Текст книги "Три года в Соединённых Штатах Америки"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 60 страниц)

Капитан Толкачёв, пристально посмотрев на побледневшую от испуга официантку, пожал плечами и ответил:

– Как скажешь, Кулибин. Так и напишу, что твоя встреча с уголовниками в ресторане была случайной и никто их сюда не вызывал, но ты знаешь, Боря, у троих ведь были с собой стволы, а у остальных финки. Ну, да, ладно, поехали отсюда.

Я забрал свёрток с шашлыками, завёрнутыми в вощёную кальку и направился к выходу. На этот раз, положив шашлыки в багажник, я сидел на пассажирском сиденье, а Толкач, положив руки на широкий хромированный руль, гордо восседал на своём трайке. Рафик был прав, заказов на трайки было уже столько, что их одни можно было поставлять на экспорт до посинения, причём даже в Штаты, на родину этих удобных трёхколёсных мотоциклов. Поэтому мой подарок был особенно ценен для Толкачёва, но теперь мне следовало подумать и о подарке для всего советского народа, а потому, как только Женька привёз меня домой, лень мигом откочевала далеко на юг и я засел за компьютер. Мне не хотелось делать «Оку» или ещё какую-нибудь собачью будку на колёсах и потому я принялся втолковывать Бойлу, каким я вижу шестиместный (три места впереди с центральным расположением руля) семейный автомобиль, который можно за полчаса превратить в паркетный джип, пикап, солидный седан, а также в девятиместный минивен. Простой, но стильный и элегантный.

Работа меня увлекла настолько, что я лёг спать в эту ночь в половине пятого и на следующий день, проснувшись в десять утра, снова отправился в свой кабинет. В полдень я представил моей королеве и родителям на рассмотрение окончательный вариант четырёхпозиционного автомобиля, его размер представлял из себя среднее между «Волгой» и «Жигулями». Автомобиль им очень понравился. В конфигурации седана он имел подчёркнуто спортивные и в то же время аристократические формы, но при превращении в джип с мощной вездеходной резиной, полностью преображался, а внушительный кузов делал из него работящего колхозника. Зато когда из моего автомобиля делали минивен, он тут же становился пионерским лагерем на колёсах. Опций в нём был самый минимум, но мозги, радио и кондиционер, как и полный привод с АБС, я всё же оставил. Ещё неделя у меня ушла на то, чтобы сделать технический эскиз каждой детали. Мама и Галинка, отложив в сторону все дела, отрисовали мне в красках роскошные большие планшеты и в понедельник, загрузив всё в «Волгу», созвонившись с вечера с Георгием Ивановичем, Митрофанычем и Жоркой, я вместе с Ирочкой поехал в крайком партии, чтобы показать проект друзьям.

Когда все двенадцать планшетов были расставлены, а на стол Георгия Ивановича я положил десять красных папок с технической документацией, народ ахнул. В первую очередь потому, что все прекрасно знали, как всё будет выглядеть в натуре. Георгий Иванович, обняв меня за плечо, спросил:

– Боря, а это не будет слишком жирно иметь вместо одного автомобиля сразу четыре? Да, и где люди их станут хранить?

На этот вопрос у меня давно уже был готов ответ и я, широко улыбнувшись, сказал:

– Георгий Иванович, ты забыл об одной простой вещи, мы ведь советские люди и привыкли к коммуналкам. Поэтому я предлагаю поступать таким образом – каждый советский покупатель приобретает в рассрочку на десять лет наш автомобиль в той конфигурации, которая ему больше всего нравится. Завод «Метеор» ставит в каждом областном центе свой магазин с сервисным центром. Это народный автомобиль, Георгий Иванович, а потому он изготовлен по блочно-модульной схеме. Скажем забарахлила у тебя передняя подвеска, на сумел ты её разбить, то добираешься до автосервиса, там её откручивают, ставят новый модуль, а с разбитым рабочие нашего автосервиса либо разбираются сами, либо отправляют его на завод. То же самое будет происходить с ремонтом двигателя или любого другого блока. Более того, Георгий Иванович, вся метеоровская техника будет не продаваться, а передаваться людям в лизинг, то есть продаваться в рассрочку на очень много лет и поэтому сервисные центры у нас будет создаваться в виде очень больших комплексов.

