Текст книги "Настоящий покойник"

Автор книги: Александр Днепров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Сначала он, наверное, переваривая полученную информацию, присел на стул, а затем посмотрел на нас.

– Ребята, час назад в лесу за городом нашли два трупа… Изувеченных… Кости рук и ног перебиты, по всему телу глубокие рваные раны… Еще живыми обоих вытащили на полянку и оставили истекать кровью под палящим солнцем. Есть версия, что появился маньяк. Убийство было не на нашей территории, но Стриж все равно ездил – если появился возле города, есть вероятность, что заглянет и в город… – Дуча замолчал и, только закурив сигарету, продолжил: – Я, конечно, не стал ему ничего говорить, только я уверен, что убийца не маньяк. Вернее, маньяк, но действующий не по приказу мистического голоса свыше. Им командует кто-то очень земной, реальный.

– А теперь, с этого места, поподробнее. – Напряжение Дучи передалось мне, причем Стас не моргнул и глазом.

– Дело в том… – Дуча запнулся.

– Не тяни, – зарычал я.

– Убили нашего знакомого, мы с ним сегодня у могилы твоего отца встречались. Тот мужик с длинными усами.

– Что-о?! – Мои кулаки сжались.

– Точно, он – Хвыля Сергей Степанович и его водитель. Хвыля, как член профсоюза строителей, ездил в один из лагерей отдыха для детей. Там сказали, что он уехал около трех дня. Больше его никто нигде не видел.

– Далеко от лагеря нашли?

– Нет, километрах в семи. Правда, машину до сих пор найти не могут.

– Получается, как только они выехали из лагеря, их сразу перехватили.

– Выходит, так, – подтвердил мое предположение Дуча.

– А кто нашел? – задал я очередной вопрос.

– Детишки… Отряд занимался сбором трав. Вечером возвращались в лагерь и наткнулись на них. Оба были уже мертвы.

– А может, в натуре, маньяк, – подал голос Стас.

– Нет, дружище, – я отрицательно покачал головой, – Хвыля предложил мне свою помощь, за что и поплатился. Похоже, среди пришедших на кладбище был стукач, работающий на «Красную гвардию», а точнее, на того, кто заправляет этими убийцами.

– Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? – догадался Дуча.

– Нет, – с каким-то вызовом ответил Стас. – Газет не читаю, новостей не смотрю – это отрицательная энергетика.

– Тогда мы зря сюда пришли, – начал заводиться Дуча. – Мы тебе этой самой отрицательной энергетики килограммов десять приперли, а то и больше. Правда, Влад?

Я рассказал своему другу все, от начала до конца.

Стас некоторое время сидел молча, с закрытыми глазами, переваривая полученную информацию, затем открыл глаза и посмотрел на Дучу.

– Помощь другу… А, как я понимаю, вы ко мне за помощью пришли. Так вот, помощь другу – это самая положительная энергетика, только от этого я получаю моральное удовлетворение. Ну давай, – теперь он обращался ко мне, – руководи. Помнится, раньше у тебя это хорошо получалось.

Я встал со стула.

– Сначала я дяде Толе позвоню, а затем поговорим, – сказал я и вышел из кухни.

Я набрал свой домашний номер. «Один, два… десять», – мысленно считал я раздававшиеся в трубке гудки. Досчитав до двадцати, я положил трубку на аппарат. И вот тут-то он включился, индикатор опасности. У меня внутри заработал буравчик.

– Так, бригада, по коням. – Я вошел в кухню быстрым шагом. – Стас, есть проблема – нужны колеса.

– Сними проблему с повестки дня, бригадир. Сейчас машина будет. – Стас встал и вышел было из кухни, но тут же вернулся. – У парня туго с финансами, помочь можешь? Хотя это на дело никак не повлияет, – добавил он.

Я открыл свою поясную сумку и отсчитал из лежавшей в ней пачки двести долларов.

– Пока хватит? Просто я не знаю, какие расходы мне предстоят.

– Конечно, хватит. Для него это бешеные деньги. За такие деньги он тебя на руках носить будет… если машина сломается.

– Пусть лучше не ломается, – мысленно перекрестясь, сказал я. – Когда он сможет быть?

– Да через пять минут, мы на одной площадке живем. Кроме того, думается мне, пара крепких кулаков и толковая голова нам в этом деле не помешают.

