Текст книги "Кристальный матриархат (СИ)"
Автор книги: Александр Нерей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Знак! – ахает зал, а меня сразу хватают в охапку и выдергивают из зала.
– Не судите, да не судимы будете, – хриплю я изо всех сил, никак не в силах набрать воздуха в грудь при встречном ветре.
– Санёк, пора вставать, – говорит мне в самое ухо близнец одиннадцатого ангельского розлива, и я просыпаюсь, снова полным мировых забот.
* * *
– Куда в такую рань? – спросил я всё ещё с закрытыми глазами.
– Настя уже на костыле и в магазин сбегала, и завтрак приготовила. Перекусим и в путь, – напомнил друг.
– Она разве не выздоровела? Вот мы эгоисты, – расстроился я, оттого что покалеченной Насте пришлось куда-то бегать.
– Когда узнаешь, что она всю ночь не спала, потому что не на чем было, как запоёшь? – съехидничал одиннадцатый.
– Не на чем?
– Ты в её комнату заходил? – удивился близнец. – Там только детская кроватка. Думал, ты знаешь.
Я расстроился окончательно и поплёлся на кухню с невесёлыми думами: «Явились, не запылились, и, в обмен на дочку, чуть ли из дома не выгнали, пусть и чужого».
– Здравствуйте, – поздоровалась Настя. – А я вас уже различаю.
– И что на наших бесстыжих рожах намалёвано? – спросил у еле стоявшей на ногах вдовы.
– Я уже в магазин сходила и всё приготовила. Только вот что-то у вас во фляжке есть, поэтому её водой не наполняла, – доложила Ливадийская.
Когда я уставился на глазунью с салом и вкусно пахнувшие оладьи, что-то начало жужжать над затылком.
«Душенька, про ночной суд хочешь напомнить?» – спросил я, но жужжание только усилилось.
– Так ить, фляжку вам набрать? Вроде вода в ней была, а не водка, – напомнила Настя, а душенька перестала жужжать и звякнула в боевой колокол.
– Какая фляжка? – не понял я.
– В авоське вашей была. В газетку завёрнута, – растерялась вдова.
– Ну, тётенька-беда, вам удивительно повезло, – обрадовался я. – Неси её сюда.
Настя собралась идти, но я вовремя вспомнил, что она еле ходит, и попросил сказать, где найти фляжку, а самой немедленно идти в комнату и лечь на диван. Настя с подозрением покосилась на меня, потом вздохнула и сказала, что фляжка в ванной, после чего уковыляла в комнату с диваном.
Я рванул за фляжкой, но дверь в ванную оказалась запертой.
– Кто там? – спросил из-за двери одиннадцатый. – Я умываюсь.
– И дальше умывайся, только фляжку отдай, – потребовал я.
Одиннадцатый щёлкнул шпингалетом, приоткрыл дверь и вручил мне фляжку с остатками чудодейственной воды, которую я подхватил, как драгоценный сосуд, и пошёл к Насте.
– Пей всё, что есть, – приказал ей. – Сразу полегчает. У тебя же переломов нет?
– Нет. Но я крепко ушиблась, когда свалилась с козырька, – пролепетала она и залпом выпила остатки воды.
– Теперь отдохни, а я на кухне побуду. Как полегчает, приходи, посоветуемся, что дальше делать.
«Так-так. План нужно менять. Может, одиннадцатого оставить с Димкой, а её домой вернуть? А если с бедой опоздаю? Выкручусь как-нибудь. Точнее, вкручусь в соседний мир, потом полечу на Фортштадт, а там мигом к Стихии», – закончил я планирование и встретил умытого одиннадцатого. Вернее, увидел его напротив себя, за обе щеки уминавшего оладьи.
– А они что кушать будут? – устыдил напарника.
– Она ещё наделает, – оправдался близнец.
– Я решил тебя на хозяйстве оставить. С Димкой. Тихо, боец. Косичек ему заплетать не нужно, а вот кормить и поить будешь. Всё ясно? – сказал я строгим командирским тоном.
В кухню впорхнула пробудившаяся от короткого забытья Настя. Она бросилась ко мне и поцеловала в щёчку, а из её посвежевших глаз брызнули слёзы проснувшейся радости жизни.
– Вы не улетите? Я вам, что угодно сделаю, – пообещала она златые горы.
