Текст книги "Смертельный азарт"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

Дождь с грозой, которых убоялся покойный Куприянов еще в полдень, грянули далеко за полночь. Тяжелый гром сердито перекатывался в низко нависших над городом тучах, словно кто-то ворочал мешок с булыжниками.

Илья проснулся, прислушался к могучим неторопливым раскатам летней ночной грозы и вспомнил, как бабушка в таких случаях крестилась и приговаривала: «Это, Илюшенька, твой прадедушка Илья Ильич Пересветов на своей телеге кирпичи везет, дом строить».

А ведь до часа свидания с прадедушкой Ильей Ильичом, судя по всему, осталось совсем немного, невесело подумал Илья. По логике и динамике развития событий, у Лученкова и его компании попросту не оставалось никакого иного выхода, как только его, Илью, уничтожить, а тело скрыть. Другого просто и не дано – после того, как «Дельта» окажется в руках Лученкова.

Бог даст день, Бог даст хлеб, – решил Илья, на секунду забылся, а когда проснулся, то прадедушка его на своей грохочущей колымаге с кирпичами уже уехал, небо было сереньким и тусклым – в Сычевск неторопливо приходил рассвет. 04.31 утра.

Илья едва успел побриться, как дверь его отомкнули, появился Лученков, раздраженным жестом руки отослал прочь сопровождавшего его телохранителя и сказал:

– Доброго утра я вам не желаю, как и себе. Нам пора, если Спартак будет точен.

– Точность – его достоинство, – ответил Илья.

В замкнутом пространстве лифта они держались подальше друг от друга и молчали.

В холле гостиницы было пусто, сумрачно и тихо. Портье читал книжку, в дальнем углу под пальмой в глубоком кресле спал какой то мужчина, прикрыв голову шляпой, а тело газетой: не досталось места бедолаге даже в общих номерах. Больше в холле никого вроде не было. Впрочем, вряд ли кто-то примется убивать его именно здесь – после того, как Спартак передаст «Дельту». Ну, не здесь, гак где тогда?

Во всем этом деле оставалась какая-то непонятная, неясная нестыковка. Для полноты картины в сцепке фактов и событий явно не хватало нескольких звеньев. Илья повернулся и спросил:

– Леонид Митрофанович, проще все же нам было осуществить передачу дела в Москве.

– У меня иные соображения, Пересветов, – машинально ответил Лученков, думая о чем-то своем, но Илья уловил в его голосе легкое недоумение.

– Мне-то все равно…

– Дубина нет, – Лученков нервно оглянулся. – Послушайте, Пересветов, когда вы вызывали его сюда, то не подали какой-то скрытый сигнал тревоги? Не насторожили его? Я вас очень серьезно предупреждаю, что в таком случае…

– У нас нет с Дубиным шифра связи. Сейчас четыре пятьдесят две минуты. У него еще восемь минут.

Илья глянул через стеклянную стену холла на улицу и в сереньком рассветном тумане Спартака не увидел, зато разглядел свою машину! Свой «мерседес», за который теперь уже не надо было отдавать последнего взноса Куприянову!

– Это вы подогнали мою машину сюда?

– Да, по моему указанию, – небрежно ответил Лученков.

– Пойду, взгляну? Не беспокойтесь, я не убегу.

– Вам некуда бежать.

Это прозвучало как разрешение. Илья двинулся к выходу, по дороге подивившись на мужика под пальмой – неужели можно спать в такой скрюченной неудобной позе?

На улице было по-утреннему знобко и сыро. Он дошел до машины и отпер двери. Заглянул внутрь. Зря, что не захватил с собой в Сычевск никакого оружия, как советовал Корвет. Сейчас бы пригодилась даже какая-нибудь пустяковая газовая игрушка. Хотя бы дамский баллончик для самообороны уже прибавил бы если не сил, то уверенности.

