Текст книги "В тумане тысячелетия"

Автор книги: Александр Красницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

7. С викингом

  тот, о ком тосковала дочь Белы, был далеко-далеко от угрюмого северного края, ставшего для него второй родиной.

Было засиделись без ратного дела северные смельчаки. Никто не звал их в далёкий набег, пока они, наконец, не услышали призыв одного из викингов – храброго Фритьофа, решившего попытать счастья. Стоило ему кликнуть клич, как собрались отовсюду смельчаки, готовые делить с ним и ратные опасности, и добычу.

Святогор был между ними одним из первых. Одолела его тоска, давно не слыхал он горячащего кровь шума битвы.

И Рулав не отстал от него. Оба они, отпущенные искать своё счастье старым Белой, явились во главе прижившихся в Скандинавии славянских варягов. С радостью принял Фритьоф удальцов и назначил Святогора начальником над ними.

Он знал, что за Святогором славянские варяги пойдут в какую угодно опасность, а они в битвах уж были народ испытанный, многих из них называли берсерками.

В росслагенской дружине состояли не одни только пришельцы. Среди славян явились к Фритьофу два молодых храбрых ярла Аскольд и Дир, жившие между собой очень дружно и ни в какие дела и набеги один без другого не пускавшиеся.

Аскольд и Дир, несмотря на своё высокое происхождение, были преданы безвестному ильменскому выходцу. Мало того, они даже любили Святогора и ни за что не променяли бы его дружбы на чью-либо другую. Совсем ещё юношами они были поручены их родителями Святогору и первые свои морские путешествия начали вместе с ним.

При громких звуках рогов отплыли ладьи со смельчаками, отправлявшимися за добычей. Какое будущее ждало их – об этом никто не думал. Все были веселы, все шли на смертельную опасность, как на долгожданный праздник, доверяя свою жизнь кормчим и утлым судёнышкам...

Суда викингов, на которых герои пускались в дальние и опасные плавания, обыкновенно строились заострёнными с обоих концов и им придавался вид драконов, змей или других животных. Передняя часть судна имела сходство с головой животного, а задняя – с его хвостом. Борта кораблей обносились высокими деревянными брустверами, как для того, чтобы не дать неприятелю сцепиться для рукопашного боя, так и от напора волн при сильной буре. Деревянные брустверы, или широкий край, обходили кругом всего корабля; сам бруствер на всякой стороне имел ворота, через которые можно было выходить на края. Посередине корабля возвышалась единственная мачта, устроенная таким образом, что её можно было снимать и опять ставить, смотря по надобности. Кроме того, многие суда имели бушприт, который по желанию убирался и выставлялся. Передняя и задняя части корабля были крытые. В первой находился вестовой, в последней – кормчий. Место для гребцов называлось «Roderkult» – гребцовое место. Средняя часть корабля, krappkaum, назначалась для войска и накрывалась палаткой из толстого сукна или парусины – для предохранения людей от действия непогоды. Обыкновенно предпочитались палатки чёрного цвета. Перед сражением их снимали из опасения, чтобы они не свалились. В передней и задней частях судов находились черпальни. Насосов в то время не знали, и несколько человек из экипажа всегда были заняты отливанием воды вёдрами, если море волновалось.

Все суда, назначаемые для военных походов, имели общее название длинных кораблей. Один род их назывался «шнеки» – узкие и продолговатые, с низким бортом и длинным носом. Эти быстрые на ходу суда обычно употреблялись для предприятий, требовавших поспешности. Аши отличались от других величиной. Каждое вмещало до ста человек. На таких ашах норманны совершали нападения на Саксонию и Фрисландию и назывались по ним «ашманнами».

Крепки и удобны для войны были эллиди различных размеров и обыкновенно обитые железом.

