Текст книги "Три года в Соединённых Штатах Америки"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 60 страниц)

– Дамы и господа, вас пригласили сюда для того, чтобы вы лично убедились в том, как марсельская полиция совместно с Сюрте Женераль закончила разработанную нами в глубокой тайне операцию «Горгона», направленную против корсиканской мафии и тайной террористической организации «Нурджалар», базирующейся в Турции. При этом мы сотрудничали с ЦРУ и турецкой разведкой и это сотрудничество дало прекрасные результаты, которые мы вам сейчас предъявим. Вместе с тем я должен отметить, что последние несколько суток мне и моему коллеге, генералу Паскалю, а он с сегодняшнего утра руководит Сюрте Женераль, пришлось сильно понервничать, так как «Клементина», на борту которой находились агенты всех трёх разведок, внезапно пропала и они перестали выходить с нами на связь. До вчерашнего утра мы были в панике, пока с нами не связался вот этот русский юноша, Борис Картузов, романтически настроенный беглец из Советского Союза, который по чистой случайности оказался на борту этого судна и, узнав о том, что «Клементина» везёт из Турции во Францию тридцать тонн опиума, – при этой цифре безмолвная толпа репортёров, был слышен только стрекот кинокамер, да, щёлканье затворов фотоаппаратов, громко и протяжно ахнула, – решил вмешаться и разрушить планы корсиканской мафии и турецких террористов. Дамы и господа, этот отважный парень, которому только недавно исполнилось всего восемнадцать лет, хотя он и выглядит атлетом с обликом Ланселота или всё же скорее юного русского витязя из былин и сказаний, сумел обмануть как бандитов и террористов, так и наших агентов. Он всех усыпил настойкой из опиума и повёл «Клементину» в Марсель, действуя в одиночку и за судового механика, и за штурмана, и за рулевого. А теперь дамы и господа, несколько минут терпения, сначала мы снимем с борта судна захваченный в плен экипаж, а потом выгрузим первую партию груза из трюма и вы увидите, какой была истинная начинка тюков с шерстью. Не обессудьте, дамы и господа, но лица всех задержанных будут закрыты простынями в интересах следствия. – Комиссар Лагранж умолк и репортёры взорвались громкими криками, задавая ему свои вопросы, он успокоил их жестами и сказал – Дамы и господа, я призываю вас к сдержанности, уже очень скоро мы пригласим вас в конференц-зал комиссариата и дадим ответы на все ваши вопросы. Вы даже сможете узнать, почему Борис Картузов решил покинуть Советский Союз и добраться до Франции. О, он весьма необычный перебежчик, дамы и господа.

Генерал Паскаль, похлопывая по плечу, повёл меня, не сказав репортёрам ни слова, всё было сказано за него комиссаром, к круглому столику под тентом, вокруг которого стояло три офисных кресла. Мы сели за стол, я положил в середине свой интеграл и немедленно прибежавший официант поставил перед нами кофе и вазочку с круасанами. С борта «Клементины» тем временем стали спускаться по сходням полицейские с носилками. Целый штабель армейских носилок был поднят на палубу судовой лебёдкой. Примерно по пояс каждый из спящих наркодельцов был закутан в чистую, наглаженную простыню. Всё было тихо до тех пор, пока не раздался громкий крик:

– Да, это же Рене Фернан по прозвищу Маркиз, сын Старого Ворона, Эмиля Фернана! Я узнаю этот золотой перстень на его руке из тысячи других. Он мне им зуб выбил, негодяй! Ну, всё, попался с поличным, подонок, теперь ему придётся в тюрьме не сладко с его-то гонором и наглостью. Комиссар Лагранж, улыбнувшись, спросил генерала:

– Жан, как ты отнесёшься к тому, чтобы сломать хребет корсиканцам? В наши сети попали капитаны всех самых главных семей и если начать их хорошенько давить, то они не выдержат и станут давать признательные показания. Генерал кивнул и сказал:

– Займись этим, Жано. Это будет твоё первое задание. Наклонившись вперёд, я негромко сказал:

– Господа, если вы хотите пересажать весь «Корсиканский союз», то вам придётся заставить ЦРУ и коммандера Стирлинга пойти на сотрудничество с вами. Тогда вы сможете открыто использовать корсиканское досье этого засранца, но знаете, он ведь тоже человек со странностями и будет требовать от вас невыполнимого – освободить всю его группу. Вас, генерал, это естественно не устроит и вы заупрямитесь, но ведь есть и другой вариант. Вы выпускаете на свободу одного только Бобби Стирлинга, а всех его подручных загоняете в Иностранный легион лет на десять. В таком случае они искупят свою вину если не кровью, то военной службой на пользу Франции. Генерал Паскаль вздохнул и, покрутив головой, тихо сказал:

– Жано, мне очень нравится этот парень, но когда он начинает говорить и давать такие толковые советы, мне почему-то хочется его немедленно расстрелять.

