Текст книги "Мореход (СИ)"

Автор книги: Александр Белый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

   – И ты красивая, Солнышко моё, – ответил ей.

   Вместо каких-либо слов она плюхнулась рядом, крепко обняла меня и так просидела несколько минут.

   – А у меня в глазах 'зайчики', – наконец сказала она.

   – Не переживай, скоро пройдут.

   – Ага, – кивнула завитушками кудряшек.

   – Ты, наверное, садись на моё место и держи прежний курс: солнце сзади – немного слева, а я займусь снастями, чтобы на месте лова время не терять. Впрочем, подожди, – вынул и активировал компьютерные очки, настроил компас и протянул ей, – Держи! Азимут выставил, зелёная точка на двухстах двадцати пяти градусах. Теперь на солнце оглядываться не надо, и зайчиков не нахватаешься.

   Развернув и раскрыв кофр, стал готовить снасти в той последовательности, в какой всегда готовил папа. Вначале вытащил сигнальный буй, из эластичной, но прочной резины, который попадая в воду, надувается до двух метров в диаметре, и пристегнул к нему один из концов двухмиллиметровой мононити. Второй её конец пристегнул к двузубому гарпуну. Затем проверил работу пневматической гарпунной винтовки и наличие в её камере капсулы со сжатым воздухом. Оказалось, что всё было в порядке, его хватало ещё на шесть выстрелов, поэтому зарядил в ствол гарпун и прислонил ружьё к средней банке у правого, в нашем случае нерабочего борта. Туда же выставил оба багра, опустив и задвинув их острые крюки, точно так же, как и наконечник гарпуна в щели поликов. Папа говорил, что благодаря такой предусмотрительности, когда-то добыл редкую акулу.

   Основное орудие лова будет работать почти в автоматическом режиме, я его установлю, как только уберем паруса, а для спортивного интереса разложил два телескопических спиннинга, проверив работу электроприводов катушек. В качестве приманки прицепил 'воблеры' трёхсантиметрового криля, уж очень его любит земная атлантическая сельдь, когда-то сам лично ловил.

   Элемент питания привода катушки рассчитан для непрерывной работы в течение ста сорока часов. Чтобы натаскать бочку рыбы, нужно чтобы катушка работала на подъем минут тридцать-сорок. Таким образом, около года можно не переживать, и лишь потом придется катушку крутить вручную. Впрочем, надо будет попробовать производить подзарядку этих элементов через солнечную батарею.

   Пока мы шли заданным курсом, в окружающем пространстве не появилось ни одного корабля, а через полтора часа хода вдали показалась гряда скалистых островов. Казалось, что совсем ничего не изменилось и всё так же светило солнце, однако, оттенок воды в океане стал более тёмным, гребешки волн – немного крупнее, а ветер изменил направление.

   -Илана, возьми пеленг на ретранслятор и определи наше нынешнее местоположение на электронной карте.

   – Есть, – ответила она, – от устья реки прошли строго на юго-запад девятнадцать километров четыреста метров. А эти островки тянутся на северо-восток до того места, где мы вчера видели наших местных рыбаков. О, здесь отмечено прохождение фронта холодного течения.

   – Отлично, ложимся в дрейф.

   Илана зафиксировала руль, и мы быстро убрали паруса. Затем, вытащил рыболовную лебёдку с пружинной консолью и ещё раз удостоверился в её готовности к работе. Затем, удерживая её в руках, стал ногами на банку и приподняв над головой, прислонил к мачте перпендикулярно левому борту, после чего активировал электромагнитные замки. Рычаги устройства крепко охватили тело мачты, и получился своеобразный грузоподъёмный механизм. Консоль выдвинул и зафиксировал на расстоянии в один метр, чтобы она слегка выступала за борт.

   Дистанционное управление системы работало отлично, висеть на мачте и тыкать в лебёдку пальцами не придется. Включил сеть и проверил систему, опустив и подняв технологический грузик, затем, в качестве приманки к мононити прицепил тяжелую стальную рыбку-мойву, пятнадцати сантиметров длины и круглую, как колбаска. Лишь сменил тройник на самый крупный, какой нашёл в коробке.

   – Что, Илана, приступим?

   – Приступим! – дала отмашку рукой.