– А окупаемость? – Тут же спросил Георгий Иванович и, погрозив мне пальцем, добавил – Боря, ты мне эти штучки времён военного коммунизма брось. В рассрочку на десять лет, это то же самое, что даром и поэтому я не согласен.

Митрофаныч и Жорка, которым очень понравилась моя идея, горестно вздохнули, но у меня имелся непробиваемый аргумент, который я немедленно пустил в ход, сказав:

– А прокат кузовов другого типа в зависимости от сезона и мгновенная замена сломанных модулей и блоков? Георгий Иванович, к твоему сведению, на этом мы заработаем даже больше, чем на изготовлении самих машин. Уж тебе-то известно, при каких условиях, пусть и с большим трудом, поликарбон можно снова превратить в аморфный углерод. Срок службы этого автомобиля составит где-то пятьдесят лет, а за это время на силовом каркасе можно будет раз десять поменять дизайн обвесов, не говоря уже о дизайне внутри капсулы безопасности. То же самое я предлагаю робить и экспортируя спортивные суперкары. Хотя сборка у нас будет и стапельная, поверь, всего на двухстах пятидесяти стапелях мы запросто сможем изготавливать в год сто пятьдесят тысяч автомобилей. А ведь Митрофаныч и Жора тебе сейчас мигом докажут, что за счёт трёхсменной работы они смогут выкатывать с завода полмиллиона только легковых автомобилей в год. Ну, и как ты собираешься их продавать? Зато продавая их в рассрочку, да, ещё предлагая покупателям множество дополнительных платных услуг, все наши автомобили будут раскупаться с колёс. Но самое главное, наши сервисные центры будут стоять во многих странах Западной Европы, а это самый громкий рупор наших идей, нацеленных сам знаешь на что.

Секретарь крайкома партии пристально посмотрел на Митрофаныча и Жору, кивнул и строгим голосом спросил:

– Мужики, я вчера прошел по всему заводу и у меня создалось такое впечатление, что вы уже можете начать работу. Жорка улыбнулся и съехидничал:

– Так нам же вроде бы приказано достойно подготовиться к приезду государственной комиссии, которая пожалует к нам пятнадцатого июня, Георгий Иванович. А так мы можем начать работу хоть завтра, правда, нужного количества рабочих у нас нет. Георгий Иванович рассмеялся и воскликнул:

– Жорка, шельмец, это совести у тебя нет! Видишь у меня на столе вон ту пухлую, красную папку? Она битком набита телеграммами с просьбой разрешить лучшим рабочим с почти трёх сотен заводов пройти стажировку на «Метеоре». Вам даже зарплату им платить не придётся, ведь это будут служебные командировки. В общем так, мужики, чёрт с ней, с государственной комиссией, пускайте завод, а рабочих вы и на наших предприятиях найдёте, но и от командировочных тоже не отказывайтесь.

То, что завод начинал работу на двадцать дней раньше, меня вполне устраивало, но это не решало судьбу народного автомобиля и потому я угрюмым тоном поинтересовался:

– Это всё замечательно, товарищи, но что вы намерены делать с моими эскизами? Мы будем запускать в серию народный автомобиль или у вас перед глазами одни доллары стоят? Георгий Иванович кивнул и спросил меня:

– Боря, ты подготовил экономические расчёты?