Наконец, драхи, или драконы, – особенно великолепные корабли военных флотилий. Они велики, прочны, с высокими бортами и резными украшениями. Своё название они получили от драконовой головы на корабельном носу и хвостообразной кормы. При распущенных парусах они, в самом деле, весьма походили на драконов. Саги описывают множество таких кораблей. Длина их была различной, смотря по числу весел. Упоминают об одном корабле в 70 весел; он был, вероятно, очень широк, а высотой походил на замок. Вообще скандинавы украшали свои суда чрезвычайно пышно. «Они, – по словам одного современного учёного, – имели полное право щеголять кораблями, потому что не было ни одного народа, равного им в мореплавании». Некоторые расписывали свои суда белой и красной краской; другие делали полосатые паруса, многие раззолачивали носы кораблей; зачастую покрывались золотом и кормы; в ясную погоду борта судов увешивались позолоченными, раскрашенными щитами... Всё это вместе составляло прекрасную военную картину. У всех больших кораблей имелись особенные названия. Скандинавы, как правило, отличали собственным именем дорогие для них неодушевлённые предметы и тем самым возводили их в степень живых существ. Особенно одушевляли корабль: как герой обращается в сражении с просьбой к верному мечу, так и мореход, в минуту бури или иной опасности, говорит ободряющие слова кораблю. «Счастливый путь, Эллиди! – говорил Фритьоф своему великолепному судну. – Мчись по волнам, бей в чело и зубы чародейку, в щёки и подбородок злую женщину, ломай ноги у чудовища!» И Эллиди слушался, потому что понимал голос человека, и сокрушал хребет чародейки.

Во главе всей флотилии шёл корабль викинга Фритьофа.

Он в передней своей части имел главу дракона и оканчивался рулём в виде хвоста. Распущенные паруса его походили на крылья, и благодаря всему этому он имел вид грозного морского чудовища, вынырнувшего на поверхность из таинственных глубин океана...

С первого же выхода в открытое море смельчаков ждала опасность. Викинги не только делали свирепые набеги на чужие страны, но порой не щадили и друг друга при встречах.

Так случилось и на этот раз...

На рассвете второго дня похода, когда флотилия была уже в Варяжском море, с лодки Фритьофа заметили на горизонте несколько парусов. Зоркие, привычные к морской дали глаза моряков тотчас же различили, что эти паруса принадлежат ладьям датских викингов. Действительно, очень скоро прояснились силуэты людей, и в виду флотилии Фритьофа очутились четыре чужие ладьи...

Лишь только ладьи сошлись на такое расстояние, что можно было расслышать голоса, между той и другой флотилиями завязались разговоры. По устоявшейся традиции, между встретившимися должна была завязаться битва. Фритьоф не боялся ни за себя, ни за своё дело, но, не желая лёгкой борьбы, тотчас же отослал прочь все варяжские корабли, так что силы викингов уравнялись.

Переговоры начались, как водится, с крепких слов. Каждый старался в этом бескровном состязании по возможности сильнее унизить недруга.

– Мы возьмём ваши корабли! – кричали датчанам люди Фритьофа. – Мы завладеем всем вашим имуществом, а вас отправим в пищу рыбам, если вы сами добровольно не отдадите нам всего, что имеете, и не примкнёте к нам...

– Среди нас вряд ли найдётся кто-нибудь, кто устрашится вас! – злобно щурили глаза датчане. – Хотя вы с виду и сильны, но всё-таки слабее самых плохих рабов, которые с нами.

– Уж не воображаете ли вы, – закричал громовым голосом сам Фритьоф, задетый за живое наглыми речами, – что мы не осмелимся взглянуть на вас, пока вы живы?.. Готовьтесь-ка лучше к смерти!

Начался бой. Морские хищники с шумом, воплями, свистом и грохотом обрушились друг на друга. Сильные руки взмахивали секирами и наносили сокрушительные удары; распадались пополам щиты, ломались панцири, в куски разлетались шлемы. Но это продолжалось не долго. Встреченный викинг был побеждён, сдался и, узнав о цели похода, не замедлил присоединить свои ладьи к ладьям Фритьофа.

Варяжская дружина во всё время сражения безучастно стояла в отдалении, не смея явиться на помощь своему начальнику.

Когда дело было улажено, соединившиеся флотилии пошли далее, как будто между ними не было только что кровавой стычки.

Таковы были древние обычаи морских хищников севера.

В море к ним присоединились ещё несколько ладей смельчаков. И флотилия образовалась довольно большая. Впереди её на богато украшенной ладье шёл Фритьоф, следом за ним – несколько ладей со славянскими варягами. И потом – остальные.

Собственно говоря, никто не знал, куда ведёт свои ладьи Фритьоф. Все люди отдались безусловно его воле и не решались даже спрашивать своего начальника о конечной цели. Знали они, что неизвестность цели в начале пути викинга – залог грядущего успеха. Набеги викингов всегда отличались неожиданностью. Они застигали врагов врасплох, неподготовленными. Ограбив врага, викинги скрывались в морском просторе так же быстро, как и приходили. Они отлично знали, что франки, бритты страшатся их, что в них они видят наказание за грехи. И если им не удавалось взять добычу прямо с жителей несчастной страны, то они брали её у её правителей... И слабые преемники Карла Великого не считали постыдным откупаться от викингов золотом и серебром, не понимая, что эта слабость привлекает в их страну всё новые толпы удальцов.