   Отключив с помощью пульта тормоз привода, мы увидели, как масса тяжёлой приманки увлекла её вглубь океана. Вода была настолько чистой и прозрачной, что блеск играющей серебристой рыбки просматривался долго. Когда приманка достигла дна, датчик вращения инерционной катушки издал звуковой сигнал – тихо пискнул, после чего мгновенно включился привод на подъём. Катушка произвела всего три оборота, приподняв приманку на полтора метра, и опять отключилась, освободив тормоз и снова уронив её на дно. Теперь эти тихие монотонные писки раздавались регулярно с интервалом в три с половиной секунды, а стальная рыбка взлетала и падала, взлетала и падала, играя в толще воды серебристым телом и возбуждая интерес ненасытного хищника.

   – Ого! – взглянул в окошко экрана дистанционного управления, – Да здесь глубина восемьдесят два метра. Ну, пускай пока попиликает, а если мойвы здесь не любят, попробуем ловить на того же криля, только десятисантиметрового. Правильно?

   – Ты главный, тебе виднее, – с улыбкой ответила Илана.

   – Тогда давай пока что научу кидать спиннинг. Смотри ...

   В это время раздался звук длинного зуммера, пружинная консоль вздрогнула, после чего включился электропривод, и катушка стала безостановочно наматывать туго натянутую мононить, вытаскивая добычу из морских глубин.

   – Ха! Мойву здесь тоже любят! – обрадовался я, – Так, Илана, спиннинг подождет, сейчас бери багор, становись слева от ящика и будь готова работать. Ясно?

   – Яснее не бывает!– кивнула она и показала пальцем за борт, – Смотри!

   В толще воды был отчётливо виден силуэт огромной рыбины, рыскающей по сторонам, но мощная лебёдка тащила её вверх. Перед самой поверхностью пружинная консоль несколько раз сильно дёрнулась и согнулась градусов на тридцать, даже баркас вздрогнул. Как только из воды появилась большущая рыбья морда, и раскрыв пасть, в которой может спокойно поместиться человеческая голова, глотнула воздух, я с помощью пульта снизил скорость подъёма, чтобы выважить её плавно и без рывков.

   Полутораметровое пятнистое тело тёмно-коричневого окраса плавниками и хвостом взбурлило воду, пытаясь улизнуть обратно вглубь океана, но волею умного механизма все её попытки были тщетны. А когда технологический грузик-ограничитель упёрся в консоль, в результате чего накрепко прихваченная тормозом лебёдка замерла, то удерживаемая прочной мононитью рыбина уже висела в воздухе, тяжело извиваясь и слегка раскачивая баркас.

   Да, это была треска, только огромная, формой головы напоминающая равнобедренный треугольник со сторонами в полметра. Взглянув на экран пульта, отметил показания динамометра: семьдесят семь килограмм, триста пятьдесят грамм. Издали мы видели подобный экземпляр, пойманный другими рыбаками, теперь же сами поймали и разглядываем воочию в упор.

   – Илана, цепляем баграми хвост и тянем!

   Эту команду больше всего отдавал самому себе, но девочка тоже крепко зацепилась крюком в тело рыбины и мы общими усилиями перевалили её хвост через борт баркаса, после чего опустили внутрь ящика. Наконец огромная треска оказалась на положенном месте, и тогда с помощью разжимного циркуля и плоскогубцев вытащил из её пасти приманку и тройник.

   – Ух! Вот это рыбка! – воскликнула Илана.

   – Всё, девочка моя, голодными теперь точно не будем, – сказал, разглядывая добычу, затем опустил приманку в море и отключил тормоз лебёдки, – Ловим дальше!

   – Ловим!

   – Только вначале давай заякоримся. Вроде, здесь место хорошее, – подошёл к корме, поднял булыгу и бросил за борт. Каната было сто шангов (девяносто пять метров), так что для глубины в восемьдесят два – вполне достаточно.

   Очередная поклёвка случилась сразу же, как только приманка легла на дно. Датчик пискнул всего четыре раза, когда раздался звук длинного зуммера, пружинная консоль вздрогнула и изогнулась, а привод лебёдки стала наматывать на катушку вытянутую, как струна мононить. И вторую треску, которая была на один килограмм тяжелее первой, мы тоже вытащили без проблем.

   Последующие три часа зуммер не звучал, лишь монотонно попискивал датчик лебёдки. Но мы не скучали, научив Илану кидать спиннинг, стали ловить сельдь. Она тоже чаще всего брала на глубине, зато подёргивать спиннингом надобности не было, поклёвка следовала, даже не давая приманке лечь на дно.

   Папа когда-то приучал меня не особо полагаться на электропривод катушки, а крутить её ручкой. Он говорил: 'Ощути, сынок, трепет добычи собственными руками, особенно интересно, когда она крупная, просто так не даётся и её нужно уморить'. Эта сельдь была длиной до пятидесяти сантиметров, круглой и жирной, весом около пятисот грамм, и ловилась очень легко. Приманку даже швырять далеко не надо, выбросил за борт и все, вскоре ожидай удар.

   Илана, на удивление, спиннинг освоила быстро и где-то после пятой-шестой поклёвки таскала селёдку не хуже меня. В этот день мы надёргали её штук по сорок и, в результате, пятиамфорный (сто семь литров) бочонок забили до половины.

   Клёв пропал неожиданно, вот только что сняли с крючков по рыбине и все, подёргивание приманкой оказалось безрезультатным, стая сельди куда-то ушла. Солнце стояло высоко, компьютерные очки показывали половину одиннадцатого дня, пора было собираться.

   – Сворачиваемся, – сказал Илане, но не успел собрать спиннинг, как монотонное и привычное попискивание датчика нашей основной снасти прервалось длинным зуммером.

   – Есть! – воскликнула моя девочка.

   Вскоре в ящике лежала третья такая же огромная треска, а меня опять взял азарт, и было принято решение немного задержаться. И не напрасно, друг за дружкой мы вытащили ещё две таких же рыбины, но затем, к сожалению, как отрезало. Просидев под монотонное попискивание полчаса, решил проверить некоторые подозрения: опять разобрал спиннинг и закинул приманку. Да, стая сельди подошла, и повторился её безудержный клёв. Теперь стало понятно, что она исчезает при появлении в их ареале обитания более серьёзных представителей пищевой пирамиды, и в данном случае это треска.

   – Всё, пора и честь знать. Солнце почти в зените, надо поспеть на рынок.

   Снасть собиралась так же быстро, как и разбиралась, и мы через десять минут уже подняли паруса и двигали домой. Илана опять надела компьютерные очки, и управляла баркасом, а я приводил в порядок свой рыбацкий кофр.

   – Рэд, представляешь, а руля сейчас слушается много лучше, – удивлённо воскликнула Илана.

   – Ещё бы, без учёта нас двоих на борту четыреста с лишним килограмм груза, где-то треть от общего водоизмещения, рулевое перо сидит глубже, поэтому-то и управляемость хорошая.

   Возвращаться домой было удобней, чем идти к месту лова, свежий бриз дул сзади и справа. Туго наполненные паруса несли по волнам слегка заваленный влево баркас действительно довольно быстро, двадцать два километра до причала рыбного рынка мы шли всего пятьдесят восемь минут. Мне кажется, что для корпуса обычной рыбацкой лодки это очень приличный показатель.

   Однажды мы уже на рынке были и порядок действий в общих чертах представляли. Главенство здесь держал староста Карис Стром, а некоторые уважаемые жители нашего посёлка были его помощниками и сидели на ключевых постах, то есть, контролировали все денежные потоки. Даже моих знаний по неоконченному университетскому курсу 'Управление персоналом, экономика промышленных предприятий и торговля', для понимания местных реалий и происходящих здесь процессов было больше, чем достаточно.

   Свежую сельдь, как правило, продавали редко. Каждая артель или семья имели свой собственный засолочный сарай, где после упаковки в бочки стоимость тана селёдки увеличивалась ровно в пять раз. Лично я этим бизнесом заниматься всю жизнь не собирался, и когда староста предлагал взять в аренду полсарая или выкупить небольшой участок для строительства собственного, то пообещал вначале осмотреться, подумать и, лишь затем принять решение.

   У причала стояли девять баркасов, из которых рабы выгружали наполненные корзины с уже рассортированной по видам и размерам рыбы прямо в тележки. Чего здесь только не было?! Всё, что попадает рыбакам в сети, шло на прилавки покупателям, удалось даже впервые увидеть знаменитую тупоносую акулу, переливавшуюся на солнце серебристым цветом. Непонятно каким образом это четырёхметровое чудовище тоже попало в сети.

   Никакого столпотворения у причалов не было, чужие торговцы сюда не допускались, а к прибывшему баркасу для решения вопросов реализации подходил кто-то из рыночных распорядителей и помощник комита, то есть, рыночного мытаря. Но мой баркас своим необычным парусным вооружением всегда вызывал интерес и шутки окружающих, поэтому ротозеев набежало немало.

   – Ларт! С тебя солд! Я тебе говорил, что он не перевернётся?! – весело выкрикивал кому-то мой сосед Харат.

   Рядом с ним был такой же молодой парень, внешне очень похожий на старосту Строма, как позже оказалось, это был один из его сыновей. Когда они подошли к причалу, и заглянули в баркас, то их лица выражали крайнюю степень изумления.

   – Ого, – тихо сказал Харат.

   – Пять штук! – удивился второй, – Это где же вы их взяли?

   – Как где? Поймал, – ответил ему.

   – Интересно знать, в каких сетях она такая ловится? – недоверчиво ухмыльнулся он.

   – Не понял, вы меня в чём-то хотите обвинить? – закрепив на приколах второй швартовый конец, я разогнулся и уставился на него, краем глаза заметив, как Илана приподняла подол рубахи и держала руку у кобуры с импульсником.

   – Рэд, парень шутит, – сзади подошёл староста и хлопнул меня по плечу, – Итак, что у вас тут? Прилично, прилично! Такая кидана – по четыре с половиной солда за штуку потянет, пойдет?

   – Хорошо, – махнул рукой, при этом прекрасно понимая, что они её пустят в разруб и наварят если не столько же, то пятьдесят процентов, как минимум, – Согласен!

   – Сельдь тоже отдаёшь? Цена один россо за танн.

   – Тоже устроит, – согласился с ним, – Только кидан отдаю четыре штуки.

   – А пятую куда? – с недоумением спросил он.

   – Домой заберу, – улыбнулся, и добавил, – съедим.

   – И правильно! – староста потёр руки и кивнул на наглого и недоверчивого парня, – Это Ларт, в дальнейшем работайте с ним. Он, как и вся молодёжь ершистый, а так – нормальный.

   – Без проблем, – пожал плечами, мне было без разницы, с кем иметь дело.

   Через пять минут рабы выволокли крючьями большую треску, погрузили её на тележку и потащили в торговые ряды. Двое других рабов принесли стойку с весами, затем, пересыпали из бочки в корзины селёдку и взвесили, получилось пятьдесят один танн.

   Рядом стояли Ларт и помощник комита, при этом оба записывали результаты в свои бумажки. По общему итогу мне причиталось девятнадцать серебряных солда и одиннадцать россо. Забрав деньги и выплатив мытарю десять процентов налога, тут же отправились домой.

   Вот так и начались наши трудовые будни. Семь дней в докаду мы выходили в море, а один – устраивали выходной. Должен сказать, что столь удачный лов был нечасто, обычно в день попадались две-три трески, да с полбочки сельди добирали. Прошло некоторое время, и первоначальное удовольствие и спортивный интерес превратились в рутину. Не скажу, что работа была тяжёлая, для нас нет, мы постоянно занимались специальными физическими упражнениями и поддерживали себя в тонусе. А в дни, когда бывали проблемы с клёвом или уж слишком всё надоедало, мы с Иланой высаживались на островок, где нагишом купались в море и загорали. А чего? Медицинской капсулы и солярия здесь нет, а морские и солнечные ванны – дело полезное и нужное, тем более, что получаем мы их самым натуральным образом. Так что уже через месяц цветом кожи от аборигенов мы особо не отличались.

   Удалось и нам добыть одну серебристую акулу. Однажды поймав три больших трески и полбочки сельди, мы свернулись и взяли курс на берег. Одну из рыбин решил не продавать, а оставить себе, а чтобы не тащить домой лишний вес, задумал отрезать и выбросить за борт голову, которая занимала треть объёма и выпотрошить. Уже склонился и заворачивал в парусину очищенную тушку вместе с огромной печенью, когда Илана взволновано воскликнула:

   – Рэд, смотри!

