Текст книги "Три года в Соединённых Штатах Америки"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 60 страниц)

Глава 5
Торжество любви

На следующее утро я проснулся с тревожным ощущением нереальности, чуть ли фантасмагории всего происходящего и страха. Проснулся, когда ещё не было пяти. Всю ночь мне снилось, что я занимаюсь с Ирочкой любовью. Сначала она хотя и хотела этого, тем не менее вся сжималась в комочек от страха, но я был не столько настойчив, сколько нежен с ней и по миллиметру, по крупинке, по ниточке, снимал с нё ту сеть страха, которая опутала тело девушки и сковала её чувство. Мне удалось это сделать, а потом наступило половодье чувств и пришло ощущение восторга. Так что же меня тогда заставило проснуться с ощущением страха? Наверняка то, что я так всё ещё и не проснулся в своём будущем и боялся проснуться. Я поднялся с кровати. Спать мне уже совершенно не хотелось, как и будить родителей своей ходьбой по дому, и потому я подсел к компьютеру. Он моментально проявился передо мной. Не долго думая, я вошел в Ворд и на открывшейся новой странице набрал строчку:

– Что вам от меня нужно?

То, что произошло в следующее мгновение, меня чуть было не повергло в шок, так как на экране появился такой ответ:

– Чтобы ты спас свою планету от гибели.

Вместе с этим ко мне пришло и чувство облегчения. Глубоко вздохнув, я быстро набрал фразу:

– Что я должен сделать для этого? Ответ оказался убийственным:

– Мы не знаем. Мы отправили твоё сознание в пору твоей юности для того, чтобы ты сам нашел нужное решение. Ты вполне успешный человек и хорошо разбираешься во многих вопросах, знаешь несколько языков и умеешь быть убедительным. Ты сам должен найти выход из сложившейся ситуации. Цивилизация на твоей планете стоит на грани термоядерной войны, а мы не хотим потерять такой прекрасный мир, населённый разумными существами. Хотя вы и совершаете множество ошибок, те открытия, которые вы уже сделали, перевешивают их. С этого компьютера, который ты сможешь увидеть где угодно, Борис, ты можешь войти в любой компьютер того дня, из которого ты попал в своё прошлое. Постарайся найти выход. Мы даём тебе не это десять лет, но если ты успеешь изменить ситуацию раньше, то сразу же сам поймёшь это. Ты перестанешь видеть свой собственный компьютер и будешь жить своей второй, на этот раз окончательной жизнью. Если народы твоей планеты благодаря тебе найдут пути к объединению в одну семью, то мы придём к вам и поможем решить все остальные, даже самые сложные проблемы. Я быстро набрал:

– Чего я не должен делать? Вы можете дать мне хоть какие-то подсказки, а ещё лучше, задать критерии? Ответ меня даже не удивил:

– Борис, ты можешь делать всё, что сочтёшь нужным. Подсказок у нас нет, а критерии таковы – всеобщий мир на твоей планете, взаимопонимание между народами и жизнь без страха. Нас ты можешь не бояться, мы практически такие же, как и вы. Ты быстро догадался о том, что тебе нужно делать, поэтому приступай к работе. Времени у тебя ещё много. Относительна стабильность вашей цивилизации продлится ещё четыре года. Извини, но ничем, кроме того, что мы уже сделали, нам не дано тебе помочь.

Текст моего диалога не исчез с экрана, но на нём, ниже, мне пришлось прокрутить изображение колёсиком мышки, Появились две фигуры, мужская и женская, одетые в необычные, но красивые, одеяния. Они были действительно точно такие же, как и мы, и я понял, что могу больше не бояться внезапно проснуться. С одной стороны я мог облегчённо вздохнуть, а с другой мне следовало хорошенько подумать, что делать дальше. Как шестнадцатилетний парень я вряд ли смогу убедить кого-либо в том, что войной пора завязывать. Тем более в тот момент, когда американцы воюют во Вьетнаме. Ну, а раз так, то мне нужно хорошенько всё продумать и выстроить план дальнейших действий, причём продумать его так, чтобы с умом воспользоваться всеми массивами информации, которые мне предоставили наши друзья, соседи по галактике. То, что они просят нас не воевать, вовсе не обязывает нас уничтожить всё оружие, которое может нам понадобиться для самообороны.