– Лежат в самой верхней папке, Георгий Иванович. – Ответил я – Со всеми выкладками по лизингу как внутри страны, так и за рубежом, причём по всем позициям, включая сельхозтехнику. А ещё у меня есть такое предложение, касающееся уборки урожая. Нам нужно создать в нашем крае мобильный отряд механизаторов, оснащённый мощной уборочной техникой, бросать его на юг и затем он будет продвигаться на север, убирая с полей всё до последнего колоска, початка или картофелины. В этом году мы оснастим его техникой и обкатаем её, заодно разработаем и освоим выпуск быстровозводимых хранилищ с регулируемой воздушной средой, в которых ничто не гниёт и не портится, а начиная с будущего года, начнём убирать урожай по новому. Про это я тоже написал, Георгий Иванович. Первый секретарь с улыбкой сказал:

– Сегодня же беру с собой планшеты, твою папку, Боря, и вылетаю в Москву, а вы, ребята, забирайте остальные папки и начинайте работать ещё и над народным автомобилем.

Отвоевав у Георгия Ивановича четыре планшета, мы поехали на завод. Через час с четвертью в главном сборочном цехе состоялось общее собрание. Митрофаныч показал эскизы народного автомобиля во всех четырёх его ипостасях и сказал:

– Товарищи, предлагаю вам всем немедленно приступить к работе забыв о временных неудобствах. За ударный труд, смекалку, энтузиазм и ненормированный рабочий день, в общем за трудовой подвиг, каждый будет премирован таким автомобилем. А теперь, товарищи, приступаем к работе!

Получить машину хотелось каждому инженеру и рабочему, а потому работа закипела не просто ударными темпами, а как в сорок первом, на Урале. Многие люди даже спать оставались в цехах, притащив на завод раскладушки или просто матрацы. Инженеры-конструкторы и мастера-макетчики работали по двенадцать, четырнадцать часов в сутки, а поскольку Митрофаныч и Жорка уже хорошо знали, как грамотно организовать работу и имели прекрасных помощников, то к приезду государственной комиссии из Москвы на заводском дворе стояло целых пять сотен «Метеоров-Альфа», по столько же супербайков, трайков и квадроциклов, а на спецучастке, в закрытом ангаре, пятьсот армейских квадроциклов, уже прошедших обкатку на заводской трассе. Народный автомобиль уже обрёл форму, то Дмитрию Мироновичу только и осталось сделать, что развести руками. Из-за затоваренности заводского склада, «Союзвнешторгу» пришлось напрячься и поскольку самые хорошие позиции у него были в Бельгии, то именно в Брюсселе и был открыт первый сервис-центр по продаже автомототехники нового советского завода «Метеор». Бельгийцы были поражены, что машины отдавались в лизинг.

Пока в сервис-центр спешно переоборудовали какой-то военный объект, находившийся в черте города, на заводе успели освоить выпуск народного автомобиля «Метеор-Мечта». Как и обещал Митрофанович, все первые четыреста двадцать семь автомобилей разошлись, как премии среди инженеров и рабочих завода. Следующие же семьсот автомобилей были разделены на две части, половину отправили в Москву, а вторую половину в Брюссель, на пробу. За автомобилем «Метеор-Альфа» люди не ленились прилетать даже из Бразилии, но когда на сервис-центр с железнодорожной станции своим ходом приехали советские автомобили сразу четырёх видов и выяснилось, что это всё один и тот же автомобиль и каждый владелец сможет в любой момент либо взять напрокат, либо просто поменять кузов и уехать на уже совсем другом автомобиле, но с всё теми же номерами, началось то, что газетчики назвали «метеорной лихорадкой», по-английски «meteor rush», что было очень созвучно словосочетанию «meteor russian». Русские метеоры наделали шума во всём мире и если просто чудовищно мощный, пятисотдвадцатипятисильный восьмицилиндровый, оппозитный движок «Альфы» просто внушал к себе уважение, то его половинка, миниатюрная, под капотом сразу и не найдёшь, оппозитная, стасемидесятипятисильная четвёрка, вызвала бурю оваций и восторженных криков. Народный автомобиль разгонялся на трассе до двухсот километров в час и имел превосходную приемистость при обгонах. А ещё он был просторным, вместительным, уютным и неубиваемым.

