Текст книги "Настоящий покойник"

Автор книги: Александр Днепров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Я прекрасно понимал, что Дуча прав и что мне лучше всего уехать отсюда первым же поездом… «Но я же дал клятву на могиле отца! Ну уж нет, пока я с этими гнидами за отца не рассчитаюсь, никакая падла меня отсюда не выгонит», – решил я.

– Ты принес список тех мудаков, что отца убили? – спросил я у Дучи.

– А ты что, просил? – деланно удивился он, одновременно опуская руку в карман потертых джинсов, но когда он ее вынул, я увидел в ней зажигалку. Дуча скосил глаза на входную дверь. – Эти мальчики неспроста здесь.

Я тоже заметил вошедших в бар четверых молодых ребят. Выглядели они как близнецы: все одного роста, темноволосые, со стрижками «под горшок», колючие глаза, квадратные челюсти, крепко сбитые спортивные фигуры (мальчики явно дружили со штангой). Их одежда тоже ничем не различалась: красные джинсовые военного покроя рубашки, черные джинсы, заправленные в полуботинки (это в такую-то жару). Даже издали были заметны их крепкие кулаки.

Молодые люди внимательно осмотрели зал и медленно подошли к столику, стоявшему почти у самого выхода. За столиком сидели парень и девушка, они ужинали и о чем-то весело разговаривали. Пришедшие молча уставились на парочку.

– Вам что-то нужно? – спросил паренек, кладя нож и вилку на тарелку.

– Валите отсюда, – коротко отрезал один из четверки.

– Не-е по-оня-ал. – Паренек был достаточно крепок и вполне мог постоять за себя и свою девушку, но та вскочила с места и схватила его за руку. Парень взглянул на девушку и тоже встал. – Официант! – громко произнес он, но вполне мог бы этого и не делать, так как официант уже спешил к ним.

Рассчитавшись, он взял девушку под руку и, не оборачиваясь, вышел из помещения.

– Красная гвардия – солдаты «Союза», – прошептал мне в ухо Дуча.

Я посмотрел на него, требуя взглядом продолжения. Дуча понял, чего я от него хочу, но прежде чем начать свой рассказ, закурил.

– Ты, Влад, даже не понимаешь, во что вляпался, – опустив голову, заговорил он. – Официально этим «Союзом» руководит некий Фролов Николай Петрович. Они арендуют под офис несколько комнат в здании бывшего горисполкома. Помнишь, где это?

Я кивнул.

– Но по моим подозрениям, – продолжал Дуча, – есть кто-то другой, кто дергает за ниточки этих отморозков, в том числе и Фролова. Сначала, как только этот «Союз» стал действовать, люди отнеслись к ним как к очередной группе горлопанов, желающих сорвать бабки и пробиться к власти. То есть вообще не обратили на них внимания. Но через некоторое время оказалось, что в городе и области осталась всего одна партия – этот «Союз». Остальные партии и общественные организации прекратили свое существование. Некоторые сами по себе, а некоторые после гибели своих лидеров. – То, о чем рассказывал Дуча, все больше заинтересовывало меня. – Погибали они по-разному: один в канализационный люк упал, причем вниз головой, а нашли его только через неделю; другой в плавательном бассейне утонул, как написали в газетах: «…был в состоянии алкогольного опьянения». Другие – кто из окна выпал, кто под лед провалился во время зимней рыбалки… Гибли в основном те, кто не хотел просто так сдаваться или раскусил новоиспеченное народно-патриотическое движение, – не без сарказма произнес Дуча последние слова. – Среди народа поползли слухи, но их быстро прекратили… особо говорливых… как твоего отца… Извини, Влад.

В этот момент к нашему столику подошел официант, кативший перед собой тележку с множеством тарелок и бутылок. Он встал между мной и Камбалой, оказавшись спиной к компании «солдат», как назвал их Дуча. Расставив перед нами заказанное Камбалой несметное количество еды, которой хватило бы, чтобы накормить полресторана, официант взял полную пепельницу и поставил ее на освободившуюся тележку. Чистую он почему-то поставил поближе ко мне и, чуть сдвинув ее, украдкой показал мне торчавший из-под нее краешек свернутой салфетки. Я наклонился вперед, положил руки на стол так, чтобы пепельница оказалась между ними, и незаметно извлек из-под нее бумажку. Сжав ее в кулаке, я снова откинулся на спинку стула, а еще через мгновение она оказалась в кармане моих брюк. Официант едва заметно улыбнулся.

