Текст книги "Узники власти (СИ)"
Автор книги: Александр Ялтыченко
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Тем временем адмирал уже успел отдать приказ о высадке на побережье. Тысячи отлично вооруженных воинов, облаченных в кольчуги и доспехи, наводнили северный берег острова. Элиффин обратился ко всем горожанам и отчаянно оборонявшимся воинам с просьбой отступить во дворец. Пока до смерти испуганные гламарины, вместе с беззащитными семьями спешили на юг острова, стремясь, как можно скорее достигнуть ступеней, ведущих в палаты ныне покойного островного государя. Элиффин решил во что бы то ни стало задержать наступавших.
Воплощенный в теле двадцатиоднолетнего юноши мудрый и справедливый, властный и милосердный дух воды теперь подпитывал свою первозданную мощь тремя осколками древнего кристалла. Элиффин действительно ощущал, куда большую силу. Почти без труда ему удалось поднять высокую волну, откатившую не меньше полусотни уже причаливших кораблей от берега. Ледяной град, подобно лавине накрыл сошедших на остров зеленых воинов, а мощный прилив унес за собой в морскую бездну несколько сотен из них. Но в это время подоспели десятки других парусников. Узкий залив, как и все северное побережье, был усеян бросившей якорь флотилией. Тысячи спущенных на воду шлюпок торопились достигнуть скалистого берега острова. Даже обладая тремя силонами, Элиффин не мог в одиночку сдерживать гигантское войско.
Тем не менее он из последних сил старался остановить продвижение нападающих, пользуясь для этого всеми известными ему чарами. Когда же последний из спешивших вверх по ступеням каменной лестницы гламаринов поднялся во дворец, Элиффин переместился к дожидавшейся его толпе. В тот же миг возведенная им подвижная преграда бессильно рухнула, а зеленые воины, доселе огибавшие сплошную стену воды, теперь напрямик бросились вверх по улицам пылающего города.
В главном зале в плотную толпу сбилось несколько тысяч гламаринов, испуганно ожидавших уготованной им страшной участи. Элиффин бегло оглядел собравшихся: среди присутствовавших наверняка не было и трети от жителей некогда густо населенного острова. В однообразном море синих лиц он не увидел Рама.
–Рам! – громко крикнул в толпу маг.
Ответом ему было тревожное перешептывание и установившаяся за ним тишина. Неужели еще один друг пал в этом неравном бою? Каждый новый день приносил лишь новые смерти. Нет, Элиффин должен был немедленно отправиться на его поиски, однако оставлять толпу под пробитым куполом, который в любой момент мог окончательно обрушиться, было также немыслимо.
–Возьмите друг друга за руки! Это обязательно и очень важно! – промолвил Элиффин. Дождавшись, когда толпа перегруппируется задуманным образом, он подал руку одному из стоявших вблизи гламаринов, и вместе со всеми собравшимися растаял в воздухе.
Три силона, подчиненные единой воле, перенесли уцелевших к устью Медлана. Обессиленный Элиффин огромным усилием разлепил глаза. Тысячи гламаринов, потрясенных таким необычным перемещением, осторожно переговариваясь, всматривались в очертания Альбигунда. Тот самый город, в котором должны были обрести приют беженцы из Бартфорта, мог стать временным пристанищем и для уцелевших обитателей островного города. Как встретят несколько тысяч непрошенных гостей Элиффин догадывался с трудом, но где еще можно было сыскать достойное убежище для едва спасшихся от зеленой зари, он не знал.
Молодой кудесник поинтересовался у гламаринов, не видели ли они Рама. Лишь один из стражников сообщил, что столкнулся с лучником, когда тот бежал к побережью по главной улице города. Сколько ни вопрошал толпу Элиффин, никто больше не смог сообщить ему больше ни слова о Раме.
Тем не менее, молодой волшебник не собирался сдаваться. Предложив гламаринам дождаться его в устье реки, Элиффин вновь переместился в пылающий Ансапиен. По городу носились отряды зеленых воинов, поднимающийся сплошной стеной дым щипал глаза, но юный кудесник, не взирая ни на что, спешил твердой походкой вниз от дворца, рассчитывая найти и уберечь от беды потерянного друга.