В Брюссель толпами повалил народ чуть ли не со всей Западной Европы, чтобы встать на лист ожидания, так что не мудрено, что уже очень скоро сервис-центры, по типу Брюссельского, начали создавать в Мюнхене, Париже, Риме и других столицах. Европейские же автомобилестроители испытали от такой наглости Советов сильнейший шок. Наши с Бойлом автомобили превосходили лучшие образцы мирового автомобилестроения по всем показателям, но особенно всех убивало то, что из-за почти полного отсутствия трения в паре поликарбон-лонсдейлит, оппозитные двигатели вообще не нуждались в моторном масле, а для охлаждения им вполне хватало элементарного обдува вентилятором на холостом ходу и встречным потоком воздуха во время движения. Перегреть же двигатель, изготовленный из поликарбона и лонсдейлита было практически невозможно. По желанию отдельных покупателей, в спортивный суперкар «Метеор-Альфа» ставили совершенно прозрачный двигатель, целиком изготовленный из лонсдейлита с алыми поршнями и, как говорили многие, это было завораживающее зрелище, смотреть на то, как он работает. Большинство суперкаров и супербайков продавалось, а не сдавалось в лизинг. Так хотели сами покупатели, зато автомобили «Метеор-Мечта», трайки и квадроциклы, наоборот, люди преимущественно брали в лизинг, чтобы потом иметь возможность изменять их внешний вид всего за каких-то час, полтора.

Начина с июля месяца, завод «Метеор» работал в три смены и число рабочих на нём постоянно увеличивалось. Оно и понятно, ведь наш завод быстро набирал обороты, а заодно продолжал строиться, благо места хватало. Как и все прочие рабочие завода, я ведь, как-никак, числился консультантом Митрофаныча, мы с отцом были премированы сразу двумя автомобилями. Отец выбрал себе седан, а я, разумеется, джип. Наша же чёрная «Волга» стала автомобилем для парадных выездов. Ну, а поскольку отец был не только мотогонщиком, но ещё и инженером-энергетиком и гонщиком-испытателем, то никого не удивляло, почему это Картузовым дали две машины. Борька, которому приходилось проводить за рулём то «Альфы», то «Мечты» по десять часов, обкатывая их на трассе, ведь на каждом спидометре при продаже было не менее двухсот пятидесяти километров, тоже был премирован автомобилем. Подумав, он взял себе, как и я, джип и теперь ездил за город с девушками уже на нём. При этом он ещё и успевал принимать участие в мотогонках, вылетая в разные города Союза на самолёте пятницу и возвращаясь в воскресенье.

И всё же, как бы не выкручивали Дмитрию Мироновичу и Митрофанычу руки в минвнешторге, ровно половина автомобилей «Метеор-Мечта» продавалась на внутреннем рынке. Тем самым Дмитрий Миронович буквально вынудил директоров всех остальных автозаводов перейти с чугуна, стали и алюминия на поликарбон и лонсдейлит. Это не только снижало объёмы потребления металла, но и избавляло автозаводы от необходимости иметь кузнечно-прессовое производство, самое дорогое, металло и энергоёмкое. Однако, это были ещё цветочки, которые расцвели в середине августа. Ещё раньше, в середине июня, внезапно созрели ягодки, а точнее проснулись медведи, из-за чего меня срочно вызвали в Москву и я, пораскинув мозгами, полетел туда спецрейсом, на том же самолёте, на котором в город прилетел Дмитрий Миронович. Полетел вместе с моей королевой и, как позднее выяснилось, не ошибся. Честно говоря, я давно уже этого ждал и на мой взгляд те господа-товарищи, с которыми мне пришлось встретиться во второй половине июня, слишком долго запрягали сани, но они всё-таки их запрягли и мечтали теперь помчаться так быстро, что у меня заранее закружилась голова. Так, на всякий случай, предостережения ради.

