Текст книги "Ходок 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Тув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Цепкий взгляд Святоши отыскал четверых боевиков своей бригады, занявших места, согласно боевого расписания. Вон, слева от трапа "Арлекина", метрах в семи от него, устроился на причальном кнехте Писарь – один из лучших стрелков из духовой трубки, которых Святоша знал. А знал он многих! Промахнуться с этой дистанции Писарь не смог бы даже будучи мертвецки пьяным, с завязанными глазами и в темноте!

Своего настоящего имени Писарь, впрочем, как и остальные трое боевиков, не знал – сказывалось трудное детство в трущобах, а кличку получил из-за особенностей духовой трубки, которая досталась ему по случаю. Мастер, изготовивший сей шедевр, сделал ее неотличимой от пера, используемого всякими чернильными душами: писарями, мелкими клерками и прочей, не заслуживающей уважения публикой.

Писарь использовал эту особенность своего оружия на всю катушку – одевался, как писарь, стригся, как писарь, вел себя, как писарь, что и позволяло ему проникать в любые присутственные места, делать там свое черное дело и уходить никем не замеченным. Отсюда, соответственно, и погоняло. Конечно же, умел он пользоваться и ножом и не только, чтобы порезать колбасу, но главным его козырем, несомненно, была духовая трубка.

Ближе к трапу, в теньке от "Арлекина", устроился Шило. Бесцветная внешность и потрепанная одежда, в меру чистая... хотя, с другой стороны, можно сказать – в меру грязная, делали его человеком-невидимкой в любой толпе, наподобие той, которая тусовалась на пирсе. Разумеется, на великосветском балу, вроде того, на котором побывали компаньоны, Шило кидался бы в глаза, как бомж в газпромовской приемной, но для бакарского порта, его имидж был именно тем, чем требовалось. Кличку свою он получил из-за любви к этому инструменту, предпочитая его ножам, кинжалам, арбалетам и духовым трубкам – типовым орудиям производства, используемым в Сером Цеху. И надо честно признать – работал он им блестяще. Один укол – и не надо никаких контрольных поцелуев.

Справа от трапа, ближе к дороге, сидел с протянутой рукой Костыль. Свое прозвище он получил за то, что мастерски умел подвязывать левую ногу, пряча ее в глубинах мешковатой одежды. Имидж нищего сидел на нем, как влитой, позволяя Костылю, как и вышеописанному мастеру Шило, оставаться незаметным в любом месте, где собирались вместе больше трех представителей "низшего общества". Его любимым оружием была, как и у Писаря, духовая трубка. Отличались у них только охотничьи ареалы – Писарь, обычно, работал в более "чистых" местах, Костыль – менее. Однако, в данный момент про все эти нюансы и тонкости надо было забыть – неисполнение прямого и безусловного приказа Змея... – это, знаете ли, чревато.

Неподалеку от Костыля прогуливался, заложив руки за спину Гусь. Кличкой своей он был обязан тому обстоятельству, что походил на гуся. Причем так сильно, что никакого другого погоняла у него не было и быть не могло. Он единственный из всей четверки не обладал маскирующей внешностью, но с этим недостатком, и не маленьким – надо честно признать, заставляла мириться другая его особенность. Дело было в том, что Гусь был универсалом высшей пробы. Фигурально выражаясь, он мог сыграть на любой позиции: от вратаря, до центрфорварда.

Конечно же, как всякий универсал он проигрывал выдающимся узким специалистам, но его уровень значительно превосходил средний и приближался к высшему. Если продолжить футбольные аналогии, то можно сказать, что как вратарь он безусловно уступал Нойеру, но был не слабее того же Тибо Куртуа или же Давида де Хеа, про некоторых же других и вспоминать не будем, чтобы не расстраиваться.

