Текст книги "За други своя. Добровольцы (СИ)"

Автор книги: Александр Эйпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

В какой-то момент генераторы взяли повышенные обороты. Командир сводил две точки по времени и месту. Удачи тебе, Уймистер!

Когда звук оборвался разом, другого объяснения искать не надо: мы стали видимы, и автоматика должна совершить рывок от чёрной глыбы, которую до сих пор приборы не наблюдали.

Прыжок линкора зафиксировали два свидетеля. И тут случилось непоправимое! Пусть в сводках военных объект назовут шальным метеоритом, мы могли бы им возразить: какой же он шальной, если раз в пятнадцать лет пролетает эту точку? Но не будем, мы просто случайные свидетели крупной аварии. Флот противника лишился одного из легендарных линкоров. Похоронная команда будет суток двадцать собирать обломки, латать и штопать «мешки», чтобы передать родным то, что удалось собрать.

Наша сторона может даже выразить соболезнование семьям погибших, и командованию, с подтекстом: что ж вы проморгали? Не ведая леса – по ягоды не ходить.

Понятное дело, на борту Б-2403» сыграют чисто роли случайных свидетелей, никого подготавливать не нужно. А вот последствия «трагедии» какое-то время повисят в средствах информации. Обломки с маркировкой передадут в музей славы, потом, при смене руководства, историю затрут – как и не было, из музея тихо вывезут детали и пустят на переплавку. Исполнителей чужой воли всех караулит та же участь.

Мы отошли подальше, я уже думал, сейчас поспим часок-другой, да не сошлось. Командир вновь собрал совещание. С его слов, к месту гибели подгребут многие экипажи, среди них может оказаться «Каратель» – тоже крупный линкор, особо отличившийся на порабощённых планетах.

Мы снова уставились в таблицы. Как на зло, поблизости ни одного «шального».

– Может, оно и к лучшему? – Балуха всё ещё водил пальцем по строчкам, надеясь на чудо. – Два случая подряд вызовут сомнения в случайности. Нам бы тихонько вернуться восвояси и переждать панику.

Мистер Уймистер оставался на своей волне, вёл поиск, как почтальон – почтовый ящик. Планшет старой модификации в его руках жил, вопреки гарантиям и моде. У хорошего хозяина вещи служат веками. Стоило ему подать голос, как всё стало понятным.

– «Каратель»? – уточнил Балуха.

– Он самый! Родненький, как же давно о встрече с тобой я мечтал!

Мы переглянулись. Придётся ещё разок уступить. У человека может исполниться давняя мечта, как ни посодействовать?

По приглашению командира, мы вошли в его рубку. Помимо знакомых приборов, мною замечены странные. Изобретатель, одним словом. С потолка, например, свисала трубка, имевшая на конце подобие человеческой руки. Ужас!

– А рука-то женская, – заметила БероГора.

Изобретатель чуть покраснел:

– Я сейчас уберу. Это я спину иногда почёсываю. Бывает, заработаешься, так и душ нет, как принять.

Мы расселись вдоль стены, по привычке уставились на монитор.

– Который из них «Каратель»?

Конечно, поди разберись, около сорока военных скопилось, чтобы отдать дань памяти…

– А кто вообще придумал этот обычай? Постоять рядом с местом трагедии, не глупость ли? Вирус смерти запросто можно подхватить, это же всё на уровне созерцания передаётся, особенно новичкам. – БероГора взяла на заметку два корабля, пометила красными точками.

– Они тебе знакомы?

– Встречались. Покидали как-то полигон, они нам дорогу перегородили. Пришлось пломбы вскрывать и сделать предупредительный.

Я наблюдал за мистером изобретателем. Он буквально ожил, изредка постукивал себя по мягкому месту, вынуждая нас сдерживать смех.

– Опаздываешь куда? – Балуха расцвёл, точно маковое поле. – Лучше скажи, чем помочь.

– Благодарю, но я сам. Это личное.

7

Само собой, мы обратили внимание, что на «охотнике» часть оборудования устарела. Хозяин приобретал только самое нужное, со старыми вещами мирился, и, по-моему, где-то выигрывал. Простая кровать, на пружинах, простые кресла, старенький монитор. Ну, хоть его-то можно было бы обновить?

