Текст книги "За други своя. Добровольцы (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– На смерть их приговорил, что ли?

– Из всех зрелищ, игры со смертельным исходом имеют высокие расценки. Как только объявлена такая Игра, сюда слетаются игроки особого свойства. На их языке, здесь делают ставки, кто из двенадцати и на какой минуте погибнет. Из призового фонда, собранного перед Игрой, ваш знакомый получает деньги. Их иногда называют бешеными, и я так понимаю, огромные.

– Так полковник их просто продал на убой?

– Знать, здорово ему насолили.

Я не сдержался:

– Надо запретить игру!

– Это почти невозможно. Деньги собраны, никто отступать не захочет.

– Парней надо спасти.

– Стоит ли? Наёмнику всё равно, где голову сложить.

– Мы, в какой-то степени, виноваты. Их выставили ротозеями, пока свои вопросы решали.

Уймистер развернулся ко мне.

– Ещё раз повторяю: наёмнику всё равно…

– Если они погибнут, мне до конца дней нести свою часть вины за их смерти.

Уймистер тотчас связался с капитаном: поговори с бывшим студентом, он немного путается в положении вещей.

– Возьми наушники. – Он протянул мне это неудобное, давящее на уши устройство.

Как мог, на скорую руку обрисовал положение. И капитан встал на мою сторону, я с радостью ответил тем же: «Возьми наушники!»

Выслушав доводы капитана, Уймистер заключил:

– И ты туда же? Я сей час перейду на крепкие слова, лучше не зли… Так, давай по порядку. – И командир, минуты три, слушал, не перебивая.

Завершился сеанс связи, командир снова повернулся к нам. Что творилось в голове хорошего изобретателя, я не мог с уверенностью сказать. Лада уже побаивалась, во что выльется наш разговор. У её ног зашевелилось светосущество, которому я придумал прозвище ещё там.

Обнаружив шевеление и игру радуг, Уймистер покинул кресло, уселся на пол, рядом с аквариумом.

– А ты что скажешь?

Мне не понравился его тон. Конечно, это не человек, и всё же… А вдруг оно прежде – очень давно, побывало в теле человека, пока не доросло вот до такой формы. Допустим, это божественные способности, кому ещё по силам стирать память у преступников и обращать в чистые листы: пиши всё заново. А детям многое прощают.

Я про себя отметил, Уймистер не слишком горит желанием брать на руки детёныша.

Детёныша? – уж совсем неожиданно, я сам себя напугал. Оно вырастет и займёт рубку целиком, мы будем по очереди протискиваться к управлению, чтобы стартовать или делать посадки.

– Э-э… – подал я голос.

– Не сей час! – Уймистер до сих пор не сжился с мыслью, что на борту есть сбывшаяся мечта. – Меня никто не понимает, вот беда! И должен признаться, с детства мечтал иметь умную зверушку, с формой долго не мог определиться. Однажды во сне пришёл именно этот образ. Матери рассказал, она отговаривала: не бывает такого. И мы поспорили.

– Бывает, поверь на слово, – вырвалось у меня. Ещё немного, и я начну выдавать шутки – не хуже вашего.

– Ты меня просто утешил, как никто другой! – Сидя, Уймистер, утвердил локти на приподнятых коленях, чуть наклонился к аквариуму, размышляя над зверушкой. – Кто бы имя придумал, у самого что-то не выходит.

– Пузырёша! – предложил я свой вариант.

Капитан опробовал слово на вкус, на переносице стали собираться морщинки. БероГора вовремя подключилась:

– А что? Очень даже звучит!

Он поднял на неё глаза снизу, очарованный, видимо, согласился:

– Ну, если и тебе нравится, пусть будет Пузырёша. – Уймистер уставился на сокровище своё и мысленно привыкал к произношению имени, шевелил губами. Лада мне подмигнула – я правильно сделала?

Поцелуй воздуха в ответ – это стало привычным. Кто ж ещё поддержит своего яра?

– Воинов не видно, ты их по домам развёз?

Капитан пребывал в размышлениях, не сразу ответил. Когда дошёл смысл вопроса, задумчиво смотрел на меня и что-то вычислял. Одумался вдруг, как очнулся:

– Да! Именно так!

