Текст книги "Капкан для скифа"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Утром следующего дня я себя чувствовал так… как не чувствовал себя никогда. Уже в семь утра (уже потому, что Юля заснула около шести, а я вообще не смыкал глаз) я тихонько встал и сгонял на рынок. Результатом похода был огромный букет алых роз, положенный прямо в постель рядом с моей спящей красавицей.

Потом сделал в коридоре зарядку и принял душ. Всех в блоке строго-настрого предупредил: говорить только шепотом. В противном случае обещал сделать из ослушника героя Герцена, «который, падая с седьмого этажа, не предпринял должных мер предосторожности против сурового сырого климата и начал кашлять. Кашлял, кашлял, а на следующий день перестал. По одной простой причине – потому что умер». Все в блоке посмеялись, но очень тихо. Михаил, мастер-международник по велоспорту из Таллина предложил вообще объясняться знаками и тут же на языке глухонемых объяснил остальным: «Если Скиф обещал, то обязательно сделает, он такой!» Опровергать его я не стал.

Затем я кормил мое проснувшееся счастье прямо в постели собственноручно приготовленными бутербродами и поил свежезаваренным кофе. Рассказывал анекдоты и смешные истории, цитировал стихи, сетуя, что люблю Шекспира, а не Бодлера. Ходил, в натуральном смысле, вокруг кровати на руках. В общем, вел себя как последний влюбленный идиот. Коим себя и чувствовал. Если б не позвонил Костя и не напомнил о делах, я б так и провел весь день. С превеликим удовольствием.

***

Серега на своем «Мерседесе», в сопровождении тентового КамАЗа, прибыл к боксу номер двадцать четыре по адресу: ул. Рубинштейна, сорок три, в десять часов пятьдесят минут. Еще по дороге он позвонил Конраду Карловичу, и тот сказал, что пропуск на Савельева с машиной заказан, вахтер в курсе. Поэтому к самому боксу он подрулил без проблем.

Там же, у запертых ворот, его ожидали два давешних грузчика: Сережа и Леша. Марка Ариевича и Конрада Карловича видно не было. Серега вышел из «Мерседеса» и блаженно потянулся – до хруста в костях. Сделал несколько выпадов, разминая плечевой пояс, пару раз присел и, обхватив лодыжки руками, коснулся носом каждого колена, чувствуя приятную гибкость позвоночника: «Красота – единство духа и тела». Настроение – лучше не бывает. А почему ему быть плохим, если все так удачно складывается? Сейчас он отгребет кучу вожделенных бабасиков. Пусть они сегодня еще в виде плитки, но по прошествии нескольких дней они неминуемо превратятся в нежно шелестящие зеленые бумажки, кои позволяют в этой жизни делать абсолютно все.

Один из грузчиков поднялся навстречу и прервал столь радужно текущие мысли:

– Ты, что ли, Савельев Сергей Петрович будешь?

– Ну, я.

– Это ты к Михельсону приехал?

– Точно так.

– Карлович попросил открыть тебе ворота, – доставая из кармана связку ключей, сказал то ли Леша, то ли Сережа.

– Да? – удивился Сергей. – Хм, надо же, какое доверие.

Кому оказано доверие – ему или грузчикам, Рембо осмыслить не успел – за гаражными створками открылось чрево пустого ангара. Справедливости ради надо заметить, что не совсем пустого – посредине бокса, на полу стояла литровая бутылка с приколотой к ней запиской.

– Это как же? – у Савельева запершило в горле.

Он взял дрожащими руками бутылку, содрал крепящий бумагу скотч, развернул листок и прочитал: «Уважаемый господин Рембо, как я и обещал – грузчики и водка в наличии. Можете поступить и с первыми, и со второй по своему усмотрению. С наилучшими пожеланиями, вечно Ваш К. К. Михельсон».

* * *

Как ни отговаривал меня Костик, как ни хотелось мне побыть в это памятное утро с моей белокурой красавицей, отказать себе в удовольствии понаблюдать реакцию Рембо на пустой склад я не мог. Это было просто выше моих сил.

