Текст книги "Капкан для скифа"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Что я частенько замечал за собой, так это то, что в некоторые моменты я принимаю решение, не ведя утомительного и даже бесполезного расчета, а полагаюсь на некоторые общефилософские принципы игры, так называемые заповеди Го. Другими словами, путь к нужному решению подсказывает сердце, а не мозг.

Недаром в Японии шашки Го называют искусством гармонии. А так же самой увлекательной и пленительной игрой в мире. Я бы добавил от себя – интеллектуальной, поскольку самой увлекательной игрой до сих пор считаю хороший спарринг с талантливым соперником.

И вместе с тем, на мой взгляд, очень показательно, что многие известные фирмы, среди которых LG, Samsung, Toyota, Fujitsu и другие, являются организаторами и спонсорами международных турниров по Го в своих странах и за их пределами.

Фирма LG заключила контракт с профессионалом 9-го дана, который проводит регулярные занятия с ее ведущими сотрудниками. Руководство LG считает это лучшим способом повышения квалификации своих менеджеров и управленцев, что, кстати, является общепринятой практикой в Корее.

Шашки Го – игра, на первый взгляд, незамысловатая. Правила просты. Как игровое поле, используется доска с нанесенной на нее сеткой 19  19 линий. Это классическая доска. Существуют доски меньших размеров – 13  13 или 9  9. На них играют, в основном, новички.

Имеются два комплекта камней, один – черного цвета, другой – белого. Игра начинается с пустой доски, ходят по очереди, начинают черные. Ход состоит в постановке камня в перекрестие линий – «поле».

Целью игры является ограждение с помощью камней замкнутым контуром частей игрового поля. Результатом такого ограждения являются оставшиеся незанятыми игровые пункты внутри границы, образованной камнями игрока и, возможно, краями игрового поля. Игрок, отгородивший бoльшее количество свободных пунктов, побеждает.

Если говорить проще, – кто захватил больше жизненного пространства, тот и победил. Очень похоже на суровые реалии, окружающие нас, не правда ли?

Камни по одному поочередно помещаются игроками в свободные игровые пункты, в дальнейшем они не передвигаются. Игрок может пропустить свой ход – сказать «пас».

Игра продолжается до тех пор, пока игроки ещё могут своими ходами отгородить свои участки игрового поля, или уменьшить участки противника. Либо пока оба игрока не скажут «пас».

Правила Го напоминают известную компьютерную игру «Жизнь». Эти правила фактически регламентируют только процедуру взятия камней – и все! А дальше на этом пустом месте непостижимым образом возникает надстройка исключительной красоты и убеждающей силы, которая с полным основанием может считаться моделью жизни. Японцы так и говорят: «Го учит жить!»

Камни выступают в роли примитивных организмов некоей популяции, которая борется за жизненное пространство в условиях конкуренции. События на доске развиваются по законам какой-то изощренной и, в то же время, рафинированной логики. Человек, играющий в Го, пытается выработать линию поведения, совместимую с этой логикой, но то и дело сбивается с пути. Можно смело сказать: «Если верно, что люди учатся на своих ошибках, то игроки в Го – самые упорные ученики». Предела для совершенствования в этой игре нет.

Существует масса компьютерных программ по игре в шахматы, но ни одна из существующих сегодня программ по шашкам Го не может рассчитать идеальную стратегию проведения поединка. Это о чем-то говорит. Я, например, выигрываю у своего компьютера гораздо чаще, чем он у меня.

Рубка с компьютером за пространство доски подходила к концу. Судя по расположению камней, победа и в этот раз будет за мной. Из шашечной баталии меня вырвали нестройные крики в коридоре. Я прислушался:

– Замочили, точно говорю!

– Да ты что?

– В натуре?

– Без байды.

– И где?

– В десяти метрах от входа в общагу лежит.

– И кто?

– Пацан какой-то. Молодой.

– Из наших, общажных?

– Вроде бы нет.

– Сейчас столько новых понаехало, кто их всех разберет.

– Это точно.

– За что, интересно…

Я пулей вылетел из комнаты. В толпе гомонящего на площадке народа выделил Толика, соседа по блоку. Схватил его за плечо:

– О чем речь? Кого убили? Где? Когда?