– Парень что-то может?

– Сейчас увидишь.

Стас исчез и действительно минут через пять вернулся, а следом за ним в дверях кухни, чуть пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку, и сжав плечи, чтобы не снести дверную коробку, появился детина лет тридцати невероятных размеров.

– Да-а-а, – услышал я сбоку от себя голос Дучи.

– Как зовут? – шагнул я к парню.

Его рука, нет, какая там рука – ковш от экскаватора, медленно поднялась и потянулась ко мне.

– Петр, – громыхнуло в кухне с такой силой, что я с опаской взглянул на окно – не вылетели ли стекла.

– А машина у тебя – БМП, – высказал предположение Дуча.

– Не-ет, не БМП, «мерин» сто семидесятый. Когда-то я мог себе такое позволить, – пояснил он и, тяжело вздохнув – от этого вздоха шторы заколыхались, – добавил: – Были когда-то и мы рысаками.

– А ты что-о, в него влезаешь? – Дучино удивление было неподдельным.

– И даже езжу, – отшутился Петр.

Мне сразу понравился этот здоровый и, что немаловажно, неглупый парень. Но я ведь приглашал его не на шашлыки.

– Это хорошо, Петь, что ты с юмором, но Стас тебе сказал, что дело у нас опасное?

– Стас сказал, что вы его друг, а для меня это главное. Плюс ко всему вы еще и денег дали…

– Первое – не «выкай», второе – я тебе деньги не дал, а заплатил за аренду автомобиля.

Петр развел руками.

– Вот и хорошо, а меня арендуешь бесплатно, я как нагрузка к автомобилю.

– Ни хрена себе нагрузочка, – снова не удержался Дуча.

– Если всем все ясно, тогда вперед, – дал я команду.

Мы высыпали на улицу и сразу же загрузились в стоявшую у подъезда машину.

– Как с бензином? – спросил я.

– Хреново, – прогремел Петр.

– Петя, – подал голос Дуча, – очень тебя прошу, говори потише.

– Да я и так шепотом, – громыхнул он и раскатисто засмеялся. – Шучу, – уже несколько тише добавил он.

По пути мы заскочили на заправку, где залили полный бак и две оказавшиеся в багажнике канистры.

В квартиру мы поднимались втроем. Петра, памятуя о случае с Камбалой, оставили в машине. Лифтом решили не пользоваться и поднялись на шестой этаж пешком. Свет на лестничной площадке не горел. Я щелкнул зажигалкой – насколько я смог увидеть, на площадке никого не было. Я медленно подошел к двери и толкнул. Она оказалась не запертой. Чутье подсказывало мне, что в квартире никого нет, тем не менее я входил очень осторожно. Дотянувшись рукой до выключателя, включил свет…

Квартира была пуста. Мы вошли и молча уселись на кухне. И тут же раздался телефонный звонок, заставивший меня вздрогнуть.

– Уверен, по мою душу, – снимая телефонную трубку, сказал я. – Да, слушаю.

В трубке послышался низкий голос:

– Твой родственничек, или кто он там тебе, у нас. Ты завтра первым же поездом уезжаешь – он живет. («Расскажи другому», – позволил я себе усомниться в услышанном). Не уезжаешь – он умирает. («А в это я верю»).

– Я хочу с ним поговорить, – сказал я вслух, а мысленно пытался понять, почему при звуках этого голоса во мне что-то щелкнуло. В трубке затрещало…

– Владик. – Это точно был он.

– Как вы?

– Та нормально, Владуся. Ты вот шо-о… – Он замолчал, а затем на одном дыхании, словно очередь из пулемета выпустил, прокричал: – Дави их, сук!.. Рви на части!.. Ты…

В трубке послышался стон, затем снова раздался голос:

– Ты же понимаешь, что тебе его слушать не надо?

– Если ты, падаль подзаборная, не дай бог…

– Короче, – прервал он меня, – утренним поездом тю-тю отсюда. Тут тебе не Москва. У нас свои порядки. Утром чтобы духу твоего здесь не было. Мы проводим. – В трубке послышались короткие гудки.

Я швырнул трубку и, сжав кулаки, грохнул ими по столу.