– Дашку собирай. Домой вас отведу, а там что захочешь, то и делай, – пробурчал я, не обрадовавшись второму в жизни поцелую. – Выздоровела, что ли?
– Я себя так хорошо ещё никогда не чувствовала. Смотри, – сказала она и начала разбинтовывать ушибленную ногу.
– На голые ноги мне ещё рано глазеть. Censored. Понятно?
По выпученным глазам одиннадцатого, я понял, что сказал какую-то несусветную ересь.
– Сен… Что? – переспросил напарник.
– Забудь. Все забыли и начали собираться, – потребовал я.
– А у меня тут ничего нет, – растерялась Настя.
– Собирай ребёнка в дорогу. И флягу водой наполни, – скомандовал я и принялся за яичницу.
Глава 12. Ликвидация, или победа над бедами
Пока прощался с погрустневшим напарником, Настя завернула в курточку сонную Дарью и начала в нетерпении пританцовывать на выздоровевших ногах.
– Не поминай лихом. Разберусь с бедой, и мигом назад, – сказал дружку напоследок и еле сдержался чтобы не захохотать.
– Пошёл ты, – отмахнулся одиннадцатый.
На лестничных площадках мы то и дело сталкивались с жильцами, косившимися на Настю с Дашей на руках.
– Этот, что ли, ангел? – услышал я за спиной, когда проходил третий этаж.
– Кого она на руках тащит? – заинтересовались любопытные соседки. – Неужели, и правда, дочку?
А Настя осторожно шагала сзади и хвасталась сопящей в полудрёме Дашей.
– Выкусите, – тихонько выговорила она оторопевшим жителям Кристалии. – Мне возвернули деточку, а сейчас домой сведут. А вы оставайтесь и сохните от зависти.
– Не настраивай их против нас. Нам же здесь вторую Настю дожидаться, – призвал я её к порядку, а потом обратился к замершим у подъезда соседям. – Тут пока мои братья поживут. Как только хозяйка из больницы выпишется, обещаю, мы мигом разлетимся по ангельским гнёздам.
Не удержался и подшутил над аборигенами. Уж больно много их оказалось в такой ранний час на выходе из подъезда, а лица у всех, кроме подозрения, никаких осмысленных чувств не выражали.
– Я же говорил, если правильно молиться, всё тебе выдадут! – взахлёб сказал кто-то доверчивый мужского пола.
– Тихо ты. Езжай на работу, а в ангельские дела ни-ни, – мигом утихомирили наивного дяденьку.
Пришлось подальше улепётывать от пятиэтажки и всей компании. Сначала за Анапскую, потом за парк с саженцами. Дошагав до последнего ряда молодых деревьев поинтересовался у Насти о разнице между мирами:
– Много различий между твоим и этим миром?
– Кроме Димки, ещё кой-какие мелочи есть, конечно. А так, всё то же самое, – ответила Настя.
– Когда дым повалит, за мной держись. Шагай в свой мир и ни о чём не думай, понятно? – закончил я инструктаж, отвлекавший от букета и ангельских чудес.
– Всё сделаю, – пообещала Настя, а мне пришлось остановиться, чтобы нарисовать в воздухе круги, крестик и двойку с тройкой.
Когда из букета повалил дым, я спохватился, что забыл отделить три волшебных веточки.
– Ёшеньки-кошеньки, – произнёс ангельское заклинание и шагнул в дым.
* * *
Когда вышел из облака, повернулся к Насте и обрадовал её:
– Вот вы и дома.
Потом решил проводить мамку с дочуркой до самой квартиры и убедиться, что всё с ними благополучно. Настя, стуча каблуками чуть ли не бежала за мной и то и дело находила различия между только что покинутым миром и родным.
– Там у них библиотека, а у нас столовая для рабочих. Вон тот дом у них только строится, а наш уже сдан, – радовалась она каждой мелочи, подтверждавшей, что она вернулась туда, куда нужно.
– Зачем у вас высоченные дома строят, если народа на заселение не хватает? – задал я давно интересовавший вопрос.
– У нас есть кому заселяться, только не каждому нравятся неудобства. Этажей много, а кроме канализации и электричества, никаких условий для жизни. Таскай всё на себе. Вот люди и не торопятся в такие хоромы переселяться. Кого жизнь заставляет, тот, конечно, заселяется, а только счастьем такое жильё не назовёшь.
