Текст книги "Смертельный азарт"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– С какой бандой, дурачок? – мягко усмехнулась Мария. – Если б ты знал, с кем я провела сегодня ночь, то…

– Ах, как трудно догадаться! – весело воскликнул Илья. – Да этот вождь и защитник русского народа – такой же вампир, как и ты! Поздравляю, дева Мария! У тебя появились блестящие перспективы! Коли повезет, станешь если не первой леди России, то мадам Помпадур! – Илья примолк потому, что его осенила новая мысль. – Послушай, а этот Лидер, он не связан с делом охоты на Изобретение? Он не жаждет зацепить его?

– Ты совсем зарапортовался! Откровенную чушь понес, – обидчиво сказала Мария. – Он – политический деятель и от всяких махинаций чист! Ладно, мне все это надоело.

Она изящно допила шампанское, небрежно бросила бокал на пол и потянулась к телефону. Бокал разбился с тихим звоном, а Мария набрала номер, помолчала с минуту, потом сказала решительно:

– Это я! мне осторчертели ваши игрушки!.. Он все знает. Приходи сюда сам и разбирайся с ним как знаешь! Я спать хочу!

Она положила трубку, а Илья изумился.

– Так значит Лученков и в Германию не улетел? Здесь же в этой гостинице сидит и исподтишка контролирует события?!

– Он считает, что дела, связанные с тобой, поважнее Германии, – сухо ответила Мария и встала, собираясь уйти.

– Подожди! – заторопился Илья. – Это мне очень важно знать. Ведь я тебе ничего плохого не сделал. Я тебя по-настоящему любил в какой-то момент. Романтически даже, что ли. Но мы очень разные люди. Просто – разные. Еще день назад я ради тебя в огонь бы прыгнул. Ты сейчас свою личную жизнь построишь по своему разумению. Держись Лидера, быть может, у него светлое будущее. Да ты и без моих советов не промахнешься! Скажи только одно. На карту, как я понимаю, поставлена моя жизнь. Что Лученков собирается делать с этим Изобретением, если получит его в руки?

Она подумала, качнула головой, сказала неуверенно:

– Я не знаю всех этих тонкостей… Что-то там о способе защиты денег от подделки… Ты правда меня любил и собирался ухаживать, как за девчонкой?

– Да. Это так… В юность собирался возвращаться, а то и в детство. Ты мне безумно нравилась. Со всех сторон. Сначала, конечно, ну… физически… что ли, но потом что-то во мне нарастало, нарастало… И, извини, сгорело.

– Наверное, мы много потеряли? Коль не свершилось?

– Наверное, – пожал плечами Илья.

Она вздохнула, шагнула к выходу, взялась за дверную ручку, но обернулась, произнесла без уверенности:

– Точно я не знаю. То Лученков кричит, что он спасет от гибели ваш институт… То вдруг заявляет, что это ваше Изобретение можно выгодно продать за границу. Не знаю. Разбирайтесь сами.

– Спасибо, Мария, – благодарно сказал Илья.

– Теперь ты повторишь, что любил меня? – насмешливо спросила она.

– Повторю. Потому что так оно и было.

– И возврата – нет?

– Нет… Но если ты немного подождешь, то я вспомню все слова, которые хотел сказать тебе. Во время прогулок под луной…

– Не надо. Момент для таких слов потерян. Не тот душевный настрой, и слова будут пустыми. Экая я дура. Ну, прощай…

Дверь в номер без стука отворилась, и появились Лученков в паре с Куприяновым. В телодвижениях Куприянова сразу появилась лакейская услужливость – он поспешно пододвинул Лученкову кресло, а тот не то что не здоровался с Ильей, но даже не смотрел на него, пока не уселся плотно и удобно.

– Мне вас оставить, Леонид Митрофанович? – осведомился Куприянов.

– Да. Так будет лучше.

– Вы с ним осторожней, Леонид Митрофанович, парень непредсказуемый.

– Я вооружен, – сухо ответил Лученков.

Илья с интересом рассматривал своего директора. Что там ни говори, а мужик красив и силен. Для своих шестидесяти лет крутить такие сложные дела, иметь надежды на длинную, динамичную жизнь с успехом и радостями – это вам не хухры-мухры!

– Проект «Дельта» у вас в руках, Пересветов? – ровно спросил Лученков.

– Возможно…

– Положите его на стол.

