Текст книги "За други своя. Добровольцы (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Мы с ладой переглянулись. Похоже на правду, – я кивком спросил: веришь ему?

Она пожала плечами.

– Так давай мы и тебя женим. Деньги нужны? Но на один сейф я не согласен, берём оба.

Уймистер потревожил пульт. Из технического коридора, в приоткрытую дверь, послышался голос Сорокового: «Бегу!»

Он появился с планшетом, повернулся к командиру, и я рассмотрел четыре строки – это те задания, которые ещё не исполнил.

– Ты помнишь, у нас появился новый член экипажа?

– Я его видел уже сегодня.

– И как он?

– С трудом привыкает к нашим условиям.

Уймистер смотрел БероГоре прямо в глаза:

– И знаешь, что он задумал? Женить меня хочет!

Робот вздохнул – вот клянусь, с горечью опустил глаза долу.

– Не рекомендую. Тут не успеваем штатные мероприятия проводить, а чтоб за кем-то ещё ухаживать? – Сороковой тоже уставился на БероГору, говоря: – Так передать ему, чтобы все подобные глупости выкинул из головы?

– Будь добр, а то у меня времени в обрез.

– Обещаю – при встрече, обязательно передам.

Командир прямо готов облизать БероГору, знаки внимания оказывать не устаёт:

– Давно его видела?

– Около часа назад.

– Может, дать ему отпуск, слишком большие нагрузки, с непривычки наши будни могут показаться тяжким трудом.

– Какой отпуск? Старую Землю скоро позовут освобождать. БероГор готов идти туда, в первых рядах.

– Надо спасти его, создать условия, чтобы не сбежал, при первой возможности.

Они играли спектакль, я был единственным зрителем и решал, как реагировать. Похлопать просто – им этого будет мало. Надо что-то такое придумать, чтобы отбить охоту, раз и навсегда, подшучивать. Или избрать другую позицию.

Я – постоянный зритель, живу в театре, все репетиции и спектакли не проходят без моего присутствия. Одна беда – я глух и слеп… По-моему, вариант неплох.

Автоматика подала сигнал. Мы прибыли на место, где кое-что планировалось совершить. Не салюты пускать, а что-то очень конкретное.

Монитор выбрасывал восклицательные знаки. Я присмотрелся. Оказывается, мы тащились за позывными маячка. Корабль этот мы видели впервые, а вот шлюпка подавала очень устойчивый сигнал.

Корабль уверенно сел на глыбу, четверо вынесли сейф и опустили в шахту. Всё правильно! Жених целуется с невестой, пока дружки избавились от главной улики.

Местечко выбрано со вкусом. Корабль может войти в пещеру и отлежаться, пока идёт облава. Операцию спецслужб объявили на всех частотах: за содействие в поимке, назначена приличная сумма. В их понятии – приличная, как по мне – так и даром не надо.

– Командир, меня немного настораживает факт, что мы действуем те ми же способами, как и грабители. Получается, и мы работаем на систему?

– Их правила, иногда можно употребить с выгодой для себя.

– Это же бумажки, они ничего не стоят.

– Из-за бумажек многие расстаются с жизнью. Так что, какая-никакая цена, а есть.

Парни оставили маячки, спокойно убрались, предвкушая будущую сладкую жизнь. Сумму знают, поделили виртуально. Засвеченные номера должны отлежаться, пока…

– Стиральные машины отлично отстирывают всю грязь. – Уймистер уловил ход моих мыслей. – Это ещё одно звено системы – попробуй разбогатеть. Перекупщики, полировщики хвостов – эти ребята сегодня особенно популярны. Возьмём в пример этот сейф. В базе данных уже заложены номера всех купюр. Полировщики обнуляют историю так, будто их сегодня не помещали в злополучный сейф.

– Там побывала очень богатая дама. Уж её-то деньги были привезены и помещены.

– А по новым хвостам получится, что она денег из дому не брала. Эти номера к ней в дом не попадали вообще. И мороженое она ела, пила хорошее вино – ничего не заплатив.

– Но все же видели, что она платила!

Уймистер понял, что от меня так просто не отцепишься.