За спиной Ильи послышался противный грохот мотоциклетного мотора, и, повернувшись, Илья заметил в тумане сверкнувшую фару. Мотоцикл заложил вираж, подкатывая к гостинице, и поначалу Илья определил, что эта машина – роскошной американской модели «харлей дэвидсон», а потом вдруг разглядел, что на заднем сиденье торчит Спартак Дубин, а в рога руля вцепилась Валерия.

Илья быстро отступил за машину, чтоб брат с сестрой его не заметили, но они остановились у ступенек лестницы отеля спиной к нему Спартак сполз с сиденья, стянул с головы шлем и пошел внутрь гостиницы. Валерия осталась сидеть в седле, по-мужски широко расставив ноги для равновесия.

Вот так, с неожиданной ревнивой злостью подумал Илья, еще одна продалась за дорогую и роскошную игрушку. Хорошо, что хоть за «харлей», а не за велосипед. Но Мария собиралась продаваться за старый синий «форд», так что у девочки Валерии еще есть перспектива.

Спартак уже исчез за стеклянными дверями гостиницы. А что мешает сейчас исчезнуть ему самому? Сесть за руль родного «мерса», дать по газам – и открыты все пути, все дороги? А еще умней – потому что только дурак убегает на автомобиле, а умный убегает на своих двоих, еще умней – скользнуть в ближайший переулок и дальше, дальше, в леса-поля, затаиться, выждать время, подумать: что делать? Однако надо учитывать и то, что под мотором родного «мерса» вполне может быть укреплена бомба и кто-то только и ждет, чтоб он, Илья, дерганул в поля-луга, а второе – с чего это он решил, что остался без присмотра? Вполне возможно, что именно сейчас его черепушка хорошо выглядит сквозь призмы оптического прицела. Так запросто его бы не отпустили, чтобы попрощаться с машиной. Попытаться рвануть в поля-луга все-таки можно бы. Но здесь остаются Спартак и эта девчонка… Не Бог весть какие близкие ему люди, но все же…

Илья запер дверцы автомобиля и пошел к гостинице. Валерия сидела к нему спиной и, глядя в зеркальце, подкрашивала губы. У каждого свои задачи в это туманное утро.

Илья вошел в холл и уже издали увидел, что Спартак базарно скандалит с Лученковым. Спартак был в своем репертуаре.

– А деньги? Деньги за доставку?!

– Сейчас получите.

– Без Пересветова – не отдам!

– Привет! – сказал Илья и хлопнул Спартака сзади по плечу.

– Привет, – Спартак нервничал. – Мы достали кассету из люстры. Это то, что надо?

– Да. Отдай Леониду Митрофановичу.

– А деньги?

Скривившись, словно глотал лимоны без сахара, Лученков подал заготовленный конверт, но Спартак не был бы самим собой, если б денежку не пересчитал. А пересчитав, посмотрел на Илью и спросил:

– А ты что-нибудь получишь? Как я понимаю, это же «Дельта»?!

– Если получу, то с тобой поделюсь. Но сомневаюсь. Отдай Кассету, садись на мотоцикл и рви отсюда с предельной скоростью.

Илья понимал, что сейчас что-то должно случиться, именно сейчас возникнет то неизвестное звено цепи, без которого вся картинка разваливалась.

Спартак вытащил из кармана кассету и положил на открытую ладонь Лученкова.

Звено появилось. За спиной Ильи послышались ровные, четкие, солдатские шаги, и, обернувшись, он увидел, что мужик под пальмой уже не спит, он подходит к ним, и это славный чекист из бывших Станислав Васильевич Харламов. Все на месте! Или еще не все?

– Дайте мне это, – требовательно сказал Харламов Лученкову и протянул руку. Лученков спокойно отдал ему кассету – все шло по расписанному плану.

– Руки, Пересветов. Протяните ко мне руки.

И это предполагалось. Илья протянул руки, и Харламов с ловкостью фокусника защелкнул на кистях кольца наручников.

– Вы арестованы, гражданин Пересветов, за попытку передачи за рубеж государственной тайны.