На таких же основаниях шла в набег и дружина Фритьофа.

8. В морском просторе

– олно грустить! Гляди, какое раздолье! – хлопнул по плечу Святогора старик Рулав. – Несёмся, как вольные птицы. Знать ничего не хотим, все веселы, все довольны. Только ты один угрюм.

– Ах, Рулав! – вздохнул Святогор. – Никогда, никогда не развеселиться мне вновь. Всё потеряно для меня. Родина... потеряна навсегда.

– А помнишь, что сказала колдунья?

Святогор горько рассмеялся:

– Мало ли, что она сказала! Её слов и понять было нельзя.

– Чего понятней!.. Ты станешь повелителем половины мира.

– Когда я превращусь в сокола...

– Её слова имели иносказательный смысл. Жди, она верно гадает... Многие её предсказания сбылись... Только перестань ты грустить по своей Любуше. Взгляни, как на тебя засматриваются наши девы. Любая готова всё отдать за ласковый твой взгляд. Эх, если бы я был на твоём месте!.. Вот хотя бы Эфанда...

Лицо Святогора вспыхнуло ярким румянцем. Слова Рулава навели его на мысль, что недаром краснеет в его присутствии дочь старого Белы, недаром она опускает свои прекрасные голубые глаза, лишь только встретится с его взором... Молодой варяг закрыл глаза. В памяти его на мгновение, как живой, встал образ Любуши, но потом он как-то потускнел, стушевался, и вместо Любуши поднялся перед глазами образ юной Эфанды...

Северная красавица полным любви взором смотрела на него. Варяг почувствовал, как сладко забилось в этот миг его сердце...

– Нет, нет, этого не может быть! – в забытьи воскликнул он, хватаясь обеими руками за голову.

– Чего не может быть? – не понял Рулав, заметивший волнение своего любимца. – Пожелал бы бог – и всё возможно!

– Оставь меня, старик! – раздражённо бросил Святогор. – Дай мне побыть одному!

Рулав молча отошёл от него. Спустя минуту его голос, его смех уже раздавались с кормы.

Ветер крепчал. Шквал налетал за шквалом, вздымая высокие волны. Ладью бросало, как мячик. Но Святогор не замечал этого. Он подставил разгорячённую голову под порывы свежего морского ветра. В думах он был далеко...

То прошлое рисовалось ему – покинутая родина с вечно бурлящим Ильменем, в ушах так и гудели призывы новгородского вечевого колокола, отчаянный предсмертный вскрик Любуши, – то всё разом менялось... и рисовались одна другой лучше картины новой родины, её красивые скалы, непроходимые леса, полные таинственности фиорды, и всё это затмевал собой, сменял в воображении милый образ Эфанды...

– Нет, невозможно! – шептал сам себе Святогор. – Кто я, кто она? Дочь конунга и скиталец... Человек без рода, без племени, отвергнутый родными, проклятый служителями богов.

«Владыкой полумира приветствую тебя», – шептал как бы в ответ на это неведомый голос слова колдуньи.

Наступила ночь, непроглядная северная ночь. Не приходилось и думать о том, чтобы пристать для ночлега к берегу. Фритьоф вёл свою ладью по звёздам. Он был привычен к таким путешествиям и хорошо знал путь. Знал его и Святогор. Всю эту ночь он провёл на палубе ладьи и только к рассвету усталость заставила его преклонить голову...

Однообразно потянулись дни плавания. Далеко от берега не отходили. Только раз Фритьоф перекинулся с одной стороны залива на другую. Тут все и поняли, что он ведёт на богатую Францию.

Многие из шедших с Фритьофом уже бывали там.

– Напрасно задумал он такое дело, – ворчали седые рубаки. – Слишком мало нас. А там одной смелостью ничего не возьмёшь, нужны руки... Не дойдёшь до Лютеции, а в других местах и делать нечего...

– Всё равно! Хоть потешимся! – отвечали им. – Столько времени отдыхали...

Впрочем, богатая страна манила всех искателей приключений одинаково. Они знали, какой ужас наводили на мирных обитателей предыдущие набеги, более грозные, ибо в них принимали участие не отдельные викинги с малыми отрядами, а весьма известные конунги, собиравшие к себе людей и с побережья Скандинавии, и из Дании.

Один Святогор более всех радовался, когда узнал, что набег готовится на богатую империю франков.

