Текст книги "Три года в Соединённых Штатах Америки"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 60 страниц)

Глава 12
В логове зверя

Девятый этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 – Гран-При Великобритании, должен был состояться уже через восемь дней, на трассе Сильверстоун, расположенной неподалёку от деревни Сильверстоун в Нортгемптоншире. К этой гонке я подошел с отличными результатами, выиграв четыре этапа, один раз заняв второе место, ещё раз третье и четвёртое, а однажды, ну, не повезло мне в Бельгии, приехав последним. Зато я по итогам восьми этапов стал абсолютным лидером сезона и неделю назад весь подиум в Марселе снова был французским, но не я стоял на самом верху, а Дидье. Второе место занял Франсуа Сэвер, обогнавший меня на последнем круге, но я был за него рад даже больше, чем если бы выиграл гонку. А вот в мотогонках, в которых я принял участие во всех семи этапах, мне удалось прийти к финишу первым пять раз и лишь дважды меня смог обойти Батрак, но потому, что я его пропустил вперёд сам. Как и я, он гонял в аэродиномическом гоночном мотокомбинезоне, ну, так в них теперь ездили все мотогонщики. Да, в мотогонках мне пока что не было равных, но очень уж быстро прогрессировали остальные пилоты и особенно мой шустрый одноклассник. Зато в автогонках конкурентов у меня их было, хоть отбавляй и они превратились в совершенно феерическое зрелище. Накал борьбы от старта и до финиша был просто колоссальным и выигрывать стало всё труднее и труднее.

Десятого апреля начал работать завод в Медон-Шавиле, перерезать красную ленточку которого во Францию прилетел с официальным визитом Брежнев, но ещё за три недели до этого дня начал работать наш небольшой заводик, выпускавший авторские гоночные суперкары и супербайки. Это были особые машины, в которые вкладывали свой опыт гонщиков, прославленные пилоты и все они нашли своих покупателей задолго до того, как над ними начали работать. Особо удивляться тут не приходилось. Не говоря уже про меня, Анри или Дидье, во Франции очень многие люди хотели иметь гоночный суперкар от Франсуа Сэвера, Жан-Пьера Бельтуаза или Анри Пескароло, хотя они стоили семьдесят пять тысяч долларов и даже дороже. Ещё бы, ведь в случае покупки такого автомобиля его владелец становился чуть ли не личным другом гонщика, его учеником и лидером фанатов. Точно так же обстояло дело и супербайками и таким образом у профессиональных авто и мотогонщиков появилась ещё одна, весьма существенная, статья доходов. От пилотов не отставали также и гоночные команды, но их машины, изготовленные на заводе в Медон-Шавиле, всё же не пользовались такой популярностью как те, которые изготавливались на нашем заводе, расположенном через стену от основного производства.

Всего за каких-то три месяца мы изготовили сто восемьдесят автомобилей и неплохо заработали, но ещё больше денег получили от рекламодателей. Впрочем, мы ведь уже имели оплаченный портфель заказов почти на семь с половиной тысяч автомобилей, а это просто сумасшедшие деньги, свыше пятисот миллионов долларов, но они пока что просто лежали в банке, хотя и похудели после налогообложения. Зато из-за этого наш завод работал в две смены и к осени мы должны были начать изготавливать по двести авторских суперкаров в месяц и по полсотни таких же супербайков. В мире хватало людей, желающих выделиться таким образом. Помимо этого, мы ещё в марте месяце, на Гран-При Южной Африки выступили на новом болиде со сверхмощным, роторно-лопастным трёхлитровым двигателем. Этот болид отличался от всех прочих тем, что у него вообще не было ни коробки передач, ни трансмиссии, зато он имел привод на все четыре колеса. Их крутили мощнейшие, высокоскоростные электродвигатели внеземной конструкции, не имеющие привычной обмотки и изготовленные из нанометалла методом порошковой металлургии. На прежнее место в двигательном отсеке легко встала как сама турбина, так и электрогенератор. Болид от этого сделался на пятьдесят семь килограмм тяжелее и его сухой вес составлял теперь шестьсот семьдесят восемь килограммов, но зато увеличилась как максимальная скорость, так и приёмистость.