Гусь мастерски владел духовой трубкой, ножом, кинжалом, арбалетом и! – что было совсем нетипично для Серого Цеха – мечом. На данный момент меча при нем не было, но если бы понадобился, то далеко ходить за ним бы не пришлось – весь необходимый инвентарь терпеливо дожидался своего часа в карете, на козлах которой, с комфортом, устроился руководитель группы – Святоша.

Надо отметить, что свое привилегированное место, в отличие от остальных членов банды, вынужденных работать в прямом смысле этого слова – на земле, Святоша занимал не только по праву начальника. Была еще одна причина, и причина крайне важная. В данном конкретном случае неизмеримо превышающая значимость его начальственного статуса. Она заключалась в том, что он присутствовал на трибуне "Поля чести" во время знаменитой дуэли Дениса с Титом Арденом и знал в лицо Лордов Атоса и Арамиса.

А вот остальная четверка не знала. Проманкировали Гусь, Шило, Писарь и Костыль это эпохальное событие – обмывали сдачу очередного заказа. А Святоша, по случаю, раздобыл билет и пьянкой, соответственно, пренебрег в пользу занимательного зрелища. Поэтому он должен был, в момент появления Лордов, подать знак – снять шейный платок и начать им томно обмахиваться, в стиле Шуры Балаганова.

Как известно, самое тяжелое – это ждать и догонять. И если эти два действия составляют саму суть твоей профессии, то от способности ждать и догонять, не затрачивая лишней нервной энергии, зависит твоя профпригодность. Если не можешь – не быть тебе хорошим киллером. А плохой киллер – мертвый киллер. Разумеется, лучшая пятерка Серого Цеха умела выполнять эти два базовых действия превосходно, но и она почувствовала некоторое воодушевление, когда на пирсе, около "Арлекина", стали происходить хоть какие-то события, нарушившие монотонное течение утренней жизни.

Вначале появилась грузопассажирская повозка из которой выбрались три хмурых человека – по виду матросы. Не глядя по сторонам они вскарабкались по трапу и исчезли где-то в недрах корабля. Глядя на них, Святоша почувствовал какой-то дискомфорт – что-то было не так, но что именно понять он не мог. Как всякий человек, занятый работой, связанной с риском для жизни, он привык доверять своей интуиции, привык доверять знакам, посылаемым Судьбой.

Обывателю, живущему по кругу: дом, работа, пятничный клуб, субботний "Ашан", воскресный отдых на диване, и по-новой: дом, работа... такие знаки не нужны. Он их не видит, да никто их ему и не подаст. Другое дело – "человек дела", простите за каламбур, который утром не знает вернется ли он вечером домой, и вернется ли вообще. Такой человек, если он, конечно, хочет жить, а не наоборот – встречаются среди них и такие, смотрит на окружающий мир очень внимательно, широко открытыми глазами. Он умеет не только смотреть, но и видеть.

Таким знаком может быть все, что угодно: странный взгляд случайного прохожего, порыв ветра, сложивший листву на дереве в подобие какой-то страшной рожи, необычный полет птиц и прочие подобные явления, мистически связывающие наш физический, плотный мир с каким-то другим, нематериальным, но несомненно существующим. Что-то было неправильно. Святоша принялся анализировать свои ощущения, не забывая цепко следить за окружающей обстановкой.

Как часто бывает, разгадка пришла слишком поздно, чтобы воспользоваться ее плодами. Хотя... осознай Святоша раньше, что именно его встревожило, вряд ли бы это сильно помогло ему и его людям. Он понял, что именно было неправильного в появлении трех моряков именно в тот момент, когда на пирсе показалась карета северян. И пока она катилась к трапу, Святоша сложил все элементы пазла. С двумя матросами – который помоложе и юнга, никаких проблем не было – морячки и морячки, а вот третий – старый, и вызвал неосознанное беспокойство. Дело было в том, что Святоша видел, как он ранним утром подъехал к "Арлекину" и поднялся на борт, но он не видел, как старик после этого покидал судно, а он наблюдал внимательно! – профессиональная привычка, знаете ли. И пройти незамеченным, такое событие не могло. И вот человек, который не сходил на берег и должен был быть на борту, вдруг снова подъезжает к трапу! Странно это...