– Малыш просто умён не по годам, Жан. – Тоже со вздохом и так же тихо согласился с ним комиссар – Но мне кажется, что этим советом тебе следует воспользоваться. Вот только как мы потому объясним, что на борту «Клементины» на троих корсиканских брави пришлось двадцать четыре агента спецслужб. Нагло ухмыльнувшись, я тихо сказал:

– Вы сможете сделать это только одним единственным образом, господа, проведя операцию «Горгона» по заказу КГБ. Те пятеро турок, зная меня как Вика Чернофа, желая досадить мне, то и дело бахвалились, что организация «Нурджалар» разорвёт Советский Союз в клочья и тогда Великая Турция протянется через Европу и Азию от Средиземного моря до Северного ледовитого океана. Размечтались, уроды. Если это так, то на «Нурджалар» у КГБ должно иметься множество материалов. Сами турки против «Нурджалара» делать ничего не станут, но если ЦРУ и Сюрте Женераль надавят на них, то раскатают эту религиозную секту, а по сути дела террористическую организацию, в блин и порвут его в клочья. Я даже не представляю себе, господа, какими ответными дарами осыплет вас за это Андропов. Генерал пристально посмотрел на меня и спросил:

– Малыш, ты понимаешь, что после этих слов мне придётся допрашивать тебя очень серьёзно и обстоятельно? Такой совет мне мог дать только резидент КГБ во Франции. Горестно вздохнув, я скривился и кислым тоном сказал:

– Ну, вот, Жан-Кристоф, теперь Жан-Жак хочет ещё и нашпиговать меня сывороткой правды.

– Ты сам виноват в этом, малыш. – Спокойно ответил комиссар полиции – Будешь знать, как в следующий раз давать советы людям, для которых Франция превыше всего. Не расстраивайся, ты парень молодой, сердце у тебя сильное, так что выдержишь и это испытание. Пойми, для меня тоже очень важно знать, являешься ты агентом КГБ или нет. Ты в курсе, что врачи из КГБ научились возвращать людям молодость? Сердито насупившись, я хмуро буркнул:

– Тоже мне, нашли секрет Полишинеля. Между прочим, наши военные врачи, генерал Олтоев и его друг генерал Гирин, научились лечить все болезни без хирургии и лекарств, а возвращение молодости это всего лишь следствие того, что в организме человека включается на полную мощность механизм регенерации клеток и его естественный иммунитет. Вот, к примеру, что вы собираетесь теперь делать со всем этим опиумом?

Полицейский комиссар озадаченно почесал затылок и, разведя руками, ответил мне:

– После суда над корсиканцами, они же у нас крайние, мы передадим его компании «Рон Пуленк» и из опиума будут изготовлены различные медикаменты.

– Наркота из него будет изготовлена. – Презрительно фыркнув, сердито огрызнулся я и добавил – У вас же не хватает ума послать в учебный центр генерала Олтоева своих военных врачей и тех врачей, которые состоят на государственной службе, чтобы их там научили лечить людей капитально, раз и навсегда. Между прочим, это занимает всего четыре месяца. Одна моя знакомая медсестра записалась в группу генерала Гирина и теперь стала целительницей. Она и меня научила основным приёмам лечения.

Оба француза снова переглянулись и я понял, что допрашивать они меня будут теперь точно вдвоём. Тем временем на борту «Клементины» возникла трудноразрешимая ситуация. Большого Ману четверо полицейских ещё вытащили на носилках из его каюты на палубу, а вот спускаться с ним по сходням боялись. Уж очень этот верзила был тяжеленный. После нескольких минут обсуждения его всё же спустили на причал с помощью судовой лебёдки и загрузили в машину скорой помощи. Десятка полтора машин с включёнными проблесковыми маячками и сиренами на большой скорости носились от порта до марсельской каталажки и обратно, отвозя туда спящих наркодельцов, большинство из которых проснутся теперь чуть ли не героями. Судя по задумчивому виду генерала Паскаля я уже понял, что он собирается прислушаться к моим советам. Если так, то со стороны КГБ ему будет гарантировано плодотворное сотрудничество. Не думаю, что ЦРУ и турецкая разведка в сложившейся ситуации откажутся сотрудничать с Сюрте Женераль хотя бы в ряде проектов.

