Текст книги "Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников"
Автор книги: Александр Бельфор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Мне хочется, чтобы в этой книге слово ЛЮБОВЬ встречалось как можно чаще.
Я поклялась: я всегда буду любить этот Город, я ему пригожусь, я буду ему служить.
Спасибо, в этом Мире есть еще Овцы Твои, Господи…
Ничего-ничего… Через тернии, говорят, к звездам. Тот, кто однажды осознал свой путь, не сворачивает.
Только так настоящее соединит прошлое с будущим.
ЧАСТЬ I
ЧАСТЬ II
из
СТАТЬИ. АРХИВ
ПО ком звонил колокольчик
P.S
АШш . ■
ЗНАК КРОВОТОЧИЯ
ЗНАК КРОВОТОЧИЯ
АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЕВ глазами современников
ЗНАК КРОВОТОЧИЯ
АЛЕКСАНДР
БАШЛАЧЕВ
глазами современников
е
ЛИМБУС ПРЕСС
Санкт-Петербург
Москва
Составители: Александр Голев, Анастасия Мурзич, Константин Бельфор
УДК 882
ББК 83 (2Рос-Рус) КТК610 Г 60
Г 60 Знак кровоточил. Александр Башлачев глазами современников. – СПб.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тубли-на», 2011. – 468 с., ил.
Вниманию читателя предлагается сборник, носвященный памяти поэта и музыканта Александра Башлачева. В книгу включены воспоминания людей, знавших его, – одноклассников, сокурсников, родственников и соратников, среди которых К. Кинчев, Б. Гребенщиков, Д. Ревякин, А. Троицкий и другие. Кроме того, о творчестве Башлачева размышляют те, для кого оно стало катализатором собственного.
Книга рассказывает о поэте и человеке Александре Башлачеве, но не только о нем – сквозь хор голосов современников проступает живой образ эпохи 1980-х.
www. li m buspress. ru
© ООО «Издательство К. Тублина», 2011 © А. Веселов, оформление, 2011
ISBN 978-5-8370-0570-1
В ПРОЦЕССЕ РАБОТЫ над книгой неоценимую помощь составителям оказали не только те, беседы и интервью которых непосредственно представлены здесь, но и множество других людей. Спасибо им всем (и извинения тем, кого не упомянули): Андрею Антонову, Атморави, о. Антонию, Маше Архиповой, Нине Александровне Барановской, Ирине Василь, Всеволоду Гаккелю, Дмитрию Гороховскому, Якову Аркадьевичу Гордину, Сергею Герасимову, Алексею, Ивану и Лене Гусевым, Александру Громозо-ву, Павлу Крусанову, Михаилу Коломенскому, Нике и Арине, Алексею Макарову, Надежде Макаровой, Валерии Матвеевой, Евгению Мочулову, Марине Павловой, Людмиле Паулиной, Ольге Силаевой, Юрию Тылику, Сергею Фирсову, Светлане Максимовой, Галине Григорьевне Павлович, Лидии Валентиновне Небышинец, Вере и Владимиру Кармановским, Ольге Румянцевой, Наталье и Геннадию Мурзич и Вику Аджамову.
Особая благодарность Юрию Наумову, Михаилу Борзыкину, Ирине Гутор, Юрию Рулеву, Александру Орлову, Наталье Пеньковой, Михаилу Стуликову.
С миру по нитке – голому рубашка.
Русская народная пословица
С ниточки по миру Отдам – значит, сберегу. С ниточки по миру,
Да что я еще могу.
Александр Башлачев. Пляши в огне
АНАСТАСИЯ МУРЗИЧ
ПЛЯШИ В ОГНЕ
Первый раз я писала о Башлачеве на вступительном экзамене – спасибо за то, что абитуриентам института Культуры была предложена на выбор свободная тема. И я выбрала: «Современный поэт Александр Башлачев». Помню, что сквозной линией сочинения были вырванные из контекста строки «Поезда»: «Любовь – режиссер судивленным лицом, снимающий фильмы с печальным концом, а нам все равно так хотелось смотреть на жран».
Мне хочется, чтобы в этой книге слово ЛЮБОВЬ встречалось как можно чаще.