Ты что! – заорал в душе Илья, за дурака меня принимаешь?! Да такие спектакли даже в детском саду не разыгрывают! Только Лученков тебе поверит, а Спартак – так и вообще ничего не понимает!

Но спектакль (а может, вовсе не спектакль?) продолжался. Харламов повернулся в темную глубину холла и щелкнул пальцами. И еще один фигурант вышел на сцену, и хотя он был знаком, но все равно ситуации до конца не проявил.

Рихард Зонне, фальшивый (а может, не фальшивый?) иностранец, вышел из тени в свет, дошагал до Харламова, с дружеской улыбкой кивнул всем и принял из рук Харламова кассету с микрофильмом. Дальнейшие его действия отличались высоким профессионализмом. Он отошел в сторонку, к лампе дежурного портье, вытащил из кармана сильную лупу, вытянул из кассеты около метра пленки и внимательно принялся рассматривать ее сквозь лупу. Удовлетворенно хмыкнул, свернул ленту и вернулся к Харламову.

– Все в порядке. Это шифр и личный знак академика Всесвятского-Лады.

И покойный здесь! Во всяком случае, его беспокойный загробный дух! Вот теперь наконец все в сборе! Сейчас бы – хорошенькое землетрясение, чтоб всех накрыло обломками, после чего человечество вздохнет спокойно – парой-тройкой мерзавцев на земле станет поменьше. Но мысли эти Илью ничуть не веселили. Землетрясение в Сычевске не предвиделось.

– Хорошо, Рихард, спасибо, – Харламов взял кассету и положил ее в карман. – Можете быть свободны.

Зонне откланялся и исчез.

– Идемте, Пересветов, – голосом вежливого палача сказал Харламов. – Поедем в то место, которое вы заслужили.

– За что заслужил?

– За предательство родины.

– Но я еще, изволите видеть, не успел предать.

– Не сумели. Но замышляли. За это вам будет скидка. Спасибо, Леонид Митрофанович, спасибо, гражданин Дубин – вы тоже проявили сознательность.

– Но… Кассета? – удивленно спросил Лученков. – Это же научная работа, и институт намерен ее восстановить. Это наше будущее!

– Конечно, конечно, Леонид Митрофанович, – убедительно ответил Харламов. – Само собой, что это научный труд, но пока это вещественное доказательство. В ближайшие дни мы вам ее вернем.

Вдруг Спартак заорал истошным голосом – до него наконец дошел смысл происходящего.

– Я вам деньги не отдам, Лученков!

– Оставьте их себе! – раздраженно отмахнулся Лученков.

– Я не то хотел сказать! Я вам и Пересветова не отдам! На каком основании?! Предъявите ордер!

– Предъявляю, – тихо ответил Харламов, и через долю секунды под носом Спартака оказалось дуло пистолета. – Достаточно? Радуйся, что сам не гремишь за содействие в предательстве.

Спартак мужественно и железно простоял на ногах пять секунд, пока Харламов держал у него под носом пистолет. Но его боевой пыл испарился, способов дальнейшей борьбы он не видел. Зато Лученков сказал неожиданно:

– Станислав Васильевич, вы ведь в Москву едете? Я с вами, с вашего разрешения.

В глазах Харламова мелькнуло недовольство.

– Сопровождать арестованного вообще-то…

– Ай, оставьте! Мы с вами так удачно проделали эту операцию вместе, что я тоже, можно сказать, оказался среди чекистов. Я хочу поговорить с вашим начальством, чтобы материалы «Дельты» были немедленно переданы институту.

Харламов не успел ответить.

– Всем стоять на месте! – прогремел в утренней пустоте холла жесткий голос. – Не двигаться! Служба охраны Президента России!

Илья охнул – новые действующие лица, совершенно не предусмотренные никем, вступали в игру! Из дверей служебного кабинета вышли трое в пятнистой камуфляжной форме, в черных масках с прорезью для глаз, что и само по себе выглядело жутковато-угрожающе, да тут еще по автомату в руках двоих рослых мужиков и пистолет – у коренастого мужчины с погонами полковника на плечах.