После этого короткого диалога с теми, кто отправил меня в прошлое, мне полегчало. Теперь я во всяком случае знал, что со мной произошло и имел хоть какое-то представление о тех, кто сделал мне и, возможно, всему миру такой роскошный подарок. И тут же вспомнил об Ирочке и её счастливых глазах в момент нашего расставания. Ну, а поскольку я сидел перед компьютером, то снова залез на сайт с модами семидесятых, так как эта работа не потеряла для меня своей актуальности. Правда, сосредоточиться на ней надолго я не смог, встал из-за стола и, выйдя из дома, принялся работать с двумя пудовыми гирями. Моё тело начало понемногу приобретать куда более привлекательную форму, что меня только радовало. Быть крепким физически, для мужчины большое благо. Тем более, что это не требует таких уж больших усилий с моей стороны, а мне очень хотелось нравиться Ирочке. Девушки любят сильных и нежных парней.

Позавтракав, я взял деньги – водилы не жмотничали, отцу я уже рассказал о мотоцикле и он не возражал, и отправился на работу. Ирочка вышла из дома в своём новом платье и мы пошли по нему. По пути я снова читал ей стихи. Мне всегда нравилась лирическая поэзия, ей она тоже нравилась, так зачем тогда говорить о политике? Тем более, что моей девушке нравилось слушать стихи. А ещё Ирочка через два десятка шагов сказала мне:

– Боря, вчера мы с тобой перешли на ты, поэтому пусть так и будет. Мне нравится быть твоей королевой, но не ежеминутно.

Теплее. Ирочка уже не думала о моём возрасте. Интересно, что она скажет, когда узнает, сколько мне лет на самом деле? Хотя этих лет вроде бы как и не было. Если я сделаю всё, что от меня требуется, я проживу свою вторую жизнь совсем по другому и самое главное, у меня ведь имелись на руках все козыри, что меня очень радовало. Я ведь действительно мог сделать с ними очень многое, в том числе и для себя лично. Поэтому к работе я приступил с улыбкой, но Жека подумал, что я собираюсь рассказать новый анекдот. Да, анекдотами я уже успел прославиться в цеху. Ещё бы, ведь я мог в любой момент выдернуть их из Интернета сколько угодно. Правда, не все были понятны людям в одна тысяча девятьсот семидесятом году. После обеда к нам в цех пришел капитан Толкачёв и попросил меня выйти, чтобы поговорить в укромном местечке. Я предложил ему пройти в беседку, обсаженную кустами сирени, в которой обычно разыгрывались козлиные баталии. В ней как раз никого не было. Войдя и подсаживаясь к столу, я поинтересовался:

– Как идёт следствие по Сипелю? Капитан кивнул и сказал:

– Завершено. Дело уже передали в суд. Прокурор намерен просить восемь лет. Через две недели суд, Боря, но это всё мелочи. Я хочу поговорить с тобой о куда более серьёзных делах. Не стану крутить и скажу сразу, речь идёт об Ирочке. Моё лицо тотчас окаменело и я ледяным тоном сказал:

– Товарищ капитан, это наше с Ирочкой дело. Если вас это интересует, то я люблю эту девушку и она для меня всё. Поэтому давайте на этом закончим разговор о ней. Отрицательно мотнув головой, Толкач сказал:

– Нет, Боря, Ирочка для меня не посторонний человек. Она племянница Эльвиры Михайловны, моей учительницы и друга. Как ты себе вообще всё представляешь, парень? Ведь тебе же нет ещё шестнадцати лет! Улыбнувшись, я сказал:

– Женя, извини, но я перейду с тобой на ты. Знаешь, я ведь рабочий человек, меня все считают классным специалистом и так оно и есть, а потому я даже с Семёнычем на ты. – Капитан Толкачёв удивлённо вытаращил глаза – Так вот, Женя, мужчина это не возраст и не то, у чего есть член и яйца, мужчина это способность быть защитником и кормильцем семьи, это способность построить дом для любимой и сделать так, чтобы ей в нём было хорошо и уютно, чтобы она захотела родить тебе детей, это способность совершать поступки, а возраст не имеет никакого значения. Не знаю, поверишь ли ты мне, но мне известны типы, которым уже за полтинник, а они так и не вышли из детского возраста в том смысле, что всё время держатся за мамкину юбку. Женя, я не такой и уже к следующей весне построю дом для Ирочки. Я люблю эту чудесную девушку и она моя королева и вот что я тебе ещё скажу, капитан. Если я узнаю или почувствую, что она будет намного счастливее с кем-то другим, то я поцелую ей руку и просто отойду в сторону, да, и вообще перестану мозолить ей глаза, что очень сильно её люблю и готов ради неё на многие жертвы, в том числе и на такую. Всё, Женя, если хочешь, мы останемся друзьями, не хочешь, просто отскочим друг от друга, но десант своих позиций не сдаёт и флага не меняет.

Да, сказано мною было немало и Толкачёв всё внимательно выслушал, кивнул, улыбнулся и сказал:

– Думаю, что тебе не придётся отходить в сторону, Боря. – С улыбкой протянув мне руку, он добавил – Раз так, то перейдём на ты. Эльвира Михайловна вне себя от счастья, Боря, что тебе удалось выдернуть Ирочку из четырёх стен и она вчера гуляла с тобой в парке. Я тоже там прогуливался и видел вас издалека. Когда ты поцеловал её. Извини, но я кое-что тебе про неё расскажу. Ирочке двадцать три года. Она в прошлом году закончила МГУ и хотела продолжать учёбу, но попала в неприятную историю. В общем после банкета её попытались изнасиловать двое подонков. Она от них как-то отбилась, одному даже травму нанесла и, представь себе, её же чуть было и не обвинили в избиении этих уродов. Из-за этого она не только не смогла поступить в аспирантуру, но и была вынуждена уехать из Москвы. Её родители в разводе, она с ними не очень-то ладит и тётя, а Эльвира Михайловна золотой души человек, чуть ли не насильно привезла её сюда, а ты сумел снова научить её смотреть на парней без ужаса в глазах. Так что я твой друг, Борис, и как друг прошу тебя, защищай эту девушку изо всех сил. Она же ангел и умница просто редкостная. Пристально посмотрев в глаза Толкачу, я тихо сказал:

– Спасибо тебе за то, что ты рассказал мне про это, Женя. Теперь мне многое стало понятно. И вот ещё что, мне нужны имена и адреса этих подонков. Я их сам накажу.

– Не накажешь, Боря. – Со вздохом сказал капитан – Они дети высокопоставленных родителей и не тебе с ними тягаться.

– Накажу, Женя. – Строго сказал я – Только я и смогу их наказать. Поверь мне на слово. Оно у меня крепкое. Толкач покрутил головой и со вздохом сказал:

– Странный ты парень, Борька. Вроде бы малолетка, паспорта ещё не получил, хотя и здоровенный лоб, а разговор у тебя, как у тёртого калача, мужской разговор и глаза не бегают. Ладно, дам я тебе адреса и имена, но будь очень осторожен с ними. Усмехнувшись, я успокоил его:

– Комар носа не подточит, Женя. Внесудебная расправа иной раз является единственным средством восстановления справедливости и наказания виновных, но я их и пальцем не трону.

Мы попрощались и я пошел собирать очередной движок, хотя мысли мои были об Ирочке. Бедная девочка. С этого момента я пообещал себе, что стану относиться к ней ещё нежнее. Жаль, но в этот день мне не довелось проводить её до дома, Семёныч поторапливал. Мотоцикл оказался модели «Иж-Юпитер 2 К» и коляска у него была заводская, специально изготовленная, как кузов. Состояние у него было вполне хорошее, но помимо убитого в смерть движка у него ещё и оказался пробит один глушак, а также нашлось ещё несколько болячек, указав на которые я достал из кармана деньги, отсчитал двести пятьдесят рублей и сказал:

– Папаша, не будь я автослесарем, не стал бы его покупать.