Я полюбила Башлачева, узнала его, случайно прочитав в старом журнале «Огонек» самое прозрачное, естественное, щедрое на настоящее чувство стихотворение «Влажный блеск наших глаз». Я не слышала, как поет Башлачев, только прочитала стихотворение. И вдруг… по шву разошлось сердце, зерна упали на благодатную почву. Захотелось прочитать вслух это стихотворение – всему Миру. И я это делала. Читала вслух. Разным хорошим людям.
Только что погиб Цой, это как-то неожиданно объединило малолеток-одиночек, вдруг стало не стыдно вместе слушать любимую музыку, читать стихи, говорить о том, что болит, если любишь. Мне было пятнадцать лет. Мы шли по городу шумным шествием, с плакатами и цветами, приставали к прохожим – собирали деньги на памятник Цою. О, да..: Мы были абсолютно искренни в своем порыве. На собранные деньги мы заказали два траурных венка. Один торжественно спустили на воду, то есть бросили в грязную речку Преголю, протекающую мимо гостиницы «Калининград», где обреталась группа «Кино» во время гастролей в моем родном городе.
Второй венок повезли в Питер, на сорок дней.
Первый раз в жизни я поехала в Питер одна, как большая. И вдруг… я полюбила этот город. Полюбила страстно, как можно полюбить родственное и старшее, подобное и бесподобное. Я люблю Питер за надлом, за тщательную работу над формой, заполненной драйвовым рок-н-роллом, за стихи Башлачева. Мне кажется, они очень похожи, эти мои любимые. Равно неутолимая жажда жизни и смерти, брызги света сквозь тяжелые тучи, акварель, упирающаяся в гранит – это мой Питер-Башлачев.
Я поклялась: я всегда буду любить этот Город, я ему пригожусь, я буду ему служить.
Я, западно-переферийная рок-н-ролльщица, начала мотаться в Питер на выходные, тоннами, ок, килограммами скупать кассеты разнокалиберных представителей ленинградского рок-клуба. И я, наконец, услышала Башлачева. Сначала был жуткий квартирник «Кинчев, Самойлов, Башлачев, Задерий», там только крик и жесть. Когда же я влюбилась? Позже.
Позже был холодный недо-глянцевый журнал, и в нем пронзительно-рыжий портрет с колосками. Прозрачные глаза. И «Вечный пост». Особенно врезалось в память: «Я пойду смотреть,} как твоя вдова в кулаке скрутила сухую грудь», «Уронила кружево до зари». Это я – Твоя вечная вдова, Господи… Это мой Великий Дар. Я что-то поняла о себе, читая и слушая Башлачева. Нечеловечески ясное кружево стиха, пронзительная, неотступающая боль – мой Башлачев. Рыжие колоски и фотография с похорон: Троицкий» Липниц-кий, разные хорошие люди.
Я вспомнила об этой фотографии, когда везла ту же компанию на Ковалевское кладбище в 1998 году, на десять лет… Я уже выросла, стала почти взрослой, я очень гордилась собой, я считала, что история закольцевалась, завершилась. Я отдала должное поэту, научившему меня писать стихи. Скромная! Наивная!..
Моя бурная менеджментско-культуриая деятельность рано или поздно, а скорее всего, вовремя, свела нас со Славой Задерием. Он, как всегда переполненный глобальными идеями, предложил провести концерт, посвященный этой нехорошей, но важной дате: десятилетию со дня гибели Башлачева. И мы сделали концерт – в компании с Игорем Гришиным и его «эС.Пи. Концертом». Звездные друзья: Шевчук в акустике, много грустной лирики… Кирилл Миллер мастерски перемалевал ДК Горького в Горький Дом. И вот, собрались на горькое, «танцевать на костях», как критично отзывались противники идеи, разные хорошие люди. И были пляски – и были песни. И было по-настоящему здорово! И вдруг… поступило сообщение, что в зале заложена бомба! Серьезно. Во всем ДК вырубили свет, пришлось прервать представление, музыканты метались в почерневшем закулисье, рыча и гавкая друг на друга. Кто-то ведь рисковал не успеть порадовать своим присутствием собравшихся почитателей поэта. Ерунда, рабочий момент… Бомбу не обнаружили, но в приказном порядке начали сворачивать концерт. Лихо… Это только прелюдия. «Вьюга продувает белые палаты. Головой кивает хрен из-под заплаты».