– Хорошо, запоминай, как отлаживаются моменты. Ни единого выстрела – первый признак, что крепостью занимались серьёзные специалисты. И не обязательно люди. Полно разных существ, кто умеет становиться невидимками. Он предлагает свои услуги, один попробовал, другой – и завертелась схема. Крепость тоже должна не спать, следить за новинками обороны объектов. Появляется представитель оборонного завода, предлагает обновить системы. Демонстрирует новейшие образцы, и обязательные слова: если в течении часа мы подписываем договор, то двадцать пять процентов скидка.

Хозяина, разумеется, интересуют сроки. На дни демонтажа игры отменяются, оборудование прибывает, старьё уходит на борт представителя. Программы запускаются, летают мишени – новый комплекс не оставил ни единого шанса. Хозяин обкатывает систему до двух недель, затем объявляет открытие сезона. Игроки уже соскучились, мчат – абонементы покупают, там полно различных лакомств первым. И комплекс выходит на проектную мощность. Толпы везут деньги, обороны вычисляет подозрительные борты. Служба появляется неожиданно, обезоруживает охрану корабля, и всё, до полного выяснения, почему системе ваш борт показался подозрительным.

Хозяин ликует: муха не проскочит. И сейфы помалу наполняются, и зритель идёт. Все счастливы, до дня «икс».

Движением руки я остановил его:

– Дальше понятно. А потом выяснится, что завод не имеет отношения к поставкам нового оборудования. – До меня всё равно не доходило, почему мы должны участвовать в круговороте вражеской денежной карусели. БероГора вмешалась со своим вопросом:

– Я в этом не разбираюсь, но есть свой вариант. Парни заложили в программу день, когда вся система слепа, оборона на нуле, и они преспокойно совершают налёт. Так?

Командир кивнул:

– Это один вариант. А вообще, в употреблении, сейчас около тридцати вариантов.

– Головы заточены под условия системы?

– Интерес к этой всеобщей игре подогревается вбросами: там ребятам повезло, сорвали куш. Новость порождает сотни желающих рискнуть. Сразу появляется необходимость в следователях, прочих групп нахлебников, кто только служит системе. Она для них, они для её благоденствия. И если человек всю жизнь подписывал бумажки, назначал штрафы, ловчил и был доволен положением, он же ничего менять не захочет. Кто-то на себе мешки таскает, и кому дано право решать: поставить печать на твою бумажку или погонять по календарю.

За разговором, мчало время, мне показалось: сейчас возьмём сейф и оставим с носом ребят, так талантливо провернувших дельце. Но команда с пульта поставила задачу двигателям.

– Командир! Мы даже не попытаемся глянуть на сейф?

Лада взяла вроде нейтральную позицию – мол, мне всё равно. Уймистер сделал удивлённые глаза:

– Ах, тебе нужны эти бумажки?

– Ну-у, я не знаю. Для БероГоры можно что-нибудь присмотреть на базаре.

– Так нужны или нет? – Командир вздел очи к потолку, как бы говоря: связался на свою голову.

– Какое-нибудь украшение, – уже не уверенно продолжил я.

– То есть, любой ширпотреб? То есть, ты готов безделушками изу… обвешать эту чудесную женщину?

Я не сдавался:

– Мы рядом, никуда не надо «жарить». (Как ловко я ввернул современное словцо!) Просто посмотрим и…

Уймистер умышленно затянул с ответом, некоторое время изучал нас с ладой, словно мы не знакомы, и ему поручили нас познакомить.

– Скажу, не глядя: сейф неизвлекаем. Тебе этого хватит?

– Одним глазком, неужели это так трудно?

Командир буркнул под нос непонятное словцо, кликнул Сорокового. Тот – парень хоть куда, словил на лету и направился к шлюзу. Нам осталось обнаружить его, проводящим мероприятие, на мониторе.

Глыба медленно причалила к нам, почти без толчка. Разломы и трещины выглядели устрашающе, ни один пилот не рискнёт остановиться на минуту: там, где можно сесть, сверху нависали груды камня, – того и гляди, рухнет в самый неподходящий момент, при посадке или старте. Да и сама площадка выглядела не очень, острые выступы запросто могут повредить днище либо опоры, – у каждого корабля свои особенности.