Последнего спящего отправили в кутузку и началась разгрузка тюков с шерстью. В трюме работало с полсотни грузчиков, но ещё больше полицейских ворочали тюки на причале, складывая их в штабель. Когда было выгружено штук пятьдесят тюков, мы встали из-за стола и подошли к ним. По моему совету на причал были доставлены большие весы и вот двое полицейских положили на них первый тюк. Он весил сто два килограмма и я велел отложить его в сторону. Следующий тюк весил девяносто восемь килограммов и присоединился к первому, а вот вес третьего составлял уже сто двадцать шесть кило и я, схватив тюк в одиночку, быстро забросил его на здоровенный стальной стол, взял в руки ножницы по металлу и принялся разрезать пластиковую бандажную ленту, но не всю. Вскрыв брезент в середине тюка, я запустил в него руку и под прицелами кинокамер и фотоаппаратов стал доставать из шерстяных недр тюка плитки опиума и выкладывать их на стол. В этом тюке их набралось восемьдесят штук и кто-то их репортёров сразу же назвал цену этой отраве на чёрном рынке наркотиков в Париже, она впечатляла. После этого я отошел от стола и принялся наблюдать за тем, как полицейские, то и дело громко восклицая, стали потрошить тюки.

Гора опиума на стальном столе раза в два большем, чем теннисный, быстро росла. Так же быстро нарастало и возмущение французов, которые стали выкрикивать проклятья в адрес корсиканской мафии, травящей наркотой их детей. Эх, жаль, что я не мог подлить масла в огонь прямо сейчас, поскольку стоял и благоразумно помалкивал, чтобы не сердить обоих Жанов-ажанов. У тех же на лицах красовались довольные улыбки и они не отказали себе в удовольствии лично взять в руки ножницы, разрезать несколько бандажных лент, а затем вытащить из тюка с шерстью его ядовитую начинку. Репортёры, полицейские и жандармы, посторонних людей к причалу не подпускали, рукоплескали обоим и у них с лиц не сходили довольные улыбки. Когда же на столе лежало с полтонны наркотиков, сфотографировав нас на их фоне, репортёры согласились отправиться в конференц-зал полицейского комиссариата города Марселя, но при этом на причале осталось с полдюжины кинооператоров и фоторепортёров, чтобы заснять процесс выемки наркотиков из тюков до конца.

Я сел вместе с генералом Паскалем и комиссаром Лагранжем в бронированный лимузин «Ситроен» и мы поехали из порта в здание комиссариата в сопровождении жандармов, восседающих на мотоциклах. Вслед за нами ехала целая вереница автомобилей. Несколько раз мимо нас проезжали кинооператоры, сидящие на мотоциклах позади мотоциклистов, так что в том, что моя физиономия будет мелькать на телеэкранах и в газетах во всех видах и ракурсах, сомневаться не приходилось. Что же, именно так всё и задумывалось, а потому с моего лица тоже не сходила довольная улыбка, но всё же она не была слишком широкой, а потому идиотской. И вообще я держал себя с достоинством, не суетился, не размахивал руками и не вопил, как скаженный. Теперь мне предстояло выдержать самое главное испытание, показать французам, что я не какой-то там жалкий отщепенец, а не смотря на бегство из страны Советов патриот, хотя и чокнутый, раз перепрыгнул через два ряда колючей проволоки и удрал в Турцию, чтобы добравшись до Западной Европы, создать свою собственную гоночную команду и стать чемпионом мира сразу в двух гоночных дисциплинах, чего ещё никому не удавалось сделать до меня. Да, и к моему времени никто в мире не гонял одновременно и на мотоциклах, и на гоночных автомобилях Формулы-1, выигрывая Гран При на различных трассах.

Ну, как для кого, а для меня это была самая надёжная легенда прикрытия, чтобы мотаться по всей Западной Европе и не только ей одной и гонять на всех трассах. Зато и широта охвата территории становилась просто колоссальной. Будучи у всех на виду, я смогу в любой момент незаметно ускользнуть, чтобы провести где-нибудь в совершенно другом месте операцию и меня никто не сможет заподозрить. Мой двойник, майор Виктор Северьянов, как и все остальные парни, которым предстояло на разных ролях стать членами нашей интернациональной гоночной команды, за каких-то четверть часа мог стать выше ростом на целых семь сантиметров, принять мой облик и таким образом заменить меня. За это Виктора, который находился в Марселе под именем уроженца Анголы Марка Штерна, промышляющего по мелочам торговлей алмазами, мои друзья и помощники прозвали Безразмерным. Он даже разговаривать стал, как я и единственное, чему так и не смог научиться, так это так же быстро гонять на мотоцикле и гоночном автомобиле.