Додумать эту мысль Святоша не успел. Из кареты показались Лорды и надо было начинать работать. Он резко стянул платок с шеи и начал им обхаиваться. Пожалуй, что и обмахиваться он начал излишне резко – сказывалось волнение. Не было привычной уверенности в себе, от этого и движения получались какими-то дерганными, как у паяца на веревочках.

У Святоши была одна уникальная особенность, которая, вкупе с другими чертами характера, такими, как решительность, смелость и находчивость, позволила ему занять высокое место в иерархии Серого Цеха. У Святоши в критические мгновения, такие как сейчас, восприятие мира менялось – время сжималось, а луч внимания высвечивал только необходимое, отсеивая все остальное. Вот и сейчас, он четко видел лишь шестерых людей: Гуся, Костыля, Писаря, Шило и обоих Лордов. Весь остальной мир для него исчез. Остались только эти шестеро.

Вот Писарь медленно, словно двигаясь в воде, а пожалуй даже, что и не в воде, а в какой-то другой – гораздо более густой субстанции, вроде киселя, тянется к своей духовой трубке, висящей у него на поясе рядом с чернильницей. Вот трубка, зажатая между большим, указательным и средним пальцем его правой руки, начинает плавное и тягучее путешествие ко рту Писаря, который так же медленно, как к нему приближается пневматическое оружие, начинает открываться, чтобы легкие могли набрать воздух для выстрела.

Вот Шило застыл в каком-то странном положении, в котором и равновесие-то не удержать, но это иллюзия. Просто он начинает движение, в конечной фазе которого должен оказаться рядом с Лордом, причем оказаться именно в тот момент, когда в аристократическую шею вопьется маленькая отравленная стрелка. Как только это произойдет, Шило вонзит свой фирменный инструмент в какую-то, одному ему ведомую точку. После этого, он выдернет стрелку – таков был приказ Змея – прямых улик, указывающих на "Союз", не оставлять, и скроется в толпе. Чей удар окажется результативным – яда, или железа – неважно. Задание групповое и награда, в случае успеха, будет одна на всех... и наказание, в случае провала, тоже будет одно на всех.

Вот Костыль, не поднимаясь с земли, где он сидит, поджав под себя ногу, плавным движением извлекает из недр своей нищенской хламиды свою духовую трубку. Она не такая фасонистая, как у Писаря, но в надежности ей не уступит. Костыль заботится о своем оружии, как мать о младенце, и она отвечает ему взаимностью – не было случая, чтобы Костыля подвел его производственный инструмент. Его трубка, медленно, как и у Писаря, приближается к округлившемуся рту.

Похоже, что удар они нанесут синхронно и это очень хорошо – одномоментное убийство двух аристократов усилит панику в толпе – каждый попытается побыстрее покинуть место происшествия, чтобы не оказаться в роли свидетеля, которая очень быстро может смениться на роль обвиняемого – у стражи свои проблемы, ей нужно будет как можно быстрее найти виноватых, а убивали, схваченные на месте преступления, или нет – дело десятое, главное отрапортовать начальству. Уходить, в такой обстановке, будет гораздо проще.

А вот и Гусь, медленно и печально стартует, чтобы оказаться рядом со своим Лордом в нужный момент. Он тоже должен извлечь стрелку, делая вид, что хочет помочь человеку, внезапно потерявшему сознание. В происшествии нет ничего экстраординарного – многие гости Бакара пострадали от солнечного удара. Для того, чтобы ударить в солнечное сплетение незадачливого страдальца, претерпевшего от жгучего бакарского солнца, ему хватит одного короткого мгновения. Молниеносного росчерка кинжала никто не заметит, да и крови не будет... почти. Она вся останется под одеждой.