Но потом был фуршет в культовом баре «Корсар», так что никто не жаловался.
На самом деле, если не ерничать, концерт был отличный, его долго вспоминали теплом и лаской и участники, и гости. Концерт был благотворительным – в некотором смысле, «на памятник собирали». Специфическая выплыла закономерность. Ничего не поделаешь, принцип правильной литературы: слово вяжет слово. Так вот, вырученные средства публично пересчитали и отправили по назначению. Опять же, ниКто не жаловался.
Прошло несколько лет, по стечению определенных обстоятельств, я вынуждена была на время вывалиться из рок-н-ролла, я занималась балетом-семьей-ребенком, и вдруг… из небытия, да-да, как черт из табакерки, снова выскочил Задерий со звучными мыслями о концерте памяти Башлачева – в БКЗ «Октябрьский»! Мол, надо срочно (заочно) отпевать Башлачева, получено разрешение от митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира и так далее, и тому подобное. Леша Болотин, почетный выходец из кузницы кадров «Театра ДДТ^ готов включиться финансово, на нас – организационная часть. Ок. Я подумала: «Башлачев опять постучался ко мне с Неба. Значит, так надо». И включилась в процесс.
«Чтобы пятки не жгли угли да не пекла зола. Да не рубиться бы в рубли, да от зла пе искать бы зла».
Подвох проявился довольно скоро. Звездные друзья детства Башлачева как-то совсем не сгорали от желания вписываться в благотворительную акцию. Времена, видимо, изменились. С 1998-го по 2006-й. Быстро? И десяти лет не прошло. Нет же! Они и в девяносто восьмом не сильно полыхали, просто у публики требования были не столь велики. Да и конкуренция, в смысле концертов, тоже не слишком, понимаете ли… Ну, а в 2006-м монстры рок-н-ролла вежливо посылали Славу Задерия считать звезды на ясном небе, Леша Болотин целенаправленно съезжал с катушек: то разбрасывался многонулевыми посулами, то набрасывался со скабрезностями и угрозами на потенциальных участников шоу. Таким образом, потенциальных участников становилось все меньше и меньше. Я очень старалась сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Это горько осознавать, но рок-н-ролльная компания наглядно разделилась на овец и волков. Волки в активной романтике соседских проявлений видели скрытый смысл и жажду наживы на… чужих костях. Ну, да. А овцы?..
Спасибо, в этом Мире есть еще Овцы Твои, Господи…
В общем, пафосный концерт все же состоялся. Был балет-ный спектакль «Странник», раскритикованный неподготовленной аудиторией за длинноту и плавность повествования, «Время колокольчиков» в исполнении казацкого хора в национальных одеждах. «Мрррак!» – справедливо скалились волки. – «Сопливая молодежь, клоуны и никому ненужные старперы, зависшие в прошлом веке!» Группа «Чайф» так и не вышла из гостиницы, не получив положенного гонорара. Зато в БКЗ прибыл благостный БГ, не заявленный в афише, «Король и Шут» отыграли сет на свой страх и риск. Фоменко, Борзыкин и «Нате!» очень круто делали свое дело. Великолепные Троицкий с Липницким были великолепны.
А Леша Болотин просидел весь день в другой, неоплаченной гостинице – в залог собственной финансовой несостоятельности.
Почему же так трудно все – когда дело касается Башлачева?!
Концерт снимал Пятый канал ТВ. В организационной панике я забежала в автобус к телевизионщикам – и там, на маленьком мониторе узрела фрагмент башлачевского выступления, он пел: «Разуж объявился в аду, так и пляши в огне!»
Кажется, я снова что-то поняла о себе. И о разных хороших людях. И о нем. О том, чего он НЕ ХОТЕЛ. Совсем.