Поэтому мы с Купером нашли благовидный предлог попасть в административное здание базы (на пропускной наплели вахтеру о контракте, козыряя фамилиями местного начальства) и теперь стояли на площадке запасной лестницы между четвертым и пятыми этажами административного корпуса, изображая перекур. Отсюда были прекрасно видны: и бокс, и КамАЗ, и «Мерседес», и грузчики, и сам получатель плитки – представитель фирмы «Витязь» господин Савельев.

– Вовремя, – взглянув на часы, констатировал Купер.

– Наш Сережа всегда славился пунктуальностью, – наблюдая за исполняемой Савельевым гимнастикой, отозвался я.

– А уж когда разговор о лавэ…

– Тем более…

Один из рабочих открыл створки. Мы вытянули шеи.

– А мы не можем пролететь оба? У твоего сослуживца с сердцем как? Ласты не склеит? – занервничал Костик.

– Это было бы, конечно, очень печально, но сердце у него, что у быка трехлетка. Выдержит.

– И все же, если такой расклад будет? Как с нашим пари?

– А сам как думаешь?

– Ничья, стало быть, – пожал плечами Купер. – Так?

– Согласен, – я кивнул. – Только ты на это особенно не надейся.

– Посмотрим.

Все-таки Рембо оправдал мои надежды, а не Кости. Простояв в оцепенении после прочтения записки не меньше минуты он свернул завертку на бутылке и ополовинил ее в один момент. Вполне можно было добавить в водку хоть клофелина, хоть цианистого калия, но серьезная нейтрализация Рембо в наши планы не входила. Во всяком случае, пока. Боря предлагал добавить в бутылку хотя бы пургена. Мы посмеялись. Предложение нам понравилось. Но исполнить его просто поленились.

– О-о-о-о-оп! – я хлопнул в ладоши.

Костя вздохнул и, достав из бумажника стодолларовую купюру, протянул мне – он ставил на то, что Рембо первым делом даст в зубы ближайшему грузчику:

– Держи, жулик!

Я хмыкнул, пряча стольник:

– Знание человеческой натуры никакого отношения к мошенничеству не имеет. А армейская дружба – это тебе не хухры-мухры!

– И даже не цацки-пецки, – не особенно радостно добавил Купер.

– Именно. Совместная служба в рядах Вооруженных сил не просто объединяет людей, цементирует их дружбу, оставляет трепетную память на всю оставшуюся жизнь – она еще и позволяет понять сущность данной личности в целом. Вот смотри, сейчас он выйдет из ступора и займется грузчиками…

Рембо еще раз приложился к бутылке и отшвырнул ее в сторону. Схватил грузчика за отвороты спецовки и затряс, оторвав от земли. Напарник трясущегося в воздухе тряпичной куклой дернулся было на помощь товарищу, но уже после первого шага передумал…

– А… сейчас он поймет тщетность своих усилий, – я продолжал импровизировать, – и попытается дозвониться Михельсону.

Рембо отпустил работягу и вырвал из кармана мобильник.

– Опаньки, – я щелкнул пальцами и улыбнулся замершему Куперу, – все, Костик, можно сваливать. Самое интересное уже закончилось. Приколов больше не будет. Сейчас он придет в себя, и начнется плановая зачистка секторов.

– Ну, Скиф. Спорить с тобой я больше не буду.

– Точно?

– Точно.

– А что же ты заладил – продадим БМВ, деньги разбазариваешь, сами в руки шли?.. Эта тачка еще сыграет свою роль, поверь мне.

Купер с сомнением посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– А то давай поспорим? – предложил я. – На пару сотен? А?

– Нет уж, спасибо, – после небольшой паузы отозвался Костя, – спорить не хочу. Во всяком случае, сегодня.

– Воздержишься?

– Придется. Уж больно пример наглядный.

– Думайте сами, решайте сами…

– Иметь или не иметь. Один имел и уже проимел стольник баксов, – не в рифму закончил Костик, решительно отправляя окурок в урну. – Будем двигать?

– Пора, – согласился я. – Ничего интересного больше не предвидится.

Мы напоследок взглянули в окно. Савельев, похоже, пришел в себя. Он усадил рядышком грузчиков и спокойно, как нам показалось с такого расстояния, их допрашивал.