– Если что-то нужно, вы только моргните, – обратился он к нам и ушел, катя за собой тележку.

– Моргнем, моргнем, – обнадеживающе крикнул ему вслед Камбала. – Ну что, начнем пировать, – потирая руки, предложил он нам.

– Я сейчас, – встал я со стула.

– Ты куда? – спросил Дуча.

– Не волнуйся, я ненадолго, – успокоил я его и направился к туалетной комнате. Чтобы попасть в нее, мне пришлось пересечь весь зал. Закрывая за собой дверь, я осторожно оглянулся. Увиденное меня не обрадовало, но и нельзя сказать, что испугало: двое из четверки решительно пробирались вслед за мной. «Возможно, мальчикам тоже приспичило», – подумал я и сам себе не поверил.

Туалетная комната представляла собой вытянутое помещение длиною метров пять. По левой стороне находились закрытые кабинки, а по правой несколько раковин, над которыми по стене простиралось огромное зеркало с расположенными по верхней кромке лампами дневного света. Я сразу же прошел в дальнюю кабинку и закрыл за собой дверь на щеколду, затем вытащил записку и развернул ее.

«Сегодня в час ночи буду ждать вас у фонтана на площади.

Это очень важно. Я вас знаю».

Вот и все, что было в записке – никакой подписи, известное дело, не было. Почерк женский, чтобы это определить, не надо было быть графологом. Записка была написана косметическим карандашом на одноразовом бумажном носовом платочке, источавшем такой запах, что, находись я в другом месте, я бы попытался представить себе эту незнакомку.

Разорвав бумажку на мелкие кусочки, я кинул ее в унитаз и спустил воду. Сделал я это вовремя, потому что дверь в туалетную комнату открылась – кто-то вошел в помещение. Выйдя из кабинки, я сразу же наткнулся на одного из краснорубашечников, – он стоял перед моей кабинкой, сложив руки на груди.

– Ничего-ничего, я сам справился – ваши услуги не нужны, – снисходительно улыбнувшись, сказал я. После этих моих слов к морде красавчика прилила кровь, а челюсть заходила из стороны в сторону. «Да, с самообладанием у него не все в порядке», – отметил я про себя, а вслух, продолжая улыбаться, произнес; – Но если вас волнует потеря чаевых, то проблем нет – сколько я вам должен?

Моя правая рука потянулась к карману джинсов, но не для того, чтобы залезть в него, просто этим движением я вывел руку на ударную позицию, поскольку квадратная челюсть моего собеседника не оставляла сомнений: чтобы вырубить его, мне придется постараться.

Не моргнув глазом, не вздрогнув ни одной мышцей, он вскинул свой правый кулак в направлении моего лица. Я рефлекгорно уклонился и чуть присел на правой ноге, перенеся на нее тело, затем резким мощным толчком выбросил его, а следовательно, и правую руку вверх. К несчастью для моего противника, его челюсть оказалась на пути движения моего кулака… По-моему, он потерял сознание еще до того, как грохнулся спиной на пол, вытянувшись перед этим чуть ли не по стойке «смирно». Но торжествовать победу мне было рано, так как второй, стоявший у двери, бросился ко мне, выкинув вперед ногу и целясь ею мне в живот. Я крутанулся на левой ноге, чем заставил противника поразить своим ударом пустоту, а сам в этот момент врезал ему с разворота правой пяткой по почкам. Одному богу известно, как далеко он мог пролететь после моего удара, но дорогу ему преградила стена, выложенная белым кафелем. Мой противник встретил стену достойно, как врага, – грудью, поскольку его руки находились сзади, как раз в том месте, куда я ему попал. Ударившись о стену, парень медленно осел на пол. Сознания он не потерял, а только слегка утратил ориентацию в пространстве, и, как мне показалось, я сбил ему дыхание. Возможно, он через некоторое время и сориентировался бы, и дыхание восстановил бы, но я не дал ему такой возможности, шарахнув основанием ладони в затылок. Дружок плюхнулся мордой в заплеванный пол и замер. Я же, вымыв руки, вернулся в зал. Увидев меня, двое оставшихся краснорубашечников кинулись туда, откуда я только что вышел. Растирая правый кулак, я уселся за столик.

