Текст книги "15-кратный зум (СИ)"

Автор книги: Александр Бахмет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 18

– Али! Подъём! Вставай, Али! – голос жены был необыкновенно добрым. Её рука взъерошила мне причёску, потом потормошила за плечо.

"Почему это я Али?" – подумалось спросонья.

Я сел на кровати. Странно… Впервые мне захотелось туда, в ту эпоху. Там у меня осталась бригада монтажников без работы, недоведенный до конца эксперимент, клиенты, жаждущие приобрести систему автономного энергоснабжения… Впрочем, с клиентами проблема.

– Вставай, соня! – Натача прижала меня к себе. – Сегодня мы должны разобраться с претензиями по генератору Зурхеда и по жалобе на аморальное поведение.

– Амор… Амор… Амор… – пропел я, обнимая жену за талию. – Аморальное поведение. Какое интересное название! Мне нравится аморальное поведение!

Я взял одну её ладошку, прижал к лицу и понюхал. Нет, она пахла не оружейной смазкой, а просто кремом для рук.

– Что ты делаешь? – Натача рассмеялась.

– Я хочу узнать, чем ты занималась вчера? – ответил я.

– В любом случае, я хорошо мою руки. А твой нос не такой чуткий, как у сканера. Сканер-нос мог бы дать такой ответ.

Кшиштоф Малецкий поздоровался со мной в коридоре суда:

– Рад вас видеть, – и добавил с иронией, – хотя я не уверен, что вы того же мнения.

– Наоборот, – я приветствовал его кивком головы. – Для меня привычны судебные разбирательства, а хороший судья – это счастье, даже если не всегда удаётся дело выиграть.

– Я надеюсь, что сегодняшний день будет последним? – он внимательно посмотрел на меня. – Вы хорошо подготовились?

– Я надеюсь, – ответил я сразу на оба вопроса.

Первым слушалось дело по «генератору Зурхеда».

Опять представитель КЭС выдвинул претензию, что я не имею никаких прав на генератор. К моему удивлению, Дейла передала слово Хелене. Та положила перед собой книгу и начала:

– Дамы и господа! Ваша Честь! Проведенные мною патентные исследования в архивах Солнечной Федерации показали, что так называемый "генератор Зурхеда" имеет прототип, известный как "генератор Деннарда" уже более трёхсот лет. Конструкция обоих устройств абсолютно одинакова. Есть варианты, имеющие несущественные отличия.

После короткого вступления Хелена представила суду все данные по обоим изобретениям. Представитель КЭС заявил, что в патенте на генератор Деннарда содержится неверное толкование принципа действия. Тогда Хелена представила статью, опубликованную ещё в конце двадцатого века, содержащую подробное теоретическое обоснование работы этого генератора. Суд удалился на совещание.

Ко мне подошла Дейла.

– Али! Мне кажется, что судья будет вынужден произнести убийственный приговор.

– Да-а-а! Я этим ребятам не завидую. Если даже криминалисты не выйдут на их след в деле об убийстве Зурхеда, то они, скорее всего, лишаются всех прав на генератор.

Удивительно, но зал был полупустой при оглашении приговора. Я оказался прав – корпорация КЭС лишилась прав на изобретение, её акции рухнули. Люди, которые ещё недавно сидели в зале, искали удобные уголки, чтобы с коммов управлять продажей своих акций.

– Али! Это невероятно! Их курс еле достигает восьми процентов от утреннего… Это же крах! – Хелен показала мне экран комма.

– Это не крах, – я задумался. – У нас есть свободная сумма? Прикупи акций на миллиардик, пока они не начали расти.

– А почему ты решил, что они начнут расти?

– Потому что в описании изобретения не всё есть. Генератор по этой схеме просто не работает. Есть ещё "ноу-хау".

– Ты уверен? – Хелена озабоченно смотрела на меня.

– В любом случае, корпорация имеет производственные мощности и налаженные схемы сбыта продукции. Наверное, их продажная цена в несколько раз превышает себестоимость. Так что, не переживай! Акции сбрасывают чересчур нервные.

Ситуация получилась до невероятного смешной. Пока суд начал новое заседание, я уже владел приличным процентом акций КЭС. Я в коридоре спросил у представителя корпорации, много ли это? Он встал навытяжку и заявил, что я теперь могу участвовать в заседаниях совета директоров и что… – он помялся – таким процентом акций не владеет никто.

Как я и предполагал, патент на генератор был признан недействительным. Судья опять объявил небольшой перерыв.

– Али! Я ничего не поняла! Может, ты мне объяснишь? – Дейла пребывала в недоумении. – Мы заплатили за лицензию?

Я кивнул головой.

– Мы купили акции фирмы?

Я опять кивнул.

– И что мы с этого поимели?

– Ну-у-у…, – я не сразу смог дать осмысленный ответ. – Можно сказать, что я компенсировал затраты на лицензию тем, что дёшево приобрёл акции КЭС. Хелен, рыбка моя, глянь на курс акций.

Как выяснилось, курс акций, действительно, приподнялся и медлено продолжал повышаться.

– Купить акций ещё? – спросила Хелена.

– Нет-нет! Не стоит увлекаться. Думаю, что их чуть позже можно будет выгодно продать. Хелен, ты сможешь поставить эксперимент? Я хочу посмотреть, как этот генератор работает.

Судья Малецкий, идя по коридору на перерыв, остановился возле меня.

– Вы довольны результатом? – его губы были скептично поджаты.

– Я даже не расчитывал на такое. Меня бы устроило, если бы КЭС просто не выдвигали претензий.

– Они сами виноваты. Вдобавок, это убийство… Следствие зашло в тупик… А тут ещё они захотели воспользоваться неустойчивой ситуацией и увеличить свою долю в акциях компании… Вы разве не поняли? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Не понял, – пожал плечами я. – Дело в том, что я, по привычке, увидев сильно упавшие акции, сразу скупил их. Теперь я самый крупный акционер КЭС!

– Серьёзно? Так вы утёрли им нос? – Малецкий захохотал.

– Ешче Польска не сгинэла! – сказал я, подняв руку со сжатым кулаком.

Судья приподнял бровь, хмыкнул и тоже поднял руку с кулаком:

– Но пасаран!

Он замолчал, увидев приближающихся журналистов.

– Господин Малецкий! Какие у вас ближайшие планы? – выкрикнул парнишка, сунув микрофон почти в лицо судье.

– Пообедать! – отмахнулся судья, протискиваясь к выходу.

– Господин Мухадди! А что вы планируете в ближайшем будущем? – микрофон чуть не попал мне в глаз.

– Навести порядок в корпорации! Я теперь самый крупный акционер КЭС! – ответил я. – Повышения цен не будет! Обещаю!

Заседание, продолженное после полудня, закончилось очень быстро. Я представил документы о регистрации правительства, бригады быстрого реагирования, справки об открытии банковских счетов для уплаты налогов. Ещё были какие-то справки, но их смысл от меня ускользал. Дейла на мои вопросы только махнула рукой и сказала «не бери в голову». Там были даже справки о регистрации оружия, включая трибограммы пуль в стволах, и хроматограммы всей моей семьи.

Судья Малецкий, просмотрев документы, удалился для принятия решения. Через десять минут он огласил приговор. Теперь все мои жёны были признаны законными, они все теперь считались членами моего спецназа, законными оказались и действия Корасон, хотя по этому поводу судья и вынес частное определение.

Когда прозвучал удар судейского молотка, я подумал "неужели это всё?"

Журналисты налетели на меня со всех сторон.

– Али! Все члены вашего правительства это члены вашей семьи. Какими правами будут пользоваться протеже вашей "крыши"?

Я вдруг обнаружил, что меня окружает плотная стена моего "спецназа".

– Все условия, устав нашего правительства, права и обязанности наших протеже детально описаны на нашем сайте! – ответила за меня Натача, раздвигая кустарник из микрофонов.

– Сколько вы планируете филиалов и представительств? И где?..

– Будущее покажет! – я тронул Натачу за плечо, и моя "стена" тронулась вперёд, раздвигая толпу работников прессы и любопытных.

– Господин Мухадди! Ваш уклад разрушает традиционную семью. Вы готовы к тому, что вас выберет всё население?

– Вряд ли это возможно! – ответил я. – Наша семья – результат специфических условий. Она ничего не разрушает. Это просто другая семья, другие отношения. В условиях обычной городской жизни она лишена смысла.

– Но почему же она не распадается?

– Потому что впереди у нас новые миры и планеты! – с пафосом ответил я, и мои жёны, как римская "черепаха", вынесли меня на улицу.

– Али! – красивым баритоном спросил у меня рослый корреспондент с внешностью итальянца. – Как мужчина мужчине… В чём вы видите преимущества вашей семьи? Кроме налаженных хозяйственных работ и активной сексуальной жизни…

Я застыл на месте, и моя "черепаха" тоже остановилась.

– Как мужчина мужчине… У вас есть жена?

– Конечно!

– А любовница?

Мой собеседник смолчал.

– Вот видите? Вы лишаете свою вторую женщину законных прав на себя, и возможно – вашего ребёнка тоже. Вы затрудняетесь выбрать. Вы можете любить обеих, хотя общественная мораль утверждает, что это уже не любовь. Считается, что с любовницей вы изменяете своей жене. Конечно, правда то, что вам приходится врать и изворачиваться. На самом деле, права жены защищены законом, в какой-то степени. Права любовницы – нет. Разводясь с женой, вы лишаете её своей поддержки, если только она была. Я считаю, что это и есть измена. Мои жёны имеют достойные условия жизни, приличное обеспечение, мои и их дети – тоже.

– А если они вздумают вас покинуть?

– В нашем брачном контракте такой вариант предусмотрен. Каждой жене полагается её законная доля. И, если…

Натача вдруг резко толкнула меня в плечо. Я отлетел в сторону, сбив с ног Габэ и ударившись челюстью об чей-то ботинок.

– Вон он! – крикнула старшая жена.

Сзади охнула Роксана, а я ощутил, что у меня печёт мочка уха и что-то горячее и липкое капельками затекает за воротник. Треск лопающейся черепицы, разрываемого пластика и дерева раздались со стороны. Корасон смотрела на чердак дома в переулке и шевелила в воздухе пальцами. Над чердаком поднимался столб пыли. Опять треск, и тучи пыли и летящих осколков опять взметнулись над домом. Журналисты отпрянули в сторону, не забывая ловить объективами всё происходящее. Изабель и Джень, как две пантеры, бросились к нашему флайеру, стоящему неподалёку.

Натача в это время осмотрела всю панораму и остановила взгляд. Конечно, она была в ком-очках. А я вдруг заметил, что в моих очках бегают мигающие красные стрелки, которые указывают на прямоугольную рамку. Рамка очерчивала увеличенное изображение ещё одного чердачного окна, в котором был виден человек… в ком-очках. Над красной стрелкой появилась надпись "захват цели". Я сначала не придал этому значения, но вдруг всё поле зрения замерцало красным, и я понял, что не я захватил цель, а тот человек! И цель – это я! А мой компьютер предупреждает меня о враждебных намерениях чужой системы!

– Назад! В дверь! – крикнула мне Роксана, схватила за ворот пиджака и втянула в помещение.

Снаружи опять слышался треск кромсаемой черепицы, звон бьющегося стекла. Едва придя в себя, я заметил, что мой пиджак в крови, но, кроме слегка надорванного уха, никаких повреждений на мне нет. А вот Роксана была ранена. Пуля, похоже, задела ей крупный сосуд на плече. Назира быстро вынула из своей сумки перевязочный пакет и с помощью Габриэлы перевязала Роксану.

Вбежала Натача.

– Все живы? – она уставилась на мой окровавленный пиджак, потом перевела взгляд на Роксану. – О, боже! Лида! Подгони большой кар прямо к подъезду! – я догадался, что она это сказала по телефону.

Я ощутил боль в ухе. Это мне залепили биопластырем ранку.

– Больше ничего нет? Кости целы? – Назира быстро прощупала мои руки и рёбра.

– Всё нормально! – ответил я и вдруг заметил, что во рту полно крови. – Хотя, я, кажется, себе щеку прикусил.

– Это не страшно! – Назира была возбуждена, как в лихорадке. Кажется, что ей даже нравится эта чрезвычайная ситуация, которая встряхнула нашу жизнь. Мы слишком давно не были в перестрелках.

Мы вышли на улицу. Тот чердак, где я заметил человека, сейчас был разворочен.

Подъехала полиция. Крепкие ребята в латах и с армированными щитами окружили нас плотной стеной. Их офицер улыбался так, будто удостоился чести сопровождать английскую королеву. Натача и Корасон давали разъяснения по поводу всего произошедшего, потом с инспекторами полетели осматривать чердаки. Они, а также Джень и Изабель, остались. Все остальные отправились со мной на Корабль.

– Какая чудесная система! – ахала Эллида, вертя штурвал. – Я слышала и видела всё, будто стояла рядом!

Она чуть выпятила нижнюю губу, разглядывая что-то впереди, и красиво тряхнула золотистыми кудрями. Ну, прямо Елена Троянская!

На корабле Назира первым делом занялась раной Роксаны. Действие адреналина у неё прекращалось, рана начала болеть, поднялась температура. Я тем временем снял испачканную одежду и принял душ. Уже чистый и переодетый я заглянул в лазарет. Роксану, похоже, уже отвезли в каюту, Назира наводила порядок.

– Солнышко моё! – сказал я ей. – Посмотри, пожалуйста, что у меня во рту такое?

– Садись! – скомандовала моя восьмая жена, моя руки. – Да не туда! Это гинекологическое кресло! Вон в то, левое!

Она включила осветитель, потом взяла зеркальце на держаке, пинцет и полезла мне в рот. Резкая боль пронизала мне, кажется, всю челюсть. Я вздрогнул и чуть не вцепился ей в руку.

– Э-э-э! Тихо! Ничего страшного. Обломился кусочек зуба, чуть прикушена щека. Осколок держится на клочке десны… Сейчас я всё сделаю.

Она опять за что-то ухватила пинцетом, а у меня возникло впечатление, что из меня выдирают всю челюсть.

– Али! Ну, не дёргайся! Ты что, потерпеть не можешь? Это не больнее, чем было мне, когда ты меня девственности лишал! Или тебе общий наркоз нужен?

Я решил терпеть до конца. До моего, а может быть – до конца этого света. Назира потянула чуть сильнее, во рту что-то хрустнуло и боль отпустила. Я обессилено упал на спинку кресла.

– Вот и всё! – Она прижала мою голову к своей груди, и боль стала едва заметной. – Смотри, какой крохотный осколочек! Дай, я ещё гляну! Подклею дефект биопластиком. На щеку сейчас клеевую повязочку положу. Наверное, надо ещё острые кромки чуть спилить.

– У-у-у! – замотал я головой. – …е адо! Я поте-плю…

– Али! Ну что ты, как ребёнок! Ты раскроишь десну так, что операцию придётся делать! А есть как ты собираешься? А вдруг заражение?

Я опять задёргался в кресле, пытаясь встать.

– Али!!! – зарычала Назира. – Да что же ты вытворяешь! Я тебя привяжу!

Вот уж никогда не замечал у своей восьмой жены таких садистских наклонностей! Её взгляд был жёсткий, как… как у Натачи! Сам таких жён выбирал!

– Твои неприятности ни в какое сравнение не идут с тем, что испытывают женщины при родах! Ах! У тебя зубик сломан! Да ты мужчина или как, в самом деле? Терпи! Роксане досталось хуже, чем тебе.

Я хотел сказать что-то наподобие, что женщинам привычнее терпеть боль, но говорить с открытым ртом, когда в нём разместились зеркальце, пинцет и пальцы врача, просто невозможно.

Назира сперва затолкала мне в зуб какой-то мастики из тубы, похожей на ту, которой герметизируют канализацию, только меньше размером. Чем-то сбрызнула. Затем включила свой адский инструмент.

Когда она прикоснулась абразивным диском к моему зубу, ощущение было такое, будто мою голову шлифуют на точильном станке. Рот наполнился кислой слюной и меня чуть не стошнило.

– Вот и всё! – сказала Назира через несколько секунд. – Прополощи рот. И я ещё лаком вскрою. Через годик эта пломба прорастёт твоими клетками и зуб будет как родной!

– Что, и болеть тоже будет?

– А ты как думал? Береги его! Или ты предпочитаешь вставные челюсти?

Я потрогал языком зуб. Он был гладкий, без следов сколов. Жена ещё чем-то помазала во рту, аромат фруктов заполнил меня всего. Вот эта операция была, действительно, не больной.

Вставая с кресла, я заметил, что всё тело противно дрожит. Кошмар! Будто меня пытали… Вот уж не думал, что посещение врача страшнее, чем драчка. Краем глаза я заметил, что за раздвижной перегородкой мелькнули чьи-то любопытные физиономии. Ещё не хватало, чтобы кто-то видел мой позор.

