Текст книги "Ходок 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Тув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Гистас Грине прекрасно знал, какое впечатление производит его взгляд на неподготовленного человека... впрочем, на подготовленного тоже. Пугать морскую ведьму, или вступать с ней в какой-либо конфликт, в его планы решительно не входило. Ему нужно было спасти Делию, и имелся крохотный шанс – он прекрасно осознавал всю его мизерность, что Ореста Элата сможет ему в этом помочь. Поэтому он постарался выглядеть как можно более приветливо и миролюбиво.

– Здравствуй... – начал он и запнулся. Змей не знал, как лучше к ней обратиться. "Ореста"? – звучит несколько фамильярно, "ведьма"? – она может обидеться, хотя некоторые колдуньи предпочитали, чтобы их именовали именно так, но... Тьма ее разберет, может она наоборот – посчитает это оскорблением, "Ореста Элата"? – звучит несколько официально, даже сухо... но пожалуй это будет лучший вариант, самый безобидный.

– Называй меня, как хочешь, – ведьма взглянула на главу Ночной Гильдии своими зелеными глазищами и Гистасу стало понятно, что она знает зачем он пришел, знает о его сомнениях по части выбора обращения, и что ей глубоко плевать на то, как Змей будет к ней обращаться. И еще ему стало понятно, что она его нисколечко не боится, каким бы взглядом он на нее ни смотрел.

Пока длился этот короткий диалог, черно-белый... – а точнее говоря, черно-прозрачный гадательный шар изменил свое исходное состояние. Он стал стремительно набираться мути, которая неопрятными белесыми хлопьями закружила беззвучную вьюгу внутри стеклянной сферы. Ведьма бросила одобрительный взгляд на свое орудие производства и кивнула Гистасу на свободный стул:

– Садись. Прижми ладони к шару и задавай свой вопрос.

Змей немедленно выполнил приказ Оресты Элаты, которая закрыв глаза, также прижала свои руки к гадательному артефакту и закрыла глаза.

"Как спасти Делию? – билось в голове Змея, – как спасти Делию!?.. как спасти Делию!?!?.. как спасти Делию???!!!.."

Через некоторое время ведьма поморщилась и открыла глаза:

– Ты неправильно задаешь вопрос. Я не смогу на него ответить.

– Почему?!

– Ты спрашиваешь "как", а я могу ответить только "Да", или "Нет". Спрашивай "Можно ли?", иначе я ничем не смогу тебе помочь. – Ореста сделала паузу, после которой прибавила вежливое: – Дон.

"А что мне это даст? – подумал Гистас. – Ну, узнаю, что можно, а на вопрос "как" она мне не ответит. Или скажет, что нельзя спасти, так я же все равно не остановлюсь... Однако, надо использовать любой шанс – хуже не будет, а вдруг, да чем-то поможет... мало ли, – он снова сжал шар в горячих ладонях: – можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.." – стучало в висках у главы Ночной Гильдии Бакара.

Трудно было бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем морская ведьма с трудом оторвала свои ладони от гадательного шара. Время – субстанция тонкая. Для охраны главы "Союза", переминавшейся с ноги на ногу внизу на улице – прошло минут десять, если использовать привычные нам меры времени, для начальника Таможенного Цеха Бенигнуса Клитемнестра, потевшего в своей роскошной карете, может и полчаса, а сколько для Оресты и Гистаса никто не знает. Оба выглядели постаревшими: новые тени под глазами, новые морщинки, выражение глаз...

– Нет, – твердо сказала ведьма, бесстрашно глядя своими зелеными глазищами прямо в прозрачную синь змеиных глаз.

Гистас прекрасно все понял, но человек – любой человек, даже такой, как Змей, когда речь заходит о любимом, хватается за соломинку, прекрасно при этом осознавая всю тщету этого действа.

– Что, "нет"? – переспросил он, зная ответ, и от этого знания наполнился холодом, который проник в него на вдохе, но с выдохом не ушел, а по-хозяйски расположился в груди.