Решал три или шесть задач одновременно, мне до него далеко. Но вот он вернулся:

– Спрашиваешь про воинов? А я им сделал подарок, в обмен на пару рабочих рук.

– Как это?

– Видишь ли, лишняя пара рук никогда не помешает. И предложил им: парни, я могу переправить одиннадцать из вас по домам. А двенадцатый пусть послужит у меня лето или чуть дольше. Я даю вам старенький катер, с возвратом. Ваш товарищ развезёт и вернётся к нам, обижать не будем.

– Так они улетели?

– Пока решают, кто останется со мной.

– То есть, трудный выбор, когда все хотят домой?

– Наоборот. Четверо готовы остаться на службе. Насторожило число. Мне с четвёркой обычно не везёт.

– Троих возьми. Три пары рук, – подала голос лада.

Командир всплеснул руками:

– Вот и скажи! Что бы мы делали без женщин?.. Сороковой! Ступай к воинам и сообщи мою волю: я готов взять на службу троих, пусть тащат жребий.

Полосатый исчез, я для себя обозначил: у робота тоже есть имя. Лада выложила на пальцах «40», умница моя, отныне она тоже будет обращаться по имени. И только на миг я представил себе картинку, как в тихом уголке собрались воины и спорят, кому оставаться на борту, у командира Уймистера. Про имя и суть «охотника» каждый узнает позже, в своё время.

– Так что мы решили с парнями, которых полковник приговорил к смерти? – Моя женщина умело вернула нас к главному вопросу.

– Придётся спасать. Для этого – надо осмотреться, что за крепость такая, где входы и выходы.

5

Ну, с этим оказалось проще. Сам план условен и примитивен, он годится лишь для тех, кто хочет потрясти мышцой. Я догадывался, что в армии противника тоже существуют силовые дисциплины, достаточно было оценить вид наёмников. Крепкие тела видны и невооружённым глазом. Тогда и гражданские куда-то собираются, качают мышцы. И соревнования, видимо, устраивают, назначают победителей.

На мониторе крепость Разма-Зея выглядела бронированным шаром, с единственным входом для желающих рискнуть. А дальше – тоннель, до выхода на арену, которая от зрителей защищена сплошной клетью. Купол из железных прутьев, до которого не допрыгнешь.

– И в чём заключается соревнование? – я повернулся к командиру.

– Кто выживет в драке, они должны вскарабкаться по канату под купол. Зрители осыплют монетами победителя.

– Но ты говоришь, разные условия.

– Когда обещают большие деньги, то специальная команда, с купола, мечет камни. Увернулся, одолел соперников и первым коснулся купола – больше ни один камень не прилетит. Получи имя новое и деньги, возвращайся на корабль победителем.

– А погибшие?

– Тела убирают сразу. За день может пройти десяток поединков и сражений «стенка на стенку». Команда делится надвое и рубится, до полного изнеможения.

– Это дикость дикая, кто только додумался до такого?

– Деньги. Проигравшие их не видят, выигравший очень быстро растратит.

Мы думали. Мы искали способы спасения парней, которые хотели бы пожить ещё, не ведая, что им приготовил полковник.

– Кто занимает места зрителей?

– Кто делает ставки, имеет удовольствие от вида крови и мяса. У нас таких средств не бывает. – Уймистер перелистывал блокнот, искал что-то конкретное.

– И предупредить не получится?

Уймистер крутнул головой:

– И что ты им скажешь? Вас полковник решил убить, не выходите из тоннеля. Они набросятся на тебя, с кулаками. – Командир нашёл, что искал, заложил страницу пальцем. – Больно много хлопот получается, я бы лично не стал заниматься.

– Так на тебе и вины нет.

– А если это их судьба?

– Если бы не пересеклись в той крепости, себя я бы ни в чём не винил.

– Понятно! – командир откинул ненужные страницы, установил палец на строке. – В очень похожей ситуации однажды и я оказался, без силы что-то изменить. Погибли знакомые ребята, кто мне помогал не раз. И я стоял в тоннеле, провожал в последний путь их тела.

