Текст книги "Три года в Соединённых Штатах Америки"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 60 страниц)

Глава 8
«Метеоры Франции»

С Дидье Лагранжем я встретился уже через два часа, когда меня привезли в дом комиссара Лагранжа, бывшего комиссара. С разрешения своего нового патрона, он задержался в Марселе на одну ночь, так как ему нужно было решить кое-какие дела. Дидье поджидал меня вместе со своей женой Ивон в доме отца и как только мы с ним познакомились, то сразу же принялись обсуждать нашу совместную деятельность. У нас имелся капитал в сумме пяти миллионов восьмисот тысяч франков, маловато, конечно, но в Париже я должен вскоре встретиться с Игорем, Володей и Виктором – Анри Вебером, Николя Брассаром и Марком Штерном, которые первыми откликнуться на мой призыв и принесут в клювике все свои сбережения, четыре с половиной миллиона франков, а всего, когда за четыре дня соберутся все спонсоры, капитал вырастет до пятидесяти семи миллионов, но что самое главное, все эти молодые парни, на вид каждому не дать больше тридцати лет, примут ещё и самое активное участие в создании новых гоночных мотоциклов и автомобилей. Мы легли спать, а рано утром отправились в аэропорт и вылетели в Париж. Едва сойдя с траппа самолёта, я тут же сказал, что должен обязательно появиться в советском посольстве, чтобы объяснить причины своего поступка.

Хотя генерал Паскаль и не говорил мне об этом, он уже встретился с нашим послом и тот рассказал, какой переполох я вызвал в Советском Союзе своим побегом. По его словам, первый секретарь крайкома и его друг, министра автомобильного транспорта, были в ярости, что некоторые деятели своими бессмысленными требованиями и бесконечными нравоучениями толкнули меня на такой шаг. Он рассказал ему и о том, как четыре пограничника выпустили по мне семь магазинов патронов, но к счастью так ни разу и не попали. Впервые в жизни за столь отвратительную стрельбу никого из солдат и офицера не наказали, а даже наоборот, поощрили, когда узнали, кто именно был тем прыгуном с шестом. Посол очень просил генерала Паскаля не привлекать меня ни к каким своим секретным делам, а лишь обеспечить возможность заниматься своим любимым делом и чуть ли не поклялся, что всё то, что будет создано мною во Франции, станет в первую очередь её достоянием и даже нисколько не стесняясь, назвал меня техническим гением.

Правда, когда я вошел в его кабинет вместе с Дидье, которого представил, как своего адвоката, посол принялся материть меня так, что я невольно втянул голову в плечи. Боже, как только он не материл меня за мою дикую выходку. Тыча мне в нос газету «Известия», где была напечатана моя фотография, перепечатанная из газеты «Фигаро», на которой я показывал репортёрам содержимое тюка с шерстью, он обзывал меня последними словами и даже Дидье, знавший по-русски с десяток слов, всё понял. Когда же посол успокоился, то достал из сейфа красный загранпаспорт гражданина СССР, перо и баночку с чёрной тушью, заставил меня расписаться в нём, затем в толстой книге, и чуть ли не силком вырвал у меня общегражданский паспорт. После этого он пожал мне руку, вручил загранпаспорт, сунул под нос здоровенный кулак и сердитым голосом сказал:

– Ну, Борис, попробуй мне только не стать чемпионом мира, я первый поставлю вопрос о том, чтобы тебя лишили гражданства. Всё, Кулибин, иди отсюда. В советском автоцентре ты найдёшь всё, что тебе нужно для победы в гонках.

Красный, как рак, я вышел вместе Дидье из кабинета и тот озабоченным голосом спросил:

– Он сильно ругал тебя, Борис?

– Не то слово, Дидье, – буркнул я в ответ – он материл меня последними словами. – И воскликнул – Но они же сами виноваты! Устроили против меня целый заговор, чтобы заставить учиться, даже жену подговорили развестись со мной и фиктивно выйти замуж. Они думали, что таким образом заставят меня взяться за ум и поступить в институт, а это ведь просто пять лет, выброшенные коту под хвост. Господи, ну, до чего же я невезучий! Дидье радостно воскликнул:

– Борис, так значит твоя жена тебя по прежнему любит и это была всего лишь уловка тех, на кого ты работал? – Я молча кивнул и Дидье воскликнул ещё громче – Но это же замечательно, парень! Значит у тебя всё в полном порядке!