– Ну, и что ты думаешь делать, кроме того, что по столу стучать? – спросил Стас. – Только, прежде чем заговоришь, помни об одном – злость забирает ум.

Вопрос Стаса, а затем и его совет включили мои мозги и приглушили эмоции.

– Чего-чего, да ничего. Домой поеду, – огрызнулся я.

– Ка-ак домой?! – с расширенными от удивления глазами возмутился Дуча. – А как же «Красная гвардия»?! Ты чего, от своих слов отказываешься?!

– А что делать? – Я посмотрел Дуче в глаза. – И так много смертей – уже хватит. – Я опустил голову. – Сейчас поедем к Стасу, прикончим все, что притащили, а утром проводите меня на поезд.

– Я – с тобой – никуда – не поеду, – чеканя каждое слово, заявил Дуча. – Я думал, ты и впрямь крутой, а ты-ы… – Дуча в сердцах плюнул (хорошо, хоть не мне в лицо).

– Не плюй на пол. Ты его не моешь, – чуть громче, чем обычно, сказал Стас.

– Да пошли вы… оба. – Дуча резко встал и направился к выходу.

– Подожди, мы тебя подвезем, – попытался я остановить его, но он словно не слышал. – Подожди, сказал. Или тебе уши заложило? – твердым голосом произнес я.

Дуча остановился.

– Чего надо?

– Мы тебя проводим. Эти мудаки ведь не знают, что я уезжаю, и могут устроить тебе маленький фейерверк.

– А тебе-то что? – рявкнул он.

– Все, кончай истерику. Вместе поедем.

Мы со Стасом обменялись взглядами и вышли из квартиры. Но тут же я вернулся и направился в ванную. Взял из корзины для грязного белья джинсы, в кармане которых лежал список причастных к убийству моего отца. Сунув сложенную вчетверо бумажку в карман олимпийки, я закрыл дверь на ключ и следом за друзьями спустился вниз.

– Как тут у тебя? – подойдя к машине, спросил я у Петра.

– Тихо, как в болоте.

– Тогда поехали, – усевшись на переднее сиденье, скомандовал я.

– Куда? – уточнил Петр.

– Ты пока выезжай со двора, а там я разберусь.

– Меня домой, – тупо повторил Дуча, сидевший сзади.

Я медленно обернулся к нему.

– Закрой рот, Дуча. У меня такое впечатление, что за последние годы, занимаясь междоусобными войнами на работе, ты напрочь утратил свой талант сыскаря и потерял сноровку. – Я заметил, как Дуча нахмурился еще больше. – Ты что, серьезно не понимаешь, почему я, находясь в квартире, сказал, что уезжаю?

Только сейчас до него стало доходить, что все сказанное мной было спектаклем для чужих ушей. Наверняка тот, кто побывал в моей квартире, оставил там несколько «жучков». Искать и убирать их не было ни времени, ни смысла. Наоборот, я использовал это для того, чтобы выиграть хоть немного времени.

Теперь передо мной стояла задача на первый взгляд невыполнимая: я должен был найти дядю Толю. Успеть найти живым, а не мертвым. Для этого я и взял список. Обозначенные там недоноски, вполне вероятно, не знают своих высших руководителей, но место, где держат старика, они могут подсказать.

Я развернул лист.

– Фонарик есть? – спросил я у Петра.

– А как же. Возьми в «бардачке».

Открыв «бардачок», я нашел фонарик и направил луч света на список. Изучив его внимательно, я выбрал ближайшего от того места, где мы сейчас проезжали, и решил нанести ему визит.

– Давай на Центральный бульвар, – скорректировал я маршрут.

– Понял, – ответил Петр, и если до этого машина еле плелась по ночному городу, то после моих слов она будто ожила и резво побежала вперед.

– Подожди, – вклинился в разговор уже полностью пришедший в себя Дуча. – Ты что замышляешь?

– Хочу к одному козлу «перед отъездом» в гости зайти. Время вполне подходящее… Ведь еще не очень поздно?

– Тогда лучше будет, если я заскочу домой и надену форму.

– Не смеши! Ты думаешь, она их остановит, если что?

– Наоборот, милиции они не боятся, поэтому дверь откроют быстрее, а когда увидят кого-нибудь в цивильном, могут и через дверь палить.