Мы с ладой переглянулись. Вот так пишется история. Сначала нас хорошенько ткнут носами в изощрённую несправедливость, защищённую законами и судьями, потом ставят перед выбором: на поклон системе пойдёшь сам либо пополнишь ряды её противников. На тебя могут неожиданно открыть охоту, стоит разок засветиться. Системе нужны спокойствие и порядок, как и лёгкая уверенность в том, что утром солнце взойдёт снова.

– Что скажешь? – вопрос командира повис в воздухе.

Ничего путного в голову не приходило. Десяток поединков на сутки. Зрители тоже не могут сидеть часами и ждать.

Лада сосредоточилась на Пузырёше, следила за появлением новых рисунков и сочетаниями красок. Может, её вдруг озарит?

– На поединок отпускается пятьдесят пять минут. – Она задала направление мыслям.

– И что из того?

– Через пятьдесят пять минут арену должны освободить для следующей команды.

– Продолжай, – предложил командир.

Я очень хотел, чтобы у неё получилось.

– Нам с Пузырёшей надо оказаться в тоннеле раньше, чем туда запустят группу.

Уймистер ударил кулаком по блокноту, выплёвывая слова: «Это невозможно! Даже не думайте!»

БероГора позволила остыть первым углям, брошенным в топку разговора.

– Твоя мама не верила в возможность существования Пузырёши. Она и имени даже не слыхала, иначе – призадумалась бы.

– Тут я согласен, не будем городить препятствий. Говоришь, в тоннель… Есть у меня знакомый, коли жив до сих пор. Надо прокатиться. Кто со мной? – Уймистер как уставился на БероГору, так она и не смогла отказать, кивнула. На радостях, командир обратился ко мне: – За старшего остаёшься. И только не злись на Сорокового. Вернусь – надо кое-что поменять.

Стоило им уйти на шлюпке, полосатый вышел на меня, как караулил возможность.

– С некоторым опозданием, тороплюсь поздравить. Рад приветствовать на борту «охотника» нового члена экипажа. Ура! А теперь к главному. Только не подумай, будто я караулю случай, когда ты остаёшься в одиночестве. Это пустяки. Тут разговор посерьёзней. Бывал я на борту «Б-2403», бывал, пообщался и с капитаном, и с ЖелоТроном, историком вашим. Так вот, меня просили передать – ну, не сразу, в минуту передышки, скажем так. И очень просили не сообщать, чьи слова я сейчас передам. Из рук в руки… Нет, как-то иначе, но опустим мелочи. Итак, я недавно понял, как сильно вы… ты интересуешься историей старой Земли. Чтобы раскрутить весь клубок фальшивок и ложных свидетельств, нужно принять две вещи (про третью я поведаю в следующую встречу). Кладбища придумали попы. Попов придумали евреи. Они же придумали христианство. И точка! В эту схему укладываются все события, которые мы смело называем порабощением коренного населения. При Петре палками выбивали отказ хозяев от родовых земель, в пользу создаваемого Петром государства. Потом захватчики взялись за распространение эпидемий, но колокола на ведических храмах прекрасно защищали местность. И началось: Пётр приказал снять колокола, попы и армия взялись за снос древних храмов, на их местах возводили христианские. Восстания против картофеля, против спаивания, против поборов церковью прихожан – всё выливалось в кровопролития. Любая война, с разницей в пятьдесят лет, (плюс-минус) – всегда с одним итогом: осталось двадцать процентов мужчин – войну можно завершать.

Я подождал. Больше ему нечего сообщить, приказ исполнил.

– Я могу идти?

– Конечно. Я принял к сведению, теперь буду думать, как жить с этим.

– У меня есть ещё несколько позиций, какие необходимо озвучить в первую очередь.

– Отлично! Я приглашу тебя, когда усвою этот материал. Вопросов будет много.

– Мы их разобьём в прах, на следующей лекции. И один малюсенький, сей час, если не против?

– Говори.

– Знаю наверняка, вы… ты дал мне второе имя. Полосатый. Оно мне тоже нравится. Можете так и обращаться.