Полосатый тащил за собой трос, пристегнул в районе поясницы. Не впервой ему исследовать подобные объекты. Уймистер попутно комментировал картинку:

– Однажды нам крупно повезло. Мы отследили, что на такой же глыбе спекулянты устроили тайник. Здесь примерно такая же обстановка.

– И что? – напомнила лада.

Как он любит мгновения, когда она склоняет его к разговору.

– Полный ангар запасных частей. Прямо на месте, можно было бы собрать полсотни подручных.

– Роботы имеются в виду? – Спросил его, но смотрел на ладу. Помогла вывести приятеля на серьёзный разговор. Поцелуй на расстоянии был ею ободрен.

– Ро… да, конечно. Сороковой обратился ко мне, со словами: я встану на колени, но ты должен разрешить мне сделать запас для личных нужд. Как помню, где-то у нас спрятаны шесть ног, рук – что-то около дюжины; одну он уже переставил, заменил повреждённую.

Лада вздохнула:

– Оказывается, и у подручных имеется мечта – ещё разок попасть на ту глыбу.

– Возможно, я не уточнял. – Командир следил, не отрываясь, за действиями полосатого. Тот, специальным щупом, исследовал путь, на предмет установки мин или других чудных штук, какими спекулянты стараются обставить хранилище. – В тот раз Сорокой на мине подорвался. Пришлось выходить и оказывать помощь. Ног оказалось с избытком, да для разных моделей. В ассортименте были только правые ноги, мы с раненым обсудили факт и решили: где-то есть склад с левыми ногами. На будущее надо иметь в виду, сходим налево… как, говорится.

– Нам же не стоит брать, даже если и получится открыть? – Лада подала голос, уразумев, что её здесь рады слышать.

– Допустим, здесь не один сейф. Что-то завалялось от прошлых походов.

– Что нам может помешать взять те? – вопрос напрашивался сам собой, на реплику командира.

– Реформы. Когда система понимает, что слишком много наличных отложено в чулки, то новые образцы выскакивают из печатного станка. Для законопослушных граждан организуют обмен старых денег на новые, в известных пределах. И парней снова принуждают совершать новые набеги на кассы. Не будешь же спать на матрасе, полном негодных бумажек, так ведь?

Сороковой подал изображение на монитор.

Щупом указывал места, которые обеспечивают неизвлекаемость предметов из шахты. На бумаге нарисовать – проще простого: две плиты, с вырезом под лифт, клиньями сдвигаются навстречу. Поди догадайся, что их нужно вытащить, и только после ломиками раздвинуть плиты.

– Под этим сейфом, глянь, есть другие? – Командир почувствовал, что есть: половина мозга уже соображала, что из химических реактивов можно докупить. Тут уже решал «изобретатель», не командир «Охотника».

Щуп с миниатюрной камерой начал спуск в шахту. Потом была привязана верёвка, и спуск продолжился.

– Я вышел бы на помощь, командир? – Само собой, эти слова предназначались БероГоре. Построю дом, сам всё буду добывать и радовать ладу.

– Хочешь обидеть Сорокового?

– А он обидчивый? – И снова до меня дошло: месяц розыгрышей ещё не завершился.

– Он перестанет себя уважать, если в простейших задачах примет участие кто-то ещё. – Мистер Уймистер пустился в воспоминания: – Помнится, я спрашивал у него: может, собрать тебе команду подчинённых? Будет отдавать приказы и следить за исполнением. Вот угадайте, что он ответил?

– Обойдусь своими силами?

– Не хочу отвечать за чужие жизни, – предложил и я свой вариант.

Он победоносно глянул на нас.

– Почему-то женщины всегда оказываются ближе к цели, – в наших условиях, не на старой Земле.