Среди покинутых дворцов,
Затянутых густым пожаром,
Пылает мудрость праотцов,
Красоты видятся кошмаром.
В дыму и пепле
Ансапиен, еще вчера радостно встречавший утреннюю зарю отблесками на шпилях небесно-голубых мраморных башен, ныне лежал в огненных руинах: догорали прекрасные сады, валились в пылу пожарищ одна за другой мраморные колонны, сохла и трескалась плодородная земля.
Озадаченный поисками пропавшего Рама Элиффин без всякой опаски следовал по главному бульвару. Он внимательно озирался по сторонам, прислушиваясь ко всем звукам, перебиваемым громкими возгласами излучавших мертвенно бледный свет полчищ Ладрозара. Длинная колонна из нескольких сотен воинов огненного флота направилась прямо к нему. Молодой волшебник простер свой жезл, и град ледяных стрел остановил передовой отряд, поспешивший сыскать себе укрытие.
Элиффин медленно побрел дальше, спускаясь все ниже к побережью. Сплошная стена из сотен кораблей почти скрывала от него южное море, безмятежно покоившееся в лучах зеленого солнца. Сколько он ни пытался вслушиваться в треск пожарищ, в возгласы сновавших повсюду отрядов, ему так и не удалось расслышать хоть слабый стон, хоть глухое подобие человеческого окрика. Наконец, центральная улица, спускавшаяся с возвышенности к прекрасному пляжу на севере острова, уперлась в развалины некогда высокого мраморного здания. Несущие колонны, поверженные мощными снарядами, лежали в гигантской куче мусора, пыли и крошки. Под одной из них Элиффин заметил недвижный силуэт. Внезапно, лежавший человек вознес над собой руку, сжимавшую кинжал.
–Ты что сдурел? Не смей! – сердито окликнул его перепуганный Элиффин.
Рука дрогнула и опустилась. Послышался слабый стон. Придавленный тяжелой мраморной колонной человек попытался повернуться на бок, но не смог. Тем временем Элиффин успел подбежать к Раму и отобрать у него кинжал.
–Что с тобой? – уже более мягко повторил вопрос склонившийся над ним кудесник.
–Ничего, все в полном порядке, все так, как и должно быть, лучше некуда, – слабо прошептал лучник, превозмогая сильную боль. Спрятав кинжал, Элиффин немного успокоился: самого страшного удалось избежать. Теперь оставалось вызволить Рама, ноги которого были придавлены и, должно быть, вдребезги перебиты каменной громадой несущей колонны.
–Да, не ожидал от тебя, если честно – протяжно и задумчиво произнес Элиффин, силясь занять Рама, пока сам он размышлял о том, как лучше приподнять колонну.
–Быть может, я – слабак, но все же не лишен гордости и совести: без ног бедняга-лучник – лишь обуза для окружающих. Да ты сам знаешь, что родных у меня нет, чего там пересказывать.
–Знаю, я все знаю, судьба у меня такая, все про всех знать, сам знаешь – попытался пошутить Элиффин, но Раму едва ли было до смеха, – но ты сам меня учил надеяться на лучшее...
В это время мощная струя воды, ударившая, словно из-под земли, сбила мраморную колонну с ног несчастного Рама. Не успел Элиффин обрадоваться тому, что нашел друга и избавил от сковавшего его намертво груза, как вывернувшие из ближайших переулков лучники открыли стрельбу. Волшебник схватил приятеля за руку, и не успела первая стрела упасть на землю, как оба они растаяли в темно-зеленом сумраке пепла и дыма.
Оставленные часом ранее гламарины терпеливо дожидались своего повелителя в устье Медлана. Подошедшая стража Альбигунда пыталась разобраться, откуда же явились непрошенные гости. Мудрые дети моря, лишенные пищи и крова над головой старались, как, впрочем, и всегда, вести себя очень вежливо и дипломатично. Воины в бирюзовых шлемах доступно объясняли альбигундцам, что прибыли из-за моря, спасаясь бегством от настигшей их остров беды. Наконец, начальник караула, так же, как и днем ранее, отправился за вердиктом к королеве Борнолиона. Элиффин решил до тех пор, пока не будет принято решение не вмешиваться в ход дела, а попытаться помочь Раму.