Слова Дучи показались мне вполне правдоподобными, и я решил прислушаться к ним. На все про все ушло минут сорок. В связи с изменением маршрута сменился и адресат, я выбрал из списка «клиента», который жил недалеко от Дучи.

Наконец мы добрались до нужного дома. Я в очередной раз взглянул на часы – 00.01.

День третий

Это был пятиэтажный дом старой постройки. В народе их называют «сталинскими» – толстые кирпичные стены, потолки высотой четыре метра, кухни такие, что можно на велосипеде ездить.

Мы крадучись поднялись на третий этаж, где в одной из квартир – а всего на площадке их было две – жил наш будущий собеседник. Поднимались мы все вместе, поскольку не знали – один он дома или нет. Я подошел к мощной, обитой искусственной кожей двери, на которой значился номер «5».

Из бумаги Дучи следовало, что Григорьев Василий Андреевич по кличке Мамонт проживает в четырехкомнатной квартире один. Так что материнских слез нам увидеть не придется, и это меня радовало.

Пробивавшийся из-за двери грохот музыки говорил о том, что Василий в настоящий момент отдыхает от праведных дел на всю катушку и плевать ему на соседей. Недолго думая, я сильно нажал на кнопку звонка. Никакого звонка я не услышал. Я нажал еще раз и решил не отнимать палец до тех пор, пока дверь не откроется.

– Наверное, не слышит, – прогремел у моего уха шепот Петра.

Я отрицательно покачал головой.

– Вряд ли – мало ли кто из его шефов припереться может. Так что, думаю, сейчас нам откроют.

В подтверждение моих слов музыка за дверью стихла. Дуча подошел поближе к глазку, а мы втроем прижались к стене рядом с дверью.

Защелкали многочисленные замки, и дверь открылась, позволяя нам услышать недовольный голос хозяина квартиры:

– Я милицию не вызывал. Чего надо?

Я не стал ждать ответа Дучи и выскочил из-за стены. Оттеснив аккуратно Дучу, я возник перед Мамонтом, который своими размерами совсем не напоминал доисторическое животное. Возможно, кличку ему дали из-за умственного развития – известно ведь, если бы мамонты были сообразительными, то нашли бы способ выжить.

Последовали мощные, отточенные удары основанием открытой ладони в грудь, в нос. Мамонт вытянулся, чуть запрокинув назад голову, и крякнул. Недолго думая, я продолжил его обработку: сначала правым прямым в солнечное сплетение, а потом тем же правым, но только снизу по челюсти. Я вложил в этот удар всю свою ненависть, злость – боль от соприкосновения с челюстью Мамонта пронзила всю мою руку и отозвалась в затылке. Собиравшийся было согнуться Мамонт снова выпрямился, как бы нехотя, затем его зрачки закатились. На какой-то мигу меня сложилось впечатление, что на него напал столбняк. Руки его безвольно висели вдоль тела. Затем столбняк его отпустил, он стал сгибаться вперед и наконец грохнулся на пол.

– Здрассьте, – буркнул я и вошел в квартиру. Остальные быстренько просочились за мной и захлопнули за собой дверь.

– Стас, – шепотом распоряжался я, – займись этой гнидой. Сделай так, чтобы он разговаривать мог, а мы пока его хоромы осмотрим.

Квартира была типична для подобных домов. Длинный, изогнутый в виде перевернутой буквы «Г» коридор, по левую сторону его располагались три двери комнат. Первые две вели в раздельные комнаты, оказавшиеся пустыми. Через третью дверь мы попали в смежные комнаты – первая тоже была пуста, зато вторая… В ней мы обнаружили поощрительный приз в виде абсолютно голой девицы: в наушниках, только под ею слышимую музыку, заложив руки за голову, она выписывала своим, надо отдать должное, шикарным телом замысловатые узоры. Она танцевала с закрытыми глазами, так что нашего появления в комнате не заметила.

Невольно я задержал на ней взгляд, и, доложу вам, тут было на что посмотреть. Судя по тому, как танцующая извивалась подобно змее, слушала она какую-то восточную мелодию. На миг мне даже показалось, что у нее полностью отсутствуют суставы, настолько грациозны и плавны были ее движения. Вдруг она замерла… точнее, замерло ее тело, но в движение пришли руки… Это было нечто! Как живые лианы, они оплели ее тело и начали его ласкать, нежно, но как бы нехотя…

– Ух ты! – всколыхнулся за моей спиной воздух.