По сравнению с нашими, на этом краски заметно бледнее. Сам попривык и разницы не замечает. И фотографии, конечно, привлекали внимание. Шесть человек, коллективное фото.

– Это кто такие? – Балуха рисковал, задавая вопрос. Вот угадай: обидится и спрячет либо может поделиться радостью.

– Это земляне. Группа поддержки. Побывал я однажды на старушке, охрана там – вам не рассказать. Подстрелили, я тогда ещё ходил в цвете спектров. Парни меня и надоумили стать «невидимкой». В гаражах у них, рядом со свалкой… Там столько дарового добра – мог бы остаться да выгрести половину. – Уймистер вёл «охотника» и охотно предавался воспоминаниям. – Поладили, одним словом.

– Как же тебя не вычислили наблюдатели? – Балуха оставался верен себе, умел делать несколько дел одновременно. Сейчас он нащупал данные по «Карателю», изучал характеристики.

– Это можно назвать чудом совпадений. Земляне собрали водородную установку, малость с алюминием переборщили, и она рванула в тот самый момент, когда мой корабль грохнулся в то же место. Обгорел, шрамы зарубцевались. Подорожник и водород… Словом, я сделал им минусатор: через диод – электрод из нержавейки, второй из алюминия. Как в сети у них двести двадцать вольт, то минусатор тянет – будь здоров.

– Они помогли тебе, ты им – и что в итоге?

– Они перешли на водородное питание. И не стареют клетки. В условиях старой Земли, это очень своевременный шаг. Власти всячески укорачивают им жизни, а водород аннулирует все попытки. Думаю, уже скоро люди будут жить до двухсот и дальше, кто применит опыт.

Глаза постепенно привыкли к бледности изображения. Я голову ломал: мы идём прямиком в пасть к хищнику, и командир настолько уверен, что… Мне лучше не мельчить. Хотел вояка придти на борт с обыском – не сложилось. А почему не торопился? Видимо, там понимали, что их действия нарушат соглашение. Ваши пограничники тут, наши тут, и никаких поползновений.

А мы тихонечко ползём. Им можно – можно и нам.

Наконец, капитан пробился к нам, вышел на связь с Балухой. Тот набрал код и отправил. Я прикинул в уме смысл сообщения: у нас порядок, не мешай, дело есть серьёзное.

Капитану, должно быть, довольно знать, что с нами порядок, и на том благодарность.

Говорят, в крупных городах сложно передвигаться на технике. Много её. Мы угодили примерно в такую же ситуацию. Около пятидесяти кораблей как бы образовали круг. Похоронные команды уже носились с сетями и подбирали всё, до чего могли дотянуться. Часть обломков получила приличное ускорение и исчезла из поля зрения на несколько лет. Спустя пять лет можно повторить попытку выловить хотя бы ящики с записями самописцев. В этом случае, результаты новых находок либо подтвердят официальную версию гибели, либо опровергнут.

Балуха шёпотом потревожил командира:

– Где этот?

Уймистер подсветил один из кораблей мигающей точкой. Пока глаза наблюдателей прикованы к точке столкновения, легче проскочить по тылам и подкараулить момент.

Крупные скопления глыб, с интервалом в три часа, проходили рядышком с маяком траура. Около года повисит, службы будут поглядывать да корректировать привязку к координатам, потом увезут – в другом месте может пригодиться.

У «Карателя» система обнаружения задействована на сто процентов, вот кого вам бояться, спрашивается. Кругом все свои. Или это уже из разряда психологии: нагадил раз – теперь оглядывайся постоянно.

Уймистер многозначительно оглянулся. Если я верно понял, то он хотел сказать, что в лоб не пойдём. Пусть их приборы попривыкнут к помехам, пусть специалисты думают, что они из-за скопления трёх флотов. Надо, как домашнее животное, погладить по головке: спи, всё у нас спокойно, ещё молочка налить?

Балуха начинал ёрзать. Его мысли на лбу написаны: пора бы расходиться, формальности соблюдены.

Стоило одному кораблю отсалютовать, как и прочие посыпались: у всех срочные дела, брошенные объекты. На ином, чуть ослабишь внимание – тут же восстание поднимают рабы.