Обе ноги молодого лучника были жутко окровавлены,
едва успел молодой волшебник коснуться изувеченной стопы, как Рам застонал от невыносимой боли.
–Нельзя было тебя брать с собой, сейчас бы попивал ром в одной из таверн Альбигунда, да местным девицам глазки строил, ан нет, пошел со мной и опять влип в историю... – стараясь подбодрить расстроенного Рама наигранно весело промолвил Элиффин, – значит будем лечиться...
Ноги Рама напоминали кровавое месиво, но он все же собрал волю в кулак и попытался освободить раненого от одежды. В ответ на это не в силах сдержаться от нового приступа боли Рам прошипел какое-то чертовское ругательство. Стоявшие рядом гламарины в ужасе зажали уши себе и своим еще совсем юным детям.
–Ничего себе, – с невозмутимой улыбкой промолвил Элиффин, – потом обязательно расскажешь, что это красивое слово означает... Если снять одежду очень больно, то попробуем для начала тебе помочь через штанину.
–Прости, вырвалось у меня не нарочно, болит жуть...А эту непутевую затею лучше оставь, здесь все ясно, как белый день, не человек я больше без ног-то, – прошептал Рам.
–Это не тебе решать, раскомандовался мне тут, – задорно нагрубил ему Элиффин, вынимая силоны из жезла. Дивные самоцветы быстро затянули раны и остановили кровотечение, но срастить назад кости им оказалось не под силу. Элиффин жестом попросил подойти к нему одного из воинов, а когда тот приблизился, кудесник шепотом поручил ему сыскать лекаря или хотя бы того, кто сведает в медицине. Минут через пять к ним подошел с немного заумным видом гламарин в серебряном пенсне:
–Ваше Величество, буду рад служить.
–Спасибо, посмотрите, будьте добры, его ногу. Нам удалось затянуть раны и остановить кровотечение, но как же срастить кости?
Лекарь опустился к неподвижно лежавшему Раму и прощупал ногу, которая, к счастью, уже не отдавала столь жуткой болью.
Поднявшись, он тихо прошептал ожидавшему медицинского вердикта Элиффину:
–Боюсь, я не смогу ему помочь. Мы умеем лечить ноги, когда там один или, на худой конец несколько переломов. У друга Вашего Величества костей почти нет, одна, простите за выражение, каша и осколки, его коленные чашечки также вдребезги разбиты. Мне очень жаль.
–Спасибо, значит скоро будет, как новенький? Можете идти, – громко проговорил Элиффин, понимая, что к шепоту доктора и его словам из-за всех сил пытается прислушаться раненый.
Обессиленный Рам попросил волшебника наклониться к нему поближе, когда же тот припал ухом, лучник с наигранной улыбкой притворно весело прошептал:
–Ты лукавишь, о Сапиен, амал ламал фортрер, целитель сказал, что я никогда не смогу ходить, потому что у меня не ноги, а каша из костей и мяса. Скажи мне, за что ты спас меня? Я бы погиб, как герой, и не запомнился бы всем, как жалкий калека.
–Себе кинжалом в живот? Не очень это по-геройски...но ты прав, это моя вина...извини, дружище, я тоже запутался и если честно с каждым новым днем мне становится все страшнее: не за себя, а за кого я в ответе...прости, что не уберег.
–Нет, это не твоя вина...лишь моя...Но прошу, молю, заклинаю, будь другом, убей, прикончи, не обрекай на муки до самой старости...если бы я только мог, встал бы на колени пред тобою...или отдай кинжал, довершу дело сам...я не хочу так жить...
–Никогда, – отрезал Элиффин, не переставая смотреть в его глаза, наполненные грустью и отчаяньем. Рам действительно просил и умолял его...Но приложить руку к смерти друга вот таким вот образом? Нет, на это он не пойдет ни за что на свете...
–Тебе не понять...ты маг, колдун, себрин, можешь перемещаться в мгновение ока, парить, вызывать град и водовороты...а я теперь кто? Никто... даже сдвинуться без посторонней помощи до скончания века не смогу...и еще я не хочу, чтобы она увидела меня беспомощным калекой...