– Как бы не так, Дидье, – уныло сказал я шагая по коридору посольства к лестничному маршу, – посол сказал мне, что Ирочка получит разрешение на выезд только тогда, когда я построю свой собственный гоночный автомобиль и привезу на нём прямо в посольство кубок этапа Гран-При. Вот увидишь, так оно и будет. Посол сказал, что это распоряжение самого Брежнева.

Мы вышли из посольства и сели в машину, где нас поджидал с газетой в руках отец Дидье и Ивон. Посмотрев на мою красную от смущения физиономию, он ехидно спросил:

– Как тебе понравилось требование вашего генерального секретаря, Борис? Вот, уж, не подумал бы, что у твоего таланта есть такой высокий поклонник. А сейчас мы поедем прямо в советский автоцентр. Руководитель отделения вашего Союзвнешторга клятвенно заверил меня, что для победы Бориса Картузова в гонках Формулы-1, завод «Метеор» немедленно предоставит всё, что только потребуется, а ещё он пообещал, что при соответствующих условиях ваш поликарбоновый завод станет ещё одним цехом «Рено». Махнув рукой, я уныло сказал:

– Это уже ваши проблемы, Жан-Жак, мне бы теперь со своими разобраться поскорее. Раз вы знаете про условие Брежнева, то должны понимать, что я сейчас чувствую. Отец Дидье усмехнулся и снова съехидничал:

– А вот как раз этого я понять не могу. Если бы я оказался на твоём месте и узнал, что моя жена решила таким образом просто заставить меня взяться за ум, то я бы точно радовался, а ты киснешь, как будто тебе налили за шиворот холодной воды.

Мы съездили в советский автоцентр, расположенный в двадцатом округе Парижа, в самом конце Рю Бельвиль, неподалёку от кольцевой развязки объездной дороги. Его разместили на противоположной стороне от автозавода концерна «Рено», на котором шло совещание за совещанием из-за того, что французское правительство решило начать активно сотрудничать с Советским Союзом в области автомобилестроения. В автоцентре я чувствовал себя, как рыба в воде. Ещё бы, я встретил там с десяток знакомых, работавших на заводе «Метеор» и откомандированных в Париж с одной только целью – во всём угодить покупателям советских автомобилей. Всех их директор автоцентра собрал в своём кабинете загодя и когда мы вошли, то, поприветствовав нас, сказал суровым, начальственным тоном:

– Товарищи, надеюсь мне не надо представлять вам этого молодого человека, а потому повторю ещё раз, работайте день и ночь, но чтобы через две недели из ворот автоцентра выехали два гоночных автомобиля Формулы-1. Семёныч усмехнулся и сказал:

– Виктор Петрович, с Кулибиным мы их и за неделю сварганим. Всё что нужно на автоцентре имеется, так что к Рождеству сделаем товарищам французам подарок. – После чего спросил меня насмешливым тоном – Борька, шельма ты эдакая, как новую команду назовёшь-то?

– «Французский метеор», Семёныч. – Ответил я старому другу, приехавшему во Францию на два месяца раньше меня. Семёныч заулыбался и радостно воскликнул:

– Вот это дело, парень! Когда начнём работать? Подумав немного, я ответил:

– Завтра с утра и начнём, а сегодня мне нужно ещё на постой встать. Мне тут уже квартиру сняли, правда, до вас далеко добираться, но я сейчас же раскладушку себе куплю.

Никакого совещания я проводить не стал, а потому первым делом мы с Дидье оформили покупку двух «Метеоров-Гамма». В лизинг их брать не имело смысла, всё равно придётся уже завтра разбирать машины практически полностью. Заодно я показал Жан-Жаку, Дидье и Ивон, что такое консоль сетевого компьютера «Гея», приложил свой большой палец к фотоэлементу и когда экран загорелся, попросил Гею связать меня с главным инженером завода «Метеор». Жорка, увидев меня на экране, спросил:

– Что, Карузо, решил своего добиться не мытьём, так катаньем? Ладно, перебежчик чёртов, говори, что надо.