Илья истерично захихикал.

Полковник выдернул из кармана синюю с золотым тиснением книжечку документа, махнул ею перед глазами Харламова, повторил сквозь глухую маску хрипло:

– Служба охраны Президента. Без фокусов.

По лицу Харламова скользнуло недоумение.

– Послушайте, мужики, у нас опять накладка, что ли?! Я уже арестовал предателя…

– Молчать! – явно заводясь, рявкнул полковник и размахнулся, намереваясь ударить пистолетом Харламова.

Но тот уже разгадал ситуацию, вскинул свое оружие, и грохот трех выстрелов подряд расколол утреннюю тишину. Полковник мгновенно пригнулся и отпрянул.

В ответ на выстрел Харламова затарахтело четкое стаккато автомата, и как-то сразу все стихло, только с веселым звоном прыгали на мраморном полу отработанные автоматные гильзы.

Илье померещилось, что он вдруг оказался где-то в сторонке и смотрит на сцену, где застыл, словно окаменевший, Лученков, рядом присел, обхватив испуганно голову руками, Спартак, а на полу валяются Харламов и рослый человек в пятнистой форме с выпавшим из рук автоматом. Харламов лежал неподвижно, и голова его, размозженная десятком пуль, уже не имела лица. Его раненый противник еще был жив. Он со стоном приподнялся на коленях, конвульсивным движением содрал с головы маску, попытался судорожно вздохнуть, захрипел, из горла хлестнул фонтан крови, и он упал на пол.

Лишь на мгновение Илья увидел его лицо – и узнал, вспомнил этого человека, после чего ему, Илье, наконец-то стал ясен смысл происходящего, ясен и состав новых лиц, ввязавшихся в схватку.

Полковник хладнокровно управлял ситуацией. Сжимая пистолет в правой руке, он шагнул к телу Харламова, перевернул его, вытащил из кармана кассету микрофильма.

От стойки администратора раздался истошный крик.

Полковник резко обернулся, и женщина примолкла. Но уже хлопали на этажах двери, и слышно было, как постояльцы поспешно бегут вниз по лестнице.

Полковник повернулся к своему оставшемуся в живых помощнику.

– Позовите группу! Вызовите врача! – Он повернулся к Илье и приказал: – Следуйте за мной!

– Что происходит? – отчаянно выкрикнул оживший Лученков. – Куда вы его забираете?

– В тюрьму! Под следствие! – Полковник уцепился за наручники на запястьях Ильи и потащил его к дверям.

Лученков поспешил следом.

– Я ничего не понимаю! Ваша служба, конечно, последняя инстанция по надежности, но я как директор института…

– Оставайтесь на месте, директор! – раздраженно осадил его полковник. – С вами сейчас разберутся!

Какие неведомые и неясные силы поднялись в душе Лученкова – неизвестно, но сдаваться он вовсе не собирался.

– Простите, но я непосредственно участвую в этом деле и не могу его так оставить! Я дам подробные показания по делу Пересветова! Я все знаю!

В холле уже нарастала волна криков и взволнованных голосов. Слышно было, как оставшийся боец из Службы охраны Президента громко рявкнул:

– Соблюдать спокойствие! Разойдитесь!

Лученков все так же навязчиво поспешал за полковником и Ильей и с каждым шагом становился все настойчивей.

– Нет, товарищ полковник, я по долгу службы обязан вам все объяснить! Вы не имеете полной информации!

– Хорошо! Следуйте за мной!

Полковник упорно волок Илью за наручники, не заботясь о вежливости. Илья крикнул Лученкову:

– Беги домой, дурак! Домой!

Лученков глянул на него и сказал с обидой:

– Как не стыдно, Пересветов! Я хочу вам помочь, быть может, вас не расстреляют!

