Текст книги "Век Дракона. Пути Стражей (СИ)"
Автор книги: Александр Гарин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)
Гостья улыбнулась, складывая руки на объемной груди.
– Все то, о чем говорит ваша светлость, исполнимо, – она откинулась в кресле, бестрепетно выдерживая белесый взгляд виверна. – Но хочется уточнить. Ваша светлость все же не желает смерти братьев?
– Они должны умереть, – Сирил сцепил тонкие пальцы. – Но только тогда, когда выпьют полную чашу всех страданий, которые вы только сможете навлечь на их головы. Целиком и полностью.
Женщина медленно кивнула, продолжая улыбаться, но уже отстраненно. Видимо, уже мысленно прикидывая объемы стоявшей перед ней задачи.
– Пусть ваша светлость не беспокоится. Вы обратились к той, кому нужно. Я сделаю все лучшим образом. Никто из Хоуков ничего не заподозрит. Один только вопрос. Должны ли беды касаться и матери ее недостойных детей?
– Не только матери, но и всех Хоуков... или Амеллов, о которых вы сможете узнать еще. Впрочем, кроме этой семьи, больше, насколько мне известно, ветвей с таким именем не осталось.
Женщина прикрыла ресницами глаза, показывая, что она понимает, что от нее требовалось.
– Только вынужден вас предупредить, – поставив локти на подлокотники кресла, Сирил несколько раз расцепил и сцепил пальцы. – Старший из братьев, Гаррет Хоук, очень сильный маг. Быть может, в их семье маг не один. Я что-то слышал о сестре этих братьев. Но не вполне уверен, что понял, мертва ли она, или проживает в другом месте. Вам и это предстоит выяснить, капитан Изабелла.
– В этом нет никакого препятствия для исполнения задуманного, ваша светлость. Для меня достаточно того, что Хоук – мужчина.
Сирил усмехнулся, и вновь взял в руки кубок.
– Хорошо. Вот бумаги, – он поднял со стола, и передал в руки гостьи большой запечатанный пакет. – Здесь все, что Вороны смогли разузнать о Хоуках. Это должно помочь вам в вашем деле.
Женщина приняла пакет и уложила его на коленях. Взгляд ее сделался вопросительным.
– Да, – де Монфор кивнул, подливая себе вина из графина, стоявшего тут же, на столике. – Есть еще кое-что, о чем я бы хотел с вами... посоветоваться. В моем доме находится еще один Амелл.
Изабелла подняла брови.
– Это так, – орлесианец прервался и, приложившись к кубку, пил, пока не осушил его весь. Впрочем, как уже можно было убедиться, чтобы опьянеть, ему потребовалось бы куда больше вина. Во всяком случае, речь его и, похоже, мысли оставались ясными. – Это их кузен. Но он из той же семьи. Семейное сходство между ним и братьями поразительно.
– И ваша светлость желает...
– Законы кровной мести обязывают меня разобраться с ним, как с каждым из тех, в ком течет кровь Амеллов, – Сирил говорил по-прежнему ровно и бесцветно, но у жевавшего губы Дайлена смёрзлось нутро – не от холода, а от страха. – Однако я успел оказать ему гостеприимство до того, как узнал, кто он такой. Наскочил в лесу, когда, прогуливаясь на лошади, пытался скачкой обуздать... обуздать жажду мести, что до сих пор не дает мне покоя.
По спокойному тону и отрешенному выражению лица не было похоже, чтобы де Монфор испытывал хоть какие-нибудь чувства из тех, про которые говорил своей странной гостье. Но успевший уже сколько-то узнать орлесианца Дайлен уже не обманывался – с детства привыкший к лицемерию орлесианского двора обладатель глаз виверна мог удерживать внутри пожар, скрывая это так мастерски, что этому следовало поучиться.
– Странно, что он осмелился показаться во владениях вашей светлости.