– Как погода в Германии? – язвительно спросил Илья.

– Не знаю. Вам, Пересветов, не реализовать этого дела.

– Отчего же? Нынче все продать можно! Был бы товар, а покупатель найдется! Продам за доллары, марки, фунты, за любые пиастры! – с вызовом сказал Илья.

– Я вам предлагаю более высокую цену. Собственную жизнь. В связи с минувшими ночью событиями я ВЫКУПЛЮ вас, Пересветов. Иного выхода у вас нет.

– А отчего бы нам не поторговаться? На вашей совести все-таки труп?!

В лице Лученкова ничто не дрогнуло, и он спросил:

– Чей труп?

– Да как же! Вы ж поначалу полагали, что Всесвятский-Лада оставил «Дельту» своей дочери, чтоб она не маялась в нищете всю жизнь! Подбили Череду, он полез сначала на дачу Всесвятских, а потом – махнул в Крым, за Валентиной. Путного у Череды ничего не получилось, и, чтоб ваши намерения не всплыли, Череда получил приказ на уничтожение Валентины. Ни в каком Париже ваш убийца, понятно, не бывал. Валю убили вы!

Лученков ответил медленно:

– Я не понимаю и половины ваших слов. Вы, Пересветов, мерите всех людей меркой вашей извращенной морали.

– Ах, какая же высокая ваша собственная мораль, Леонид Митрофанович! – с вызовом засмеялся Илья. – Ваша мораль позволила вам спариться с бандитом Куприяновым и войти в его ресторанное дело!

– Я просто защитил свои накопления, – пожал плечами Лученков. – Инфляция и…

– Ага! Деньга уже не пахнут! А потом вы уверовали в реальность мифа о «Дельте» и принялись за ней охотиться! Харламова ведь вы привлекли к этому делу, так?

– Харламов выполнял свои служебные обязанности. Как мог. Но я не намерен вступать с вами в ненужные дискуссии. «Дельту» на стол. И можете быть свободны. Я выплачу ваш долг за это ночное представление. За обман.

– Даже так?

– Даже так.

– И ваша совесть ученого, директора института стерпит подобный сговор с бандитами?

– Вы, Пересветов, других методов не понимаете и не признаете. Это ВЫ вынудили меня на такие поступки! Я неоднократно намекал вам, что «Дельта» нужна институту.

– Не притягивайте сюда интересы института! Теперь нам всем на эту лавочку наплевать! Она скончалась и возродится, когда уже не будет представлять для нас никакого интереса! Вы боретесь за свои выгоды, так и будем это называть! А я сражаюсь – за свои!

– Вы просто игрок, – жестко подвел итог разговора Лученков. – Вы и сейчас торгуетесь, не имея козырей. Ваша жизнь висит на волоске.

– Спасибо вам за создание такой ситуации!

– Благодарите себя.

– Вы меня вовсе до нитки хотите обобрать?! – возмутился Илья. – «Дельта» – это же моя идея! Я ее родил, а Всесвятский разработал! Ну, выделите хоть что-нибудь! Ведь «Дельта» моя последняя надежда на обеспеченную старость! Откиньте хоть какую-нибудь долю! – Илья продолжал с азартом торговаться, ощущая радостное возбуждение от борьбы, в которой у него не было никаких шансов победить. Но борьба – прекрасна и сама по себе! Даже без надежды, без тени на возможный успех.

– Хватит, – прервал его Лученков. – Вы смакуете ситуацию, вам нравятся такие забавы. Где «Дельта»?

– Да не с собой же я ее вожу! В Москве! Поедем в столицу и там рассчитаемся!

– Вас отсюда не выпустят, пока я за вас не расплачусь. Слишком вы здесь нашкодили. А в Москву я с вами не поеду. Вас нельзя отпускать отсюда. Вы слишком хитры, чтоб давать вам еще и лишнее время. Если «Дельта» в Москве, то мы придумаем что-нибудь попроще, как ее сюда доставить.

Лученков встал, подошел к дверям и позвал из коридора:

– Андрей Андреевич!

Оказалось, что Куприянов послушно сторожит у порога. Да не один!

– Я подумал, что легкий завтрак, вернее, по времени уже английский ленч, нам не помешает.

Он отодвинулся от дверей, и столик на колесиках, обильно сервированный всякими закусками и кофе, вкатила Римма! В черном маленьком платьице, в белом фартучке, то ли действительно официантка, то ли школьница.