Что ж, Бог в помощь.

Кидок

«Жадность губит флибустьера» – все последующие три дня после кидка с плиткой Серега жил с этой фразой. Она не покидала его ни днем, ни утром, ни вечером, ни даже ночью. Сам «флибустьер» приуныл, осунулся.

Только к четвертому дню во всей этой истории всплыла одна интересная деталь. Ребятки все-таки прокололись…

После того, как Сергей внимательно выслушал в трубке бесстрастный женский голос, монотонно повторяющий: «номер данного абонемента заблокирован», он полностью осознал произошедшее. Холодная лютая ярость заполнила тело и исказила лицо бешенством, а липкие пальцы ужаса сжали сердце: «Шестьдесят две штуки, твою мать!»

Простояв пару минут без движения, он взял себя в руки. Молча подошел, схватил обоих грузчиков за лацканы пиджаков и усадил рядышком на непонятно как здесь оказавшиеся три шпалы, сложенные друг на друга:

– Быстро мне все, что знаете об этом боксе, о его арендаторах и, особенно, о вашем друге Карловиче.

– Он нам не друг, – сразу же возразил один из рабочих.

– Совсем не друг, – поддержал его второй.

– Друг, не друг… Это не меняет дело. Все, что знаете. Живо. Хоть слово соврете, в порошок сотру, – Рембо сделал безумные глаза.

Работяги, сжимаясь под грозным взглядом этого огромного, не на шутку разъяренного «крутого», перебивая друг друга, поведали следующее.

Бокс был арендован несколько дней назад. Занимался всеми делами Карлович. Во всяком случае, никого другого они не видели. Михельсон, человек душевный, с пониманием, даром, что еврей. Сами они не грузчики, но выполнять погрузочно-разгрузочные работы Карлович их нанимал. Правда, один раз до этого. Сегодня второй. При этом уточнении Серега заскрежетал зубами. «Грузчики» испугано притихли.

– Дальше, – свистящим шепотом приказал Рембо. Они продолжили.

Забашлял в первый раз очень хорошо, еще и бугру отстегнул, чтоб не мешал халтурить. Разгружали ящики картонные, разные. В середину поставили из-под телевизоров, холодильников, магнитофонов и прочего, а сверху обложили ящиками с плиткой. Потом Конрад Карлович еще и «поляну» накрыл, сам с ними посидел, за жизнь поговорил.

– Куда это все потом делось? – Сергей сжал пульсирующие виски, обхватив лоб ладонью. Ему казалось, что черепная коробка сейчас разлетится на мелкие кусочки.

– Так это вчера приехал Карлович и плитку увез, ее ж совсем немного было, а нам разрешил сдать коробки пустые в макулатуру. У нас здесь пункт есть недалече. Принимают. Почти по сто долларов тонна. Правда, там намного меньше было. Я говорил, что…

– Неважно, – отмахнулся Рембо. – Что сегодня здесь делаете? Возле бокса?

– Карлович попросил подождать Сергея Петровича, который прибудет к одиннадцати часам. Отдать ключи и помочь ему, в чем попросит.

– Ясно, – Серега попытался собрать в кучу разбегающиеся мысли: «Этот обслуживающий персонал, наверняка, ничего толком не знает. Грузчики, которые не грузчики, Леша-Сережа. Электрик – Вася, их бугор, старик вахтер… Наверняка этот Михельсон всех их зарядил жидкой валютой, да пообщался с каждым душевно. Чтоб улыбались при встрече и имя-отчество не путали… Стоп»:

– Вы говорите, вывозил-завозил?

Оба грузчика согласно закивали:

– Завозил, вывозил.

– На чем?

– КрАЗ, длинномер, вроде бы.

– В какой раз был КрАЗ?

– И тогда, и сейчас.

– Кажись, один и тот же.

Работяги отвечали, чем дальше, тем охотней.

– Так. Что еще про этого господина можете сказать?

– Вроде бы ничего, – пожали плечами рабочие.

– Домашний адрес?

– Откуда?

– Ну, хоть микрорайон?

– Хрен его знает. Не говорил.