– Интересно, – сказала лада. И ему отвертеться не удалось:

– В двух словах если, то… – как бы извиняясь за поднятую тему, сказал: – Враг настолько сумел всё перевернуть с ног на голову, что вам и не снилось. Пример, что приведу, может не понравиться, но это чистая правда. Когда на одного мужчину остаётся пять женщин, после каждой войны наблюдается такое, женщины лишены главного в жизни, и отсюда начинаются отклонения от нормы. Поиск утех, без постоянного мужа. Система так повернула законы, что одиноким матерям мужчины платят деньги. И для женщин, раз мужей недостаёт, подготовили искажение прежний отношений, вбили в головы очевидную глупость: главное – дети. Муж может быть и не быть, дети отнимают без остатка любовь матери и время. Но после, как вырастут, мать получает ответ, за неверное понятие. Они потом женятся, и матери не возвращают того, на что она рассчитывала. Пока молодые живут своим понятием, что им довольно друг друга, у них дела идут. И материнские претензии на участие сразу же вносит разлад в сложившуюся семью.

– Это на самом деле так? – лада моя покрылась пунцовой краской, впервые я заметил эту особенность. – Тем более надо идти на Землю! И навести порядок! Я и мой муж, только так. У детей свои семьи, а мы обязаны хранить свою. Да-а уж, теперь я сама готова идти в бой, яр будет со мной рядом, до полного изгнания захватчика!

Уймистер даже забыл, что у него член экипажа за бортом.

– И это ты не знаешь про другие издевательства. Держи! Женщин принудили рожать, лёжа на столе. Врачи тамошние требуют: тужься! Рви мышцы, внутренности – авось, сдохнешь! Чтоб больше не захотела рожать. Роженица прибывает в роддом – сразу в кровать, и лежи, жди, пока невмоготу станет. И младенцу может не повезти с акушеркой: иная свернёт ему атлант, и инвалид, на всю оставшуюся жизнь.

– Как это?

– А ещё женщины заливаются кровью, раз в месяц. Их чёрные жрецы сделали дойными коровами, потоки крови – для подпитки разных сущностей.

– Но есть же и русы среди врачей?

– Они не в теме. Они честно исполняют долг, спасают. Но рядом с ними всегда орудует банда чужих, кто уговаривает молодых матерей сделать аборт, кто торгует убитыми младенцами. Человека они вообще рассматривают, как склад для запчастей. Торговля органами – самое прибыльное дело. Особенно на полях сражений. Специальные команды отбирают самые востребованные материалы. Для пришлых, кого одолевает планета вибрациями. Им худо – установят органы одного из убитых, и на какое-то время хватит.

Лада вскочила и умчалась, куда глаза глядят. Я следом, мельком бросил взгляд на монитор. Полосатый, похоже, сам заинтересовался, что в шахте есть ещё.

Я сам почувствовал себя не в своей тарелке, летя в каюту, следом за ладой. Она рухнула на постель и закрыла лицо руками.

– Яр, дай мне побыть одной. Я должна с этим справиться сама.

Любимая угодила под каток обстоятельств. Пока мы далеко, нам не очень понятны беды собратьев, пока не столкнёмся с истинным положением в их землях. Я не знал, как утешить ладу. Вернулся, сел к столу.

– А как наши женщины рожают?

– С улыбкой. Ни малейшей боли, потому у нас рождается много детей. Условия же на Земле – одного с трудом, в крайнем, двоих. И банда создаёт условия: вы больше не сможете рожать, зашивают всё, чтобы впредь не случилось.

– Сколько ты пробыл на Земле?

– Девять месяцев. Хотел раньше убраться, но когда увидел всё это, тут меня и разобрало! – Уймистер опустил пульт, предоставил полосатому полную свободу действий на глыбе; он и исчез из виду почти: подошвы торчали сперва, затем исчезли вовсе. – Я могу обрисовать положение в общих чертах. Две группировки бьются за власть на планете, вроде как кровные враги. Но решают одну задачу – максимально сократить белое население, как коренное. Есть и незримое управление, которое хорошо считает данные переписи, когда начинать войну. Мужского народу решат поубавить, и женская часть станет покладистой, возьмётся за старое: самим выживать, детей поднимать. И снова всё по кругу, по отработанной схеме. Прививками заражают юное поколение, чтобы с годами взяли верх подсаженные паразиты. Потом, если не техногенные аварии, то войны.

Головонька моя гудела.