А вот форма болида осталась почти неизменной, но от сделался ещё более безопасным из-за тяжелых колёс. На автодроме Кьялами я показал зрителям совершенно фантастический, но в то же время весьма простой трюк – полёт на гоночном автомобиле. В нём и правда не было ничего сложного, ведь управляемые компьютерной консолью антикрылья могли создавать как прижимную силу, так и заставить болид, движущийся на скорости в триста пятьдесят километров в час, взлететь в воздух и, пролетев метров двести, мягко приземлиться на все четыре колеса. Боссы Формулы-1 тут же запретили использовать этот приём в гонках с целью обгона, ещё бы, ведь таким образом сверху на кого угодно могла свалиться прочнейшая глыба с колёсами, весящая тонну с гаком. Зато появился новый вид спорта – прыжки в длину и высоту на гоночных болидах, но не это главное. После моей третьей подряд победы в автогонках, во Францию, наконец, приехала Ирочка. Правда, без Витюши. Мы пока что жили на бульваре Франклина, но уже подумывали о покупке квартиры. Моя королева сразу же стала работать вместе с нами, но забросила свою психологию и занялась конструированием суперкаров и супербайков, а если точнее, работой с пилотами, из которых она клещами вытаскивала информацию о том, каким те видят автомобиль своей мечты и быстро стала для них боссом номер один.

Ну, а я помимо гонок погрузился ещё и в жизнь молодёжи, в первую очередь студенческой. Затея с «красными студентами» из Турции увенчалась успехом. Во всяком случае в Сорбонне они закрепились прочно, их община насчитывала почти четыреста человек и из них человек сто пятьдесят работали во вторую смену на нашем заводе. Именно по их просьбе я и стал читать каждый вторник и среду, самые негоночные дни, в Сорбонне лекции на темы… Да, не было у меня никаких тем и в помине! Я просто приезжал в этот университет, студенты находили на его территории местечко попросторнее, и начиналось наше общение. По большей части я рассказывал им всякие страшилки про то, до чего может дойти общество и люди в нём, если они полностью расшалавятся и станут заниматься хрен знает чем. Да, семьдесят третий год, это был в западном мире ещё тот год. Движение хиппи, о яппи никто ещё и слыхом не слыхивал, дым марихуаны повсюду, таблетки ЛСД и обдолбленные рок-певцы и рок-иузыканты на сцене, не говоря уже об антагонизме между старшим и младшим поколением и сексуальной революции, подогреваемой мировой порноиндустрией. Всё это являлось фоном моих лекций, плюс война боевиков из ультраправых и ультралевых организаций друг с другом, с обществом и государством.

Когда я сказал Жан-Жаку, зачем собираюсь выступать на таких посиделках, тот был готов организовать их для меня где угодно, хоть в соборе Парижской Богоматери, Лувре или в самом Версале. Поговорив, мы решили оставить выбор места на усмотрение активистов «красных студентов» из Турции. Уже через неделю на моих лекциях студенты сидели вперемешку с профессорами, жевали бутерброды, пили пиво и слушали, как я рисую им одну картину страшнее другой, причём показывая, откуда растут ноги и чем они воняют. В том числе я рассказывал им о грядущей глобализации, виртуальной экономике, финансовых афёрах, войнах во имя демократии и многих других ужасах постиндустриального общества и реакции на это мусульманского мира и, вообще, стран третьего мира. Вскоре на мои лекции стали приходить журналисты, а в мае месяце я трижды выступал с ними уже на канале ТФ-1. В последний раз за три часа я наговорил таких ужасов, что ведущая, чуть не плача, спросила меня:

– Что же нам делать, Борис? Пожав плечами, я честно признался:

– Не знаю. На то, чтобы сделать на основе анализа ситуации нынешнего дня такие выводы, у меня ума хватило, а вот предложить нужное лекарство, я не в силах. Над этим должны работать в первую очередь не политики, а самые выдающиеся мыслители нашего времени во всех странах мира. Извините, но я всего лишь инженер-конструктор, да, и то самоучка, и ещё гонщик, так что наверное не мне этим следует заниматься.