– Хрен его знает. Я только подошел. Скиф, отпусти руку, больно! – Толик, морщась, пытался освободиться от захвата. Я осознал, что делаю ему больно, ослабил хватку:

– Так что там за понты? О каком трупе речь? – обернулся я к окружающим. Они на секунду замолчали, потом их снова прорвало:

– Недалеко от входа убили…

– Молодого парня только что мочканули.

– Недавно совсем, минут пять-семь назад.

– Скиф, я сам видел. Слева от крыльца, шагах в двадцати…

– Из магазина возвращался, смотрю, лежит…

Я уже их не слушал, а стремглав летел вниз по лестничным маршам, не разбирая ступенек. Сердце бешено колотилось: «Это же Мишка, я же чувствовал! Знал! Сердце давило, подсказывало! Почему не поехал вчера с ним и все не выяснил? Почему с утра в офис к нему не пошел? Скиф – простофиля, баран, урюк! Что ж ты так друга… Ведь чувствовал же…Как же ты дальше будешь с этим жить?»

Выскочил на высокое крыльцо. Огляделся. Как и говорили ребята, слева от ступенек толпилась небольшая кучка народа. Еще не было ни милиции, ни скорой. Одни праздно шатающиеся зеваки. В одно мгновение оказался рядом. Бесцеремонно всех растолкал и склонился над телом:

– Тьфу, ты! – выдохнул с облегчением и чуть не плюнул на искаженное предсмертной гримасой черное лицо.

Убитый был негром. Рукоятка ножа, торчащая из левой стороны груди, явственно свидетельствовала о произошедшем. Еще один африканский студент вместо образования нашел в нашем государстве свою смерть. Если он был прописан в моем общежитии, то уже завтра на входе, возле вахты, вывесят некролог с его фотографией в черной рамочке. «Черный в черном», – мелькнул в голове каламбур из области опять-таки черного юмора.

Такое случается у нас в университетских общежитиях с завидной периодичностью. Не удивительно – уж больно вольготную жизнь ведут у нас нацмены. Играет существенную роль в этом деле их патологическая тяга к наркоте, любовь к местным недорогим девочкам и открыто наплевательское отношение к окружающим. За это и приходится рассчитываться. Иногда вот так – жизнью.

– Эгей, Скиф! Коронером заделался? – кто-то положил мне руку на плечо. Я вздрогнул и резко обернулся.

– Чего дергаешься? – спокойно поинтересовался Майкл. – Никогда трупов не видел?

– Как тебе сказать, – я встал и распрямился. Было такое ощущение, как будто с шеи сняли пудовую гирю, – нервы, по всей вероятности, шалят…

– Все болезни от нервов, один СПИД от удовольствия, – ни секунды не мешкая, брякнул Майкл и внимательно посмотрел мне в глаза. – Ты чего?

– Что-то нехорошо мне. Сердце покалывает. – Я помассажировал левую часть груди.

– А-а-а-а-а, – Мишка обнял меня за плечи, увлекая к входу в общежитие, и доверительно, понизив голос, сообщил: – Я тебе всегда говорил – лечить надо. И нервы, и сердце, и все остальное. Здоровье, оно одно. О нем заботиться надо. И не от случая к случаю, а постоянно.

– Согласен. Вот сейчас мы этим и займемся, – выдохнул я с облегчением. – Я как раз все лекарства припас. В холодильнике лежат. Особо ценные спрятал в морозильной камере. Это, кстати, уже второй повод за последние двадцать секунд рассказать тебе про медаль, учрежденную Петром Великим.

– Это о какой медали идет речь?

– Петр первый учредил пудовую медаль…

– Пудовую?

– По-моему, да. – Я задумался. – Если ничего не путаю. Тяжелая она была очень, короче.

– И за какие такие особые заслуги перед Отечеством ею награждали? – продолжал расспрашивать Мишка.

– Называлась она гордо: «За пьянство!»

– Надо полагать, давали ее не за примерное безалкогольное поведение. И как такой вес цепляли на грудь? На ремне через плечо?