– Привет, инопланетянка! – весело крикнул Илья.

– Здравствуйте, – строго ответила Римма и вдруг вытаращила глаза, незаметно от других указав Илье взмахом ресниц на бутерброд с колбасой, лежавший на тарелке как бы в сторонке от остальных. Это еще что за номера? Предупреждала, что его собирались отравить?

– Жрать охота, жуть! – заторопился Илья, налил себе кофе, ухватил роковой бутерброд, приметил одобрительный кивок Риммы и надкусил его, тут же почувствовав, что в бутерброде, кроме хлеба и колбасы, присутствует инородное тело. Довольно жесткое. Будто лезвие бритвы в упаковке.

– Андрей Андреевич, – сдержанно обратился Лученков. – Возникла проблема с доставкой некоторых документов сюда из Москвы. Нужен фельдкурьер, которому Илья Иванович укажет – что везти, где взять и когда доставить.

– Это не проблема. Если дело достаточно важное, я сам слетаю.

Илья уже не только прожевал бутерброд, но незаметно вытащил из него инородное тело, когда вытирал рот салфеткой, после чего сказал решительно:

– За документами поедет Корвет! Больше я никому не доверяю.

– Он пропал! – развел руками Куприянов. – Мы не видим его с ночи!

– Это в его стиле! – засмеялся Илья. – Он прячется и выжидает момент для удара с фланга! Найдете его в маленькой гостинице «Чайка», у него там отдельный номер на первом этаже.

– Хорошо, – обрадовался Куприянов. – Сейчас пошлю человека.

– Нет уж, Андрей Андреевич, – уверенно прервал Лученков. – Дело достаточно важное, чтобы, извините, я попросил вас лично его выполнить. Приведите Корвета.

Лученкову и в голову не пришло, что он отправил этими своими словами Андрея Андреевича Куприянова прямо на тот свет.

К слову сказать, Куприянов туда, во тьму иных миров, не торопился. Он вышел из номера, спустился к себе, глянул в окно, прикинул, что надвигается, судя по всему, дождь с грозой, надел ботинки на толстой подошве, прихватил зонтик, спустился вниз и у дежурного спросил, где находится гостиница «Чайка».

Дежурный скривил физиономию от пренебрежения к такому низкопробному заведению, но дорогу объяснил. Андрей Андреевич Куприянов твердыми шагами двинулся навстречу своей кончине.

Оставшись в номере вдвоем, Лученков и Илья почувствовали, что говорить им больше толком не о чем, следовало только дождаться Корвета и Куприянова, а для этого не обязательно было напрягаться в неприятных разговорах с неприятным собеседником. Лученков оставил телефон своего номера в этом же «Днепре» и вышел. Прикрывая за ним двери, Илья убедился, что два громилы продолжали торчать в коридоре – охраны с его персоны не снимали.

Илья развернул салфетку и обнаружил в ней записку, плотно упакованную в станиолевую обертку от шоколада. Подавиться можно было, а уж от текста записки Риммы – запросто сойдешь с ума.

«Илюшка, крепись! Мы держим ситуацию под контролем! Продержись до вечера! Ровно в полночь с Сириуса прилетит мой межпланетный корабль-истребитель, и мы тебя выручим.

Целую, Римма».

Бедная девчонка, охнул Илья, совсем с катушек соскочила. Если все кончится благополучно, нужно будет пристроить ее на лечение в хорошую клинику.

Поздно пришла Илье на ум такая благая мысль, поздно.

Корвет, как загнанный в клетку зверь, метался в своем номере, страдая от полного отсутствия информации, а потому не зная, что ему делать. Он привык за последние годы, что если Илья не давал ему прямых указаний к действиям, то хотя бы подавал сигнал, хоть какой-то знак. Когда Корвет понимал общее направление необходимых усилий, то он проявлял исключительную самостоятельность, а сейчас, пребывая в полном неведении, боялся навредить своими действиями. Кроме того, он явственно ощущал вал грозной опасности, надвигающийся непосредственно на себя. Отчего-то ему (!) было страшновато даже в этом уютном номере тихой, грязноватой, вполне мирной гостиницы. Корвет знал, что предчувствия никогда его не обманывают, и потому подготовился к любым неожиданностям как мог. Скверно, что его номер оказался на первом этаже. Но переселиться не было никакой возможности – в Сычевске праздник, и все номера оказались переполненными. Скверно – потому, что Корвету все время казалось, что кто-то заглядывает к нему в окно, кто-то держит под контролем все его действия, даже в замкнутом, глухом пространстве сортира. Потому Корвет с первого же дня приезда в Сычевск столь часто менял места своего проживания.