Глава 23
Битва за мирное небо и космос

В Москву мы прилетели в половине пятого вечера. Ещё в самолёте мы попрощались с Дмитрием Ивановичем, сойдя с траппа сели в чёрную «Чайку» и нас отвезли на госдачу, стоявшую в сосновом бору. Там нас уже ждал Юрий Владимирович, а потому, едва сойдя с самолёта, мне пришлось вступить с ним в пусть и словесную, но весьма жаркую баталию, правда, короткую. Ира, увидев, что на даче есть бассейн, как только мы вошли в дом и я занёс вещи, тут же достала купальные принадлежности из сумки и отправилась купаться. Мы же поднялись на второй этаж небольшого, но красивого и уютного коттеджа. Андропов, едва мы вошли в кабинет, сразу же сказал:

– Борис, Политбюро приняло решение, чтобы ты переключился с автомобилей на авиацию и космос. Улыбнувшись, я ответил:

– С огромным удовольствием, Юрий Владимирович, но при одном условии, если это будет мирная авиация и мирный космос. Мы не можем резко обгонять Штаты, если не хотим спонтанного развития конфликта с этой страной. Извините, но США это крупнейшая мировая держава, которая обгоняет нас практически по всем позициям и кто его знает, как эти тупоголовые и спесивые идиоты поведут себя, оказавшись в роли догоняющих. Андропов сразу же насупился и сердито сказал:

– Борис, это необходимо сделать во что бы то ни стало. Пойми, наш ракетно-ядерный щит это вовсе не панацея от любых происков врага и ты это сам прекрасно знаешь. Их космическая группировка больше нашей и лучше оснащена, что и позволяет им быть такими наглыми. А нас что наша авиация, что космос просто разоряют, ведь мы же вынуждены поддерживать паритет. Из тех материалов, которые ты мне предоставил, я знаю, что с каждым годом на это будет даваться всё труднее и труднее.

Мне только и осталось, что горестно вздохнуть. Да, так оно и было на самом деле. Авиация, космос, танкостроение, да, и вообще все военные приготовления разоряли Советский Союз и попросту грабили советский народ. Огорчённо вздохнув, я пристально посмотрел на Андропова и спросил:

– Юрий Владимирович, скажите мне честно, лично для вас что важнее, быть сильным или казаться им? Естественно не в личном, а в государственном плане.

Андропов при таких моих словах заметно повеселел и без малейшей заминки ответил:

– Конечно же быть, Боря! Какой смысл надувать щёки и играть мускулами, если у тебя на самом деле кишка тонка. Давай, говори, что ты предлагаешь сделать. Я ведь по тебе вижу, что ты приехал в Москву, как всегда, подготовленный.

Легко сказать, давай говори, мне ведь ещё нужно будет сломить упрямство даже не Дейра, а Бойла, а на того действовали только аргументы убийственной силы. Ну, затевать споры с Бойлом, с которым мы уже общались напрямую, через компьютер, в присутствии Андропова мне не улыбалось, но всё же специально для него я, немного подумав, всё же решил предложить председателю КГБ довольно-таки иезуитский план:

– Есть у меня одна задумка, Юрий Владимирович. Мы можем построить на нашем заводе гиперзвуковой космический самолёт и не один, а с полсотни штук, но их нужно будет закопать где-нибудь поглубже и никому не показывать. Никаких натурных испытаний, естественно, тоже не будет, ну, а после того, как Советский Союз будет иметь у на вооружении такой космолёт, который сможет в три дня долететь до лететь до Луны и вернуться, было бы неплохо взять и сократить армию раза в три-четыре, особенно мотопехоту, танковые войска и военно-морской флот. Зато сразу после этого Леонид Ильич сможет созвать генеральную ассамблею ООН и предложить всем странам на базе нашего тотального превосходства в области сверхпрочных конструкционных материалов, создать под эгидой ООН международную авиакосмическую корпорацию «МНК», которая будет строить на основе межгосударственной кооперации самые дешевые и безопасные пассажирские и транспортные самолёты, а также космические корабли, которые станут совершать полёты в пределах солнечной системы исключительно в мирных, научных целях. Плюс к этому мы построим на орбите целый научный городок.

Мои слова о сокращении армии и создании авиакосмическокой корпорации «Мирное Небо и Космос», Андропов, словно бы пропустил мимо ушей, а вот относительно космоплана тут же оживлённо спросил:

– И что это будет за космический самолёт, Борис? Назови мне его тактико-технические характеристики.