– Он не знал о том, что учинили его братья, – Сирил пожал плечами и глубже уселся в кресле. Можно было догадаться, что блистательный лорд был утомлен длительным днем и еще не до конца здоров после первой встречи с кузеном своих врагов. – Бедный ягненок забрел прямо в пещеру ко льву. Ах, если бы я не пообещал ему покровительство и кров! Я бы мог сбросить его со скалы, как поступили Хоуки с моим отцом. С той же самой скалы. Ради этого я бы не поленился вернуться в Марку. Или, даже, сохранить ему жизнь, но выколоть глаза, отрезать язык и уши – чтобы до конца своих дней он бы мучился так, как мучился мой отец в его последние мгновения.
Дайлен с усилием опустил веки, пригашивая светивший из-под них лириум.
– С другой стороны, он так прекрасен, – украшенный камнями кубок играл в тонких пальцах орлесианского лорда. Сидевшая напротив женщина молчала, отстраненно глядя перед собой, и только по ее приподнятой брови можно было бы понять, что она внимательно слушает. – Я бы мог набить из него чучело... прекрасное чучело. И поставить его в зале моих трофеев. Между антиванским полозом и неваррским камнеколом. Ферелденский собачник. Каково, а?
Женщина уклончиво улыбнулась. Дайлен перевел дух, закусив начавшую неметь на морозе костяшку пальца.
– Если бы знали вы, капитан Изабелла, сколькие способы успел я навоображать за эти день и ночь о том, что можно было бы сделать с моим врагом. Но проклятые законы дворянского гостеприимства. Если с его головы упадет хотя бы один волос, пока он мой гость, я покрою себя бесчестьем.
Орлесианец несколько раз разжал и стиснул обратно руку в кулаке. Слушавшая очень внимательно гостья не стала прятать усмешки.
– И ваша светлость хотели бы посоветоваться со мной о судьбе этого несчастного?
– Именно, – де Монфор ответил на усмешку капитана Изабеллы. – Как бы вы поступили на моем месте?
Та слегка расслабила лицо.
– Если ваша светлость позволит... отдайте его мне.
Де Монфор поднял бровь.
– При необходимости непременно извести всех из семейства врагов вашей светлости, – женщина повела плечом, ослабляя петли на куртке. – Да еще так, чтобы они сами считали дни до смерти, лучший способ, – она помедлила – продать в рабство.
Дайлен выпустил костяшку изо рта. Лорд Сирил выпрямился в кресле.
– Если он так красив, как утверждает ваша светлость...
Де Монфор кивнул.
– Тогда эта месть вашей светлости свершится легче, чем все прочие, – капитан Изабелла справилась со всеми петлями и качнулась вперед, укладывая локти на колени. – Даже не нужно будет менять планов. Мне известны места в Киркволе, где перекупщики рабов забирают товар для переправки в Тевинтер. В основном торгуют эльфами, но человеческий молодняк тоже берут очень охотно. На красивом мальчишке можно много заработать.
– Ну что же, похоже, это действительно лучший выход, – де Монфор взял со столика графин, подумал, и поставил его на место. – Сейчас он в своей комнате. Выпил два бокала «Чистой слезы». Говорят, этот дурман может свести с ума... либо подарить просветление, дав ответ на многие мучавшие ранее вопросы. Не знаю, не пробовал. В любом случае, проспит до утра. Утром он покинет мой дом, я об этом позабочусь. И едва его конь окажется за воротами – законы гостеприимства, которые так чтят в нашем орлесианском обществе, перестанут распространяться на него.
– Мои люди возьмут его прямо за воротами, – капитан Изабелла ухмыльнулась, прокручивая на пальце одно из надетых на него колец. – И я тотчас же отправляюсь на пристань, а оттуда – в Вольную Марку. Приказы вашей светлости будут исполнены в точности.
– Что же, чудно, – де Монфор кивнул и прикрыл рукой глаза. – Тогда вы можете идти, капитан. Распоряжения насчет вас и ваших людей уже отданы.
– Доброй ночи, ваша светлость, – гостья отвесила полупочтительный поклон, на который хозяин ответил кивком головы.
– Доброй ночи.
Женщина ушла. Лорд Сирил некоторое время в задумчивости сидел в кресле, затем, поднявшись, дошел до стеклянной двери, ведущей на балкон и, приоткрыв ее, поднял глаза к ночному небу. Однако, Дайлен ничего этого не видел. В тот миг, когда орлесианец только задумывался о том, чтобы подышать свежим воздухом, он, забыв про дурноту, лихорадку и текущий нос, заворачивал за угол дома, туда, где его стену увивали побеги винной ягоды, что уже ранее спасли его жизнь.
Добравшись до этих побегов и, подергав, убедившись в том, что держат они крепко, Дайлен с тоской вспомнил об оставленных кошеле, мешке и коне, что ныне томился на лучшей из конюшен Орлея. Но изыскивать способы, чтобы вернуться в комнату за вещами было не только долго, но и опасно. Встречу со своим стражем Дайлен не забыл, и в том, что странно одетое нечто по-прежнему ждет его у дверей комнаты, не сомневался. А значит, путь у него был только один. Бывший маг догадывался, что времени было мало, но того, что оставалось, он собирался использовать все, без остатка.
Убедившись в том, что стража так и не появлялась у этого участка стены за все то время, пока он подслушивал на балконе, Амелл впервые в жизни не вознеся молитвенного воззвания к Создателю, шмыгнул носом и нерешительно взялся за толстую ягодную лозу.
Глава 36
Глава 36
– Стало быть, теперь можно и поговорить.
Проводник с покряхтыванием сел на плоский валун, и откупорил большую флягу. Шибанувший из нее сивушный запах заставил поморщиться присевшего рядом Командора. Однако отойти Айан не мог. С видимым удовольствием сделав несколько крупных глотков, рыжий муж Совершенной Бранки спрятал флягу и, вытащив из своего мешка свернутую в рулон большую карту, развернул ее во всю ширь. Кусланд вынул свою, гораздо новее и с множественными пометками, подаренную принцем Беленом. Некоторое время они сличали помеченные на изображениях многочисленных пещерных ходов пути. Наконец Огрен ткнул в участок дороги в самом низу карты Командора и довольно крякнул.
– Гляди, Страж, вот от здесь, до там – полное совпадение. Не думал я, что разведчики Белена добирались так далеко. Однако, как вишь, дальше у меня – красота, а у тебя бело и голо. А? Это – точная копия карты, которую рисовала сама Бранка. Ну, есть от Огрена толк? А ты не хотел меня брать. Эх, ты.
Айан счел за лучшее промолчать. Хорошо было уже то, что проводник вообще начал этот разговор. Это был первый привал после тейга Харзар, куда экспедиция добралась спустя сутки после начала своего похода. Стоявший в тейге гарнизон встретил бронто, тащившего на спине громадные тюки с провизией, с немалым воодушевлением. Однако, Огрен, что шел с отрядом как проводник и знаток всего, что было связано с Бранкой, всю дорогу отмалчивался, многозначительно косясь в сторону погонщика бронто, и на расспросы Командора почти не реагировал. Раздраженный Кусланд готов был уже отдать ему приказ о возвращении в Орзаммар. Но сдержался. И, как оказалось теперь, не зря.
– Да, твоя карта действительно гораздо подробнее и до самого... – Кусланд вынужден был склониться ближе к Огрену, который, со времени их последней встречи, пахнуть лучше не стал. – До самого тейга Ортан! Так ведь это то, что мы ищем!
– Мы ищем Бранку, – рыжий проводник с шумом прочистил горло. – А Бранка, мать ее за ногу, может быть где угодно. Пока я не видел никаких опознавательных знаков, которые она обычно любила оставлять, когда шлялась по Глубинным тропам. Но, может, они будут дальше. Все ж таки уходила она в тейг Ортан, эт точно. Тут слишком близко к Орзаммару. Без глаз не заблудишься.