– Девочку не спасти.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – медленно процедил он, с трудом сдерживая гнев. Глаза Змея опасно заблестели. Он чувствовал, что Ореста откровенна не до конца. Она явно что-то скрывала. – Говори, ведьма! – рявкнул он.

И тут разговор пошел по сценарию, которого Гистас никак не ожидал. Обычно, после того, как Змей проявлял недовольство, а чаще всего и до того, его контрагенты практически мгновенно осознавали насколько были неправы, вызвав это самое недовольство, и тут же отступали с занимаемых позиций, бросив обоз, артиллерию, казну, походный бордель и знамена. Точнее говоря, даже не отступали, а бежали с поля боя, оголяя тылы и задницы. Ведьма же, на его окрик отреагировала несколько своеобразно. Можно сказать – весьма неожиданно:

– Ты на кого орешь, хер моржовый? – ласково осведомилась она, сверкнув зелеными глазищами, после чего Гистас почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. – Ты орать будешь на своих выблядков, а здесь я хозяйка! Орать он на меня вздумал, недоносок! – Глаза Оресты продолжали наливаться яростной зеленью. По всему чувствовалось, что разозлилась она не по детски. – Ты у меня не орать будешь, а хрен сосать у окуня! Паразит! Ты все понял!? – Она явно ждала ответа и Змей с огромным трудом – будто тяжеленные камни ворочал, прикрыл глаза, показывая, что он все понял, осознал и больше не будет. Ведьма проворчала что-то себе под нос, успокаиваясь, и Гистаса отпустило.

Он хрипло откашлялся и принялся медленно и мучительно восстанавливать контроль над телом, в которое словно вонзились тысячи иголок – ощущение было такое, какое бывает, когда отсидишь руку, или ногу, только на этот раз Змей как будто отсидел все тело. Он немного помедлил, после чего взглянул на ведьму исподлобья и осипшим голосом – парализованные связки еще не до конца восстановили работоспособность, попросил:

– Помоги.

– Вот уж кому не стала бы помогать, – по-прежнему сварливо отозвалась Ореста, – так это тебе. Но... девчонку жаль. Хорошая девчонка. – Змей хотел было подтвердить, что мол, да! – очень хорошая, но вовремя сообразил, что бывают в жизни моменты, когда лучше молчать, чем говорить. А ведьма, помедлив несколько секунд, как будто на что-то решилась и резко приказала: – Режь ладони и прикладывай к шару. Будем на крови гадать. – Она твердо взглянула в глаза Гистаса. – Если пообещаешь жизнь отдать за девчонку – будет ответ. Будешь неискренен... – она развела руками. – Гадаем?

В ответ, Змей молча вытащил короткий кинжал и полоснул им сначала по левой ладони, а потом по правой, после чего приложил окровавленные руки к гадательному шару. В следующую секунду в руке у ведьмы, неизвестно откуда, появился нож. Она очень аккуратно проколола безымянные пальцы – будто собралась сдавать анализ крови в районной поликлинике и тоже прикоснулась руками к стеклянной сфере. Кровь Змея и ведьмы смешалась.

По стеклу, снаружи, поползли красные потеки и как бы внимая им, внутри гадательного шара начало проистекать некое действо: отсветы адского огня, густые клубы черного дыма, просверки далеких молний, блуждающие огни и прочие световые эффекты. Постепенно, эта "Дискотека 80-х" сменилась густым белым киселем, бурлящим и не на мгновение не остающимся в покое.

Каждую секунду в шаре рождались и тут же исчезали, растворяясь в густом тумане какие-то образы: неизвестные науке растения, изломанные и искривленные так, будто какое-то лесное божество наказало их за неведомую провинность; звериные морды, как узнаваемые, вроде львиных, или волчьих, до совершенно фантастических, каких в природе, вроде бы, и не существует, хотя, кто его знает; странные архитектурные формы, спектр которых простирался от воздушных павильонов, до тяжеловесных, зловещих замков, как будто рожденных темной фантазией Кафки.

