Текст книги "15-кратный зум (СИ)"

Автор книги: Александр Бахмет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Глава 16

Утром меня разбудило тарахтенье механического будильника.

– Дихлор-дифенил-трихлорметилметан ангидрид твою перекись водорода! – чертыхнулся я. – Ни сна, ни отдыха измученной душе.

Я уселся на кровати. Ещё не успел остыть от проблем со своим гаремом, а здесь – свои проблемы. Голова ходила ходуном от усталости, и я не различал, кто я – Али или Алексей. Наташа, вполне отдохнувшая, потрясла меня за плечи и процитировала:

Не позволяй душе лениться!

Чтоб воду в ступе не толочь,

Душа обязана трудиться

И день, и ночь.

Я только потёр пальцами глаза. Именно так и получается: и день, и ночь.

– Куда сегодня собираешься?

– Договорился на завод железобетонных изделий… Потом – цех металлоконструкций.

– Ну-ну! – её тон не вызывал энтузиазма.

Я ни капельки не волновался перед этими встречами. Если бы я был Алёшей, то наверное, у меня зашкаливало бы давление, колотилось сердце. Но я был Али, пусть и наполовину. Я столько провёл переговоров…

Трясясь в маршрутном такси по ухабам, оставшимся в наследство от Советского Союза, я перебирал в памяти темы, доводы, аргументы, которые собирался выкладывать перед собеседником.

Сидя в кабинете коммерческого директора, я красочно описывал ему те грандиозные преимущества, которые его фирма получит от внедрения моих предложений. Я выложил ему целый пакет технологий. Меньше расход цемента, быстрее созревание бетона, и это без малейшего ущерба для прочности готовых изделий. Удивительно, но я чувствовал, что мои слова падают, будто в пустоту. Ему неинтересно. Я, не прерывая речи, попытался проанализировать, где мог проколоться. Странно! Вроде бы всё говорю по делу, но собеседник меня почти не слушает.

– Это хорошо, – лениво произносит он. – Но мне-то какая выгода от этого?

– Вы же имеете проценты от договора?

– Фу! Проценты! Именно, что проценты! А если я вас попрошу ещё…, – и он называет сумму, от которой у меня перехватывает дыхание.

– Я такую сумму смогу получить не раньше, чем через год! – говорю я.

– Тогда вы меня не заинтересовали, – директор крутит в руке карандаш и равнодушно смотрит в окно. – У меня и так хороший спрос на продукцию. При этом вообще ничего не надо делать. А ваше изобретение, или что там ещё, требует возни. А вдруг что-то пойдёт не так. Убытки… А зачем? – и он опять рассеянно смотрит в окно.

Управляющий в цехе металлообработки тоже что-то пытался мудрить. Я, сообразив, откуда дует ветер, поинтересовался, где найти хозяина. Но хозяин меня тоже не порадовал. Он стал предлагать такие туманные варианты расчётов за работу и такие схемы кооперации с другими смежниками, что я ощутил себя пацаном. Мы так и не договорились.

Мой третий собеседник, хозяин какой-то мастерской по изготовлению пресс-форм, быстро отвлёкся от главной темы и попытался рассказать про разные способы обхода налогов. Похоже, это единственное, что его всерьёз интересовало. Было интересно послушать, но я запутался вконец.

– Я что-то не понимаю! Вы обмениваетесь, практически, бартером?

– Ну да!

– Налоги платите?

– Ну да!

– Продукцию продаёте дешевле себестоимости?

– Ну да!

– А сырьё покупаете дороже?

– Правильно!

– А смысл? – мне даже показалось, что он надо мной издевается.

– Я же тебе всё детально рассказал! – он начал раздражаться. – Если ты этих элементарных вещей не понимаешь, то чего в бизнес лезешь! Как же ты будешь свой товар продавать?

Кое-какую пользу из этих разговоров я, всё-таки, получил. Один из хозяев фирмы поделился своими соображениями:

– Ты знаешь, это пустое дело, ездить и предлагать внедрить идею. У меня таких идей вагон и маленькая тележка. Вот в этой книжечке – сплошь мои идеи, которые я ещё не успел опробовать, и даже, скорее всего, никогда не успею. А пытаться внедрить чужую идею – себе дороже. Я один раз взялся… Эти авторы, мать их…, когда унюхали объём производства и какие деньги из этого получаются, чуть разборку с перестрелкой не устроили! Упаси меня Господь от повторения такого! Сам делай! Сам пробуй! Сам внедряй, у себя!