Поскольку мы обсуждали уже этот вопрос с Бойлом, я пожал плечами и ответил притворно равнодушным тоном:

– Самолёт, как самолёт, с хвостом и крыльями. Фюзеляж у него будет длиной с железнодорожный вагон и примерно такого же объёма, хотя если заказать вагоны немного пошире, подлиннее и повыше, вроде как для перевозки асфальтеновой смолы и аморфного углерода, то он может быть и побольше, но в любом случае штук десять атомных бомб в его бомбовый отсек поместится. Ну, а про тактико-технические характеристики я так скажу, на высоту в двести километров он поднимется за четыре с половиной минуты и сможет летать вокруг Земли месяца четыре, а то и все полгода. Это зависит от того, из скольких человек будет экипаж, из трёх или шести. Взлетать и садиться он будет, как самый обычный самолёт. У него будут три режима полёта, обычный сверхзвуковой, гиперзвуковой и космический, при котором он за месяц долетит до Марса, совершит на этой планете посадку, а потом взлетит и за месяц вернётся обратно. В общем это будет самый обычный малый исследовательский космоплан для полётов внутри звёздной системы. У тэурийцев есть таких с десяток, но этих сибаритов с Тэурии в космос палкой не выгонишь, он их вообще не интересует, а нам такие на первых порах пригодятся, но никто, кроме крайне узкого круга людей, не должен знать о существовании такого космоплана и о том, что он стоит у нас на вооружении. Понимаете, Юрий Владимирович, если сократить армию в четыре раза, оставив в строю только самые боеспособные войска, то есть воздушно-десантные, и создать международную авиакосмическую корпорацию «МНК», то американцы сразу же сообразят, что советскому руководству пофиг все их телодвижения и мигом заткнутся. Зато когда такая корпорация будет создана, можно ведь и начать строить многоразовые космические корабли и даже построить мясищевский ядерный космоплан. Наконец-то Андропов спросил:

– А почему авиакосмическая корпорация должна называться «МНК»? Что означает эта аббревиатура, Боря? – Я объяснил и Андропов, улыбнувшись, сказал – Понятно, ты же у нас романтик. А почему ты собираешься строить космопланы на вашем заводе? У вас же совсем другой профиль – гоночные автомобили и мотоциклы, да, ещё тракторы и сельхозтехника. Рассмеявшись, я воскликнул:

– А тут-то чего непонятного, Юрий Владимирович? Во-первых, я никуда не хочу уезжать из родного города. Во-вторых, это самый лучший способ сохранить всё в тайне. Все ведь и так прекрасно знают, что завод «Метеор» режимное предприятие, но только потому, чтобы враги не вызнали секрет поликарбона и водородного топлива. Ну, и, в-третьих, у нас же там есть железнодорожная ветка и кому какая разница, куда мы отправляем вагоны с аморфным углеродом и асфальтенкой. Покрутив головой, Андропов с укоризной сказал:

– Боря, космос это тебе не игрушки. Наша космическая промышленность это сложнейший научно-производственный комплекс. Там даже станки стоят на предприятиях особые. Усмехнувшись, я сказал:

– Пусть ваши строители космических кораблей построят без моих с Бойлом технологий хоть один «Метеор-Альфа», вот тогда я и побегу к ним на поклон. Хотя если честно, то это, конечно же, шутка, но вы поверьте, Юрий Владимирович, если уж тэурийцы сумели построить свои космопланы чуть ли не на коленках, то наши космостроители сделают то же самое намного лучше. Нужно ведь немногое, собрать человек шестьсот грамотных инженеров-конструкторов и рабочих с золотыми руками, и привезти их к нам, причём из разных КБ, которые, кстати, нужно будет под задачи авиакосмического концерна собрать все воедино. Ну, а чтобы всё то время, что передовой отряд наших космостроителей будет строить космопланы, я могу всем остальным их коллегам выдать столько информации на эту тему, что они не обрадуются. Юрий Владимирович погрозил мне пальцем и сказал:

– Ты мне это брось, Борис Викторович, наши учёные ещё как обрадуются. Смотрю я на тебя, Борис, и удивляюсь. Ты же ведь уже мужчина в возрасте, седьмой десяток разменял, а порой ведёшь себя, как мальчишка. Улыбнувшись, я насмешливо сказал:

– Так мне же ещё семнадцати лет нету, Юрий Владимирович. Вот лет через сорок пять, когда я стану старым и лысым, вы посмотрите, каким я сделаюсь серьёзным и скучным. Андропов рассмеялся и сказал:

– Это вряд ли, Борис. – Вздохнув, он добавил – Даже и не знаю, как тебя, такого молодого, показывать учёным, а поговорить тебе с ними нужно обязательно. Когда я намекнул им, что они смогут задать вопросы человеку, имеющему исчерпывающую информацию о нашем будущем, который уже предупредил десятки опасных катастроф и спас жизнь нашим космонавтам, они очень удивились и у них есть множество вопросов к тебе. Пожав плечами, я беспечно ответил:

– Ну, так я могу загримироваться, Юрий Владимирович, причём так, что меня даже любимая жена не узнает. Где проведём встречу? Здесь или в Москве? Андропов подумал немного и ответил:

– Лучше здесь, Борис. Место тут уединённое, а совсем рядом имеется большое помещение. Я прикажу, чтобы его завтра подготовили к приёму гостей, а ты пока что отдохни, погуляй с супругой, она у тебя просто ослепительная красавица, по лесу, подышите свежим воздухом. Только сильно далеко в лес не забредайте, территория огорожена и находится под охраной. Улыбнувшись, я успокоил его:

– Нам и этой дачи за глаза хватит, Юрий Владимирович, но у меня будет к вам вот какая просьба. Давайте мы на этот раз будем работать вдвоём с Ирой и вы не станете беспокоить Наташу. Для работы мне понадобится тот стул с двумя спинками, который стоял когда-то в кабинете, где мы с ней работали, магнитофон для моей супруги и новая пишущая машинка для меня. Ту ведь я почти в хлам убил, буквы западать стали. – Андропов нахмурился и я сказал – На счёт секретности не волнуйтесь, у меня от жены нет никаких секретов и она первой узнала, кто я такой на самом деле. А вот нашим учёным нужно будет обязательно напомнить о ней, чтобы они не подвели меня под монастырь, впрочем, они всё равно увидят меня только в гриме. Недоверчиво улыбнувшись, Юрий Владимирович сказал:

– Борис, твой странной конструкции стул, магнитофон с микрофоном, новая пишущая машинка, а также запас кальки, всевозможные карандаши и все прочие принадлежности для рисования, находятся в соседнем кабинете, намного более просторном. Мы об этом давно уже побеспокоились. Надеюсь, что это не последний твой приезд в Москву как раз именно с такой целью, но Наташа и Денис сюда всё же приедут, а там вы уж сами разбирайтесь, как вы будете работать. Для меня, Боря, главное результат, а твоя идея с космопланами, стоящими на боевом дежурстве в подземных капонирах, мне очень понравилась. Имея такой мощный ядерный кулак, можно смело сокращать армию.

Мы поговорили ещё с полчаса, обсуждая отдельные детали предстоящей встречи с учёными, Юрий Владимирович показал мне план крохотного лесного, коттеджного посёлка, состоящего всего из семи домов, отстоящих друг от друга весьма далеко, представил мне горничную, повариху и водителя той «Чайки» на которой нас привезли, и уехал в Москву. Первым делом я осмотрел кухню и как только увидел, что продуктов в двух холодильниках вполне хватает, тут же отпустил прислугу и водителя, сказав, что завтра никто из них нам точно не понадобится и они свободны. Заодно я добавил, что весь бензин в баке можно списать на меня, как и наличные запасы талоном. После этого я проводил всех троих до машины, а потом прогулялся до ворот, чтобы запереть их, когда они уедут. Участок под дачей был просто громадный, гектаров сорок, а заборище высотой в три метра, да, ещё и сплошной, без единой щелочки. Поэтому, вернувшись в дом, я разделся догола и отправился к Ирочке в бассейн, где первым делом снял с неё купальник. Такое начало московской командировки ей очень понравилось.