Так, а что делают эти клятые Лорды? Святоша вздрогнул – на том месте, где они должны были находиться, их не было! На краткий миг ему показалось, что на периферии зрения промелькнула тень Лунной Леди и сердце его тревожно сжалось, он осознал, что нехорошие предчувствия, одолевавшие его перед началом операции, начинают сбываться.

Но, уже в следующий миг он выкинул всяческую мистику из головы – надо было работать, а не рефлексировать. А еще через мгновение Святоша отыскал глазами обоих аристократов – никуда они, конечно же, не делись, да вот только никакой радости это открытие ему не принесло – все шло не так. Пока Святоша наблюдал за своими людьми, Лорды отнюдь не изображали мух в патоке – они двигались, и двигались чрезвычайно быстро! Святоша не поверил своим глазам – в его замедленном мире никто не мог действовать в таком темпе, как эти выходцы из Бездны – Тьма их забери, а они действовали!

Из руки одного из северян вырвался маленький, сверкнувший на солнце, кусок металла и со страшной скоростью двинулся по направлению головы Писаря. Сюрикен еще не успел добраться до своей цели, как его брат близнец, отправился на свидание с Шилом.

Второй Лорд действовал по-другому. Непостижимым образом он сумел оказаться рядом с Гусем в тот момент, когда тот даже не успел извлечь из рукава свой узкий стилет. Короткое движение рукой и Гусь начинает медленно оседать на землю, а страшный Лорд, в то же мгновение, оказывается рядом с Костылем. Он с размаху бьет калеку ногой, вминая духовую трубку, уже почти поднесенную ко рту, в лицо Костыля.

За пару коротких мгновений, восемьдесят процентов личного состава лучшей пятерки Серого Цеха было выведено из строя! Сердце ее руководителя, на глазах которого это произошло, болезненно сжалось, а в груди Святоши возникла холодная пустота. Она родилась в районе солнечного сплетения, и за один удар сердца стремительно расширила свои владения, пока не завладела всем его телом. Откуда-то он знал и знал наверняка, что первый Лорд не промахнулся, и что второй гарантированно нейтрализовал Костыля и Гуся, что операция провалена, и что Змей его убьет. Однако сдаваться Святоша не собирался. Как-никак, а был он начальником лучшей пятерки Серого Цеха, а такие места по блату не достаются – нужно быть действительно лучшим в своей профессии. И он начал действовать.

Святоша одним слитным движением откинул тряпку, подхватил арбалет, прижал его к плечу и попытался прицелиться. Почему попытался, а не прицелился? А потому, что первое, что он увидел, когда поднял голову, были не проклятые Лорды, а подлетающий сюрикен. Звездочка медленно вращалась в горизонтальной плоскости, весело посверкивая на солнце. Святоша успел даже заметить царапинку на одном из ее лучей, но вот поделать ничего уже не успел. В следующее мгновение, на смену железной звезде, подлетавшей к его голове, пришла самая настоящая, которая вспыхнула уже внутри головы. Да что там звезда – это был самый настоящий взрыв Сверхновой!

Все эти события произошли так быстро, что толпа, околачивающаяся на пирсе, пришла в себя только после того, как с "Арлекина" хлынула толпа матросов. Моряки быстро оттеснили в стороны праздношатающихся бездельников и рабочий люд, прервавший свою трудовую деятельность, чтобы поглазеть на происшествие. Затем они подхватили сраженных бандитов и споро потащили их на борт. Все это сильно смахивало на то, как муравьи, облепив своих жертв, каких-нибудь гусениц, жуков и прочий мусор, тянут его в свой муравейник.

Несколько стражников Береговой охраны, барражирующих на причале в поисках пропитания, ничего не заметили. Один из них в этот момент завязывал шнурки, второй с интересом наблюдал за дракой ворон с чайками, а третий просто любовался панорамой бакарского порта, повернувшись к месту происшествия спиной. И тот, кто их осудит, пусть первым кинет в них камень!