– По разговору не поняли?

– Не поняли.

– Домашний телефон не давал?

– Нет. Да и к чему он нам?

– Не густо.

– Чем богаты, как говорится, – работяги дружно, почти одновременно, развели руки в стороны, – тем и рады.

– Ясно.

Серега, махнув Сереже-Леше рукой: «свободны», – бросился в сторону вахты.

– Петрович, что там у тебя, грузиться скоро будем? – окликнул его водитель КамАЗа.

– Грузиться? – Серега совсем забыл про пригнанный грузовик.

– Время идет, – постучал шофер грязным ногтем указательного пальца по циферблату часов и сострил: – КамАЗу стоять без работы, что той бабе, вредно.

– Бабы – оно верно. Без работы дуреют, – отрешенно пробормотал Савельев.

– КамАЗы тоже.

– Тогда вот что. Ты, Кузьмич, поезжай. Сегодня делов не будет. Бумаги не готовы. Потом. На днях. Вот тебе за прогон. Извини, – он сунул водиле несколько купюр, на ходу сочинив отмазку – не хватало, чтоб дома на смех подняли. Развели, как салобона.

Он заскрипел зубами: «Ничего, найду. Нельзя такое дело провернуть и не наследить. Обязательно найду. Тогда и посчитаемся. За все ответите, сучары». Пожав руку водителю КамАЗа, Савельев гигантскими шагами заспешил к проходной.

– Дед, а, дед, – вваливаясь в клетушку вахтерки, Рембо зашелестел десятидолларовой бумажкой, – а ну-ка, скажи мне одну вещь. Как побыстрее найти моего друга Михельсона Конрада Карловича. Помнишь, мы с ним позавчера вместе на «Мерседесе» приезжали?

– А зачем он тебе, милок? – десять баксов вахтер схватил с проворством ящерицы.

– Да у нас сделка горит!

– Стало быть, срочность имеется? – старикан напялил для пущей важности форменную фуражку с облупленной кокардой.

– Деньги теряем, а он пропал куда-то.

– Со вчерась не видел. Как уехал вчера, так и не появлялся на базе.

– Сегодня не было?

– Не было, точно.

– Понятно, – зло процедил сквозь зубы Сергей. – За десять минут успеем добежать до Канадской границы. Ищи теперь ветра в поле.

– Э-э-э, хороший человек этот Карлович, хоть и Михельсон, – между тем продолжал говорить вахтер. – Как зайдет, так и говорит: «А что, дедушка, неплохо б выпить винца?» – и пузыречек на стол – хлобысь. Понимающий.

– Как ты говоришь? Про винцо?

– А что, дедушка, неплохо б выпить винца, – со вкусом повторил дед и даже прищурился, видимо от приятных воспоминаний. – Добрейшей души человек.

– Да уж, душа у него такая, добрая, – рассеяно отозвался Серега.

«Неплохо б винца выпить… Конрад Карлович Михельсон… Мать твою… Они надо мной издеваются – это же все из “Двенадцать стульев” Ильфа и Петрова. Ну, уроды, скоро я до вас доберусь. Юмористы сраные. Тогда и пошутим. За мной не заржавеет. Вспомним всех: и Ильфа, и Петрова, и Зощенко с Булгаковым и Стругацкими. Дайте срок».

От любителя дармового винца, как и ожидалось, ничего путного добиться не удалось. А вот из журнала регистрации был аккуратно переписан государственный номер КрАЗа, на котором завозил и вывозил груз Михельсон. Машина, действительно, была одна и та же.

Серега припустил по горячему следу. В областном ГАИ он быстро нашел нужного человека. Из отдела регистрации вышел молодой капитан с холеным лицом, на котором застыла похмельная мина. Этому офицеру, как быстро определил Рембо, были просто необходимы положительные эмоции.

– Товарищ капитан, разрешите на секундочку, – Савельев сделал просящее лицо и покрутил на пальце ключи от машины.

– Да, – тот скользнул взглядом по одежде Сергея, задержал его на брелоке с тавром, обозначающим принадлежность машины Савельева к стаду «Мерседесов», и уже с большим интересом добавил, – слушаю вас внимательно.