Айан перекатил во рту кусок живого камня, что время от времени попадались на стенах, произраставшие подобно грибам и имевшие кисло-сладкий, довольно приятный привкус. Глубинные тропы оказались вовсе не такими, какими он себе их представлял. Не бывавшему ранее под землей наземнику казалось, что в пещерах должна была царить кромешная тьма, и большую часть дороги придется проделать при свете факелов. Однако гномьи тропы приятно удивили его, и прочих длинноногих гостей подземья. Более чем за сутки полного времени, когда они проделывали путь до последнего оплота владений Орзаммара со стоявшим в нем гарнизоном, места, где нельзя было бы пройти без света, им не попадалось. Глубинные тропы были освещены всегда, пусть даже слабо – светом, отраженным растущими под потолком пещеры кристаллами, многократно преломлявшими лучи дневного светила с поверхности, слабым мерцанием лишайников и гнилушек на стенах, идущим из-под почвы подземным жаром расплавленных пород. Каменные коридоры троп, то сужавшиеся, то расширявшиеся, и переходящие в огромные величественные залы, остатки гномьих поселений, с выбитыми прямо в скале домами и целыми улицами, что поблизости от Орзаммара встречались часто и не успели прийти в окончательное запустение, заросли съедобного мха и грибов на стенах, и шастающие под ногами грызуны – все это путники уже успели перевидать на пути, хотя шли они пока недолго. Воины Харзара – крепости, представлявшей собой несколько десятков обжитых выбоин в теле пещеры, и большие железные ворота, перекрывавшие пути в два боковых хода, заверили, что все увиденное ранее не будет идти ни в какое сравнение с дальнейшим путем, за воротами этого последнего тейга, где начинались уже совершенно дикие, нехоженные Глубинные тропы. Россказни о гигантских живых грибах, лавовых реках, огромных пауках и, главное, полчищах порождений тьмы, могли бы смутить любых неопытных в пещерных перемещениях наземных путешественников, но у этих не было выбора.
Тем не менее, несмотря на многочисленность страшных рассказов, обещанные ужасы пока начинаться не торопились. Глазам наземников, покинувших тейг Харзар и продвигавшихся вглубь Троп согласно имевшихся у отряда двух карт, представали каменные стены древних ходов, что кое-где пересекались жилами неизвестных им пород, произраставшие то тут, то там сухие и жесткие пещерные грибы на длинных ножках, и временами поднимавшийся из трещин в почве горячий пар от красневших в глубинах горы раскаленных соков земли. Однако ни обвалов, ни опасных каменных выростов на потолках, ни даже одного тоннельника, что, по словам гномьих воинов, сбивались во тьме в целые стаи, за много часов пути им так и не встретилось. Пещерный зал, выбранный для стоянки, мог бы даже показаться удобным, для не особо притязательного путника. Хотя здесь было темнее, чем на многих иных участках Глубинных троп, однако, потолок подземья уходил вверх и терялся во тьме, давая непривычным к каменной толще наземникам передышку от постоянного давления над головами. Из грота вело всего два хода – тот, из которого они пришли, и тот, что уходил дальше, вглубь диких Троп, уменьшая вероятность того, что при нападении пришлось бы отбиваться от врага сразу со многих сторон.
– Говорят, в тейг Ортан уже пять сотен лет ни одна живая душа не заглядывала, – подал со своего места голос Фарен Броска, который, вместе со своим неразлучным другом Леске где-то накопал древесного камня, и теперь пытался разжечь из него костер. – Где твоя баба-то раздобыла эту карту?
– Нарисовала сама, – Огрен шумно выдохнул, обдав сидевшего рядом Командора, и даже возившегося с вещами чуть поодаль коссита смесью самых разнообразных запахов. – То я все удивлялся, что она кузню свою драгоценную забросила, и зачастила в библиотеку и архивы. Натащила домой свитков, старых карт, все сидела, смотрела их со своей ненаглядной Геспид... подружкой, значит, мать ее, поэтессой. Сличала, и рисовала – как показалось ей правильнее всего. Ну, и нарисовала... приблизительно, канеш, да только точнее ни у кого тоже нет понятия, где что искать. А парень прав. Где Ортан, никто давно не знает, может, осыпался он к нагговому... свадьбе, тот Ортан. Но карта – вот она. До перекрестка Каридина по ней дойдем, а дальше уж, навроде, до Ортана рукой подать. Если угадаем направление, будем там раньше, чем сожрем припасы.