«Каратель» отметился жёлтым салютом, развернулся на месте…

– Куда же ты? Повремени! – Командир начинал злиться, система вдруг сама начала перезагрузку, с какого хрена. Мы теряли драгоценные секунды, наконец, кулак пилота пришёлся по всплывшей и такой нужной команде.

Нас в креслах чуть качнуло, БероГора сжала мою руку, Балуха чуть наклонился, чтобы видеть меня:

– Разреши ладе твоей предложить руку, для поддержки?

– Предлагай – да меру знай.

На старом мониторе картинка прыгающими кадрами идёт, как в кино. О скорости сложно говорить, но нам не она важна. Поисковик, как стрелка компаса, указывает направление. Когда приборы поймают выхлоп, тут придётся смотреть в оба. В восемь глаз, то есть.

Тут же припомнился пересказ фильма, как всадник, на всём скаку, срубает шашкой голову врага. Мы догоняем, только шашки под рукой я не имею. Заразная штука кино: начинаешь жить чужими жизнями, если кто вовремя не остановит.

– Есть выхлоп! – В голосе командира почудились зловещие нотки. Что ж, и старые приборы годятся, а с ними кто-то чувствует себя уверенней.

– Что-то подсказывает мне, здесь не обошлось без женщины, – подал голос Балуха.

– Уже интересно, – оживилась моя лада. Кивнула – мол, продолжи мысль.

– «Охотнику» нужна хозяйка, вот вам и доказательство. Уймистер наведывался к одной красавице, та была счастлива – именно к ней прилетает принц, подарками одаривает, продуктов подбросит. И в какой-то из дней, в приподнятом настроении, он летит на свидание. А там – горящие города, и с орбиты поливают огнём вражеские корабли. В его сторону пошёл залп, «охотник» увернулся и умчал, разразившись страшной клятвой отомстить.

У БероГоры навернулись слёзы. Связист перестарался с передачей эмоций.

– Это правда? – через силу выдохнула она.

Он лишь развёл руками. Уймистер сам об этом не расскажет: когда в этих глазах читается затаённая боль, особых слов и не нужно.

Глядя на главный монитор, постоянно одёргиваю себя. Привыкай! Не все могут себе позволить. Учимся радоваться тому, что есть.

«Охотник» напоминал мне теперь хищника, который загнал в угол добычу и уже не торопится покончить одним махом, наслаждается моментом.

Линкор применил другой вариант прощупывания пространства, какие-то запрещённые лучи, от воздействия которых начали слезиться глаза, появились первые признаки головной боли.

– С-сука! – Уймистер убрал руки с управления, ладонями закрыл лицо. Из-под них, крикнул: – Вода! В правой нише есть резиновые шлемы…

БероГора бросилась ощупывать панели стены, одна подалась. С четырьмя шлемами, она выскочила из рубки. Я подумал: она знает, где набрать воды? Что за чудо мне досталось!

Минуты через три мы водрузили на головы водяную защиту. Рези в глазах не повторились, приятный холодок обволакивал вулкан, грозивший извержением.

Выдохнули с превеликим облегчением.

– Этим оружием давно запретили пользоваться, – напомнил Балуха, – да не всех это касается.

«Охотник» коснулся левого борта, командир умышленно дал понять: мы уже не в игрушки играем. Наружные камеры сообщили, что двенадцать роботов приступили к покрытию пеной очередного бандита. Уймистер вывел в отдельном окне трубы, из которых шёл выхлоп. Десяти минут достало, чтобы двигатели заглохли.

На плите шлюза роботы оставили фигурное отверстие, куда пристроили громкоговоритель, с блоком питания и антенной. Тотчас прозвучала запись – вы окружены, личному составу предлагаем сложить оружие и сдаться. Офицеров наше предложение не касается.

– Офицеры попробуют переодеться в форму рядового состава. – БероГора вновь удивила, сказав: – Двое уже примеряют.

– Ты это видишь сама?

– Трудно объяснить. Кожей чувствую.