– Давали ее, ты, Майкл, понял совершенно правильно: за особую тягу к спиртным напиткам, а носилась она на шее.

– Насильственно?

– Полагаю, заклепывали ее на шее…

– Наверное, клепали. Сварочных аппаратов тогда еще не было, – резонно заметил Майкл.

– Петр с алкоголиками вообще не церемонился.

– Страсти-то какие. Хорошо, что нам с тобой, Скиф, довелось проживать на другом историческом отрезке времени…

Мы вошли в лифт, Майкл нажал нужную кнопку и спросил:

– Как там со вторым поводом? Что-то я не соображу. Первый я понял – нам обоим светит по такой пудовой медали, исходя из вчерашнего поведения и целенаправленности нашего сегодняшнего настроя…

– Это как раз второй, а первый повод это то, что у меня с плеч гиря пудовая упала, когда я этого нигера с пером в бочине увидел.

– Расистом стал?

– Нет.

– А почему тогда такая реакция?..

– Потому что на его месте я ожидал увидеть бездыханное тело совсем другого человека, – терпеливо пояснил я.

– А кого ты там ожидал увидеть?

– Тебя.

– Меня? – Майкл изумленно уставился на меня. – А меня-то, чего? За какие такие дела?

– Ты же сам говорил, что заморочки у тебя серьезные…

– Серьезные, но не до такой же степени…

– А я что знаю до какой? Ты как вчера ускакал по своим делам, я так места себе и не нахожу…

– Да, Скиф. Ну, ты даешь… Спасибо, конечно.

– На здоровье.

Подошли к распахнутой настежь двери в мою комнату. Пояснил:

– Это я так сорвался вниз, когда услышал об жмуре возле общаги…

– Фантазия у тебя…

– Что есть, то есть.

– Книги не пробовал писать?

– Чего спрашиваешь? Сам знаешь, пробовал.

– Зря бросил.

Мы прошли в комнату. Прикрыл дверь.

– Давненько я у тебя не был. – Майкл остановился у дверей и огляделся. – Кресла, стенка, кровать, стол, холодильник, телевизор, компьютер. На мониторе – незаконченная партия в шашки Го. Понятно. Тренируемся перед сегодняшним матчем. Ковер на полу! Умеешь ты, однако, Скиф, устроиться комфортно на двадцати квадратных метрах.

– Допустим здесь не двадцать метров, а двадцать четыре…

– Это нисколько не умаляет твоих способностей.

– Тяга к роскоши заложена во мне с детства.

– Наверняка, по плану заселения общежития здесь должны жить два или даже три студента, – в тон мне заметил Мишка.

– Не знаю. Не интересовался.

– Ясненько все с тобой. Давно причем. А соседей не подселяют из уважения к твоим глубоким познаниям в истории?

– Может быть. Хотя вряд ли, скорее всего потому, что я люблю жить один. Или потому, что я ем за двоих, а иногда и за троих. – Я выключил компьютер с недоигранной партией, открыл холодильник и принялся выкладывать на стол продукты.

– Если так, то конечно… – Майкл достал сигарету и плюхнулся в кресло. – Помощь нужна?

– Минут через пять, когда все приготовлю. – Я подмигнул другу. – При всей моей патологической прожорливости спортсмена в отставке мне с такой горой снеди не совладать.

– В этом вопросе ты можешь на меня твердо рассчитывать, причем всегда, – заверил Мишка. – Приглашай, если что…

– Не сомневался в тебе ни на секунду.

– Всегда рад помочь.

– Ты вчера говорил о покупке квартиры. – Я наполнил рюмки, кивнул на стол. – Подсаживайся. Как, мнение не изменилось?

– Действительно, к чему тебе, Скиф, при таких хоромах квартира? Живи здесь еще триста лет. – Мишка пересел на стул и поднял рюмку.

– И я о том же. Совершенно незачем. Триста – много, согласен на сто. – Притронулся своей рюмкой к Мишкиной. – За наши успехи на длительном жизненном пути.

– Постоянные успехи, – уточнил Майкл.

– Угу, перманентные, – я уже выпил и жадно набил рот колбасой, хлебом и сыром. Сказывалось недавнее нервное потрясение – организм срочно требовал допинга.