– Договорились. – Я очень старательно вглядывался в его рожицу, надеясь поймать малейшие изменения в структуре. Маска, на которой случаются искажения. Допустим, это изобретение Уймистера: надоело ему видеть одноразовое изображение, вот он подумал – и сотворил. И надо стать хорошим мастером наблюдения, чтобы уловить оттенки на лице. Как Уймистеру удалось оживить маску – это тема для разговоров за вечерним чаем. Вы же видели сами: чай бывает жидким, жёлтым и твёрдым, с имитацией заварки у дна. Готовился к встрече, перед БероГорой вот тоже хотел блеснуть.

Монитор сообщал, что наши благополучно высадились на стоянке крепости Разма-Зея, прошли таможенный досмотр. Шлюпка тоже обыску подверглась, и у меня родилась идея.

Оставил голосовое сообщение: «Раз шлюпку досмотрели, второй раз проверять не будут. А вы на секундочку отлучитесь, и назад!»

Они план поняли по-своему. Пока БероГора топталась на виду у охраны, командир мигом обернулся! Я с аквариумом встретил его на входе. Схватил часть Пузырёши, запихал под комбинезон и сделал шаг назад. Шлюпка выдохнула – и нет её. Я бегом к монитору. На стоянке полный порядок, никто никого не обыскивает… А вон тех, только совершили посадку. И ещё два корабля, побогаче. Прибывали настоящие игроки, кто может за вечер разбогатеть либо разориться. Но совсем простых, рисковых, здесь, кажется, не видно. Телохранители – ну, это понятно, как без них? И вереница родственников: благообразная старушка, дочки, невесты и внуки. Они тоже развлекаются, наблюдая чужие смерти?

Эти моменты я зафиксировал через камеру, закреплённую на милой головке. С появлением командира, изображение с двух камер как бы свелось в одно. Глазам даже пришлось пережить несколько неприятных эффектов от наложения.

Попривыкнув, я смотрел в оба. Начиналась импровизация. Вход в тоннель приоткрыт, да на входе два здоровяка. Вроде и не охраняют, однако приглядывают. Вот к ним, не рассчитывая на задержку, подалась БероГора, с охапкой мётел. Командир пояснил, что знакомый проживает в самом тоннеле, дверь в каморку обычно все проходят мимо.

Я отмотал назад. Лада обнаружила забытую метлу, подсуетилась, как она умеет, и девять копий, вместе с оригиналом, взяла под руки и пошла в атаку.

Крепыши даже не поднялись:

– И куда тебя, красавица, понесло?

– Ты дурак, что ли?

– Что-то я тебя раньше не видел.

– Дочь свою не узнаёшь? – БероГора прислонила инструмент к стене и шагнула к бугаям. Говоруна детально изучила, решила его обработать. – Как переспать – охотников полно, мама говорила – он о тебе и не вспомнит. Я чуть не поругалась с ней: как, говорю, не помнит? Скажи, кто он, где найти. Ты тогда служил на «Чёрном принце», хотел выйти в старшие помощники.

– Ты сама откуда? – воин потрошил воспоминания, надеялся на подсказку.

– Гай-Ра-Гай. Яблони – уже забыл?

Оба заволновались. Конечно, в жизни многое случалось, но и девочка могла обознаться.

Говорун спохватился, прикрыл рукой нашивку над карманом.

– Как моё имя, напомни?

– Дубина неотёсанная! Ты большего не достоин! Сколько я ни добивалась, мама твердила одно: «Дубина неотёсанная!»

Задачку БероГора им задала, они стали перепроверять себя – в каком году, где, при каких обстоятельствах. Её не трогали пока, а тут и «хозяин» метёлки появился. Крику наделал – кто стащил метлу. Она стала объяснять, что её попросили забросить по пути, и указала на новый инвентарь. Тогда помоги занести, – ну, совсем понятный диалог, интереса совсем не представляет.

Я слегка нервничал, механически потирал ладони.

Мои красавчики исчезли в каморке, почему-то трансляцию прервали. Может, ради того, чтобы разговор не перехватил случайный оператор. О, надо внимательно осмотреться! Я же не для себя стараюсь! Автоматика успела вычислить троих операторов. Парни от скуки шарили по окрестностям, переговаривались меж собой. В основном, оценивали приезжих. «Вот это задница!» – «Где ты видишь?» – «Сорок второй сектор. В жёлтом костюме». – «Она на прошлой неделе бывала у нас, я запомнил. Интересно, откуда прибыла».