Ивон, неплохо знавшая русский язык, её дед был белогвардейским офицером, тут же перевела его слова на французский. Я не выдержал и сердито прорычал в ответ:

– Появись только во Франции, гад, я тебе тут же морду набью. Это была твоя идея с разводом?

– Нет, не моя. – Пошел в отказ Жорка – Князева, но мы же и предположить не могли, что ты такой идиот, Карузо. Нас тут всех из-за тебя чуть не поубивали, урод несчастный. Ирочка все глаза из-за твоего побега проплакала. Ты же никого не жалеешь, осёл упрямый. Ладно, встретимся ещё, я тебе так рожу начищу, что ты месяц не снимешь интеграл со своей тупой башки. Ну, говори, что я должен сделать? Хорошо уже то, что ты живой, придурок.

Покончив с пререканиями, я стал расспрашивать Жорку, как обстоят дела с изготовлением обвесов на гоночный автомобиль и новым девятицилиндровым двигателем. Тот немедленно вывел на экран все готовые узлы и детали. Двигатель был готов полностью, но его ещё не ставили ни на один автомобиль, а вот обвесы только подгоняли и я, посмотрев на них, сказал:

– Жора, срочно высылай движки, четыре штуки, и обвесы, тоже четыре, прямо сырыми. Я их тут обожгу, на заводе «Рено», а всю мелочёвку сам с ребятами изготовлю. Два движка я обкатаю специально для вас, но учти, Жорка, это вчерашний день. Если бы ты только знал, дубина, какую бомбу я придумал. Ничего, через четыре месяца я изготовлю новое шасси и поставлю на него настоящий, боевой движок. Как там на счёт чего-нибудь новенького, Жорик? Я имею ввиду сканеры, графопостроители и плоские телики для компьютерных консолей? Получили?

– Получили. – С вызовом сказал Жорка – Шесть комплектов, но тебе я ни дам ни одного. Понял? Широко улыбнувшись, я ответил:

– Понял, Жорж. Сегодня же заказывай аэроплан на Париж, пришлёшь мне движки, сырые обвесы и два комплекта новых консолей вместе со всеми причиндалами. Ну, пока, до завтра.

Жора уныло кивнул головой, попрощался со мной и мы вышли из компьютерного центра русского автотехцентра. Уже во дворе, возле двух новеньких автомобилей «Метеор-Гамма» отец Дидье пришел в себя и спросил меня:

– Что это было, Борис? Там, где ты разговаривал с Жоржем Нестеровым. Я ничего подобного никогда не видел. Тут уже я съехидничал:

– А это, мсье Лагранж, последнее слово советской кибернетики, консоль сетевого компьютера «Гея», на который Америка сразу же наложило эмбарго и на все остальные страны Запада надавила, возмутившись – как это так, в Москве будет стоять главный компьютер, а у нас консоли. Русские сразу же выведают все наши тайны. Ничего, вот когда вы увидите ещё и графопостроители, которые сами чертят чертежи и рисуют, тогда не так удивитесь. Можно подумать, что такие консоли будут выходить по ночам из домов французов и воровать ваши секреты. Это же машина, самый обычный компьютер. Кто же виноват, что русские учёные создали такой сверхмощный компьютер, который может обслуживать весь мир. Между прочим, в Советском Союзе эти консоли разрешено ставить на легковые и грузовые автомобили, на тракторы и корабли, а вот на наших танках вы ни одной не найдёте. И на военных самолётах. Так Брежнев сказал и лично я ему верю. Поймите, СССР это такая огромная страна, что нам чужой земли не надо. Мы даже китайцам отдали спорные территории, лишь бы Мао успокоился и больше не нервничал из-за них. К тому же Гея это такой компьютер, который, как швейцарский банк, хранит тайну вкладов, только если они не преступные и не угрожают всему миру войной. Жан-Жак тут же запальчиво воскликнул:

– И кто решает, что преступно, а что нет, Борис? Устало махнув рукой, я ответил:

– Сама Гея и решает, Жан-Жак, но для того, чтобы в этом убедиться, нужно просто взять и один раз поработать на её консоли. Вот тогда вам всё будет ясно. Она вас сфотографирует, распознает ваш отпечаток пальца, вы расскажете ей кто вы и где живёте, если захотите, то скажете, чем занимаетесь и после этого Гея сама определит по своей базе данных, какую информацию вы вправе получить от неё, а какую нет. Она каждую секунду впитывает в себя огромные массивы информации и постоянно учится, но она только может подсказывать людям, как им сделать что-то. Сама же она ничего не может сделать. Даже повернуть руль в этом автомобиле, на котором тоже стоит её консоль, только с очень маленьким монитором, на который она способна выдать самый минимум информации о состоянии вашего автомобиля. Пристально посмотрев на меня, Жан-Жак спросил:

– Откуда ты всё это знаешь, Борис? Ты работал на этом компьютере? Но где? Ты же сам говорил что тебя не пускали на завод «Метеор». Тогда где ты смог видеть компьютер «Гея»?

– Компьютер по имени Гея, Жан-Жак, может увидеть лишь считанное число людей, самых высокопоставленных. Если Франция отважится покупать её консоли у вас, то будьте уверены, Андропов лично возьмёт генерала Паскаля под руку, подведёт его к Гее и тогда он сможет побеседовать с ней с глазу на глаз в её подземном бункере. Ну, а я работал на Гее в вечерней школе, куда меня загнали, чтобы я закончил десять классов перед поступлением в институт. Десять классов то я закончил, а потом с тоски начал выпивать. Да, что там, просто запил.

Жан-Жак посмотрел на меня ещё строже и пристальнее, после чего строгим голосом поинтересовался:

– Борис, я смогу первым осмотреть те консоли, которые пришлют во Францию для тебя, вместе с нашими специалистами? Ты озадачил меня своим известием о Гее. Хотя я уже слышал о ней раньше и даже читал рекламный буклет, мне и в голову не приходило, что ваш компьютер действительно такой мощный, что может обслуживать если не весь мир, то хотя бы несколько стран. Ты устроишь это для меня? Улыбнувшись, я спросил:

– А почему не для вас обоих, Жан-Жак? Мне нравится идея на счёт ваших специалистов. Они намного быстрее вас во всём разберутся и уже через несколько часов скажут, с чем именно имеют дело. Американце ведь отказались от консолей не видя в глаза ни одной. Как только услышали, что компьютер сетевой и его мозг находится в подземном бункере, в Москве, так сразу же и отрезали – нет, такие компьютерные консоли опасны для нас и мы запрещаем ввозить их на территорию США.

Мы попрощались с Жан-Жаком, он сел в свою служебную машину с водителем и уехал, а мы остались. Подведя Дидье к «Метеору-Гамма», я усадил сначала его, а потом Ивон в машину, она была двухместным купе совершенно футуристического вида даже для двадцать первого века, с центральным расположением двигателя, и принялся объяснять ему, чем эта машина отличается от любой другой. Послушав меня несколько минут, он сказал:

– Борис, но она даже проще, чем детский трёхколёсный велосипед. Я гонял на «Ламборгини-Урраго» и так скажу, по простоте управления их даже нельзя сравнивать, ведь на этой машине даже не нужно выжимать педаль сцепления. Просто двинул вперёд рычаг коробки скоростей и нажал на педаль газа.

– Слегка нажал, до первого щелчка, Дидье. – Наставническим тоном сказал я – Вслед за этим, если захочешь, машина скажет тебе по-французски: – «Приятной поездки, мсье.» Для этого просто достаточно нажать вот эту кнопку. С этой машиной, Дидье, можно разговаривать, как с человеком. Она о себе тебе всё расскажет. Это тебе не какая-то «Ламборгини» и стоит она всего двадцать пять тысяч долларов, а для неубиваемого автомобиля, согласись, это очень дёшево. Зато машина – полная автоматика, ни о чём не нужно думать. – Вслед за Дидье я сел в свою машину, приложил палец к фотоэлементу и сказал – Здравствуй, доченька, соедини меня с Ирочкой, я так давно её не видел.

