А что, она может и не согласиться?

Егор опять покачал головой из стороны в сторону.

– Виктор её донимает уже давно. По закону она могла его прижать ещё лет пять назад. Но он её превратил в дойную корову, а она его не трогает. За всё время – ни одного заявления, ни одной жалобы. Может быть, она ещё сохранила к нему какие-то чувства?

Натача, развернувшись на своём сидении, нервно покусывала губы. Я не ожидал от неё никакой помощи. Раз она взъелась на Катю, то это надолго. И вдруг моя старшая жена нарушила молчание:

– Мне кажется, Егор, вы неправильно толкуете факты. Какие у неё могут быть чувства к этому негодяю? Кошкина достаточно хладнокровный человек, чтобы адекватно принимать всю ситуацию. Чувства испарились много лет назад. Наверное, есть фактор, который мы не учли.

– Чем он может её так прижать, что она угробила результат почти всей жизни? – удивился Фостер.

– Хм! Речь мужчины! – Натача поиграла бровями и глазами. – Колтыга лучше знает свою бывшую подругу. Я думаю, что здесь замешан ребёнок. Её ребёнок, ради которого она согласна пожертвовать и фирмой, и миллионами и чем угодно ещё. Это и есть результат её жизни, а не цеха, технологии и патенты.

Егор ненадолго задумался. Мне пришло в голову забавное сравнение. В одном музее на Земле я видел невероятно старую вычислительную машину. Умела она намного меньше, чем допотопный органайзер, и при этом была как два стола. Результат выводился на бумагу трескучим печатающим устройством и на индикаторы, составленные из электронных ламп. В процессе "думания" эта машина несколько секунд мигала индикаторами, прежде чем на них появлялся итог. Егор тоже на несколько секунд "зависал", прежде чем его взгляд приобретал осмысленное выражение. Но по прошествию этих секунд он был готов ринуться в бой. Набрав на клавиатуре номер, Фостер распорядился:

– Надечка, накопай мне всё, что есть по Кошкиной. Брак, рождение детей, отношения с мужем… Не была замужем? Но, в роддоме была? Вот и копай! Сколько раз, где они сейчас? Всё-всё!

Затем он обратился к нам:

– Так, господа! Мне следует отлучиться по делам фирмы, но я перезвоню, как только будут результаты расследования. Моя секретарша вам перешлёт всё, что нароет. Ну, и вы, если что-то попадётся…

Заиграл мой телефон. На табло высветилось "Саль-яла".

– Али! – она даже не поздоровалась. – Здесь творится что-то ужасное. Только на тебя по почте пришло пять повесток в суд. И ещё для Корасон, Хелены, Джень, Изабель… да почти всем. У-у-п-с-с-с! И мне тоже… Два уведомления из банка… Жалоба, то есть заявление… а, это копия заявления… разбитая витрина. Предложение решить полюбовно… Олег здесь подсказывает, что это дешевле, чем ждать решения суда. Кстати, куда это Корасон стреляла?

– Радость моя! Успокойся! Я сейчас буду. Не переживай. Дело житейское… Подумаешь – витрина…

Я отключился и заметил, что мои спутники выжидающе на меня смотрят.

– Срочно домой! Егор, тебя подвезти в офис? Дейла, какая у нас ситуация с Де-Брилл? Когда подходит срок уплаты по закладной?

Удивительно, мне никто не перечил. Все распоряжения выполнялись чётко и быстро. Натача высадила Фостера и, быстро заняв верхний эшелон, помчалась к Кораблю. Мы были ещё в полёте, а Саль-яла снова сообщала:

– Али! Прибыли судебные исполнители. Они должны описать имущество…

– Вызови представителей "крыш". Они не имеют права это делать, поскольку не было ни одного предупреждения. – Я недовольно глянул на Дейлу.

– У нас должны быть ещё две недели, – пожала она плечами.

– Задним числом пришло предупреждение антимонопольного комитета, – продолжала Саль-яла. – Мы не имеем права удерживать в одних руках всё производство и добычу алмазов.

– Что значит "задним числом"?

– Дата стоит пятидневной давности, а пришло сегодня. И написано "по истечение пятидневного срока…"

Я почувствовал, что здесь дело нечисто.

Мы как-то незаметно влетели в транспортный шлюз. Я выскочил из флайера и направился в командную рубку. Мне на ходу докладывали ситуацию, а я отдавал распоряжения.

Позвонил Фостер.

– Али! У нас есть несколько уродов, которым не понравилось, что груз повезёшь ты. На тебя могут наехать.

– Уже наехали, по полной. А ты думаешь, что дело в грузе?

– Нет, не в грузе, а в тех пятистах миллиардах, которые они просили за провоз. Ты, получается, как бы штрейкбрехер.

– А вот за "хер" они ответят! – мрачно пошутил я.

Несколько дней подряд мы все занимались только судебными делами, словно какая-то адвокатская контора. Я даже не особенно обращал внимание на то, кто моя секретарша. В лучшем случае, мы засыпали в обнимку, не имея сил на интимную близость. К концу недели я заметил, что не бреюсь, и моя борода приобрела почти благородный вид.

Разделаться с антимонопольным комитетом, а вернее – с их иском, оказалось легче, чем я думал. Дейла с Марковым быстро собрали нужный материал и сумели подать его в нужном виде. Судья Кшиштоф Малецкий, читая бумаги, поднимал брови от удивления. Было видно, что ему не часто приходилось разбираться в таких делах, но он справился с этой задачей.

– … Согласно статье… параграф… Закона об охране природных ресурсов, добыча полезных ископаемых должна находиться под контролем одного юридического лица с его полной отчётностью…

Судья промочил горло. Он охрип за сегодняшний день, пока рассматривал другие дела.

– Таким образом, суд постановляет: иск антимонопольного комитета к корпорации Де-Брил считать необоснованным.

– Но, Ваша честь! – запричитал представитель комитета. – Ответчик владеет технологией промышленного производства алмазов. Это не связано с добычей полезных ископаемых!

– Решение принято! – судья стукнул молотком, потом задумался и поманил представителя комитета к себе. – А вы подойдите.

Зал забурлил и загремел стульями. Представитель антимонопольного комитета направился к судье. Я слышал их разговор, судья не таился.

– Владелец патента и контрольного пакета акций имеет право монопольно использовать своё изобретение в течение пятнадцати лет. Или не использовать…

– Но, в других мирах это изобретение используется уже многие годы!

– В данном случае мы имеем дело с автором изобрения, а не с простым обладателем лицензии. В каждом мире автор имеет право на монополию. У нас никто не имеет лицензии на его изобретение, а значит… Почитайте внимательно законодательство. Его авторское право заверено Комитетом авторских прав Солнечной Федерации.

– А если он продаст лицензию?

– Тогда другое дело! Владельцев лицензий вы сможете нагнуть, как вам захочется.

Судья встал и, заметив, что я смотрю на него, кивнул мне. Честное слово, когда на моей планете понадобится судья, я постараюсь, чтобы он был таким же строгим и справедливым. Надеюсь, что кучу других дел, в которых оказался замешан я и мои жёны, он рассмотрит так же беспристрастно и справедливо.

С банком, у которого Дейла брала кредит, всё оказалось проще простого. Клерк якобы перепутал шаблоны писем. Банковский управляющий, вежливо улыбаясь, сказал:

– Можете вообще не отдавать долг, если только согласны платить проценты всю жизнь. Нам это очень выгодно.

Честное слово – уверен, что они всё переиграли в последний момент, так как такое поведение более выгодно в сложившейся ситуации.