Рембо взял гаишника под локоток, отвел в сторону, в укромный закуток, и поведал свою горестную «историю».

Приехал в город по коммерческим делам. Пока решал вопросы, какой-то гад на КрАЗе задел заднее крыло «Мерседеса» (крыло для наглядности и понимания было предъявлено). Когда владелец «пятисотого» вышел на улицу и увидел последствия от столкновения, водителя КрАЗа и след простыл. Хорошо, что бабка, которая сидела неподалеку, торговала сигаретами, все видела и записала номер.

– Так и что вы от меня хотите? – несколько обескураженно прервал его в этом месте капитан. – Мы дорожно-транспортными происшествиями не занимаемся. Это вам надо подъехать совсем в другое подразделение…

– В том-то все и дело, – тут же внес необходимые разъяснения Савельев.

Беспокоить и обременять своими проблемами очень занятых людей в погонах потерпевшая сторона не хочет. А для решения ее самостоятельно не хватает малости – определить по номеру машины координаты злостного нарушителя правил уличного движения.

В завершение своей проникновенной тирады Серега одной рукой засунул стодолларовую банкноту в карман форменной рубашки, а другой протянул листок с номером:

– Не откажи, братан. Сам видишь, такая неприятность.

– Такой вот номер, говорите?..

Капитан изо всех сил постарался изобразить, что в раздумье не заметил движения руки бизнесмена с зеленым квадратиком. Удалось ему это на три с минусом. Но, в конце концов, это же был не театр и кричать: «Не верю!» Сереге совсем не хотелось. Цель его была до банальности прозаична – заиметь адрес владельца указанного транспортного средства. И все.

Капитан вернулся через несколько минут и почему-то весело сообщил:

– Ошиблась ваша бабуля, нет у нас на учете такого номера.

– Вот как!

Серега сдержанно поблагодарил и с расстроенным лицом (его скорбным выражением Станиславский, наверняка б, остался доволен) покинул штаб-квартиру гостеприимных и радушных областных гаишников.

«С машиной пролет», – Серега закурил и нервно забарабанил по рулю основного виновника знакомства с Конрадом Карловичем. Мысли прыгали, мешая сосредоточиться на главном: «Откуда плясать? Как вычислить господина Воробьянинова, скрывающегося под личиной Михельсона? Реальней всего сделать это через фирму. Учредительные документы и все такое. Юридический адрес найти б. Где его взять?»

Достал визитку: «…директор Михельсон Конрад Карлович, телефон мобильный, телефон рабочий, факс… офис! Точно, офис на складе! Там же должны быть договора на ответственное хранение, на аренду помещения и прочая канцелярия. Даже если этих жуликов, что наверняка, и след простыл, все равно какие-то данные в бумагах арендодателя должны быть. Каждое преступление оставляет финансовый след».

Серега повернул ключ зажигания и надавил на педаль газа.

Найдя на базе коммерческого директора, шустрого, вертлявого молодого пройдоху, Рембо быстро запугал его смесью лжи и правды и вытрусил из него все, что тот знал. Этот деляга быстро сообразил, что вступил во что-то нехорошее. На то он и коммерческий директор, чтоб чувствовать паленое еще тогда, когда оно только начинает пригорать.

– Рассказывай все по порядку, крыса канцелярская, – пытал его Савельев. Он закрыл кабинет изнутри и теперь наваливался всем своим огромным телом на стол коммерческого директора, за которым тот пытался спрятаться.

– Пришел он на общих основаниях, без протекции, – откатываясь вместе с креслом подальше в угол от грозного посетителя, торопливо вещал директор.

– Откуда Михельсон мог узнать о сдаче площадей в аренду? – Серега зашел с другой стороны стола и опять навис над директором.

– Мы давали объявление. – Тот попытался выбраться из блокированной Савельевым зоны, но тщетно.

– То есть эту информацию мог получить любой?

– Да.

– Где выходило объявление?

– В прессе. – Парень нашел занятие рукам, он принялся безотчетно перебирать разбросанные по столешнице карандаши.

– Какой?

– Местной. Областной.