– Ничего. Свет есть, канализация есть. Скоро воду проведут, отопление, телефоны. Всё будет в лучшем виде, – пообещал я златые горы.
– А сколько это в серебряных рублях будет стоить? – озадачилась Настя.
– В серебряных? – удивился я и остановился на входе в подъезд.
– В «надюшках». В «крупинках» по-старому, а по-новому в «серрублях». То есть, в серебряных рублях, но по новомодному, по сокращённому, – удивилась вдова моему незнанию элементарных вещей.
– Нам, ангелам, корысть противопоказана, – отшутился я, а потом озадачился. – Но и мне с одиннадцатым как-то неделю прожить надо. Пошли. Ключи, кстати, взяла?
– Вы друг дружку по номерам зовёте? И много вас на небе? – удивилась вдова.
– Ключи, – поторопил я.
– Вот они. А рубли у нас такие, – вздохнула Настя и сунула мне в руку маленький блестящий кружочек.
Я посмотрел на местную денежку и увидел незнакомый женский анфас в том месте, где у нас красуется профиль Ленина.
«Здесь явно особое отношение к мужчинам. И одиннадцатый о чём-то таком твердил», – подумал я, когда входил в подъезд к Ливадийской.
Догнал счастливицу уже на пятом этаже, когда она распахнула дверь и радостно восклицала:
– Мы дома! Наконец-то мы дома! Слава ангелам-спасителям!
– Слава нам, – поддакнул я и протянул монетку вдове. —Забери, и я по делам полечу.
– Ты же говорил, что вам ещё неделю здесь жить нужно. То есть, там. А я перебьюсь. У соседей перезайму, и всё наладится. Если что, Димку приводи. Сиротку не обижу, – заторопилась она с благодарностями и откупом.
– Кто у вас на деньгах нарисован? – спросил я у вдовы.
– Крупская. Великая революционерка. Монеты в её честь народ прозвал «надюшками» или «крупинками». На два дня, а то и больше, вам на двоих хватит. Потом обратитесь в домком за помощью, если работать некогда будет, – удивила Настя особенностями женского мира.
– То же, что у нас, только наоборот, – растерялся я и оставил монетку с Крупской себе, а потом выскочил из квартиры на свежий воздух, так и не поблагодарив Настю.
Как шальной вышел из подъезда, дошёл до середины ближайшего пустыря, отобрал три нужные веточки, начертил ими два круга, крестик, и цифру двадцать четыре. И только когда повалил дым, испугался, что мог запросто ошибиться адресом. Но потом вспомнил, что мне всего-то на всего нужно в любой работающий мир, успокоился и шагнул в облако.
* * *
– Здравствуй, Сималий. Я посредник Александр из Скефия. Прибыл с товарищеским визитом, – представился я новому миру, понадеявшись, что попал именно в него, а если нет, то «контрастным» методом сразу же узнаю, куда занесло.
Но в лицо дунуло тёплым приветствием, и я снова поздоровался:
– Здравствуй, Сималий, брат Скефия и многих миров. Я сейчас из Ливадии и Кристалии. У сестёр твоих беда, а я помогаю им справиться. Будь ласков, не откажи сокрыть меня от глаз и перенести на Фортштадт к заветной пещере.
Не успел закончить обращение, как уже порхал в сторону Кубани.
В полёте ничего примечательного не увидел. Только мелкокалиберное жильё с соломенными или камышовыми крышами, и огромные, по моим меркам, огороды с уже убранным урожаем.
Главные улицы просматривались отчётливо, но кроме Черёмушек, новостроек с пятиэтажками видно не было.
Центр города сместился к левому берегу Кубани, на котором, то тут, то там виднелись старинного вида двухэтажные, опять же, кирпичные дома, но ни Сенного путепровода, ни моста через Кубань я так и не увидел. Зато Фортштадт высился во всей красе, а вот Старая станица, много потеряв в количестве и качестве жилья станичников, прижалась к самому подножию Ставропольской возвышенности.
Огороды, правда, остались вплоть до берега на удивление полноводной Кубани, но домиков в затапливаемых по весне местах никто строить не решался.
Поискал глазами ориентиры, беспокоясь, вдруг в другом месте прорыли куриную пещеру для добычи никому не нужной в этом мире ракушки. Ведь из города любители разводить цыплят сюда явно не добирались, а станичникам столько ракушки было чересчур. Но меня приземлили у входа в точно такую же пещеру, что была и в моём мире, только перед этим какая-то дворняжка метнулась в сторону от тропинки и пропала.
Меня это не удивило, хотя успел подумать: «Отпугивает непрошеных гостей?» То, что сам запросто мог оказаться непрошенным, сразу не сообразил.
– Благодарю тебя, Сималий, за доброту и помощь, – торжественно выговорил миру и подошёл к пещере немного опасаясь, не выскачет ли из кустов злобный Люська этого мира.
Никакой собаки не оказалось ни у входа, ни где-либо поблизости, и я смело вошёл в пещеру, оказавшуюся немного меньше нашей, но с такой же крупной розовой ракушкой. Что-то с пещерой явно было не так, а вот что именно, я не понимал. Привычно прицелился в дальнюю стену и пошагал, потом закрыл глаза и начал считать.
– Раз, два, три…
И врезался руками в ракушечный монолит.
– Что случилось? – задал уместный вопрос. – Почему не пропустила?
Отшагнул пару метров назад и попробовал снова. Не получилось и во второй раз. Засунул букет сзади за пояс и в третий раз попытал счастья. Бесполезно.
– Ёжики-ужики! – схватился за голову от внезапного озарения. – Волосы с мурашками тоже отсутствуют. Вот влип. А Павлу соврал, что Стихия пропуск впаяла, когда букетом одаривала.
В ужасе выскочил из пещеры и нос к носу столкнулся с хулиганского вида парнем, поджидавшим меня у самого входа. Парень с презрением наблюдал за моим разочарованием и попыхивал окурком папиросы.
– Что надо? – набросился я на хулигана, вовремя вспомнив, что выгляжу на тридцать с лишним лет.
– Застрял, посредничек? – процедил паренёк сквозь зубы, нисколько не испугавшись.
«Знает, зараза, что это проход для посредников. Что ему ответить?» – задумался я, но хулиган продолжил разговор.
– Я за тобой, почитай, от самой Родины летел, а ты лопух, по всему видать. Явился в мой мир и не оглянулся ни разу.
– Ты и летать умеешь, а не только курить и самогон жрать? – продолжил я играть роль взрослого, не отваживаясь признаться себе, что пропуска в пещеру Стихии у меня нет.
– Не прикидывайся. Сам только что впереди меня планировал и высматривал всё вокруг. Ты из третьего круга? Только там такие лопоухие водятся, – предположил хулиган, явно не испугавшись меня взрослого и рослого.
– Не твоё собачье дело, – сорвался я и выдал себя с потрохами.
– Гони сюда веточки. А то…
– А то что? Пугать меня собрался, карапуз сливовый? Ишачок обзавтраканный. Что заморгал, родимый? Посредники третьего круга тебе не нравятся? – я втянул голову в плечи и шагнул на хулигана с кулаками.
– Я сам посредник. Но вижу, в нашу пещеру ты не ходок. Вот и решил, что чужак. А я могу в неё родимую и войти, и выйти. И Жучка меня пропустит, – заторопился с объяснениями сливовый карапуз.
– Смотри у меня, – пригрозил я напоследок. – Что ты, вообще, про её устройство знаешь?
– Всё знаю. Тётку-красотку, что вверху живёт, тоже знаю, – доложил хулиган нехотя.
– Продолжай.
– А нечего продолжать, – печально вздохнул парень.
– Как это нечего? А с тёткой, что, не встречаешься? В подземной пещере бывал?– заподозрил я неладное и, на всякий случай, хорошенько осмотрелся по сторонам.
– На кой мне красотка? А на Седьмом Небе бывал, но в потолочную дырку не лазал. Мне же незачем. Я же не старший. Знаю, что оттуда лозы растут, если слово заветное сказать, а сам туда не просился и не совался, – выложил секреты горе-посредник.
– В каком мире главный обитает? В тридцатом или в первом? – продолжил я беседу, когда перестал удивляться новому названию подземной, как мне тогда казалось, пещеры.
– В шестом.
– Как тебя зовут? Что ты, как посредник, готов сделать на благо своим мирам? – решил я выведать всё до конца.
– Ясень я. А для миров, фиг знает, что нужно делать. Живут все по-своему и в ус не дуют. Так что, за бесплатно я ничего делать не буду.
– В моём мире так колдунов называют, а не посредников. У вас что, корысть не запрещена разве? – продолжил я расспросы, удивляясь каждому ответу нового знакомого.