Центр города был плотно завешан билбордами и афишами концерта – огромными портретами Башлачева, хэд-лайнеры казались довольно увесистыми, билеты – относительно недорогими. Но народу в зале было – мало! Мало проданных билетов. Почему?.. Что, забыли Башлачева? Просто лень? Есть дела поважнее? «Солянка, никого толком и не услышать, хэдлайнеры сыграют по двадцать минут, а все остальное время – молодежные сопли». Скучно. И лень. Или дело в чем-то другом? Где-то в другом месте собака порылась, как говорит один хороший человек Александр Голев.
Кстати, о нем и речь. Когда готовили этот злосчастный концерт в БКЗ, стал ко мне названивать, естественно, по наводке Задерия, один натурально сумасшедший – Александр Голев. Говорит: «Непременно надо встретиться, у меня важный разговор». Я кричу в трубку: «Товарищ, вы что?! У меня концерт на носу, какие встречи?!» Он продолжает настаивать. В общем, очень настойчивый хороший человек.
Рано или поздно, а, надеюсь, все-таки вовремя, мы встретились. Оказалось, он инициатор создания Фонда имени Александра Башлачева. Ничего так?.. О его художественных хождениях по мукам можно будет прочитать в конце нашего совместного художественно-журналистского изыскания.
Здесь, в его начале, я хочу сказать еще раз: «Спасибо Тебе, Господи, за овцу Твою, Александра Голева». Башлачев третий раз постучался ко мне. Он сказал: «Настя, это Саша». Я долго думала, а потом ответила: «Ок. Нам по пути».
Однозначно, Александр Голев сделал много полезного для того, чтобы словосочетание «Александр Башлачев» не соскальзывало с поверхности этого Мира, не таяло, не расщеплялось на знакомые буквы – фестивали памяти, концерты, конкурсы, какие-то мало-мальские деньги на памятник, эта книга, в конце концов…
Я хочу сказать, что он точно любит Башлачева, несмотря на то, что умудрился настроить против себя и его родственников, и монстров рок-н-ролла – своей неадекватной настойчивостью в стремлении к торжеству Царства Истины. Сейчас совсем не хочется быть циничной… К сожалению, живя в «свободной стране» мы все еще мыслим совэцкими шаблонами: раз «благотворительный фонд», значит, явно бабло отмывают, тупо хотят заработать, собсвенным пиаром занимаются на хребте чужой славы! Есть о чем потолковать волкам. Только не о любви…
«И я не погрешу против истины, согрешив за нее. Ведь я тебя люблю, я тебял7облю».
Александр Голев любит Башлачева. Может быть, любит так, как никто из нас с вами. Любит и ненавидит, как свое отражение в зеркале. Но это тоже отдельная история – его НОПТ -некоторый опыт постижения (преодоления) творчества Башлачева, другая книга. Рано или поздно, а хочется думать, вовремя, вы и до нее доберетесь, неравнодушные овцы Господнего стада. (Прошу прощения за нелестные ассоциации с образом. Но это все – плесень цивилизации. Овца – светлый зверь!)
Вместе с Александром Голевым мы сделали третий большой концерт, квартирник под открытым небом, фестиваль-праздник «Поэты идут». День города! Они же братья-близ-нецы, Питер и Башлачев. Юра Наумов прилетел из Америки, Троицкий с Липницким представляли свой фильм на кухне творчества, одновременно работали четыре открытые площадки: поэты, Митьки, театрализованное дефиле Наташи Пивоваровой, дети… И так же – мимо. Полупустой Измайловский сад, проданная – за долги – квартира Голева, обиды, недосказанность-недопонятость-недоделанность.
Ничего-ничего… Через тернии, говорят, к звездам. Тот, кто однажды осознал свой путь, не сворачивает.
Большой питерский концерт к пятидесятилетию Башлач-ва мы решили не делать. Те, кому это действительно было нужно, втретились в Череповце…
Какова будет презентация нашей книги? Бог весть.