– Ты только что нажил себе неприятности, по сравнению с которыми приказ Хохлова – ерунда, – потягивая пиво, пробормотал Камбала. – Теперь ты отсюда не уедешь – тебе просто не дадут этого сделать.

– Ас чего ты решил, что я собираюсь уезжать? – Я пристально посмотрел на Камбалу. – Ты лучше скажи – ты со мной?

Камбала выдержал паузу – он любитель подобных эффектов. Затем, опустошив бокал, тут же наполнил его.

– Куда ж от тебя денешься, – как бы с сожалением выговорил он. – Придется немного жирок растрясти.

– Тебе это на пользу пойдет, – утешил его Дуча. – Кроме того, я с вами… Надоело перед всякими мудаками вытягиваться – хочу делом заниматься.

В этот момент дверь в туалетную комнату открылась, выпуская наружу великолепную четверку, разбившуюся на пары, – двое небитых помогали передвигаться своим несколько помятым после беседы со мной сотоварищам. Немногочисленная публика, сидевшая в это время в зале, словно завороженная провожала их взглядами. Добравшись до выхода, они на мгновение задержались, и четыре пары глаз воззрились в нашу сторону.

Не тратя слов на пустые обещания, они молча покинули помещение, а публика переключила внимание на меня. В зале стояла гробовая тишина, но по устремленным на меня взглядам я чувствовал, что все мысленно мне аплодировали.

– Наконец-то можно спокойно поесть, – пробурчал Камбала и принялся поглощать содержимое стоявших перед ним тарелок.

Остаток вечера прошел спокойно. Наконец мы закруглились, Камбала позвал официанта и попросил счет. Я настоял на том, что половина счета моя, достал деньги и протянул их Камбале. Потом взглянул на часы: 00.07.

День второй

На улице я сказал, раздумывая о предстоящем нам:

– Да, дел у нас теперь хватит.

– Дел-то хватит, – откликнулся Камбала, – только кто за них заплатит?

– Если вопрос только в этом, то можешь не огорчаться: в конце счет предъявишь.

– А предъявлять будет кому? – не очень удачно пошутил он.

– Ну ты и шкура, – не выдержал и вмешался Дуча. – У человека горе, а ты со своими бабками лезешь.

– А на твоем месте я бы вообще помалкивал ты уже допомогался, что семью потерял…

Договорить он не успел: Дуча схватил его левой рукой за ворот рубахи и занес правую руку для удара. Я прекрасно понимал, что драки не будет: подобные стычки между Алексеем и Дучей не были редкостью и в старые времена, но до рукопашной никогда не доходило. Тем не менее я на всякий случай влез между ними.

– Пьяную драку заказывали? – спросил я с напряжением, так как пришлось применить силу, чтобы их разнять.

– Ты вот что, – немного запыхавшись, проговорил Камбала, – ручонки не распускай. Я помогать не отказываюсь, а если что со мной… а у меня жена и ребенок… Меня не будет, так хоть деньги останутся.

– Извини. – Дуча потупил взгляд.

– Ладно, проехали. – Камбала протянул Дуче руку. Тот с явным облегчением пожал ее. – Что теперь? – Этот вопрос относился уже ко мне.

– У меня в час встреча. Хочу подъехать на место пораньше, чтобы осмотреться.

– Если ты насчет стрелка, то можешь не опасаться – у нас стреляют очень редко, можно сказать, в исключительных случаях. Ты же умрешь, к примеру, от сердечного приступа или в собственной ванной утонешь… Короче, с тобой произойдет несчастный случай. Ты ведь у нас личность известная, за тебя могут на разборки приехать, так что можешь не напрягаться – тебя ухайдокают чистенько, комар носа не подточит.

– Ты меня успокоил, – хлопнул я по плечу Камбалу. – Все равно поехали.

– Как скажешь – сегодня ты дирижер, – буркнул мой друг.

– Предлагаю ехать на моей «копейке», меньше в глаза бросается, – предложил Дуча.