– На кой бы тогда я в посредники пошёл? – в свою очередь опешил Ясень.
– В этом круге всё не как у людей, – буркнул я под нос. – Зови тётку-красотку, с ней решим, как тебя благодарить.
Я демонстративно отошёл подальше и уселся на сухую осеннюю травку.
– Самому? – удивился хулиган.
– Мне всё одно, самому или с начальником. Только тогда премию на двоих придётся делить, сам понимаешь, – подогрел корысть в жилах Ясеня.
Хулиган опрометью кинулся в пещеру и пропал там надолго, если не навсегда, а я, закончив изображать курортника, крепко задумался. «Сегодня уже пятый день. Если этот паренёк-Ясенёк через полчаса не объявится, попрошусь в шестой Аргесий. Сам там начальство второго круга найду, а уже с ним в пещеру вернусь. Авось, успею. Девчушке по приезду выговор вкачу за головотяпство с пропусками», – думал я, сидя на травке и глазел на Армавир, смешавший в мирах второго круга и двадцатые, и семидесятые годы в гремучую и корыстолюбивую смесь.
Позади зашуршала ракушка и я, не оглядываясь спросил:
– Дозвался?
Никто мне не ответил, а в руку с ценным букетом ткнули чем-то холодным и мокрым. Я отдёрнул драгоценность и увидел псину Жучку, доверчиво глядевшую мне в глаза и вилявшую хвостом.
– Здравствуй, государыня Жучка, – поздоровался я с собакой, как с ровней. – Ты можешь Стихии привет передать? Очень-очень нужно. Вопрос жизни и сиротства. Сходи, милая. Покличь зеленоглазую.
– Гав-гав, – почти по-военному ответила Жучка и стремглав кинулась в пещеру.
Я мигом вскочил на ноги и за ней, но не тут-то было. От сообразительной Жучки не осталось и следа.
– С собаками разговаривать начал, с деревьями, с пирожками. Что на очереди? – досадовал я на себя в полный голос и не успел снова уселся на травку, как услышал за спиной незнакомый женский голос:
– А на очереди ещё интереснее будет.
В мгновение ока обернулся и увидел тетку-красотку, о которой рассказывал Ясень. Она оказалась точной копией Стихии, только постарше, а глаза с зелёными искрами, прямо один в один с грустными глазами девчушки.
– Здравствуй, тетенька-красавица, которая Жучке нравится, – поздоровался с незнакомкой уважительно.
– Ты что, не узнал меня? Я же Стихия, – рассмеялась тётенька.
– Стихию я давно знаю, а вы, скорее, её мамка, – не поверил я ни на грош.
– Шалопай ты, Сашка. Забыл… Или не знал, что я всем ровесницей показываюсь?
– Это ты забыла мне метку поставить, чтобы был в пещерку вхожий со взрослой рожей, – на всякий случай, устыдил я кандидатку в Стихии. – И вообще, что в этой фляге было?
– Шалопай, – захлопала в ладошки тётка точь-в-точь, как Стихия. – Это твоя походная фляжка. В ней для Насти водичка целебная была, а сейчас простая налита. А метку специально не ставила, чтобы Ясеня заманить. Знала, что ты вовремя явишься и с Жучкой обо всём сговоришься.
– Стоп, – поднял я руки, показывая, что получил убойную дозу новостей. – Я полежу, покумекаю, а ты предупреди Угодника, чтобы срочно вёз Настю в двадцать второй мир второго круга.
– В Кристалию, стало быть. Я мигом. А ты ни Ясеню, ни Жучке Босвеллию не отдавай. Дождись меня. Договорились? – попросила взрослая Стихия и удалилась в пещеру.
Я повалился на траву и принялся усваивать очередную порцию сногсшибательных новостей. Ни прибежавшая Жучка, осчастливленная выполненным поручением и возможной Стихийной благодарностью, ни вернувшийся Ясень, не смогли поколебать меня и отвлечь от любимого занятия.
– Что делать будем? – наконец, услышал я голос Ясеня.
– Зиму ждать. У вас снежные зимы? Бабуля сказывала, что в Армавире были такие зимы, что хаты по крышу заметало.
– Зимы на снег богатые, а вот тётку я не дозвался. Ты за попытку не заплатишь ладаном? Мне он позарез нужен, – взмолился Ясень.