От этого звука девушка вздрогнула и, прекратив танцевать, открыла глаза.

– Ой! – вскрикнула она, снимая наушники. Затем попыталась прикрыть двумя руками все свои прелести, но это у нее получилось плохо – только чтобы прикрыть ее грудь, понадобились бы такие руки, как у Петра. Поняв, что одними руками она не обойдется, девушка подбежала к креслу и, схватив лежавшее на нем платье, быстро накинула его на себя.

– Чтто-о вв-ам н-нуж-жно?

– Ничего, ничего, продолжайте, – улыбнулся я. – Это было так прекрасно, что…

Закончить я не успел, так как Дуча ткнул меня локтем в бок.

– Ты что, забыл, зачем мы сюда приехали? Лучше бы пошел взглянул на того, кто в коридоре лежит, а то еще помрет чего доброго.

– Не помрет, – уверенно заявил возникший рядом со мной Стас.

– Откуда знаешь? – спросил Дуча.

– Уже глазками моргает.

Мы вышли в коридор. Хозяин дома уже сидел на полу и, как механическая игрушка, встряхивал головой.

– Тащи его в комнату, – сказал я Петру.

Тот не заставил просить себя дважды и, ухватив правой рукой Мамонта за шиворот, одним движением поставил его на ноги. Точнее было бы сказать, попытался поставить, так как тот, еще не полностью придя в себя, никак не мог понять, чего от него хотят, и все норовил лечь обратно на пол.

Петр хорошенько встряхнул его, что, похоже, дало толчок началу мыслительного процесса, ноги Мамонта уперлись в пол, и он уже более осознанно посмотрел на нас. Почувствовав, что тело обрело устойчивость, Петя отпустил его. Я же, наоборот, ухватил его за грудки и швырнул по направлению к комнате, где в обществе Дучи томилась напуганная красавица. Врезавшись в стену метрах в трех от меня, Мамонт набычился и сгруппировался.

– Ты что, бычара? – зашипел я, медленно надвигаясь на него. – Нюх потерял? А ну в стойло. – Я уже приблизился на расстояние, с которого он свободно мог достать меня даже рукой, не говоря уже о ногах. Но он продолжал стоять без движения и только пожирал меня глазами. «Ну замахнись. Ну хоть чуть-чуть», – мысленно умолял я его.

А он ни-ни.

Тут перед моими глазами возник образ отца, лежавшего в гробу… а передо мной стоял один из тех, кто лишил его жизни… Что-то накатило на меня. В моих глазах потемнело…

Я снова обрел способность думать, только когда понял: что-то мешает мне двигаться. Я осмотрелся вокруг, но, кроме тумана, ничего разглядеть не смог.

Прошло какое-то время, прежде чем я окончательно пришел в себя и посмотрел на окружающих уже ясными глазами.

– Все. Я в порядке, – с трудом выговорил я.

Петр отпустил меня. Я посмотрел на поддерживаемого Стасом еле державшегося на ногах Мамонта. Тот стоял, переложив основную тяжесть своего тела на руку Стаса, свою же левую руку он прижал к животу, а правой зажимал обильно кровоточащий рот.

– Ты ему зубы выбил, – проговорил Стас таким тоном, словно сообщал мне о том, что идет спать. – И, кажется, челюсть сломал.

– Зачем она ему? – уже полностью владея собой, сказал я. – Главное, язык не вырвал, так что пока я этого не сделал, пусть он мне прошепелявит, где старика держат. – Я в упор посмотрел на «красноруба-шечника».

Тот молчал.

– Спрашиваю один раз, где старик?

Молчание.

Я сделал шаг к нему – руки Петра осторожно, но жестко легли на мои плечи. Я словно прилип к полу.

– Отпусти. – Я попытался освободиться, но тщетно.

– Если ты его убьешь, толку мало будет, – прогремело над моей головой. – Отдай его Стасу. – Петя хмыкнул. – Он знает, как можно убедить заговорить.

Петр отпустил меня и наклонился к Мамонту.