После того, как Рулав открыл ему глаза, указав на сердечную тайну Эфанды, и вместе с тем напомнил предсказание старой колдуньи, славянский герой как будто переродился...

Новая цель вдруг явилась в его жизни.

Владыка полумира! Как сладко звучали для безвестного славянина эти слова! Что хотела сказать колдунья?.. В самом деле: впереди у него может быть открыт путь к славе!.. Кто знает, например, чем станет для него этот поход?.. Может, Святогор обретёт в нём такую славу, что затмит она славу Гастингса, чьё имя с трепетом произносилось повсюду, и самого Бьёрна Иернсида, этого непобедимого владыки морей, а тогда... тогда и Эфанда согласится быть его подругой до конца дней.

Так мечтал молодой варяг.

Рулав теперь с радостью замечал, как лицо его любимца всё чаще озаряла счастливая улыбка.

– Слава светлому Бальдру! – пришёптывал старый норманн. – Он стал забывать прошлое... Жаль было молодца. Но теперь он, кажется, оправился совсем и в прекрасном шуме сечи позабудет о своих несчастьях...

Всё ближе берега страны франков. Ветер постоянно дул попутный. Весел Фритьоф, и веселы все его спутники. Скоро уж, скоро начнётся кровавый пир. Будет молодцам хорошая пожива!..

Когда ладьи уже подходили к берегам Франции, разразилась ужасная буря...

Фритьоф задолго до того заметил признаки её приближения и созвал к себе на ладью всех других предводителей:

– Верные мои друзья! Вот-вот с высоты небес загремит грозный Тор. Вижу, как почернели воды морские, чувствую свежий ветер я, дующий из страны вечных льдов и снегов. Кто знает, что ждёт нас в страшной буре!.. Волю богов никому из смертных постичь не дано... Выслушайте мои слова на случай несчастья. Коли разведут шквалы наши лодки, тут уже каждый пускай думает о своём спасении. А когда буря утихнет, пусть все, кто останется невредимым, соберутся к устью той реки, которую франки называют Секваной. От неё мы и тронемся далее. Много будет на нашем пути богатых замков, много в них накоплено всякого добра. Всё оно должно стать нашим!

Крики восторга были ответом на его слова.

– Тебе, Святогор, я поручаю главное начальство над всеми варягами моими. Я знаю твою храбрость. Кто же из норманнов не хочет идти с тобой, пусть переходит на мои суда!

Никто, однако, не воспользовался этим предложением викинга.

Не успели вожди разъехаться по своим ладьям, как исполнилось предсказание Фритьофа. Покрытое чёрными тучами небо прорезала ослепительная молния, загремели раскаты грома, совсем почернел океан; всё выше и выше вздымались грозные волны... Налетел шквал, за ним – другой, третий. Всё кругом потемнело. Водная пустыня, казалось, слилась с низко нависшими над ней свинцовыми тучами... Ладьи закружились, заливаемые волнами.

Действительно, в это время каждому только о себе и приходилось думать... Были моменты, когда Святогор уже не верил в спасение своей ладьи. Ветер с исполинскою силой нёс её куда-то вперёд...

Вдруг до слуха Святогора донёсся ужасный рёв прибоя; волны в бешеном беге ударялись и разбивались о неодолимую и вечную преграду скал.

В тот же миг раздался отчаянный крик одного из моряков:

– Берег под ветром! Нас несёт на утёсы!..

Крик этот ещё не унесло ветром, как ладья ударилась обо что-то твёрдое. Послышался треск ломающегося дерева, с грохотом сокрушая надстройки, упала за борт мачта.

– Спасайся! Выкидывайся на берег! – крикнул Святогор.

Смертельная опасность придала варягам сил. Их к тому же ободрило то, что ладья (всего ладей у Святогора было три) была вынесена ветром прямо в бухту... Море здесь оказалось сравнительно спокойным. Осмотрелись. Нигде на горизонте не увидели ни одного из судов, принадлежавших флотилии Фритьофа.

9. Набег

ысадиться на берег варяжской дружине удалось благополучно. Жалко было ладей, разбитых волнами об острые прибрежные утёсы. И Святогор нашёл необходимым ободрить товарищей:

– Путь к отступлению отрезан. Чтобы вернуться на родину, мы должны достать новые ладьи. И мы их достанем, не сомневайтесь. Мы нагрузим их разными товарами и будем богаты! Или все ляжем костьми...

– Мало нас, – заметили осторожные.