– Две группировки, говоришь. Они же тоже чем-то отличаются.

– В России испытывают бедностью, за океаном – достатком. И бедные ненавидят богатых, такой вот дешёвый приёмчик. А на домашних мониторах всегда показывают страны с ужасающей нищетой, – мол, вам грех жаловаться. Терпите и молчите, лучше молитесь, чтобы вас сия доля не постигла.

Разговор разговором, а Сороковой довольно скоро освоился. Как ему удалось выдавить из шахты сейф – вопрос для меня остался открытым. Нижний сейф выпорхнул следом, полосатый приступил к беседе с запорами, на своём языке затеял знакомство. Меня так и подмывало спросить – он лифтёром где-то работал? Уж больно уютно, по-хозяйски орудует в шахте.

Но поберёг силы, не дал пищи для нового витка фантазий. Уймистер вновь завернёт какую-нибудь историю, хоть беги на «Б-2403». Корону победителя не успел примерить, и тут не поспоришь. Флот лишился одного корабля, и до времени не поднял тревогу. Командир пояснил: тактика такая, тайно наводят справки, рассылают осведомителям особые приметы и номера деталей. Тут бы нам и вычислить этих агентов, только сделано по уму. Где-то разбился корабль, к нему вылетает гражданин, под видом зеваки, уточняет номера. Если совпадут – один из флотов объявит об аварии линкора; трое суток слово «авария» продержится на слуху, затем её подменит окончательное «гибель».

Капитан ещё рассказывал, как подготавливают массовое сознание к трагедиям: сначала оставляют надежду родным, потом выливают на головы итог. И поток страданий возрастает многократно.

Командир присматривал, как налаживает контакты с сейфом Сороковой. Тоже учится, не иначе. По роду деятельности когда и самому придётся вскрывать; это же подчинённый: может в отпуск уйти, заболеть… Я в их отношениях пока не разобрался, но за результатами следил. Полосатый рук не распускал, просто разговаривал с запорами и вычислял момент. Если прислушаться, то до нас долетали звуки смазанных частей. Замки пришли в движение, крутились как бы по просьбе понимающего товарища. В какой-то миг, то ли ему пришёл сигнал, то ли сам догадался, он протянул руку и потянул.

Сейф был доверху набит пачками бумаги. Беглый досмотр с предъявлением купюр я наблюдал впервые. Сороковой размещал перед камерой образец, командир отказывался – мол, нам они не подходят. Только в нижнем отсеке хранились пачки, к которым у нас появился интерес:

– Сколько их там?

– Шестьсот стопок, по двадцать четыре пачки.

– Ну, этих возьми. Половину. Надо же и о других подумать.

Полосатый скинул в шлюз добычу, вернулся, чтобы убрать следы пребывания. Помахал ручкой глыбе, на прощание. И маячок поставить не забыл. Всё правильно, я, хоть и практикант, все действия одобрил. Коснётся мне сейф однажды облегчать, то буду действовать так же, по наглядному примеру. Всё-таки, есть польза и от полевых занятий.

И вот тоже интересное наблюдение сделал. «Охотник» таскает на себе, как нарост, инородное тело. Если мы что-то взяли, то правило равновесия требует с чем-нибудь расстаться.

– Командир, сколько мы будем таскать на себе эту вражью посудину?

– А что, сильно мешает?

– Помню, на спор тяжести таскали. Уже и сам не рад, что вызвался поспорить. Брёвна носили к великанам, ложе они себе мастерили.

Уймистер послал запрос, и на определённой частоте ему пришёл ответ.

– Скоро будут. Сам должен понимать, разборка линкора дело новое, надо же связи новые налаживать, специалистов подключать. Знакомый, кто промышляет демонтажом, продал детали купцу, а тот продал на военный завод. Они там раньше срока сдали корабль, так попросили ещё деталей подкинуть. Премии им там какие-то выплачивают.

– Получается, завод выпускает, мы перехватываем и разбираем, купец возвращает на завод то, за что работники уже получили деньги.

– С нашей помощью, быстрые деньги. – Командир указал мне на место старшего, посидеть я могу, пока он примет у Сорокового товар.