–Картина проясняется... как зовут красавицу?
–Ты с ней не знаком, брось... – замялся Рам.
–Сапиен алан фортер, как ты сам сказал, может и лукавит, но сплетнями не увлекается от самого рождения, так что выкладывай, клянусь, никому не скажу.
–Мне нечего тебе выкладывать... мы были с ней вместе больше года... каждое воскресение ходили за городскую стену на реку, гуляли под луной и мечтали...Однажды я собрался с духом и решил предложить ей провести остаток дней вместе. Но она не дала мне договорить, сообщив, что отец отдает ее за богача из Феривора, поселившегося в Бартфорте. Я предложил ей сбежать, но она сказала, что это невозможно, потому что сама полюбила его...
–Где она сейчас?
–Была среди беженцев, вместе со своим супругом... Элиффин! Я лучше провалюсь пропадом, но она никогда не увидит меня изувеченным калекой, я хочу сохраниться в ее памяти другим...
–Не стыдно пострадать в суровой битве, стыдно торговать всю жизнь в лавке и жалко трястись за свою шкуру, как небось, и делает ее богатый супруг. Но ты сможешь ходить, бегать, прыгать и даже танцевать...
Рам готов было вновь назвать его вруном и даже лжецом, просить и умолять о смерти, но та уверенность, с которой молодой волшебник произносил это, переменила его: он очень хотел поверить.
–Ты обещаешь? – наивно, как совсем малый ребенок, спросил Рам.
Вопрос друга на миг озадачил юного кудесника. Элиффину тотчас же пришло на ум его предыдущее обещание, которое он так и не сумел исполнить. Лучник же терпеливо дожидался ответа, не переставая сверлить взглядом задумавшегося волшебника.
–Я обещаю, – уверенно и твердо выговорил Элиффин, наблюдая за тем, как на лице отчаявшегося девятнадцатилетнего юноши, лишившегося часом ранее обеих ног, расплылась искренняя и счастливая улыбка.
Последний луч свой шлет закат,
И смерть стоит на пьедестале
Готов нагрянуть маскарад,
Погибнуть те, кого застали.
Деревянный пьедестал
Сбитая в кучу толпа гламаринов настороженно ожидала вердикта королевы. Элиффин, немного взбодрив отчаявшегося Рама, и убедившись, что тот не собирается больше пытаться сводить счеты с жизнью, перекусил и прилег на траву. Гламарины угостили его прекрасной выпечкой. Вдоволь насытившись, он заставил и хмурого Рама проглотить несколько больших кусков.
Тем временем к гламаринам потянулась длинная колонна вооруженных солдат в блестящих латах, переливавшихся зелеными отблесками на ярком солнце.
–Ее Величество присутствует на церемонии и слишком занята, чтобы разбираться с новыми беженцами. Вы должны немедленно покинуть земли Борнолиона любым удобным для вас способом, в противном случае, мы применим силу.
Гламарины грустно опустили глаза, услышав столь не обнадеживавший вердикт. По толпе пронесся негромкий грустный шепот. Тысячи обреченных лиц безнадежно вздохнули и принялись медленно собираться.
–Я должен видеть вашу королеву, – громко обратился Элиффин к страже.
–Это невозможно, у Ее Величества нет времени выслушивать оборванцев, – отрезал начальник стражи.
–Борнолион, однако, сильно переменился и Альбигунд перестал быть щедрым и гостеприимным домом. Это печально...Однако, добрая стража поверьте, что и в интересах Ее Величества побеседовать со мной, – достаточно жестко, но дипломатично ответил Элиффин, предчувствуя что-то не ладное.
–Как смеешь ты, чужеземец, пребывая на чужой земле, нагло проповедовать и диктовать свою волю ее же властителю – злобно прорычал выдвинувшийся вперед капрал.
–А как смеете вы изгонять слабых и обездоленных? Они не просили у вас ни пищи, ни даже крова, только позволения укрыться в долине реки.