– Как это мало? Что же, варяги считали когда-нибудь своих врагов? Будь что будет! Кто знает, куда занёс ветер нашего викинга?

Большинство варягов были согласны со своим вождём. Однако усталость давала себя знать. Несколько ночей, проведённых без сна, утомили всех. Решено было отдохнуть, и раскинули на берегу моря лагерь.

Святогор, его неизменный спутник Рудав, Аскольд и Дир и ещё несколько старейших из варягов составили военный совет.

Решили не дожидаться Фритьофа с остальной дружиной, а идти вперёд.

– Всё равно нас бы послали на разведку! – говорили на этом совете. – Мы впереди. За нами и Фритьоф двинется – по тому же пути. Он найдёт нас. Он услышит о нас. А если мы здесь останемся его поджидать, нас всех могут перебить.

Святогор понимал, что их слишком мало для серьёзного набега на богатую страну, охраняемую хорошо вооружёнными воинами, но медлить не приходилось. Он видел тот пыл, что охватил его товарищей, и прекрасно понимал: если бы он стал медлить и в растерянности оглядываться на море, поднялся бы ропот, и буйная дружина легко могла бы выйти из повиновения. А это при подобных исключительных обстоятельствах грозило весьма печальными последствиями. Как ни мало, сравнительно, было варягов, всё-таки они представляли собой силу, и если бы и потерпели поражение, то всё-таки могли бы отступить с честью и, завладев первыми попавшимися судами, спастись в открытом море. Кроме того, и сам Святогор заскучал в долгом бездействии и с нетерпением ждал случая попытать счастья на поле брани.

Итак, наступление внутрь страны было решено окончательно.

– Здесь в двух или того ещё, пожалуй, меньше переходах есть богатый замок, окружённый селением, – объявил на совете старый варяг Освальд, уже не раз бывавший со смелыми викингами в этой стране. – У жителей его накоплено немало золота, серебра, дорогих тканей и мехов.

– Тогда мы и пойдём туда. И всё это добро будет нашим! – раздались голоса.

Одушевление было полное. В каждом варяге сказался хищник. Они, не видя врагов, уже праздновали победу, видели в своих руках золото и драгоценности того несчастного городка, на который готовились напасть.

Между тем весть о высадке варяжской дружины разнеслась по всему побережью. На прибрежных высотах запылали сигнальные костры. Население деревень, лежавших на пути, в спешке покидало свои жилища и, уходя, поджигало их. Жители, уже не раз видевшие подобные нападения и считавшие норманнов бичом Божьим, знали, что на пощаду надеяться не стоит – так или иначе, победят ли северные хищники или будут рассеяны, а всё равно они опустошат край огнём и мечом.

Путь варягов по ночам освещён был заревом пожаров.

Появились герои, не жалевшие ради спасения родной страны своей жизни.

В один из ночлегов, когда вся дружина, утомлённая дневным переходом, крепко заснула под охраной стражи, только Святогору не спалось. В сердце его всё росло и крепло нежное чувство к Эфанде. Образ её ни на минуту не покидал его, и под влиянием дум молодой варяг никак не мог уснуть.

Чуть слышный шорох где-то очень близко невольно обратил на себя его внимание. Он чуть-чуть приоткрыл глаза, вглядываясь во мрак наступившей ночи. Костёр уже погас, и только несколько углей едва тлели в пепелище. Кругом было очень тихо.

Вдруг шорох раздался совсем близко. Можно было подумать... будто кто крадётся к костру. Это показалось Святогору подозрительным. Он быстро поднялся на ноги, и в тот же миг перед ним, как из-под земли, выросла человеческая фигура. Словно дикий зверь, ночной пришелец бросился на не ожидавшего подобного нападения варяга. Тот инстинктивно заслонился рукой и тотчас же почувствовал, как боль обожгла её. Святогор понял, что пошёл в ход нож. Опомнившись, он схватил свой меч и ударил им нападавшего. Раздался слабый стон, и тело незваного гостя тяжело рухнуло на землю.

Шум поднял на ноги весь лагерь. Разгорелись костры. Варяги, обнажившие мечи, сбегались к своему вождю.

– Ты ранен, Святогор! Я вижу кровь! – встревожился Рулав. – Покажи мне руку!

Тут только Святогор заметил, что из левой руки его струится кровь.

– Ничего! Это простая царапина, – сказал он. – Там ищите убийцу. Хотел поразить меня сонного.

Со смоляными факелами бросились в указанном направлении. Сразу за чертой лагеря нашли корчившегося в предсмертных судорогах молодого человека в одежде французских поселян того времени. Он устремил угасающий взор на Святогора и что-то говорил на своём языке.