На маленьком, вытянутом ТФТ-экране, который заменял собой панель приборов, я тут же увидел Ирочкино лицо и моя королева радостно воскликнула:

– Боренька, ну, наконец-то! Как ты добрался до Парижа?

Хорошо, что Дидье ехал не спеша. Пока мы добирались до моей квартиры, возле дверей которой нас уже поджидали трое спонсоров с газетами в руках, объявление ведь мы дали ещё вчера вечером, позвонив в редакцию, я успел поговорить с Ирочкой и даже посмотреть на сынишку. Ира хотя и была в курсе всех событий, обо мне ей регулярно докладывала Гея, всё же очень хотела поговорить со мной. Что мы и делали почти полтора часа. Похоже, что Гея специально включила ознакомительный режим и всю дорогу читала Дидье лекцию. Квартиру мне сняли полностью меблированную и потому я пригласил Дидье и Ивон пока что пожить у меня. Всё равно нам предстояло в ближайшее время дневать и ночевать в автоцентре. Во всяком случае мне уж точно, а потому они могли жить в ней припеваючи. Когда мы подъехали к нужному дому, Дидье вылетел из машины и тотчас огласил улицу радостными воплями, забыв про Ивон. Поэтому я сначала помог той выйти из машины, хотя автомобиль «Метеор-Гамма» и так почти полностью вынес девушку наружу, и только потом, широко улыбаясь, сказал весёлым голосом:

– Дидье, всё правильно, это же «Гамма», самый умный автомобиль в мире. Ты заметил, что Гея разговаривала с тобой мужским голосом? Это чтобы не оскорбить Ивон. Зато если за руль сядет она, Гея станет разговаривать с ней женским голосом, но это произойдёт ещё не скоро. Эти машины пойдут на разборку, а на новые тачки мы с тобой ещё не заработали.

Тут дверь парадной раскрылась и из неё вышли трое загорелых чуть ли не до черна молодых парней. Игорь, вежливо поклонившись Ивон, тут же представился сам, представил Володю и Виктора и обратился ко мне с таким вопросом:

– Мсье, вы ищете спонсоров для создания гоночной команды «Французский метеор», мы пришли. Причём почти в одно и тоже время. Лично я, как только прочитал ваше объявление, сразу же поймал такси и приехал к вашему дому первым.

– Ещё бы, Анри, тебе не приехать первым. – Сказал Николя и пояснил – Он ехал от парка де ла Виллет, а я мчался из Мант-ла-Жоли. Ну, что мсье, вы согласны взять нас на работу. Я хороший автомеханик. Жаль только, что гоночные машины не рассчитаны на мой рост. Зато Анри говорит, что он очень быстрый гонщик, но и он, наверное, великоват для болида. К тому же Анри весит, наверное, больше ста килограммов. Придирчиво оглядев старого друга, сказал:

– Анри, я обязательно проверю вас на трассе. – Повернувшись к сыну комиссара, я попросил парня – Дидье, не обижайся, если у тебя есть хоть крупица таланта, то я обязательно сделаю из тебя гонщика, а пока что нам нужно показать всем, что два пилота у команды Дидье Лагранжа – «Французский метеор», уже есть. Мой новый друг удивлённо удивился:

– Борис, но почему моей команды? Нашей! Разведя руками, я сказал:

– Дидье, я ведь не француз. Дидье рассмеялся и успокоил меня:

– Это не беда, Борис, и не причина для того, чтобы отойти в сторону. – Повернувшись к нашим первым спонсорам, он решительно заявил – Парни, если вы не против, то наша команда будет акционерным обществом. Нам с Борисом будет принадлежать пятьдесят процентов плюс одна акция, а остальные акции вам и тем спонсорам, которые придут в ближайшие дни.