Древесный камень, наконец, вспыхнул. Фарен удовлетворенно хмыкнул и отошел к Леске, который помогал непривычно молчаливому эльфу изготавливать и нанизывать на предусмотрительно захваченные особые палки из тонкого железа небольшие куски мяса вперемешку с корнеплодами и чесноком.
– Перекресток Каридина у тебя отмечен жирными штрихами, – заглядывая к проводнику, отметил Командор. Некоторое время он попеременно смотрел то в одну, то в другую карты, потом досадливо свернул свою и вынужденно придвинулся ближе к Огрену, поводя пальцем по линии предполагаемого пути. – Что это? Имя тейга?
– Не, – Огрен оттеснил наземника и указующе поводил собственным толстым крепко пахнувшим пальцем. – Сам, что ль, не видишь? Это перекресток между главными дорогами Троп. Глянь, сколько их, дорог-то. Одна, две, три... Бранка... дай предки вспомнить... ага, Бранка говорила... не мне, мохоедка драная – Геспид! Думали, что раз я выпимши, то и знать мне ничего не надо... – рыжий гном с шумом прочистил горло и сплюнул, едва не угодив в проходившую мимо Морриган. – Что перекресток Каридина был самый большой в старинной империи. Все дороги сходились к нему. И ужо оттуда можно было попасть куда угодно. Даже в сам Ортан.
– А что такого в нем, в этом тейге? – Броска нарочито небрежно разрезал очередной кусок мяса, глядя на свои руки. – Какие-то диковинки? Может, сокровища?
Огрен передернул плечами.
– А х... то его знает, может, и есть там сокровища. Вот только ежели спросите меня, Бранку интересовали не они.
– А что она искала в Ортане? – уже догадавшийся, что рыжий бородач любил, чтобы его спрашивали, и почаще, Командор добросовестно пошел ему навстречу. – Почему она отправилась именно туда?
Рыжий проводник, как всегда, шумно, вздохнул, и свернул свою карту.
– Бранка искала Наковальню Пустоты, – проворачивая рулон карты в кулаках, медленно сообщил он. – Все твердила, что эта Наковальня – самое важное изобретение за всю гномью историю, и что, прямо, важнее его и нету.
Броска переглянулся с Зевраном, а Леске – со справившей свои дела и присевшей по другую сторону от костра Морриган. Со стороны лежащей поодаль от огня огромной туши бронто раздался утробный вздох.
– Чего в гляделки-то играете? – Огрен поскреб бороду, потом подмышку, задев локтем не сообразившего вовремя отодвинуться Айана. – Как будто не знаете, что только на этой Наковальне можно выковать голема – эдакую махину из камня либо металла ростом выше него, – гном кивнул на потиравшего ушибленную скулу Командора, – или вот его – повторный кивок пришелся на долю Стена, что оттаскивал снятые со спины бронто тюки подальше от тяжело ворочавшегося зверя, который мог по случайности их раздавить. – Когда Совершенный Каридин создал свою Наковальню, Орзаммар получил почти сотню лет мира и передышки – гномы перестали гибнуть в стычках с порождениями тьмы. За них воевали големы. Известно, что Наковальня была построена в тейге Ортан. Ортан – родной тейг Каридина. Даже после того, как он основал свой дом, все время там толокся... и работал тоже там, если верить тому бумажному хламу, что раскопала Геспид, – он помедлил и добавил без перехода, словно в продолжение темы о Совершенном, жившем сотню лет назад. – Дрянная девка, скажу вам. Очаровала мою лапушку своими... своими стишками. А я сразу гниль почувствовал – вот не сойти мне с этого места! Бранка – баба как баба, а вот пообщается с этой нагговой мохоедкой – и как бешенная становилась. Уж я, как мог, пытался отвадить эту гарлокову отрыжку от нашего дома. А только не вышло. Только вдрызг разругались с Бранкой и она ушла. Сгинула на Тропах, и эта с... сопливая паршивка вместе с ней. Вот вам и весь сказ.