Командир тотчас взялся за микрофон:

– Эй, вы двое! Не ломайте комедию. Вы бы ещё в женское платье влезли. Просто предупреждаю: для вас я наточил топор и буду сечь головы, по очереди. Организуйте, пожалуйста, очередь, чтобы облегчить мне задачу. А рядовому составу открываю выход. Посидите в клетках, пока не выясним степень вины каждого. У кого руки в крови невинных жертв, можете примкнуть к офицерам.

– Как мы определим, что у выхода собрались те, кто готов сдаться? – подсказал связист.

Командир прибег к помощи микрофона вновь:

– Когда будете готовы, стучите в броню шлюза.

Балуха шёпотом добавил: «Головой!»

Меня прямо распирало от незнакомого чувства. Готов руками стереть в порошок главарей, да и этим, послушным овцам, наставить синяков.

Лада нежно коснулась руки – остынь, это не твоё.

– Я предлагаю, – сказала она, – дать отведать на себе действие этого оружия. Я так понимаю, линкор будет разобран на запчасти?

– Ты права, мне работки привалило, – откликнулся Уймистер.

– А двигатели куда?

– Кому они, коптящие, нужны? Только для того, чтобы где-нибудь глумились над планетами, высасывали кровь, которую называют нефтью. Это медленное уничтожение планет, ровно для того, чтобы высушенную, как фрукт, долбить и безнаказанно добывать руды, металлы и редкие вещества.

– Нам говорили, – лада решила продолжить тему, – кровь защитников планеты превращается в нефть. Демонические миры тотчас стараются пробиться в эти области, чтобы позже, с добычей нефти, выходить на поверхность, к населению.

Уймистер задумался, Балуха промолчал, а моя головонька напряглась. Где-то я уже слышал такое, от старцев, по-моему. Там, где ездят на механизмах, в городах, через выхлопные трубы, сущности проникают в мир Яви и начинают качать жизненные силы у населения. Потому в этих мирах и продолжительность жизни короткая, до ста лет.

Роботы отлично справлялись с задачей. Если постараться, то линкор можно успешно превратить в рядовую глыбу. Задать орбиту – и пусть носится, до первого столкновения. Новый объект никогда не впишется в устоявшуюся систему. Все орбиты заняты, и с новичком никто считаться не станет. Измельчись! – крикнет хозяин орбиты, и врежет так, что останется пыль, орущая: я когда-то была кораблём, не верите?

Из шлюза донёсся стук. Уймистер уточнил через микрофон: «Сколько вас там?»

Жест его руки попросил абсолютной тишины. Да мы и не шумели.

– Двадцать?.. Двести двадцать? А остальные? – Уймистер нацепил наушники, прислушивался и головой кивал. – Офицеры взяли в заложники? Плохи дела. А вы могли бы выручить товарищей?.. Рисковать не охота, понимаю. Нам было бы интересно взять на перевоспитание остальных, кто с болью в сердце исполнял преступные приказы… Ещё раз?.. Оружие, – где я вам возьму? Пены могу подкинуть. Да! И заблокировать офицеров. Потом, ножом, по одному, вырезать из массы, идея! Одну минуту!

Командир обернулся, пояснил, что делать. Мы отправились готовить клетки для личного состава. Предосторожность лишней не будет, и посидеть в клетке – вынужденная мера. И чтобы без обид.

Семеро роботов бросились устраивать зверинец, восьмой выбрался из запасников ползком, – его ноги нуждались в доводке, да на всё рук не хватает. А персонально задание никто не отменял.

Уймистер обесточил помощника.

Наше участие заключалось в удержании задней стенки, к которой роботы пристраивали ячейки. Крыша общая, мы вчетвером ни за что бы не подняли. Двести двадцать клеток, – они заняли почти половину площадки, где мог поместиться средних размеров корабль, для тщательной разборки.

Когда мимо нас проследовали шесть вооружённых баллонами роботов, картина прояснилась. Уймистер уговорил восставших принять помощь и попытаться освободить своих. Что нужно простому солдату? Вернуться к родным, немного заработав. Не будь дураком, когда тебя посылают на смерть.

Из шлюза к шлюзу роботы устроили тоннель, повозившись с запорами, они исчезли на борту неприятеля, имея по два баллона при себе. Показался Уймистер, призвал нас к сейфу. Вооружил – объяснив, что снаряды, выпущенные из стволов, не убивают, но крепко отбивают охоту на необдуманные поступки.