– Рви отсюда когти, осел! – успел еще крикнуть Илья, но полковник ловко ударил его рукояткой пистолета за ухом. Илья упал на колени, но тут же был вздернут на ноги сильной рукой полковника. Сквозь гул в словно расколовшейся голове Илья услышал:

– Молчать, Пересветов! У нас не шутят! Вперед!

Они распахнули двери отеля и оказались на улице.

Едва не падая, Илья проковылял по ступенькам вниз, до тротуара и на миг увидел расширенные от страха глаза Валерии – она стояла около мотоцикла с мотоциклетным шлемом в руках и, конечно, не могла ничего понять.

Все здесь теперь понимали только два человека – Илья и тот, кто носил погоны полковника.

Заплетаясь в собственных ногах, Илья оглушенно волочился за своим конвоиром. Они прошли мимо «мерседеса» и оказались на краю автостоянки отеля. Так ничегошеньки и не сообразивший Лученков продолжал скулить и суетиться рядом.

– Не дурить! – для убедительности полковник ткнул Илью еще раз стволом пистолета в зубы.

Он открыл дверцы черной «волги» с тонированными, почти непроглядными стеклами.

– Пересветов – сесть назад! А вы – рядом со мной!

Лученков чуть ли не с радостью полез в машину. Илья молчал – быстрей среагирует пистолет полковника, чем что-либо поймет Лученков.

Полковник сел за руль, и машина, взвизгнув резиной колес, рванулась с места.

По пустым и серым от утреннего тумана улицам города они промчались стремительно, даже не притормаживая на перекрестках.

На выезде из города миновали пикет ГАИ, их не остановили, да Илья на это и не надеялся – либо у полковника все документы в полном порядке, либо он просто проскочил бы мимо. В этом уж он промашки не сделает, если столь успешно провернул стартовую фазу операции. И все так же, на всякий случай, не снимает с лица глупой маски, хотя только Лученков мог не догадываться, кто скрывается под ней.

На развилке повернули не к востоку – на Москву, а пошли на север. Лученков и этого не заметил – привык начальничек полагаться на водителя и за дорогой не следил.

Голова у Ильи гудела – удар рукояткой пистолета оказался достаточно тяжелым. Илья чувствовал, как из-за уха по шее у него стекает струйка теплой крови.

Лученков окончательно пришел в себя, ровное уверенное движение машины его успокоило, и теперь ничто его не смущало, даже то, что полковник все еще не снимал с себя своей шерстяной маски. Видать, так положено по уставу охранников Президента.

– И как это у вас такая накладка произошла?! – сокрушенно покачал головой Лученков. – Два ведомства, вроде одно дело делаете, а вот ведь как получилось… И Харламов погиб. Ведь будет расследование, не так ли?

– Он был враг, – уверенно заявил полковник.

– Да что вы?! Он же так четко контролировал действия Пересветова… Каждый его шаг знал.

– Он был враг. Хотел похитить «Дельту» и с ней убежать за границу!

И эту ерунду доверчиво проглотил Лученков! И даже возмутился.

– Значит, он и меня обманывал?!

– Обманывал.

Илья проговорил неторопливо и очень спокойно, чтоб не взбесить полковника раньше времени:

– Леонид Митрофанович… Скажите, разве можно быть таким болваном, как вы? Ведь вы так и не понимаете, что вас сейчас убивать будут?

– Не порите чепухи, Пересветов! – возмутился Лученков, а полковник засмеялся.

Машина на высокой скорости вошла в негустой лес, начала торможение, и Илья крикнул в полный голос:

– Да поймите же, дубина, это не арест! Это не служба Президента!.. Осторожней!

Поздно. Илья еще попытался ткнуться головой в спину полковника, но тот оторвал правую руку от руля и ребром ладони почти без размаха ударил Лученкова рубящим движением в кадык. Удар на поражение, коли его выполняют правильно. А исполнение прошло профессионально. Илье даже показалось, что он услышал, как хрустнули хрящи в горле Лученкова. Директор института икнул, уронил голову на грудь и обмяк.