У меня вечер получился злой и голодный. На ужин ели картошку-горох с килькой. Женька Фомин утверждал, что голодный желудок способствует чистоте мышления. Всё правильно. "Сытое брюхо к ученью глухо". Наташа поинтересовалась:

– Ну что? Как успехи?

– На этой плане… то есть, в этой стране невозможно вести бизнес. Это дурдом какой-то. Кажется, что сам с ума сходишь.

– Вот видишь! Я тебе говорила… – она, конечно же, всё знала заранее!

Я до ночи сидел, рисуя на обрывках бумаги схемы, эскизы. Прикидывал, что смогу быстро делать из готовых полуфабрикатов.

Уже готовясь отойти ко сну, я вдруг вспомнил! Генератор Зурхеда! Вот на чём надо сосредоточить усилия. Правда, для этого мне нужно было знать, что же это за зверь.

* * *

С утра мой нос ощутил новый запах. Я обнюхал лежавшую рядом жену. Ну, конечно, Саль-яла пахнет не так, как другие мои жёны. Девика – тоже. У каждой женщины свой запах. И дело даже не в маслах, духах или косметике, которыми они пользуются. По-разному пахнет их кожа и волосы. Возможно, что волосы впитывают в себя ароматы других веществ? Я начал перебирать в памяти свои последние впечатления. Вот, у Хафизы всё тело пахнет кокосом, корицей и ещё какими-то фруктами. У Назиры пальцы пахнут химикатами и лекарствами. Натача вся пахнет оружейной смазкой, пластиками, и иногда – хорошими духами. Изабель, хм, хромовой кожей и раскалённой металлической стружкой, ах, да – и ещё земляничным мылом. Корасон пахнет молоком и розовым маслом. Она уже не кормит Саида грудью, но запах молока почему-то остался. У Джень волосы и руки пахнут канифолью и чуть-чуть фенолом. А Саль-яла пахнет… ну да – каким-то плотным, твёрдым и дорогим деревом.

Будильник заиграл барабанами. Свет из призрачного стал более ярким, но не слепящим. Жена потянулась, как пантера. Я поймал её руки и поцеловал розовые ладошки.

– Ты мне назначишь дежурную секретаршу?

– А я тебя разве не устраиваю? – она соблазнительно разлеглась на постели.

– Кисонька моя, это для тебя слишком большая нагрузка. Хотя, я всем заявлял, что ухожу в своего рода отпуск.

– Так ты это серьёзно?

– Да!

Саль-яла забеспокоилась.

– Но, ведь, тебе нужна охрана! Тебе нельзя одному!

– А кому я нужен? Возьму Альбу…

Она рассмеялась.

– Ты её вместо женщины собираешься использовать? – в её карих глазах запрыгали чёртики.

– Как у тебя язык повернулся такое сказать! – я шлёпнул её по упругой попке.

– А-а-а! Ты собираешься в загул? Твои жёны тебе надоели! – высказала предположение моя вторая жена.

Я хмыкнул.

– Если мне такая жизнь надоест, я обращусь к тебе за помощью.

– Мне что-то подсказывает, что ты собираешься поохотиться на кошачьих. – Она замурчала и обнажила сияющие белизной зубы.

– Каких ещё кошачьих? – недовольно проворчал я. – С меня хватит разборок с вами. Что ни день – то проблемы. Работы по горло, а я доказываю своим жёнам, что я – это я.

Завтракали мы в понуром молчании. Саль-яла доложила мне общую ситуацию, кто на вахте, кто дежурит по кухне, кто с детьми. Я, правда, это и так знаю. Напомнила, что сегодня я должен посетить лабораторию Дениса Рогули. Я кивнул. Ещё она пересказала внешние события.