– Кто проверял у этого «Януса» документы?

– Бухгалтерия.

– И только?

– Нет, конечно. Я лично проверял.

– И ничего подозрительного не заметил? – усомнился Рембо.

– Нет, все в полном ажуре!

– Кроме Михельсона кого еще видел в их офисе?

– Никого. Мелькала секретарша, но я к ней не присматривался. Еще какие-то люди приходили– уходили. Никого не запомнил. – Давно готовый к этому вопросу скороговоркой выпалил коммерческий директор.

– Идем, посмотрим помещение. – Без особого энтузиазма сказал Серега и выпустил коммерческого директора из угла.

– Конечно. Сейчас я вам все покажу. – С радостью покидая неуютную зону согласился тот и загремел связкой ключей.

Как и следовало ожидать, из всей стильной и богатой обстановки офиса в помещении остались только предметы, принадлежащие арендодателю, то есть: обои, выключатели и розетки. Все остальное было вывезено, скорее всего, вчера вместе с плиткой.

– Договор? Где? – прошипел Рембо прямо в лицо перепуганному директору.

– Сею секунду. Не извольте беспокоиться. Принесу. Шесть секунд. – По лицу парня пробежала волна легко читаемого страха, и он припустил рысью за документами.

Увидев реквизиты, юридический адрес и печать, Серега хлопнул себя по лбу: «Твою волю. Все это есть в договоре купли-продажи плитки. Надо успокоиться и сосредоточиться – дергаюсь, как хвост в проруби».

– Что можешь добавить, деляга? Предложения, вопросы, замечания? – Савельев свернул документы и засунул в барсетку.

– Ничего. – Проводив бумаги взглядом следящего за удавом кролика, помотал головой тот.

– Вот и славно. Веди дела осторожно. Береги себя.

– Угу. Хорошо.

Посоветовав дрожащему, как лист на ветру, директору забыть об этой истории, Рембо покинул территорию, окруженную двухметровым забором с колючей проволокой сверху.

Он с остервенением гнал машину к юридическому адресу фирмы. Не зря он перетрусил эту базу, не зря. Появилась интересная зацепка. В договоре аренды на бокс номер двадцать четыре и офис, площадью восемьдесят четыре квадратных метра, красовалась размашистая подпись Михельсона, а набранная печатными буквами ФИО генерального директора фирмы значилось, как Бессонов И. Н. В договоре купли-продажи плитки эта фамилия отсутствовала. Таким образом, всплыл новый человек, каким-то образом замешанный в этом разводе. И этот человечек может оказаться ключиком к ларчику, в котором лежат деньги, те самые шестьдесят две тысячи долларов. Серегины шестьдесят две штуки, кровные…

***

Найдя нужный адрес, Серега припарковал машину неподалеку и крепко задумался: «Горячку тут лучше не пороть. Как бы самому не встрять. Как быть дальше? Что исполнять в отношении человека по фамилии Бессонов? Надо его «вывозить» или колоть прямо на месте? Не пора ли подключать Прохора? Или может пока так пообщаться с этим генеральным директором? Так – это как? По-людски? Вряд ли он захочет откровенничать, наверняка, с ходу пошлет подальше. И это будет в любом случае, при любом раскладе. А какие вообще есть варианты? Как этот Бессонов может быть замазан в деле?» – он поерзал в кресле, усаживаясь удобней:

«Первый. Этого типа использовали втемную. Фирма работает, бизнес вертится, а тему с плиткой крутанули за его спиной. Кто? Или подчиненные, или те, кто его кроет. И так, и иначе мне он ничего не скажет. Во всяком случае, сразу и добровольно. Такие ситуации с кем попало не прокачивают – самому надо во всем разобраться, переосмыслить, а уже потом принимать решение. Нет, при таком раскладе говорить со мной он не будет. Это точно.