Машина даже не вильнула при этом маневре. Полковник плавно закончил торможение, прижался к обочине, остановился, вышел из машины, обошел ее, вытянул из салона бесчувственное, а может, уже и безжизненное тело Лученкова и отволок его через кювет за кусты. Тут же вернулся назад, покопался в багажнике и сунулся к Илье с белым нейлоновым шнуром в руках. Тихо засмеялся и сказал:

– Давай-ка, Илюша-джан, я тебе и копыта стреножу. Ты человек горячий, сейчас сидишь, варианты считаешь и можешь всяких глупостей натворить.

– А дальше что, дорогой начальничек?

Шершов стянул с головы маску, улыбнулся и принялся туго перетягивать ноги Ильи шнуром.

– Не спеши. Мы еще успеем, Илья-джан, и поговорить, и оскорбить друг друга, и снова помириться. У нас с тобой впереди прекрасная, даже шикарная жизнь.

Шершов сел за руль, врубил скорость, разогнал машину и спросил весело:

– Давно понял, ху из ху?

– Минуту назад. На твое счастье. Нет. Минуты три назад. Когда Харламов пристрелил твоего холуя – аквалангиста Череду. Что ж ты его бросил в холле, может, он жив?

– Второй холуй о нем позаботится, – беспечно ответил Шершов. – Ему за это уплочено. Да ты и рад должен быть, что Череде крышка! Он же тебя чуть не утопил на берегах Крыма!

– Куда мы едем, Шершов? – спросил Илья.

– Слушай, неужели трудно догадаться? К полудню пересечем границу одной прибалтийской республики, тайной тропой, понятно, мимо всяких там постов. А через день-другой будем в Швеции… А там нас встретит твой хороший знакомый – Рихард Зонне.

– Подожди! – поразился Илья. – Так Зонне все-таки иностранец?

– Чистой воды! – засмеялся Шершов. – Самый натуральный иностранец, самый лихой представитель одной оч-чень крупной фирмы, которая и обеспечит наше с тобой будущее. Харламов поймал на крючок господина Рихарда Зонне года два назад, да не сдал куда надо, потому что о себе заботился. И они крутили всякие мелкие делишки. Ну, а у меня с господином Зонне вполне нормальные, коммерческие отношения.

– Провернешь дело, Шершов? Уверен?

– Ты же видишь, Илюша-джан, как у нас складно все выстраивается! Один только раз ты меня чуть не застукал.

– Ага. Когда ты на дачу Всесвятских полез в поисках «Дельты»… Вот черт, и как я не догадался, что ты потом неделю дома отсиживался, больным сказался, чтоб никто не видел у тебя порезов на лице от стекла! Ты ж окно мансарды собственной башкой пробил!

– Хоть поздно осмыслил, но правильно, – одобрил Шершов.

– Послушай, – напряженно раздумывал Илья. – Ты мне голову пистолетом разбил, я что-то туго соображаю. Зачем я-то тебе нужен?

– Голова твоя подживет, потому что она нам нужна. Нужна, чтобы разобраться в «Дельте». Я в этих вопросах нанесения скрытых знаков на деньги и всякие документы ни хрена не понимаю. Меня бизнесмены запросто обмануть могут. С тобой надежней. Я не жадный, из пятидесяти процентов работать будем! Главное – не продешевить, Илюша-джан! У нас в руках драгоценный метод! Весь мир за него ухватится, все казначейства!

– Может быть…

– Не может быть, а точно! Потому, что рядом с тобой – я! Ты в своей науке силен, а больше ничего не умеешь! Так ведь и не понял, как события вокруг тебя разворачивались, а? На Лученкова, на Куприянова бочку катил, а ведь все дело под своим тайным контролем держал – Я! Просто смешно было наблюдать, как Лученков с помощью своего компаньона по бизнесу Куприянова принялись тебя уголовной сетью опутывать! Ну, уж и выдумка! Не первого, прямо скажем, сорта! А почему ты не отдал «Дельту» Лученкову? Ведь он на тебя нажимал, я же знаю.