Мы сотворили свое «доброе и полезное дело», собрали свидетельства и истории друзей-товарищей о жизни и творчестве Александра Башлачева. Книга о Башлачеве?.. Сложности самоопределения, стремление к личной свободе, безрассудство, тернии и лавры. Это во многом характерная история поэта и музыканта, рассказанная его современниками. Так же в книгу вошли размышления и стихи «наследников художественной идеи» – сегодняшних прогрессивных авторов. Но это все текст для пресс-релиза…
Я утверждаю: наша книга пропитана болью и любовью читателей и слушателей, а это и есть подлинное свидетельство потребности в творческой единице, в Большом Поэте, иными словами, в Герое, способном изменить Мир к лучшему. Воспоминания современников и наследников где-то сердечны, где-то прохладны и суховаты. Но их внахлест перекрывают живые, человеческие эмоции – по-моему, это так по-баш-лачевски! С нами говорят разные хорошие люди! И это не только новые рок-величины, вроде Александра Васильева и Дианы Арбениной, но и «сопливая молодежь», для которой словосочетание «Александр Башлачев» – не пустой набор знакомых букв, молодежь, не заставшая Башлачева, не поспевшая за ним в реальности, но знающая его – высшим знанием постижения на расстоянии. Это те, кто верит, надеется и любит. Они – сегодняшняя жизнь Поэта. Пока они говорят о нем, так страстно и путано, так романтично и пафосно, он будет здесь. Здесь будет жизнь и продолжение жизни.
Только так настоящее соединит прошлое с будущим.
«Я тебя люблю. И в облака гляжу свысока».
Я отвечаю за их эмоции, мне за них не стыдно. Они – кро-воточие, кровь Башлачева, разбрызганная, пущенная по Миру. Эти молодые овцы, эти разные хорошие люди его поняли, они и есть его ЛЮБОВЬ.
ЧАСТЬ I
Зима 2007 года. Москва. Возвращаюсь в Питер. Только что второй раз побывал у Артема Троицкого. Очередная эйфория оттого, как встретил меня этот человек, понял и поддержал. Первые шаги на этом поприще – никого и ничего не знаю, полон самых честолюбивых устремлений и начинаний. Эта полнота мешала мне видеть мир таким, какой он есть – то, каким он мне представился через три года. Мир перевернулся? Нет, перевернулись мои о нем представления.
Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным Истерзанным нутром…
В. Высоцкий
Светлое оказалось темным, известное – неизвестным, добро и зло… Чем они отличаются друг от друга? все смешалось и все встало на свои места. На время, для того, чтобы через год все снова поменялось на противоположное? Пусть все летит в тартарары, самое главное – не изменится никогда мое отношение к творчеству Александра Башлачева! Так думал я тогда. Что я думаю сейчас?
Книга – для того, чтобы разобраться в вопросах, которые на протяжении жизни приобретают все большую остроту и неразрешимость. Приходят ответы и на смену отработанным вопросам встают полчища новых и новых. Книга для того, чтобы найти в себе силы по-прежнему искать в этом чуждом и враждебном мире своих единомышленников и сторонников? Книга – для того, чтобы… Книга – кусок дымящейся совести по Пастернаку. Пусть будет книга…
Пришедшая мысль о книге зимой 2007 г. в Москве отпечаталась в голове навсегда: я никому не доверю написать книгу об Александре Башлачеве. Через три года вспоминаю и диву даюсь: почему именно в такой формулировке, а не в другой – пришла ко мне эта мысль? До сих пор не могу понять. И вряд ли уже пойму. Что позади? Майский фестиваль в Молодежном театре, первое близкое знакомство с Юрой Наумовым. Первый человек, который меня поддержал и одобрил. Затем – встреча с Фирсовым и Троицким в «Астории»: Фонду Александра Башлачева быть!
Что впереди? Встречи с интереснейшими людьми нашего времени, организация фестивалей, посвященных творчеству выдающегося поэта конца XX века, работа над книгой, работа над созданием общественной организации. Работа по внедрению в сознание моих современников всех моих открытий и озарений. Наивный мечтатель! Пафос «прыгает в окна и ломится в двери», ломится раз за разом в голову, а оттуда – в слова, а оттуда – к людям и сюда -на страницы этой книги. Пафос мешает общаться с людьми, мешает находить с ними общий язык. Куда деться от пафоса, когда говоришь о вечном, о самом важном, о жизни и смерти, о любви и ненависти, об истине и красоте? Опять и опять вопросы…
Для того, чтобы на них ответить…
Козьма Прутков: «Зри в корень!»