– Давай-ка, дружище, выкладывай все про свои дела, пока опять тебя куда-нибудь не понесло, как вчера. Мобилка звякнет, ты сорвешься, а я опять себе мозги сутки парить буду!

– А как же шашки Го? Я настроился…

– Успеется, – отмахнулся я. – Никуда они от нас не денутся. Сыграем обязательно. Только сначала расскажи, что там у тебя такого стряслось, что старый друг Скиф понадобился?

– Хорошо, – кивнул Майкл, и лицо его стало серьезным:

– То, что речь идет о контрафактной книжной продукции и издательстве «Павлин», я думаю, ты не забыл?

– Нет, конечно. Кроме того, могу сказать, что я прекрасно осведомлен обо всем механизме производства и сбыта левой продукции на фирме Капренко.

– Да?

Я утвердительно кивнул:

– Так что можешь лишний раз не сотрясать воздух, повествуя о деятельности издательства «Павлин». Я полностью в курсе. И что, и как, и даже на чем они печатают книги, пользующиеся спросом на сегодняшний день.

– Что ж, прекрасно. Это существенно облегчает мою задачу. Немного отвлечемся от книжного рынка нашей страны. Ты наверняка знаешь, как жестко в последнее время начали бороться с контрафактной продукцией по другим видам товара?

– Просвети, если не сложно, как-то не особенно обращал внимание… – Я пожал плечами. – Нет времени телевизор смотреть.

– Нелицензионные аудио– и видеокассеты, лазерные диски уничтожаются сейчас тоннами. Вся Европа ропщет, недовольная нашим пиратством, и продавливает эту тему по всем возможным каналам: и по политическим, и по коммерческим. Поэтому и началась такая активная борьба с контрафактным беспределом…

– Или сделан вид, – вставил я. – Так наши политики, менты и бизнесмены и отказались от сверхприбылей с этого бизнеса. Разбежались. Еще Маркс говорил, что капитализм не остановится ни перед каким преступлением, если речь идет о сумасшедшей рентабельности.

– Спорить не буду. Это глупо. Есть такая вероятность. В нашем государстве нельзя быть застрахованным ни от чего. Вполне может быть, что таким образом просто бросается кость в угоду зарубежным лоббистам этого вопроса.

– Так ближе к реальности…

– Скиф, суть в другом – есть реакция на все эти демарши. Она наглядна, ее можно увидеть. По ящику регулярно демонстрируют перемалываемые нелицензионные лазерные компакт-диски (говоря нормальным языком – пиратские копии) и ванночки, которые делают из их отходов для нужд сельского хозяйства… Понимаешь к чему я веду?

– Не совсем. Ты нашел иное применение этим ванночкам? Использовать как тару для хранения золотого запаса страны? – При любой неясности я автоматически свожу все к шутке.

– Нет. Не смешно.

– Не смейся. Никто не заставляет. Тогда что?

– Книжным контрафактом до недавнего времени не занимался никто. Вот что я пытаюсь тебе сказать, – веско произнес Майкл.

– Почему? Не совсем так, – решил возразить я. – Пытались как-то бороться. Те, кому обидней всего. Авторы.

– Но не очень успешно.

– Можно сказать – совсем никак.

– Да, результат был нулевой. Есть весьма убедительный пример. Могу рассказать байку про литератора Шитова.

– Это который «Собор без крестов» написал? – уточнил я.

– Да. Именно он. Когда вышло это его произведение… Точно не помню, год девяносто второй, девяносто третий, этот автор заключил с одним издательством контракт на… внимательно слушай…

– Превратился в слух…

– Контракт с этим издательством он заключил на продуцирование тиража в десять тысяч экземпляров и его последующую реализацию.

– Вай, как он ошибся! – поняв, куда клонит Майкл, воскликнул я.

– Смысл тебе понятен. Но ты не знаешь цифры… или знаешь?

– Нет. Не знаю. Продолжай.

