Текст книги "Капкан для скифа"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Канта он боготворил.

Маслом жертву поливая,

Фрейдом клялся и шутил.

Развлекаясь на досуге,

Рифмой баловался он.

О любви лишь рассуждая,

Смело ставил все на кон.

Ус, подкручивая лихо,

Говорил что свет не мил.

И кропал он мемуары,

Все о душах из могил.

Странный мир не изменился,

Он сейчас у тех же дел.

Ремесло не хуже прочих,

Как палач он преуспел.

Павел перечитал свое творенье несколько раз. Показалось полностью завершенным. А ведь в ближайшем будущем еще два исполнения. Значит, допишу еще.

Он перевернулся на спину, закурил и засмеялся. Смех становился все громче и громче, а в кульминации превратился в кашляющий лай.

Смета

Мы сидели с Костей у меня в комнате, подбивали смету гешефта с Рембо, плиткой и Парфеном, пили пиво и вяло перебрасывались репликами. Мы по праву заслужили пару дней отдыха. После того, как Света из банка сообщила (через Беса, естественно), что навела одного нашего друга на второго, я связался с Парфеном и в двух словах объяснил ему, кого именно он кинул на деньги. Так, чисто по-дружески, чтоб знал, с какой стороны, в случае чего, ждать непоняток. Единственное, о чем умолчал, так это о том, что Рембо уже в курсе, кто ушел из банка с его денежками. Пожелал ему хорошо сыграть свадьбу, напомнил, что до этого торжества мы его трогать больше не будем. Подарок от нас новобрачным. В ответ он пробурчал что-то невразумительное. Я присовокупил пожелания счастья, здоровья, благополучия и творческих успехов. За сим распрощался.

Основная часть операции закончилась. Банка с пауками захлопнулась. Посмотрим на их общение, и, если не хватит активности, мы к ним еще подсадим несколько штучек – в виде банковских дельцов, исполкомовцев или, вообще, сразу ментов. Разницы особой, в принципе, сейчас уже нет. Методы воздействия у всех трех институтов не отличаются особым разнообразием. Сначала, на всякий случай, покалечат, а потом будут разговаривать и думать, что делать дальше. Так что, как ни крути, а ребята сидят в дерьме по уши, и закон талиона вот-вот вступит в силу. Поделом вору и мука.

– Все-таки зря ты мне не дал продать его «бэмку», – посетовал Купер, – навели б Рембо чуть иначе, не через машину…

– Дались тебе эти две штуки.

– Две штуки баксов и в Африке…

– Равно как и в Египте, Таиланде, Греции… – перебил я Костю. – Везде две полновесных тысячи долларов.

– Вот и я о том же.

– С «бимером» все получилось естественно и красиво, у Савельева и мысли не возникло, что его ведут, как козла на веревочке.

– Далась тебе эта красота и естественность, – недовольно пробурчал Купер.

– Плюс микрофончик еще может вполне пригодиться, – не обращая внимания на его недовольство, продолжил я. – Ничего еще не закончилось. Тайм-аут просто, и то, только у нас – у них самая запарка. Развивающиеся события лучше держать под контролем…

– Особенно такие.

– Вот именно. Скажи лучше, – я решил сменить надоевшую тему, – Крику мы за «Тойоту» не много кидаем?

– Четыре тонны? За раскоцанную машину?

– Четыре тысячи долларов за разбитую фару и покореженное переднее крыло, – уточнил я. – Говоря твоими словами, четыре тонны баксов они и в Гималаях…

– Ты чего, Скиф? – не дал договорить Костя. – Нет, конечно. Эта «Тойота» до аварии все девять стоила. Верняк. Ремонт, туда-сюда, премиальные. Нормально. Успели документы не спеша сделать. Без запарки.

– Это верно. – Я согласно кивнул головой.

– Вспомни, как мы его уговаривали. Кто б это, интересно, еще дал свою тачку курочить? Я б послал сразу.

– Да уж, далеко и надолго. Ты такой!

– А что? Это ты у нас, Скиф, пофигист в таких вопросах.

– Есть немного.

– Вот и отдал бы свой «восьмерик». Заодно и на новые колеса раскошелился б.

– Я, Рембо и «восьмерик». Пасьянс прекрасный.

– Сказал, не подумавши.

– Бывает.

– Не так часто. Ограниченность ума, между прочим, замечают только ограниченные люди.

– Тем не менее. А как ты думаешь, – предвосхитил я следующую реплику Кости, возвращая разговор к смете, – твоему Сане-Михельсону семь штук не жирно?

– Саньку семь штук? – удивленно переспросил Купер.

– Да. Не многовато?

– Здрасьте, дедушка Мороз, борода из ваты. Он же всю тему вытянул. Практически один, я б ему и десятку заплатил…

– Если б деньги из чужого, а не из своего кармана были, – закончил я за Купера и, видя, что он сейчас вспыхнет, добавил:

– Кореша твои – молодцы. Славно сработали. Это шутка, Костя.

– Шутка? – у Купера недобро сверкнули глаза.

– Объясняю популярно. Шутка. Читай по губам. Шут-ка. К тому же, его напарнику всего штуку дали. Гроши. Можно было б и больше отстегнуть.

– У него и роль копеечная была, – остыл, не закипев, Костя.

– Актеры они, конечно, оба от Бога!

– Это да, – согласился Купер.

Я вспомнил, как познакомился дней десять назад с «Конрадом Карловичем», «Марком Ариевичем», и непроизвольно улыбнулся…

* * *

Стук в дверь прервал мое «увлекательнейшее» занятие. Я с тупым остервенением метал в мишень на двери дротики «дартс», мысленно шлифовал все детали начавшейся операции с плиткой и одновременно боролся с навязчивым желанием достать из тумбочки свой любимый метательный нож «Оса» и заменить им дурацкие американские стрелки. Если второе и третье я выполнял на «отлично» – все детали планируемого по Рембо и Парфену выглядели красиво и эффектно; метательный нож так и оставался лежать на своем месте; то первое, – метание дротиков в цель, не радовало меня своими результатами абсолютно.

Я швырял их с нарастающей злобой, а они упорно не хотели попадать в яблочко. В лучшем случае вонзались ближе к краю круглой мишени, в худшем – вообще, шли в «молоко» – в дверь.

Бам, бам, бам.

– Три, четыре, два. Мазила, – констатировал я вслух.

Собрал стрелки, вернулся в исходную позицию.

Бам, бам, бам.

– Семь, три, пять. Немного лучше. Старайся…

Очередной поход за дротиками.

Бам, бам…

Стук застал меня стоящим у окна, на максимальном расстоянии от двери, с последним дротиком в руках:

– Входите, не заперто, – не совсем приветливым тоном пригласил я, одновременно швырнув последнюю стрелку.

Дротик вонзился в торец открывшейся двери.

– Вот это гостеприимство, – Купер с наигранной опаской заглянул в комнату. – Все? Нет больше стрел, пилумов, ножей, дротиков, томагавков?

– Покажи руки, о великий краснокожий воин.

– Заходи смело, мой бледнолицый брат, руки делавара свободны для того, чтобы обнять друга, сердце открыто для… – я осекся, заметив, что Костя не один.

За ним в комнату вошли двое.

– Вам бы в театре играть, – протягивая руку, молодой интеллигент в очках представился: – Александр Иванович.

Я механически ее пожал:

– Очень приятно. Евгений Анатольевич.

– Это он вам, как гений подмостков говорит, – так же протягивая руку, добавил второй – невысокий, кругловатый, улыбающийся господин с заметной прядью в черных курчавых волосах. – Меня зовут Глеб Олегович.

– Спасибо, я об этом подумаю. Евгений Анатольевич, – досадуя на свой ребяческий выпад, сдержанно ответил я, делая приглашающий жест в сторону кресел.

Они расселись. Двое в кресла, а Купер плюхнулся прямо на кровать:

– Это, Скиф, мой давний знакомец. Саня, – он указал на представившегося Александром Ивановичем, – действительно актер, а по совместительству мой давний кореш и просто хороший человек.

– Все верно. Лаконично и емко. Актер, друг, хороший человек. Ничего не пропущено. – Александр согласно кивнул и улыбнулся уголками губ.

– А это Глеб Олегович, его учитель и наставник, – продолжил Купер, – заслуженный артист, регалии перечислять сложно и долго – театральный гуру, одним словом.

– Йода, – подсказал я.

– Точно.

– В десятку, – в один голос выдали Костя и Саня.

– Ага, главные действующие лица прибыли, – понял я и расплылся в улыбке: – Ну что ж, господа хорошие, хотите поработать?

– Почему бы и нет? – Глеб Олегович выразительно загримасничал и задорно подмигнул. – Всегда – за! Труд, он облагораживает.

– Если тарифные ставки нам подойдут, – с ироничной серьезностью улыбнулся в ответ Александр и поправил очки.

– За год в своем театре ты получаешь меньше, чем здесь загребешь за два-три дня. Ручаюсь, – хлопнул его по плечу Купер.

– Обещаешь?

– Гарантирую.

– А роль интересная будет?

– По мелочевке тебя б, Саня, никто дергать не стал. Роль у тебя серьезная. – Купер очертил руками огромный круг. – Главная. Никаких «кушать подано».

– Если так, то тогда к делу, господа присяжные заседатели, – Александр потер руки. – Я готов тронуть с места этот лед прямо сейчас.

– Давайте. Скажите, Александр ибн Иванович, – я взял инициативу в свои руки, – а вам нравится фамилия Михельсон?

– У которого имя, отчество – Конрад Карлович? Несомненно.

– Люблю, когда все ловят на лету, – я повернулся к Косте и подмигнул.

Тот радостно подмигнул в ответ: «Я тебе говорил – парни мировые».

– Тогда лед тронулся. Готовы поработать представителями самого любимого и извечно страдающего народа господа Бога?

– Несомненно.

– С радостью.

Оба синхронно кивнули.

***

Сверенная и утвержденная смета у нас с Купером получилась такая:

Приход 61.800$

Расходы:

З/пл.

Михельсон (Саня)– 7000$

Марк Ариевич (Глеб Олегович)– 1000$

Света (банк) – 900$

Грузчики (Сережа, Леша)– 100$

Геракл (Боря, водитель «Газели»)– 1000$

Бес (сердцеед-Рома)– 1000$

Коля Кулик («КрАЗ»)– 3000$

Даша (секретарь офиса на базе)– 300$

Итого: – 14300$

Материально-техническое обеспечение:

Изготовление прав и тех. паспорта

на имя Конрада Карловича Михельсона

на «Тойоту» Крика (запчасти, ремонт)– 800$

Аренда итальянской плитки– 300$

Мобильный телефон, оформление

на Бессонова И. Н.– 120$

Визитки на Михельсона К. К. – 10$

Аренда склада и офиса– 450$

Аренда офисной техникии мебели– 500$

Изготовление фальшивых номеров на «КрАЗ»– 140$

Итого:– 2320$

Транспортные расходы– 1200$

Представительские расходы – 200$

Прочие:

Оплата Крику за «Тойоту»– 4000$

1% банку за обналичку– 618$

Бонус работнику банка за обналичку

в течение 1 дня– 700$

Потеря на курсе при обмене

нашей валюты на $– 290$

Итого:– 5608$

Всего расходов– 23628$

Итого чистая прибыль: 61800 – 23628 = 38172$

– Вроде бы ничего не упустили? – еще раз сверяя цифры, полувопросительно обратился я к Костику.

– На первый взгляд, все.

– Тогда шабаш, – я переплел пальцы на затылке и потянулся, – ох, уж мне эта арифметика-математика…

– Самое приятное занятие, – не согласился Костя.

– Считать бабки?

– Свои бабки, Скиф, свои, – добавил Купер, – это существенное уточнение. Чужие алтушки считай, не считай, толку мало.

– Это верно.

– Блин, – Купер хлопнул себя по колену, – самое главное забыли.

– Что? – я начал более внимательно просматривать строки.

– Заработную плату себе начислить не удосужились. Вот что.

– На пропой? – я бросил листок на журнальный столик. Не люблю без нужды деребанить общак, чем он больше, тем бригада крепче стоит на ногах. Аксиома.

– И на это тоже. Не самое последнее дело.

– Может, на этот раз перебьешься?

– Да ну тебя, Скиф.

– Дикое желание?

– Причем здесь желание? – возмутился Костя. – Давай возьмем хотя бы по пятерке. Заслужили же! Или ты считаешь, что нет?

– Хорошо, хорошо, – видя искреннюю обиду друга, быстро согласился я, – бери, растратчик. Куда ты их только деваешь? Жрешь, что ли?

– Нет, в задницу запихиваю! – концовкой известного анекдота ответил Костя. – Альтруист хренов. Как тебя, такого, папа с мамой сделали?

– Видно, старались очень.

– Зря. Лучше б они…

– Оставь моих родителей в покое.

– Понял. Не буду. – Костик оставил игривый тон и постучал пальцем по нашим расчетам. – Остальные бабки куда? Сене отдать?

Алексей Сенцов был у нас как бы менеджером. Главным экономическим мозгом. Вклады, проценты, дивиденды, нормы прибыли, разнообразные выплаты – это все к нему. Знали мы его давно, ни в какие стремные дела не втягивали, сомнительные аферы не навязывали. Платили хороший процент от зарабатываемого им же дохода на нашем капитале. Почти верили и почти не проверяли. Он был нашим представителем в легальном бизнесе. Сеня, также как и остальные ребята, принял мое приглашение перебазироваться в этот город. Недавно купил новую квартиру и незамедлительно, по окончании ремонта, переехал в нее с семьей. Ездил на неплохой «Ауди». Всегда и во всех вопросах был под прикрытием нашей бригады. Жаловаться на жизнь нашему финансисту было грех.

– Конечно, пусть работают.

– Правильно, нечего Сене без дела сидеть. – Купер, дурачась, глубокомысленно поднял палец. – Деньги дело такое. Серьезное. Они без дела умирают.

– Финансисты тоже.

– Это, конечно, но башли без движения страдают первыми. Для них отсутствие оборачиваемости смертельно. – Костя продолжал резвиться.

– Это верно, – подмигнул я другу. – Ты своим, я думаю, скончаться не позволишь, быстро применение найдешь.

– А то! Деньги, они для того и созданы, чтобы ими наслаждаться. Для чего их еще могли придумать?

– Думаю, изобретшие их финикийцы очень удивились бы такому предназначению. Денежные знаки ходят между людьми с более утилитарной целью…

– Скиф, брось! – Купер отмахнулся. – Ничего ты в этой жизни не рубишь!

– Вот это да! Чего, например?

– Объяснить?

– Давай.

– Пожалуйста! Вот у тебя, я вижу, новая статья расходов появилась. – Костя картинно развел руки в стороны. – А ты этого даже не заметил.

– Это какая? – не понял я.

– Для нормального человека очень приятная.

– Ты о чем?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Сказать в лоб?

– Хоть в лоб, хоть по лбу. Говори.

– Подарил бы девушке что-нибудь, жлоб. Сейчас вокруг столько всего! Зайди в ювелирный магазин, там полки прямо ломятся от тонн украшений.

– Ах, вот ты о чем! Позвольте с вами не согласиться. Строить отношения на побрякушках… – Я был готов затеять диспут, но договорить мне Купер не дал.

– Я же говорю… Ничего ты в этой жизни не сечешь. У тебя же не тривиальный перепихон. Это совсем другое. – Костя выразительно прищелкнул языком. – Любовь штука хрупкая. Ее надо подкармливать – истина старая и общеизвестная.

Я с удивлением посмотрел на друга, сказать ничего не смог и, судя по его усмешке, покраснел: «Вот гад, таки вычислил меня – неужели так заметно?»

– Заметно, заметно, не шифруйся, – словно прочитал мои мысли Костя. – Цветущий влюбленный, да и только!

– Иди ты! – не совсем уверенно послал я его.

– Ничего, Жека, не расстраивайся. Эта зараза не смертельная, – и уже абсолютно серьезно добавил: – Завидное чувство. Бывает крайне редко и далеко не у всех. Я очень рад за тебя, дружище. Уметь любить – это талант.

Я почувствовал, что у меня пылают щеки.

Подстава

Парфен готовился к свадьбе. Как он отчаялся на такое дело, не было понятно никому: ни его родителям, ни родителям невесты, ни соседям, ни однокурсникам, ни прочим друзьям, знакомым. Познакомился он с Татьяной пять лет назад – при поступлении на юридический факультет. Глеб, товарищ по абитуре, после очередного сданного экзамена за банкой пива в летнем кафе прикололся:

– Парфен, я тебе, как корешу, могу подогнать телку.

– Хорошую?

– Атас. Женишься сразу. Гарантирую.

– С чего это вдруг? – усомнился Иван, чувствуя в интонации подвох.

– Баба – гром. Своя хата в центре города. Трехкомнатная.

– Вот так вот?

– Это не все. Дача в два этажа. Бабла не меряно, не считано. На свадьбу тачку подарят. Навороченную. Отвечаю.

– Кто же у нее родители? – просек ситуацию Парфен.

– Зришь в корень. – Глеб поднял указательный палец. – Рубишь. Молодец. Папа у нее полковник. Мент. Шишка немаленькая. Заместитель начальника областного УВД. Если не путаю. Может, и повыше скоро будет. А?

– Перспектива прослеживается. Могут быть дела в этом направлении.

– Вот видишь, как клево все складывается!

– Твоя какая корысть? Беременная от тебя, что ли?

– Да нет, что ты. Я б тебе товар, бывший в употреблении, не предлагал. К тому же, ставлю сто баксов, что она еще девочка.

– Сколько лет?

– Наша одногодка.

– Да? А тебе не кажется, что ты сильно рискуешь своими ста долларами?

– Почему?

– В этом возрасте девочек, по-моему, уже нет.

– Нет, Ваня, не кажется. Хочешь, давай спорить.

– Ну, а тебе что со всего этого?

– Буду дружкой у тебя на свадьбе.

– И все?

– Да. Большего мне не надо. Подарок хороший преподнесу. Уже знаю – какой.

– И на что же ты расщедришься?

– Вам, молодой ячейке общества, в первую очередь понадобится бритва.

– Бритва? – обескуражено переспросил Иван.

– Бритва. – Спокойно констатировал Глеб. – Ты какую предпочитаешь: электрическую или обычную?

– Электрическую. А на хрена бритва-то?

– А ты ей, – Глеб чуть не лопался от накатывающего приступа смеха. – В брачную ночь усы сбреешь.

– Ей? Усы?

– Да. Вон она идет, твоя суженая. Та, которая выглядит на центнер. Но это только кажется, в ней всего девяносто четыре килограмма, – он кивнул головой в сторону тротуара и, больше не сдерживая себя, расхохотался.

Зрелище действительно было плачевным: молодая невысокая женщина около метра в диаметре, передвигающаяся на коротеньких ногах-тумбах, имела определенную растительность на мясистом, покрытом угрями лице.

– Это ты, конечно, по-братски решил мне удружить! Спасибо.

– Для тебя, Парфен, ничего не жалко! Пожалуйста!

Иван улыбнулся Глебу, показывая, что шутку оценил и принял. Глеб наверняка бы очень удивился, узнав, что Парфен все пять курсов не выпускал из виду несчастную дочку полковника Каца, которая училась на параллельном курсе. К самому концу учебы, уже когда были определены темы дипломных работ, у Парфена случилась скоропалительная любовь к Татьяне.

Недаром он настраивался и готовился четыре года. Штурм сердца избранницы занял всего три дня, по истечении этого срока Парфен профессионально лишил ее девственности (благодаря своим внешним данным Татьяна сберегла ее до пятого курса), а еще через две недели был назначен день свадьбы. Иван настоял на том, чтобы обряд бракосочетания провели до защиты дипломной работы, хотя логичней было бы выждать эти пару десятков дней. Однако у Парфена были свои резоны: начиная с более упрощенного процесса защиты новобрачного и заканчивая надеждой на сообразительность тестя – должен же он новоиспеченному юристу подыскать приличное место. Это будет хороший подарок зятю на свадьбу.

То, что он повторяет подвиг Голохвастова, Ивана не смущало абсолютно. Напротив, свою женитьбу он рассматривал как раз в этом ключе – как успешно проведенную операцию. А что невеста, мягко скажем, не красавица – так издержки есть в любом деле. Чем-то надо жертвовать. Главное, что достигнута основная цель, детали можно опустить.

Подготовка к таинству бракосочетания шла полным ходом, оставались считанные дни до этого знаменательного события, а жених мучился ужасной мыслью о том, что будет, если Рембо узнает, кто унес его деньги из банка. Если докопается – все, «звиздец». Этот тупорылый десантник порвет. Доказать, что я не я и лошадь не моя, не получится. В такие бредни Иван и сам бы не поверил.

Открыть де-факто на себя фирму по подложным документам, затем расчетный счет, снять с него все бабки, пришедшие от Рембо. Использовать все время грим. И при всем при этом не знать, чьи и откуда деньги – очень, очень неправдоподобно. Тут Серега может де-юре потребовать вместо объяснений деньги назад. Сразу же, а потом уже будет слушать или не будет, в зависимости от настроения этого мордоворота.

Сослаться на Игоря? Шантажирующего его совместным с Рембо изнасилованием и бизнесом по обналичке? Это же чушь! Нормальной реакцией здравого человека при таком наезде был бы выход сразу же на Савельева – для совместного решения возникнувшей проблемы. Объяснять, что он не знал, кого кидает? Что его использовали втемную? Не поверит. Предъявить-то нечего. Игорь этот, который, конечно, не Игорь, растворился – ни номера телефона, ни адреса, ни имени настоящего… ни одной зацепки. Точно не поверит. Скажет: «Даже не удосужился выдумать что-нибудь правдоподобное. На ходу слепил отмазку, когда попался на горячем». А ведь так и скажет. Еще и присовокупит, какой Парфен засранец.

Можно пойти и все рассказать Сереге, такой вариант имеет право на существование. Рискнуть? Или, может, просто затихариться и постараться не вспоминать об этой истории вообще? Вдруг пронесет, и буря мимо пройдет? Как Серега может докопаться до него? Все чисто сделано, органы никакие не смогут его вычислить, не то, что Рембо. Хотя если последний займется… а он займется – деньги-то какие, то народа в погонах много забегает, засуетится. Кушать всем хочется. Риск есть, но небольшой. Вряд ли они, даже все вместе, его вычислят… Надо только, чтоб рыли не особенно… Да-да, что-нибудь изобрести такое… Нейтрализовать Рембо на время, например…

Чтоб Серега вплотную не занялся этим делом, ему нужно создать проблему – вот. Да такую, чтоб о деньгах и думать забыл. На этот счет есть один вариантик. Как раз для подобного случая. Как-то Серега, по пьяни, проболтался о своих грехах. Не прямо, конечно, но намек отпустил недвусмысленный. Теперь это можно в ход пустить.

Дело было около полутора лет назад…

При разбойном нападении на директора завода по производству газовых приборов была задержана преступная группировка, в простонародье – банда Мельника. При задержании сам Мельник – Юрий Мельников, оказал сопротивление и был застрелен, так написано в рапорте, а вернее сказать, его «случайно» забили до смерти.

Бригада Мельника просуществовала года два до полного расформирования по кладбищам и зонам строгого режима. Но славы и денег за это непродолжительное время хапнуть они успели изрядно. Профиль бригады был очень узким – разбой, грабеж, бандитизм. Сиженый Мельник согнал под свои знамена несколько таких же бывших зеков, несколько молодых спортсменов, привлек наводчиков из лиц приближенных к нуворишам и начал полный беспредел. Бригада отморозков умело использовала экономическую ситуацию в стране.

Заканчивалась великая пора подъема гигантских состояний и их такая же скорая потеря, зачастую вместе с жизнью.

Начало грабежу страны положила угледобывающая отрасль. Там было все просто. Гигантские субсидии плюс поступления за уголь – огромные, никем не считанные деньги. Директор шахты – фактически царь и бог. Его окружение – жирующие патриции.

Очень быстро люди у корыта разобрались, как сделать так, чтоб из этого сосуда ничего не капало толкущимся вокруг. Тем же шахтерам-работягам, в первую очередь. Про свои зарплаты они забыли сразу и надолго. Деньги перераспределялись на самом верху и, практически, по закону. О копеечных хищениях никто уже не говорил. Это стало уделом убогих. Были разработаны и успешно применены на практике схемы увода денег с шахт. Как оказалось на поверку, совести у грабителя с кистенем, который опустошает по ночам карманы граждан, гораздо больше, чем у всех вместе взятых руководителей угледобывающей отрасли. Но самым интересным и в тоже время абсолютно непонятным было то, что почти все совершалось в рамках закона… У народа было такое ощущение, что шахтные бонзы скинулись и купили себе индульгенцию на откровенный грабеж…

После очень недолгого замешательства вслед за лидерами горняков, в погоню за капиталом устремились руководители прочих отраслей. В стране появились понятия: голод, задолженность по зарплате, безработица и прочие термины характеризующие «славную» эпоху перемен.

Вот тут-то и появилась бригада Мельника. Он отождествил себя с Ричардом Львиное Сердце (а заодно и Робин Гудом) и начал крестовый поход по шахтерским угодьям. Его методы сильно отличались от тех, которыми пользовались герои средневековья. Они очень напоминали способы Леньки Пантелеева, Бени Крика, Чикатило. Просто, жестко, грязно. И никакой романтики.

Работали примитивно. Приезжали в любой более-менее крупный город, находили богатые дома. Как ни странно, но двух-, трех-, четырехэтажные особняки редко принадлежат неимущим людям. Блокировали все подходы. Врывались внутрь, и дальше дом разграблялся вчистую. Живыми не оставляли даже домашних животных, не говоря уже о людях. Слезы, уговоры не помогали. Дети шли на равных со взрослыми. Кровавый след метил деяния банды. Отрубленные головы, выколотые глаза, прибитые к дверным косякам руки, изнасилованные женщины и дети – все это густой чередой сопутствовало перемещениям братвы Мельника. Не брезговали ничем, брали все: от ковров на полу до икон на стенах, не говоря уже о деньгах, украшениях, антиквариате и золотых кольцах, которые зачастую, чтобы забрать, приходилось отрубать вместе с жирными пальцами.

Позже Мельник совсем оборзел и начал творить такой же беспредел в родном городе. Его сучий авторитет взлетел до невозможной высоты. Почему сучий? Все очень просто. Заниматься таким делом в открытую, нагло и дерзко, никак нельзя без поддержки тех, кто по долгу своему должен ловить убийц после первого же эпизода. Лучше – до.

Ни для кого давно не секрет, что почти все серьезные группировки тесно контачат с какой-нибудь спецслужбой. Благо, их сейчас много развелось – на всех бандитов хватает. Не все только хотят под ментов идти – уж больно стремное это дело. Помогут на грош – потребуют сотню. Причем сначала потребуют, а потом помогут… или не помогут, по желанию. А для легитимности такого сотрудничества спецслужбы как-то типа контролируют бандитов, направляют и используют в своих интересах. В оперативных целях, если выражаться профессиональным языком.

Юра Мельник, и только он один изо всей банды, имел контакт через Савельева с заинтересованной организацией. Но недолго. Уж очень быстро ему надоела эта игра «в одни ворота», и он решил показать свою самостоятельность. С вышедшими из под контроля долго не чикаются. Решено было группировку ликвидировать. На засаду в загородном доме директора завода газовых приборов навел Мельника Рембо. Объяснить золотые горы у такого большого начальника проще пареной репы. Мельник клюнул. И вместе со своими ближайшими четырьмя подручными попал прямо в лапы к своим прежним хозяевам.

Вернее будет сказать – руководил группой захвата тот самый офицер, который кормился с группировки Юры. Именно поэтому судьба последнего была решена на месте. При оказании вооруженного сопротивления Мельник был застрелен. Это в рапорте. На самом деле его долго допрашивали. При этом процессе забили до смерти. Впрочем, какая разница? Кому охота вникать в нюансы?

Наконец-то люди могут вздохнуть спокойно. Нет больше поражающей своей кровожадностью банды. Остальных ее участников, что-то около четырнадцати человек, приговорили к разным срокам заключения. Высшую меру к тому моменту отменили. Но, тем не менее, честные люди получили возможность спать спокойно. Честные директора шахт, заводов, фабрик, СТО, просто начальники, завмаги и прочие порядочные люди этого звена. Все они вздохнули с облегчением.

Неспокойно на душе было только у Рембо. У Юрия Мельника было два брата. В делах банды они участия не принимали, и притянуть их к ответственности было никак невозможно. Однако за время царствования Юры оба заняли крепкие позиции в городе. Брат своим кровавым взлетом создал им целую полулегальную империю. Они теперь прочно стояли на ногах и крутили немалые капиталы. Власть в городе имели более чем реальную.

Серегу бросило в дрожь от одной только мысли, что с ним сделает служба безопасности этих братьев, если докопается, почему и при каких обстоятельствах погиб Юра Мельник.

Любовь и благодарность с их сторон к старшему, безвременно ушедшему, брату была безгранична. Они устроили из его смерти целое шоу. Прах покойного сопровождала километровая процессия машин. Над гробом красного дерева звучали пламенные речи в честь Робен Гуда, освобождавшего родную землю от пиявок, присосавшихся к телу любимой Отчизны. Давались торжественные нордические клятвы, в которых туманной квинтэссенцией было желание отомстить и продолжить дело безвременно ушедшего. Все это увенчалось салютом в исполнении роты курсантов МВД в его честь.

За прошедшее с тех пор время почти все члены группировки Мельника-старшего освободились под различными версиями: от хорошего (просто прекрасного) поведения до попадания под амнистии (несмотря на невозможность такого варианта). Все они пополнили ряды группировки братьев Мельников. Сила была грозной, и с ней нельзя было не считаться…

Иван, сопоставив все известные факты по этому делу, пришел к вполне определенному выводу:

«Вот эти самые Мельники и могут стать более чем актуальной проблемой для Рембо. Надо слить им информацию по засаде в загородном доме директора завода газовых приборов, и у друга Сереги не будет времени разбираться с кидком по плитке. Поважнее занятие появится…

Мысль верная, можно сказать – хорошая. Единственное: как это все довести до той стороны так, чтоб голову между двух жерновов не засунуть. Перемелют в шесть секунд. Решение пришло практически сразу, – для чего на свете почта? Офис Мельников известен. Набрать на компьютере, распечатать и отправить обычным письмом. Электронная почта здесь не подходит – засветка. Сейчас такие программы – отследят в момент, с какого компьютера ушло сообщение. Лучше старым дедовским способом – через бумагу. А Мельники пусть занимаются текстом письма, а не отправителем. Они быстро разберутся, во всяком случае, пока будут заниматься этим делом, Рембо будет горячо…»

Парфен взял чистый лист бумаги и, почесав ручкой переносицу, начал набрасывать черновик письма.