Стражники сомкнули ряды, готовясь к битве, но последний вопрос Элиффина, должно быть, нашел отклик в душе многих. Помощник начальника стражи обратился к предводителю неуверенным шепотом. Стоявший всего в паре шагов Элиффин мог расслышать каждое слово:
–Быть может, его действительно стоит отвести к Ее Величеству?
–В городе проходит казнь, королева будет крайне недовольна, если мы не исполним в точности приказ.
–Посмотри на беженцев, странник с лазурным скипетром определенно прав...
–Казнь? – прервал их Элиффин.
Шепот в то же мгновение угас.
–Не учили ли вас не вмешиваться в чужие разговоры? – с укором, но уже более мягким тоном обратился к нему начальник стражи.
–У меня много друзей, оставленных в Альбигунде, скажите, прошу вас, кого казнят?
–Несколько десятков воинов из Бартфорта отказалось присягнуть королеве Борнолиона. Ее Величество была очень встревожена и разгневана таким неподчинением. Все мятежники будут повешены на закате, – пояснил предводитель отряда, опуская взгляд.
Тирания самодержавной владычицы приморского государства изрядно надоела даже самым преданным воинам Борнолиона. Вся власть держалась лишь на страхе, порождаемом публичными расправами, и все это в единое мгновение прочитал Элиффин в глазах начальника стражи.
–О, нет, я думал, что спас их, но отправил на верную и страшную смерть, – в отчаянии закричал волшебник и тут же обратил свой взор на запад. За Серыми горами уже садилось зеленое солнце, а день постепенно уступал место вечерним сумеркам. Элиффин обратился к предводителю отряда:
–Прошу вас, не причиняйте зла моим спутникам, я же отправлюсь в Альбигунд. Дождавшись ответного кивка головой, маг простер свой жезл и переместился за городские стены.
Широкая площадь меж многоярусными и полукруглыми каменными постройками Альбигунда была битком набита людьми. На золотом троне в роскошной мантии гордо восседала пожилая женщина. Ее голову венчал платиновый обруч, правая рука сжимала серебряный скипетр. В центре площади на деревянном пьедестале ровными рядами стояли со связанными руками в окружении приставленной стражи обреченные на смерть. С вбитых на скорую руку деревянных столбов свисали уготованные петли. Каждый из пленников уже пребывал на небольшом табурете, который, по расчету палачей, должен был быть выбит из-под ног вовремя казни. Глашатай, облаченный в черный плащ, зачитывал приговор, стоя на небольшом каменном возвышении:
Именем Ее Величества, самодержавной властительницы Борнолиона, мудрой и справедливой Дорнионы второй, потомственной наследницы королевского престола, суд приговаривает мятежников, отказавшихся присягнуть на верность своей повелительнице и пытавшихся сотворить переворот к смертной казни через повешение. Да настигнет бунтарей и предателей справедливое возмездие!
Ожидавшие в нетерпении сигнала палачи поспешили накинуть петли на шеи едва державшихся на ногах и не сопротивлявшихся воинов Бартфорта, облаченных в белые рваные туники. Многие из пленников были сильно избиты. На лицах, руках и ногах виднелись многочисленные ссадины и кровоподтеки. Тем временем стража сдерживала негустую толпу, отчаянно силившуюся прорваться к месту казни.
–Приговоренные имеют право на последнее слово. Однако, в виду того, что казнены будут пять десятков предателей и мятежников, такую возможность, по своей великой милости, Ее Величество готова предоставить лишь одному из вас.
Молодой мечник Дорф, служивший несколько последних лет, так же, как и Рам, в страже главных ворот Бартфорта, усилием воли широко расправил согбенные пытками и усталостью плечи и громко воскликнул:
–Никто из нас, не предатель и не мятежник, мы преданно служили своей стране, и остаемся ей верными до последнего вздоха. Слава Калмонду! Позор тирану!
–Слава Калмонду! – повторила толпа. Десятки голосов приговоренных в свой смертный час в едином порыве патриотизма запели гимн погибшей родины:
Горы и холмы, степи и долины
Скрывает утренний туман
Пускай цветут твои равнины,
Им чужды зависть и обман.
Просторы солнце освещает,
И реют флаги в вышине
Зарю прекрасную встречает
Державный Калмонд в тишине.