Он напрочь забыл про существование фельдшера Воронкова, потому что даже имени его не знал, а в Сычевске ни разу не приметил.

А Воронков, предполагая, что уже целые сутки, как он вышел на след и преследует членов всероссийской мафии (наслышался жутких разговоров на рынке), засек Корвета поутру около гостиницы, когда тот выскочил за пивом. Засек случайно, но уже не выпускал из виду, надеясь проследить все связи этого самого страшного, с его точки зрения, Крестного отца залетной московской мафии. ЧТО он лично, Воронков, со своих трудов будет иметь – фельдшера уже не заботило. Он вошел в азарт слежки и сыска и превратился в охотника «чистой идеи», без корыстных побуждений.

Андрей Андреевич Куприянов немножко поблуждал по окраине Сычевска, прежде чем согбенная старушка указала ему своей клюшкой на трехэтажное кирпичное здание с вывеской, которая сообщала, что это гостиница «Чайка» и ничто иное.

Андрею Андреевичу до входа в гостиницу оставалось меньше полусотни шагов, когда его вдруг зажали с обоих боков чьи-то железные плечи и что-то твердое и острое уперлось ему под ребра. Андрей Андреевич остановился и увидел, что блокирован своими азиатскими друзьями – Муратом и Батыром. И у обоих от ненависти уже побелели глаза.

– В чем дело? – дернулся, но в душе остался насмешливо-спокоен Куприянов.

– Продинамить нас хотел? Обмануть? – змеей прошипел молодой Батыр.

– Как это – обмануть? – осведомился Куприянов.

– Нет никого улица Каштановая, дом три! Один дурак там есть, старуха старая есть! Ты – убийца и Корвет – убийца! Веди сейчас нас к Корвету!

Куприянов не испугался. Жизнь у него была такая пестрая, что давно отучила пугаться подобных придурков с ножичками.

Мурат сказал твердо и серьезно:

– Хватит вилять, Куприянов. Мы будем судить и тебя, и Корвета. Вы оба виноваты в смерти нашего брата. Идем.

Болваны, насмешливо и облегченно подумал Куприянов. Наличие Корвета в разборке уравняет силы даже количественно, не говоря про качественный перевес. Не вашими сувенирными кинжальчиками пугать такого профессионального разбойника, как Корвет. Да и сам я еще не промах, и у меня газовый пистолет в кармане.

– Я и иду к Корвету, – легко сознался Куприянов. – Ножик свой от моих ребер убери. Рубашку попортишь.

Движением обеих рук он легко отстранил от себя обоих мстителей и все той же фланирующей походкой двинулся к гостинице, имея у себя в кильватере двух настороженных, взвинченных до предела азиатов.

В тесном и темном холле гостиницы дежурная сообщила им, что Корвет проживает в номере семь – первый этаж.

Сплоченной группой они прошли сумрачным коридором до седьмого номера и остановились.

– Стучи, – еле слышно прошептал Мурат и слегка пощекотал жалом ножа позвоночник Куприянова.

Куприянов кончиками пальцев шлепнул Мурата по щеке и уверенно постучал в двери номера. Но постучал затейливо, с паузами, морзянку отбил, чтоб хотя бы насторожить Корвета.

– Кто там? – послышался его голос из номера.

– Свои! Это я, лучший друг – Куприянов!

Щелкнул замок, и, когда двери чуть пошли в сторону, оба азиата в два плеча мощно и резко втолкнули Куприянова в номер, прикрываясь его телом, как щитом, от возможного удара. Но Куприянов сыграл роль не щита, а тарана – грудью он сбил Корвета с ног, и оба они рухнули на пол, запутавшись в своих ногах-руках. Юркий Батыр тут же плотно прикрыл двери.

Первый раунд выиграли представители Азии – Корвет и Куприянов валялись на полу и едва могли расцепиться.

Второй раунд мстители тоже не собирались проигрывать – Куприянов жестоко ошибся относительно их арсенала. Ножички – сами по себе, но сейчас старший Мурат вытащил из-под куртки короткий автомат «скорпион», а в руках Батыра вороненой сталью зачернел старый и надежный ТТ, ныне – производства китайского. Батыр закричал истерично:

– К стенка становись, к стенка! Умирать будешь!