Мы поднялись наверх, в квартиру. Телефон в ней уже раскалился докрасна. Поэтому мне после каждого очередного разговора приходилось снова брать трубку. Однако, после семи звонков, а это звонили одни только члены группы Игоря, телефон надолго замолк и только через час кто-то позвонил, чтобы высказать мне своё фе по-французски. Это была какая-то пожилая дама и я передал трубку Дидье, а он, выслушав несколько оскорблений, передал её Ивон. Девушка послушала минуты две, как какая-то бабка костерит меня и так ей ответила, что мы все невольно смутились. Через пару минут снова раздался звонок и я попросил, чтобы Дидье сам взял трубку. Молодой адвокат согласился, послушал говорившего минуты две и прорычал в трубку:

– Мсье, лично вы будете иметь только рукава от жилетки и больше ничего. – Бросив трубку, он воскликнул – Ублюдок! Хочет вложить десять тысяч франков и требует взамен Версаль. Виктор усмехнулся и сказал:

– Парни, я буду счастлив уже в том случае, если мне хотя бы станут платить зарплату автомеханика.

Через пару часов мои «французы» отправились в ближайший отель, а мы, поговорив ещё с часок, легли спать. На следующий день мы поехали в автоцентр, где для нас уже был подготовлен отдельный сборочный бокс, оснащённый всем необходимым оборудованием. Дидье с таким сожалением покидал автомобиль, что я, не в силах видеть такую тоску в глазах молодого парня, усадил его обратно и он поехал заниматься бумажками. Ивон я попросил остаться, сказав что ей здесь будет намного интереснее. Со склада прикатили ещё один «Метеор-Гамма» и автослесари набросились на него, как банда насильников на десятиклассницу, и во все стороны полетели крылья, капот, багажник. Ребята работали так быстро, что через час на сборочных стапелях стояли два силовых каркаса без двигателей и колёс. В это время в аэропорте «Орли» уже шла разгрузка «Антея» и на большие фуры грузились контейнеры с теми комплектующими, которые я заказал.

Мы приехали в автотехцентр к восьми утра, а в десять тридцать первая фура въехала в бокс и к ней подъехал вилочный погрузчик. В двенадцать часов в автоцентр приехал на двух машинах Жан-Жак с шестью мужчинами и женщинами среднего возраста, компьютерщиками Сюрте Женераль. В боксе размером двадцать на шестьдесят метров, изготовленном из поликарбона, со стёклами из лонсдейлита, помимо склада имелась удобная бытовка с топчанами, кухня со столовой, а также просторный зал с двумя кабинетами, для проектировщиков, моё первое французское КБ с огромными окнами, выходящими в бокс. Рядом с ним стояло десять контейнеров с новейшими консолями, оснащёнными периферией, которые только выгрузили, но ещё ни один из них не раскрывали. Собственно говоря, каждый контейнер по сути дела представлял из себя рабочее место инженера конструктора, сложенное в походное положение. Как только все семеро французов подошли ко мне, именно из-за них я не переодевался в спецовку, и мы познакомились, автослесари, оторвавшись от работы, занесли тяжелые контейнеры в зал и расставили их по местам, то есть попросту равномерно по всему залу возле лючков, под которыми находились электрические розетки. Мой старый друг Женька немедленно поинтересовался:

– С какого начать, Кулибин? Подумав, я ответил:

– Жека, подсоедини к сети шесть консолей, а четыре пусть пока что остаются в походном положении. – Как только первая консоль была запитана, я спросил – Дамы и господа, кто хочет начать общение с Геей первым?

Дамы и господа из Сюрте Женераль замялись и тогда Ивон подняла руку и попросила:

– Борис, можно я попробую?

Женька быстро метнулся к стене и подкатил к консоли удобное кресло на колёсиках, а я показал жене Дидье, учительнице математики по профессии, стартовую кнопку и сказал:

– Ивон, нажми эту кнопочку.