– Были причины… Да и просто не хотел. Это же моя работа и Всесвятского. Что бы я за нее получил? Орден?

– Логично. Ты когда понял, что идет охота на «Дельту»?

– Не сразу, – вяло откликнулся Илья. – Я одно звено в цепи выпустил… Всесвятский-Лада сам сделать копию микрофильма не мог. Он заказал ее сделать лаборанту Череде, и тот, пока делал копию – понял, что к чему.

– Пока правильно, – кивнул из-за руля Шершов.

– Но сам Череда в таких сложных вопросах дурень дурнем… И потому пошел к тебе. Услышал, наверное, что ты монографию Всесвятского составляешь. Ну, вы поняли друг друга, начали искать «Дельту». На даче Всесвятских, у меня, потом прижали Валентину и убили ее, чтоб она ничего мне не сказала. Примитивно ты работал, Шершов… Куприянов с Харламовым хотя бы потоньше были – они параллельно тебе действовали. Хоть на какую-то психологию опирались, втягивали меня в свои тенета… Харламов под их руководством провокацию через Зонне устроил, а я ее понял лишь наполовину. Но ты выиграл. Они не подозревали, что ты контролируешь каждый их шаг.

– Кое в каких деталях ты ошибаешься, но в целом модель правильная. А что касается примитивности, то простые действия и маневры – самые лучшие. Это кто сказал, Илюша-джан? Это сказал Наполеон! Да и задача у нас была простая! Дождаться момента, когда «Дельта» всплывет на поверхность. Вот она и всплыла.

– Глупо это все, Александр Викторович. Особенно побег за границу. Сейчас и здесь можно неплохо раскрутить «Дельту».

– Нет, Илья-джан, – строго сказал Шершов. – После того как в октябре девяносто третьего года из танков по парламенту стреляли, я понял – это не страна! Не страна для нормального человека. В ней могут жить только уроды! Процветают здесь только жулики! Все воруют! И «Дельту» ты здесь не продашь! Украдет у тебя ее тот же Лученков, уж поверь мне! К черту этот перманентный российский бардак! Во всей нашей истории не было ни единого десятилетия, ни единого года, когда русские люди жили сытно, свободно и счастливо! Ни одного года за тысячу лет! Такого рекорда не поставила ни одна нация мира! У всех были и трагичные, и счастливые времена! Мы – в постоянном дерьме. Были, есть и будем!

От навалившейся внезапной слабости у Ильи не хватило сил на возражения, да и что тут возразишь? Он попытался усесться поудобней. Со скованными руками и связанными ногами сделать это оказалось непросто. Случайно он бросил взгляд в зеркало обратного обзора и вдруг увидел, что за ними сверкает на дороге мотоциклетная фара… Мотоцикл явно пытался догнать «волгу»… У «харлей дэвидсона» достаточно мощности, чтобы действительно догнать их, да толку что? Что они сделают – девчонка и вечный полуинвалид?

Шершов пока преследования не замечал. И требовалось отвлечь его.

Илья сказал игриво:

– Послушай, Шершов-джан, а меня твои планы не устраивают!

– Что так?

– Да неохота мне отсюда сваливать!

– Брось, Илюшка! К новой, красивой жизни быстро привыкнешь!

– Само собой, – Илья не отрывал глаз от мелькающей в зеркале мотоциклетной фары. – Но, понимаешь, мне здесь нравится.

– Нравится?!

– Ну, да! Покарабкается ли Русь-матушка наверх или рухнет в пропасть, но это все-таки наше болото! Давай останемся?

– Поздно, Пересветов, – ровно ответил Шершов. – Кровь у нас на руках. Обратной дороги нет… А это что еще за фокусы?!

Восклицание относилось к ревущему мотоциклу, который почти догнал «волгу» и теперь повис на «заднем колесе».

– Это что, Спартак, что ли? – удивился Шершов.

– Не знаю.