В новостях Аль-Канара сообщили, что расформирована бригада "Альфа-Зет" за грубое нарушение процедурного законодательства. Люди, выдающие себя за членов этой военизированной организации, приравниваются к преступникам, и к ним могут применяться соответствующие меры. Я уже понял, что под этим следует понимать расстрел на месте…

Натача и Изабель сидели рядом и довольно живо обменивались фразами. Складывалось впечатление, что они фехтуют. Когда одна из них говорила, было видно, с каким наслаждением она произносит предложение, как виртуозно нижет слова на нить, и как мрачнеет её собеседница. Затем следует пауза, в ходе которой та собирается с мыслями, отвечает, и ситуация меняется с точностью до наоборот. Похоже, вчера они начали важный спор, который пришлось продолжать сейчас. Эллида, сидящая возле Натачи с другой стороны, скривилась и сделала обеим замечание. Натача замолчала, и было видно, что невысказанное гложет её изнутри. Вот так, радость моя, тебе делают замечания младшие жёны!

В поездке меня сопровождали только Саль-яла, Хафиза и Изабель. Изабель заметила:

– Али! Не слишком ли рискованно разъезжать по городу такой маленькой группой?

– Ну, а Альба зачем? – и я подмигнул Саль-яле.

Старушка-вахтёрша, возможно, единственный человек на планете, ещё не решившийся сделать себе генетическую коррекцию, вызвала Дениса Рогулю вниз. То, что он спустился сам, а не прислал мальчика на побегушках, можно было трактовать двояко: то ли он меня так уважает, то ли такового просто не водится в сильно ужатом штате сотрудников. Я поинтересовался, кто эта уважаемая старая леди. Денис усмехнулся:

– О-о-о! Она участвовала в освоении Южного континента! Видите платочек на шее?

Действительно, на шее вахтёрши зеленел треугольный галстук пионеров-первопроходцев. Альба обнюхала женщину, а та похлопала её по холке, как старую знакомую.

Бродя по лабораториям института биотехнологий, я мимоходом слушал Рогулю. Он взахлёб пояснял мне назначение установок, показывал стенды, где они отрабатывали немногочисленные пока ещё образцы. Я позаглядывал в допотопный микроскоп и убедился, что картинки на экранах компьютеров не обман. Потом мне показали кабельную линию, которая сама растёт из пышного куста. Рогуля повёл нас также в одно из крыльев института, которое из-за отсутствия средств давно покинули строители, но которое оказалось уже почти законченным, если не считать того, что лестницы выросли ступенями вниз, а пол оказался вогнутым и весь в колдобинах и канавках, похожих на увеличенную шкуру апельсина.

– Мы над этим работаем! – кричал Рогуля, и пустые коридоры эхом разносили его слова. – Денег нет, но зато у нас есть великолепный полигон! Мы поняли, как организм в процессе роста отслеживает свою форму! Эту недоработку со ступенями и полом мы исправим… ну, через месяц. Мы пока что не знаем, как растворить, то есть удалить неправильные части тела. Но мы уже можем узнать форму органов по составу нуклео-кислот и белков. Нам не нужно даже лазить и обмерять результат. Хотя, каюсь, если выросло что-то не то, то для изменения этого… в общем, мы пока ещё работаем над этим.

Я и мои жёны ходили за Денисом и осматривались по сторонам. У меня уже сложилось представление, что происходит. Пара десятков человек в огромном здании, пустынные коридоры, полупустые лаборатории, полупустые стеллажи, бедненькое оборудование. Но, хотя всё и собрано на скорую руку, я заметил нечто уникальное: стеллажи, кое-какая мебель, корпуса некоторых приборов носили признаки биологического происхождения! Чуть перекошенные экраны, неровные стенки, неаккуратная неоднородная окраска… Они вырастили это оборудование сами!

– Видите ли, нам не удаётся достичь товарного вида у этих изделий, – сокрушался Рогуля. – Мы бьёмся над этим уже больше года, и всё пока что на том же уровне.

А я подумал, что мне важнее способность системы разрастаться до нужного размера, выполнять нужные функции и ремонтировать себя без вмешательства человека.

– Хафиза! У тебя уже есть мнение по этому поводу? – спросил я.