– Это раньше она в глаза не бросалась, а сейчас как бельмо на глазу, – возразил ему Алексей.

Мне снова пришлось выступить в роли арбитра.

– Леш, поедем на Дучиной машине, что-то мне подсказывает, что так будет лучше.

– Ладно, – неохотно согласился тот, – черт с вами, уговорили. Сейчас только подгоню свою машину поближе к кафе, а то к утру от нее и пятен масла на асфальте не останется.

Последние слова Камбала произносил, уже направляясь к своему «Опелю». Мы же с Дучей двинулись к его «старушке». Уселись в ней, не заводя движка. Закурили и наблюдали, как Камбала выехал с дороги на тротуар и направил машину к входу в кафе. Неожиданно «Опель» как-то странно вильнул, и внутри него что-то ярко вспыхнуло. Мы с Дучей еще не успели понять, что к чему, а уже мчались к пылавшей машине.

Находись мы в нескольких метрах дальше – не видать бы нам больше нашего друга. Но судьба распорядилась иначе, и мы успели выдернуть его из салона. Камбала был без сознания. Схватив его под руки, мы рванули подальше от машины, которая не замедлила разлететься на части от мощного взрыва. Взрывная волна швырнула нас на землю. Прикрыв голову руками, мы с Дучей заслонили собой Камбалу. К нашему счастью, все обломки пролетели мимо.

Уложив Алексея на живот, так как в большей степени у него пострадала спина – это говорило о том, что очаг возгорания был сзади, – Дуча протянул мне свой пистолет и кинулся в кафе, чтобы вызвать «Скорую» и милицию. Через несколько минут он вернулся.

– Все в порядке, – сказал он, присаживаясь рядом со мной возле лежавшего без движения Алексея.

– Непонятно, почему он не двигается? – задумчиво произнес я.

– Мне тоже это не нравится, и, кроме того, взрыв был неестественно мощным. Ты не находишь?

– Нахожу, – ответил я и встал. – Вот что, Дуча, я дернул отсюда, сам понимаешь – мне с твоими коллегами не с руки встречаться. Ты уж сам туг их разведи. О’кей? – Дуча согласно кивнул. – Где я смогу тебя найти? – спросил я поспешно, так как невдалеке послышалась сирена «Скорой помощи» и милиции.

– Звони по домашнему – номер старый, – ответил Дуча.

Едва я успел скрыться в темноте среди кустов и деревьев, как к месту взрыва подкатили несколько машин.

* * *

Прибыв на место – на центральную площадь города – минут на пятнадцать раньше назначенного автором записки времени, я осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, подошел к фонтану. Затем присел на бетонное, выложенное разноцветной плиткой ограждение и закурил.

Эти сутки, как и предыдущие, не прошли для меня даром, особенно чрезмерное возлияние. От усталости все мое тело било мелкой дрожью, ноги были ватными и отказывались выполнять мои команды. Голова горела, а мысли, крутившиеся в ней, нельзя было назвать веселыми. Не знаю, до чего я дошел бы в своих рассуждениях, если бы не заметил приближавшийся ко мне темный силуэт. Скорее всего это была девушка. Шла она медленно, постоянно озираясь по сторонам и держась менее освещенных участков. Не доходя до фонтана, она остановилась в тени не очень высоких, но густых деревьев, через плотную листву которых не пробивался ни свет редких фонарей, ни яркий лунный свет.

– Вла-ад, – услышал я тихий голос, показавшийся мне знакомым. – Вла-ад, – снова позвала девушка.

Я поднялся с ограждения и медленно направился к ней, стреляя глазами по сторонам. Каково было мое удивление, когда, приблизившись к девушке, я узнал в ней мою вагонную попутчицу!

– Здорово, – не очень радостно поприветствовал я ее. – Мы, кажется, знакомы?

– Да, и если мне не изменяет память, вас, – она огляделась по сторонам, – зовут Депилятор.

– Мы что, уже на «вы» или у тебя в глазах двоится? – пропустив мимо ушей то, как обозвала меня девушка, спросил я.

– Думаю, горячая ванна и чашечка крепкого кофе тебе не помешает, – проигнорировав мой вопрос, сказала Вика.

– Неужели я так хреново выгляжу, что это даже в темноте заметно?