Мы заняли места у выхода из тоннеля.

– А я пройдусь, гляну своим глазом, что и как. – Уймистер облачился в серебристый халат и галоши (как пояснила лада), и смело шагнул в неизвестность.

– Побывать бы на борту линкора, – сорвалось у меня. – И пошёл наш мистер лично потому, что хочет выяснить: брать корабль на разборку, или пусть гниёт на чужой орбите.

– Зачем тебе? – Балуха перевёл взгляд на ладу. – Иметь такую жену – что ещё надо?

Мне показалось, что эти слова из какого-то фильма, со старой Земли. РодоПрав как-то уж больно красочно представил последовательность эпизодов, трагизм насильственной смерти, пусть там и второстепенные герои. Как же он называется?

– Ты меня снова радуешь, – сказала лада, потёрлась лбом о моё плечо. Она сейчас напоминала самку… у животных есть такие ласковые виды.

8

Первая группа воинов, кто с радостью избавился от ненавистных офицеров, прошла в клети. Они и заняли ближайшие, охотно устроились на полу, не вызывая ни малейших подозрений. Они же напутствовали следующую группу:

– Парни! Без глупостей, если хотите вернуться домой. Это друзья, готовые помочь.

Я собрался вести учёт, да передо мной возник полосатый робот. Счетовод, не иначе:

– Позвольте, я займусь подсчётом.

Говорящий – против других молчунов, этот вызывал уважение.

– Ну, смотри, если ошибёшься! – Я отступился, а то привык по два дела делать сразу. На всякий случай, ткнулся лбом в головку лады.

– Я люблю тебя! – Она привстала на цыпочки и запечатлела короткий поцелуй. Кажется, если вечером доберёмся до постели, я буду рад оказаться рядом.

Кто-то из наших, на борту «Б-2403», как-то заметил: на старой Земле все песни, что тянут при застольях, покрыты мраком безысходности. Раз поют о горе, то оно и приходит. Власть всячески приветствует тематику, тщательно отсекает солнечные, радостные тексты и мелодии.

Счетовод нашёл меня, голосом, лишённым эмоций, сообщил:

– Первая сотня вошла. Хотелось бы пройти на соседний борт и разузнать, когда пойдёт вторая.

– Сходи, я покараулю.

Он равнодушно исчез, гремя подошвами. Мне этот грохот не мешал, я даже радовался, что встречаются и такие, кто даром ног не бьёт. Невольно оглянулся, всё ли в порядке. Клетки воинам вроде приглянулись, кто спиной опёрся, кто проверил, что выход не закрыт, можно выйти. Но без разрешения – не рискуют. И клетка кажется спасеньем от офицерского засилья.

Я шагнул к ближайшей:

– Браток, вот честно: скажи, от офицеров доставалось?

Он ограничился одним словом – «суки». Второй раз за день, и рядом ушки лады. Ладно, больше не будем тревожить это понятие.

Из тоннеля послышались шаги. Впереди счетовод, за ним Уймистер. Два опустошённых баллона нёс на плечах, как крест судьбы. Судя по лицу, он своего добился. А следом гремела сотня башмаков, под радостные вопли. Кажется, клетка приравнивалась к светлой свободе. Кто-то и песенку затянул, десяток голосов подхватили. А попробуй без приказа!

Спустя несколько минут, на площадке для пойманных кораблей воцарилась тишина. Стали мы разбираться, кто откуда. Из трюма, из машинного отделения, связь, врачи и повара, спецы по системам, только стрелков ни единого не попалось. Исполняли приказы – и сами оказались в заложниках.

Уймистер устроил открытое собрание, с участием освобождённых, облюбовавших клети.

– Не ведая расположения, мы в тупике: кто подскажет, как можно зайти с тыла гадам?

Десятки рук высунулись через прутья. Уймистер внимательно выслушал каждого, мельком глянул в нашу сторону. Взгляд его говорил: ох, и нашёл я себе занятьице!

Балуха рванул к нему – давай, подменю.

– Исключено. Это очень личное.

– Ну, сам смотри, мы на подхвате, если что.