Я умылся и моё самочувствие значительно улучшилось. Назирэ дала мне чистое полотенце и помогла вытереться, как маленькому.

– Ну? Уже всё хорошо? – она поцеловала меня, и остатки пережитого развеялись окончательно. – О! Девочки вернулись!

Корабль едва заметно вздрогнул. Это прилетел второй флайер. Пол чуть задрожал из-за работающих механизмов. Да, это закрываются створки транспортного шлюза.

– У Роксаны серьёзная рана? – спросил я. Мои собственные переживания с зубом отодвинули на второй план всё. Конечно, этот вопрос следовало задать раньше.

– Не очень. Немного зацепило сухожилия и суставную сумку. Я сделала инъекцию протоклеток. Через неделю биопластырь разойдётся и даже следов не останется. Но, от хозяйственных работ её на месяц следует оградить. Можно оставить вахты.

– А секретарские дежурства?

– Нет никаких препятствий, чтобы данная функция не могла быть исполнена! – ответила Назира, и мы рассмеялись.

В дверях я столкнулся с Натачей.

– Где Роксана? – спросила она. Её костюм был испачкан, а на лбу и носу красовались чёрные разводы сажи.

– У себя, – я хотел вытереть грязные пятна, но Натача отмахнулась.

– Не беспокойте её! Я вколола ей жаропонижающее и снотворное! – крикнула из-за перегородки Назира. – А вы, септические, брысь отсюда!

– Спасибо за спасение! – я чмокнул старшую жену в чумазую щеку и поинтересовался: – Вы уладили все формальности?

– Да! Правда, пришлось оплатить ремонт чердаков, хотя вина не наша.

– А чего это офицер так улыбался? – поинтересовался я.

– Как это, чего? Им от наших "крыш" поощрительные баллы идут. Потом эти баллы превращаются в конкретную сумму в банке. У нас три крыши, нас было больше десяти, – вот он и радуется… Ладно, я иду приводить себя в порядок.

Моя старшая жена вдруг вцепилась в меня. Она ткнулась в меня лицом, и я ощутил, что она дрожит.

– Живой… – она глянула на меня и провела рукой по голове. – Ну и ладно.

Натача ушла, широким движением руки развернув Изабель, Джень и Корасон. Я тоже отправился отдыхать, – до ужина я мог себе это позволить, но, увы, мне этого сделать не дали.

– Али! – неожиданно рявкнул мне в ухо из телефона голос Натачи. – Срочно подойди сюда!

Я не сразу понял, куда это "сюда". Натача была заведена до предела, а в телефоне был слышен ещё чей-то плач. Вдруг у меня закралось подозрение; я вскочил и, что есть сил, помчался к каюте Маркова. В коридоре я прорвался сквозь небольшую толпу любопытных зрителей. Дверь каюты была раскрыта, и в проёме застыла скульптурная композиция, похожая на Лаокоон. Натача крепко держала дочку за волосы одной рукой, а та заломила ей за спину вторую руку, не пропуская внутрь.

– Пусти! Как ты смеешь руку на меня поднимать! – кричала Натача. – Ах, ты ж, сучка! Мать твою!

– Это кого ты имеешь в виду, мать моя? – отдуваясь, спрашивала Лейла. Сейчас она уже не плакала и была настроена по-боевому.

– Смирно! – гаркнул я во всю глотку. – Что здесь происходит?

– Вон! Полюбуйся! – Натача кивнула внутрь каюты.

Олег был уже одет, хотя и было видно, что делал это в ужасающей спешке. Глянув на Лейлу, я понял, что она успела только накинуть на себя домашние штаны и курточку, под которыми ничего не было. Постель была в беспорядке, а из-под криво застеленного покрывала свисали бретельки лифчика.

Я ещё раз глянул на Натачу. Она уже остывала. Я ещё подумал, не спектакль ли она разыгрывает? Жена отпустила дочкины волосы и провела по лицу дрожащей рукой. Неужели она боится меня?

– Дети мои! – я вскинул руки вверх. – Какое счастье, что вы объяснились в любви друг другу! Идите ко мне, я обниму вас! – Лейла и Олег неуверенно приблизились. Я поцеловал обоих в щеку. – Натача, не стой как пугало огородное! Обними дочь и своего будущего зятя! Назначаю церемонию на завтра! Вы согласны?

– Али! У нас на завтра… есть срочное занятие! – Натача смотрела на меня расширенными глазами.

– Да? Ну… тогда на послезавтра! – я ещё раз поцеловал Лейлу и стиснул Маркова.

– Али! – прошептал он. – Так получилось… Я сам не понял. Но я люблю её!

– На всё воля Аллаха! – ответил я. – Но осторожность и осмотрительность тоже нужны. Особенно наедине с женщинами. Они властвуют над нашими душами и телами, как бы мы ни пытались этого избежать.

Я отпустил Олега и взял жену под руку.

– Натача! Мне нужно с тобой кое-что обсудить. Девочки, смотреть больше нечего! – сообщил я любопытным зрителям и потянул Натачу в сторону своей каюты. – Солнышко моё! Зачем ты устроила такой скандал? Ты же напугала обоих до полусмерти!

– Да-а-а! Лейлу напугаешь! Она мне чуть руку не вывернула! Подросла доченька! – Натача вдруг довольно улыбнулась. – А ловко она захват сделала! Я не хотела Олега пугать, но свою дочку я знаю как облупленную. Это она его в постель затянула!

– Я знаю! Олежек всё не решался сделать предложение… А может Лейла специально подстроила, чтобы ты их застукала? У них было достаточно времени в любой день. Не так, как сегодня…

– Слушай! Ты из неё прямо хладнокровную соблазнительницу делаешь!

– Ну почему хладнокровную! Ты, что ли, никогда не разыгрывала таких комбинаций?

Натача в ответ только фыркнула и отвернулась. На её лице блуждала загадочная улыбка.

– Али! А ты был готов к такому повороту событий?

– Ну, конечно! Я по десять раз на день репетировал свою речь! – огрызнулся я и завёл жену в свою каюту.

Я усадил её в одно из кресел и сел рядом сам. С помощью очков включил на обоях каюты изображение любимого камина Натачи.

– Судя по обстоятельности, с которой ты готовишься…, – жена рассмеялась.

Странно. С одной стороны, ощущение, как у шахматиста, которого противник опередил на несколько ходов. А с другой стороны… Я знаю, что она знает! А она знает, что я знаю, что она знает… И так далее!

– Я хотел с тобой обсудить варианты, как мы должны поступить. Речь идёт о договоре с Рогулей.

Натача кивнула.

– Понятно! Но тут и думать нечего. Мы умыкнём Кошкину у Колтыги. Даже, если он её вынудил изменить договор, мы сможем это обжаловать в суде. Заодно заберём детишек. Незачем им по приютам скитаться.

Я задумчиво посмотрел на жену.

– А мне казалось, что ты меня к ней ревнуешь.

– Ну и что? Катюшку надо вытягивать из этой ямы. А мы своих не бросаем! Ты согласен?

Честное слово, я чуть не сказал "так точно, мэм!" Передо мной как будто сидел седоволосый генерал, выигравший сотни битв. Я думаю, что Катя не будет оспаривать у неё прав командовать. Вдруг моё настроение резко упало: как же я забыл?

– Что случилось? – Натача заметила перемену во мне. – Ты охладел к Кошкиной?

Я досадливо махнул рукой.

– Она же курит! Я не смогу взять её в жёны!

– Так что же? Ты оставишь её саму разгребать это дерьмо?

Я пожал плечами.

– Нет, конечно… Но, с остальным… – и я опять впал в уныние.

– Отставить! – скомандовала Натача. Чего она родилась девчонкой? Был бы пацан – стал бы профессиональным военным. Она процитировала: – "Солдат должен иметь вид бравый и придурковатый"! Потом будешь переживать! А сейчас мы составим план наших действий.

Вечером дежурной секретаршей при мне была Эллида. Собственно, работы на неё свалили совсем немного. Она быстро часть её раскидала на остальных жён: поиск в Интернете, новое заявление в полицию о пропаже человека с показаниями Фостера и Рогули. Лида сидела за секретарским столом в моём кабинете и барабанила пальцами по столешнице, одновременно болтая со мной и ещё с кем-то.

– Рыбка моя! Я был бы тебе невороятно благодарен, если бы ты перестала тарахтеть пальцами по столу! – не выдержал я.