– Где мне его взять? И потом, Жучка уже дозвалась. Так что, была она тут. Велела тебе ждать и никуда не уходить, – расстроил я хулигана ещё больше.
– А я думал… Как ты смог собаку о таком попросить? – удивился Ясень.
– По-человечески попросил, а не за взятку и какой-то ладан.
– Я про веточки говорю, а не про взятку, – опешил посредник.
– И я о том же. Ждём, как велено. Если что-то заработал, тётка выдаст зарплату.
Так мы и сидели, поджидая Стихию с уставшими, но живыми искрившимися глазами.
* * *
– Подъём! Миссия в завершающей стадии, – доложила Стихия, и я очнулся от забытья, потом сразу зачесался от въевшихся в кожу соломинок и запрыгал чтобы согреться.
– Глотни, чтобы не заболеть, – посоветовала красотка и вернула мне фляжку.
– В ней же вода холодная, а я и так замёрз.
– Была вода, а теперь лечебная микстура из моих запасов. Пей. Тебе же ещё два срока отбывать. И за себя, и за того парня, который одиннадцатый.
Я сделал большой глоток стихийной водицы и сразу почувствовал тепло и спокойствие, растекавшееся по телу.
– Два срока? – удивился и вспомнил приснившийся суд.
– Приговор не забыл? Морок мороком, а миры судили тебя по-настоящему.
– И пирожок был настоящим свидетелем, и деревце с косичками. И отряд милиционерш с арбалетами, и судьи-близнецы, и невидимый голос, – перечислил я почти всех участников морока.
– Ты что, все сны запоминаешь? – охнула с какой-то стати Стихия. – А пирожок и Босвеллия Бурзеровая взаправду настоящими были.
– Босвеллия Бурзеровая? Точно. И Сакры, и чакры, и Олибан в голове застряли, теперь надо их в коробки сложить.
– Ах ты ёж, с умом как нож, – ещё больше расстроилась Стихия. – Босвеллия – это деревце библейское, из сока которого делают ладан. А уже ладана того вся нечисть боится. Так и называют Босвеллия Бурзеровая. Или Сакра, или Олибан. Складывай всё на полочку и давай Ясеня кличь.
– Ясень, – позвал я хулигана. – Зарплата готова. Держи карман шире.
Невдалеке из бурьяна появился заспанный хулиган, а за ним Жучка, сопровождавшая корыстолюбивого посредника.
– Гляди. И Жучка Сималийская с ним, – сказал я Стихии и нахмурился. – На кой он нам? Ушли бы, и всё. Пусть бы потом искал меня по мирам.
– Во-первых, Жучка не Сималийская, а во все миры вхожая. Во-вторых, она не простая дворняжка, а особенная. Всегда чует, где может понадобиться. В-третьих, Ясень от судьбы уйти не должен. Потом всё объясню, а сейчас торгуйся, – объяснила Стихия и подтолкнула меня навстречу хулигану.
– Чем тебе оплатить собачьи услуги? – спросил я зевавшего злыдня, когда тот подошёл ближе.
– Красотка объявлялась?
Я понял, что Стихия осталась для него невидимой, и перевёл разговор в коммерческое русло.
– Объявлялась, но тебя не дождалась. Что я за Жучкины услуги должен?
– Отдай голик, и мы в расчёте, – заявил Ясень.
– Какой ещё голик? – возмутился я неслыханной наглости.
– Веник из веток так называется. Так отдашь свой ладанный веник или нет?
Я покосился на Стихию, и она кивнула.
– Это между прочим Босвеллия Бурзеровая. Прошу к деревцу со всем уважением, а то загремишь на лавку подсудимых, где пирожки над тобой смеяться будут, – разразился я поучениями, и сам того не желая протянул букет Ясеню.
Не успел моргнуть, как тот схватил волшебные прутики, взлетел, да и был таков, а я остался стоять и растерянно моргать.
– Что теперь? Догонять его? – спросил у Стихии.
– Нельзя. Это его судьба, а ты всего лишь катализатор событий, которые выпадут этому колдуну-посреднику, – объяснила она непонятные для меня вещи.
– Я же не хотел отдавать, – посетовал я, ужаснувшись тому, что натворил.