Глава 6
Пресс-конференция

Когда мы подъехали к зданию комиссариата полиции Марселя, по радио, в полуденных новостях уже сообщили, что генерал Жан-Жак Паскаль назначен новым шефом Сюрте Женераль, а прежний шеф пошел на повышение и стал первым заместителем премьер-министра, Жака Шабана-Дельмаса. Жан-Жак, услышав об этом, обмолвилось, что всё это произошло только благодаря тому, что ему удалось накинуть лассо на шею ЦРУ и теперь у Сюрте Женераль появились инструменты давления на американцев. Что же, я не завидую коммандеру Стирлингу, которому волей-неволей придётся играть роль Труфальдино из Бергамо, верного слугу двух господ. А может быть это и к лучшему, ведь у этого типа тоже появится возможность для карьерного роста. Всё зависело теперь только от того, согласится ли он, чтобы французы стали спасать его в обмен на полное сотрудничество, ведь ЦРУ то в любом случае проиграло по-крупному и американцам придётся это признать. Ну, а мы въехали во внутренний двор комиссариата на лимузине и направились сначала в кабинет комиссара полиции, где Жан-Жак снова поговорил с Парижем и получил более подробные инструкции. Мы с Жаном-Кристофом в это время находились в комнате отдыха. Генерал вошел через двадцать минут и с довольным видом сказал:

– Жан, патрон дал нам разрешение начать переговоры с русскими, американцами и турками. Когда я сказал ему почти слово в слово то, что мы с тобой услышали из уст малыша, патрон даже воскликнул: – «Браво, Жан! Это как раз то, что нам нужно сделать в первую очередь.» – Снова со вздохом покрутив головой, он тут же пригрозил мне – Малыш, готовься к допросу и не дай Бог выяснится, что ты агент КГБ. Тогда ты вылетишь из Франции, как ядро из пушки и больше никогда твоя нога не ступит на её территорию. Надеюсь, что этого всё же не произойдёт.

Сразу после этого нам подали в комнату отдыха ленч, мы перекусили, привели себя в порядок и отправились в конференц-зал, где уже находилось раза в три больше репортёров, чем их собралось порту. На этот раз многие операторы были вооружены уже громоздкими видеокамерами и я понял, что из Парижа прилетели репортёры центральных каналов французского телевидения. Похоже, что уже вся Франция знала, что полиция Марселя провела блестящую операцию против корсиканской мафии, на которую теперь повесят всех дохлых собак и кошек. Мне сразу же захотелось дать всем корсиканским брави такой совет – хлопцы, немедленно рвите когти со своего острова. Я как был одет в тёмно-красный мотокомбинезон, так в нём и вошел в конференц-зал, держа в руках шлем-интеграл.

На этот раз первым выступил генерал Паскаль, представился и кратко рассказал о том, что по инициативе комиссара Лагранжа и при его участии была разработана и проведена операция «Горгона». Генерал не забыл упомянуть и о том, что террористическая организация «Нурджалар» вынашивала планы, направленные против Советского Союза и что теперь им уже не суждено сбыться, так как разведка Турции решительно заявила им свой протест, выразившийся в виде сотрудничества с Сюрте Женераль в этом щекотливом деле и поблагодарил американских коллег из ЦРУ за оказанную помощь. В общем генерал сразу же расставил все акценты в нужном порядке и теперь Париж мог шантажировать как Вашингтон, так и Анкару, ведь ввоз во Францию тридцати тонн опиума и создание на её территории подпольной химической лаборатории это не шутки, особенно после событий четырёхлетней давности. После этого слово взял комиссар Лагранж и объяснил всем присутствующим, что кроме старшего инспектора Мишу, который теперь станет комиссаром полиции Марселя, никто и ни о чём даже не догадывался. Он даже сказал о том, что трёх полицейских, работающих на корсиканскую мафию, полностью изобличённых в этом, пришлось арестовать только вчера.

После этих двух коротких выступлений у репортёров сразу же возникло множество вопросов, но они получали в ответ одни только обаятельные улыбки двух французских пройдох. Генерал Паскаль после нескольких вопросов смеясь сказал:

– Дамы и господа, ну вы же сами прекрасно понимаете, что это совершенно бесполезное занятие, узнать о деталях и подробностях этой тайной операции. Я могу вам сказать только одно, она была проведена настолько филигранно, что даже Борис Картузов, оказавшись в гуще событий, так и не смог понять, кто на борту «Клементины» плохие парни, а кто хорошие. Вот если вы будете задавать вопросы ему, то он сможет рассказать вам очень много интересного о том, как опиум везли из Турции во Францию. Полагаю, что его история будет для вас интересна.