На некоторое время повисло молчание, нарушаемое только бурчанием в брюхе гулко дышавшего бронто, треском костра и шуршанием мешков, которые складывал коссит. Айан вздохнул и, по обязанности старшего в отряде, хлопнул, как видно, неожиданно для себя самого разоткровенничавшегося гнома, по плечу.
– Мы их найдем, – он кивнул и, для придания веса своим словам, хлопнул Огрена еще раз. – Так Геспид... и Бранка полагали, что Наковальня Каридина находится в Ортане? Поэтому они искали карты в этот тейг?
– Ты вроде не глухой, – рыжий гном спрятал карту и, вновь достав флягу, на какое-то время приложился к ней. – Я ж говорю. Бранка. Ищет Наковальню. Которая – наверно – в тейге Ортан. По крайней мере, отправлялась она за Наковальней.
– Если бы мы снова научились делать големов, это была бы великая победа Орзаммара, – невнимательно пробормотал Леске, который закончил изготавливать палки с едой, и теперь ловко раскладывал их на камнях над теми участками костра, где угли уже не пылали, а только тлели. – Отвоевали бы обратно с десяток тейгов, да и наземники не драли бы перед нами свои носы.
– Бранка тоже так считала, – ворчание Огрена было невнятным, потому что он опять глотал из фляги, чмокая и дергая заросшим горлом. – Вот и сгинула два года назад. И вспомнили о ней только когда под собственными седалищами жареным запахло. А может, отвлеклась на что-то. У нее, бывает, что ни день – то начало нового отсчета. Нашла в какой-то заброшенной дыре секрет создания такого сплава, – гном кивнул на доспехи Командора, которые тот не снимал во время похода. – И увлеклась. Надо знать Бранку...
– Добро, – Айан поднялся и, добравшись до своего заблаговременно расстеленного одеяла, присел, снимая перчатки. Шрамы на его руках, наскоро, но не до конца залеченные лесной ведьмой, набухли багровым. По-видимому, так было не только на руках, потому что Кусланд, после недолгого колебания, взялся за ремни, с явным намерением снять нагрудник. – Отыщем Ортан. А дальше – положимся на помощь Создателя. Быть может, дальше Ортана идти и не придется.
Наблюдавшая за возней Командора Морриган поднялась и, обойдя огонь и замолчавших около него мужчин, присела напротив Стража, терпеливо выжидая, когда он справится со своей броней.
– Лечить тебя буду, – поймав вопросительный взгляд Кусланда, ровно пояснила она. – Дикие тропы начинаются. Порождений тьмы будет много. Один у нас Страж. Здоровым должен быть ты.
Глава 37
Глава 37
Тейг, на который набрел отряд Командора после почти недели блужданий под землей, заметно отличался от прочих, виденных ранее. Должно быть, в этом месте Глубинные тропы подходили очень близко к поверхности, потому что света было не в пример больше, чем в других местах подземья, и шел он сверху. Огромная пещера, как почти все, в которых стояли гномьи поселения, пересекалась надвое чистым и сильным ручьем, течение которого было очень умело направлено так, чтобы через отводные желоба вода проходила по многим каменным улицам тейга. На близость к поверхности указывало и обилие плодородной земли. Края отводных желобов скрывались под пышными зелеными растениями. Трава – тусклая, но крепкая и зеленая, как в наземье, выглядывала из трещин в камнях, что устилали улицы, кое-где виднелись даже чахлые, но сильно разросшиеся кустарники. Следуя давно заброшенными улицами древнего поселка, путники настороженно оглядывались, держа оружие наготове. Уже по опыту они знали, что из темных провалов было удобнее всего кидаться на проходящих. Тоннельники – странные существа, похожие на вставших на длинные крепкие лапы кур, но гораздо крупнее, со змеиной кожей и длинными хоботами на месте голов, были неприхотливы, обитая как в земляных ходах между пещерами, так и в самих пещерах, больше всего, однако, отдавая предпочтение брошенному гномами жилью. Зубы их были длинными и острыми, способными выдирать крупные куски мяса отовсюду, где оно не было прикрыто железом, и отряду приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы оборонить от них тяжеловесного груженого бронто. Несмотря на их усилия, все же дважды Фарену и Зеврану укусы лечить приходилось.