– Разницы нет. Хотел, не хотел. Он своего добился. Ты его больше не должен увидеть. Он теперь начнёт метаться по молодым мирам в поисках приключений. И всё по корыстной части. Потом, конечно, поумнеет и, в конце концов, окажется в двадцатых годах этого века в… Твоём мире. Это он на смертном одре будет силу передавать Угоднику. Видишь, что ты натворил? – закончила поучать Стихия и рассмеялась, как девчушка.
– Что я наделал! – оглушило меня, как от взрыва.
– Что было, то и будет. Что будет, то и было. Не волнуйся. Пора тебе к Настиному Димке, – напомнила Стихия о неоконченном бедовом деле.
– Можешь пару раз раздвоить монетку? Мне нужно прожить тут некоторое время, – попросил я показать фокус с приумножением капитала.
– Сам справишься. Разок напомню, а потом сколько захочешь, столько настрогаешь. Для этого тебе фляжку набрала. А одиннадцатый скоро домой отбудет. Сложно десятерым мальчишкам сразу двоих подменять. Вот Угодник и выторговал такое соглашение. Так что, давай монетку, – закончила Стихия лекцию с очередными нешуточными для меня новостями.
Я протянул серебряный рублик, она зажала его в кулачок и начала удвоение.
– Мир Сималий. С твоего разрешения, с моего прошения, позволь удвоить эту из серебра монету, – торжественно попросила Стихия и начала уже знакомый фокус.
Она второй рукой крепко обняла кулак с монеткой и затрясла руками так быстро, что мои глаза не поспевали за мельканием воедино слившихся рук. Секунда, другая, и она раздёрнула руки, после чего протянула мне по три монетки на каждой ладошке.
– Ого, – удивилась она, когда увидела, что натворила. – Это Сималий, а не я.
– Понятно, – рассмеялся я. – Складно попросила, он и расстарался.
– Забирай капитал и мчись в Кристалл! – скомандовала Стихия и растворилась в воздухе.
– А в щёчку? – напомнил я и через мгновение почувствовал на левой щеке поцелуй.
«Ну, тётка-красотка. Ну, женщина. Хоть в каком возрасте ни появится, всё одно в краску вгонит», – подумал я тепло и нежно о своей названой сестрёнке Акварии.
– Сималий, мир добрый и щедрый. Спасибо за соседские денежки. Перенеси меня, пожалуйста, ближе к Черёмушкам, а там закинь в Кристалию, – поблагодарил я мир и воспарил над всеми, пока неосознанными событиями, держа курс на далёкие пятиэтажки, которые в этом мире виднелись за многие километры кубанской земли.
Глава 13. Мужские хлопоты
По приземлению меня, как и положено, осыпало молниями, и я сначала пошагал, а потом заговорил с хозяйкой.
– Кристалия, пора, красавица, проснись. Скоро Угодник вернёт Настю домой. А я… А я ещё недельку у тебя поживу. Может, немногим больше. Заодно ума наберусь, уважения к разнице между тобой и Скефием. Собираюсь, по крайней мере, а что получится, посмотрим, – без тени иронии пообещал я и первым делом пошагал в магазин на Анапскую.
«Чем тут универмаги богаты? У меня есть крупинки Димке на ботинки. Складно и ладно. А варёная колбаса здесь водится? Она-то без холода не выживет ни в универмаге, ни в квартире», – грезил я о первых покупках, не требовавших хранения в холодильнике.
Когда приблизился ко входу в универмаг, который так и назывался «На Анапской», неожиданно увидел слева от дверей ряды полинявших вывесок с расписанием его работы.
Первая гласила: «Будни: Утро с 06:00 до 08:00. Техчасы с 08:00 до 16:00. Вечер с 16:00 до 20:00». Чуть правее продолжалось:«Выходные и праздники: с 06:00 до 20:00. Женщинам “в заботе”: ежедневно с 06:00 до 20:00». На третьей, совсем уж нелепой, была специальная надпись для мужчин: «Мужчины “в заботе” без справок ДОМКОМа НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ. Мужчины в отгулах и отпусках без справок с места работы НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ. Мужчины без талонов СОЦОБЕСа НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ. Мужчины на больничном листе и инвалидности без медицинских заключений НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ. Мужчины-пенсионеры, имеющие при себе соответствующие удостоверения, приравниваются к мужчинам “в заботе”».
После увиденного, моментально передумал затариваться продуктами и почти уже отвернулся, чтобы улетучиться в сторону Александра-одиннадцатого и Димки, но увидел следующую вывеску, и отнюдь не с рекламой товара.
Надпись не просто удивляла, а пугала до колик в животе: «За нарушение режима работы Универмага штраф до пяти серрублей или общественно полезный труд до семи рабочих дней в местах, указанных председателем РайЖМС».
– Бежать отсюда нужно. И чем быстрей, тем дальше, – скомандовал себе и почти прошмыгнул за угол магазина, но услышал за спиной строгий женский окрик и замер на месте:
– Мужчина, вы в заботе, или как?
– Я справку дома забыл, – соврал первое, что взбрело на ум. – Сейчас за ней сбегаю и сразу обратно.
– Вам лучше на рынок. Там цены повыше, зато ждать до вечера не нужно, – посоветовал строгий голос.
– Спасибо, – сказал я суровому, но слава Богу, доброму голосу и поспешил домой.
* * *
«Сходил за хлебушком, – утонул в тревожных мыслях. – Понятно, почему прохожих по пальцам пересчитать можно. Они же целыми днями все на работе. Думал людей не хватает, а здесь элементарного равноправия не хватает. Быстрее бы домой в Скефий. Там все равны. Или нет?.. По крайней мере, таких вывесок нигде не бывает».
Добежал до двери с номером квартиры и постучался, как можно тише, соблюдая конспирацию.
– Кто там? – спросил детский голос.
– Открывай, Димка. Я спровадил твою ненастоящую мамку, – чуть ли не шёпотом попросил ребёнка.
Замок щёлкнул, я ввалился в квартиру и дрожавшими руками запер дверь, а вот отойти от неё ещё долго не решался: прислушивался к звукам на площадке и лестнице.
– Что-то случилось? – спросил мальчишка и наивно поморгал глазёнками.
– Что могло случиться? – приободрился я, и, наконец, отошёл от входной двери. – Где мой брат, по имени Кондрат?
– На базар ушёл. За витаминами для мамки, – доложил ребёнок.
– Она что, уже приехала? – удивился я и уже успел нарисовать в воображении радостные картины возвращения Насти.
– Дядька какой-то приходил и сказал ему, что мамке витамины нужны. Вот он и ушёл с ним, – рассказал подопечный, прямо как старичок.
– Как того дядьку звали, не запомнил? – спросил я всё ещё взволнованно, потому что надеялся, что сам Угодник сподобился посетить этот мир.
– Нет, – равнодушно вздохнул мальчишка и убежал в комнату.
Я почесал затылок и рассудил: «Если Угодник был здесь, а Настю в квартиру не занёс… Даже не так. Димку не показать мамке он не мог. Может, узнавал, куда её отвезти? Она сама бы подсказала. Только, опять же, без свидания с Димкой не согласилась бы ни на какую больницу. Кого же нелёгкая приносила?»
Я забрёл мыслями в тупик и никак не мог придумать, кто же приходил требовать витамины для Насти. «Может, милиция узнала про ангелов, а одиннадцатый сказал чистую правду, и ему поверили, при условии покупки витамин? А если Настя уже здесь, то мир просто обязан проснуться», – покончил с рассуждениями и позвал:
– Кристалия, красавица, как ты? Проснулась или не очень?
Но никто мне не ответил. «Значит Настя ещё не здесь», – разочаровался я и приуныл, если не сказать, что разочаровался.
– Димка, а часы у вас есть? Как вы узнаёте, сколько времени? Ведь магазины ваши того... Работают строго по расписанию.
– Будильник у мамки в комнате. Только моя чужая мамка его не заводила, и он умер, как и папка, – доложил ребёнок и всхлипнул.
– Ты это. Не расстраивайся. Сегодня же мамка твоя прибудет. То есть, должна прибыть. А поесть что-нибудь осталось? – вспомнил я о насущном и решил хоть как-нибудь отвлечь карапуза.
– Не знаю. В погребе, может, что-нибудь есть.
– Проверим? – предложил я, заодно собираясь узнать, какие погребы в пятиэтажном доме.
– Ключи у домкома, что в первом подъезде, – доложил Димка, и я понял, что не всё так просто.
Встречаться с кем бы там ни было в ближайшее время я точно не собирался. Особенно с местными женщинами. Скрепя сердце, решил дождаться или одиннадцатого, или пробуждения Кристалии, что и будет означать окончание беды.