Поискал я глазами полосатого – нигде не видать. Что он ещё задумал? То есть, да, какую программу взял на вооружение?

Глядя на стройные ряды клеток, подумал: а ведь столько ртов кормить придётся. Не проще ли вернуть по домам, и там пусть головы ломают?

– Командир! У меня тоже появилась идея.

Уймистер глянул на меня, как директор школы на хулигана.

– Это уже мои проблемы. Надо закончить на борту, а эти никуда не сбегут.

– Так я готов подключиться и ускорить дело.

– Извини, БероГор, но здесь моя вотчина. Позволь мне довести до ума всё, как я вижу ситуацию.

Поняв, что мой совет и слышать не хотят, я развернулся и бросил через плечо:

– По домам их надо отправить, вот что надо.

Командир предупредительно поднял палец вверх, поводил им между нами раза четыре.

– Посажу в клетку.

– Я готов. Только после обеда. Вместе с ладой. – Меня что-то подстегнуло, добавил: – Нам ещё понадобится матрас, две простыни и шесть покрывал, защититься от яркого света.

– Дорого ты мне обойдёшься, если посадить. Я снимаю все обвинения, оставайся-ка ты лучше на воле.

– Так куда мне деваться?

– Найди себе занятие сам.

На мой взгляд, это один из самых лучших приказов. Как же он редко звучит.

Смотрю – БероГора уже пристроила робота у тоннеля. Вероятней всего, она пояснила, что ей нужно отлучиться.

– Где у вас туалет? – очень вежливо начал я.

Командир глянул исподлобья:

– Открываешь шлюз и справляешь малую нужду.

– Меня же вытянет голодный космос!

– Возьми клей и намажь подошвы.

– Ну, хватит шуток. Моей ладе нужно по своим делам.

Уймистер уронил руки, какими до сих пор заправлял баллоны. Шесть колб объединял в себе тот самый насос, подводку к которому метко перебила БероГора. Изобретатель устранил обрыв, перемотал липкой лентой, – это на моих глазах! Теперь, вполне исправный, он отключился, как повелел владыка «охотника». Он готовился к новой фазе операции – надавить на противника силой расширяющейся пены. В углу, куда загнан зверь, ещё довольно свободного места, этот недостаток можно поправить.

– Так бы и сказал, что даме нужно припудрить носик.

– Что за фраза, откуда? – я насторожился, потому что от шутника можно ждать очередного фокуса. Приподнятое настроение его меня настораживало.

– Побываешь на старой Земле – там научат новому языку и современным оборотам. – Он грозно глянул на меня, потом повертел головой, нашёл БероГору. Выдохнул: – Во второй коридор, сто шагов, и дверь справа. Запас технической воды, в герметичном ангаре, в котором можно утопить шесть батальонов.

– Что за страхи такие, для чего, не понимаю?

Скривил лицо Уймистер по-директорски, будто собирался всыпать нерадивому:

– Оба можете разбавить, не повредит запасам.

– Ты, Уймистер, вообще-то человек? – Краем глаза я заметил Балуху, тот, держась за живот, быстро отвернулся, склонил голову – будто с воином собирается говорить. – Настроение хорошее у тебя?

– И не спрашивай.

– А хочешь, я его подправлю?

– Ты не сумеешь, студент, куда тебе!

– Командир, ты меня совсем не знаешь! – Одним словом, мы что-то разошлись. И воины вдруг испугались за свои жизни: вдруг один из нас схватится за оружие и пойдёт крошить… Клетка – не окоп.

Я потерял добрых полчаса, пока нашёл нужный коридор. Лада терпеливо молчала, позволив мне проявить таланты. Этот нехороший командир принудил меня познакомиться с половиной технических коридоров, в каждый из которых я врывался и думал, что хождение по мукам завершилось. И всякий раз, выбираясь обратно, сверлил спину командира. Ощутив жжение на спине, он разворачивался и делал удивлённое лицо: не нашёл? А попробуй в следующий… Если быть кратким, то половину корабля я изучил, думаю, возникнет надобность – запросто поведу корабль, только бы мне не мешали.

Лада подгоняла – быстрей, я уже на пределе.

Кажется, до директора жалобы дошли. Он сам открыл проход в коридор и вызвался проводить.