Вот тут я точно не врал, ведь даже Бойл не мог чётко сформулировать, что нужно делать. Не знал этого и я, но кое-какие догадки у меня всё же имелись, а также кое-какие лекарства, вот только эти пилюли были очень горькими и потому вместо того, чтобы готовиться к очередным гонкам, я сидел в ангаре новейшей советской подводной лодки-невидимки и готовился к тому, чтобы забраться в бомбовый отсек высотного, гиперзвукового самолёта. Он должен был доставить меня из Бискайского залива в Южную Африку. Там мне предстояло десантироваться с высоты в двадцать километров, а самолёту улететь в Советский Союз. Совершив затяжной прыжок, я должен был приземлиться в Драконовых горах, в сорока километрах от Куинстауна, выполнить свою миссию в одном живописном, строго охраняемом местечке, а затем, на легкомоторном самолёте подняться в небо, полететь в сторону Индийского океана и там брякнуться в воду, чтобы снова быть подобранным второй, точно такой же подводной лодкой с самолётом на борту и тот доставит меня обратно в Бискайский залив, на борт яхты, на которой я совершал морское путешествие вместе с Ирочкой и ещё двумя друзьями. Пока что никто не смог обнаружить ни новейших советских подводных лодок, ни этих гиперзвуковых самолётов и всё было бы хорошо, да, только вот лететь мне предстояло в бомбовом отсеке и покидать самолёт точно так же, как это делают все приличные бомбы и ракеты.

В половине третьего дня я спрыгнул за борт яхты, нырнул на глубину в тридцать метров и вошел в переходной шлюз подводной лодки. Она тут же стала погружаться и, достигнув четырёхсотметровой глубины, на максимальной скорости в шестьдесят четыре узла поплыла в открытый океан. Как только начало смеркаться, я вошел в отсек, где стоял самолёт и стал надевать на себя стратосферный скафандр, который был к тому же пуленепробиваемым боевым костюмом, прикреплять к нему снаряжение, надевать парашют и вооружаться. Из оружия я брал только длинные, тяжелые метательные ножи-стилеты. На это ушло всего десять минут. В отсеке кроме двух лётчиков находился только командир подводной лодки. Мы не представлялись друг другу и почти не разговаривали, так как выполняли секретное задание, цели которого никто, кроме меня, не знал. Лётчики помогли мне забраться в баллистическую капсулу, закрыли её, установили в захваты и загрузили в бомбовый отсек. Капитан покинул отсек, створки бомболюка закрылись и теперь я мог только слышать голоса пилотов. Подводная лодка поднялась на поверхность, в её корпусе открылся люк и катапульта выстрелила самолёт. Тотчас включились двигатели и он стал быстро набирать высоту, а у меня появилась возможность побыть почти час в полном одиночестве. Думать о чём-либо серьёзном мне не хотелось и потому я стал просто вспоминать анекдоты из Интернета.