Первый десяток вопросов был действительно посвящён тому, как я оказался на борту «Клементины» и как плыл морем из Трабзона в Марсель. Мне пришлось рассказать, как Рене по прозвищё Маркиз метнул в меня свой кинжал-корса, но я успел уклониться и тот вонзился в стальную переборку, отделанную пластиком под дерево. По этому-то кинжалу я и понял, что имею дело с «Корсиканским союзом» и в первую же ночь, как только судно вышло в море, полез в трюм и обнаружил, что тюки с шерстью имеют разный вес и что в тех, которые тяжелее, спрятаны плитки опиума. Ну, а дальше мои действия сводились только к одному, кормить наркодельцов получше и варить для них отличный кофе, а когда мы доплыли до Болеарских островов, то я привёл свой коварный план в действие и напоил всех наркодельцов на борту «Клементины» их же собственной наркотой так, что они и по сию пору дрыхнут, после чего стал рыться в каюте капитана и нашел там прямые свидетельства того, что это контролируемая поставка, в которую я сдуру вмешался. Мой рассказ, скупой на подробности, выслушали больше с терпением, нежели с интересом, но вскоре одна красивая молодая женщина из газеты «Фигаро», Моник Леже, задала мне вопрос следующего характера:

– Мсье Картузоф, что заставило вас бежать из Советского Союза? Вы противник советского режима и протестуете против его жестокости и несправедливости, как и многие миллионы русских, которые покинули эту страну за последние годы?

Это был как раз тот вопрос, которого я ждал. Благодарно поклонившись за него очаровательной парижанке, я широко улыбнулся и огорошил репортёров таким заявлением:

– Уважаемые дамы и господа, прежде чем ответить на вопрос прелестной мадмуазель Моник, я хочу заявить вам всем следующее. Я честно отвечу на все ваши вопросы, так как не привык кривить душой, но заранее предупреждаю, что набью морду каждому писаке, который посмеет исказить мои слова. Бить буду долго, очень болезненно, но так, что не останется ни одного синяка и, разумеется, без свидетелей. Только потому, что я не хочу, чтобы меня выставляли дураком, мерзавцем, предателем и подлецом. Я покинул Советский Союз столь экстравагантным способом вовсе не потому, что являюсь отщепенцем.

Репортёры тут же громко загалдели, а обиженная Моник Леже гневно воскликнула:

– Как, мсье Картузоф, вы готовы ударить женщину за то, что та посмеет интерпретировать ваши слова? Снова улыбнувшись, я поторопился успокоить её:

– О, нет, очаровательная мадмуазель Моник! Речь идёт не о интерпретациях, а о цитировании. Дайте точную цитату, а потом обыгрываете её, как хотите и я не обижусь на вас, но если какая-то дамочка решит переврать мои слова, то пусть не ждёт от меня пощады. Бить женщину? О, нет, ни за что на свете! Этого от меня не добьётся даже самая злостная врунья, но за любую гнусную диффамацию, я обязательно нахлещу такую дамочку по щекам её же собственными трусиками. Поэтому, уважаемые дамы, если вы вздумаете переврать мои слова, мой вам совет, либо не вовсе не делайте этого, либо ходите без трусиков. Во Франции мягкие зимы, не то что у нас в Советском Союзе, но всё равно достаточно прохладные, так что лучше не рискуйте своим здоровьем.

Моя тирада рассмешила не только мужчин, но и некоторых женщин и как только смех стих, я рассказал о страданиях юного гения автомобилестроения Бори Картузова. Рассказ мой не был слишком многословным и излишне эмоциональным, но я всё же довольно подробно рассказал, как построил самые быстрые в мире мотоциклы и автомобили, завод по их изготовлению, но в результате оказался вне его пределов и даже не был включён в заводскую гоночную команду «Метеор». Сказал я и о том, что наша семья далеко не бедствует, а также вскользь обмолвился, что моя жена ушла от меня к полковнику КГБ. Тем самым я возбудил довольно большой интерес к своей персоне, но всё же один желчный малый задал мне такой вопрос, за который я был готов расцеловать его в обе щёки, ибо он спросил:

– Мсье Картузоф, вы рассказали нам просто удивительную историю вашего творческого взлёта, но позвольте всё же уточнить, неужели вы не понимаете, что во всех ваших потерях, если они действительно имеются, виновата советская система?