Шершов весело засмеялся и вдавил педаль акселератора. Мощный форсированный двигатель рванул автомобиль так, словно его пнул в зад слон. Они промчались через лес и вылетели на участок дороги, круто забиравший по насыпи в гору.

Но мотоцикл не отставал.

– Ну, ладно! – захохотал Шершов. – Сейчас я покажу этим цуцикам, как старый автогонщик обрывает хвосты! Они меня запомнят!!!

Илья медленно подтянул связанные ноги почти под подбородок и повернулся лицом к Шершову. Шины автомобиля завизжали на предельной скорости, которую только мог предложить мощный мотор.

Упрямый мотоцикл висел на хвосте, и предугадать его маневр было невозможно, а скорее всего у мотоциклиста и не было в уме никакого маневра, а просто катился следом, чтобы проследить направление и конечную цель поездки.

Шершов полностью сосредоточился на гонке. Краем глаза он косился на догоняющий мотоцикл, выжидая момент для маневра.

Они взлетели почти на вершину подъема, и Шершов резко ударил по тормозам, швырнул машину вправо, потом круто вертанул руль влево, и по замыслу прекрасно выполненного трюка мотоцикл должен был неминуемо воткнуться в левый бок автомобиля, чтобы потом, кувыркаясь, долго лететь вниз с высокого откоса.

Однако вышло – наполовину. Потому, что за секунду до броска влево Илья вскинул ноги и всех сил ударил пятками в ухо Шершова так, что голова того дернулась и ударилась о боковое стекло. Шершов на миг выпустил руль, а Илья бил и бил связанными ногами по его голове, но это продолжалось недолго – «волга» вильнула по влажному асфальту, мотоцикл протаранил ее багажник, и оба его седока вылетели из седла.

Но и «волга» не удержалась на дороге. Через секунду выскочила на обочину и скапотировала с высокого откоса, закувыркалась вниз, а следом за ней скакал по круче «харлей дэвидсон» без седоков – Валерия и Спартак распластались на асфальте.

Словно пара горошин в пустой консервной банке, Илья и Шершов болтались в машине, вытворяющей многократное сложное сальто. От ударов отлетело колесо, хрустело сминаемое железо, надрывно еще рычал мотор. Они скатились почти до подножья насыпи, ударились боком о ствол могучего дуба, и машина почти переломилась пополам. По кузову тут же побежали игривые красно-синие огоньки, охватывая весь искалеченный корпус – от двигателя до багажника.

Илья не понимал – в сознании он или нет. Наручники на руках и веревки на ногах сковывали движения, он слышал, что мотор продолжает работать, – и попытался, извиваясь, выбраться из развороченного кузова «волги». Не получалось. Двери не вышибались, хотя Илья дважды ударил в них плечом так, что перед глазами поплыли радужные круги.

Словно сквозь мутную пелену он видел, как сверху, с откоса, к машине бежит девчонка с голой, как арбузик, головой, и через миг она рванула дверцу, неимоверным усилием открыла ее, схватила Илью за плечи и с не девичьей силой выдернула из салона развороченного, все еще взахлеб ревущего двигателем автомобиля.

Илья мешком вывалился на траву, попытался приподняться, отпрыгнуть подальше от загорающейся машины – но снова упал. Валерия схватила его за ноги и, словно труп, потащила по земле.

Бензобак «волги» взорвался с глухим хлопком. Пламя взметнулось вверх, опаляя крону дуба. Крыло огня накрыло Илью и Валерию самым своим краешком, но им, уже затлевшим, удалось выскочить из кольца разбушевавшегося пламени… Они судорожно отползли в сторону и беспомощно растянулись на траве, тяжело дыша, а машина продолжала гореть, и что-то в этом костре звонко потрескивало, ухало и жалобно пищало.

Потом пламя опало, и пришла тишина. Откуда-то сверху, с насыпи, послышался тоскливый голос Спартака:

– Эй, там! Что вы отдыхаете?! Я опять ногу сломал!