Я отступил на середину площадки, сориентировался:

– Мы сюда уже ходили, эй!

В клетках тоже помалу поднималось настроение, воины разобрались, что к чему.

– И вам смешно? – огрызнулся я. – Поздравляю!

Тронулся я следом за директором и ладой, сам рассматриваю стены. Ну, был же здесь! Это какое-то наваждение!

Пока дотопал до искомых дверей, застал одного командира. Ну, хоть ей полегчает, подумал на досуге, стараясь запомнить выражение знакомого лица. В следующий раз буду знать, на что это лицо способно.

– Тебе делать нечего? – спросил в лоб.

Он так славно расхохотался, что до меня дошло: на этом шутки закончились.

– Ты не поверишь, как долго я ждал этого дня и часа. Ты не поверишь! Так что, извини, коль обидел. Это всё от нервного напряжения, и получилось спонтанно, само собой.

– «Спонтанно» – ты специально накачиваешь чужими словами? Что оно обозначает?

– Лучше забудь. Попадёшь ли когда на старую Землю – вопрос. Там стоит зубастая охрана, воины с обеих сторон. – Уймистер предложил мне леденец, из собственных запасов.

– Сладости перед обедом? – Фыркая для виду, я протянул руку. – Сладости дети любят.

– О, не разглядел: ты ведь у нас ба-альшой мальчик. Не обидчивый хоть?

– Я нормальный. Я женатый человек, и имею всё, что нужно…

– Домик есть?

– Найдётся.

– Тогда леденец оставь для жены. Последний.

Я начинал злиться. Кажется, мы заходим на новый круг. Ну, вот как может быть последний? В кармане – может, но не на корабле. День сумасшедших, не иначе.

Обедали при свечах. Фонарики имели вид свечей. Коротнуло где-то на линиях освещения.

Уймистер роздал фонарики, мимо проходил – оговорился: «В техническую воду попали неизвестные примеси. Влажность изменилась, общий состав, и система отреагировала на вмешательство».

Я промолчал. Меня так просто не возьмёшь. С обедом опоздали, и голод уже давал о себе знать. Я терпеливо не замечал намёков на аварию – по вине некоторых, и наедался покрепче, на случай, если ужином придётся поделиться с врагом. Краем глаза наблюдал за воинами. Пища пришлась по вкусу, большинство разлеглось на полу и дремало. Под каким же прессом вы находились во время службы, бедные ребята!

9

Балуха говорил с капитаном, я это понял по интонациям:

– … Да их больше двухсот, надо разгрузить командира… Кто из наших побли… хоть сколько, каждый понемно… Жаль, маячок нельзя. Мы выйдем и встре… Договорились!

Нынешнее положение меня устраивало вполне: любовь моя рядом, чужие люди нам не помеха. И капитан прислал, кого сумел уговорить. Воины покидали клетки и уходили через шлюз навсегда. Полосатый докладывал: осталось восемьдесят, сорок… Улучив момент, подкатил ко мне с вопросом:

– Тут, извиняюсь, двенадцать человек не хотят покидать наш борт. Я спрашиваю – в чём причина? И, представьте, не удивился: они хотят набить лицо нескольким офицерам. Я думаю, это лишнее, ведь офицеры от того умнее не станут.

– Почему? Здесь нужен персональный подход. Если врезать хорошенько, да знать углы его богов, то порка под этими углами обязательно принесёт результат. – Мне стало любопытно, что за модель такая, способная разговаривать как мы. Разве мозг человека удачно пересадили в железо.

Кроме всего, полосатый вроде проникся ко мне неким букетом интереса, почти преследовал по пятам и ловил каждый миг, когда можно обратить на себя внимание вопросом.

Лада тихонько посмеивалась, наблюдая со стороны. «Не иначе, он влюбился!»

– Оно мне надо? Пойду и узнаю, что за модель.

– Хочешь домой такого приобрести?

– Как раз, наоборот: коли понадобится, чтобы брать другие модели, эта мне уже надоела.

Пришлось ждать, пока Уймистер уговаривал воинов покинуть корабль. Те самые парни, кто первыми перешли на борт «охотника».