Иду к корням, к истокам всего и вся. Иду к Гераклиту, куда еще дальше?
«Оракул бога в Дельфах не утверждает и не отрицает, а подает знак»
Поэты в миру после слов ставят знак кровоточия… «Сивилла в бреду произносит неприкрашенные слова, которые слышны тысячу лет»
Нас забудут, да не скоро, а когда забудут…
«Раздор – отец всему и господин всему»
Отныне любой обращенный ко мне вопрос буду расценивать как объявление войны «Все вещи превращаются в огонь и огонь – во все вещи…» Раз уж объявился в аду – пляши в огне «…из напряжения рождается согласие, как у лука и лиры…»
НЕЛЛИ НИКОЛАЕВНА БАШЛАЧЕВА
ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ
Должен ли твой ребенок быть центром вселенной? Правильно ли делать из ребенка семейный культ?.. Саша был любимым ребенком, естественно, все было подчинено не то что бы его желаниям, но его удобству, все было подчинено режиму ребенка. Он никогда не был капризным, случается, дети падают и ногами бьют, никогда такого не было. Но я всегда выполняла все его просьбы, не считая их капризами. В первую очередь, мама должна быть другом, но субординация – в какой-то степени – тоже должна присутствовать, я думаю, что это не навязанная субординация, она сама по себе, естественным образом вытекает из отношений «мама – сын».
Считается, что на расстоянии легче любить. Может быть… На расстоянии ты замечаешь многие мелочи, на которые не обратил бы внимания вблизи. Потом, каждый человек проходит свои этапы становления личности, у него формируется характер. Сложно, когда это происходит на твоих глазах. С другой стороны, как на это посмотреть – обращать внимание на нюансы переходного периода или разумно подойти к их оценке. Мы были близки с Сашей – и когда он жил в Череповце, и когда уехал… Как-то мы с ним ехали из Москвы в машине, и у него такая фраза вырвалась: «Вот сейчас я все рассказываю, а потом, может быть,, и не расскажу уже». Думаю, он всегда был со мной искренним. В этом плане он был парень честный. Он легче рассказывал о хорошем… Про «поплакаться» я, честно говоря, что-то и не припомню. В школе я была в родительском комитете -жизнь класса у меня была как на ладони, уж очень близка, поэтому про школьную жизнь ему особо плакаться и не надо было, я ее хорошо представляла. И с классным руководителем у нас были доверительные отношения, она всегда могла позвонить мне, сообщить, как и что.
У Саши было много друзей. И все ребята, в основном, собирались у нас. Начиная еще с детского садика, если он с кем-то общался из ребят, то всегда они играли у нас дома. Он и не ходил никуда. Я всегда их угощала, старалась покормить. Если не обедом, так хотя бы чаем, чем-то еще. Нужно помогать среде, чтобы она приняла твоего ребенка, потому что ребенок еще не знает, как себя подать в эту среду, и нужно помочь ему войти в эту среду, если среда хорошая, конечно.
У каждого своя судьба, свой путь. Я думаю, что все-таки у человека есть свой стержень, свое «Я». Но вот, сколько я работаю с ребятами, наблюдаю: среда тоже формирует человека, может, даже в большей степени, чем семья. У одних хватает сил оставить всякие глупости, образно говоря, выскочить из этого круга, а у других – не хватает. Иногда бывает, в одной семье растут дети, а вырастают абсолютно разные взрослые. Смотря какие друзья… Не зря пословица есть: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты….
Мне кажется, Саша сам формировал среду вокруг себя. Вокруг него всегда были какие-то люди, какое-то движение.