– Сейчас заканчивается две тысячи четвертый год. Прошло больше десяти лет с момента подписания этого договора. Повторяюсь, мы говорим о контракте на издание и продажу десяти тысяч экземпляров дико нашумевшего тогда романа «Собор без крестов»…

– Бедное издательство до сегодняшнего дня мучается, никак не может распродать тот злосчастный тираж…

– Так и говорят. Шитов приезжал несколько раз, пытался ругаться и добиться хоть какого-то результата… Ноль, полный ноль. С чем приехал, с тем и уехал. Владелец издательства только руками разводит: «Не продается остаток тиража. Хоть тресни, не продается. При желании на него можно посмотреть на складе. Не желаете взглянуть на остаток книг? От десяти тысяч, не помню точно – если хотите можно сверить в бухгалтерии, осталось тысячи три-четыре. Будем стараться, но пока, увы… А вообще, очень были рады вас видеть».

– И ничего не докажешь.

– Никак отследить это автору невозможно. Да и как тираж «Собора без крестов» в количестве десяти тысяч может продаться, если по первому требованию любого оптового торговца книгами допечатывается любое количество экземпляров этого романа?

– Я слышал эту историю типичного надувательства авторов от Капренко. Точно, – вспомнил я и закончил вместо Майкла. – Ребята продавали этот роман налево и направо сотнями тысяч экземпляров. Только через Капренко, он тогда еще не обладал достаточными производственными мощностями, чтобы самому печатать «Собор без крестов», как через оптового торговца книгами прошло за это время что-то около шестидесяти-семидесяти тысяч этих книг.

– Это я и хотел рассказать. И заметь, Капренко, мелкому прохиндею, далеко до серьезного дельца на книжном рынке страны…

– Как до Луны. – Я разлил водку по рюмкам.

– Вот, а ты говоришь о борьбе писателей с нарушением авторских прав. Это просто несерьезно. Их дело писать, а не жуликов, которые за их счет живут, отлавливать и привлекать к ответу.

– Правильно. Это дело совсем других людей. Специально обученных. – Я призывно поднял свою порцию водки.

– О государственных контролерах из всевозможных организаций со звучными названиями говорить нечего – они все как один хорошо прикормлены теми, кто рубит серьезные бабки на контрафактных книгах, – продолжал развивать свою мысль Майкл.

– За справедливость! – зычным голосом я двинул тост. – Водка закипит. Не стоит делать такие перерывы в процессе. Давай лучше сделаем паузу в разговоре.

– Согласен.

Мы выпили и закусили. Я пережевал быстрее Майкла:

– Мишка, ты, наверное, пытаешься сказать мне, что появилась некая реальная сила для борьбы с нечистоплотными издательствами, подобными «Павлину»? Я тебя правильно понял?

– В десятку. – Майкл отсалютовал мне вилкой с наколотым куском ветчины. – Есть такая организация! Недавно появилась, но уже успела навести определенный шорох в рядах этих скунсов.

– Что, и какие-то результаты имеются? – удивился я.

– Есть. Я думаю, самими любопытными из них тебе покажутся…– Майкл замер, нагнетая паузу.

– Неужели…

– Ну-ну? Сам допетришь?

– Капренко?

– Он.

– Значит, он под раздачу попал…

– Ты правильно подумал, Скиф, одной из первых фирм, попавших под их тяжелый кулак, оказалось издательство «Павлин». Хорошенечко ему они по соплям врезали. Взяли с поличным. На контрафактной продукции. Все материалы для заведения уголовного дела есть. Две его типографии сейчас опечатаны. Третью, в пригороде, пока не трогали…

– Теперь давай по порядку. Начнем от печки. – Я заерзал на стуле. – Кто эти всемогущие братаны? Такую брешь пробить в стене беспредела. Достойно уважения. Молодцы!

– Что молодцы, то молодцы.

– Я их, случаем, не знаю?

– Вряд ли. Они недавно открылись. Частная фирма с очень серьезными подвязками и, что удивительно в наше беспринципное время, с порядочными намерениями.

– Масть?

– Штат, в основном, – бывшие офицеры конторы. Руководство тоже оттуда. – Майкл склонил голову к плечу обозначая погоны.

– Ясно. А ты, каким там боком?

– Да я там не боком…

– Что, конкретно замазан?

– Угу. Плотно.

– Это как-то с твоими проблемными делами связано? – наконец-то сложил я два и два.