– Да, – коротко ответила она. – У меня здесь рядом машина, пойдем.

– А куда мы поедем? – волочась за ней, поинтересовался я.

– Естественно, ко мне, – изрекла она таким тоном, каким судья обычно выносит смертный приговор.

«Кто бы возражал», – подумал я.

– Просыпайся, приехали, – сквозь сон, словно издалека, донесся до меня женский голос. Я с трудом разлепил веки и обнаружил себя сидящим в какой-то машине. Дверца с моей стороны была открыта, и рядом с ней стояла очаровательная блондинка. И тут я все вспомнил.

Выбравшись из машины, я обрел ногами опору и попытался встать. Это мне удалось, но я тут же ухватился рукой за дверцу, так сильно меня качнуло. Не церемонясь, Вика переместила мою руку на крышу автомобиля и захлопнула дверцу. Включив сигнализацию, она сделала шаг к подъезду, затем обернулась.

– Ну, ты идешь или прикажешь тебя на руках нести?

– Я бы с удовольствием, но… боюсь, ты меня уронишь, – пролепетал я, собрал себя в кулак, оторвался от машины и, еле поднимая ноги, пошаркал за любезной хозяйкой.

* * *

Двухкомнатная квартира Виктории была довольно уютной. Начиналась она с огромного холла, здесь стояли маленький кожаный диванчик и два кресла, между которыми расположился журнальный столик с торшером.

Первым делом я подошел к диванчику.

– Думаю, на нем мне будет неудобно.

Не успел я произнести эту фразу, как из комнаты, дверь в которую находилась как раз напротив диванчика, вывалил колоссальных размеров дог, выпятив мощную грудь, на которой при каждом движении под кожей перекатывались мышцы. Зевнув, он клацнул у моей ноги челюстью, отчего мурашки пробежали по моему телу. Потом запрыгнул на диван и по-хозяйски развалился на нем.

– Вам не тесно? – услужливо поинтересовался я.

Пес снова зевнул и, положив голову на подлокотник дивана, заменявший ему подушку, уставился на меня немигающим взглядом.

– А ты ему понравился, – довольно улыбаясь, сделала вывод Вика, которая до этого молча наблюдала за нашим знакомством. – Правда, Майк, малыш? – на всякий случай уточнила она и ласково погладила его по голове.

– Это значит, что сейчас он меня есть не будет? – боясь не то что пошевелиться – лишний раз моргнуть, спросил я.

Майк, точно уразумев, что разговор идет о нем, спрыгнул с дивана и миролюбиво замахал хвостом, одновременно крутясь на месте. Я бы не возражал против его телодвижений, если бы не болтающийся сзади кусок арматуры в виде хвоста. Вертясь, этот, извините за выражение, «малыш» так врезал мне хвостом по ноге, что в глазах у меня потемнело. Майк же, нюхнув меня и слегка зацепив боком, отчего я еле удержался на ногах, снова запрыгнул на диван, ясно давая мне понять, что дружба дружбой, а каждый спит на своем месте. Диван – это его место.

– Расслабься, – посоветовала мне Вика, – и можешь двигаться – раз он лег, он тебя не тронет.

– Точно-о?

– Точно.

– Ну, тогда где тут у тебя туалет?..

Закончив со всеми процедурами, я, чистый и несколько взбодрившийся, вышел из ванной и, прокравшись по стеночке мимо сопящего монстра, нырнул в комнату, где меня ожидала Вика. Она сидела в кресле, поскольку диван уже был разложен и застелен для сна. Перед креслом стоял столик на колесиках, на нем горячий кофе и бутерброды. Не могу сказать, что я был очень голоден, но от кофейка и парочки бутербродов я бы не отказался.

– У тебя курить можно? – спросил я Вику.

– Вообще-то нет, но сегодня случай неординарный – кури, – милостиво разрешила она.

Я достал из нагрудного кармана джинсовой рубашки пачку сигарет и зажигалку. Затем бросил взгляд на диван.

– Может, поменяемся местами? – предложил я Виктории. – Не хотелось бы в одежде на постель садиться, тем более что мне пришлось в ней по земле покувыркаться.

Вика искривила губы в усмешке.