Однако, похоже, что никем, кроме мелких, шнырявших под ногами грызунов, этот тейг более обитаем не был. Добравшись до площади – большой и со всех сторон окруженной богатыми домами, от которой в разные стороны поселения отходили широкие улицы, путники остановились передохнуть. Бывшие хартийцы привычно направились в один из домов, который был больше и видимо богаче остальных. Ведомые им гномы не упускали случая помародерствовать в попадавшихся им на пути заброшенных поселках, но Кусланд не удерживал их от этого. Отчего-то он смутно полагал, что пылившимся вещам было бы куда веселее обрести новых хозяев, пусть и таким способом, нежели веками разрушаться в преданных забвению древних пещерах. В ожидании топавших внутри чужого жилища Фарена и Леске, Айан прислонился к невысокой, как раз чуть ниже его пояса, каменной изгороди, продолжавшей стену одного из домов и в задумчивости оглядывал площадь. За долгие дни блуждания по Глубинным тропам он уже успел насмотреться на самые разные диковинки, как те, что преподносила пещера, так и бывшие творением разума и рук древних гномов.
Однако, этот тейг, казавшийся явно больше остальных, даже после уже увиденного сумел вызвать его интерес и удивление. Диковиннее всего смотрелась площадь. От нее в разные концы тейга вели пять дорог, и по обеим сторонам от каждой стояло по искусно вырезанному каменному гному. Гномы эти держали в руках не традиционно изображавшиеся молоты, а отчего-то посохи, чем-то напоминавшие те, что были обычным оружием у магов. Но удивительнее всего была сама площадь. В ее центре, ровно посередине, на каменном возвышении и в окружении перевивавших и постамент, и даже ее ноги, цветов, стояла каменная статуя. Статуя эта отличалась от тех, что украшали эту площадь, да и вообще ото всех, виденных путниками ранее. Она словно повторяла контуры тела человека – или гнома, из-за ее роста, не уступавшего Кусланду или Стену, понять это было трудно. Само тело статуи смотрелось не вытесанным, а словно бы сложенным из камней, которые, казалось, были посажены на какой-то бывший ранее мягким и клейким, но ко времени застывший материал. Статуя изображала скорее женщину, но не женщину-мать, а воительницу, с широким разворотом плеч, крепкими кулаками и лысой головой. Руки чудовищной каменной женщины были раскинуты над головой, словно висевшие на невидимых цепях.
– Какая прекрасная каменная пленница, – Зевран похлопал по шершавому серому боку гулко хрупнувшего в ответ бронто, с которым в последние дни пути эльф к удивлению нашел общий язык. – Посмотри, сколько живости и страсти в одном только исполненном страдания и силы жесте. Все-таки, что ни говори, мой прекрасный Страж, но гномы – вот, кто настоящие творцы. Видал я великолепные статуи во дворце антиванского принца, но ни в одной не было столько жизни, столько... м...
– Интересно мне, в руках и груди отверстия ей зачем, – Морриган, как оказалось, тоже заинтересовалась странным творением, впрочем, не торопясь подходить ближе. – Не иначе для камней. Но вся она из камня. К чему частично извлекли их?
– О, куда девалось прежнее равнодушие? – бывший ассасин растянул губы в улыбке. – Моя дорогая ведьма снова в настроении?
– Не твоя, эльф. Запомнить должен это, ненароком не заквакать чтобы.
– Нет, ну ты слышал? – покачивая головой в показном возмущении, Зевран шагнул к Командору, который вытаскивал крышку из висевшей у него на боку фляги, и словно ненароком задел того плечом. – У меня почти получилось завладеть ее... ее... сердцем и вниманием. Но теперь она снова груба и холодна со мной. А знаешь, кто в этом виноват?
– Кто? – вытащив, наконец, крышку, и делая глоток, невнятно поинтересовался Кусланд.
– Ты, мой Страж, – эльф скрестил руки на груди, и снова тронул собеседника плечом. – Если бы не твоя... неосторожная прогулка по кабакам, я уверен, что снискал бы полное расположение этой дамы. Не забывай же теперь, что ты мой должник.