– Напрямую.

– Как?

– Там запутка конкретная…

– Тогда неторопливо, так, по порядку, начинай излагать. Хоть кто-то в этом государстве начал пытаться порядок наводить, – я плеснул из бутылки в рюмки. – За начало!

– И за порядочных людей.

– Принимается.

– Их немного, но они есть!

Майкл бережно поставил пустую рюмку на стол и, забыв закусить, извлек из пачки сигарету. Закурил и продолжил:

– Я выполнял для этих ребят часть работы по Капренко и его фирме «Павлин». Не бесплатно, конечно. Смутный образ этого, так называемого, издателя был мне раскрыт полностью двумя людьми. Одним внедренным в его штат человеком и еще – случайно обнаружившимся знакомцем, который работает у него в фирме уже довольно давно.

– Вложить его был бы рад любой из его сотрудников. Можно было особенно и не перенапрягаться. Слишком неправильное у него отношение к подчиненным. Так нельзя себя вести. Как аукнется, так и откликнется, – прокомментировал я.

– Нельзя быть красивым таким, – согласился Майкл. – Видишь, я пошел по другому пути. По внедренке, чтобы наверняка…

– А что ты должен был вообще там исполнить исходя из заказа?

– Моя функция, Скиф, была простая и незамысловатая – помочь ребятам собрать доказательную базу по факту создания на типографиях «Павлина» левых тиражей определенного издательства.

– Какого?

– Есть такое знаменитое, очень крупное и богатое издательство «Космос». Слышал о таком?

– Столичное?

– Да. Еще оно входит в пятерку крупнейших издательств нашей страны. Довольно небедные ребята там сидят. Большие бабки крутят.

– Как это выглядело, в общем? Сам механизм? – Мне становилось все интересней. – Заказчик «Космос»? Он все это финансировал? Как это оформлялось?

– Сам до всего доходишь, не даешь слова сказать.

– Молчу.

– Все верно, эти ребята, с которыми я работал, подписали с издательством «Космос» контракт. Все официально. Предметом соглашения было вскрытие производства контрафактной продукции в нашем городе по выпускаемым книгам, на которые у «Космоса» эксклюзивные авторские права. Они сразу же вышли на меня и предложили поучаствовать в этом благородном деле… – Майкл замолчал, видимо задумался.

– Ну-ну, продолжай, – подбодрил я его.

– Не скажу, что основную, – потупился Мишка, – но довольно существенную часть работы сделали мои парни из «Легиона»…

– Скромность украшает человека, – не удержался я.

– Ты забыл вторую часть этого выражения…

– Какую? Не помню.

– …но не приносит ни денег, ни славы.

– Да, есть такое.

– Для совместной операции сюда к нам приехала вся верхушка службы безопасности «эскимосов»…

– Это кто? – не понял я.

– Ну, космос, эскимос, работники «Космоса» – «эскимосы». Я так их про себя прозвал.

– Общий оперативный псевдоним…

– Типа того.

– Когда эскимосы приехали, нашу партию мы разыграли прекрасно, – гордо сообщил Майкл. – Ни разу не сфальшивив…

– Давай неторопливо и поподробнее, – попросил я.

– Представителей «Космоса» прибыло трое. В первый день ребята с ними подписали контракт, и дальше все как положено – устроили в гостиницу, накормили сытным ужином, дали по грелке в полный рост, в виде податливого женского тела, и отправили отдыхать с дороги.

– Представляю их самочувствие на следующий день… – с сочувствием покачал я головой.

– На следующий день они, ясное дело, собрались в кучу далеко после обеда и к работе предрасположены не были. Поэтому хороший обед, переходящий в полдник и ужин, закончился в сауне с бильярдом. Гости расслаблялись по…

– По программе выходного дня. А ты чем занимался в это время? Шары расставлял? Или веники замачивал?

– Все это время мы активно работали, – укоризненно посмотрел на меня Мишка. – В поте лица.

– Я же и говорю, где еще потеют, как не в сауне, в процессе установки «пирамиды»…

– Тут ты отчасти прав. В банкетном зале сауны, ближе к вечеру, им на стол прямо во время ужина выложили еще толком не просохшие типографские листы из новой книги одного из титульных авторов издательства «Космос».