Нет воинов крепче и храбрей,
Нет воли тверже и сильней,
Нет духа выше и смелей,
Чем у великой родины моей.
Уловив взглядом сердитый жест королевы, стража и палачи выбили из-под ног приговоренных деревянные табуреты. Многоголосый отчаянный хор тотчас же прервался, лишь слабое протяжное эхо все еще повторяло растворявшиеся в громаде городских стен и башен отрывки слов и фраз.
Яркая синяя вспышка ослепила собравшихся на площади. Спустя мгновение острый и резкий напор ледяной водной струи, подвластной воле молодого кудесника, перерезал все пятьдесят веревок, сковавших повешенных, которые уже теряли сознание. Приговоренные к смерти бартфортцы упали на пол. Воины Калмонда стали постепенно приходить в себя, вставать и оглядываться.
Тем временем, палачи и стража ринулись к дерзкому волшебнику.
–Стоять! На меня ли вам идти?! Посмотрите напротив! – грозно и властно приказал Элиффин. Поспешившие ему навстречу воины Борнолиона невольно оглянулись: на золотом троне в начинающемся истерическом припадке ерзала пожилая королева, трепетно ожидавшая новой крови и новой расправы.
–Вот, кто причина ваших бед! А что же вам плохого сделали эти беженцы, пытавшиеся лишь сыскать себе кров и пищу? Таков ваш прием и гостеприимство?
Навряд ли кто-нибудь решился бы прислушаться к словам юноши, если не продемонстрированная им волшебная мощь и власть над водной стихией. Палачи и стража замерли на месте, озираясь по сторонам и пытаясь выбрать сторону.
–Что замерли лодыри? В атаку! Перевешать всех! – завопила престарелая женщина, занимавшая инкрустированный драгоценными камнями трон, судорожно потрясая серебряным скипетром.
–Вы вольны в своем выборе, – спокойно и с необычайной уверенностью промолвил Элиффин, – но помните, ваша судьба – в ваших руках.
–Как твое имя? – спросил один из воинов в сверкающих доспехах и грозным шлемом на голове.
–У меня много имен, – загадочно проговорил Элиффин, удивляясь собственной манере вести диалог и в то же время реакции окружающих, – одно из них Сапиен.
–Не может быть! – пронеслись по толпе удивленные возгласы.
–Может! – властно бросил в ответ чародей. В любом могуществе кроется источник тщеславия. Опечаленный возложенной на него тяжкой миссией юноша решил хоть один разок попытаться произвести на окружающих красивое впечатление. На глазах изумленной толпы, он простер свой жезл и в тот же миг забил мощный фонтан, поднявший волшебника на высоту. Элиффин парил над площадью в гигантском вертикальном водовороте, сверху вниз созерцая страх и изумление воинов Борнолиона, признавших в нем тотчас же одного из древних себринов. Двумя организованными отрядами стража направилась к королеве. Сухая и жалкая, но облаченная в драгоценные наряды престарелая дама попыталась сбежать, но была схвачена. Один из воинов Борнолиона, еще минутой ранее трепетно исполнявший волю своей владычицы, теперь вознес стальной меч над испуганной старушонкой, согнувшейся от страха.
–Не смей! – остановил его Элиффин, – ты ей дал жизнь?
–Нет, не я повелитель, – испуганно пробормотал воин, вжав в плечи голову от прокатившегося по городу громкого и властного голоса.
–Тогда не торопись отнимать то, что тебе не принадлежит.
Высокий и статный юноша, увенчанный мощью водных колец и потоков, обвивавших его ноги, создавая тем самым удобное возвышение и опору, теперь обратился к самой королеве:
–Вчера к тебе прибыли беженцы, ища крова и спасения от настигавшей их беды. Ты же вздернула несчастных на виселицы. Как думаешь, какой может быть плата за такое?
–Пощади...-завопила старушка, бросив в сторону скипетр и скинув с головы платиновый обруч.
–Не мне решать, простить тебя или же нет, но народу, пострадавшему от твоей руки, сейчас же лучше иди прочь, – приказал Элиффин.
Согбенная престарелая женщина на четвереньках уползла в молча расступившуюся толпу, ощущая на себе пристальные и ненавидящие взгляды. Те, кто громко прославляли бывшую королеву еще несколькими минутами ранее, теперь, не в силах скрывать нахлынувшее отвращение, плевали в ее сторону.
Элиффин плавно приземлился на землю и поспешил к пришедшим в себя воинам Бартфорта. Отдышавшиеся приговоренные теперь весело общались, не сдерживая нахлынувших эмоций. Едва заметив приближение волшебника, они низко поклонились до самой земли спасшему их жизнь магу.
–Простите друзья, я не мог этого предвидеть, – горько промолвил Элиффин, представляя, что пришлось пережить несчастным на зеленом закате.
–Такова была наша судьба, которую мы, однако, благодарим за снизошедшее спасение, – ответил Дорф, не скрывая своего глубокого почтения. Элиффин был и сам рад тому, что успел прийти на помощь и предотвратить расправу над ни в чем неповинными людьми. Властный юноша протянул руку Дорфу, которую тот крепко пожал, но в глазах воина волшебник уловил легкую опаску, которая неприятно его обожгла.
–Зря это я, перепугал даже друзей, силоны действительно портят меня, надо быть скромнее и дружелюбнее, – мысленно укорил себя Элиффин.
Тем временем зеленый солнечный диск окончательно скрылся за хребтом Серых гор. На смену вечерним сумеркам пришла темная ночь. Альбигундцы, освобожденные от ига и тирании готовились торжественно отпраздновать судьбоносное событие. Всего через час голодные и уставшие гламарины, пропущенные в город, восседали вместе с местными жителями и беженцами из Бартфорта за длинным столом. Молчаливого и грустного Рама аккуратно принесли и посадили на стул двое молодых и крепких воинов Ансапиена. Юный лучник, не поднимая глаз, избегал взглядов и распросов окружающих, не ел, не пил и не слушал.
Гляжу в ночную мглу окна,
Но вижу солнце у порога,
Но нет, уже ушла она,
И боль, и грусть,
моя тревога.
Окно таверны
В честь великого праздника свободы альбигундцы и воины Бартфорта закатили новое пышное празднование. Грустили лишь гламарины, многие из которых потеряли этим утром родных и близких. Элиффину, не высыпавшемуся уже невесть сколько, хотелось больше всего задремать, хоть на короткое время. Наконец, не в силах бороться с самим собой, он отправился в приготовленные покои, где, едва упав на кровать, предался глубокому сну.
Тем временем торжество и не думало затихать. Пировавшие разместились в тавернах и на прилегавших к ним улицах за тяжелыми дубовыми столами, ломившимися от всевозможных яств. Отведавшие рома альбигундцы пустились в пляс, беженцы из Бартфорта последовали их примеру. За длинным столом, украшенным яркой скатертью остался лишь один человек, по-прежнему скованный обрушившейся на него мраморной колонной. Его переломанные ноги бессильно ниспадали вниз от самых бедер и хоть не кровили, не могли исполнить волю своего хозяина и дрогнуть хоть одним-единственным мускулом. Народ в таверне быстро менялся: многие выбегали на улицу, желая подышать свежим ночным воздухом, другие, напротив, возвращались в помещение, дабы отведать рома и передохнуть, сидя за дубовым столом, быстро заполняемым усердиями служащих новыми яствами.
Рам без труда узнал силуэт одной из вошедших. Ее сопровождал статный кавалер. Девушка медленно подошла и присела за противоположный край стола. Вместе с ней изволил сесть и высокий мужчина лет тридцати, не отпускавший все это время ее тоненькую руку, оправленную в красивое золотое ожерелье. В ярких отблесках факелов она тотчас же узнала сидевшего точно напротив Рама.
Всю дорогу он избегал ее, но теперь столкнулся лицом к лицу. Столь милые ему черты, едва приметив Рама, изобразили неприязнь и раздражение. В ответ он лишь стыдливо опустил глаза. За что могла прекрасная девица возненавидеть искренне влюбленного юношу? За те плетенные из полевых цветков венки, за тот первый робкий поцелуй в цветущем весеннем саду на рассвете или, быть может, за его вечно пустой карман, не способный творить любимой дорогие подарки, подобные тому золотому браслету, что ныне украшал ее левую руку. Нет, порой, суть женских сердец закрыта от постороннего взора и не ясна даже мудрейшим из мудрых.