Эти ребята хорошо помнили, чем закончилась встреча их коллег с северными Лордами и искать приключения на собственные задницы они не собирались. Их задачей было собрать пару-тройку серебряников, вернуться в расположение, поделиться с руководством и продолжить наслаждаться жизнью в благословенном городе Бакаре, а никак не связываться с этими северными отморозками, которые и так уже перебили целую кучу народа. И какого народа! – боевых магов и командира особой стражи с проклятым мечом.

Нафиг, нафиг этих Лордов! Вот, если начальство прикажет, и если не удасться отвертеться, или заболеть, то тут уж ничего не поделаешь, а добровольно!? – нема дурных! Да даже если начальство захочет, ничего из этой затеи не выйдет. Это же не пьяницу, или бомжа в каталажку закатать, тут свидетели нужны. А свидетелей-то и не будет, по вышеизложенным причинам.

*****

Первым пришел в себя Гусь. Ну, так это и не мудрено – ему меньше всех и досталось – всего лишь один удар кулаком в грудь. Правда кулак был железный, сила, с которой удар был нанесен – демонической, или близкой к демонической, но это же не удар в лицо ногой, который получил Костыль от этого же самого демона в человечьем обличии, и не сюрикены, которые перебили носы Писарю и Шилу, вызвав у тех болевой шок и обильную кровопотерю, не говоря уже о таком же сюрикене, угодившем Святоше в глаз. Так что, Гусь легко отделался, просто он этого не знал. Ведь тому же Святоше, например, теперь вообще впору было менять кличку на какого-нибудь Кривого, или Циклопа.

Придя в себя, Гусь никак этого внешне не проявил – даже ресницы не затрепетали, не говоря уже о более заметных действиях, вроде попыток пошевелить связанными руками или ногами, или еще чего-нибудь такого же демаскирующего. Профессионал – он и на Сете профессионал. Гусь не торопился – в иных обстоятельствах торопливость смерти подобна, а на свидание с Лунной Леди он не спешил – это всегда успеется.

Неподвижность давалась нелегко – затекли связанные конечности и было невыносимо жарко. Его бросили на самом солнцепеке, хотя еще и утреннем, но солнцепеке, причем – бакарском солнцепеке! Вдобавок, по лицу, пользуясь своей безнаказанностью, ползала здоровенная муха.

"Как, по покойнику!" – еще подумал Гусь, но отогнал эту мрачную мысль. Короче говоря, положение было, мягко говоря – хреновое, а если называть вещи своими именами, то – плохое, но он был жив, а это главное.

Кто владеет информацией – тот владеет миром! Этой сентенции Гусь конечно же не знал. Точнее говоря – знал... – конечно же знал, просто не в такой чеканной формулировке. Гусь знал, что для того чтобы выжить в этом дерьмовом мире надо знать, как можно больше. А еще надо, чтобы враг не знал, насколько много ты знаешь. Поэтому, для начала, в качестве источника информации, он решил воспользоваться акустическим каналом, использование которого никак не могло выдать того обстоятельства, что он уже не бессознательный кусок мяса, а полноценный боец лучшей пятерки Серого Цеха... правда связанный. Но, когда это останавливало настоящего профессионала? Путы могли притормозить профессионала, но не остановить! И все же, при беспристрастном взгляде со стороны, его положение представлялось безнадежным. Однако, на самом деле, оно было просто очень плохим. Между этими двумя понятиями: "Очень плохое" и "Безнадежное", кроется существенная разница – в одном случае надежда есть, в другом ее нет.

Гусь прислушался, но в общем гомоне, в котором выделялись человеческие голоса и крики чаек, поначалу ничего полезного не уловил, однако же своей затеи не бросил и через некоторое время сумел выделить из белого шума хриплое дыхание и негромкие стоны, раздающиеся совсем рядом. Он продолжил внимательно вслушиваться и через некоторое время смог однозначно определить, что поблизости от него находятся четыре источника таких звуков. Гусь еще некоторое время лежал не шевелясь и не пытаясь открыть глаза – он анализировал полученную информацию. Ее было немного, но не так уж и мало, как могло бы показаться профану.

Итак, что же стало ему понятно? Во-первых – рядом с ним, скорее всего, лежали его коллеги по пятерке. Гусь не знал, что конкретно с ними произошло, но судя по жалобным всхлипам, досталось соратникам прилично. Во-вторых – то обстоятельство, что их всех сразу же не убили, хотя имели полную на то возможность, означало, что их собираются как-то использовать. Вернее, даже не "как-то", а очень даже однозначно, а именно – допросить. Потому что, по всем раскладам, единственное, что могло потребоваться от них северным Лордам – этим демонам во плоти, захватившим живьем профессионалов из Серого Цеха, чего до них не удавалось никому и никогда, была информация. Больше никакой пользы от их пятерки не было и быть не могло... к сожалению. Этот логический вывод автоматически порождал два следствия. Как обычно, одно – не очень плохое, другое – очень.

Очень плохое следствие заключалось в том, что синонимом слова "допрос", является слово "пытки". Причем неизбежные – никто не поверит, что добровольно ты расскажешь все, что знаешь. Гусь в этом не сомневался – сам такой.

Не очень же плохое следствие было в том, что хотя пытки и неизбежны, но пытки, это еще не казнь! Можно будет как-то поторговаться, или прогнуться, или еще как раскорячиться, и попробовать выслужить хоть какую, но жизнь. Записной оптимист назвал бы это следствие хорошим, но Гусь был реалистом.

И как реалист, уже через пару ударов сердца, полностью отдал себе отчет, что все его предыдущие рассуждения о том, что пытки – это еще не конец, что имеется шанс на спасение, все это – самообман. Просто мозг никак не мог согласиться с тем прискорбным фактом, что Лунная Леди рядом – на расстоянии вытянутой руки и одного мгновения, и что ее прощальный поцелуй, дарующий забвение, неотвратим. Поэтому и измышляет мозг всяческие фантазии, не имеющие ничего общего с реальной жизнью, чтобы только не признаться самому себе в неизбежности конца.

"Во всем Змей виноват! – со злобой, которой себе раньше не позволял даже в мыслях, подумал Гусь, – надо было полную десятку использовать, а то и две – тогда бы мы не лежали сейчас здесь! Чтобы тебе кишки выдавили и ты в дерьме захлебнулся, гадючий выкормыш!"

Однако, предаваться таким размышления было, как сейчас модно выражаться – контрпродуктивно и Гусь выкинул из головы пустые сетования на судьбу и начальство – надо было думать, как шкуру спасать, а не обличать задним числом руководство, указывая на явные огрехи в планировании операции. А спасти вышеупомянутую шкуру можно было только одним способом – бегством. Пришла пора действовать, а для этого, первым делом, необходимо было осмотреться.

Гусь осторожно приоткрыл веки. Как назло, солнце висело прямо перед глазами, но в этом-то, как раз, и не было ничего странного, все было вполне себе предсказуемо – если невезет, так во всем. Как любил говаривать Святоша: "Не повезет – и невеста будет с бородой!". В этом Гусь был с ним полностью согласен. Не в смысле бородатой невесты, а в плане везения. Везение штука тонкая и обычно идет волнами: гребень – впадина, гребень – впадина... Сегодня у него, да и всей их пятерки, судя по всему, была впадина, причем глубокая, как Жопа Мира, находящаяся, по слухам, где-то в районе Балеутских островов. В такой день за что ни возьмись, в результате будут одни черепки, да головешки, вот только выбирать Гусю не приходилось – действовать необходимо было здесь и сейчас. И как можно быстрее, пока руки и ноги окончательно не онемели. А связаны они были на совесть – морячки знали толк в вязании морских узлов!

Дав глазам привыкнуть, Гусь осмотрелся. Для этого он аккуратно, практически незаметно для окружающих, если, конечно же, специально не следить, плавно повернул голову, сначала налево, а потом направо. Все было примерно так, как он себе и представлял. Вся лучшая пятерка Серого Цеха, в полном составе, связанная по рукам и ногам, лежала вдоль фальшборта какого-то судна – судя по всему, "Арлекина". Слева от него хрипел Шило, справа Костыль. За Костылем расположились Святоша и Писарь. Для того, чтобы разглядеть двух последних, Гусю пришлось приподнять голову, но и этот маневр остался необнаруженным – специально за пленниками никто не следил. Матросы и Лорды, чтоб им всем сгореть во Тьме! столпились у противоположного борта и что-то оживленно обсуждали. Сразу стало понятно, откуда взялась муха у него на лице – окровавленные лица соратников привлекли этих любителей вкусненького, а одна польстилась и на неповрежденное лицо Гуся – видимо была какой-то извращенкой в мушином племени – в смысле нетрадиционной пищевой ориентации.

Лучшего момента для побега было не придумать! Гусь закрыл глаза, сосредоточился, отрешился от внешнего мира и вызвал внутренний огонь. Он был в очень плохом физическом состоянии – если бы ему кто-нибудь сказал, что обычный удар кулаком может его настолько потрясти, он бы рассмеялся в глаза этому человеку, но результат был налицо – еще никогда так паршиво Гусь себя не чувствовал. Поэтому, несколько мгновений слабая искорка трепетала, не зная на что решиться – разгореться, или погаснуть. Наконец она приняла решение и тепло стало медленно растекаться по телу Гуся.

Конечно же, для полного восстановления работоспособности организма потребовалось бы целая склянка, ну-у... на худой конец – полсклянки, однако этого времени у Гуся не было – хозяева "Арлекина" могли приступить к допросу в любой момент. Поэтому, как только Сила достигла тех мест, где на руках и ногах располагались веревки, Гусь немедленно, невзирая на непоправимый вред здоровью, который могли принести эти манипуляции, взялся за дело.

Мышцы, повинуясь Силе, начали вибрировать. У Гуся сразу же возникло ощущение, что какой-то палач сдирает у него мясо с костей. С тех далеких пор, когда старый нищий, с замысловатой кличкой Акула (по причине полного отсутствия зубов), живший неподалеку от лачуги малолетнего Гуся, научил его этому приему, он никогда им не пользовался – не было нужды, и вот она, к несчастью, наконец-то появилась. С каждым ударом сердца частота и амплитуда вибраций возрастала и через несколько мгновений, показавшихся Гусю вечностью, веревки лопнули. Ему очень повезло, причем в первый раз за этот злосчастный день, но зато в самый нужный момент. Повезло, что веревки лопнули раньше, чем мышцы, иначе все это самоистязание было бы напрасным. К издержкам можно было бы отнести руки и ноги, стертые если не до костей, то глубоко до мяса – наверняка, но Гусь считал такие пустяки небольшой платой за освобождение от оков.

К счастью, эти метаморфозы, происходящие с путами Гуся, ненужного внимания не привлекли, и он, вдохновленный улыбкой судьбы, закрыл глаза и приготовился отдохнуть. Истерзанные запредельным усилием мышцы настоятельно требовали отдыха и Гусь решил пойти им навстречу в их законных требованиях. А почему бы и нет? – Лорды, по-прежнему, продолжали что-то обсуждать со своей командой, стоя у противоположного борта – время пока было. Однако, сегодня, как и крути, был не его день, фортуна на миг повернувшись к Гусю лицом, снова стала разворачиваться к нему тылом. Оживленная дискуссия стихла и Лорды, в сопровождении своей свиты, неторопливо двинулись к пленникам.

Дальше выжидать было смерти подобно. "Пора!" – решил Гусь и приготовился в следующее мгновение перебросить свой истерзанный организм через фальшборт, но именно в этот момент плавное течение времени было нарушено и события понеслись вскачь! В тот самый миг, когда он уже принял решение о старте побега, но еще не начал его осуществлять, рядом с ним, с палубы, взмыло в воздух крупное тело, в котором Гусь, без удивления, узнал Святошу. На глазах ошарашенной публики, командир лучшей пятерки Серого Цеха с молодецким уханьем перелетел через борт. Следует отметить тот факт, что оцепенение Гуся длилось меньше , чем у всех остальных участников мизансцены. Это было вызвано тем, что он, в отличие от компаньонов и личного состава "Арлекина", хорошо знал Святошу, и если и ожидал от своих товарищей каких-то неординарных действий, направленных на спасение собственной шкуры, то в первую очередь от своего командира.

Есть известное выражение, что можно случайно проиграть Чемпионат Мира по футболу, но выиграть его случайно нельзя. Применяя его к реалиям жизни на Сете, а в частности к особенностям жизнедеятельности Ночной Гильдии, можно сказать, что случайно стать командиром лучшей пятерки Серого Цеха невозможно. Посудите сами – человек с выбитым глазом, в условиях болевого шока, освобождается от веревок, которыми его связали не какие-нибудь "чернильные души", ничего тяжелее пера в руках, причем руках, растущих из задницы, не державшие, а мастера этого дела – моряки, а затем этот человек совершает побег с борта вражеского корабля. То есть, выпутывается из совершенно безнадежной ситуации.

На краткий миг все: Лорды, матросы и Гусь, застыли в оцепенении, но, к счастью для него, Гусь первым вышел из ступора и последовал за своим командиром. Одно из многих качеств, которое отличает профессионала от дилетанта – это наблюдательность. Она позволяет получить дополнительную информацию, которая, в свою очередь, становится маленькой гирькой на весах, стрелка которых колеблется межу двумя рисками: "Жизнь" и "Смерть". И зачастую, наличие этой маленькой гирьки склоняет стрелку к отметке "Жизнь". Ну, а ее отсутствие – наоборот...

А Гусь, вне всякого сомнения, был профессионалом с большой буквы. И буква эта была "П". Поэтому, несмотря на крайне тяжелое физическое состояние, в котором он находился, привычная наблюдательность Гуся не подвела. Уже находясь в полете, он успел заметить, что оба Лорда бросились вслед за ним. Однако никакого расстройства по этому поводу Гусь не ощутил – плавал он, как... чуть не вырвалось: как рыба. Нет, как гусь – погоняло обязывало. Приближаясь к воде, испытал он щемящую радость от близости дружественной стихии и робкое чувство, что неприятности на сегодняшний день закончились, что начал он из впадины везения понемногу выкарабкиваться на ее гребень, что Лунная Леди не станет целовать его сегодня, что поживет еще на этом свете! А еще он обрадовался, что успел заметить погоню – он знал, как сбить ее со следа.

"А вот хрен вам! А не Гусь с хреном!" – успел мстительно подумать он, уходя под воду.

*****

– Сломайте им ноги! – на бегу приказал верховный главнокомандующий. – Но только ноги! – уточнил он, успев бросить суровый взгляд на Хатлера, перед тем, как покинуть борт. Кто должен был ломать и кому, было понятно, и распоряжение никаких разъяснений не требовало. Директива главкома не могла не вызвать прилива трудового энтузиазма у экипажа «Арлекина», пылавшего жаждой мести. В том, что она будет выполнена, а вероятнее всего – даже перевыполнена, сомневаться не приходилось. Командор это прекрасно понимал, чем и было вызвано уточнение, а скорее даже – ужесточение, приказа, что ломать надо только ноги. Совсем даже не исключено, что без такой категорической детализации, могли пострадать и головы бандитов, не говоря уже о других, не таких важных частях тела.