Второй вариант – более реальный. Он в курсе и в деле… А может, даже руководил всей операцией, – Серега оглядел фасад престижного дома, в котором была квартира Бессонова. – Вполне может быть. В этом случае он тем более говорить не будет. Сразу пойдет в отказ. Знать не знаю, ведать не ведаю. Договор подписан Михельсоном? Какой такой Конрад Карлович? У него еще есть старший компаньон Марк Ариевич? Не слышал, не знаю. Печать? Липа, подделка – сейчас за пятьдесят баксов любую сделают. Плитка? Никакого кафеля в глаза не видел. Не слышал, не знаю, не хочу, не буду… М-да… Похоже, по-хорошему разговаривать смысла нет».

Просидев еще полчаса в раздумьях, выкурив, не останавливаясь, пяток сигарет, Серега понял, что заползает в досужие домыслы. Строить какие-то версии на имеющейся информации глупо, сплошное сочинительство на всевозможных допусках и догадках получается. Надо брать этого Бессонова и прессовать по полной программе. Только так он может пролить свет на отношение его фирмы к Михельсону, Марку Ариевичу, плитке и всей этой истории.

Рембо со вздохом набрал номер Прохора и приложил трубку к уху.

– Есть желание выставить тебе пузырь водки, – после обмена приветствиями, особо не мешкая и не деликатничая, Рембо перешел к делу.

– Водка – это хорошо, – отозвалась трубка нейтральным тоном.

– Вот и я о том же.

– Помощь нужна, – утвердительно произнес авторитет.

– Догадливый.

– Что хотим? Уже чувствую, одним фуфыриком не отделаешься.

– Я тоже.

– Чем могу помочь?

– Парень мне нужен. Прямо сейчас. Поголовастей.

– Нет проблем. Сейчас посмотрю, кто под рукой есть. Куда прислать? – голос Прохора посерьезнел. – Что там за дела?

– Да так. Игры коммерческие. Ничего серьезного.

– Точно? Может, двоих-троих подослать?

– Одного, пожалуй, хватит. А то я с тобой не рассчитаюсь, – вздохнул Рембо и объяснил, где его найти.

– Чего тебя туда занесло? – недовольно пробурчал авторитет. – Не наша территория.

– Я знаю, – безрадостно отозвался Савельев и отключился.

Прохор прислал Рыку – Павла Рыкова, довольно грамотного парня из своего ближайшего окружения. Было уже темно, когда тот подъехал к месту встречи на своей «девятке». Серега рад был увидеть именно Павла. Он давно симпатизировал этому бойцу бригады Прохора. Немногословный, крепкий, умный и рисковый. К тому же, он, как и Рембо, служил в десантуре, правда, не в разведке, а в ДШБ. Где подготовка лучше – вопрос спорный.

Коммерсант давно хотел сблизиться с этим парнем, но тот почему-то держал дистанцию, не подпуская к себе. «Не нравится ему хлеб коммерческий», – довольно быстро сообразил Сергей, но хуже к Рыке относиться не стал. Мало ли какие у кого заблуждения в молодости. Не нравятся пацаненку барыги – не беда, просто не понимает еще он, что хоть и кажутся они на вид все одинаковыми, но бабки и власть разную имеют. И самые серьезные из них гораздо выше любых бандюков стоят.

Рыка в суть темы врубился сразу. Оставив машины в паре кварталов, они присели на лавочку возле подъезда дома напротив. Квартира Бессонова располагалась на третьем этаже, и вести наблюдение за ней было несложно. Решение было принято уже через полчаса. Стрелки показывали двадцать два часа двадцать минут, когда Павел сформулировал свое мнение:

– Судя по всему, он дома один. Откладывать смысла не вижу. Колоть будем на месте, если что – «вывезти» никогда не поздно.

– Согласен, – кивнул Рембо, – вламываемся в хату, глушим и базарим по полной программе.

Дверь квартиры генерального директора Бессонова И. Н. оказалась бронированная, отделанная красным деревом. На вид очень дорогая и крепкая.

– Можно выдерживать осаду, – мрачно заметил Рыка, прячась слева от двери.

– Будем надеяться на лучшее. Должен открыть, – сам себя подбодрил Серега и нажал кнопку звонка. Он улыбался рыбьему взгляду глазка, настроив лицо на максимальную доброжелательность.

За дверью раздались шаги, и уверенный мужской голос спросил:

– Кто?

– Михельсон, – ответил Рембо, продолжая растягивать губы в голливудской улыбке, – Конрад Карлович.