– Да! Вполне однозначное, – ответила она. – На Земле от деревьев никто не требует идеальных прямых форм. Никто не ожидает, что лес будет иметь вид стриженного парка. Арбуз не похож на шар, а все листья имеют разную форму и размер. Это живая природа. Если мы начнём выращивать приборы, дома, предметы обихода биологически, никто не должен ожидать, что они будут абсолютно одинаковы, что экраны с одних приборов будут подходить к другим, что окна в доме все будут одинаковы и так далее. Японцы воспринимают природу, как она есть. У них не принято даже подрезать деревьям крону, она растёт, куда хочет. Думаю, что мода на одинаковые изделия просто уйдёт вместе с машинной технологией. А преимущества данной технологии уже видны невооружённым взглядом.

– Ну, что же, хорошо! Очень хорошо! – я покружил по комнате. – Денис, какая форма собственности у вашего института?

– Паевые акции… Мы все – акционеры.

– И всё? Я мог бы вложить в вас деньги, но хотелось бы, чтобы мой объём акций был пропорционален моему вкладу, – довольно категорично предложил я.

Рогуля замотал головой. Похоже, что от такой наглости у него перехватило горло. Он почти минуту махал в воздухе руками, прежде чем смог высказаться.

– Мы имеем не только денежный вклад. Мы работали как проклятые почти десять лет. Наши идеи стоят гораздо больше, чем наши деньги и зарплата за эти годы. И это неказистое оборудование, на самом деле, тоже стоит гораздо дороже, чем аналогичное промышленное.

– Это ещё почему? – он завёлся, но завёлся и я. Мне уже стало понятно, почему именно он у них главный.

Рогуля посмотрел на меня снисходительно.

– Да потому, что оно размножается черенками, – он довольно улыбался.

– Что?! – мне показалось, что я ослышался.

– Наше оборудование размножается черенками. Можно запрограммировать трансляцию генокода в нужное место, но это пока что сложно. Прививка черенка гораздо проще.

– Так-так, – пробормотал я, собираясь с мыслями. – Свистать всех наверх!

– Что? – не понял Рогуля.

– На абордаж, шпаги наголо! Документы на стол! Все отчёты, включая промежуточные. Лабораторные журналы! Хотя, нет, это потом… Саль-яла – застава в ружьё, эскадрон – по коням!

Старший Помощник недоумённо смотрела на меня.

– Ну чего стоишь? Натача, Хелена… да всех вызывай сюда! Кроме вахтенных и воспитателей. Дейлу – обязательно, Маркова – тоже.

Мои соображения были просты. Никакая техника, никакое производство не может изменить планету в лучшую сторону. Загадить – да. Превратить кислород в углекислоту, уголь и древесину – в золу, воду – в зловонную жижу. А чтобы оживить планету, нужна жизнь. С помощью новой технологии я смогу превратить мёртвую планету в благоухающий цветник. И там будет мой Дом. Который вырастет сам, но по моей воле. Такой, как я захочу.

Я кружил по комнате, мимо саморастущих стеллажей и компьютеров, экранов с корнями в горшочках и мечтал о том недалёком будущем, когда…

– Али! – прервал меня голос Саль-ялы. – Поговори с Натачей.

– Алло! Солышко моё! Приезжайте скорее сюда. Нам нужно оценить возможные сделки с исследовательской фирмой Рогули. Срочно! Им следует оказать материальную помощь в как только возможно большем объёме. За этой технологией будущее. Не мешкайте! Алло! Ты меня слышишь? Алло!

На том конце была тишина.

– М-м-м… Али! Я тебя просила ни в какие авантюры не лезть, – раздался, наконец, размеренный голос моей старшей жены. – Я в курсе, что собой представляет эта фирма. Хелена уже составила отчёт об их финансовом состоянии. Это… мягко говоря… малоперспективное дело.

– Это твоё мнение? Ты что, в этом хорошо разбираешься?

– Хочешь сказать, что ты в этом хорошо разбираешься? – в её голосе проскользнули пренебрежительные интонации.

Можно было попререкаться, но мне было дорого время.

– Так вы не едете?

– Нет!

– Тогда я сам всё оформлю!

– А это вряд ли. Я сменила коды доступа к счетам. Так что…

– Твою мать! – зарычал я и что силы треснул телефоном об бетонный пол. Осколки пластика и микросхем брызнули во все стороны.

Я опять закружил по комнате, но уже как раненый зверь. Мой взгляд упёрся в Изабель, она вздрогнула и попятилась. Я ещё побегал по комнате. В голове зрели разные комбинации. Кредит? Имущества нет – не дадут. Под будущую сделку?

– Что, проблемы? – сочувственно поинтересовался Денис.

– У меня есть миллион, – сказал я прямо. – Я могу его внести как часть будущего большого платежа.

Он вздохнул.

– Отрадно, что хоть вы заинтересовались нашей работой. Но ваш миллион мы сможем принять только как дополнение к нашей доле с обязательной эмиссией акций. Сумма совсем небольшая. Мы и так много возимся с производством продукции вместо исследований. И всё ради хоть небольшой прибыли.

– И сколько нужно, чтобы решить ваши проблемы?

– Деньги здесь играют не самую важную роль.

Мне этот финт не понравился. То ему нужны деньги, чтобы продолжать исследования, то деньги не главное. Может, и правда, он мне мозги пудрит?

– Я знаю, что играет важную роль! – заявил я. – Вам нужен нормальный управленец. А так вы будете топтаться на месте ещё не один год. Я мог бы взяться за это, но… вы понимаете, что контрольный пакет должен быть мой! Сейчас стоимость ваших акций на бирже довольно низка…

– Я подумаю, – уклончиво ответил Рогуля. – И готов обсудить этот вопрос в нашем коллективе.

– А я мог бы предложить вам огромный объём работы. Заодно вы получите полигон для отладки вашей технологии.

Мы уже раскланивались, когда мне в голову пришла идея.

– У вас можно сходить в туалет? – скромно поинтересовался я.

– Без проблем.

– Девочки! Идите в машину, я скоро выйду.

– Ты никого не берёшь? – нахмурилась Изабель.

– В туалет я хожу один! Но, если тебе это не нравится, я возьму Альбу. Ей ты доверяешь?

В глухом безлюдном коридоре я спросил у Рогули:

– У вас есть другой выход из здания?

– Не понял! – сказал Рогуля, удивлённо подняв брови. Через несколько секунд он что-то сообразил и загадочно улыбнулся. – А-а-а! Понял!

Он повёл меня по каким-то закоулкам, по лестницам со ступенями вниз, по плохо освещённым коридорам. Вдруг он остановился.

– Погодите! А что сделают со мной ваши жёны, когда вы не выйдете?

Я задумался.

– Наверное, вам надо будет вызвать полицию и сказать, что я заблудился где-то в вашем здании. Или сказать моим жёнам. Но не долго тяните, чтобы инициатива была ваша.

– Ладно! Не впервой! Дальше идите прямо, там дверь на простой задвижке, и выйдете на улицу.

– А вы?

– А я скажу, что с помощью сканера сумел пройти вашими следами до уличной двери.

– Нет, не пойдёт! Скажите лучше, что я вас заставил! У меня же оружие. – И я показал ему свой пистолет.

Я довольно ловко прервал свой след, проехав на такси пару кварталов и снова вернувшись назад. Даже не знаю, откуда у меня эти знания. Я откуда-то знал, как заметить слежку и как уходить от неё. Но, главное, что это мне пригодилось. Сидя в кафе, выходящем торцом на площадь, где разместился офис института, я видел, как к подъезду подлетел минивэн, и как из него высадилась толпа моих жён. Натаче хватило соображения не одевать камуфляж. Бабушку-вахтёршу, ветерана освоения Южного континента, мог бы хватить удар. Правда, если Натача вздумает вынимать оружие, то всё возможно.

Я кушал ароматное кокосовое печенье, запивал его не менее ароматным чаем и, не смотря на это, чувствовал, как меня начинает заполнять зелёная тоска. У нас было всякое, но не такое. Конечно, тех, кто от меня отступился, следовало бы наказать, но то, что я сейчас сделал, это… Это даже не ЧП. Что-то наподобие уязвлённого детского самолюбия, где-то в глубине моего естества, говорило: "вот они теперь пожалеют, что так плохо обращались со мной". Но я же представлял, что происходит в случае, когда член экипажа исчезает с Корабля! А с другой стороны, что мне оставалось делать?

Я уже кое-как научился обращаться с очками. Мне удалось настроить камеру и управлять увеличением изображения. Картинка получилась размытой, мешало остекление окон, даже цифровой фильтр не очень помогал. Натача металась перед входом в здание, затем отчитывала Изабель, набросилась на Саль-ялу, но, видно, получила достойный ответ и отошла, исчезнув за машиной.

В кафе вошёл посетитель, повернув голову в сторону моих женщин. Затем он оглядел зал и направился ко мне.

– Какие люди! И без охраны! – это был Егор Фостер.

– Тс-с-с! – я приложил палец к губам. – А ты что без охраны здесь делаешь?

– Моя охрана не видна простым глазом. И у меня обеденный перерыв… Мой офис на соседней улице. Ты не против? – и он уселся за мой столик. – А что ищут твои жёны возле того здания?

– Скорее всего меня, – тихо произнёс я. – И им не обязательно знать, что я сижу здесь.

– Не понял… – тряхнул головой Егор. Потом добавил: – А-а-а! Кажется понял! – Он хмыкнул. – Они сканерами прочесали каждый сантиметр дороги и тротуара, но сюда не дошли… Старый фокус с попуткой?

Я кивнул. Фостер махнул рукой официанту и заказал себе обед.

– И что ты думаешь делать дальше? Пересидеть есть у кого?

– Сниму комнату в гостинице. Или квартиру.

Он хохотнул.

– Ты чудак! Сумел оторваться, а затем сразу решил сдаться?

На этот раз я произнёс "не понял".

– Да это же просто, – как пацану стал объяснять очевидное Егор. – В гостинице ты сразу попадёшь под сканеры. Тебя сможет найти любой, кто не поленится. С квартирой чуть сложнее. Но у нас весь бизнес легальный. Скрывать доходы смысла нет, поэтому хозяин тебя "засветит", это гарантия его безопасности.

– И как же можно у вас скрыться?

– У нас? Скрыться? Никак! У нас скрытность – самый большой порок. Ты не обязан выставлять напоказ свою жизнь. Но, если ты скрываешься, то тебя будут наблюдать с особым тщанием. Если бы ты не попал в передачу "Без крыши", тебе не простили бы затворничество первых двух недель. Я видел, как над тобой издевалась ведущая, это она за своего бой-фрэнда отомстила.

– А разве я ему что-то сделал?

– Ты его в реке чуть не утопил. Разве не помнишь?

– Да-а-а! Приятного мало, – сказал я, припомнив чуть не утонувший в реке флайер с журналистами.

Егор принялся за обед, который ему принесли. Покончив с первым, он замычал.

– М-м-м! Я, кажется, знаю, что можно сделать. Но ты, надеюсь, не собираешься устроить пакость своим жёнам?

– У нас временные трения…

– Насколько временные, и насколько – трения?

Я вкратце был вынужден его посвятить в свои проблемы.

– Ты понимаешь, этот мой сон может оказаться всего лишь плодом буйного воображения. Я за прошедший месяц смотрел, слушал, читал кучу разных фильмов, книг, песен, общался с кучей народа по телефону. Именно после того, как я сбрил бороду, мои жёны, правда не все, восприняли меня как чужого. Раньше они на моё поведение не обращали внимания. Всё было нормально!

– Вот дела! – удивился Егор. – Лучше, чтобы об этом наши СМИ не знали. И часто у тебя такие проблемы?

Я по привычке почесал подбородок, где совсем недавно была борода.

– Достаточно каждой жене побыть в плохом настроении раз в две недели и ежедневные разборки мне обеспечены.

– С ума сойти! – усмехнулся Фостер. – И это ещё без учёта родственников?

– Хвала Всевышнему, они очень далеко!

– Ты не намерен развестись со своей женой, которая так тебя подставила? Не дай Бог, это повторится ещё раз, в критической ситуации.

– Гм-м-м! – задумчиво буркнул я. – Я уже продумал этот вариант. Нет! Со старшей женой я разводиться не буду. И ни с кем из них не буду. Мои жёны – это мои боевые соратники. Мы прошли столько испытаний… В том числе – реальных боёв. В бою они меня не подведут. Это временные трения.

– И долго ты намерен "тереться" со своими жёнами?

– Думаю, что через недельку уже наступит кризис.

– Не боишься Корабль потерять?

– А ты что об этом знаешь? – я был удивлён.

– Я слежу за состоянием дел. Если ты не выкупишь его вовремя, то это обойдётся тебе в полтора раза дороже. А, может быть, и больше.

– А что, кому-то нужен мой Корабль?

– И на фиг никому не нужен. Но ты уже насолил куче народа. Колтыгу можно в расчёт не брать – он на грани банкротства, идиот… Ещё пара десятков человек тоже можно в расчёт не брать… Есть такой крутяк, Джек Смит… В общем-то, неплохой мужик, но ты его зацепил. Он считает, что ты нечестно сыграл на бирже на прошлой неделе. Он потерял кучу бабла на акциях Де-Брил и захочет тебя проучить.

– Ч-ч-ёрт! – вырвалось у меня. – Я с удовольствием ему продал бы часть акций за ту же цену. Я не сам их покупал.

– А-а-а! – протянул Егор. – Ты позволяешь жёнам вести твои дела?

– Это был недосмотр…

– А сейчас? То, что ты вынужден от них временно скрыться, это что? – он заметил, что я нервничаю. – Ладно, это не моё дело. Но мне нужно, чтобы ты вовремя отправился в полёт.

– А я смогу получить часть платы авансом?

– Конечно… В случае чего, эта сумма будет компенсирована страховкой.

– Это, если я где-то пропаду?

Фостер кивнул головой и принялся за компот. Отставив стакан, он глянул в окно.

– Так вот! Ты можешь посидеть немного времени у меня.

– Но я не один. У меня собака, – я кивнул в сторону Альбы, замершей возле двери.

– Ха! Разве это собака!? Мои дети однажды настояли, чтобы им купили собаку. Это был ужас! Давно это было… Шерсть в постели, в еде и напитках, на полотенце для лица, в кондиционере и в электрической духовке. Запах псины на одежде, обуви и… гм, под напольным покрытием. Мне пришлось ремонт капитальный сделать. А это – прелесть, а не собака!

– И какая это была собака?

– Марсианский пуахо.

– А это… э-э-э, как это называют… мальчик или девочка?

– Сука! – буркнул сердито Фостер. – Её приводили с прогулки, и она на радостях обязательно делала лужу в коридоре. К счастью, эти собаки очень мало живут. Конечно, дети плакали…

– А где сейчас твоя семья?

– На Южном континенте, у них зимний отдых. Санки, лыжи… Ну что, идём?

К моему удивлению, мои женщины довольно быстро перестали меня искать, и мы беспрепятственно пробрались на соседнюю улицу. Фостер позвонил секретарше, что немного задержится, и отвёз меня к себе домой.

Он показывал свою квартиру и было видно, как он ею гордится.

– Смотри! Вот этот шкаф я придумал ещё студентом. Почти сразу запатентовал, а через месяц получил за лицензию первые деньги, – он показал, как шкаф движется. – Главное, что его основа стандартная. Комбинируя серийные детали, можно получить множество довольно экзотических вариантов изделия. А вот мебельная перегородка, её я выпускал в начале своей деятельности. Я свою первую фирму неплохо продал, и сконцентрировался на производстве стандартных элементов. Потом увлёкся бытовой автоматикой, а потом уже пошла электроника и нанотехника. Потом занимался выращиванием и продажей биопластиков, биотоплива. Сейчас я полностью перешёл к биологии, будущее за ней. И сынишку морально к этому готовлю.

Я кивал головой, оглядываясь по сторонам. Потом спросил:

– А где у тебя телевизор? Или используешь обои?

– Обои… Но я передач не смотрю. Ты знаешь, мне родители в детстве запрещали смотреть "ящик". А заняться чем-то охота. Вот я и нашёл занятие! – он рассмеялся. – А ты, если хочешь, смотри. Смартфон у меня один, но вот есть пульт…

– Нет, спасибо! Мне это не нужно. У меня есть очки, – и я похвастался своим новым приобретением.

– Вот и ладненько!

Егор провёл меня по всем комнатам, показал что и как, и отправился на работу. Альба, осмотрев со мной квартиру, улеглась возле входа и замерла.

У Фостера дома всё было невероятно аккуратно разложено. Не знаю, то ли у него кто-то приходит и убирает, то ли он сам поддерживает такой порядок. Как он решился привести к себе не очень хорошего знакомого, такого как я? По моим наблюдениям, большинство людей, когда становятся богаче, будто теряют тормоза. Если безобразничают, то так, что мало не покажется! Но я дома такого себе не позволял, а в гостях – тем более.

Я присмотрел удобное кресло, уселся в него и стал бродить по Сети. Неожиданно в ушах раздался звуковой сигнал телефона, а в воздухе повис фантомный экран с надписью "Корасон". Я включился.

– Алло! Здравствуй, мой птенчик!

Окружающая обстановка исчезла, зато я будто очутился в каюте у своей одиннадцатой жены. Правда, напротив меня сидела Натача.

– Здравствуй, Али! – её тон был на удивление миролюбивым.

– Здравствуй, Али! – как эхо произнёс откуда-то голос Корасон. Понятно, она играет роль ретранслятора. Вернее – её очки.

– Али! – начала Натача. – Ну что ты вытворяешь? Зачем? Ты обиделся из-за срыва сделки с Рогулей?

– Это отдельный разговор! Но я обещал, что хочу в отпуск. Я хочу от вас отдохнуть.

– Али-и-и… Пожалуйста! Не выдумывай! Возвращайся. Мы все по тебе скучаем.

– Я чего-то не понял. Что произошло? Что за смена настроения?

Корасон повернула голову и я увидел целую толпу своих жён, которые вдруг стали хором меня уговаривать простить Натачу, ну и их всех заодно…

– Нет-нет! Я, всё-таки, погуляю, хотя бы несколько дней. Пока борода отрастёт.

Меня опять заглушил хор моих жён. Кажется, что их это даже забавляло… Вдруг всех перекрыл голос Корасон:

– Али, возвращайся. Просто всё дело в том, что у Натачи…

– Молчи! – крикнула старшая жена. – Ни слова!

– Что у Натачи? – попытался выяснить я.

– Нет, ничего… Потом всё узнаешь.

– Натача! Тогда и ты должна знать, – я отметил, что на той стороне стало абсолютно тихо. – Впрочем, потом расскажу.

Я пытался их заинтриговать, но фокус не удался.

– А ты где? – по-деловому спросила Натача. – Тебе нужна охрана?

– Мне достаточно Альбы. Вам от меня больше ничего не надо? Ну, тогда пока!

Мне, почему-то показалось, что сеанс связи был использован для определения моих координат. Вот и всё! Но прошло пять минут, потом десять, полчаса… Никто не ломился в дверь, консьерж на входе не вызывал полицию, а в окне не кружил силуэт флайера с полной боевой подвеской. Похоже, что мои жёны, и правда, решили дать мне отдохнуть.

Фостер приехал с работы довольно рано.

– Али! – окликнул он меня, едва открыв дверь. – У меня сейчас посещение церкви. Ты не хочешь составить мне компанию?

– Я мусульманин, – напомнил ему я.

– Это не помеха! – махнул он рукой. – Туда ходят люди разных конфессий. Это Единая Церковь Аль-Канара. Слышал про такую?

– Ну конечно! – я вскочил и стал обуваться. Надеюсь, это Всевышний ведёт меня туда, куда необходимо, а не Иблис.

К моему удивлению, мы приехали к концертному залу, подходы к которому уже были запружены народом, словно перед выступлением какой-нибудь заезжей «звезды». Люди не спеша заходили внутрь, шумно обсуждали какие-то события, единственное отличие – никто не спрашивал лишнего билетика. Все сидячие места заняли довольно быстро, нам с Егором ещё повезло, мы пристроились в одном из задних рядов. Несколько десятков человек, пришедших перед самым началом, вынуждены были стоять возле задней стенки.

Сцена была обстоятельно подготовлена, занавес светло-синего цвета обрамлял ярко освещённое пространство с кафедрой, сдвинутой влево, и столиком, заваленным книгами и папками. Сцена была подсвечена разноцветными фонарями.

Вдруг зал взорвался бурными аплодисментами: прямо из зала на сцену прошёл энергичным шагом мужчина средних лет в несколько старомодном костюме. Он буквально взлетел по ступеням и подошёл к кафедре, поднял руки и шум моментально стих.

– Приветствую вас, братья и сёстры!

Зал опять взорвался аплодисментами и опять мгновенно затих, остановленный поднятием рук.

– Это наш отец Зенобий! – прошептал мне на ухо Фостер.

Отец Зенобий выдержал небольшую паузу и начал свою речь.