Девушка улыбнулась и нажала на кнопку. Внутри контейнера длиной в полтора метра, шириной в метр двадцать и высотой в семьдесят сантиметров, целиком изготовленного из матового, золотисто-коричневого, поликарбона, тихо заработали электродвигатели. Сначала назад отъехал струйный, шестицветный графопостроитель, а попросту широкоформатный принтер с чернильницами на полтора литра и уже вложенным в него рулоном мелованной бумаги шириной в метр двадцать. Затем справа и слева откинулись вбок и поднялись вверх два блока и когда откинулись их крышки, увеличившие площадь стола, то из одного поднялся цветной принтер с твёрдыми восковыми чернилами, а из другого сканер. После этого откинулась, как крышка ноутбука, столешница с врезанным в неё ТФТ-экраном на тридцать дюймов, с довольно неплохой цветопередачей, и тут же поднялся вверх и выдвинулся довольно большой столик с прикреплёнными к нему клавиатурой и компьютерной мышкой, а передняя часть контейнера слегка сдвинулась внутрь. Всё, консоль была приведена в рабочее положение и Ивон только и оставалось, что сесть в кресло, откинуть крышку в правом углу столика и приложить указательный палец к фотоэлементу, чтобы включить её, что девушка и сделала, следуя моей подсказке. На экране появилось изображение Геи и наша электронная дочурка сказала по-французски:

– Здравствуйте, мадмуазель, я Гея, главный компьютер Советского Союза. Я компьютер с независимо мыслящим искусственным интеллектом. Если вы желаете общаться со мной постоянно, назовите своё имя, фамилию и род занятий, чтобы я могла присвоить вам степень приоритета и доступа к моей базе данных. На сегодняшний день она составляет шесть с половиной миллионов терабайт информации и постоянно пополняется. Ивон радостно заулыбалась и ответила:

– Моё имя Ивон Лагранж, я учительница математики, закончила три года назад Сорбонну, но моя мечта работать вместе с мужем в команде «Метеоры Франции», которую он создаёт вместе с Борисом Картузовым, Гея. Я хочу общаться с тобой постоянно и найти своё место в этой гоночной команде. Гея улыбнулась и не медля ни секунды сказала:

– Ивон Лагранж, тебе присваивается профессиональный приоритет второго уровня с доступом ко всей базе данных, относящихся к педагогике, а также ко всей информации, которая касается автомотоспорта. Если тебя это заинтересует, то ты можешь стать в команде «Метеоры Франции» специалистом по аэродинамике и баллистике, ведь эта область человеческих знаний тесно связана с математикой. – После чего добавила – У тебя красивая причёска Ивон, как и ты сама. Если рядом с тобой находится Борис Картузов, попроси его сесть за соседнюю консоль. С ним хочет поговорить Георгий Нестеров. Ивон воскликнула:

– Да, он рядом, Гея! Скажи, а я смогу разобраться в баллистике и аэродинамике? Я ведь не инженер-конструктор.

– Сможешь. – Решительно сказала Гея – Это не так уж и сложно. Я смогу быстро тебя научить тебя этому, если ты будешь заниматься по восемь часов в сутки. Прежде чем подойти к консоли, я всё же спросил:

– Мсье Лагранж, уже завтра в этом зале будет стоять такая ругань, что одну консоль лучше отвезти к нам домой. Там Ивон сможет спокойно учиться и к тому же она будет постоянно находиться на связи с нами.

Жан-Жак озадаченно покрутил головой в свою очередь поинтересовался у меня:

– Борис, но это же государственная собственность, как ты можешь ей так свободно распоряжаться?

– С чего это вдруг? – Воскликнул я – Дидье уже заплатил за все десять консолей двадцать восемь тысяч долларов, так что теперь они мои, а как только правительство Франции разрешит продавать такие специализированные консоли в вашей стране, то они станут принадлежать команде «Метеоры Франции». Кстати, как вам нравится такое название? По-моему звучит. Жан-Жак продолжил упираться и сказал:

– Но ведь эту консоль могут украсть, Борис, когда Ивон выйдет из квартиры в магазин или просто погулять. Громко вздохнув, я принялся объяснять простые истины:

– Ну, и как воры утащат её, мсье? Это здесь полы из поликарбона, а моей квартире консоль сама прикрутится к полу и в раскрытом виде её из квартиры ни один вор не вытащит. Разбить её невозможно даже кувалдой, а когда Ивон скажет Гее, кто кроме неё может работать на этой консоли, то она вообще превратится в глыбу из поликарбона, а если ещё и включит сирену, то любой вор от её воя сам тут же выпрыгнет в окно. Поймите, Гея никогда не допустит, чтобы кто-то пользовался её консолями нелегально или смог украсть консоль у владельца.