– Слушай, придурок, – начал он шепотом, – ты мозгами-то покрути – убивать тебя нам резона нет. Единственное, что нам от тебя нужно, – это знать, где прячут старика. Как только ты отвечаешь, мы сразу же сматываемся.

Молчание.

Петр с безысходностью пожал плечами и произнес:

– Ну что ж, сам виноват.

Стас жестко толкнул Мамонта в сторону комнаты.

– Подожди, – остановил я его. – Не будем терять время. – Стас удивленно посмотрел на меня. – У нас еще четыре человека в списке – хоть одного из них мы разговорим, а этого и его куклу свяжем, чтобы никому не позвонили. Кроме того, Петр, сделай так, чтобы телефоном нельзя было воспользоваться, а я пока веревку поищу.

Стас отволок Мамонта в комнату, Петр занялся телефонной линией, а мы с Дучей принялись искать веревку. Через несколько минут наши старания были вознаграждены. Нет, веревки мы не нашли, зато наткнулись на небольшой арсенал. Мы разложили на полу автомат Калашникова, два пистолета «ТТ», два «Макарова», запасные обоймы и патроны, а также один обрез с прикладом, переделанным в рукоятку, и патронами, начиненными крупной дробью и жаканами. Все оружие мы уложили в найденную тут же в комнате большую спортивную сумку. Больше ничего, что могло бы представлять для нас хоть какой-то интерес, во всей квартире найдено не было. Не нашли мы веревки. Поэтому мне пришлось воспользоваться взятой в шкафу простыней, которую я порезал на полоски, каждая шириной сантиметров по десять. После чего мы с Дучей вернулись в комнату, где под присмотром Стаса и закончившего свою работу Петра сидели Мамонт и девушка. Приторочив обоих к достаточно прочным стульям, я дал команду выходить всем на улицу.

– Не скучайте, – пожелал я напоследок оставшейся паре, – скоро мы вернемся.

* * *

В машине, сидя рядом с водителем, то есть с Петром, я закурил.

– Куда теперь? – поинтересовался он, вставляя ключ в замок зажигания.

– А кто тебе сказал, что мы едем? – ответил я вопросом на вопрос.

– Так ты ж говорил, что еще четыре адреса.

– Это я тому, что наверху остался, говорил, а ты единственное, что можешь сделать, так это сдать подальше от подъезда, чтобы машины видно не было.

– То-то я думаю, чего это ты девочку нежно вяжешь, словно ребенка пеленаешь, – догадался о моих намерениях Стас.

– Точно, – подтвердил я, – если бы я этого мудака плохо связал, он, несмотря на отбитые мозги, просек бы мой сценарий в две секунды.

– В смысле? – все еще не понимал Петр.

– Все очень просто, Петруха, – решил я пояснить тугодуму. – Я специально связал юную танцовщицу так, чтобы она после непродолжительных мучений развязалась. Но, сам понимаешь, она меня интересует меньше всего. Главное, чтобы она ту падлу развязала. – Я выкинул окурок в открытое окошко. – Ну, а мы ведь постарались, чтобы телефон не работал. Да и мобильника я у него не нашел, поэтому ее освобожденный дружок впрыгнет в свою телегу и помчится предупреждать своих, что мы разыскиваем старика. Он, конечно, может поискать поблизости таксофон, но сама их структура основана на психологии шестерства, желании выслужиться. Наверняка он понесется именно туда, где Анатолия Иосифовича держат. Ну, а мы аккуратненько последуем за ним.

– А если все-таки автомат? – высказал предположение Дуча.

– Ты где-нибудь мелочишку в его доме обнаружил?

– Нет.

– И я нет: ОНИ у нас из крутых, им сдачу мелочью брать не пристало – это раз. Ну, а два – это то, что быстрее будет весь город из конца в конец пересечь, чем найти работающий таксофон. Доступно объяснил? – Я оглянулся на Дучу.

– Доступно, – обиженно ответил он. – Ты, я смотрю, нас тут вообще за тупых держишь.

– Ошибаешься, Дуча, просто вы в бьгговухе погрязли, и от серьезной работы не осталось следа. По крайней мере, как я понял, тебя ни к чему серьезному не допускают. Я прав?

– Прав, – угрюмо согласился он.