Часа через два, недалеко от нас, подал позывные видавший виды сухогруз. Он нас не видел, хотя точно знал, мя рядом.

– Командир!

– Бегу! – Уймистер вышел на связь, перешёл на кодовый диалог. Чуть погодя, мы ощутили толчок. Осталось пожелать монтажникам управиться к утру, потому как носятся кругом все, кому ни лень, мешают друг другу. А убрать часть транспорта – может, и порядок сам по себе восстановится.

По мере продвижения работ, знакомый выходил на связь и уточнял детали, как лучше поступить.

– Маячки наши, я пришлю студента, он заберёт. А вот эту деталь, сзади тебя… – Уймистер вновь перешёл на язык кодов. Если я верно расшифровал, то деталь в заводским номером нужно сбросить на планету, в горах. Забавно присутствовать на уничтожении линкора, без применения взрывчатых веществ. Я следил, как разумно размещались узлы на сухогрузе. И как-то само собой возникло сравнение. Хозяин сходил на охоту, подстрелил зверя и принёс хозяйке – сегодня готовь ужин из зверя.

– Я с тобой пойду. – Полосатый тронул за плечо. И мы отправились за маячками. Отсеки как-то сразу утратили запах жилых помещений. Мёртвый корабль, гулкие ступени. Само эхо как бы участвует в разборке секций. Наружную оболочку будут разбирать в последнюю очередь, это понятно. Порадовало число специалистов – больше сорока, и каждый в своей стихии. Энергоустановки, связь, освещение – так ловко провода сматываются на катушки, простые роботы-тележки увозят сразу, чтобы не мешали под ногами. Механики своё, настилы местами убраны, можно загреметь на нижний ярус.

Полосатый шёл впереди и крепил фалы с крючьями, сами крючья с секретом. От десятого рывка, внутри срабатывает «шайба», и крюк сам отделяется от опоры. С таким оборудованием только и ходить по стройкам.

– Когда не строят, а разбирают, как назвать мероприятие?

– Как ни назови – всё будет правильно, – полосатый помог спуститься ниже, я ухватился за руку его, и она растянулась, точно резиновая.

На нижнем уровне хозяин указал на два ящика с маячками.

Тем же путём, мы вернулись на борт, командир приказал проверить, все ли исправны.

– Думаешь, строители их умышленно повредили?

– Не умышленно, БероГор, а в силу темпов работ. Где надо откручивать, они ломиком вырывают. Скорость – главное условие.

Укладываясь на ночь, мы с БероГорой слышали грохот мыслей. Так-то шума не слышно, но те, кому поставлена задача, старались на совесть. Подозреваю, Уймистер пообещал премиальные, если справятся к восьми утра.

Ладу лучше пока не трогать, она погружена в себя, вынашивает не только планы. Вот не знаю, как быть. Если первой родится дочь, то я иду по стопам отца. Говорить БероГоре не хочется, поживём – увидим.

И проснулись с непонятным облегчением. Как в лодке на волнах – ничто не стопорит, полная свобода.

В рубке никого. Видимо, отправился принимать результат. Монитор отдыхал.

– Он на спящем режиме, – пояснила лада, следом за мной подалась на главный пост.

– Как ты?

– Немного полегче. Слишком болезненно воспринимаю рассказы с яркими образами.

– Хочешь, я поговорю с командиром?

– Не стоит, это уже в прошлом. Просто… – она огляделась и присела на своё кресло, – мне теперь нести эту ношу, пока Земля не вздохнёт свободно.

Полосатый принёс завтрак.

– Я отлучусь, мистер Уймистер хочет сделать хорошее предложение хозяину. Если так дальше пойдёт, мы с четвёртым флотом станем лучшими «друзьями».

– И привлечём внимание других флотов?

– Это юмор? Юмор! – Индикатор заряда у него колебался в рубиновой зоне.

– Сам бы подкрепился.

Он довольно подмигнул:

– Я же тебе говорил, здесь некогда за собой следить, задача за задачей. – Он пропал в направлении к шлюзу. Я потревожил пульт, монитор ожил. «Охотник» снова выглядел безукоризненно, разве только на слишком опасном расстоянии, за прозрачным тоннелем, торчал сухогруз. Просматривался рисунок на носу – пасть хищной твари. Ну, тебя нынче накормили до отказа, сытое брюхо, все довольны.