Но влюбленный не смел поднять глаза, он лишь смиренно стыдился строгого и неизвестно почему раздраженного взгляда. Тем не менее, знавший его лично супруг Фартиды, Орглонд, почтенно поклонился и протянул руку тому, кто вел колонну беженцев от самого Бартфорта до высоких и неприступных стен Альбигунда. Больше всего на свете Рам желал бы встать и пожать ее, но не был в силах это сделать. Усилием воли он каким-то чудом приподнялся, но тут же рухнул на стол в один из салатов, больно ударившись подбородком. На миг таверна замерла. Двое гламаринов, приглядывавших за ним по приказу Элиффина, поспешили помочь ему сесть обратно на стул.
–Извини, я не могу тебе пожать руку, сам видишь, что со мной, – тихо проговорил Рам.
–Нет, это я прошу прощения, – ответил Орглонд и, подойдя к юноше поближе, крепко пожал руку тому, кто смело вел отступавших из Бартфорта, после чего вернулся к своей супруге.
–Дорогой, зачем вот тебе это, утруждать себя этим оборванцем? За калекой, я вижу, смотрят и так неплохо, – прошептала Фартида на ухо своему супругу. Рам все расслышал до последнего слова. Его потухший взгляд обратился в открытое окно. В желтых отблесках свечей и факелов тихо, без единого вздоха, скатывалась по правой щеке сухая слеза, невольно выпавшая из влажного глаза, по-прежнему полного слепой и преданной любви.
–Зачем ты так? – прошептал в ответ жене Орглонд, – он спас всех нас, за это и пострадал, к тому же я знаю, что ты любила его прежде. Да, он несчастен, поэтому не заслужил слышать такое, подойди к нему и попроси прощения, ибо он слышал все до последнего слова.
–Не буду, я не знаю его! – сопротивлялась Фартида.
–Если я лишусь, подобно этому юнцу обеих ног, ты тоже скажешь и обо мне, что ж, мне стыдно, очень стыдно...
–Нет, я тебя не брошу, ведь я тебя люблю, – поскорее сгладила вину Фартида, – если ты хочешь, я извинюсь...
–Да, я хочу.
Фартида медленно подошла к Раму. Он же неотрывно смотрел в окно, силясь сдержать новую слезу, которая должна была вот-вот скатиться вниз из набухшего глаза. Сама девушка, приходившаяся молодому лучнику сверстницей, была воистину прекрасной: роскошные светлые кудри ниспадали на хрупкие плечи, идеально правильные черты лица, глубокие, хоть и не выразительные серые глаза. Драгоценное колье украшало прорезь декольте бального платья, должно быть, спасенного из Бартфорта, и ныне надетого по случаю праздника.
–Привет, – обратилась она к Раму, уже мечтая поскорее закончить формальный разговор.
Неуклюжая слеза скатилась по щеке повернувшегося от окна Рама. Влюбленный юноша с новым вожделенным любопытством вгляделся в знакомые черты: она была также великолепна, как раньше, а золото еще больше подчеркивало холодную и ныне чуждую ему красоту. Он собирался вновь отвернуться, не промолвив ни единого слова, но вместо этого также спокойно ответил, стараясь избежать дрожания в голосе:
–Привет...
Фартида тотчас же приметила предательскую слезу, застывшую прямо на его щеке, но тем же тоном продолжила:
–Извини, что я прошептала такую грубость, я не должна была, ты правда нас спас и я, как и все, должна быть теперь благодарна. С этими словами она осторожно подтерла пальцем сбежавшую на скулу слезу, а затем, также медленно и внимательно взяла Рама за руку, нервно сжатую в кулак. Он посмотрел прямо ей прямо в глаза, светившиеся от легкой и беззаботной жизни. Она несильно переменилась за последний год. В ответ Фартида пыталась изобразить на лице легкую грусть, но у нее это вышло совсем дурно: сквозь напускную печаль проступало сильное отвращение и даже легкая неприязнь.