– Кто? – голос стал удивленно-раздраженно-непонимающим. – Какой к свиньям собачьим Михельсон?

– Тот самый. Конрад Карлович. Отчаянный охотник за табуретками. – Савельев поднял руку и дружелюбно махнул в сторону глазка.

– Охотник за табуретками? – собеседник по ту сторону двери растерялся. – Ничего не понимаю. Какие табуретки?

Замок лязгнул, дверь открылась. На Серегу смотрел здоровенный, коротко стриженый накачанный парень с толстой золотой цепью на шее. У Савельева возникло такое ощущение, словно он взглянул в зеркало. От такого типажа он на секунду замешкался, а Рыка среагировал мгновенно – всадил носок своей кроссовки в живот качку и затолкнул последнего вовнутрь. Рембо, опомнившись, бросился ему помогать.

Через пару минут Игорь Бессонов уже лежал в неудобной позе – разбитым лицом в пол. Руки за спиной стягивал его же ремень.

Рыка быстро осмотрел все три комнаты, ванну, туалет и кухню. Выглянул на лоджию. Они не ошиблись – хозяин квартиры был один. Павел закурил и, стряхнув пепел в стоящую на журнальном столике пепельницу, спросил:

– Ждешь кого?

– Нет. В блудняк, пацаны, залезли. Отвечаю, – процедил Игорь сквозь зубы.

Рыка выразительно посмотрел в лицо Сергею и сделал приглашающий жест: беседуй, я свое дело закончил.

Рембо двинул пару раз лежащему хозяину квартиры ногой под ребра и начал разговор. Продолжался он недолго. Уже через пятнадцать минут Серега замолчал и весь покрылся испариной. Действительно, блудняк и блудняк голимый. Как ему раньше в голову не пришла такая элементарная вещь?

Ни о какой фирме, плитке, складе и прочей мути Игорь Бессонов не знал, и знать не мог. Он только сегодня вернулся из командировки в столицу. Все расходы ему оплачивала охранная фирма «Пантера», поэтому в его барсетке Савельев нашел оправдательные документы, включая билеты – туда и обратно. Когда он дрожащими руками разглаживал счет за гостиницу, до него дошло:

– Слышь, Бессон, а твои документы где?

– Какие документы?

– Паспорт?

– Помыла какая-то сука, вместе с лопатником, на вокзале, когда уезжал.

– Это когда было?

– Дней семь-восемь назад.

– Вот дела!

Серега обхватил голову руками. Ему захотелось завыть в полный голос: «Японский Бог. Вот это попадалово. Ни за что отрихтовали братана у него же на хате. Это не блудняк, это БЛУДНИЩЕ. Что ж делать? Извиниться? Или, наоборот, завалить? Замочить, и концы в воду. Никто нас не видел, не знает. Как же быть?»

Он посмотрел на Рыку. Тот уже все понял и неопределенно пожал плечами: делай, мол, как считаешь нужным. Твоя тема – твои проблемы, мне-то что. Прохор дал отмашку на помощь, но не на передел ответственности. В случае чего все косяки на тебе повиснут. Так что думай сам.

Серега немного поразмышлял над сложившейся ситуацией и решительно отправился на кухню за ножом. Поигрывая отраженным от стали светом, он склонился над Бессоновым. Тот, стиснув зубы, наблюдал за своим мучителем:

– Ну, сука, давай! Чего ждешь? – больше он не издал ни звука, только веко левого глаза немного задергалось. Тик.

– Сейчас, не торопись. – Савельев примерился.

Рыка с неподдельным любопытством наблюдал за происходящим. Только на краю раскрывается внутренняя сущность человека. Чувствовать себя сторонним наблюдателем при таком раскладе довольно интересно и комфортно.

– Прости, братан, – Рембо взмахнул ножом и… перерезал ремень. – Под твой паспорт, Игорь, меня развели на шестьдесят две тонны баксов. Думал, ты при делах. Извини, такая непонятка, – он протянул Бессонову руку.

Тот в ответ от души заехал ему в глаз. Рыка усмехнулся и отвел взгляд.