– Ты мусульманин? – вдруг спросил Корвет.

– Да, – от неожиданности серьезного вопроса младший потерялся, но пистолет не опустил.

– А я христианин, у меня тоже Бог есть. Убьешь так убьешь, но дай нам своему Аллаху помолиться перед смертью.

– Какой твой Аллах? Твой Бог какой? – подозрительно спросил Батыр.

– А вон на столе стоит, – кивнул Корвет на стол, уставленный бутылками. – Нам, православным, положено перед смертью стакан водки принять. Это вам Коран не позволяет, а у нас вот так.

– Пей, собака! – презрительно сказал Мурат. – Пьяный умрешь!

Корвет поднялся на ноги, быстро глянул на Куприянова, даже подмигнул ему, и тот смекнул, что у Корвета есть план атаки, и изготовился. Хотя какая там, к чертям, атака на автомат и пистолет в полутора метрах от груди!

Корвет подошел к столу, аккуратно поставил на столешницу два стакана, помедлив, еще раз посмотрел на Куприянова, взял в руки большую бутыль водки темного стекла (вид бутылки насторожил Куприянова), медленно повернул винтовую пробку… И вдруг рванул пробку, а бутылку швырнул под ноги противников. А сам тут же упал за спинку кровати – какое-никакое, а укрытие.

Бутыль взорвалась с мощностью противотанковой гранаты. Начиненная обломками гвоздей, дробью, мелкими шариками из подшипников, она представляла собой страшную бомбу, особенно учитывая замкнутое пространство номера. Все ветхое здание гостиницы вздрогнуло, окно вместе с рамой вылетело наружу, дверь сорвало с петель.

Корвету не удалось уйти от собственного взрыва без потерь – кровать защита плохая. Осколки посекли ему обе ноги, задели живот, и несколько картечин застряли в селезенке. Его оглушило, но он успел попрощаться с жизнью навсегда.

Куприянову оторвало голову, и он умер, еще не упав безголовым на пол.

Оба азиата оказались попросту размазаны по стене, и неопытные санитары, прибывшие на место происшествия, свалили их тела на одни носилки, так что судмедэксперты не сразу разобрались, что это два человека, а не один.

Стена гостиницы дала настолько глубокую трещину, что в дальнейшем комиссия признала здание аварийным, не подлежащим ремонту, и, следовательно, гостиница «Чайка» в городе Сычевске прекратила свое существование… Жизнь трех людей, какими бы они ни были, оборвалась в одно мгновение. Жизнь еще одного висела на волоске… Вот и все…

Ах, да! Как же! Здесь недобор! Виталий Сергеевич Воронков засек на подходе к гостинице азиатов и Куприянова. А потому, подчиняясь законам слежки, сопроводил их до жилища Корвета, в окно которого затем его потянула заглянуть любопытная богиня шантажистов. И как раз в этот момент грянул взрыв. Раскаленный кусок стали пробил виски фельдшера навылет, Воронков упал под окна в кусты, и его нашли самым последним. Окончательный итог: четыре трупа и один наверняка умирающий, за кем остался последний раунд – решайте сами.

Илья проснулся, когда его кто-то легко тронул за плечо. Он перевернулся на диване и открыл глаза. Лученков стоял около стола хмурый и сосредоточенный.

– Где Корвет? – спросил Илья сонно.

– Не знаю, – в голосе Лученкова прозвучала неуверенность. – Вo всяком случае, нам надо придумать иной способ доставки материалов.

Остатки сна покинули Илью, и он сказал напористо:

– Леонид Митрофанович! Вы опять передергиваете!

– Я не передергиваю. Куприянов и ваш Корвет погибли. В этой гостинице, судя по разговорам, взорвался в подвале газ. Они оба как раз находились там в это время. Гостиница рухнула.

– Газ?! Ну, да. Газ в водочной бутылке. Вот, значит, как. Вы их трупы видели?

– Я не любитель таких зрелищ. Послушайте, Пересветов, с меня требуют вашу шкуру. Я вас ВЫКУПАЮ. Будем называть вещи своими именами. Выкупаю за немалую цену. Плачу все ваши долги. Но «Дельта» должна быть здесь.

– Будет, – согласился Илья и подошел к телефону. – Сколько вы можете заплатить за доставку?