Понемногу, тематика вернисажа сузилась, пока окончательно не выродилась в портретную галерею. Одно лицо сменялось другим, но тоже, едва Гистас пытался повнимательнее вглядеться в изображение, как оно тут же начинало таять и расплываться, возвращаясь в первородный белый кисель. На секунду мелькнуло лицо Делии и сердце Змея болезненно сжалось – лицо было мертвым. Оно ненадолго задержалось в шаре – расплылось, втянулось обратно в кисель и снова начался калейдоскоп портретов неизвестных Гистасу людей, опять завершившийся изображением девочки. Но! На сей раз Делия была живой!

Картинка продержалась относительно долго, так долго, что Гистас даже успел рассмотреть улыбку, зарождающуюся в уголках рта девочки, а может ему это показалось, или же он принял желаемое за действительное? – кто его знает, на что способен наш мозг, охваченный непоколебимым стремлением, а потом, с прежней неумолимостью, изображение Делии стало трансформироваться во что-то иное.

Процесс закончился через несколько секунд – в глубине гадательного шара, не меняясь и не исчезая, висел портрет мужчины. По всей видимости, метаморфозы были завершены. Косвенным образом, это подтверждалось тем, что Ореста Элата открыла глаза, до этого момента закрытые. Ведьма внимательно вгляделась в лицо, висящее в глубине стекла, и неожиданно – так что Гистас вздрогнул, пронзительно крикнула:

– Платок!

В ту же секунду дверь распахнулась и в комнату быстро вошел молодой парень с большим белоснежным платком в руках. Гистас хорошо разбирался в людях и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что хотя парнишка и разбитной, и балованный – испортила его ведьма своей "материнской" любовью, и отнюдь не боец, но по ее приказу, или же защищая Оресту, горло любому перегрызет, ну-у... или попробует, по крайней мере. Хотя и сам сдохнет при этом. Одним словом – пес!

"Надо было все же охрану взять... – запоздало подумал Змей. При этой его мысли на губах морской ведьмы промелькнула презрительная усмешка. – Убью суку! – твердо решил Гистас. – Вылечу Делию и убью!"

Ореста же, и не подозревавшая о вынесенном ей смертном приговоре, а может и подозревавшая, кто ее знает, а не исключено даже, что просто – знавшая, осталась абсолютно спокойной. Она взяла платок, принесенный помощником и накинула его на перемазанный кровью гадательный шар.

Через некоторое – очень небольшое, время она его сняла. Стеклянная сфера вновь сияла первозданной чистотой. Гадательный шар снова стал прозрачным и черно-белым, никакого изображения внутри не было. Оно перекочевало на платок, превратившийся в портрет мужчины средних лет, с тонкими чертами лица. Качество печати не уступало лучшим лазерным принтерам и не шло ни в какое сравнение с фотками со стендов "Их разыскивает милиция"... или же "полиция"? – кто их теперь разберет.

Успешность поисков от смены названия как-то не сильно изменилась. Хотя, не исключено, что все дело в низком качестве фотографий, на которых международного террориста, естественно, если он без бороды, не отличить от крупной мошенницы, организовавшей очередную пирамиду. А если и она с бородой, так вообще – пиши пропало. Так вот, разыскать злоумышленника по изображению сформированному Орестой Элатой было на порядок проще, чем по фотографиям со стендов. Морская ведьма молча протянула изделие художественного промысла главе Ночной Гильдии.

– Кто это? – недоуменно уставился на нее Гистас. Человек, изображенный на плате, был ему незнаком.

– Кто, не знаю. Его надо найти. Он поможет. – Ведьма говорила короткими, рубленными фразами, как обычно общаются между собой профессионалы в экстремальных ситуациях: бою, при техногенных катастрофах, природных катаклизмах и прочих форс-мажорах, когда дорога каждая секунда. – Только поторопись, времени осталось мало.

– Сколько?!

– Дней пять-шесть... от силы семь. Надо спешить. Потом будет поздно.

– А где искать?! – Змей впился своими горящими синими глазами в безмятежные зеленые иллюминаторы морской ведьмы, за которыми скользили мимолетные, безучастные ко всему тени. – Ты можешь уточнить, где искать?!

– В Бакаре.

– Бакар большой! – яростно выкрикнул Гистас.

– Скажи спасибо, что не в Акро-Меланской Империи, – равнодушно пожала плечами Ореста Элата, – если не по всей Сете. – В ответ Змей только в бешенстве скрипнул зубами, и его можно было понять – ну, не привык он к такому обращению. Скрипнуть – скрипнул, но промолчал, ибо умен был и понимал, что не время демонстрировать характер, да и не боялась его ведьма. Нисколечко. И это тоже было странно. Однако, сейчас было не до того. Гистас решил, что обязательно разберется с этой непонятной ситуацией – не любил он нерешенные загадки, как не любит полководец оставлять в тылу невзятые вражеские крепости, но потом. Все потом. Сейчас главное Делия. А ведьма продолжила: – Все что могла, я сделала. Не теряй времени.

И сразу же, камерная обстановка в гадательных апартаментах, напоминавшая, до этого, чопорную атмосферу публичной библиотеки, сменилась потной динамикой школьного физкультурного зала. Гистас рывком вскочил, так что опрокинул стул, на котором сидел, швырнул на стол увесистый кошель с золотом и опрометью кинулся из комнаты. Видать нутром почуял уходящие секунды, вернуть которые не удастся ни под каким видом и, что самое страшное – именно их, впоследствии, может не хватить для спасения девочки.

Его стремительное исчезновение, по всей видимости, послужило сигналом для последующей двигательной активности, начавшейся в гадательной комнате. Как только Змей скрылся из виду, паренек, доставивший, по приказу ведьмы, платок, позже превратившийся в портрет подозреваемого, стремглав кинулся к ней и припав к ее коленям, влажно и преданно уставился в глаза, снизу вверх, словно лучший друг человека. Прав был Змей – пес! Как есть – пес.

– Госпожа! – зачастил он. – Надо бежать! Он хочет... – здесь парнишка не удержался и зябко передернул плечами от ужаса. – Тебя убить! – и боясь, что ведьма ему не поверит, горячечно добавил: – Я видел!

– Успокойся, Клавдий, – Ореста ласково провела рукой по его густым светлым волосам. – Никуда бежать не надо.

*****

В эскорте, сопровождавшем Гистаса Грине в ходе его неофициального визита в логово морской ведьмы, состояли следующие неофициальные лица: начальник Таможенного Цеха Бенигнус Клитемнестр; большая группа телохранителей, призванных охранять тела главы «Союза» и начальника Таможенного Цеха; а также два кучера, которые и доставили всех вышеперечисленных особ до места назначения. Из-за яростного солнцепека и сопутствующей ему, изматывающей жары, внутри экипажей, равно как и на козлах, никто не остался и вся эта разношерстная компания дожидалась босса в теньке от двух громадных карет. Здесь их хотя бы обдувал легкий бриз – не сказать чтобы сильно, но – обдувал, что, в свою очередь, порождало некую иллюзию смягчения зноя.

Атмосфера в импровизированном лагере царила мирная и спокойная, можно даже сказать – буколическая. Шевелить чем-либо, кроме языка, не было сил, поэтому собравшиеся развлекали себя тем, что точили лясы. Кучера общались между собой на вечные шоферские темы: цены на овес, беспредел дорожной стражи и все такое прочее, что не зависит от эпохи и мира обитания – гаишник, он и на Сете гаишник, а цены на бензин и овес непрерывно ползут вверх, вне зависимости от урожая и цены на нефть. Телохранители тоже калякали о своем, о девичьем и только Бенигнус Клитемнестр пребывал в гордом одиночестве, погруженный в свои мысли.

Внезапно, плавное течение жизни было нарушено. Пораженная свита, открыв рты от удивления, уставилась на обычно спокойного, вальяжного и невозмутимого главу Ночной Гильдии, который вылетел из дверей ведьминого дома, словно пробка из-под шампанского. Всем присутствующим мгновенно стало понятно, что эра безмятежности неумолимо сменяется эпохой бури и натиска!

– Общий сбор! – закричал Змей, на ходу заскакивая на козлы своего экипажа и щелкая кнутом.

От вида Хозяина, взгромоздившегося на облучок, у кучера отвисла челюсть – Гистас Грине занял его рабочее место! Мир рушился! – глава Ночной Гильдии – один из самых могущественных людей Бакара собирался самолично исполнять обязанности возницы, и это при живом-то кучере! Картина мира, простая и понятная, имевшаяся у возницы в голове, где Змей управляет "Союзом", а он возит его в карете, была разбита вдребезги.

Если бы кучер был культурным человеком, то все произошедшее с ним можно было бы охарактеризовать, как культурологический шок, но в том-то все и дело, что культурным человеком его можно было бы назвать с большой натяжкой. Очень большой. Так что шок был, а вот культурологический, или нет – большой вопрос. Однако, если опираться на каноническое определение этого феномена, а именно: культурологический шок – это конфликт двух культур на уровне индивидуального сознания, то несомненно – что-то похожее на это явление, в голове несчастного возницы и произошло. С другой стороны, для простоты, можно считать, что кучер просто-напросто – охренел.

Здесь же следует отметить, что Гистасу еще повезло, что профсоюзов на Сете не было и до их появления было далековато. Иначе не миновать ему разборок с главарями этой почтенной организации. Хотя... обычно профсоюзы на коротком поводке у мафии, так что может все бы и обошлось.

– У трех повешенных! – донесся до ошеломленной свиты голос Змея сквозь цокот копыт по булыжной мостовой. Это уточнение еще раз напомнило им, насколько не в своей тарелке был руководитель. Скажите на милость, где, кроме как в таверне «У трех повешенных» можно устроить большой сбор? Много таких мест? – вот то-то и оно.

Как только карета с Гистасом скрылась за поворотом, его соратники сбросили с себя оцепенение, охватившее их при виде аномальной активности босса, набились в карету начальника Таможенного Цеха и тронулись в путь. Первую остановку они сделали около большого, полуразрушенного храма, посвященного одному из сонма забытых богов, которым предки нынешних бакарцев поклонялись до повсеместного распространения культа Единого.

В нынешние времена эти живописные руины притягивали многочисленных, прямо скажем – не сильно богатых, туристов – в Бакаре хватало и таких, с трудом наскребших денег на поездку и желавших приобщиться к седой древности, путем приобретения, или бесплатного умыкания, что гораздо чаще, обломков скульптур, кусочков сохранившейся мозаики и прочей туристической ботвы. Все эти археологические находки нужны были им для того, чтобы по возвращению домой, по прошествии долгих лет, предметно доказывать окружающим и сами себе, что все произошедшее с ними не было сном, что они действительно побывали в благословенном Бакаре – городе богачей, и что им это не приснилось.

Психология и мотивы, движущие людьми, от мира к миру не меняются – человек везде остается человеком. Если сосед – лавочник мелкой руки, побывал в Бакаре и теперь хвастается каждый вечер в корчме своими похождениями и знакомствами с сильными мира сего – информацией принципиально не проверяемой, но крайне притягательной, то будьте уверены, что ваша жена начнет сверлить вам мозги, что и ваше семейство обязано побывать в курортной столице мира.

И не важно, что средств, накопленных при помощи экономии на еде в течении трех лет, хватит только на путешествие в самом дешевом дилижансе, где пассажиру отводится чуть меньше кубометра жизненного пространства; на курятник, в качестве гостиницы и на пшенную кашу, но по возвращении и вы сможете рассказывать в той же корчме свои байки, на зависть многочисленным приятелям.

Так что Бакар пользовался успехом не только у толстосумов, прожигающих жизнь в районе Королевской набережной, хватало и гостей попроще. Благословенный город мог предоставить отдых, практически, на любой кошелек. Ведь каждому, даже не богатому, а часто – просто бедному человеку, хотелось, хоть раз в жизни, погреть бока на солнышке, искупаться в теплом океане и скушать вкусный шашлык. И этих гостей города-курорта – тех, которые попроще, не сильно волновало, что молодой барашек, из которого был приготовлен их шашлык, совсем недавно весело гавкал на прохожих, что молодое виноградное вино отдавало ослиной мочой, что... – можно еще долго перечислять, но зачем? Главное, что жена и дети были счастливы – отец свозил их в Бакар!

Остановка кареты возле храма была обусловлена тем, что кроме бесчисленных небогатых туристов, храмовые руины притягивали чуть менее многочисленный, паразитирующий на них – туристах, а не обломках, асоциальный элемент, состоящий из нищих, карманников, продавцов "старинных артефактов", гадалок, ворожей, и прочих чистильщиков кармы.

Появление такого роскошного экипажа, как карета начальника Таможенного Цеха, в этих краях было неординарным событием, и все присутствующие, как "гости Бакара", так и "обслуживающий персонал", увидев тормозящую карету, бросили все свои дела, уставились на нее и стали с интересом ожидать дальнейшего хода событий. Однако, к их некоторому разочарованию, полной остановки экипажа возле храма не произошло – как только карета начальника Таможенного Цеха стала притормаживать, как кучер Гистаса крикнул, чтобы его коллега гнал не останавливаясь, и ловко выпрыгнул из экипажа на ходу – сказывалась профессиональная сноровка.

Асоциальный элемент, увидев кто именно к ним пожаловал – а они прекрасно знали не только все начальство в лицо, но и обслугу этого самого начальства, потому что порой неизвестно, кто сможет больше напакостить, или принести пользы, застыл, как многочисленные статуи, украшавшие вход в храм, и обратился в слух. Выслушав распоряжение об общем сборе, местный криминалитет, не задавая ни единого вопроса и не теряя ни мгновения, бросился в разные стороны, выполнять приказ грозного руководителя "Союза". Вместе с ними отправился в путь и кучер главы Ночной Гильдии.

Так, постепенно теряя пассажиров, которые по примеру возницы Гистаса, спешивались, доводили до сведения попавшихся на пути нищих, воров, проституток и прочих сотрудников "Союза" сигнал об общем сборе, экипаж Бенигнуса Клитемнестра достиг ворот порта, где начальнику Таможенного Цеха один из встречавших его подручных сообщил, что тому следует немедленно отправляться в трактир "У трех повешенных".

Это еще раз предметно подтвердило, что распространение слухов напоминает цепную реакцию и скорость этого процесса аномально высока. По крайней мере, выше скорости кареты на запруженных городских улицах. Убедившись, что приказ Змея выполнен, Бенигнус Клитемнестр распорядился разворачивать оглобли и гнать в штаб-квартиру.

Не успели колокола на Церкви Единого отбить четвертые склянки, как трактир "У трех повешенных" был забит под завязку. В нем собралось девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента личного состава Ночной Гильдии. Не явились считанные единицы, которые относились к одному из двух видов: вдрызг пьяные, или ушедшие в море за пределы прямой видимости, где они не могли видеть сигнала "Общий сбор", поднятого на одном из маяков. Все остальные явились, как миленькие, потому что с дисциплиной в "Союзе" было все в порядке.

Змей был краток:

– Подходите по одному и смотрите. – Гистас поднял портрет неизвестного над головой. – Этого человека надо найти. Нашедшим – сто золотых. Искать по двое. При обнаружении, один с докладом ко мне, второй остается следить. Все остальные оказывают полное содействие нашедшим – уплотняют слежку, предоставляют транспорт... короче – по обстоятельствам. Не интриговать. За попытку присвоить чужую находку накажу. Подходим. – Видя, что ошеломленный народ еще переваривает сказанное и не торопится рассматривать портрет, Змей, как бы между прочим прибавил: – У тех, кто раньше начнет – больше шансов. – И процесс сразу же пошел.

Двое телохранителей растянули платок, так что получилась настоящая картина, разве что без рамки, а Гистас пристроился рядом. Он внимательно наблюдал за своими сотрудниками, проходящими мимо. Они пристально всматривались в изображение мужчины, а он, так же пристально, всматривался в их лица. Змей сам не очень понимал зачем он это делает. Ну, поймет он, что этот карманник хорошо запомнил разыскиваемого, а этот нищий нет, и что дальше? Что дает это знание? – ничего. Все равно, все они будут землю рыть, чтобы найти незнакомца, так какого рожна? Однако своего занятия Змей не прекращал – наблюдал. И как выяснилось – не зря. Один из старейших работников Игорного Цеха, старый шулер Донат Вевея долго всматривался в портрет неизвестного подслеповатым взглядом, потом взглянул на Гистаса и нерешительно сказал:

– Дон... кажется я знаю этого человека.

– Глава

Витус Иддер был спокоен, как анаконда, медленно переваривающая на солнцепеке проглоченную антилопу, а вот Гистас Грине едва сдерживал охватившее его бешенство. Его кулаки, судорожно, помимо воли сжимались – так что белели костяшки и тут же рефлекторно разжимались. Обычно Гистас был спокоен и невозмутим, как лесное озеро. Иногда – очень редко, чрезвычайные обстоятельства непреодолимой силы, а по-народному – форс-мажор, вынуждали его немного разволноваться, и тогда Змею не удавалось сохранить привычное состояние отрешенности, и ему приходилось изображать спокойствие и невозмутимость, но делал он это очень талантливо, так что заметить со стороны, что он только изображает бесстрастность, было, практически, невозможно.

А сейчас Змей был сам себе противен, ибо понимал, как жалко выглядит – что-то вроде сумасбродной, разбалованной дамочки, у которой сломался тщательно наманикюренный ноготочек и которая впала из-за этого в истерику, но поделать с собой ничего не мог – слишком велико было разочарование. А ведь как хорошо все начиналось...

Хотя, поначалу Змею показалось, что наоборот – ничего хорошего его не ждет. Никто из сотрудников «Союза» понятия не имел, где нынче искать Витуса Иддера – главного телохранителя предпоследнего главы Ночной Гильдии Филиппа Грейнхолана, давненько уже отправленного в лучший... а не исключено, что и в нижний, мир – кто его знает, в какой именно – предполагать можно разное, усилиями нынешнего главы Ночной Гильдии. То, что именно он был изображен на портрете, сгенерированном гадательным шаром морской ведьмы, подтвердили немногочисленные свидетели, еще заставшие те времена, когда «Союзом» командовал Филипп Грейнхолан, а главным телохранителем у него был маг Витус Иддер.

И эта неопределенность, длившаяся остаток вечера и всю ночь, добавила Гистасу седых волос. Когда время жизни, отмеренное любимому человеку, утекает, как вода меж пальцами, самое трудное – это ждать и бездействовать. Неудержимо хочется куда-то бежать и что-то делать: искать врачей, народных целителей, бабок-шептуний, шаманов, экстрасенсов, или еще кого, кто сможет помочь. Хочется найти неизвестное науке лекарство, или снадобье, или живую воду, которая поможет. А приходится сидеть и ждать. Особенно тяжело переживать такое состояние бессилия людям сильным и властным, привыкшим, что не существует обстоятельств не подвластных их воле.

Но, Змей, скрепя сердцем, сумел подавить необоримое желание отдать приказ о немедленном начале поисков мага "расстриги", ибо понимал всю пагубность этого действия. Разумеется, причина того, что он не стал отправлять личный состав своей организации на вечернюю и ночную охоту была не в том, что он жалел людей. Если бы это могло спасти Делию, Гистас не задумываясь отправил бы всех своих людишек на убой, про чужих и говорить нечего, а если бы потребовалось – сделал бы это собственноручно. Ну, что тут поделаешь – Змей был однолюбом.

Кстати говоря, если бы Змей был на сто процентов уверен, что отдав свою жизнь, он спасет девочку, то он, не колеблясь, сделал бы это. Но вот в чем он был уверен на сто процентов, так это в том, что лишившись его покровительства, живая, здоровая и очень красивая Делия мигом очутится в борделе. А вот именно этого он и не хотел. Очень сильно не хотел. Поэтому никаких дурацких терзаний, выматывающих душу родителями смертельно больных детей, что мол мы готовы отдать свои жизни – пусть только дите живет, Гистас не испытывал. Все-таки он был реалистом и понимал, что это не выход.

Причина того, что он не отдал приказ о начале поисковой операции была в том, что начинать поиски прямо сейчас было бессмысленно, ибо все добропорядочные граждане уже разошлись по домам, а искать Витуса среди богемы, тусующейся в районе Королевской набережной и ее окрестностей было бесполезно. Бесперспективность этих поисков проистекала из того факта, что ни один из сотрудников "Союза", ведущих ночной образ жизни, изображение на портрете не опознал. А ведь среди них были представители Игорного и Воровского Цехов, имевших привычку проводить ночное время именно в этом регионе. Следовательно, ранее они с Витусом не встречались. Из всего вышеизложенного следовал однозначный вывод, что ночное патрулирование только вымотает людей и с утра они не смогут работать с должной эффективностью. Поэтому Гистас приказал всем разойтись, а с утра начинать поиски уже сложившимися двойками, как во время розыска морской ведьмы Оресты Элаты.

Коварная и непредсказуемая, но в то же время прекрасная и обольстительная, богиня Судьбы не заставила его долго страдать и улыбнулась Змею сразу же после того, как на колокольне Церкви Единого сыграли четвертые склянки. Гонцом, принесшим счастливую весть, оказался немолодой, растрепанный от свалившегося на него счастья, и тяжело дышащий от быстрого передвижения, представитель Цеха Воров. Он был краток, так как знал, впрочем это не было секретом ни для кого из Ночной Гильдии, что Змей не любит доклады разбавленные водой.

– Дон, он завтракает на террасе в "Радуге", – лаконично доложил посланец богини. Это короткое сообщение несло гораздо больше информации, чем могло бы показаться на первый взгляд. Гистас молча протянул кошелек обрадованному вору, скупым жестом отпустил его и задумался.

"Радуга" была одним из самых фешенебельных и соответственно – дорогих, ресторанов Бакара. Она славилась великолепной кухней – ну, этим трудно было удивить – таких заведений общепита в гламурно-курортной столице мира хватало; архитектурой – по сути это был великолепный дворец, воздушный, но в то же время помпезный, прямо-таки кричащий об огромных деньгах посетителей, но главная его фишка была в другом – в местоположении. "Радуга" располагалась так, что с ее открытой террасы открывался великолепный вид на парк, где собственно ресторан и находился, а также на море и на Королевскую набережную. Цена столика на террасе "Радуги" зашкаливала. Питаться там могли себе позволить только очень богатые люди. А точнее говоря – очень, очень, очень богатые люди. В среде небедных бакарцев даже существовала идиома: "Пообедать на террасе", означавшая запредельную стоимость мероприятия. Но, так как богатых людей в Бакаре хватало, то и "Радуга" и ее терраса никогда не пустовали.

Информация о том, где именно завтракает Витус Иддер, сразу же переводила предстоящую встречу с колдуном в иную плоскость – не ту, как первоначально планировал себе Змей. Он, в глубине души, надеялся, что беглый колдун не то, чтобы бедствует – понимал, что вряд ли, но, хотя бы – испытывает определенные материальные затруднения, и предложенный гонорар – очень большой, кстати, устранит все потенциальные проблемы. Теперь же, судя по всему, выходило, что это не так. Вряд ли деньги смогут сильно заинтересовать человека "завтракающего на террасе". Хотя... начинать придется все рвано с них, а там видно будет. Но, к сожалению, на этом список трудностей только открывался. Имелись еще обстоятельства, которые могли сильно осложнить процесс общения. Они были заранее известны, но легче от этого не становилось. Итак, что же, кроме финансовой независимости Витуса Иддера, играло против Змея?