– Тогда дай мне нормальную клавиатуру с диджитайзером! – обиделась она. – Я же работаю, а не развлекаюсь!

Шайтан! Не люблю эти виртуальные приборы! Я вынул из ящика одну из книг и дал Эллиде. Она повертела её в руках, вздохнула и вернула обратно.

– Извини, Али! Но, я уже не могу работать с этим. У меня все программы настроены на пространство, а не на плоскость.

– Ладно! – я махнул рукой. – Ты скажи, далеко приют, где находятся дети Кошкиной?

– Я как раз этим занимаюсь. Это маленький городок… Сан-Клер называется.

Она замолкла, и мы посмотрели друг другу в глаза.

– Это тот самый Сан-Клер? – спросил я.

– Тот… Самый, – подтвердила Эллида и её пальцы опять забегали по столешнице. – Натача, есть интересная информация…

Пока я был не нужен. Мои жёны решали между собой сложные вопросы, а до меня доходили только некоторые результаты. Я прошёлся по Кораблю. Натача с Джень и Дейлой работали в командной рубке. Хафиза возилась с нуклео-анализатором в лаборатории. Зульфия что-то программировала. Девика укладывала детишек в постели. Они галдели и не хотели спать.

– Девика! А правда, что завтра к нам приедут кошкины дети? – спросил Джамаль, высунувшись из-под одеяла.

– Кто тебе сказал? – удивилась Девика.

– А… Хэри уже всем разболтала.

– Ты, наверное, неправильно понял. У них фамилия такая – Кошкины. И нужно говорить "дети Кати Кошкиной". Ясно?

– Ясно! А сколько детей у Кати Кошкиной?

– Двое. Мальчик Миша и девочка Женя. Мише пять лет, а Жене…

– У-у-у! Он малой! С ним неинтересно! – расстроился Джамаль.

– А разве тебе не интересно играть с Камту? Кроме того, ты, как хозяин, сможешь показать весь Корабль, все закоулки. Наши дети всё это знают, а Миша и Женя – нет.

Я двинулся по коридору дальше. Набрал номер Натачи.

– Золотко моё! Как ты заберёшь детей Кошкиной из приюта?

– Я уже оформила опекунство.

– Так быстро? И на кого?

Натача на том конце линии фыркнула.

– На кого, на кого… На тебя! На кого же ещё! Тебе, кстати, нужно туда явиться лично. Можно в любой день, но я думаю, что лучше завтра.

– И как тебе это удалось? Мне жутко интересно, как эта тягомотная процедура могла быть сокращена до одного дня.

– Заявку я сделала ещё неделю назад, когда Фостер про них сообщил. В приюте были рады и счастливы, что хоть кто-то берёт их дефектных детей. Подвернулись бы геи, они и геям их отдали бы. Здесь это тоже возможно. А я представила хорошие справки о тебе. Справка из банка только чего стоит!

– Постой! Неужели Катя так слабо их защитила? – я подождал ответа, но Натача молчала. – А ты уверена, что это её дети?

– Если ты доверяешь Хафизе, то и я уверена.

Я задумался.

– А что говорит Хафиза?

– У неё есть хитрый метод, которым по стандартной методике не пользуются. Хафиза убеждена, что это Катины дети!

– И ещё! У них есть какой-то дефект? Они же числятся как дефектные, а значит – и диагноз должен быть где-то записан?

– Записан! – Натача смачно зачавкала каким-то лакомством. – Какой-то там синдром… Лозенфиша или ещё что-то не менее дремучее. Тебе это интересно? Назира сделает им сканирование и скажет, что там на самом деле. Этот синдром, вообще-то, лечится. Сейчас всё лечится. Какие-нибудь десять миллионов. Во всяком случае, я в заявке указала, что ты желаешь и можешь их вылечить. Не у всех есть такие желания…

– Ладно. Спасибо! Я тебя люблю! – я отключился, не дождавшись от онемевшей Натачи какого-то ответа. Она всегда, почему-то, терялась, если вместо словесной перестрелки встречала слова нежности.

Изабель я встретил возле оружейных шкафов. Она проверяла внешний вид оружия и содержимое магазинов.

– Думаешь, нам оно понадобится? – спросил я, взяв её сзади за плечи.