Не знаю, уж, как там проходил полёт, со мной ведь лётчикам было запрещено разговаривать, но вскоре самолёт резко сбросил скорость, перешел в крутое пике и створки бомболюка открылись. Механизм сброса вышвырнул капсулу из бомбового отсека и я устремился вниз. Почти сразу же был выпущен тормозной парашют, а потому к земле я летел не с такой уж и огромной скоростью. Подо мной была Южная Африка. Часы показывали ровно десять часов ночи и через полчаса я должен быть уже на объекте, но уже через пять минут мне предстояло покинуть баллистическую капсулу, точно заходившую на цель. Она наводилась по лазерному лучу, погода стояла безоблачная и как только пустая капсула спустится на парашюте, её подберёт группа наших разведчиков и переправит морем в Союз. Мой путь во Францию должен занять куда меньше времени. Вскоре раскрылись створки капсулы и я покинул её на высоте в шесть километров. Три километра я преодолел в свободном, но вполне управляемом полёте, после чего полетел дальше на парашюте-крыле. По воздуху мне предстояло добраться не просто до объекта, тщательно и надёжно охраняемой виллы, стоящей в небольшой горной долине, но и приземлиться на её крышу, чтобы не бегать по огромной территории, как сайгак по степи. Причём убегая от собак.

Ночь выдалась не только безоблачной, не ещё и безлунной, а потому заметить меня с земли было очень сложно. На этом и строился весь мой план. Хотя армия ЮАР и была в семьдесят третьем году одной из самых хорошо вооруженных, радаров, способных засечь высотный самолёт-невидимку, как и куда более меньшего размера капсулу, не отражающую радиоволн, она не имела. Да, меня в общем-то не интересовала ни армия этой страны, ни её правительство с режимом апартеида. Мне нужно было покончить в этой стране с девятью типами – тремя графами Рочестерами, шестнадцатым, пятнадцатым и четырнадцатым, а также с шестью слугами, телохранителями, подручными и вдобавок ко всему ещё и палачами сэра Артура Рочестера, наверное, самого влиятельного и в то же время таинственного человека на Земле. Больше всего на свете я хотел только одного, грохнуть эту старую сволочь, а заодно отправить на тот свет ещё и его среднего сына Дэвида и внука Ричарда, приходившегося сыном старшему сыну. Все остальные Рочестеры не имели совершенно никакого отношения к этой троице и даже более того, были ими чуть ли не призираемы. В этой семье всеми делами заправлял дед, а все остальные были для него всего лишь жалкими приживалами.

Когда-то очень давно, почти триста двадцать лет назад, их было семеро – богатейших и самых могущественных властителей Европы, которые ни перед кем не кичились своим богатством и истинной властью. Произошли же все семь так называемых Домов, от одного корня. Сначала он был лакеем короля, затем шутом, но в зрелые годы уже наследник короля стал его слугой, хотя даже не догадывался, кому он служит. Эти семеро, тайно правили миром, поскольку унаследовали огромное богатство и постоянно увеличивали его. Короли были для них пешками на шахматной доске и они всё делали только для того, чтобы преумножать свою тайную власть и богатство. Теперь их стало двенадцать и они правили почти половиной мира, а могли бы захватить его и весь, если бы, ничего не зная о их существовании, Сталин не повёл свою собственную игру и не превратил ценой многочисленных жертв, неисчислимых страданий и людских жизней, Советский Союз в могущественную империю. Более того, он создал в этой империи такую форму правления в виде КПСС, в которую было очень трудно проникнуть и ещё труднее взять под полный контроль в силу её кастовости и клановости. В общем нашла коса на камень, но Советский Союз продержался недолго.

Сэр Артур, четырнадцатый граф Рочестер, был главным координатором всех двенадцати Домов и хотя каждый из них считался независимым, имел огромное влияние на их политику. Без его благосклонного кивка никто даже пикнуть не мог и всё потому, что кара могла последовать мгновенно, причём очень жестокая. Для этого типа не существовало границ, а также каких-либо правил, морали и нравственности, как и для всех остальных. Они делали всё, что хотели и по прежнему стремились только к одному, богатству и абсолютной власти, а их любимой игрой была игра в войну, из которой они стремились в первую очередь извлечь максимум прибыли. В этой игре, естественно, никаких правил и ограничений не было, как и не было в ней желания победить друг друга. Война и особенно подготовка к ней, была большим бизнесом, как и послевоенное восстановление разрушенного. Созданная ими система наблюдения внимательно изучала всё, что могло послужить для двенадцати Домов источником новых доходов и они давно уже положили глаз на новые советские технологии, а также на меня самого, как человека, пиарящего их по-крупному. Меня самого они, конечно, даже в упор не видели, но в то же время были заинтересованы в моих разработках и победах.