Сосед Семёныча почесал маковку и согласился со мной. Так я обзавёлся мотоциклом, договорился, чтобы Степаныч был завтра утром дома, отогнал его домой и попросил отца на следующий день оформить покупку. После этого целых две недели я занимался ещё и мотоциклом, который привёл в идеальное состояние и даже сделал ему небольшой тюнинг. Между делом мы с мамой пошили все заказанные платья и ещё пять штук на продажу. Покупателей даже не пришлось искать. Они сами нашлись, когда мама пришла в типографию, чтобы сделать примерку. Не сразу, а после того, как я отдал на следующий день Валерии Максимовне готовое платье, в котором та выглядела, как подружка невесты. Модниц в конторе хватало, а потом ещё и девочки из паспортного стола, увидев Ирочкины обновки, тоже загорелись, но для них я нагуглил другие фасоны. Произошло ближе к концу июня и ещё одно радостное событие – двенадцать моделей, которые я слямзил у лучших модельеров запада и немного переработал вместе с мамой, прошли худсовет и ей выплатили премию, аж, целых семьдесят пять рублей. Смех, да, и только. С молодёжных костюмов ободрали большую часть советской символики, но кое-что всё-таки осталось, но они всё равно потускнели.

Мы с Ирочкой совершили ещё несколько прогулок по парку и её скованность, вызванная личной трагедией, стала постепенно проходить. Хотя моя королева и была психологом, а потому прекрасно понимала, что с ней происходит, наверное, ей всё-таки был нужен именно я, нежный, тактичный, терпеливый и заботливый, чтобы преодолеть в себе страх по отношению к мужчинам. Она уже сама желала моих поцелуев и более страстных объятий, но не в парке же это делать и тем более не в кинотеатре. А однажды, в субботу, я пригласил Ирочку сначала в парк, это с утра, а потом, ближе к вечеру, к себе домой, но перед тем, рано утром, чуть ли не затемно, приготовил просто роскошный обед и даже купил две бутылки белого вина. Так Ирочка познакомилась с моими родителями. Она им очень понравилась. Отец даже достал гитару, что делал крайне редко, и спел несколько песен, старинных русских романсов. Потом я отвёл Ирочку домой. В наших отношениях уже настал такой момент, что нужно было принимать окончательное решение. Ну, я то его давно уже принял, а вот моя девушка явно хотела, чтобы мы сделали последний шаг. Поэтому, показывая Ирочке своего стального коня, я спросил её:

– Иринка, хочешь съездить в субботу со мной на пикник? Моя королева тут же сказала:

– Конечно хочу. Мы поедем на реку?

Так мы договорились о том дне, когда перейдём Рубикон и Ира прекрасно отдавала себе отчёт в том, зачем я её приглашаю на пикник. Родителям я сразу же сказал, что еду за город вместе с Ирочкой с ночёвкой. Мама, когда я объявил об этом за ужином, вздрогнула, а отец погладил её по руке, сказал:

– Мила, я Борькой произошло что-то странное. Хотя наш сын и кажется тебе мальчиком, он ведёт себя, как взрослый мужчина, причём мужчина очень опытный и рассудительный. Порой, да, что там порой, он всегда говорит такие вещи, что я сам себе кажусь рядом с ним школьником и недотёпой. Поэтому не надо беспокоиться за него. Наш парень нигде не пропадёт.

Я был очень благодарен отцу за такие слова. Ну, мы с ним всегда прекрасно понимали друг друга, даже когда он стал старым и ворчливым. Того отца уже не было, ведь я жил во второй раз со всем грузом ранее пережитого, хот до сих пор иногда мне казалось, что я всё-таки сплю. Нет, я не спал, я жил и жил очень наполненной, пусть по большей части только любовью и работой, жизнью, но разве этого мало? Движки уже почти всех «Шишиг» я пересыпал и начальство грозилось повесить меня на доске передовиков производства. Ну, это меня не очень-то заботило, а вот то, что Ирочка в последнее время ждала меня на крыльце, приводило в восторг. Утром сегодняшнего дня я принёс ей свой очередной подарок – молодёжный брючный костюм. Он привёл мою королеву в восторг и когда я пришел к ней после работы, то мы пошли гулять в парк почти одинаково одетые, только Ирочкин костюм был пошит из нежно-голубой плащёвки. Мы сидели с ней на скамейке под плакучей ивой и целовались. Рук я сильно не распускал, но несколько раз моя рука ложилась на её полные, упругие груди, отчего у моей королевы перехватывало дыхание и после очередного поцелуя, глядя ей в глаза, я попросил:

– Ирочка, скажи, пожалуйста, тёте, что завтра ты поедешь на пикник с ночёвкой. У меня для этого уже всё готово, любимая, и в воскресенье ты вернёшься домой моей официальной невестой. В старину были приняты помолвки, а потому я прошу тебя принять от меня это колечко в честь нашей помолвки.

Достав из кармана футляр, я вынул из него перстенёк с бриллиантом в четверть карата, и надел на палец. Ира бросила на него беглый взгляд посмотрела на меня и тихо сказала:

– Боря, я наверное поступаю плохо, если вспомнить, где я работаю, но я уже сказала тёте об этом. Боренька, я очень люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились. Прижимая к себе Ирочку, я сказал ей:

– Это и моя самая большая мечта, Ирочка.

Не в силах найти нужные слова, я стал читать своей королеве пятьдесят шестой сонет Шекспира: Проснись, любовь! Твое ли острие Тупей, чем жало голода и жажды? Как ни обильны яства и питье, Нельзя навек насытиться однажды. Так и любовь. Ее голодный взгляд Сегодня утолен до утомленья, А завтра снова ты огнем объят, Рожденным для горенья, а не тленья. Чтобы любовь была нам дорога, Пусть океаном будет час разлуки, Пусть двое, выходя на берега, Один к другому простирают руки. Пусть зимней стужей будет этот час, Чтобы весна теплей пригрела нас!

Когда я закончил читать это чудное, прекрасное стихотворение, Ирочка сама поцеловала меня долгим и требовательным поцелуем и провела рукой по моему, рельефному уже, прессу, но я бережно накрыл её ручку и не дал ей спуститься ниже. Вскоре мы пошли к её дому, а точнее побежали вприпрыжку. Наутро я приехал к её дому в семь утра, как мы и договорились. Ирочка с большой дорожной сумкой, одетая в новый костюм, ждала меня на крыльце. Хотя коляска была заполнена доверху, её сумке тоже нашлось место. Надев девушке на голову шлем, я усадил её на заднее сиденье со спинкой, сел на мотоцикл сам и мы поехали навстречу нашему счастью. В июне, всего за один день, я не только сдал экзамен на аттестат зрелости, но ещё и на право вождение мотоцикла. В этом мне помог Толкач, а потому ехал совершенно спокойно. Чтобы не дай Бог со мной и Ирочкой чего-нибудь не случилось, я взял с собой шесть метательных ножей, изготовленных из раскованных клапанов, и две отличные, ясеневые нунчаки. Теперь на расстоянии в десять метров я мог запросто поразить мишень размером с почтовую открытку.

Куда нужно ехать, я хорошо знал. Выше по течению реки, километрах в тридцати пяти от города, имелось великолепное место для пикников. Небольшая дубовая рощица подступала к реке почти вплотную, а на самом берегу росли три огромные, старые вербы, с толстых ветвей которых было так удобно нырять в воду. С собой я взял вентерь, чтобы не сидеть с удочкой у реки, но в то же время полакомиться рыбой, паяльную лампу с треногой и двумя конфорками, а также много чего другого, но самое главное взял на прокат отличную гэдээровскую палатку с тентом и два надувных матраца, плюс одеяла и спальные принадлежности. В колхозную коляску много чего влезло. В том месте, куда мы ехали, река была чистой, не то что в городе, да, и берег там песчаный, пусть и узким, но всё же пляжем, но самое главное, о нём мало кто знал, да, и на реке имелись более близкие и просторные места для отдыха. Когда же мы съехали с дороги, проехали километров семь вообще по степи, после чего я ещё и поехал, петляя, по дубняку и мы оказались на месте, Ирочка, увидев этот прелестный и такой уединённый пейзаж, воскликнула:

– Боже, какая прелесть! За эти деревьями не видно противоположного берега! Боря, тут же даже днём можно купаться голышом и никто тебя не увидит.

– А также загорать, Иришка. – Смеясь ответил я – Я давно уже мечтал привести тебя сюда. В следующий раз мы с тобой приедем сюда дня на три, причём выедем с вечера. Ты только посмотри, какая здесь чистая вода и между прочим тёплая.

Да, лето было в этом году жарким, но не знойным. Пока Ирочка осматривал окрестности, я быстро разгрузил коляску и первым делом поставил палатку и быстро разделся, я уже успел загореть на огороде, а потому мог похвастаться загаром, и принялся надувать оба матраца. Вскоре пришла Ирочка с букетиком полевых цветов, увидев меня в одних плавках весело рассмеялась, зашла в палатку и скоро вышла оттуда в купальнике. Как же она всё-таки была хороша. Природа постаралась на славу и наградила её просто изумительной фигурой – просто Венера Милосская с осиной талией и грудью Софии Лорен. Надув второй матрац, я связал их между собой, для сего пробил в краях дыроколом дырочки. После этого я посмотрел на Ирочку и она, улыбнувшись мне, сама затащила матрацы в палатку, а я принялся прятать в тенёчке под кустом те блюда, которым не следовало слишком долго париться на солнце. Особенно шампанское, но начинать с него я не хотел. На руке у Ирочки сверкал мой перстенёк с бриллиантиком и я рассматривал это, как залог того, что она не станет огорчать меня. Вскоре Ирочка вышла из палатки, подбежала ко мне и воскликнула:

– Пошли купаться!

Схватившись за руки, мы вместе бросились в воду, но купались недолго, всего минут десять, хотя та и была очень тёплой и вскоре Ирочка потащила меня на берег. Сняв полотенца с тента при входе в палатку, в которой не нужно было пригибаться, мы принялись вытираться. Ирочка всё время бросала на меня быстрые, испытующие взгляды и улыбалась. По моему в ней всё же остались крупинки страха и потому её иногда пробивал озноб. Что же, мне это было понятно. Пережить то, что испытала она, довольно-таки трудно и уж кто-кто, а я это прекрасно понимал. Сам оказался в ещё более страшной ситуации. Ира снова взяла меня за руку и мы вошли в палатку. Наше брачное ложе уже было постелено и едва бросив на него взгляд, а он у меня очень опытный, я понял, что мне предстоит пережить нечто невероятно волнующее. У этой девушки до меня ещё не было ни одного мужчины и тут уж меня невольно пробил озноб. Я нежно привлёк её к себе и стал даже не целовать, а лишь слегка касаться губами её лица, губ, шейки плеч, потом груди, при этом ловко, одним единственным движением быстрых пальцев, расстегнув бюстгальтер.

Подняв Ирочку на руки, я слегка покружил её и стал снова покрывать лицо девушки поцелуями. Вскоре я опустился на колени положил её на ложе и мои ласки сделались немного интенсивнее. Месте с этим я стал негромко декламировать: Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела.

Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела.

На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья.

Лицо Ирочки озарилось счастливой улыбкой и когда я, покрывая поцелуями её животик, негромко дочитал до конца третье четверостишие, она, чуть приподнявшись, быстро сняла с себя плавки и подхватила эстафетную палочку, отбрасывая их: И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал.

И все терялось в снежной мгле Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. Я прилёг рядом со своей королевой и продолжил: На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела.

Лёжа рядом с Ирочкой я улыбнулся, продекламировав последние строки, и обнял девушку. Глаза её сверкали от восторга. Она покрыла моё лицо поцелуями и сказала:

– Боренька, я столько раз читала это стихотворения, представляла себя, как всё происходит, но никогда не думала, что мой любимый прочитает мне именно эти стихи. Ты ведь ни разу не читал мне ни одного стихотворения Пастернака. Ты, наверное, оставил его нетронутым специально для этого дня?