Восклицательные знаки на мониторе, их обычно не больше шести, а тут дюжина. Надо звать командира. И как хорошо, что он завершил переговоры с мастером своего дела.

– Я на месте, одну минуту! – его голос вселял уверенность. Всё у нас получится, мы только в начале пути.

В сопровождении помощника – просто сплошное удовольствие наблюдать за этой парой.

Уймистер пробежал глазами по цифрам, улыбка становилась шире и шире.

– Ох, ты ж ловкий! Вы только подумайте! Четвёртый флот временно покидает зону контроля. Причины не ясны.

– А что остаётся думать? Двух линкоров недосчитались, – сказала лада.

7

Сведения стекались отовсюду. Наши экипажи ликовали, поздравляли с наступившим днём. Это число расшифруют позже, для учебников, как тридцатый день правления Перуна, в его же лето. Собственно, он наступил вчера, с полудня, но порадовать таким подарком – вот такого никто не ожидал!..

«Охотник» обменялся сеансом связи с бортом «Б-2403», другие корабли что-то разболтались в обычно тревожном эфире.

Прошёл известный код по мониторам – и эфир очистился. Уймистер уставился на очередной код, начинающийся с девятки.

– Интересно, что бы это значило. Давненько не обновлял, да и всё труднее в голове держать весь список. «Девятка» – это что-то про варианты будущего, сей час уточним. – . Он сделал запрос, ответ пришёл кодами. Я его не торопил, понимая, что это серьёзно.

Впервые я наблюдал, как на листе бумаги командир ведёт расшифровку. И лицо выражало ту же сосредоточенность, с какой он проводит опыты.

– Ах, вон оно что! – Ещё разок он пробежал глазами свои выводы. – Оказывается, у командования давно копились претензии к руководству флота, кого-то отдадут под суд. Четвёртый флот целиком отозван, на его место прибудет другой.

– Что это меняет?

– Есть сведения, готовят специальную группировку, и назовут её флотом, присвоят номер. Он может состоять из разных тварей, людей среди личного состава может не оказаться.

Вывод напрашивался сам собой:

– Нам решили отомстить за гибель линкоров.

– Очень даже может быть. Значит, противостояние перейдёт в другую фазу. И «пьяный наводчик» теперь не прокатит.

Я зажмурился, пытаясь для себя перевести сказанное, укомплектовать в понятную фразу. Сослаться на проступок члена экипажа можно лишь однажды, мы проглотили, но повтор ситуации даст подсказку: и в первом случае была провокация.

Уймистер, как хозяин, устроил себе лабораторию в соседнем отсеке. Просьбу БероГоры исполнил, и если там что-то взрывалось, то мы не были в курсе. А вчерашний день он посвятил обучению, и нынче два пилота управляли «охотником» ничуть не хуже. Сам выбрал точку, куда мы должны добраться, и гребите: это, считай, как экзамен.

Мы гребли усердно, на свободных отрезках поднимали скорость, сбрасывали у скоплений объектов. БероГора предложила срезать угол – через скопление. Просветов много, трудно представить, что где-то напоремся на «мешок», когда придётся давать задний ход.

Я не вмешивался. Пусть попробует сама, коль захотелось. На самой малой скорости, мы проскочили первое препятствие. Пока она управляла, я отслеживал, есть ли на глыбах маячки. Заодно сделал запрос: если эти объекты собрать в кучу, мы увидим первоначальную форму?

Сканеры легко справились с задачей, выдали на монитор фрагменты. Автоматика, придав деталям вращение, составила куски в единую тушку. Получилось что-то вытянутое, с загнутыми концами.

БероГора оценила усилия:

– Сам сообразил?

– И немножко автоматика.

Она, без особого интереса, обвела жёлтым маркером форму на мониторе.

– У меня появилось ощущение, что её попросту расстреляли. Кому-то не понравилось уродство, а руки чешутся. Как и мы, сдавал свой экзамен на стрелка.