Вся управленческая сеть первого Дома нами уже была выявлена с помощью Дейра и Вилиэн, глазами которых Бойл мог заглянуть куда угодно. Если у Двенадцати Властителей и имелось слабое звено, то оно заключалось в первую очередь в том, что число людей, посвящённых в тайну, было крайне невелико. Да, и власти у одиннадцати Властителей было не так уж и много и все они, по сути дела, представляли из себя резерв сэра Артура. Правда, они всё равно обладали огромным потенциалом и потому в том случае, если будет уничтожен Первый Дом, смогут быстро восстановить всю систему управления. Как раз этого я меньше всего боялся, так как им сначала придётся решить, кто станет главным координатором, при этом они точно перегрызутся за наследство Первого Дома, а кроме того, новая метла ведь и метёт по-новому. Так что сейчас для меня куда важнее было спуститься на парашюте в Бастион Дома – эдакую квадратную в плане крепость, состоящую из дворовых построек, внутри которой, посреди парка стояла здоровенная крестообразная вилла. Бесшумно паря в воздухе на чёрном парашюте-крыле, я вглядывался в картинку, нарисованную на экране Бойлом. Вот таким был мой прибор ночного видения и он давал мне всю нужную информацию.

По всему огромному, несколько десятков тысяч гектаров, поместью, шастали патрули, но внутри Бастиона находилось лишь девять человек и никто не спал. Внутренний парк был освещён, как во время праздника. В кабинете сэра Артура шел серьёзный разговор, а по дому прохаживались его телохранители, среднего возраста мужчины разных национальностей, но негров среди них не было ни одного, все европейцы. В одной из комнат, расположенной в постройке, окружавшей Бастион, две матроны готовили к ночи молоденькую индианку. Сэра Ричарда, верзилу тридцати двух лет от роду, потянуло на экзотику. Ладно, будет тебе экзотика. Заложив крутой вираж с резким снижением, я ускорился и, плавно подтягивая и, отпуская стропы, практически бесшумно опустился на бронзовый конёк крыши. Пробежав по нему несколько метров, я подтянул к себе парашют, быстро собрал его и затолкал в сумку, после чего вышел из ускорения. Вокруг стояла полная тишина и только слышалось журчание воды в фонтане. На мне был надет чёрный, пуленепробиваемый костюм с маской и забралом из затемнённого лонсдейлита. Приземлился я очень удачно, над пустой спальной комнатой с балконом.

Пробежав ещё несколько метров, я бесшумно спрыгнул на балкон и вошел в комнату. Вилла представляла из себя в плане крест, состоящий из четырёх двухэтажных зданий примыкающих к квадратной трёхэтажной башне. Как раз на третьем этаже и находился огромный кабинет Первого Властителя. Впрочем, это я их так называл. Сами же они предпочитали откликаться на свои имена и лишь изредка могли сказать Первый, или какой-нибудь ещё по счёту, Дом. Мне нужно было спуститься на первый этаж северного придела и в первую очередь отключить в доме сигнализацию. В коридоре никого не было. Через него три минуты назад прошел один из телохранителей и направился вниз. Сейчас он как раз сидел в той комнате, где находился пульт управления. Поэтому я осторожно вышел в коридор и быстро направился на первый этаж. Возле комнаты я ускорился, плавно открыл дверь и ворвался в неё со скоростью супербайка. Телохранитель сэра Артура успел повернуться ко мне, но лишь увидел того, кто его мгновение спустя убил, вонзив в череп длинный, узкий метательный нож-стилет. Осторожно сгрузив труп с кресла на пол, я сел за пульт и быстро отключил сигнализацию. Теперь я мог разгуливать по всему дому сколько угодно.

Из комнаты управления я отправился к своей следующей жертве и поскольку знал, где находится второй палач сэра Артура, то и с ним покончил очень быстро. Мне даже не пришлось ускоряться, я просто вышел перед ним из-за шторы и вонзил ему ещё один нож под подбородок с такой силой, что острие, пробив череп, вылезло из него на три сантиметра. Чтобы завтра утром народ гадал, кто же тут побывал ночью, я схватил второго телохранителя одной рукой за брючный ремень, второй за воротник пиджака и резким, но негромким ударом вбил остриё клинка в дверной косяк красного дерева. Оставив ещё один труп стоять у двери на коленях, я побежал делать два следующих. На этот раз я мне пришлось ускориться по максимуму, так как двое телохранителей встретились в холле второго этажа и решили немного поговорить за жизнь. Перед смертью. Спустя какие-то доли секунды у каждого в черепе торчало по длинному, острому метательному ножу. Мои удары были очень точными и сильными, а потому я убивал этих подонков практически бесшумно. Через три минуты я покончил с последними двумя телохранителями и поднялся по винтовой лестнице в кабинет сэра Артура. Увы, отнюдь не короля, собравшего вокруг себя рыцарей и организовавшего Круглый Стол. Этот тип на такие деяния не был способен априори.

В роскошном кабинете, площадью за сто квадратных метров, богато отделанном чёрным и красным деревом, золотом и слоновой костью, сидели в креслах неподалёку от горящего камина, в Южной Африке стояла хотя и тёплая, а всё-таки зима, старик, пожилой мужчина и мужчина в самом расцвете сил. Камин, пристроенный к северной стене, был большим и роскошным, из зелёного малахита. На каминной полке стояло несколько огромных, тщательно отполированных слоновьих бивней и древняя, длинная катана на подставке. Старый негодяй, одетый в бесформенную коричневую куртку, замызганные чёрные штаны и стоптанные туфли, был толстым, обрюзглым и неопрятным, а вот его внук, негодяй молодой, наоборот, являл собой настоящего денди. Вечером он совершил после ужина короткую поездку верхом и явился к деду в кавалерийском наряде – белых лосинах, синем камзоле и коричневых сапогах. Пятнадцатый граф Рочестер являл собой нечто среднее и был одет в серые мягкие брюки и вязаную кофту. Как только я поднялся по винтовой лестнице и встал перед ними почти посередине кабинета, все трое повернулись ко мне. Сэр Ричард моментально всё понял, вскочил на ноги, схватил катану и воскликнул:

– Не волнуйтесь, джентльмены, я сейчас с ним разберусь.

Налетел он на меня довольно бойко и даже успел один раз махнуть катаной, но я не стал шутить с ним шутки, тут же ускорился, сломал ему кисть правой руки, вырвал катану и, поставив в позу алаваш, воткнул катану в задницу сэру с такой дурной силищей, что её остриё также пробило макушку. Правда, его я не стал ни к чему приколачивать, а просто сходу внёс в горящий камин и оставил там жариться, но поскольку не являюсь людоедом, то не обещал проследить за блюдом, так что оно обязательно подгорит. После этого я вколотил в голову дяди сэра Ричарда стилет и остался со старым сэром Артуром один на один. Тот побледнел, как полотно, затрясся от страха и немедленно взмолился:

– Что вам нужно? Деньги, золото, бриллианты? Я дам вам всё, берите и убирайтесь отсюда. Раз вы смогли войти сюда, то сможете также беспрепятственно выйти, только дайте старому, больному старику умереть спокойно.