– Ты задаёшь странные вопросы! – Изабель щёлкнула спуском автоматической винтовки, поставила её на предохранитель и примкнула снаряжённый магазин. – Ты с Фостером уже всё обсудил?

– Мы с ним ещё завтра уточним все детали, – я поцеловал её в шею.

– Ты помни, что с тобой всегда рядом должна быть я! И, кстати, обязательно одень эту, "вязкую броню". Ты всегда хвастал, что одним из первых купил и технологию, и комплект защиты. Вот и носи! – Изабель была по-деловому сосредоточенной.

– Хорошо-о-о! – нараспев ответил я, зарываясь лицом в чёрный шёлк её волос. Мои руки опустились ей на талию.

Изабель замерла, и я обхватил её рукой поперёк живота. Она вдруг спросила:

– Ты же ещё ни разу не оставался с Кошкиной наедине?

– Теперь это ни к чему. Она же курит!

– Ну и дура! – Изабель хмыкнула и захлопнула дверцу шкафа. – А тебе она очень нравится? – Я вздохнул, и она тут же добавила: – Ну, хорошо! Я не буду спрашивать.

Я отодвинулся, осматривая помещение.

– Внешние орудийные подвески проверили?

– Саль-яла с Корасон этим занимаются. Проверяют все цепи управления. Джень настраивает программы. Завтра всё будет в полном порядке.

– Хо-ро-шо-о-о! – опять пропел я.

Изабель засмеялась и чмокнула меня в щеку. Я поймал её за талию, привлёк к себе и поцеловал в губы. Она повисла на мне, обхватив руками и ногами. Дыхание стало частым и сбивчивым.

– Али! – её горячий шёпот зазвучал у меня в ушах как рёв урагана.

Я стиснул её изо всех сил и прислонил к стене, чтобы не упасть. Ай! Какая женщина!

Изабель зарылась пальцами в мои волосы и прижалась лицом к моему лицу.

– О-о-о! Как я за тобой соскучилась!

Она вдруг резко оттолкнулась от меня, а потом засмеялась.

– Вы чем тут занимаетесь? – раздался сзади голос Корасон. – А если дети увидят?

– Дети уже спят! – сказал я, давясь смехом. – А мы проверяли оружейные шкафы.

Я глянул на Изабель: она смутилась, как школьница, застигнутая за неприличным занятием. Наверное, я и сам выглядел не лучше.

– Шкафы? Ты бы лучше снарядил Альбу! – Корасон подошла и наградила меня сзади увесистым шлепком. – А этим в каюте надо заниматься.

Я подмигнул Изабель, и мы почти бегом прошли в её каюту. Альбу я снаряжу чуть позже.

* * *

Под утро я проснулся, когда ещё не начинало светать. В полудремотном состоянии начал привычно гадать, куда меня занесло: на Землю, в двадцатый век, или на Аль-Канар?

Лицо щекотали волосы жены. Я принюхался. Волосы пахли раскалённым песком, тело – немного кокосом и корицей. Я взял её ладошку, пальцы пахли йодом, хлоркой и стиральным порошком. Наташа…

– Лёшик! Уже что, будильник звенел? – пробормотала она спросонок.

– Нет-нет! Спи!

У меня было странное ощущение, будто что-то произойдёт, какой-то необыкновенный поворот в жизни. Например: я буду жить только в той жизни и перестану бывать здесь. Справлюсь ли я, то есть Алексей, с ситуациями, которые подбрасывает жизнь? А, собственно, почему бы и нет? Для этого не нужно университет заканчивать.

Протарахтел будильник.

Уже который день я встаю не в начале шестого, а гораздо позже. Помогаю жене собирать девчонок в школу. Вечером имею достаточно времени, чтобы с ними позаниматься. Не спеша могу позавтракать. Ловлю себя на мысли, что на ту, прежнюю работу, уже не хочется. Надоели проходные, придирчивые вахтёрши, шмонающие сумки. Надоело оправдываться за каждое минутное опоздание. Вспомнил, как Женька Фомин рассказывал про своего соседа:

– Я ему говорю, – как же ты теперь жить будешь? В твоём возрасте найти новую работу… А он мне: – Я своему начальнику бутылку поставил, когда остатки зарплаты забирал. Спасибо, что под зад двинул! Иначе я ни за что не решился бы. А теперь у меня киоск свой, доход… м-м-м… ну поболее, чем я мог мечтать в советское время.