– Любовь к театральным эффектам у кого-то присутствует…

– Что есть, то есть. И еще скромно так добавили, что захват типографии, вернее двух, намечен завтра на утро. Наши люди оповещены и готовы к операции. Все представители правоохранительных органов, которых следует задействовать в операции, тоже предупреждены…

– И подмазаны…

– Я из деликатности пропустил это слово.

– Столичные волкодавы службы безопасности «Космоса», наверное, опешили, – предположил я.

– Слабо сказано! У них лица просто перекосило от вида этих типографских листов. Тут поставь галочку – это очень непростой момент.

– Поставил.

– Я его пропускаю, чтобы не нарушать хронологию событий. Позже вернемся. На следующий день, прямо с утра, одновременно накрываются две типографии Капренко. Группы работают синхронно по полной программе. С понятыми, соответствующими бумагами, «масками-шоу» – при оружии и прочей, уместной в таком случае, лабудой.

– Шумно, дерзко, нахраписто и красиво.

– Да. Показательно. Это ты правильно подметил. Для гостей из столицы постарались. Театрализовали это действо по максимуму.

– Пацаны в масках любят такие дела веселые. Какой порт приписки у «масок-шоу»? «Альфа» конторская?

– Нет. «Беркут».

– Тоже неплохо.

– Был смешной и в тоже время обидный эпизод. Главный преступник в тот момент был на одной из своих типографий…

– Капренко?

– Да. Он был там.

– И что?

– Упустили. Сумел смыться.

– Как же ему это удалось? – поразился я.

– Лопухнулись малехо.

– Жаль. Так как?

– Типография, в которой он был во время проведения акции, расположена на четвертом этаже. К ней ведут две лестницы. Люди, знавшие его в лицо, поднимались по одной, а он …

– Проскользнул по другой. Ему повезло, – понял я.

– Да. Впрочем, неудивительно. Ты же помнишь его внешний вид? – Майкл сделал обозначающие пассы возле своего лица.

– Конечно. Никогда не забуду.

– Серый крысеныш в тусклом прикиде с лицом вечного двоечника. «Беркутовцы» прошли мимо, когда он шелестел по лестнице вниз, и даже не обратили на него внимания. Кто из нормальных людей мог бы подумать, что хозяин этого «цеха» выглядит как зачмыренный дворник.

– Да, в нем опознать руководителя… – Я покачал головой, – никак нельзя. В лучшем случае он тянет на ночного сторожа.

– Или на начинающего фермера.

– Можно спутать, – немного подумав, согласился я. – И что там было дальше? После того, как Капренко свалил?

– Так, Скиф, его напугали эти «гости», что, улепетывая, оставил он в руках у господ офицеров свою барсетку…

– Правда? – изумленно спросил я.

– На столе, в кабинете старшего по типографии, забыл.

– У него же там блокнот, такой толстый, со всеми экономическими расчетами и прочей бухгалтерией…

– Совершенно верно, и не только записная книжка попала в разряд трофеев. Вся документация по последним движениям в разрезе всех позиций по выпускаемому контрафакту. Присутствовали даже накладные на отгрузку.

– Это же…

– Правильно, это тюрьма…

– Ну, да. Сначала статья, затем суд, а потом тюрьма.

– Идем дальше. Составили соответствующие бумаги, опросили персонал, что-то изъяли, что-то опечатали и…

– Завели уголовное дело, – подсказал я и ошибся.

– И дальше, Жека, началось, то, – голос Майкла приобрел интригующий оттенок, – что происходит обычно в нашем королевстве Датском…

– Ты хочешь сказать, что при таких уликах не завели уголовное дело? – изумился я.

– Нет. Не завели.

– Что менты?

– Ведут до сих пор переговоры с Капренко.

– Начали за здравие, а…

– …закончили за упокой. Все как всегда.

– Чем, думаешь, закончится их сепаратное общение? – поинтересовался я, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

– Судя по всему, он опять откупится.

– Если бога нет, то все позволено. Федор Михайлович Достоевский. Очень подходит. – Я горько вздохнул.