Часа через два моя королева начала готовить ужин, а я вошел в большой кабинет, осмотрел его, снял со «странного» стула одну спинку, выровнял сиденье и сел на него. Практически сразу же я принялся доказывать Бойлу, который предстал передо мной на экране моего компьютера, находящегося в далёком будущем, в виде солидного мужчины, что мой план создания ударного полка военно-космической сил Советского Союза безупречен. Мой главный аргумент был таким – боевые космолёты очень долго будут находиться в подземных капонирах, пока не будут полностью разоружены и не превратятся в самые обычные исследовательские космические корабли. Последней каплей, добившей его стало то, что я спросил у него насмешливым тоном:

– Бойл, какая тебе на хрен разница, где в Советском Союзе лежат атомные боеголовки, на простых складах ядерного оружия, или внутри космолётов? Неужели ты думаешь, что мне надоело жить? Парень, ты лучше посмотри на мою жену и подумай, найдётся ли мужчина, который захочет её покинуть добровольно? Бойл не въехал в мой посыл и спросил:

– Борис, какая связь между атомными бомбами и твоей женой? Ты не мог бы выражать свои мысли точнее. Громко расхохотавшись, я воскликнул:

– Бойл, старина, я и так был предельно точен! Такую женщину, как моя королева, нужно оберегать и хранить от всяческих невзгод, как зеницу ока потому, что второй такой Бог тебе уже никогда не пошлёт. Поэтому я готов рискнуть чем угодно, но только не моей Ирочкой и это должно быть для тебя гарантией того, что о боевых космопланах не узнает ни одна собака. Бойл задумался на несколько секунд и сказал:

– Да, Борис, если рассматривать строительство боевых космопланов в таком разрезе, то ты прав. Сокращение армии Советского Союза даже не в четыре раза, а всего вдвое, несомненно покажет жителям всей планеты, что твоя страна не вынашивает никаких агрессивных замыслов. Ты убедил меня и я передам тебе всю необходимую научно-техническую информацию, которая позволит построить на заводе «Метеор» боевые космопланы. Впрочем, боевыми они будут сугубо условно, ведь на каждом исследовательском космоплане имеется вместительный трюм с установкой для сбрасывания исследовательских зондов, а некоторые типы ваших атомных бомб имеют аналогичные размеры и потому инженерам не придётся вносить в их конструкцию каких-либо существенных изменений. – Глядя на серьёзную физиономию Бойла, я ухмыльнулся, отчего он встревожено сказал – Борис, мне не нравится выражение твоего лица. Что означает твоя откровенно язвительная и насмешливая ухмылка.

– Да, то и означает, Бойл, что сначала Странникам, а затем нианцам, которые создали тебя и привезли на Тэурию, пришлось здорово поломать голову, как им заставить тэурийцев взяться за гаечный ключ и штангенциркуль. Ты просто забыл про то, парень, что Советский Союз это страна рационализаторов и изобретателей, поэтому, друг мой, не пугайся, когда увидишь, во что мы превратили ту космическую туземную пирогу, которую построили соплеменники Дейра и Вилиэн, когда их палками согнали с пальмы. Мы построим такое чудо техники, что ты просто ахнешь, так что приготовься к этому заранее. – Широко заулыбавшись, я решил сразу же, не откладывая дела в долгий ящик, треснуть своего электронного друга дубовой доской по башке – Бойл, всё это замечательно, но с нашими советскими компьютерами этим космопланам будет грош цена. Поэтому давай, напрягись, и выдай нам техническую документацию на производство таких компьютеров, которые изготавливают на твоей родине, на планете Ниана. Учти, старина, ты тэуриец только по прописке, а на самом деле твоя родина Ниана и этим ты прославишь людей, тебя создавших и поверь, они будут очень гордиться тобой.