– Ты с ним знакома? – Я решил попробовать себя на поприще словесном.

– Хочешь разыграть меня? Далеко тебе до известных мастеров.

– Но как быстро ты с ними сошлась!

– А мы узнаём равных себе издалека. Тоже талант – подхватить идею, с первого слова.

– Это я заметил. – Поскольку мы находились на одинаковом расстоянии от монитора, то и она должна бы заметить всполохи. До них довольно далеко, но мои глаза обнаружили.

– В левом углу ничего не замечаешь?

Лада мельком исследовала подсказку.

– Видеть – не вижу, но догадываюсь: с этой стороны есть угроза. Надо Уймистера предупредить. – Она вывела отдельное окно и дала увеличение. Я разглядел всполохи более чётко, получается, мой глаз опережает способности техники.

– Четвёртый флот ушёл, уж не замена ли ему спешит?

Она вышла на связь с изобретателем: «Обнаружили неприятное излучение. Сам подойти, посмотри».

Перевела взгляд на меня.

– Что-то давненько тебя не навещал Сороковой. Совсем забыл.

Я объявил поиск. Автоматика нашла полосатого в грузовом отсеке, шесть роботов висели на зарядке. Полосатый оказался без левой руки. В этой команде свои правила, и я немного понаблюдал. Сидят – перебирают узлы, чистят, смазывают, иногда и третья рука пригодилась бы.

Сороковой одного робота остановил, на своих частотах что-то произнёс. Тот повернулся боком, и начальник отсоединил левую руку, приладил себе. Другому роботу вручил неисправную часть, чтобы разобрался и отремонтировал.

Ровно через две минуты полосатый принёс обед. На левой руке полосок не видно, – он думает, мы не заметим.

– Что с рукой? С левой рукой? – Я напустил на себя вид рассеянного знакомого, которому ответ, в общем-то, и не нужен.

– Уже порядок. Прозевал момент, когда следовало пройти обслуживание. Пальцы утратили обычную подвижность, появился нерабочий звук. – Он роздал контейнеры, потоптался. – Я могу уйти?

– Посмотри на левый угол монитора: есть ли там что-то необычное?

– Вы меня проверяете? – Полосатый развернулся ко мне, затем вывернул голову в сторону монитора. – Есть небольшое скопление, двигается в нашу сторону.

– Это могут быть корабли противника?

– Разумеется, но лучше не опережать события. Станет понятно, лишь подойдут ближе.

Командир столкнулся с Сороковым в дверях, кивком спросил – что ты тут делаешь?

– Обед доставил.

– Ой, а я на время не смотрю! Где моя порция?

– Через минуту будет на рабочем столе.

– А знаешь, давай сюда!

Выуживая из контейнера скользкие плоды, командир вперил взор на монитор. Мы ждали – он старательно жевал. То ли порция меньше, то ли проголодался – он отставил контейнер подальше, сколько рука дотянулась. Набрал с пульта помощника:

– Ещё порцию. Что-то я не наелся.

А полосатый будто ждал за дверью – вошёл со второй. Что же за умное существо такое, что, и хотел бы придраться, да повода не даёт?

Уймистер вновь, обсасывая жирный сок с пальцев, таращился на монитор. Заглянуть бы внутрь этой вечно занятой головы: какие идею в ней толпятся и вытесняют друг друга.

Контейнер опустел, свободу обрела одна идея:

– Если не изменяет память, в таком порядке шатаются по вселенной людоеды.

– Кто их звал сюда? – сорвалось у меня невольно.

– Ты правильно вопрос поставил. Тот, кто потерял две боевые единицы. Не командующий флотом, это мальчик для битья.

– Считаешь, у нас есть возможность подойти близко и не быть обнаруженными?

– Они хоть и тупые, но есть на вооружении у них старый метод. Маячками создают в тылу у себя поле, оно выглядит как сетка координат. На её фоне отлично просматривается любой мелкий предмет, размером не меньше головы. – Уймистер, по всему, уже погрузился в расчёты, ему только нарисуй задачу. – Искать надо, – или сетку рвать, или подобрать инструменты, выйти на следующий уровень «невидимки».