Ну, как раз одной из тем сегодняшней беседы как раз и было, к кому бы из целителей мог обратиться сэр Артур, чтобы тот его гарантированно вылечил и сделал так, что организм мерзавца стал омолаживаться. Ему было предложено насколько вариантов и он уже начал гадать, куда вылететь, хотя и не любил покидать своей уютной долины, где его охраняла небольшая армия. Посмотрев на этого упыря, прямо виновного в развязывании двух мировых и множества региональных войн, я ответил:

– Плевать я хотел на твоё золото, жирный ублюдок. Я пришел сюда с одной целью, убить тебя. Кстати, перед смертью я тебя всё же порадую одним известием. Вся твоя управленческая структура уже почти уничтожена во всём мире, а к утру будут убиты последние дегенераты.

Поскольку у меня осталось два из девяти метательных ножей, я подтащил толстяка к стене и прибил ими обе его руки к панелям красного дерева. Чтобы он не разразился истошными воплями, я отключил ему глотку. Не обращая особого внимания на вонь его дерьма, горелым мясом из камина всё равно воняло сильнее, вооружившись бивнем почти двухметровой длины, к нижней части которого была приделана массивная золотая подставка, украшенная крупными бриллиантами, я вонзил его сэру Артуру в живот и старая сволочь наконец сдохла, не оставив после себя официального наследника. Казнь была совершена жестоким и бесчеловечным образом, а разве СЛОН и Освенцим со всеми их жертвами, которые были созданы по его личному приказу, не были для неё достаточным основанием? После этого я спустился в подвал дома, без особого труда, ведь шифр мне был известен, открыл толстенную стальную, банковскую дверь и забрал из сейфа самые важные документы. В нём лежало огромное количество денег в различной валюте, а помимо других бумаг множество акций и облигаций, уничтожение которых развяжет руки многим компаниям мира. Поэтому я оставил в этом громадном сейфе мощный термитовый заряд с часовым механизмом. Через два часа он должен загореться.

После этого я поднялся в комнаты сэра Ричарда, переоделся в его костюм сложил все свои вещи и нужные бумаги, упакованные в водонепроницаемую сумку, в большой дорожный кофр, покрутился полчаса перед зеркалом, придавая себе сходство с графом и покинул виллу. Кратчайшим путём я направился в гараж, сел в «Бентли» и поехал к небольшому аэродрому. Там стояла «Сесна», на которой прилетел к мерзавцу деду его ублюдочный внучек. Ну, а поскольку сэр Ричард не имел обыкновения с кем-либо разговаривать и не позволял никому задавать ему хоть какие-то вопросы, то никто и глазом не моргнул, когда я подошел к самолёту и забрался в него. На аэродроме тотчас включили прожектора, загорелись фонари на взлётно-посадочной полосе и я совершенно беспрепятственно покинул поместье сэра Артура, гори оно синим пламенем. Правда, я всё же не думаю, что огонь перекинется из подвала наверх, хотя как знать. Через час я уже летел над Индийским океаном и как только Бойл подал мне знак, стал снижаться и одновременно с этим сбрасывать скорость. Через полчаса я уже был на борту подводной лодки и готовился к тому, чтобы снова подняться в небо на гиперзвуковом самолёте и ещё затемно спуститься с двадцатикилометровой высоты в воды Бискайского залива рядом с нашей яхтой, взятой напрокат.

Вся операция прошла точно по графику. Не думаю, что в мире найдётся много людей, которые узнают о смерти графьёв Рочестеров. Ещё меньше найдётся тех, кто прольёт по ним хоть слезинку, да, их-то и похоронят тайно, если вообще станут хоронить. Зато на мировую политику сразу же резко ослабнет давление. Кому нужно, обязательно станет известно о той ужасной казни, которой были преданы главари Первого Дома, но я не думаю, что она послужит хоть кому-то из них уроком. Этих ублюдков ничем не проймёшь и их всех нужно уничтожать без малейшей жалости. Оставь хоть один Дом и он моментально восстановит своё влияние, ведь именно Властителям принадлежит практически вся финансовая система Западного Мира и большая часть всей остальной. Еврейские банкиры? Да, они обслуживают только десятую часть их капиталов. Впрочем, я вовсе не обольщался как на счёт советских финансовых работников, банкирами их было трудно назвать, так и на счёт всех прочих биржевых и банковских воротил. Для того, чтобы мировая финансовая система была приведена в порядок, нужны решения, принятые совместно десятками стран мира. Точнее их правительствами. Даже ЕЭС, как и НАТО со всеми остальными блоками вроде СЕНТО, были детищем двенадцати Властителей Мира. В общем до полной победы на этим чудовищем было далеко и я по большому счёту не знал, а можно ли вообще его победить?