Пока первые смаковали формы, третий залазил в базе данных. Выдал членораздельно – возраст, место рождения и нынешнего проживания, замужем, детей не имеет. Купается как сыр в масле, все удовольствия у её ног, муж дрожит над ней, все прихоти готов исполнить, днём и ночью.

Грусть навалилась – вот совсем не хочется знать про их мир, которым они вполне довольны. Не у станка стоять, а стать слугой системы, в надежде, что она однажды оценит твою преданность. Или не оценит: много вас, и каждый готов на предательство, как кто-то другой поманит.

Я запросил обзор территории. На стоянку прибывали и прибывали гости, монитор предложил десяток окон. Вот эти группы, готовые сложить головы в драке, которые не хотят понимать, что многие доживают последние часы жизни. Уверены в победе, пока затравщик не пояснит правила, перед самым заходом в тоннель.

Первая группа пошла. Короткая инструкция, этих вроде разбивают надвое, стенка на стенку. Ставки не высоки, они для разогрева публики. Им обещаны хорошие призовые, если постараются сражаться «честно», и зрители могут швырнуть пачку купюр, а особо понравившемуся бойцу могут сделать хорошее предложение.

Я сидел, как на гвоздях. Наши что-то долго уговаривают метельщика. Либо он хочет денег, набивает цену.

Эй, вы! Дайте картинку! БероГора, ты же разместила маячки для наблюдения, почему не включила?! Я же волнуюсь!

Услышала! Или командир с пульта запустил. Теперь я как бы порхал над площадкой. Но где наш знакомый полковник?

Минуты не прошло, он появился с одним из местных. Устроитель правил и куратор, с деньгами они уже разобрались, условия подписаны.

Уиль Штирль потирал руки, вышел к своим и стал разогревать обещаниями. Его слушали очень внимательно, из двенадцати лбов лишь двое не верили словам, прочие ликовали.

Громкость регулировать у меня не получалось, это, видимо, командир постарался.

Я вас никогда не подводил, не подведите же сегодня меня, – Уиль Штирль работал в своём ключе, сыпал остротами, поднимал боевой дух. Когда решил, что с них хватит, перешёл к постановке задачи:

– Условия, конечно, бывают и получше, но мы прибыли в такой день, что мои просьбы и слушать не стали: либо вы принимаете наши условия, либо прощайте. Мне закрыли рот – указав на выход. Мне! Эти сопляки, оказывается, обо мне не слышали вообще. Вот это новость! Но к делу. Я уберёг вас от условия драться стенка на стенку. Мы столько лет вместе, вы мне как родные дети. Это не для красного словца, я люблю вас, как сыновей, и если когда перегнул палку, то с единственной целью – сохранить вам жизни. Кто ещё позаботится так? Вы всегда со мной, и всегда выходили живыми, я верно говорю? И кто знает, может, с этого дня пути наши разойдутся. Кого-то оценят и пригласят в личную охрану. И на сей раз я не стану возражать. Пора самим зарабатывать на жизнь, а крепость Разма-Зея многим дала путёвку на остров Счастья.

– Может, нам убраться и показаться в другой день? – один из двенадцати высказал пожелание – вроде, как от своего имени, но остальные оживились, кто поддержал кивком, кто в голос.

– Так-то оно так, я уже и сам решил – уходим. Только знакомый генерал дал подсказку: дескать, прибыла на бои одна интересная особа. Ей нужно показать фотографии воинов перед битвой. На кого положит глаз – ну, не мне вам говорить. Женщины – они такие, не предсказуемые.

– И вы дали наши?

– Чем чёрт не шутит, думаю. Генерал пообещал передать ей. Так что у нас, считай, безвыходное положение, уходить – вот никак! Богатенькие дамочки здесь не редкость, но такие, как она, бывают на Разма-Зее раз в год или даже в два. А вы у меня не уроды, я же специально подбирал команду, чтобы в любом дворце имели успех. – Уиль Штирль дал паузу, она полезна перед тем, как до подчинённых дошло. – Н-ну? Теперь я хочу услышать ваше решение. Уходим или остаёмся?