– Да, также как ты сохранила себя нетронутой для меня, любимая. – Ответил я и сказал, нежно лаская её горячие груди с затвердевшими сосками – А потом я прочитаю тебе ещё одно стихотворение и тогда тебе станет легко и спокойно. Ты будешь после этого вне себя от радости, любимая. Ирочка вздохнула и сказала мне:

– Боренька, я и так вне себя от радости. Знаешь, я так счастлива, любимый, что мы встретились наконец-то, что даже не верю в своё счастье. Мне кажется, что это просто сон. Тётя Эля после знакомства с тобой сказала, что ей редко встречались такие рассудительные мужчины, как ты. Ты её просто очаровал.

Хотя время слов закончилось и наступила пора приступать к делу, я не перестал говорить и продолжал признаваться Ирочке в любви. Начав воспевать тело любимой в прозе, я нежно ласкал Ирочку, а она с каждым моим новым поцелуем стонала и откликалась тем самым на мои чувства, воплощённые в словах и ласках, всё громче и громче. Наконец наступило мгновенье, когда громко вскрикнув, она стала моею и я затих, давая ей передышку, и сделался ещё нежнее, а через небольшой промежуток времени, когда она уже не чувствовала боли и желала меня ещё сильнее, чем вчера вечером, когда мы прощались, настало время познакомить её с наслаждением уже более высокого уровня. И снова, позабыв про свои желания, я был с ней нежным и неторопливым. Ещё чрез какое-то время, замерев, я поцеловал её и начал читать обещанные стихи великого шотландца: Меня в горах застигла тьма, Январский ветер, колкий снег. Закрылись наглухо дома, И я не мог найти ночлег.

По счастью, девушка одна Со мною встретилась в пути, И предложила мне она В ее укромный дом войти.

Я низко поклонился ей

– Той, что спасла меня в метель, Учтиво поклонился ей И попросил постлать постель.

Она тончайшим полотном Застлала скромную кровать И, угостив меня вином, Мне пожелала сладко спать.

Расстаться с ней мне было жаль, И, чтобы ей не дать уйти, Спросил я девушку: – Нельзя ль Еще подушку принести?

Она подушку принесла Под изголовие мое. И так мила она была, Что крепко обнял я ее.

В ее щеках зарделась кровь, Два ярких вспыхнули огня.

– Коль есть у вас ко мне любовь, Оставьте девушкой меня!

Был мягок шелк ее волос И завивался, точно хмель. Она была душистей роз, Та, что постлала мне постель.

А грудь ее была кругла,

– Казалось, ранняя зима Своим дыханьем намела Два этих маленьких холма.

Я целовал ее в уста Ту, что постлала мне постель, И вся она была чиста, Как эта горная метель.

Она не спорила со мной, Не открывала милых глаз. И между мною и стеной Она уснула в поздний час.

Проснувшись в первом свете дня, В подругу я влюбился вновь.

– Ах, погубили вы меня! Сказала мне моя любовь.

Целуя веки влажных глаз И локон, вьющийся, как хмель, Сказал я: – Много, много раз Ты будешь мне стелить постель!

Потом иглу взяла она И села шить рубашку мне, Январским утром у окна Она рубашку шила мне…

Мелькают дни, идут года, Цветы цветут, метет метель, Но не забуду никогда Той, что постлала мне постель!

Подняв мою королеву на руки, я вышел из палатки и вошел вместе с ней в роду. Тёплая, чистая вода ласкала наши тела своими нежными пальцами. Мы стояли погрузившись в воду по самые плечи и целовались. Юлечка была счастлива и в какой-то момент призналась мне со смехом:

– Борька, ты просто невообразимый человек. Не знаю, какими бывают молодые боги на самом деле, но ты точно молодой бог, любимый. Знаешь, я даже не ожидала, что ты окажешься таким сдержанным, терпеливым и нежным. Юношам в твоём возрасте, это совсем не свойственно. Вздохнув, я улыбнулся, крепко обнял Ирочку и сказал:

– А я и не юноша, любимая. Ты обнимаешь юное тело парня, которому ещё нет шестнадцати, но на самом деле, этой осенью мне исполнится шестьдесят. Отсюда и происходят мои уравновешенность, терпение, умение делать то, чего просто не дано мальчишкам в силу их неопытности и отсутствия знаний. Наконец, моё знание пяти языков, любимая, но вместе с тем я юн душой, азартен, энергичен и я всё тот же Борька Картузов по прозвищу Карузо. Любимая, если бы не нечто фантастическое, то я не обнимал бы тебя сейчас, а метался в бреду между жизнью и смертью, находясь в больничной палате, а Женька Толкач дожидался того момента, когда я очнусь и стану рассказывать, как те пять подонков меня убивали. Меня спасло только то, что их главарю вздумалось надо мной надругаться и они перестали бить меня ногами. В общем, когда стал готовиться это сделать, я пришел в сознание и из остатков сил ударил его ногой в пах. Он схватил чей-то нож и воткнул его мне в спину, но всё же не убил. Мне удалось выползти из-за гаража и кто-то из учителей увидел меня через окно. Так что я и тот, и не тот Борька Картузов. Но знаешь, любимая, тот Борька никогда не позволил бы себе полюбить тебя, хотя и был бы поражен твоей красотой. Он был очень ответственный малый и обожал стихи Роберта Бернса, особенно ту балладу, которую я тебе прочитал, и хотя изредка посматривал на одноклассниц, никогда к ним не подходил. Ирочка, тот Борька Картузов прекрасно понимал, что первую любовь нужно ценить больше всего на свете и именно твою любовь, а не свою.

Я замолчал и улыбнулся. Ира почему-то сразу поверила мне, а может быть она уже осознала, что во мне есть второе дно. Она не стала вырываться из моих объятий, а наоборот, сама обняла меня ещё крепче. Целуя моё лицо, она громко сказала:

– Я знаю, почему это произошло, Боренька. Это Бог дал тебе шанс поквитаться с ними. Боже, неужели ты пришел ко мне из будущего? Теперь мне многое стало понятно. Я ведь сразу почувствовала, что ты необычный человек, Боренька.

Опустив руки, я побудил Иру обвить меня ногами, подхватил её под попку и стал выходить из воды. Уже на берегу, нежно лаская её шелковистое, белое, совсем не знавшее в этом году солнца, тело, я негромко сказал ей:

– Ирочка, это не бог послал меня к тебе, а почти такие же существа, как и мы. Они находятся то ли рядом, то ли где-то далеко, но всё же наблюдают за нами. В моём времени дела обстояли уже очень плохо и, как мне это объяснили уже здесь, всё закончилось страшной войной. Подробности мне неизвестны, но я знаю, что они послали меня в семидесятый год для того, чтобы я изменил мир и не допустил этого. Всё, что у меня имеется для этого, Иришка, это возможность получать любую информацию через мой компьютер, который стоит на столе в моём домашнем кабинете, но я могу видеть его здесь в любой момент. У меня есть доступ ко всем компьютерам планеты, а в них хранится огромное количество информации чуть ли не обо всём на свете.

Моя королева и к этому отнеслась спокойно. Она кивнула и, прикусив губку, сказала:

– Значит ты должен сделать это. Если эти существа, инопланетяне послали тебя в прошлое, то только ты сможешь это сделать, Боря, иначе они выбрали кого-нибудь другого.

Держа Ирочку на руках, я просто не мог не целовать и не ласкать её, а потому уже очень скоро мы снова были в палатке и теперь уже ничто не мешало заниматься нам любовью почти в полную силу. Моя королева была божественно хороша, а от застенчивости я избавил её ещё во время прелюдии, но слишком многого от неё не требовал. Мы выбрались из палатки и, не одеваясь, над ведь никто не видел, а нам было приятно смотреть друг на друга, особенно мне на Ирочку, накрыли себе стол и позавтракали. С шампанским, от которого слегка захмелели. Вино привело нас в весёлой и игривое настроение, но я всё же сначала убрал со стола и только после этого мы принялись носиться по берегу с визгом, криками и хохотом. В общем мы резвились, купались в реке, ныряли с ветки самой большой вербы в воду, а потом расстелили на траве покрывало и загорали. До самого вечера я не трогал Ирочку, чтобы не причинять ей боли, но тем не менее сделал всё, чтобы она чуть ли не в полный голос кричала от наслаждения. Вечером же я всё-таки отважился заняться с ней любовью и был вознаграждён сполна за своё терпение.