Рулав склонился над умирающим.

– Что он говорит? – спросил у старого норманна Святогор.

– Говорит, что хотел тебя убить, так как знал, что ты наш предводитель. Надеялся, что мы разбежимся с твоей смертью.

– Подлый убийца! – с негодованием воскликнул один из варягов.

– Он принёс себя в жертву своей родине, – задумчиво сказал Святогор и, махнув рукой, отошёл прочь.

Около раненого послышались крики, сверкнул в свете костров клинок меча, раздался новый тяжёлый стон, после чего всё стихло.

В эту ночь более никто из варягов не ложился. Лазутчики доставили сведения, что город, о богатствах которого они слышали столько рассказов, близко. Едва дождавшись рассвета, дружина тронулась дальше.

Шли бодро и весело. Все знали, что до обречённого на гибель городка остался один переход.

Наконец около полудня дружина вышла на большую поляну, и перед варягами неприступной твердыней поднялся величественный, хорошо укреплённый замок.

Вокруг него, у самого основания стен, раскинулся городок, утопавший в зелени садов. Из-за куп садов блестела крыша церкви, озарённая яркими лучами полуденного солнца.

В городке, очевидно, уже знали о приближении неприятеля. Ворота в городской стене были заперты, мост через ров поднят. Из-за стены до варягов доносился протяжный звон – били в набат.

Святогор оглядел высившуюся перед ним твердыню и тут только пожалел, что не дождался на морском берегу дружины Фритьофа. Слишком мало было варягов для штурма прекрасно укреплённого замка. Варяги были не только малочисленны, но и неопытны в осадах. В открытом поле они не знали себе равных, но брать укреплённые города – было не их дело.

Однако медлить не приходилось.

Варяги, очевидно, были далеко от соображений своего вождя. Они видели лакомый кусок – богатую добычу – следовательно, во что бы то ни стало хотели они завладеть замком. Они знали, что в укреплённый городок собрались со всей окрестности жители, снесли сюда свои богатства и чувствуют себя в полной безопасности за толстыми стенами. Жажда богатой добычи распаляла хищников, а о том, что ждёт их в неравной борьбе, никто не думал.

Святогор вполне понимал нетерпение своих дружинников.

– Друзья! – воскликнул он, выстроив их в боевой порядок. – Слушайте меня!

При этом обращении вождя все разом смолкли в рядах.

– Ждёт нас неравный бой, – громко говорил Святогор. – За крепкой стеной укрылись враги. Но что стены перед храбростью варягов! Мы возьмём этот замок и сотрём его с лица земли... Все богатства там накоплены для нас, и они должны стать нашими... В бой, друзья! Славная смерть ждёт тех, кто должен пасть в сече... Вечную славу разнесут по всему миру вдохновенные скальды, с гордостью норманнские девы будут называть имена павших храбрецов. Светлая Вальгалла ждёт мужественных! Прочь щиты!.. Храбрые берсерки не нуждаются в них. Сами боги защитят их, если пожелают сохранить им жизнь... Если суждено умереть, то умрём, как подобает храбрым...

И он первый далеко отбросил щит. Его примеру последовали почти все дружинники. Они были воодушевлены и готовы на всё – только бы поскорей завладеть богатой добычей. Об отступлении никто не думал.

А заунывный звук набата всё звучал и звучал.

Вдруг городские ворота распахнулись. Из них тесной толпой выехали закованные в железо рыцари – защитники города. За ними показались латники. Туча стрел засвистела в воздухе.

Понятно, что в городке заметили малочисленность пришельцев. И защитники городка рискнули выехать на битву – как на весёлый турнир. Они даже не позаботились принять какие-либо меры предосторожности на случай несчастного для них исхода дела. Ворота остались распахнутыми, и мост через ров не был обратно поднят. На городских стенах собрались толпы жителей, пожелавших посмотреть на битву, как на занимательное зрелище.

Святогор решил воспользоваться легкомыслием врагов. Он тотчас же разделил дружину на две части. Одну, большую часть, отдал под начальство Рулава и приказал ему кинуться в бой тогда, когда победа начнёт склоняться на сторону неприятеля. Святогор рассчитал, что в подобный критический момент свежие силы окажутся особенно полезны.

С другой – меньшей – частью дружины он двинулся на врага.

Защитники города стояли спокойно, ожидая натиска варягов.

Совсем уже близко от них Святогор взмахнул секирой...