Продолжить нашу дискуссию о потере Дучей оперативных навыков мы не успели, так как из подъезда выбежал Мамонт. Зрелище было не для слабонервных – он пытался бежать, но его покачивало из стороны в сторону.

– Он что, уже и выпить успел? – пробурчал удивленный Петр.

– Ага, – Стас хихикнул, – и не один раз, а разливом Влад заведовал.

– А-а-а, – только и произнес Петр.

Возможно, Мамонт был и неплохим водителем, но после моего «массажа» он решил, видно, не торопиться. Так что для нас не представляло особого труда следовать за ним. Кроме того, он был настолько занят своими мыслями, что не проверял, нет ли за ним «хвоста».

Попетляв несколько минут по старой части города, состоявшей в основном из пятиэтажек, Мамонт свернул в один из дворов. Теперь я точно знал, по какому адресу он направляется. Этот адрес был выписан у меня на листке, а проживал здесь некий Галкин Юлий Иванович по кличке Цезарь.

– Тормози, – резко скомандовал я.

– Зачем? – спросил Петр, тем не менее сворачивая к обочине.

– Я хорошо знаю этот район – напрямик Мамонт к нужному дому не подъедет, придется объезжать. Мы его пешком опередим.

Машина не успела остановиться, как мы уже повыскакивали наружу и, хлопнув дверцами, помчались к дому, в котором жил Галкин. Петр чуть задержался, закрывая машину, и быстро нагнал нас своими семимильными шагами.

– Я хорошо помню этого Цезаря, – на ходу тараторил Дуча, – здоровенный гад, так что пусть в этот раз Петюня первым прет – мне свою башку под его кулаки подставлять не хочется.

– Мне без разницы, – буркнул Петр, – могу и первым.

– На том и порешили. А теперь цьггь, мы уже на месте.

Выглянув из-за угла дома, я убедился, что Мамонт еще не подъехал, и мы вдоль стены прошмыгнули в подъезд. Как только дверь за нами закрылась, Дуча остановил меня, схватив за плечо.

– Какой этаж нам нужен? – спросил он шепотом.

– Второй, а что?

– Тогда я через балкон.

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Очень просто – по газовой трубе. Мне не впервой, – успокоил он меня.

В старых, подобно этому, домах газовые трубы проходят снаружи здания – они большого диаметра и достаточно прочны для того, чтобы по ним, прижимаясь к стене, мог пройти человек и потяжелее Дучи. Я не столько опасался, что Дуча сорвется и упадет – высота не очень большая, сколько того, что Галкин может оказаться дома не один. Но времени на раздумья не было, в любой момент мог подъехать Мамонт.

– Лады, давай, только дождись, когда мы ворвемся в квартиру, и… будь осторожен.

В ответ Дуча лишь кивнул и тенью выскользнул обратно на улицу.

Подъезд, в который мы попали, был самым обыкновенным – на каждом этаже по четыре квартиры: влево, вправо и две прямо. Цезарь жил в квартире номер шесть.

Бесшумно и очень быстро мы поднялись на третий этаж и замерли там, затаив дыхание. Буквально сразу же до нашего слуха донесся звук открываемой, а затем закрываемой подъездной двери, и кто-то торопливо стал подниматься по ступенькам. На втором этаже шаги затихли, но было слышно тяжелое дыхание. Я был уверен, что внизу под нами стоит Мамонт. Это подтвердил раздавшийся вслед за звонком в квартире его голос.

– Открывай, или ты еще час на меня глядеть будешь? – крикнул он, судя по всему, притаившемуся у глазка Цезарю.

Щелкнувшие замки оповестили нас о том, что дверь открылась… Я даже моргнуть не успел, как Петр с удивительной для его комплекции скоростью в два прыжка перелетел через лестничные пролеты. Квартира располагалась прямо напротив ступенек, и он, не останавливаясь, сметая все на своем пути, влетел внутрь. К несчастью для Цезаря и врезавшегося в него, оторопевшего от изумления Мамонта, на их пути повстречалась стена… Кому из них – припечатанному спиной к стене Цезарю или влипшему в него другу – было больнее, сказать сложно. Я, следовавший сразу за Петром, услышал прежде громкий хруст, затем исполненный дуэтом стон. В первые мгновения из-за мощной спины Петра я не мог ничего разглядеть, но, когда он сделал шаг в сторону, я невольно содрогнулся: моим глазам явилась бесформенная масса, состоявшая из переплетенных тел, с торчавшими в разные стороны руками, ногами и головами с перекошенными лицами. Какой-то миг после того, как Петр отошел, масса не двигалась, потом стала медленно оседать на пол.