Да что со связью? Командир, ты мне эти шуточки кончай, дай послушать, что надумали.

Со второго маяка пришёл сигнал. Первая битва завершилась. Один убит, остальные инвалиды, – их уводят запасным тоннелем, в обход готовящихся к бою. Волокут по полу одних, другие, кто держится на ногах, с трудом передвигаются. А знали бы – пошли?

Распорядитель вышел на полковника.

– По жребию, теперь вы.

Полковник на ступеньках главной лестницы поискал глазом генерала. Договор был таков: если она выберет кого, то он исключается из списка участников.

– Трудно бабе угодить. Что ж, парни, я в вас верю! Вперёд! Победителей не судят. И напоследок. Зритель привередлив, если посчитает, что вы плохо работаете, то специальная команда начнёт швырять камни. Не доводите до такого, все силы, всю сноровку дайте им. Я в вас верю! И за деньгами не нагибайтесь, камень точно прилетит. После боя – они ваши. Если же я солгал – пусть меня покарают небеса! Не сходя с этого места!

6

Распорядитель впереди, команда за ним. Охрана у входа на ногах, минутный обыск.

– Да мы всё сдали полковнику, он обыскал. Зря стараетесь!

– Порядок таков. – И отступила охрана, убедившись, что хлеб ест по заслугам. Потянул ветерок. Тоннель хранил запахи, иногда чудились вопли и стоны.

Распорядитесь пересчитал воинов, запуская за красную черту. Дальше никто из посторонних не имеет права заходить. Ворота заперты, распорядитель направился к следующей команде.

Воины сразу остановились. Один заговорил:

– Если кто-то думает, что одним хорошим ударом можно заработать на всю оставшуюся жизнь, то он глупец.

– А что ты предлагаешь?

– Не выходить под купол.

– Я слышал, в таких случаях, из огнемёта пригласят.

Впереди показалась тень. Против света, льющегося сверху на арену, женская фигура показалась не к месту и не ко времени. Был бы муж – его бы смели.

– Чего тебе?

Вместо ответа, от неё пришёл такой ослепительный поток света, что они невольно закрылись руками.

– Эй, выключи! У тебя ничего не получится!

А она пошла к ним навстречу. Свет уже не просто слепил, а нагревал сам воздух. Точно боясь расплескать сосуд со светом, она приближалась медленно и неукротимо. В шагах десяти, свечение брызнуло салютом, искры взвились под свод тоннеля и уже оттуда рухнули на группу. Непонятно, откуда взялся дым, им заволокло пространство до потолка, дальняя часть вышла под купол.

Из входа в тоннель повалил такой дым, что Уиль Штирль уразумел: пора убираться! И чем скорее, тем лучше. На пути к шлюпке, его перехватил человек.

– Мне стало известно, вас интересуют дешёвые модели маяков.

– Я очень тороплюсь!

– Взгляните, у меня с собой. – И лёгкий маячок стал помигивать на ладони незнакомца.

– Диапазон?

– Все, какие нашли спрос у пользователя. Сотка за всю партию.

– Что так дёшево?

Продавец хитро улыбнулся:

– Чтобы вдуть бракованный товар. Три месяца работает безукоризненно, потом начинаются сбои. Десять процентов могут прослужить и год.

Полковник окинул взглядом местность, поискал, как далеко может находиться обещанная партия. Машинально нащупал в потайном кармашке две сотни.

– И далеко идти?

– Минута ходьбы.

– Забираю всё. Сколько у тебя? – Он подтолкнул торгаша на маршрут, сам ускорил шаг.

Они подошли к временной палатке, полог приоткрыт. Всякого добра, под именем «ширпотреб», лежало на двух столах, бери – не хочу. Помощник торгаша смекнул, что нужно, выложил на стол две коробки, ловко вскрыл верхнюю. Те самые маячки, около сотни в коробке.

– Кто доставит на борт шлюпки?

– Я! – откликнулся помощник.

Полковник ещё разок взял в руки – просто убедиться, что ему хоть в этом повезло.