Обратный полёт также не был слишком долгим и в предрассветных сумерках капсулу со мною внутри Николя вытащил из воды без какой-либо лебёдки. Когда он и Анри открыли её, то увидели меня, лежащим на спине в мокрых графячих шмотках сложив руки на груди, да, ещё и широко улыбающегося. Рывком выбравшись из капсулы, я весёлым голосом спросил:

– А как у вас тут на счёт позавтракать, люди добрые? Ирочка поцеловала меня и ответила:

– Пойдём, я сварила отличный борщ и мы с ребятами налепили целых двести штук пельменей.

Как только я вылез из капсулы, Игорь и Володя быстро закрыли ей и сбросили в воду, чтобы два боевых пловца, сопровождавших меня, утащили её обратно на подводную лодку, снова сблизившуюся с яхтой. Никто не стал задавать мне вопросов, как прошла операция. Раз я вернулся в назначенный срок, значит без сучка и задоринки, а расспрашивать меня о том, как именно я урыл подонков, было нетактично. Да, и не любят палачи рассказывать, как они исполнили приговор. В любом случае для меня самым главным было то, что когда мы с Ирочкой после очень раннего обеда пошли в нашу каюту, я сразу же понял, что моя жена, с которой я сыграл свадьбу во второй раз и уже в Париже, не переменила ко мне своего отношения. Моя королева по-прежнему любила меня, а это самое главное. Всё остальное я могу стерпеть, перенести и выдержать стоически. В том числе и такие перелёты, как те, которые я совершил минувшей ночью. Их мне предстояло совершить ещё несколько, чтобы добраться до таких же отдалённых и хорошо охраняемых берлог. Находящаяся в них публика скорее всего утроит свою охрану, но это ещё не повод, чтобы расстраиваться. Чем больше они будут обеспокоены своей безопасности, тем меньше времени станут уделять остальным дела, так что их нужно будет постоянно держать в страхе и что самое главное, не давать им передышки и возможности понять, кто же это им объявил тотальную войну на уничтожение.

Около полудня я проснулся и первым делом связался с Дейром и Бойлом. Вилиэн, как и Иру, мы освободили от участия даже в разработке операций. Не женское это дело, погружаться в такую грязь. К счастью никаких споров по этому поводу не возникло. Через час после того, как я покинул долину в Драконовых горах, вспыхнуло термитное зажигательное устройство и возник пожар, но загорелась только северная часть виллы. Огонь быстро потушили и командир той маленькой армии, которая была нанята для охраны, с ужасом обнаружил, что их клиент мёртв. Действуя в соответствии с инструкциями, он немедленно позвонил в Лондон и доложил о произошедшем. Господ в Лондоне интересовало только одно, сохранность сейфа. Узнав, что его содержимое не просто сгорело, но и частично расплавился сам сейф, ему приказали сжечь весь дом дотла вместе с трупами, насыпать на том месте холм, немедленно покинуть долину и навсегда забыть о том, что они там находились. Относительно ценностей, находящихся в доме, не было сказано ни слова и они все достались бурам. Действовали они быстро и сноровисто, в результате чего вилла была полностью выпотрошена. Эти вояки даже сняли панели чёрного и красного дела, инкрустированные слоновой костью, со стен и не побрезговали даже выдернуть катану из задницы обгорелого трупа. Забрали они и все девять стилетов. Орудия убийства было приказано отправить в Лондон по почте.