– Вы, блин, как сиамские близнецы, – изрек я, глядя на будущих инвалидов, и хотел добавить еще чего-нибудь, как вдруг из комнаты, находившейся слева от нас, донесся крик:

– Рылом в пол! Ну-у! Застрелю, сука!

Что это был крик озверевшего Дучи, я не сомневался ни секунды и пулей кинулся к нему на помощь, которая, как оказалось, уже была не нужна. На полу, уткнувшись мордой в пыльный ковер, заложив руки за голову, лежал очередной крепыш в красной рубашке. При моем появлении он приподнял голову и посмотрел на меня.

– Узнаешь? – спросил у меня Дуча.

– Естественно, – кивнул я головой, – он и в кабаке мордой в пол воткнулся. Это из мальчиков, входящих в общество «Любые услуги у унитаза».

– Ыммы-ы, – прозвучало сзади меня. Я обернулся. Дядя Толя сидел на полу со связанными руками и ногами, рот же его был заклеен скотчем. Он был босой – тапочки, наверное, где-то потерялись, так как дома я их не видел – и в старой спортивной форме, которую он носил только в квартире.

Пока я занимался освобождением старика от пут, Петр при помощи Стаса втащил в комнату «сиамцев» – оба почему-то до сих пор не шевелились. Мало того, Мамонт лежал, вытянувшись по струнке, с широко открытыми, полными ужаса глазами, словно увидел что-то такое, чего живым видеть не дозволено, губы же его, наоборот, были сжаты так плотно, что даже побелели.

– Что с ними? – мельком взглянув на Петра, поинтересовался я.

– С этим, – он ткнул пальцем в сторону Мамонта, – не знаю, видать, чего-то травмировал, а второму пришлось успокаивающее прописать. – Петр сжал свой огромный кулачище, показывая, какого рода было лекарство.

В этот момент я сорвал наконец-то скотч, но не успел Дед нормально вздохнуть, как тотчас зачастил:

– Тикать трэба, хлопци, – начал он на украинском, но, спохватившись, перешел на русский: – Сейчас сюда приедут.

Я не стал уточнять, кто приедет.

– Все, быстро шмон. Какие бумаги найдете – с собой, – негромко сказал я и с удовольствием отметил, что для команды, которая работает вместе первый раз, мы действуем достаточно слаженно и четко. Скорее всего тут сказался личный жизненный опыт каждого. – Тебя били? – спросил я дядю Толю.

– Трошки. Вот этот, – показал он на лежавшего лицом вниз. – Немного в живот. Им сказали, чтобы на мне следов не было.

Я подошел к «туалетному» мальчику.

– Встать, – скомандовал я.

Он поднялся и взглянул на меня исподлобья:

– Ну и…

Закончить он не успел – после моего удара в печень дыхание у него перехватило, и его колени стали подгибаться.

– Говоришь, чтобы следов не было? – с ненавистью процедил я и, резко дернув его голову вниз, с силой выбросил навстречу его лицу правое колено. Удар получился настолько мощным, что на звук все невольно обернулись, но тут же продолжили прерванное занятие.

После столкновения колена с физиономией моего старого знакомого он без лишних слов вытянулся на полу с кровавой маской вместо оной. Глаза его были закрыты, рот прикрыт, но через рассеченную верхнюю губу было видно место, где секунду назад были зубы. Когда-то прямой, достаточно симпатичный нос сейчас выглядел как нос неудачливого боксера.

Я же от пронзившей мою ногу боли замер, обхватив поднятое колено руками, и точно окаменел. В этот миг мне тоже захотелось прилечь.

– Уфф! – сквозь сжатые зубы вырвалось у меня из груди, и я, с трудом распрямив ушибленное колено, поставил ногу на пол. – Уфф, – уже более сдержанно повторил я и посмотрел на лежавшего. – Старших обижать нельзя, – нравоучительно произнес я. И громко сказал всем, помогая Деду подняться: – Дергаем отсюда.