И тотчас ощутил прикосновение к затылку холодного, твёрдого предмета. И инструкцию прослушал:

– Дёрнешься – обратишься в пыль. Я зачитаю телеграмму: «Граждане известной тебе крепости, будучи тобою ограбленными, не пожалели средств и наняли рыскачей. И оба, в эту минуту, рядом с тобой. Осталось задать единственный вопрос и получить ответ. Вы готовы вернуть всю сумму?

– Да!

– Мы ждали именно этого «да». Значит, денег нет, и говорить больше не о чем…

– Погодите! Я не всё…

Лёгкий хлопок сообщил помощнику, что старший группы принял окончательное решение. Это и послужило сигналом к сворачиванию палатки.

Рота охраны прибывала по тревоге. Распорядитель то срывал с головы наушники, с кем-то ругался, то надевал наушники и выслушивал указания. По его обрывистой речи можно было понять, что случай из разряда «раз в сто лет». Ему не верили, просили в девятый раз уточнить и доложить.

– Я же их пропускал за ворота, каждый – на две головы выше меня. И что. Вот и что: сами идите и убедитесь! Мне нужно срочно выпить, иначе я за себя не отвечаю!

Толпа зевак росла. Многие покинули трибуны и хотели лично узнать, что пошло не так.

– Дым видели? Вот и я, кроме дыма, ничего не заметил. Полюбуйтесь, вот они!

Из ворот тоннеля вышли двенадцать мальчишек. Форма – как на взрослых, один в один, опознавательные знаки говорили о принадлежности к четвёртому флоту. И только возраст маленьких обманщиков наводил на размышления. Настоящие бойцы где-то спрятались, а детвору подставили вместо себя. Видеокамеры, журналисты – обычное дело сниматься на фоне ворот и группы сорванцов, сделавших для новостей неоценимую услугу. Дня на два хватит, а там ещё чего-нибудь найдём.

Местный уборщик вышел с метлой и совком, он честно отрабатывает содержание. Один оператор подскочил, рассмотрел одноглазого урода, с лицом в глубоких шрамах, и передумал. Телезрители напишут тысячи жалоб: зачем вы нам показываете эту грязь?

Кто-то из мальчиков сообразил, что надо брать командование на себя. Подал команду, и двенадцать сорванцов направились прямиком на стоянку. Операторы следом. Уж точно сейчас будет весёлый финал, пусть только подойдут к трапу военной шлюпки. Выйдет здоровый детина, и как отобьёт охоту валять дурака! На такие сюжеты найдутся желающие прокомментировать, на два дня новость затмит другие моменты, под шумок, может проскочить поправка к закону, и её не разглядят сразу. Весь пакет пройдёт голосование, а год спустя публика изумится: какая поправка? Законодатели лгут на ровном месте, без видимых причин, просто по привычке.

Роту охраны срочно перебросили к северным терминалам, охранников тоннеля прихватили, ворота на замок. По громкоговорителям предупредили публику – оставаться на местах, согласно купленным билетам. Стоянка временно не работает, немного терпения, до прояснения ситуации.

И когда, казалось, наступила полная тишина, с рёвом, дав один предупредительный выстрел по тоннелю, к бронированной кассе подлетела свежевыкрашенная шлюпка. Двенадцать бойцов, по форме одежды выдающих себя за случайный сброд, атаковали броневую плиту кассы. Серьёзно подготовились, иначе плита не отвалилась бы так легко. Сообщник внутри либо современные технологии – всё служило этим людям, для достижения успеха.

Я нервно обедал, смахивая со столика всё, что прихватил полосатый. Он не осмелился задавать вопросы, один из которых мог прозвучать так: «А у вас хороший аппетит нынче. Вторую порцию приканчиваете, а голод никак не уймётся. Вы не находите это странным – для старшего на борту?»

На шлюпку грузили первый контейнер. Второй торчал наружу, но какие-то помехи не давали сейфу подышать свободно. Сварщик грел цепь, помощник колотил кувалдой, – я уже перешёл на сторону отчаянных парней:

– Да разрежь одно звено – и попутного ветра!.. А-а, повреждённое звено прямо на глазах самовосстанавливается? Вот это банковские технологии. И что теперь? Правильно, режь опору… Эх, мне бы твой сварочный аппарат!