Я прислушался. Рыжеволосый, с хорошими кулаками, настаивал:

– Вы пришли к нам на помощь, мы решили ответить тем же.

– Желание похвально, да я не представляю, как ваша помощь выглядит, в чём проявится.

– Вам же предстоит извлекать офицеров, по одному, – они же начнут выкручиваться: мол, я всего лишь лейтенант, что прикажут, то и требую от подчинённых. А мы не позволим им солгать. Поверьте, в нашей среде про всех офицеров многое известно.

Командир попросил дать время на обдумывание, занялся текущими делами, а сам – нет-нет, да и посматривал на дюжину воинов. Добровольно вызвались помогать, но что стоит за неожиданным решением? Другие обрадовались, что развезут по домам, только не эта дюжина.

Не найдя решения, командир обратился к Балухе: тут такое дело, мол, эти парни очень хотят вырезать из пены всех офицеров.

– …Что-то не нравится мне их настроение помочь.

– Позволь, я переговорю с ними, выясню мотивы.

Оружие мы так и не сдали, пока рано. А связист пригласил помощников в уголок, держал с ними разговор.

БероГора подтолкнула словом:

– Ступай, тебе же невтерпёж узнать, что и как. Придумай вопрос для Балухи, и шагай.

– Ты моя умница! – Губами поцеловал воздух, как расстояние между нами, и его мы сократим до минимума, отходя ко сну.

За мной увязался полосатый.

– Я извиняюсь, у вас свои вопросы, но у меня тоже появляются, в процессе.

Нельзя же роботу предъявлять раздражение и своё отношение к простому исполнителю приказов…Приказов? – я оглянулся на командира. Мог ли он поставить задачу опекать меня всеми силами, создавать комфорт?.. Версия заслуживает рассмотрения. Вызвал к себе и потребовал примерно следующее: чтобы от гостей ни одного замечания не поступило, смотри мне, я доверяю самое ценное, что есть на борту. И полосатый изыскал внутренние резервы доброты, повышенного внимания. Возможно, и тембр голоса сменил – рабочий на заботливый. А мы уже в курсе, что роботу можно доверить почти любую задачу. Кроме зачатия детей и участия в службах нашим богам.

Можно ли робота обидеть? Возможно, уже существуют модели с тонкой организацией, максимально приближенные к нуждам быта. Пусть ко мне лучше не подходят. Расплачется, а мне потом вину носить… перед заводом-изготовителем.

Размышляя, я совсем близко подобрался к месту сбора воинов, отказывающихся покидать борт. В шести шагах, – примерно так высчитал позицию, которая должна сообщить о наличии вопроса, – я замер и стал прислушиваться к разговору. Речь шла об офицерах, к кому прочно приклеилось слово «изверг». Рыжий отдувался за всю дюжину:

– Представь, нас искусственно оставили без дела. Какие-то пришлые, картавые ребята, в чёрных шляпах, с косичками, брались наладить новое производство, а вышло – убили прежнее. Семьи-то кормить надо, и тут же появляются глашатаи – поступайте на военную службу, полное обеспечение и денежное довольствие, будете семьям отсылать. И куда деваться, пошли.

– По факту – не по своей воле. Вам создали условия. – Уж если брался за что Балуха, то докапывался до корней.

– Именно так. Но что нас поджидало в учебных лагерях? Обрили с первой минуты, лишили личной силы. Первое время я сильно переживал, что меня даже не спросили. А дальше – вы хоть имеете представление, в каких условиях выживают наёмники?

– Кое-что приходилось слышать. Но охотно выслушаю, как говорят, из первых уст.

– Тут было бы к месту сообщить подробность. Имел я несчастье заключить сделку с одним из картавых. Это не поддаётся осмыслению: своими глазами и умом понимаю, дело выгодное. Как только вынес на базар изделия, и там их тысячи, если не больше. Другой картавый подходит, готов скупить по цене, в два раза дешевле, чем я поставил: или ты ничего не продашь. А материалы поставил третий картавый. – Рыжий слушателей оглядел. – Кто с таким бандитизмом сталкивался, тот поймёт. И уже на борту корабля, общаясь с людьми с других планет, я пришёл к выводу, что это мировое зло, которое проникло во все сферы, куда ни загляни.