– С чего это вы взяли? – Изумлённо спросил я – Причём тут советская система? Вы, видно, ничего не поняли из того, о чём я рассказал. У меня просто не хватило ума с самого начала повести себя так, чтобы удержать этот бизнес в своих руках, вот и всё. Вы что же думаете, если бы я пришел на завод «Рено» и сказал его хозяевам, что могу построить самый быстрый в мире автомобиль и сделал бы это, повторив все свои ошибки, то меня назвали бы его автором? Чёрта с два! Ваши бизнесмены будут ещё похлеще наших. В Союзе меня просто хотели всеми силами загнать в институт, чтобы сделать из меня, как мне говорили, гения автомобилестроения, но я им без всяких институтов являюсь. Не знаю, что бы я стал делать дальше, но моя любимая женщина, когда у меня случился срыв и я, честно говоря, стал прикладываться к бутылке, разочаровалась во мне и ушла к другому, вот тогда я и решил доказать моей королеве, что она ошибается. На заводе «Метеор» думают, что Кулибин, это моё прозвище, иссяк, раз больше не выдаёт каждый день по три десятка эскизов, но они ошибаются, мой новый двигатель будет настолько многофункциональным, что все остальные двигатели внутреннего сгорания Человечество выбросит в утиль. Вместе с тем это будет самый быстрый в мире двигатель, способный крутить главный вал со скоростью в двадцать пять тысяч оборотов в минуту. Ну, а что касается Советского Союза, дамы и господа, это теперь уже совсем другая страна, но я и прежде не считал советский строй порочным. Ваши порядки, поверьте, намного хуже. Меня тут же спросили:

– Почему вы считаете себя гением, мсье Картузоф?

– Сядьте в автомобиль «Метеор-Гамма», мою последнюю разработку, и вы в этом убедитесь сами. – Ответил я – Или хотя бы наденьте на голову этот шлем-интеграл и попробуйте провернуть его на ней. Это тоже моя разработка. Мне тут же возразили:

– Но ведь инженеры завода «Метеор» скажут, что это не так, мсье Картузоф. Чем вы сможете опровергнуть их слова? Я тут же взревел:

– Это кто, Жорка Нестеров, главный инженер «Метеора» который за полгода научился от меня большему, чем дали ему пять лет учёбы в институте, скажет так? Он никогда не посмеет этого сделать потому, что тогда его жена, моя одноклассница, перебьёт на его башке всю посуду, какая есть у них в доме. Никто и никогда не отнимет у меня моего детища, мотоциклов и автомобилей «Метеор», как и самого этого завода. Главная моя беда заключалась в том, что в шестнадцать лет я сделал четыре невозможные вещи, которые не укладывались в голове многих людей – женился на самой красивой девушке нашего города, которая была на семь лет старше меня, сконструировал самый красивый и быстрый супербайк, самый красивый и быстрый автомобиль, а также спроектировал самый лучший в мире автозавод. Про самый мощный и прочный трактор я уже не говорю, как и про то, что только в моих руках аморфный углерод, асфальтеновая смола и водородное топливо приобрели те свойства, которые сделали их самыми лучшими конструкционными материалами в мире. В Советском Союзе не поверили в то, что Борис Картузов ещё на что-то способен. Все решили, что теперь меня нужно загнать в институт, чтобы из меня получился толковый инженер. Они ошиблись и поэтому, чтобы доказать это, я сбежал от них и приплыл на этой чёртовой «Клементине», битком набитой опиумом, в Марсель. С вашей помощью я хочу обраться к тем, кто не боится риска, господа, мне нужны спонсоры, чтобы построить такой супербайк и такой гоночный автомобиль, которые с моими новыми двигателями будут ездить быстрее всех. Тогда я стану чемпионом мира и в шоссейно-кольцевых мотогонках и в автогонках Формулы-1.

Какой-то пожилой, сухопарый мужчина в чёрном костюме после моей пылкой тирады громко выкрикнул:

– Такая трагедия, юноша, могла произойти только в Советском Союзе! В любой другой свободной стране Запада вы сразу же стали бы всеми уважаемым членом общества, миллионером, и вам бы никогда и в голову не пришла мысль о бегстве. Мы все свидетели того, как из этой коммунистической тюрьмы бегут на запад миллионы русских людей, самых талантливых и предприимчивых. Россия таким образом лишается своего последнего достояния и вскоре падёт, как пала Византия.

Так-так, меня уже начали поучать. У-у-у, дяденька, нужно будет выставить тебе пузырь коньяка подороже за то, что ты позволяешь мне ответить так же яростно. Громко расхохотавшись, отчего господин в чёрном умолк с раскрытым ртом, я артистично всплеснул руками и громко крикнул:

– Мсье, кого вы называете русскими и цветом нации? Всех этих отщепенцев? Азиатских ханов и баев, которым советская власть не давала разойтись во всю ширь и мощь своих диких азиатских душонок? Ворьё и уголовников всех национальностей, а также националистов из Прибалтики и других республик? Ну, так знайте, мсье, подобно тому, как цыгане не хотят работать во Франции и живут только за счёт нелегальных доходов, все эти отбросы займутся тем же самым. Предприимчивые? Да, они очень предприимчивые и скоро научат ваших уголовников таким трюкам, что полиция схватится за голову. Да, среди них нет и десяти процентов русских, мсье. Приведу вам один интересный пример. Как только Леонид Ильич открыл границы Советского Союза и вместе с тем объявил о создании в нашем крае свободной экономической зоны с социалистическим рыночным хозяйствованием, из нашего города уехали практически все так называемые греки, а на самом деле неизвестно кто и как же это происходило? Да, очень просто, в наш город приехало множество евреев, причём действительно талантливых и предприимчивых людей со всей страны и это они купили у них все дома, очень крупно переплачивая за них. Теперь все они являются самыми уважаемыми бизнесменами, почти половина из них члены партии, а все поголовно – миллионеры и когда такой господин едет по улице в своём автомобиле «Метеор», то милиционеры отдают ему честь потому, что она наш, советский бизнесмен и вы никогда не заманите его в Израиль. В Советском Союзе в связи с переменами во внутренней экономической политике больше не еврейского вопроса. Всё, он окончательно и бесповоротно исчерпан. Нет в нём больше и никаких других вопросов. Пока я ехал на поезде из своего города в Ереван, чтобы по пути на полном ходу выскочить из вагона и с помощью разборного шеста перепрыгнуть через колючую проволоку, я на многое успел посмотреть. В том числе и на радость некоторых грузин от того, что первым секретарём у них поставили товарища Машерова, на которого они готовы Богу молиться. Поэтому знайте, дамы и господа, Борис Картузов сбежал во Францию вовсе не потому, что противник социалистического строя, а потому, что хочу доказать всем – я технический гений и пытаться меня учить чему-либо, просто глупо!

Моё заявление вызвало бурю возмущений у одной половины репортёров и одобрительные возгласы у другой, а также очередной вопрос, заданный по всем правилам:

– Мсье Картузоф, я Патрик Дерен, первый канал французского телевидения. Ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. Из ваших слов мне стало ясно, что вы довольны переменами, происходящими в Советском Союзе, но как вы относитесь к Сталину и сталинским репрессиям, которые по прежнему замалчиваются в ваше стране? Или вам ничего об этом неизвестно?

Мне тут же захотелось расцеловать Патрика Дерена за этот роскошный вопрос, который позволял мне провести множество параллелей. Поэтому я первым делом улыбнулся, встал и даже поклонился телерепортёру. Зал от этого замер и в воздухе повисла тишина. Я сел кивнул и стал отвечать по-профессорски:

– Итак, уважаемые дамы и господа, мсье Дерен спрашивает меня, как я отношусь к товарищу Сталину и репрессиям, названным им сталинскими. В первую очередь я предлагаю вам задуматься вот о какой исторической параллели, хотя и не до конца полной. Сталин, творец Советского Союза в его нынешней, фактически имперской, форме, это ваш Наполеон. Точно так же, как император Наполеон не является французом, Сталин не относится к числу русских, он грузин. Между прочим, по своему характеру грузины и корсиканцы весьма схожи. Про невысокий рост обоих исторических персонажей я говорить не стану, не в росте дело, но скажу о главном – не француз Наполеон и не русский Сталин в двух разных странах сделали одно и то же, построили два великих государства, две империи. Точно так же, как ваш Наполеон является продуктом революции, который пришел к власти тогда, когда её вожди, вожаки и вожачки перерезали друг другу глотки, наш Сталин также не сразу пришел к власти, хотя и считается, что он является преемником Ленина. С чего это вдруг? Да, у Сталина в двадцатые годы и власти-то никакой не было, он в то время только вёл борьбу за власть и столкнулся с тем же самым, с чем и Наполеон – кучей идиотов, которым на шармака досталась целая страна только потому, что прежняя власть была из рук вон плоха, слаба и потому не могла её удержать, и все они не знали что делать с таким подарком судьбы. Правда, наш Сталин всё же начал в это смутное время проводить в жизнь политику индустриализации страны, но это всё же делалось хаотично. В дальнейшем, когда Сталин почти полностью взял власть в свои руки, он стал планомерно строить Советский Союз, как великую империю, как страну с мощной индустрией. То же самое делал и Наполеон, хотя и со значительно меньшим размахом. Дальше имеется небольшое расхождение, которое, впрочем, имеет совершенно разные, по своему значению, результаты. Наполеон сам развязал войну и не одну, а Сталину войны навязали. Наполеон потерпел в войне поражение, Сталин же, наоборот, выиграл войну. Теперь несколько слов о деталях, о так называемых сталинских репрессиях. Спору нет, они имели место быть и были жестокими, но всё же не такими кровавыми. Непосредственно от самих репрессий в Советском Союзе всё же погибло людей гораздо меньше, чем во время гражданской войны и интервенции, когда Советская Россия была в кольце врагов, а также во время Второй мировой войны. Увы, но точно так же, как французские клевреты подталкивали Наполеона к ошибочным действиям, в результате которых Франция несла большие потери в людских жизнях, то же самое делали советские клевреты, отиравшиеся возле Сталина, и если учесть то обстоятельство, что на местах карательные органы злоупотребляли своей властью, то отсюда и происходили те самые сталинские репрессии. Самым же важным всё равно нужно считать другое, как Наполеон, так и Сталин создали самое главное – два управляемых государства, две государственные машины, в которых власть имела мощные приводные ремни, ведущие от штурвала к рулю. Кстати, сам Сталин прекрасно понимал, кто такой Наполеон и что он сделал для Франции, а точнее, во что он Францию превратил, а превратил он её прежде всего в эффективное государство, вот только что в наполеоновской Франции, что в сталинском Советском Союзе, человеку уделялось слишком мало внимания. Человеком попросту пренебрегали и вот ведь что удивительно, уважаемые дамы и господа, если мы с вами рассмотрим крупнейшие экономические державы нашего времени, то увидим, что самыми эффективными государствами являются те, которые обладают мощной полицейской машиной и чётко структурированной вертикалью власти. Откуда это идёт? От наполеоновской Франции, уважаемые дамы и господа. Франция сегодня, после правления великого Шарля де Голля, это всё та же наполеоновская Франция. Ваш великий император Наполеон построил великую Францию, как империю, потом всякие последыши её немного покорёжили, но генерал де Голль полностью отремонтировал ваше государство, сделал его снова эффективным и слегка преобразил фасад. Труды Наполеона повторил Сталин, он также построил великую империю Советский Союз, которая при Хрущеве малость покрылась ржавчиной, но теперь, когда Леонид Ильич Брежнев ввёл в жизнь новые понятия и КПСС повернулась лицом к своему народу, в нашей стране начались новые времена. При этом я хочу отметить вот какой сугубо технический фактор. Наполеоновская Франция это карбюраторный двигатель внутреннего сгорания, а Советский Союз – тот же двигатель, но уже с инжектором. При Сталине он работал ещё не очень хорошо, но зато теперь, когда Брежнев, наш русский генерал де Голль, поставил на этот двигатель компьютер, он обгонит на трассе любую западную рухлядь. Мощь у этого двигателя, просто колоссальная, а потому можно взяться и за дизайн кузова, и сделать салон намного более комфортабельным. Ну, а теперь мой ответ на ваш вопрос, мсье Дерен, как я отношусь к Сталину и Наполеону. Я в ужасе от них обоих. Я их ненавижу за то, что они причинили столь бед людям, но при этом прекрасно понимаю, что ни у Сталина, ни у Наполеона не было ровным счётом никакого выбора. Как Франция, так Советский Союз могли бы ведь и погибнуть, как государства, не будь Наполеона и Сталина. Они оба персонажи истории, а потому давайте просто уважать их за все те свершения, какие они совершили в своей жизни. Сталин ушел из жизни и после него осталась только старая шинель и стоптанные сапоги. После смерти Наполеона тоже остался лишь старый, поношенный сюртук. Они оба не стяжали при жизни богатств, оба жили в своих странах чужаками, но тем не менее сделали всё, чтобы возвеличить Францию и Советский Союз. Ну, а репрессии что наполеоновские, что сталинские, это та цена, которую нашим народам пришлось уплатить за величие наших государств. Что Франция, что Советский Союз великие государства, а потому и цена за это величие тоже была уплачена великая.