Опора срезана почти наполовину, бойцы стали раскачивать, чтобы доломать. Я бы с радостью пособил, да не могу пост оставлять. Ещё! Ещё разок, и она отвалится!

Служащие мелко трясутся, стволы смотрят в их сторону, и им ничего другого не остаётся, как заняться расчётами. В этом месяце премии не видать. Зато придётся вручную заполнять бланки и отвечать на вопросы следователей. И на удочку не попасться: «Нам удалось вчера задержать одного преступника. Он признался, что в кассе работает один человек, который дал согласие помочь. Кто бы это мог быть, как, по-вашему?»

Настоящий метельщик дважды выходил к решётчатым воротам и поглядывал за обстановкой. Если кто и обратил внимание, то тут же забыл: у старшего есть зам, есть практикантка – симпатичная девица. Не хотела поступать – держи метлу, приноси пользу обществу.

Они упорно на связь не выходили. Думаю: как же вы протиснитесь через решётку?

– Можно убирать? – Полосатый не дождался ответа, укатил столик. Я механически зафиксировал время. Минут десять его не будет видно.

На одиннадцатой минуте, он возник на мониторе. Со стоянки, никого не тревожа, прошёл к воротам и снял замок.

Стартовали они вместе с пиратами, которым не удалось взять второй сейф. Процентов пятьдесят премии, кажется, поступит вовремя.

Лёгкий толчок в борт я угадал как никогда прежде обострённым чувством ответственности за порядок на борту. Доложить обстановку, сдать дежурство – и можно пойти вздремнуть. Волнительный денёк выдался, не приведи и врагу.

Уймистер пропустил даму вперёд, с порога кивнул мне – всё в порядке?

Как помалу привык, выставил большой палец и озвучил мерзкое: «Окей!»

БероГора обвила шею и замерла на минуту. Выдохнула на ухо:

– Я страшно проголодалась. Чем ты меня накормишь?

БероГора уже набралась у кого-то, – подружка насоветовала фильмов каких посмотреть, сказала – не отставай от жизни.

Сороковой подкатил тележку с обедом, мы устроились вокруг, только у меня чего-то аппетит не появился.

– Понервничал? – Уймистер нажимал от души, как сухогруз вражеский разгрузил. «Охотник» шёл полным ходом, это читалось с монитора.

– Самую малость. А мы куда-то торопимся?

Он прикончил вторую порцию, облизнулся и перевёл взгляд на БероГору.

– Ты же видел сам: простуда охотится за мной. Вот и убегаем, пока она на заправку заскочит, то да сё, мы оторвёмся, и пусть попробует догнать.

– Но с простудой – это же видение, что может случиться. Ты этим утром должен был слечь.

– Забыл. Завтра с утра исправлюсь.

– Тогда вопрос. Уж слишком много событий сошлось в одной точке. Ты как будто знал планы грабителей. И как так вышло, что оборона никак не отреагировала на нападение?

Командир поманил полосатого, назвал несколько позиций, какие следует подготовить. Одну я расслышал хорошо: дровишек в печку подбрось. Иными словами, Уймистер хочет отвести «охотника» подальше, имея свой расчёт.

– Как ты объяснишь следователю старт твоей шлюпки, одновременно с грабителями? Со стороны может показаться, мы из одной банды.

– Так и будет: следствие зайдёт в тупик. Даже если и поймают этих парней, напарника-то у них нет. Значит – не тех поймали.

– А как обычно «парни» поступают после операции? Меняют корабли, шлюпки.

– Этот приём давно не работает.

– Клещами из тебя тянуть, прикажешь?

– Просто женятся.

Я подумал, надо подгадать другое время, когда станет не до шуток.

– Я вполне серьёзно спрашиваю, а ты опять за своё. Больше не буду задавать вопросы, всё без толку!

– Ах, ты серьёзно? Ну, так и я не шучу. Женятся – именно в день нападения на кассу. За час, допустим, жених показывается в органах – костюм, ботинки блестят, причёска. Примелькался – и на борт. Взяли сейф – он снова на месте, крутится подле невесты. Свидетелей – батальон, всех не переспоришь. И службы уносят ноги, потому как свадьба, и желающих подраться всегда с избытком.