– А ты думаешь, на постель нельзя, а в кресло можно в грязной одежде садиться? Давай раздевайся – нового ты мне ничего не покажешь…

Сняв одежду (за исключением плавок, конечно), я уселся на краешек дивана, поближе к столику, и, закурив сигарету, отхлебнул кофе.

– Я готов.

– К чему? – удивилась Вика.

– Ну, ты же меня для чего-то пригласила? Надеюсь, не только для того, чтобы я реабилитировался?.. – Я намекал на казус, произошедший со мной в купе.

– Нет, не для этого, – твердо ответила она, и я понял, что процесс моей реабилитации откладывается на неопределенный срок. – Поскольку тебе надо хорошо отдохнуть, я буду краткой: я и есть та журналистка, с которой встречался твой отец. – Вика замолчала, ожидая моей реакции.

– Это чересчур кратко, – после недолгой паузы, которая понадобилась мне, чтобы взять себя в руки после упоминания об отце, констатировал я.

– Сначала я не относилась к твоему отцу… Извини, Влад, но без этого разговора не получится.

В ответ я лишь кивнул.

– Так вот, – продолжала Вика, – я не отнеслась к твоему отцу с должной серьезностью – думала, нечего старику делать, вот он и собирает всякие сплетни. Он принес мне материал для статьи, а я, сунув бумаги в стол, уехала в отпуск. Даже не взглянула. По приезде я, узнав о случившемся, сразу же кинулась к бумагам… Почему я не взглянула на них сразу, как только он мне их принес? – Вика тяжело вздохнула. – Может быть, этой трагедии удалось бы избежать.

– Давай меньше лирики, а больше фактов, – сдавленным голосом прервал я ее.

Вика кивнула и продолжила:

– Где ему удалось раздобыть всю эту информацию, я не знаю, но то, о чем там говорится…

– Ближе к делу, – не выдержал я.

– В нескольких километрах от Алексеевска есть озеро, на берегу которого построен целый город, сначала его называли Песчаным, так как построен он на песке. Возведены дома, даже асфальт проложен… Да вот только в этом городе никто не живет и, как я подозреваю, никогда жить не будет. Со временем и название поменялось из Песчаного на Мертвый.

– А почему там невозможно жить? – удивился я.

– Во-первых, песок недостаточно отстоялся – в любой момент эти дома могут рухнуть. Во-вторых, из-за удаленности туда нереально провести какие-либо коммуникации. Вот и стоят эти каменные гробы без окон и дверей.

– Кто-то денежку отмыл, – высказал я предположение.

– Точно, причем не малую, – подтвердила мою догадку Вика. – Есть и другие факты, к примеру, дороги. Несколько организаций занимались: одна ремонтом дорог в самом Алексеевске, другая чинила выходящие из него трассы, третья вела дорогу к Мертвому городу. Так вот, длительное время оплата произведенных работ задерживалась, а расплатились с ними после скачка бакса по старым расценкам, а той фирме, что вела дорогу к Мертвому городу, не заплатили вообще. – Вика промочила кофейком горло и продолжила: – Твой отец прошел почти всю цепочку и добрался уже до головной конторы, которая заключала контракт на строительство с югославскими подрядчиками. Мертвый город строили югославы. Небезынтересен и тот факт, что директор этой конторы является одним из лидеров уже известного тебе «Союза».

– Все это действительно интересно, – вставил я свой комментарий.

– Да, но это еще не все. Дело в том, что эта контора под названием «Жилдомстройтрест» практически не использовала в строительстве свои финансы, а действовала за счет привлеченных средств.

– Извини, – снова перебил я Вику, – если тебе не трудно, приготовь еще кофе.

– А заснешь потом?

– Куда я денусь, – успокоил я ее.

Вика вышла на кухню, а я снова закурил и тупо уставился в телевизор – звук, чтобы не мешал, был приглушен. Местное телевидение передавало новости. Мой приезд совпал с предвыборной кампанией, и сейчас шел репортаж об одном из кандидатов в мэры. Из комментариев я понял, что этот кандидат в данное время мэр, но метит на второй срок. Это был высокий, довольно симпатичный мужчина, но что-то в его облике было отталкивающим. Вроде бы все хорошо, и говорит красиво и уверенно, и улыбочка – куда там голливудским звездам… И тут он сделал ошибку, показавшую истинное лицо кандидата. Спускаясь с трибуны, охранники мэра допустили промашку, и между ними и объектом охраны образовалась небольшая щель, в которую тут же проскочила скромно одетая женщина лет пятидесяти. Подбежав к мэру, она коснулась его руки. Мэр, он же кандидат, дернулся назад, а на его лице появилась пренебрежительно-испуганная гримаса, точно его коснулась не работница одного из заводов, а какая-нибудь прокаженная. Но, видимо, вспомнив, что на него устремлены объективы камер, мэр спохватился и нацепил на свою физиономию маску радушия и внимания. И тут… Я невольно подался вперед. В толпе мэров-ских прихвостней мелькнуло очень знакомое мне лицо – это было лицо человека, которого я не видел уже много лет и, сказать честно, не горел желанием увидеть. Этим человеком был в прошлом мой дружок Дубак Паша. Лицо попало в камеру на долю секунды, и то только потому, что телохранители, отодвигая оператора в сторону, случайно развернули камеру вбок.

Я успел выкурить сигарету, прежде чем вернулась Вика. Она вошла в комнату, неся в руке чашку с дымящимся напитком. Поставив ее передо мной, она снова уселась в кресло, подобрав под себя ноги.

– Эти средства, – начала она без вступления, – брались у других фирм. Естественно, заключались договора и обещались большие проценты после продажи жилья, хотя изначально было ясно, что это жилье никогда продаваться не будет.

– Так зачем же они давали деньги?! – пораженно воскликнул я.

– В этом-то и вся соль – кто-то их обязал. Кто-то, обладающий властью. Некоторые директора попытались возмутиться и потребовали свои деньги обратно…

– Их потом нашли кого подо льдом на зимней рыбалке, кому кирпич на голову упал… – высказал я догадку.

– Я смотрю, ты зря времени не терял и уже достаточно хорошо ориентируешься в нашей обстановке, – подтвердила мое предположение Вика.

– Я за прошедший день уже слышал о таинственном руководителе, так, может, хоть ты меня просветишь на этот счет.

– Нет, – огорчила меня она, – я тоже не знаю, кто он. Могу добавить одно: я как-то осторожно закинула удочку своему главному редактору по поводу Мертвого города, так его чуть кондратий не хватил. Когда же он отдышался, то недвусмысленно мне намекнул, что, если я даже моргну в ту сторону, где находится этот город, он меня уволит в течение одной секунды и даже быстрее. Все, – сказала она, поднимаясь с кресла, – давай отдыхать, а утром я покажу тебе все бумаги, которые собрал твой отец. Спокойной ночи, – уже возле дверей произнесла она и выключила свет.

* * *

Спал я как убитый. С той лишь разницей, что убитым не снятся сны. Но то, что снилось мне в ту ночь, лучше бы не снилось вообще. Мне привиделось, будто я упал в какую-то пропасть, а мне на грудь свалился огромный валун, и я с трудом мог дышать. Лежа на спине, я смотрел в голубое небо, ожидая, что мои ребра под тяжестью каменной глыбы прогнутся и проткнут легкие… И наконец я проснулся и открыл глаза, но это никоим образом не улучшило моего самочувствия и не облегчило дыхания.

На моей груди, положив на нее лапы, а на них голову, которая размерами не уступала ведру, возлежал Майк. Я боялся пошевелиться и судорожно думал о том, что же предпринять в такой ситуации. Но кроме того, что нужно позвать хозяйку, ничего не придумал.

– А-а-а, – почти беззвучно раскрыл я рот крик не получился. Я повторил попытку, на этот раз немного громче. Торчавшее на ведерной морде ухо шевельнулось, как локатор, уловивший сигнал вражеского самолета. Этот достойный потомок собаки Баскервилей поднял голову и нежно, как на свою любимую косточку, посмотрел на меня. Я решил возмутиться и, стараясь сохранять твердость голоса, произнес:

– Пшел отсюда.

Дог шевельнулся, отчего все мои внутренности, как мне показалось, превратились в однородную массу, а ребра жалобно взвизгнули.

– Ты что, одурел?! – неожиданно раздался до ликования знакомый голос. – А ну слезай и быстро на место!

Пес нехотя поднялся, упираясь передними лапами в мою грудь, и тут я совсем перестал дышать, так как мои легкие отказались работать; кроме того, мне показалось: нажми он чуточку сильнее – и во мне появятся два дополнительных отверстия. Пес спрыгнул на пол, но, сделав шаг к двери, обернулся и взглянул на меня с сожалением. Потом зевнул, облизнулся и медленно с чувством собственного достоинства вышел.

– Если бы ты еще чуток задержалась, я бы его укусил, – храбро прорычал я, вставая с дивана и растирая свою измятую грудь.

И тут мои глаза наконец наткнулись на Вику – прижав руки к животу и согнувшись, она беззвучно хохотала.

– Тебе что, плохо? – участливо спросил я. После моего вопроса она еще больше согнулась.

Первым делом я дотянулся до телефона и набрал домашний номер Дучи. Как я ни пытался дозвониться ему ночью – ни дома, ни в кабинете его не застал. На сей раз мне повезло, и Дуча снял трубку, в телефоне что-то щелкнуло. «Похоже на определитель, настроенный на включение при подъеме трубки», – отметил я про себя, а вслух сказал:

– Ты чего не на работе? Время уже девять часов.

– А пошли они все… сам знаешь куда. Почти всю ночь мне мозги полоскали, и не столько самим поджогом, сколько тебя к нему прилепить хотели. В конечном итоге я швырнул корочки и пушку на стол, сказал им все, что о них думаю, и ушел. Ты бы видел их рожи, когда я ствол из кобуры выдернул. Хохол с перепугу чуть под стол не свалился… Погань вонючая.

– Это ты, конечно, зря, – посочувствовал я ему.

Ну и что теперь?

– А ничего. Пока тебе помогу, а там, глядишь, и Камбала очухается.

– Ну и отлично, тогда запрягай свою колымагу и дуй ко мне.

– Нет проблем, только куда ехать?

– Давай часа через полтора к танку. Там где-нибудь припаркуйся, я сам подойду. Только «хвосты» проверь, – предупредил я его.

– Не боись, буду вовремя.

Я повесил трубку и отправился в ванную, потом меня ждал легкий завтрак. Затем Вика дала мне собранные отцом документы, и я потратил около часа на их изучение. Сделав на клочке бумаги пометки для памяти, я вернул документы Вике. Подтянул поближе стоявший тут же на кухонном столе телефон и позвонил к себе домой. Дед был у нас и моментально снял трубку. Услышав мой голос, он с грустью сообщил, что мать еще очень плоха и к ней никого не пускают. Я попросил его собрать чего-нибудь из еды и питья, а я скоро заеду, и мы съездим на кладбище. Положив трубку, стал собираться.

Когда я приблизился к памятнику, Дуча уже был там: открыв капот, ковырялся в движке.

– Чего, сдохла старушка? – пошутил я и тут же пожалел об этом.

– Пока нет, – вынырнув из-под крышки, ответил он. – Сам понимаешь – если я хоть на секунду ее упущу, то останусь без машины, а мне без колес никак нельзя.

– Ладно, заводи свою колымагу, и двинем ко мне, заберем дядю Толю и съездим на кладбище.

* * *

В это мрачное место мы попали часам к двенадцати. Мне пришло в голову, что в таких местах не получается думать о настоящем, о делах. С болью думаешь об утраченном. Разлив водку по рюмкам, мы присели на корточки – скамеек рядом не было. По лицу Анатолия Иосифовича текли слезы. Я вспоминал отца: и наши совместные рыбалки, и ночные костры, и ременнопопельный, как называл его отец, воспитательный процесс, и многое другое… Неожиданно мои воспоминания были прерваны ощущением чего-то лишнего, словно к нашей компании присоединился кто-то чужой. Я прислушался к своему индикатору опасности – он явно отвалил от нулевой отметки. Сделав вид, будто сосредоточился на разливании водки по рюмкам, я незаметно оглянулся. На этот раз их было уже пятеро. Они стояли метрах в пятнадцати сзади нас, помахивая бейсбольными битами, а их рожи были искривлены ухмылками. В народе не принято налитое ставить, я молча выпил и поставил рюмку на землю.