Наконец-то до свёкра Ивон дошло, о чём я ему толкую и он, махнув рукой, сказал:

– Хорошо, отвезите одну консоль к себе домой. – После чего с удивлением посмотрел на компьютерщиков и спросил их раздраженным голосом – Господа, вы так и будете стоять здесь с открытыми ртами? Приступайте к работе.

Это позволило и мне развернуть ещё одну консоль, сесть за неё и связаться с Жориком. На этот раз Гея со мной не общалась также долго, как с Ивон, но мы с ней поприветствовали друг друга. Жорка, появившись на экране, сразу же заявил:

– Ну, и как тебе мой подарок, Карузо? Цени, я выбил для тебя аж десять специализированных консолей.

– Ага, как же, даритель, так я тебе и поверил. – Ехидно ответил я другу – Ты лучше скажи, сколько консолей ты под это дело выклянчил у Георгия Ивановича. Жорик осклабился и ответил:

– Двадцать восемь, Боря. Полностью закрыл все свои дыры. Я тебя вот о чём хочу спросить. Тут мне на стол утром положили правительственную телеграмму, в которой сказано, чтобы мы срочно спроектировали для Франции большой поликарбоновый завод. Вот я и подумал, ты бы там пошустрил и пробил себе базу рядом с ним, тебе же всё равно придётся где-то размещать свою конюшню. Трассу ты там вряд ли построишь, но испытательный трек-то можно будет туда втиснуть. Если договоришься, то кинь мне сразу же топографию местности, данные по грунтам и карту коммуникаций, а мы дня за три-четыре изготовим проект и я сразу же начну отгружать комплектующие и материалы.

Попросив Жору подождать, я подошел к Жан-Жаку и рассказал ему о предложении главного инженера завода «Метеор». Тот выслушал меня и недоверчиво спросил:

– Борис, неужели ваши специалисты смогут спроектировать целый завод всего за четыре дня? Хорошо, я сейчас схожу в машину и поговорю с премьер-министром. Это очень заманчивое предложение, Борис, получить от Советского Союза не цех, а большое предприятие с уникальными технологиями. Улыбнувшись, я сказал:

– Вот видите, Жан-Жак, руководство Советского Союза на деле доказывает свою готовность к сотрудничеству. Этот завод сможет поставлять свою продукцию на десятки французских предприятий и тогда уже их продукция станет самой лучшей в мире. Правда, при этом она будет ещё и вечной, а это потребует её постоянного обслуживания и модернизации в процессе эксплуатации. Многим предпринимателям это будет сложно понять.

Жан-Жак молча кивнул и вышел из компьютерного зала, в котором компьютерщики из Сюрте Женераль принялись с увлечением общаться с Геей и та поражала их своим каждым новым заявлением или ответом на вопросы всё больше и больше. Всё правильно, то же самое происходило и в Советском Союзе. Я тоже покинул компьютерный зал, зашел в бытовку и там переоделся в новенькую спецовку, после чего приступил к работе на стапеле. Всё, что являло собой «Метеор-Гамма» уже было вывезено из бокса и сдано на склад. Вообще-то мне было бы намного проще получить со склада просто раму, но я должен был показать французам, что шасси «Метеора-Гамма» является универсальным. Жан-Жак отсутствовал часа полтора, а когда вернулся и увидел меня в спецовке, уже чумазого и с гаечным ключом в руках, расстроился и чуть ли не взмолился:

– Борис, немедленно прими душ. Нам нужно ехать в Бийянкур, в штаб-квартиру концерна «Рено». С горестным вздохом я с издёвкой сказал:

– Мсье Лагранж, если меня будут дёргать каждые пять минут, то я никогда не выкачу из этого бокса гоночный болид. Там речь пойдёт только об одном, как побыстрее построить завод. Берите четыре консоли, две отвезите в своё ведомство, одну доставьте вместе с Ивон в на бульвар Франклина, из-за того, что она находится здесь, я даже не могу выматериться, а ещё одну везите в штаб-квартиру «Рено» и покажите им, на какую кнопку нажать. Поверьте, Князев и Жора быстро обо всём договорятся. Вы только пробейте для нового завода такое место, где можно построить испытательный трек, а всё остальное сделают уже без вас.