Кусланд пожал плечами, наблюдая, как склонившийся над водным желобом Стен отодвигает сор, чтобы затем набрать в ладони чистой воды и умыться.
– Ведь я избавил тебя от оков крови, – напомнил он, кивая подбородком на ладонь явно что-то задумавшего эльфа. – Хотя стоило это немало сил. Разве доверие, что выказываю я тебе, не означает хотя бы частичной расплаты за спасение моей жизни?
– Выказывает, мой прекрасный Страж, но я говорю о другом долге.
– Каком же? – запоздало сообразив, что спрашивать не стоило, Кусланд вновь приложился к фляге.
– Ты должен мне ночь любви, – полностью оправдывая предчувствия Айана, поперхнувшегося лечебным травяным настоем, что Морриган варила для него на каждом большом привале, Зевран сочувственно похлопал его по спине. – И не больше.
Закончив прокашливаться, Кусланд стащил перчатку, и тыльной стороной ладони вытер нос, потом – лоб.
– Я думал, что должен тебе жизнь, – все еще не до конца отдышавшись, медленно проговорил он. Зевран ухмыльнулся, не пряча ровных белых зубов.
– Ну, нет, мой Страж. Жизнь твою я ходил спасать в страхе за собственную шкуру. Тут ты ничего мне не должен. Я от тебя не потребую ничего сверх того, что мне причитается. Тебе ведь не понравилось приключение у гномки? Обещаю, у нас с тобой все будет иначе. Никакой боли, только удовольствие.
Кусланд выпрямился и, шагнув к Зеврану, убрал волосы с его плеча, зажимая ворот рубахи между пальцев.
– А с чего ты взял, что мне не было любо в гостях у Джарвии? – приподняв бровь, спокойно и твердо поинтересовался он. – И почему ты думаешь, что мне не нравится боль?
Ожидавший совсем другого на свои слова ассасин несколько растерялся, ничем, впрочем, этого не показывая.
– А что, нравится? – как можно беспечнее поинтересовался он. – Что-то по тебе этого не было видно там, у гномки.
– У гномки я боялся за свою жизнь, – по-прежнему не выпуская его ворота, Кусланд приблизил лицо, на котором играла обыкновенно не свойственная ему усмешка. – Если бы не это, боль, которую она причиняла мне при... при множестве иных моментов доставляла ее действиям... я бы сказал... живости и остроты. Мне кажется, ты недооцениваешь роль боли в том, чтобы получать удовольствие, – Айан склонился еще ниже к Зеврану, который пока вполне убедительно прятал свое изумление под нагловатой улыбкой. – Если желаешь – покажу.
Зевран улыбнулся шире, видимо, уже приготовив достойный ответ, но его опередил коссит, выпрямившийся и отошедший от воды. Красные глаза Стена смотрели как всегда – равнодушно и презрительно, но в тоне звучали редкие нотки никогда не бывшего свойственным ему участия.
– Если это случится, тебе понадобится железный прут, – обращаясь к Зеврану, с серьезностью посоветовал он. – Только прежде раскали его на огне, а то вряд ли он что-нибудь заметит... Когда внимание его будет отвлечено на иное.
– Взять не могу в толк, – все это время прислушавшаяся к разговору, пробормотала Морриган. – О чем говорите вы?
Стен дернул плечами, словно стряхивая мелкий сор.
– Он – полукровка, – кивнув на посмотревшего в его сторону Айана, невозмутимо пояснил коссит. – Я долго наблюдал. Пусть даже с рождения среди людей, в нем много от нас. Склонности и страсти – это все, пусть он и скрывает их. В словах о боли нет обмана. Предпочтения моего народа... Любовные игры косситов довольно... неприятны.
– Полукровка ты? – ведьма подняла темные брови. – Не тейрна сын? Как вышло так?
– Погоди, мой большой друг, – Зевран попытался незаметно высвободить свой ворот из железных пальцев Командора, но Кусланд держал крепко. – Что ты там говорил про любовные игры?