– Это откуда?

– «Братья Карамазовы».

– Нам самое время «Преступление и наказание» вспоминать. Если не мы – то кто же? Так, кажется, ты говорил в подобных случаях?

– Всегда успеется.

– Но это, Скиф, как ни парадоксально, не самое шокирующее. Во всяком случае, для меня. – Майкл потянулся за сигаретами.

– Есть еще что-то более интригующее, чем продажность наших ментов? – сострил я.

– Есть. – Он закурил.

– Да, а что конкретно делал твой «Легион»? Почему ты в замазке оказался?

– Мы изъяли типографские листы, о которых я упоминал ранее.

– Каким образом?

– Все так же. Я к нему устроил, за неделю до этого, человечка на неприметную должность. Он и стащил в нужный момент все, что требовалось. И дал…

– Всю необходимую информацию.

– Да.

– Ловко.

– Стандартно, я не об этом, – поскромничал Майкл. – Помогал за долю малую и помогал. Тут вопрос совсем в другом оказался.

– В чем?

– Объясняю. Ребята свой заказ честно выполнили. Типографию, где печатаются книги издательства «Космос», нашли. Предоставили доказательные материалы. Передали преступника в руки родной милиции…

– Которая на радостях никак до сих пор не определит цену, которую можно затребовать за свободу Капренко…

– Это да. Но это опять не то. Ребята выполнили свою часть обязательств, «Космос», исходя из условий договора, оплатил их услуги. Мне отстегнули за кусок моей работы согласно нашей устной договоренности. Вроде бы круг замкнулся…

– По логике, да.

– Ан нет, Скиф. Теперь самое важное…

– Что?

– «Космос» вступил в переговоры с Капренко…

– Как?

– Вот так.

– Зачем?

– Трут они сейчас базары, и непросто там все, как оказалось…

– Что именно?

– Помнишь, я говорил: поставь галочку, запомни момент…

– Помню. В сауне служба безопасности «Космоса» обалдела, увидев типографские листы из новой, недавно вышедшей книги, на которую у них эксклюзивные права…

– Думаешь, почему?

– Ну, как? Они были поражены оперативностью проделанной вами работы и, возможно, еще наглостью отморозков из «Павлина»…

– Нет, Скиф, – категорично отмел мои версии Мишка. – Я тоже так подумал сначала. Обалдели они совсем от другого…

– От чего же тогда?

– Мои коллеги, которые брали заказ по «эскимосам», пообещали вскрыть типографию, где печатают леваком книги издательства в этом родимом городе. Не называя имен собственных, не упоминая «Павлин».

– Ну, понятно. И что?

– А то, что когда представители службы безопасности увидели эти листы, их чуть Кондратий не хватил. Они не могли понять: найдена типография, с которой у одного члена их руководства из столицы договоренность продуцировать эти книги, или действительно вскрыта левая типография, исполняющая свои непристойные танцы самостоятельно. И вот еще один немаловажный факт, играющий не последнюю роль в этой заморочке: эти трое приехавших из «Космоса», тоже не из одного котелка хлебают, вернее, не из одних рук кормятся…

– Погоди, ты меня совсем запутал. Все было понятно, а теперь… Танцы-шмансы-жопорванцы. Дай секунду подумать. Посиди молча. Выпей пока. – Я налил Майклу полную до краев рюмку водки, себе плеснул на дно.

– Так не пойдет, это дискриминация по профессиональному признаку. Если я частный детектив, а ты разгильдяй-историк, это еще не повод так водку разливать, – начал возражать Мишка, – я еще хочу тебя в Го сегодня обставить.

– Сумеешь – обставишь. Насчет розлива… Плотнее закусывай, – отмахнулся я и, чокнувшись, без тоста отправил свои капли водки в рот:

– А теперь дай сообразить, что тут намучено с этим контрафактом и столичными пацанами.

– Ну, размышляй. Не буду мешать. – Мишка выпил до дна.

За столом повисла пауза, нарушаемая только звоном вилок о тарелки.

– Слушай, как я все это понял. Если что-то происходило не так, будешь исправлять, – прервал я через несколько минут молчание, отложил вилку и закурил: