Текст книги "Капкан для скифа"

Автор книги: Александр Чернобук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Дурика не включай.

– Ты о чем?

– О телке твоей речь!

– О какой телке? – Для того, чтобы говорить спокойно, мне понадобилось собрать всю свою волю в кулак. – У меня подсобного хозяйства нет и никогда не было. Фермы не держу. Животноводством не увлекаюсь.

– Значит, ни коров, ни коз, ни телочек молодых у тебя нет?

– Нет.

– Ладно, не прибедняйся.

– Не понимаю.

– О Юлечке, твоей красавице, речь, – в трубке снова раздался смех. – Чем она не телочка? Молодая, задорная, сочная…

– Чего ты хочешь?

– Жди письмо – там будут все инструкции. Исполнять их будешь буквально, если не хочешь, чтоб мы твоему пушистому котику шкурку испортили. Это, надеюсь понятно? – После непродолжительной паузы голос в трубке гаркнул: – Не слышу ответа!

– Понятно.

– И еще одно…

– Что?

– Не ревнуй, Отелло, я буду с ней ласков…

– Ты кто? Падла, отвечай!

– О-е-е-е-е-е-й! Как страшно.

– Забиваю тебе стрелку! Прямо сейчас! В любом месте! – Нервы больше не выдержали. – Сука, гнида, порву, где ты находишься?

Я еще долго орал в отключившийся мобильник и, наверняка, цензурных слов употребил мало. Отшвырнув трубу, упал на постель и схватился руками за грудь – сердце давно, еще с армии (после ударов Рембо) пошаливало, а сейчас сжалось и отказалось выполнять свои функции совсем. Сгреб в кулаки одеяло, судорожно выгнулся, скатился со стоном на пол и провалился в темноту…

– О-о-о-о-е-е-е!

Вот мы и снова один на один. Я и Рембо. Он делает выпад ногой, затем идет главный удар – рукой в голову. Отреагировать я успеваю, но блок слабый, он его пробивает и попадает в челюсть с правой стороны, потом сразу удар по левой: «Да что же ты делаешь, гад? Игра и мяч уже далеко, мы же не в спарринге, а на игровом поле. Вон мяч, там игра». Рембо не слушает, он продолжает нападать, из его оскаленного рта брызжет слюна, капли летят прямо мне в лицо. Он в каком-то бешеном азарте продолжает хлестать меня по щекам. Ну, сука, держись. Я тебе покажу сейчас и боевое регби, и слюни, и йоко в сердце, и пощечины по лицу»… Ухожу с линии атаки и бросаю правую руку вперед, в хлестком хлыстоподобном ударе – «уракене»…

– Ху-у-у-у! Получай!

– Е-е-е-е-е, Скиф! Ты что делаешь? – Костя роняет стакан с водой и отпрыгивает, держась за правый глаз.

Прихожу в себя – комната, я на полу. Стол, кресло, кровать. Общага. Я дома. Солнце в окне – я что, спал днем? Провел ладонью по лицу – мокрое, и щеки пылают. Сердце заныло, вернув мне все воспоминания сразу: и потерю сознания, и потерю Юли. Массируя левую часть груди, встал и осторожно присел на краешек постели:

– Сколько времени, Купер?

Он поднял и приложил стакан к щеке:

– Блин. Синяк будет. Около десяти.

– Извини.

– Что тут у тебя происходит?

– Так сразу и не ответишь…

– А ты не сразу. Как самочувствие?

Я вяло пожал плечами, не убирая руки с сердца:

– Только «вернулся».

– Это я и сам вижу. Захожу, ты в судорогах корчишься на полу. Думаю, дай, похлещу по морде – все безопасней, чем в спарринге на ринге. Ан нет. Все равно не тот случай. Зарядил другу по лицу. Надо было просто тихонечко водичкой поливать на расстоянии. – Костя, наверное, сильно перепугался. Говорил, поглядывая на меня с опаской. Видно, прелестный видик у меня был, когда он вошел.

– Друг называется. Похлещу, пока ты в отключке…

– А что? Такого случая может больше не представиться.

– Понятно. Воспользовался беспомощным состоянием…

– Так что все-таки случилось?

– Позвонили, сказали, что Юлю забрали.

– Да ты что? – Он опять уронил стакан.

– Крепкий, не разбился, хорошее отечественное стекло. – Я кивнул на гранчак, на большее меня не хватило.

– Кто, как, зачем?

– Не знаю, не представились, сказали ждать письменных инструкций, и все. Я и вырубился. – Я потянулся за подушкой и пристроил ее за спиной. По-стариковски кряхтя, медленно прилег.

– Да, дела, – Костя поднял стакан, посмотрел на свет. – Ты не прав – треснул, – и швырнул его со всего маха в мусорное ведро:

– Кто это может быть?

– С такими же успехом можно спросить – зачем? – Я скривился. Сердце не отпускало: «Нельзя психовать, надо успокоиться, не хватало кони двинуть в такой момент. Когда Юля у каких-то ублюдков. Забавно будет. Принесут письмо с требованиями о выкупе, а Скиф в морге. Кино. Обхохочешься». – Свободная рука непроизвольно сжалась в кулак.

– Ну, «зачем» вопрос проще. – Костик присел в кресло.

– Чем проще?

– Явно какой-то корыстный интерес преследуется.

– Какой?

– Денег, например, с тебя сбить, – сделал предположение Купер. – Ты у нас парень совсем не бедный.

– Сразу б по телефону сказали сумму, – возразил я. – Назначили б срок. Типа: «Собирай сто штук грин к среде, иначе… и так далее». Нет, здесь что-то не так.

– Слушай, – Костя взъерошил волосы, – девка она симпатичная. Может, того, в гарем какой? Баб сейчас из страны сотнями вывозят.

– Да, и мне через пятнадцать минут звонят сообщить: «Украли вашу невесту в гарем Шаху-Беку, уведомление ждите письмом».

– Не стыкуется. Верно.

– То-то и оно.

– Негры на нее тогда глаз положили, они у нас любвеобильные, засранцы черножопые… – неуверенно предложил очередную версию Купер.

– Нет, не то, совсем не то, – я отмахнулся. Сердце нестерпимо ныло. – Ответ следует искать в другом месте

– В каком?

– Это как-то с делами бригады связано. Я в этом уверен. На все… – я сделал паузу, колеблясь, – на девяносто пять процентов. Кому мы перешли дорогу? Вспоминай…

– Вроде бы никому.

– Как это никому?

– Только вот Рембо с Парфеном пистон от нас получили… – Костя задумчиво скривил угол рта. – Последний не в счет уже.

– А первый не мог на нас выйти никак, – я осекся на полуслове, вспоминая показавшийся знакомым голос похитителя – он вполне мог принадлежать Савельеву, – если его никто на эту тему не вывел.

– Что ты имеешь в виду?

– Что имею… – я задумался.

– Кого-то подозреваешь?

– М-м-м-м. Подожди…

Купер помолчал пару минут и не выдержал:

– Грешишь на кого из наших?

– Нет, на команду Леньки Пантелеева…

– Скиф, ты на кого конкретного думаешь?

– Нет, Костик. Это было б слишком просто. Кого я могу подозревать? Тут не подозревать надо, а вычислять! Если терок, кроме как с Рембо, серьезных не было, значит – он. А помощник у него один из наших…

– Участников, вообще-то, много было… – задумчиво протянул Купер.

– Что верно, то верно.

– Задачка.

– Ты что, сомневаешься в том, что мы рассчитаем эту ситуацию? – Я приподнялся на локте. – Пессимизм отбрось, включай мозги…

– Мои мозги в твоем распоряжении, а пессимист – это хорошо информированный оптимист. Мудрость народная. Предлагаешь ее опровергнуть?

– Нет, Костя, не предлагаю.

– А что?

– Нам надо. Есть такое слово – «надо». Нам выбора другого не оставили. Если не сможем – грош нам цена. А мне совсем… – я махнул рукой, опять схватился за сердце и повалился на подушку.

Мы скрупулезно, весь день, до самого вечера перебирали всех участников кидняка Рембо. Рисовали схемы, строили догадки. Брались за дело с десятка сторон. Рассматривали под разными углами и с разных позиций роль и информированность каждого, кто был задействован в этой операции. Ответа ясного не нашли, но предположений и версий выстроили много. Одна из них мне казалась наиболее близкой к действительности, и было решено ее отрабатывать первой…

Конверт доставили ближе к вечеру. Принес его рассыльный. Есть в городе такая фирма – занимается скорой доставкой. Хочешь пиццу, бутылку водки или еще чего – набираешь номер и объясняешь: как, когда и чего надо переместить по городу. Вот из этого-то бюро обслуживания и был молодой шустрый пацаненок, доставивший нам почту. Помочь нам с отправителем он никак не мог. Ему позвонили по телефону, сообщили номер и код багажной ячейки на автовокзале. Там лежал конверт с адресом, а деньги в оплату услуги были переведены телеграфом ранее.

В письме, набранном на компьютере и распечатанном на принтере, содержалась подробная инструкция по ограблению ресторана «Левиафан», с указанием главной цели – сейфа в кабинете директора, точной суммы – двести тысяч долларов и временем налета. А именно: завтра в двадцать два ноль-ноль мы должны обчистить это заведение.

Также упоминалось количество охранников – четверо, их вооружение. Состав обслуживающего персонала – восемь женщин, шесть мужчин. Прилагалась схема помещения, в которой ручкой был поставлен жирный крест на сейфе в кабинете директора. Ключ от сейфа, любезно сообщал отправитель, у управляющего рестораном. В двадцать два ноль-ноль он точно будет на месте. Последняя строка извещала о том, что при благополучном исходе операции последует звонок в двадцать три ноль-ноль на мобильный телефон Скифа с сообщением, где будет производиться обмен девушки Юли на американские деньги.

Мы с Купером, прочитав письмо, переглянулись. «Левиафан» принадлежал Прохору. По логике, наших киднеппингеров нужно искать среди недоброжелателей хорошо известного в городе авторитета. А их, в принципе, не так уж и много. Этот контингент требуется отработать в первую очередь. Я взглянул на часы – двадцать ноль-ноль.

– Сколько? – поинтересовался Купер.

– Восемь.

– До указанного времени осталось двадцать шесть часов.

– Время еще есть.

– Не так много.

– Имеем то, что имеем.

Костя достал из пачки сигарету и закурил:

– Лихо завернули, – он прищурил глаз, спасая его от дыма. – Бомбить кабак Прохора? Серьезное дело.

– Непростое.

– А он будет там в десять часов.

– Наверняка.

– Похоже на то, что столкнемся лоб в лоб. – Костик достал из наплечной кобуры «тетешник», повертел в руках. – Без пальбы не обойтись.

– Шутки шутить изволите. «Левиафан» не просто кабак Прохора – это его штаб-квартира. Там будет бойня. Называй вещи своими именами, – мне было жутко неловко и в то же время приятно. Во-первых, потому что из-за моей Юли такие дела на бригаду навлекаю, а во-вторых, потому что Костя ни на секунду даже в мыслях не допустил того, что ею можно пожертвовать.

– Называю, Скиф. Людей надо человек пять. С «калашами». Меньшим числом точно не одолеем. Нас двое, нужно подобрать еще троих. Как минимум. Таких, которые не побоятся попереть против Прохора.

– Боря, Бес, Майкл. Они покатят…

– Майкл?

– Да, Мишка.

– Наш Майкл? – Костя сделал удивленные глаза.

– Он. А что тебя удивляет?

– Так он же сейчас бизнесмен. Охранное агентство – все дела. «Легион»-шмегион. Законность стопроцентная. Ни шага за грань…

– Поможет, должок у него передо мной.

– По тем делам с абхазами? Трехлетней давности? – Костя саркастически хмыкнул. – Он уже забыл о нем давно.

– Нет, по недавним делам, по «эскимосам».

– По кому? – Купер даже привстал.

– По «эскимосам», – повторил я, но разъяснять, о каких эскимосах речь, не стал.

– Не понял...

– Костик, была тут недавно одна заморочка. Собственно, она еще в процессе… – Я тщательно подбирал слова. – Немного подсобил другану старому…

– А почему я ничего не знаю?

– Мишка просил никому не говорить.

– Это почему еще?

– Хрен его знает, – покривил я душой. – У него спросишь.

– Хорошо, спрошу.

– Вернемся к делу.

– Давай!

– Значит, так. Идем впятером: я, ты, Бес, Майкл и Боря.

– Мы понятно… – Костя положил пистолет в кобуру и откинулся в кресле. – Майкл тоже. А Бес с Борей? Они как?

– Забашляем хорошо обоим, пойдут. Один хрен, все в масках будут. Страховка лишняя. Боря парень с пониманием, а Бес за бабки областное УВД на приступ возьмет.

– Рома-мент парень практичный.

– Не самое плохое качество.

– Как сказать.

– В данной ситуации – то, что надо.

– Жека, ты только пойми меня правильно, – Костя заметно смутился, – братанам не объясняй, из-за чего кипеш. Не поймут.

– Сам понимаю. – Я сконфуженно опустил глаза. – Что такое разборка между братвой из-за бабы? Фантастический бред.

– Герберт Уэллс.

– Рой Бредбери.

– Анекдот.

– Точно. К тому же будет даже не разборка, а тупой наезд по полному беспределу с разводом на бабки.

– Статья «Разбой». От восьми до двенадцати.

– До четырнадцати, – поправил я.

– Полагаешь, это уточнение должно добавить оптимизма?

– Нет. Полагаю, что после таких дел не о статье придется думать.

– Это верно, в точку. Тема нехорошая, – Костя переплел пальцы, хрустнул суставами, – блудняк паленый. Если сделаем что-то не так, проколемся на какой-нибудь мелочи – на зону сами проситься будем.

– Да, тюремная сырость покажется раем. – Я вздохнул. – Пока об этом не будем. Время еще есть. Будем думать.

– Чуть больше суток.

– Вагон времени. Попробуем откатать наши идейки. Глядишь, куда выведут. Для начала дам-ка я задание нашему профессионалу…

– Бесу?

– Именно, а потом уже займусь Борей и Майклом, – я взял мобилку и набрал нужный номер.

***

Моя «восьмерка» остановилась возле спортивного клуба «Апполион», когда уже смеркалось. Я вышел, нажал на брелоке кнопку сигнализации – машина в ответ моргнула фарами и мелодично мяукнула. Наградил неоновую вывеску ироничным взглядом и прошествовал в помещение. В холле, как обычно, слонялся, так называемый, администратор, он же один из трех совладельцев спортклуба – Петя Вьетнамец.

Такое погонялово он получил не из-за раскосых глаз, смуглой кожи и маленького роста, хотя это, наверняка, тоже сыграло определенную роль. В далекой рэкетирской молодости он держал на Центральном рынке ряды торгашей, приехавших из Вьетнама. Я пожал его сухую крепкую руку и уже по традиции, выработанной годами, поинтересовался:

– Петро, вы с корефанами думаете вывеску менять? Сколько можно народ распугивать?

– Скиф, может, все же и ты привыкнешь, как все нормальные клиенты? Сколько лет прошло с открытия клуба, пора бы уже…

– Вряд ли. Я же не «все». Как, вообще, можно заниматься в зале под таким названием? – категорически не согласился я.

Я давно издевался над выбранным тремя владельцами спорткомплекса названием «Апполион». И неоднократно пояснял Пете Вьетнамцу, который исполнял роль смотрящего и, вследствие чего, был постоянно на глазах – терся и по делу, и без дела в клубе, что Апполион это греческая калька от имен Аваддон, Абаддон. Имеет два смысла. Первый – обозначает имя ангела смерти. Второй – уничтожение, прекращение бытия. Но все мои пояснения во внимание не принимались, название они, конечно, менять не собирались.

Мои попытки добиться вразумительного ответа на вопрос, какой смысл вкладывался в такое название при открытии спортклуба, так же были тщетны. Внятного ответа я так и не получил. Это давало почву для самых изощренных издевательств с моей стороны.

Я высказывал самые разнообразные предположения, начиная с того, что уничтожение, прекращение бытия относится к жировым отложениям клиентов «Апполиона» и кончая тем, что во главе спортклуба стоят ангелы смерти. На последнее Петя обычно отвечал: «Ну, да! Демоны мы, в натуре. Ты что, по ходу не в курсе?»

– Легко заниматься, комфортно. Людей полно и никто не жалуется, – продолжал свои разглагольствования Петя. – Ты решился? Пришел, наконец-то, попробовать? Тебе первый месячный абонемент бесплатно.

– К чему такие жертвы?

– Только для тебя.

– В честь чего? Замануха какая-то? В чем подвох?

– Нет никакого подвоха. Исключение. Будешь почетным членом.

– Согласен быть только почетным…

– А членом? Что, не хочешь? Ведь первый месяц на халяву? – весело скалился Вьетнамец.

– Вот где собака порылась. А я-то думал! Значит, первый месяц бесплатно, а за второй слупите по полной программе? А то, глядишь, и двойной тариф возьмете с бедного студента?

– А как ты хотел? Мы же не благотворительный фонд, успевший наворовать бабок раньше и в другом месте. Мы коммерческая структура, нам лавэ самим косить приходится.

– Хорошо. Добазарились. Как только поменяете название, так сразу перейду заниматься в ваш спортзал. Устраивает?

– А сейчас?

– Под таким названием – нет. Я не демон.

Я острил по привычке, не отвлекаясь от тягостных раздумий связанных с Юлей, квадратура разговора с Вьетнамцем была при каждом моем посещении «Апполиона» примерно одна и та же. Слушать внимательно Петра было совсем не обязательно, тем более напрягать свои извилины.

– Так сегодня ты что, не будешь заниматься? – разочаровано поинтересовался Петька.

– Нет, я к Борьке.

– К Гераклу?

– Да. Видел его?

– Конечно. Он, по-моему, уже заканчивает.

Я взглянул на часы:

– По времени уже должен.

– Пройди, – Вьетнамец мотнул головой в сторону прохода ведущего из холла через раздевалки и душевые кабины, в спортзал.

– Давай посмотрим, открой, – я кивнул на вертикальные жалюзи, которые прикрывали большое окно, через которое можно было наблюдать за происходящим в зале. – Лень обходить.

– С чего это ты такой ленивый стал?

– Набегался сегодня, – пояснил я и помассировал левую часть груди. – Дел много было. Еле ноги переставляю.

– Раз просишь, сделаем. Для тебя, Скиф, легко. А вообще жалеть себя надо. Сейчас, – Вьетнамец прошел за стойку администратора и щелкнул нужным тумблером на пульте.

Жалюзи послушно разделились по центру и разъехались в разные стороны. За ними обнаружилось толстое стекло, отделяющее наблюдателей от спортивного зала. Там уровень пола был на несколько метров ниже, чем у холла, где находились мы с Петром. Таким образом, все, что находилось в спортзале, располагалось под нами и просматривалось, словно на открытой ладони.

– Что у нас тут сегодня с женским полом? – для поддержания разговора изрек я обычную фривольную фразу.

– Со свежачком? – охотно откликнулся Петька.

– Да. Из мяса помоложе…

– Кроме обычных чижиков, появились два новых свеженьких экземпляра. Мочалки лет по девятнадцать-двадцать. Самое оно. Тело уже есть, а мозгов еще нет. Вон, в дальнем углу, на велотренажерах ягодицами вертят и непрерывно по сторонам зырят.

– В сером костюме с широкой красной полосой?

– Ага, и вторая рядом, в белой футболке и зеленых ластиковых штанах. – Петька вытянул шею. – С черным хвостом…

– Что-то в них, безусловно, есть… – пробормотал я, скользнув невнимательным взглядом по лениво крутящим педали велосипедисткам, и продолжил выискивать глазами Борю.

– То же, что и во всех остальных молодых телках, – хохотнул Вьетнамец. – Я собираюсь к ним подкатить сегодня. Сразу после их занятий…

– С какой темой? – поинтересовался я.

– Тема? Это просто! Первую тренировку отметить надо? Обязательно! Сауна, шампусик, массажик, – Петя хищно оскалился, его раскосые глаза блеснули. – Давай порвем их на пару? А, Скиф? Угощаю!

– А что, сам не справишься? Их же всего две, а не восемь. Ты запросто, без моей помощи, можешь поразить их своими…

Меня перебил звонок телефона на стойке администратора:

– Извини, Скиф. Я сейчас. – Петя проворно ускакал отвечать на звонок, избавив меня от необходимости бессмысленно сотрясать воздух и предоставив возможность спокойно поискать Борю в толпе занимающихся посетителей «Апполиона».

Площадь спортивного зала впечатляла. Его размер был намного больше стандартной баскетбольной площадки, но, конечно, меньше обычного футбольного поля. Нечто среднее. Хозяева зала натаскали сюда все, что только можно. Чего здесь только не было. Я условно делил для себя всю площадь спортзала на сектора примерно таким образом.

Уголок для единоборцев: шведские лестницы, макивары, груши, борцовские чучела, набитые песком. На полу – татами. Второй угол – тяжелой атлетики: штанги, гантели, скамейки, тренажеры. Третий для боксеров: боксерский мешок, скакалки, груша-малютка. Четвертый угол служил для занятий ритмической гимнастикой и еще чем-то не совсем понятным даже мне: зеркала, доски, вибротренажеры, велотренажеры, беговые дорожки, напоминающие мне всю жизнь транспортерные ленты и прочее. Посредине зала стоял батут, рядом с ним были смонтированы конь, турник, брусья и кольца. И все это располагалось на площади одного спортивного зала вместе, без единой перегородки.

Перемещение занимающихся людей по залу было хаотичным, как броуновское движение. В углу единоборцев могли заниматься, например, гимнастки, а возле тяжелоатлетических тренажеров крутиться любительницы шейпинга, отбирая у культуристов легкие гантели «на рельеф» в самый неподходящий момент.

Стоило зазеваться культу между упражнениями, разглядывая свои мышцы в зеркале или таращась на прогибающуюся на борцовском мате спортсменку – и «привет», остался без снаряда. Вместо следующего подхода – поиск других гантелей или выяснение отношений с игривой девахой.

Кроме всего этого, народ постоянно мигрировал по залу, непрерывно мешая друг другу. В покое тебя не оставляли практически ни на минуту.

Впрочем, если основная цель посетителей зала была – общение, а не занятия спортом, то она была достигнута на сто процентов. Благодаря довольно высокой абонентской плате здесь можно было относительно спокойно пообщаться с друзьями, коллегами по бизнесу или снять сравнительно чистую девочку. К тому же, в соседних помещениях этому благоприятствовали: бассейн, сауна, кафе, массажный кабинет и просто комнаты отдыха.

Так что название «Апполион» никакого отношения к моему негативному восприятию этого спортивно-кефирного заведения не имело. Спортзал мне не нравился сам по себе. Я был твердо убежден, что подобное место надо посещать исключительно для занятий физкультурой и ни для чего больше. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Как-то вместе оно, того, не свистит…

Еще и это окно для наблюдений сверху… Я бы при занятиях здесь чувствовал себя, словно в зверинце или на выставке.

А вот Боре Гераклу «Апполион» нравился. В большей мере из-за высокой цены. Он, наконец-то, благодаря хорошему положению нашей бригады и регулярному доходу смог себе позволить посещение дорогого спортивного зала и радовался этому обстоятельству, как ребенок.

Где-то я его понимал. Всю жизнь таскать в подвалах без кондиционера и элементарной санитарии самодельные штанги, а по окончании тренировки вместо теплого бассейна обливаться холодной водой и, толком не смыв пот, идти домой… И это притом, что занятия тяжелой атлетикой для него были чуть ли не самой важной вехой в жизни…

Так что нарушить Борину эйфорию от таскания штанги стоимостью в несколько тысяч долларов не мог никто. Он ревностно оберегал каждый снаряд, с которым занимался, и совершенно не обращал внимания на окружающих его псевдо-спортсменов. Внешне это напоминало неторопливо и обстоятельно решающего свои вопросы бизона, вокруг которого роятся мелкие птички. Они садятся ему на спину, на голову, выковыривают что-то у него из шкуры, а тому нет никакого до них дела. Он их просто не замечает.

Боря обнаружился именно там, где и должен был быть. В углу тяжелой атлетики. Он качал грудь, используя мое любимое упражнение – жим лежа. Вот он отжал штангу последний раз, поставил ее на стойки, сделал «круглую» спину и, мягко перекатившись, стал на ноги. Поднял руки максимально высоко и несколько раз резко ими тряхнул.

– Упражнение против закрепощения мышц. Правильно. Это полезно, – машинально проговорил я, почти физически ощущая, что должны чувствовать мышцы в этот момент. – Правда, что ли, спуститься, сделать пару подходов на грудь? Пожалуй, не время. Не стоит.

Тут Геракл заметил меня и в знак приветствия махнул рукой. Я жестами дал ему понять: «Ты мне нужен». Боря показал на штангу и скрестил обе руки. «Здесь закончил», – без труда понял я. Затем он подошел к брусьям, положил одну руку на них, а второй хлопнул себя по животу и поднял четыре пальца. Понятно. Четыре подхода на пресс, как обычно, в конце тренировки, и все. Я щелкнул себя по горлу, изобразил в руке стакан и мотнул головой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где располагалось кафе. «Жду там». Боря кивнул и показал растопыренные пальцы на обеих руках. Десять минут. Ясно. Подождем.

Пройдя мимо болтающего по телефону Вьетнамца, я ему подмигнул и поднялся в кафе. Немного поборолся с собой, решил, что алкоголь неуместен, записал это в победу разума над желанием и заказал один мультивитаминовый сок. Поколебавшись, выбрал столик возле окна, присел и неторопливо закурил.

Мысли в мгновение ока разлетелись в разные стороны. Сколько всего сегодня было уже передумано с Купером, да и переделано за этот небольшой промежуток времени, пожалуй, немало. А стройной версии как не было, так и нет.

Теперь вот эти разговоры с пацанами. Самый легкий уже состоялся – с Ромой Бесом. Ему особенно ничего и объяснять не надо было. Сказал тему – ограбление кабака. Обрисовал его персональную задачу, пообещал десять косарей зелени за участие, и все. Ни тебе эмоций, ни лишних вопросов. Голый прагматизм. Сегодня он как нельзя кстати. С Бесом все давно понятно.

А вот Борька… сейчас закончит со своими занятиями… и что я ему скажу? Костик рекомендовал не распространяться насчет истинных причин налета. И тут он прав. На сто процентов прав. Говорить правду нельзя, а врать не хочется. Да и не смогу, наверное. Борьке не смогу. Уж он-то не промолчит, спросит обязательно, для чего в такое дерьмо лезем.

Да и Майкл… Разговор с ним я отложу на утро, поздно уже. И вообще… Майклу я врать точно не буду. Столько лет вместе. Заодно посмотрю на его реакцию. Насколько он изменился? В принципе, он уже легальный бизнесмен, правда, по стремным делам, но скок – это для него сильно. Еще и против Прохора. Явный перебор. Конечно, он вправе отказаться. Так же как и Борька. На фига им вообще нарисовался такой гембель? Еще и по делам, которые не касаются ни бригады, ни их персонально. Да, дела…

– Здорово, Скиф! – от неожиданности я вздрогнул – Борька шлепнулся всей своей махиной на соседний стул, который жалобно затрещал, и сделал знак официанту: – Стас, мне все как обычно.

– Здорово, Геракл. Как успехи? – поинтересовался я. – Все железо цело?

– Вроде бы никакие снаряды не повредил. Все в порядке как будто, – пожал плечами Боря, улыбаясь моей шутке.

– Во всем?

– Да. Планчик сегодняшний выполнил. Забацал от души. Душик принял. Сейчас, если ты не нарушишь моих планов, позову гостей и буду расслабляться.

– Сегодня нет, Боря. Ты волен распоряжаться своим временем, как пожелаешь. Нужен ты мне будешь завтра вечером, – обозначил я тему разговора и снова вернулся к вольному трепу. – Гостей? Какого пола?

– Как это какого? – удивился Боря. – На фига мне в гостях мужики? Я что, гомик? Таньку и Светку высвистаю.

– Они что, к тебе вместе приходят? – удивился я.

– А чего этих моделек сортировать? Много чести. – Борька хмыкнул. – Две в самый раз. Третья была с ними – Нинка, так это уже было не то. Пришлось прогнать…

– Перебор? – усмехнулся я.

– Есть немного. И дело тут было не в моих… ну ты понимаешь, Скиф? – Борька смутился и, как мне показалось, даже немного покраснел.

– Понимаю, что-то в этой Нинке было не то, – я сделал серьезное лицо и, только благодаря большому усилию воли, удержался, чтобы не прыснуть со смеху, зная обидчивость великовозрастного ребенка Бори Геракла.

– Ну, словом, мне-то с тремя тоже нормально было… А вот кобылы эти, из модельного агентства, перегрызлись между собой. Той больше, этой меньше… этого… как его назвать… количества, что ли… нет, внимания. Вот!

– А две, стало быть, мирятся?

– Вполне.

– А одной тебе уже никакой не хватает?

– Почему, есть и такая. Клавка. Все остальные кобылы по сравнению с ней отдыхают. Вот она ко мне одна приходит, – мечтательно закатил глаза Геракл, – там группа поддержки совсем не нужна. Такая баба, ух – огонь.

– Знойная женщина, мечта поэта?

– Типа того. Пальцы на ногах лижет так, что кончаешь, – доверительно понизил голос Боря.

Официант поставил перед Гераклом протеиновый коктейль, апельсиновый сок и вазочку с мороженым.

– Спасибо, Стас, – поблагодарил Борька гарсона, залпом выпил «качковый» коктейль и придвинул к себе мороженое:

– Не могу отказать себя в маленьком удовольствии.

– И это ты называешь маленьким удовольствием? – я кивнул на порцию, в которой при желании можно было спрятать пистолет Макарова: – В твоей вазочке граммов четыреста мороженного, а то и все полкилограмма.

– Обижаешь, Скиф. Здесь шестьсот граммов. Ни больше, ни меньше. Моя дневная норма. Днем я сегодня мороженое еще не ел. Честное слово.

– Ладно, не оправдывайся. Когда у тебя соревнования?

– Через два с половиной месяца. Если точнее – два месяца и девятнадцать дней. Еще куча времени, – довольно отозвался Боря, забрасывая ложечкой мороженое в рот, словно уголь в топку паровоза.

– Тогда, конечно, можно, – согласился я, с интересом наблюдая за процессом принятия пищи. – Хороший период времени для культуриста – жор. Можно сказать, лучший. Да, Боря?

– Точно, Скиф. – Боря, поедая мороженное, жмурился от удовольствия, как кот, облизывающий блюдце со сметаной.

– Приятного аппетита, – запоздало пожелал я, снова закурил, выпуская дым в сторону от визави.

Непьющий, некурящий Борька оценил мое внимание и сопроводил кивком головы свои вопросы:

– Спасибо! Так что там за дела у тебя, Жека? Такие, что по телефону никак? Тема нарисовалась? Жирная? Будет общий сбор?

– Завтра в девять вечера на нашей даче будет последний инструктаж, и вперед. На дело пойдут только избранные…

– В бой идут одни старики.

– Можно и так сказать. Сейчас у меня предварительные разговоры со всеми участниками. Дело стремное, потом могут быть непонятки. Мы с Купером пытаемся подравнять бугры, но до завтра времени маловато, может повернуться и так, и иначе…

– А отложить нельзя?

– Нет.

– Раз нет, значит, нет, Скиф. Базарь дальше.

– Если будешь учувствовать в деле со статьей до четырнадцати лет, твоя доля десять штук зелени, – выложил я.

– Согласен. Что, первый раз, что ли? – не задумываясь, ответил Боря. Он отставил пустую вазочку из-под мороженого и с наслаждением сделал пару глотков сока:

– Ты же пойдешь с нами?

– Разумеется.

– Мне других объяснений не надо. Этого факта достаточно. Если возглавляешь тему ты, то я автоматически в нее вхожу. Все просто, как автомат Калашникова.

– Это не все.

– А что еще? То, что к делу допускаются избранные, ты уже сказал. Я польщен оказанным доверием.

Геракл простодушно уставился на меня, и я понял, что еще секунда, и я выложу ему всю правду. Взял себя в руки и обозначил только то, что, на мой взгляд, ему надо было знать:

– Боря. Говорю по существу, не размазывая, не вдаваясь в детали и не погрязая в ненужных подробностях. Завтра, прямо с дачи, в девять тридцать выезжаем на скок…

– Кого будем грабить?

– Одного нашего городского авторитета.

– Кто именно?

– Пойми меня правильно. Не могу я тебе сейчас этого сказать. Если согласишься, все узнаешь завтра вечером.

– Во-первых, я уже сказал «да», а во-вторых, завтра так завтра. Нет базаров. Какая проблема? Мне, как той лошади, которая идет поперек борозды, ей…

– Дело тут не в деньгах. Твоя доля вне зависимости от результатов операции десять тысяч долларов. Расчет завтра. Сразу же после дела. Объяснять нюансы долго и ни к чему, – я опустил глаза. – Если тебе будет интересно, потом все расскажу. А сейчас ты теряешь драгоценное время…