– Мне еще и платить?

– А вы надеетесь получить Синюю Птицу даром? Тысячи долларов не жалко?

– Пятисот хватит.

– С миру по нитке – голому веревка. – Илья набрал номер автоматической связи и через минуту прокричал в трубку: – Спартак?! Это Пересветов…

На другом конце провода послышалось удивленное восклицание.

– Спартак, слушай внимательно и действуй решительно. Сейчас пойдешь ко мне домой. В соседней квартире живет парнишка – Денис. У него есть ключи от моей квартиры, он балуется на моем компьютере. Откроешь квартиру и спросишь у Дениса, где мой тайник. Вытащишь оттуда кассету с микрофильмом, больше там ничего нет. Возьмешь кассету и привезешь ее в Сычевск. Гостиница «Днепр». За всю эту работу Леонид Митрофанович Лученков платит тебе пятьсот баксов.

– Шикарно! – завопил Спартак. – Примчусь мухой! Как раз вовремя! Ты знаешь, один поклонник Валерии подарил ей мотоцикл и даже купил права! Летает как птица! Мы утром…

– Никаких мотоциклов, да еще с купленными правами! – закричал Илья. – Сядешь на полуночный экспресс и в пять утра ты уже будешь здесь!

– Пятьсот баксов, точно?!

– Точно! Давай.

Он положил трубку и повернулся к Лученкову.

– До вашего счастья осталось менее полусуток.

Лученков помолчал, глянул на Илью непонятно и сказал:

– Мы по-разному понимаем счастье, Пересветов. А уж друг друга не поймем никогда.

– Иное поколение, – пожал плечами Илья.

– Не в поколении дело. А в принципах, которых у вас нет.

От такой наглости Илью даже закачало.

– А у вас есть?

– Есть. И вы в этом убедитесь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. В пять утра встречаемся в холле.

– Да. Вас разбудят и проведут. Охрана не снимается. Я вам не верю и не поверю до последнего момента.

– Я вам тоже. Спокойной ночи.

Ровно в полночь инопланетянка Римма поднялась на двенадцатый этаж гостиницы и принялась искать двери на чердак. В полночь с планеты Сириус должен был прилететь боевой межпланетный корабль, чтобы спасти Илью и забрать из реанимации Корвета. По телепатической связи командир корабля уже заверил Римму, что вся эта работа для них сущий пустяк и будет выполнена за несколько секунд.

Римма нашла дверь на чердачную лестницу, с наивным замком на дверях справилась без труда, поднялась наверх, спугнула стаю заснувших голубей и нашла смотровое окно на крышу. Она посмотрела на часы. До появления соплеменников оставалось несколько минут.

Она нашла в свалке разного чердачного барахла лестницу, подставила ее под окно и выбралась на крышу.

С верхотуры перед ней открылась темная панорама сонного Сычевска, а за его окраиной в призрачном лунном свете едва просматривались бескрайние поля, луга и темная кромка леса. Небо над головой было густо-синим, бездонным, с россыпью ярких звезд. Сверкающую точечку межпланетного корабля среди них Римма нашла почти сразу. Она помахала руками, чтоб ее скорее приметили, и корабль послушно изменил курс.

Успеем, подумала Римма, успеем спасти Илью и забрать Корвета в прекрасную сириусианскую больницу, а там его обязательно поднимут на ноги. Успеем.

Космический корабль на этот раз оказался светящимся шаром, сияние от которого через секунду заполнило полнеба. Сияние такое, что больше ничего не было видно вокруг. Римма различила, как открылся люк и ей протянули навстречу руки. Она засмеялась и весело шагнула к люку…

Ветер Сириуса ударил ей в лицо, и, продолжая смеяться, она летела бесконечно долго…

Тело ее на тротуаре перед гостиницей «Днепр» обнаружили через двадцать минут. Удивительно было то, что вся изломанная и искалеченная, она лежала с совершенно чистым и нетронутым лицом. Она улыбалась и смотрела в небо ясным, открытым взором. Только жизни в нем не было. Быть может, она, жизнь, отлетела на Сириус.

Но для прибывшей на место катастрофы милиции, а тем более служащих гостиницы картина представлялась абсолютно очевидной. Горничные и дежурные в один голос утверждали, что у девчонки давно «крыша поехала», что она такую ахинею несла и такие фортели выкидывала, что странно, почему до сих пор еще оставалась в живых.