Когда Саша постарше стал, уроки начал пропускать, поведение немного испортилось, начались компании. Но это же нормально для такого возраста. В старших классах всегда есть особые группочки, так ом всегда был в такой, которая лидировала. Ну, в хорошем смысле слова лидировала. У них в классе хорошие были ребята, не было таких вот, чтоб пакости какие-то делали, хулиганили. Но я не помню такого, чтобы он разодрался с кем-то, потому что это же и внешне было бы видно. В его поведении не было ничего такого, что претило бы мне. Бывали, естественно, скандалы, не скандалы… Он всегда приходил домой вовремя. Я, зная наш криминальный город, приучила его к этому. Но в десятом классе, в последнем тогдашнем, он стал задерживаться… Его нет, и я начинаю волноваться. А он не понимал, что я волнуюсь, он считал, что с ним ничего не случится. А мало ли что? Вот он проводит девушку домой и возвра-щается-то один… Не то что я не доверяла, просто волновалась. А так, чтоб он с кем-то куда-то пошел или что-то противоправное совершил, нет! У меня даже в мыслях такого не было. Потому что это было вообще на него не похоже. Он был хорошим парнем!
Но нужно ли маме или вообще окружению внушать ребенку, что он очень уж хороший, особенный, что он талантливый?.. Я думаю, нет. Я так никогда не считала, я его не выделяла среди прочих. То есть я знала, что он умный, начитанный. Он, правда, очень увлекался чтением, читал буквально все. Но никогда мы ему не говорили, что он особенный или что-то в этом роде. Я не говорила… Я так и не думала. Я не выделяла его среди его друзей в этом плане. Потом он начал писать стихи для группы «Рок-сентябрь». Но кто в этом возрасте не увлекается стихами? Многие увлекаются, и поэтому я не верила, что это выльется во что-то серьезное. Не то что не верила, даже не думала, что его будут считать поэтом.
Даже когда пришло признание из Москвы и Питера, ничего не изменилось в моей оценке его творчества. Мне трудно было понять то, что он мне читал, то, что я слышала… Я на кухне, а он – в комнате, за стеной. Что-то играл, пел. Все это было слышно. Но я, честно говоря, не воспринимала это как что-то серьезное. Это его не обижало. Я его не ругала, слушала внимательно, то есть он понимал, что я неравнодушна к этому. Но «Ах, какой ты хороший!» – этого не было.
Наверное, я все же хотела для него иной судьбы, иного пути. Конечно, мне было больно… Когда он из социума, если можно так выразиться, выпал, мне было больно. Я его не отговаривала… Но мне почему-то казалось, что он все-таки вернется обратно. Но этого так и не случилось.
А вот журналистику я одобряла. Журналистика – это как раз его. Я думала, он выбрал правильное занятие, у него языки шли хорошо, со словом умел работать. Он выбрал журналистику, я считала, что это право его выбора. Сначала он поехал поступать в Питер, в университет. Не поступил. Там перед экзаменами два тура творческого конкурса, и на второй нужны были публикации, а у него их не было. То есть он автоматически выпал. Ему сказали, что даже если на одни пятерки сдаешь, без творческого конкурса ты не проходишь. И он вернулся в Череповец. Художником поработал. Оформлением занимался… А потом поехал в Свердловск. Я думаю, причина очень простая: если б он не поступил, его бы взяли в армию, чего ему очень не хотелось. В Свердловске он сразу поступил, он сдал все экзамены на пятерки. Только немецкий па четверку. Он набрал намного больше, чем проходной балл. Был еще второй момент. В Свердловске жила мамина приятельиица, по крайней мере, Саше было, где остановиться. Он жил у нее, когда экзамены сдавал. Но дальше, конечно, жить у нее уже было неудобно. Ему дали в общежитии комнатку под лестницей. Он там тоже оформительством занимался. Ну, а потом вот этот дом, на Сакко и Ванцетти…
Мы, конечно, держали с ним связь. Звонили, переписывались. Я приезжала и в Свердловск, и потом в Питер, мы виделись. Но это не близость… В какой-то степени у меня было ощущение, что я его потеряла, когда он оторвался от нас, уехал из Череповца. Я не пыталась его переубеждать, нет, мы с ним разговаривали, конечно, но у меня было ощущение, что он меня не слышит. Я не сердилась на него, нет. Ну а как сердиться? Нет, конечно. У нас с ним были нормальные отношения.
Но на концертах его я никогда не была… Нет! Он меня два раза пытался пригласить па квартирники, но я-то приезжала в командировки, я работала в институте… У него -концерт, а у меня – поезд. Поэтому я ни разу и не была.
А вот теперь мемориальная доска висит на доме. Я должна испытывать чувство гордости? Какая гордость? Доска -доской… Я просто хочу, чтобы меня не трогали, чтобы оставили в покое. Но не то что беспокоят, спрашивают, задают вопросы… А мне с совершенно посторонними людьми как-то и не хочется говорить. Не хочется боли. Да и жизнь продолжается, другая. И то, и то. Приходят, конечно, ребята 17 февраля и 27 мая, но это ребята – близкие друзья Саши, стабильная, сложившаяся компания! А сама я никуда не хожу. Мне достаточно общения… С его друзьями я могу на любые темы доверительно говорить, я имею в виду, о нем. Я ведь все равно всегда думаю о нем. Это ведь невозможно, не думать… Вот если бы я могла что-то изменить, что-то сделать?.. Но невозможно изменить. Что есть, то есть…
В детстве очень быстро и достаточно явно проявляется то, что называется предназначением. Ребенок говорит то, что чувствует – до тех пор, пока находит понимание. Ребенок, не имея опыта, знания и образования, пытается делать именно то, зачем сюда пришел. Чаще всего он делает это неумело, лишь пытаясь найти путь, по которому необходимо идти в жизни. Сначала он делает это, не прибегая к помощи взрослых. Поэтому взрослые не понимают некоторых его поступков. Не все, конечно. Что всех-то под одну гребенку? Некоторые взрослые понимают и поощряют ребенка, и в таком случае он вырастает тем, кем должен вырасти. Тогда ребенок понимает любовь не на словах, а на деле – любовь безусловную, не ограниченную всевозможными рамками.
В детстве Башлачева называли летописцем, потому как он записывал происходящие события, фиксировал, отображал. Это говорит о том, что он пришел сюда для того, чтобы оставить литературный след, память в словах, в описаннных событиях. В его случае – в событиях, связанных с душевными, внутренними переживаниями, когда душа откликается на то, что происходит во внешнем мире.
Когда мне было три года, я написал свое первое стихотворение, о летчике. Я с тех пор продолжал писать, но…
Есть вещи, которые можно не писать, а есть вещи, которые нельзя не писать.
Александр Башлачев
РОЗА МИХАЙЛОВНА МОЛОТКОВА
Я МОГУ ПИСАТЬ СТИХИ!
Саша Башлачев учился в моем классе. А большой был класс, больше сорока человек… Но сразу было заметно, кто он такой. Он был очень подвижный, симпатичный такой, кудрявенький мальчишка. Среди друзей его были Максим Пермяков и Андрей Шульц – такая троица, вожаки в классе. Ребятишки к ним тянулись. Саша был у них коноводом.
В то время было модно выпускать альманахи, и я спросила: «Кто согласен выпускать альманах?» – «А какой?» -спрашивают. – «Сатирический. Художественный, поэтический – у кого какой талант имеется» – «А что в альманахе будет?» – «А все!» – отвечаю. Башлачев сразу: «Я могу писать стихи!» И за ним сразу: «И я! И я! Вместе будем стихи писать! Максим будет рисовать». Сразу организована целая редакция. И пошло, и поехало! У нас такие красивые альманахи были! Нигде в дальнейшем я не видела ничего подобного. Когда наш альманах вывешивали, вся школа сбегалась смотреть. Ребята писали про своих товарищей, про друзей, интересные события описывали, соревнования, конкурсы. С таким командиром, как Саша, они загорелись быстро. Он хорошо знал силы, способности и возможности своих ребят, он расставлял все по местам, подстраховывал, руководил. И всегда мы в соревнованиях побеждали, из класса в класс. Отношения в классе были просто замечательные – ни раздоров, ни распрей, атмосфера доброжелательная, дружеская. И в этом немалая заслуга вожака – Саши Башлачева.
В конце 6-го класса он начал писать какую-то книгу, прозу. Стихи уже, видимо, ему поднадоели, он к этому времени так намастырился, что по любому поводу начинал говорить стихами. Я как-то принесла книгу о технике стихосложения. Читали всем классом, впитывали, обсуждали. Коллективное было творчество! Многие тогда сочиняли стихи, некоторые девочки писали даже лучше Саши.