   Приподняв голову и выглянув в море, метрах в десяти за баркасом увидел резавший волну серебристый плавник.

   – Ох ты, тьма космоса, – выругался, и выхватил из-под рубашки игольник, но холодный расчёт взял верх, и уже более спокойно спрятал его обратно, после чего открыл кофр со сложенными снастями.

   Сверху на борту подсыхало пятнышко крови, которое капнуло с рыбьих потрохов, и мне стало ясно, откуда взялось это чудовище, которое и не думало отставать, наоборот, нарезало круги вокруг баркаса. Зарядить гарпун в пневматическую винтовку, подсоединить к нему мононить с сигнальным буем и взвести затвор, заполнив камеру порцией сжатого воздуха, составило секунды времени.

   Из этой винтовки довелось стрелять лишь дважды. Давно это было но, помнится, папа говорил, что при такой стрельбе вода преломляет изображение, и истинное местонахождение объекта смещено, что ж, надо пробовать. И вот, плавник акулы снова объявился со стороны кормы и стремительно двинулся курсом мимо правого борта.

   Прижав винтовку к плечу, стал выискивать убойное место поражения, но с рыбой не всё так просто, особенно с акулой. Солнечные блики на волне смазывали очертания тела, но жаберные щели были все же заметны, поэтому, вынес упреждение и нажал на спуск. Гарпун мощно пронзил волну и почти полностью проник в тело хищника, который резко ушёл на дно, а следом из бухты стала быстро утекать мононить. Вот исчезли последние витки, захватив и вместе с собой утопив сигнальный буй, который буквально через несколько секунд всплыл. От соприкосновения с водой сработала система разблокировки клапана капсулы, содержащей сжатый воздух, и теперь он стал большим, двухметрового диаметра. Но даже в таком виде усилиями мощного хищника он периодически притапливался до половины.

   Для акулы движение – это жизнь, её надо остановить, тогда она погибнет. И хорошо, что гарпун вонзился под углом в жаберные щели, это поспособствует скорейшему её усыплению. Минут через двадцать буй перестал хаотически танцевать на волнах и успокоился. Мы к нему подошли и зарифили паруса, тем временем я замкнул на мачте лебёдку, направив консоль перпендикулярно корме. После этого зацепил под буем мононить, идущую от гарпуна, и посредством специально для этих целей приспособленного карабина соединил её с мононитью лебёдки.

   Акулу на буксире не потащишь, у неё отрицательная плавучесть и нет воздушного пузыря. Таким образом, этого четырехметрового монстра пришлось вытащить на борт, а морду привязать к мачте. Правда, хвост так и свешивался с кормы.

   Наше прибытие к причалу рыбного рынка на присутствующих произвело неизгладимое впечатление. Мы, конечно, гарпун из тела хищницы изъяли, а прочие снасти спрятали, но то, каким образом она была затянута внутрь баркаса, не понял никто. Тогда нам за неё предложили пять золотых зеола, и я согласился даже без торга. Правда, несколько позже выяснил, что лишь за одну акулью печень, из которой лекари делают какое-то лекарство, платят не меньше двух с половиной зеола, но я этим фактом совершенно не расстроился.

   Люди и раньше поговаривали, что мол, этой самой молодой в посёлке семейке помогает бог морской стихии Горон, и частенько допытывались, как, где и чем мы ловим треску, но мы всё отшучивались. Здесь народ к богам относился серьёзно, а увидев, что мы постоянно посещаем храм Горона, в отношении нас сформировали однозначное мнение и вопросов больше не задавали. А мы так и поддерживали имидж ярых поклонников морского бога и его любимчиков.

   Лето подошло к концу, у дома поспел виноград, а в саду начали желтеть зелёные цитрусовые. На море увеличились гребешки волн, предвестники периода штормов, а рыба стала уходить от берега, мигрируя в другие районы океана. Рыбацкие уловы становились всё меньше, и рынок переходил на речную рыбу. Вот и мы в один прекрасный день вместо трески и сельди поймали десяток штук морского окуня и на этом всё.

   Народ готовился к лову белой рыбы, которая вот-вот должна была хлынуть в реки на нерест, но мы решили в данном деле не участвовать. Всё же это коллективный промысел, требующий наличия специальных сетей и неводов, а напрашиваться к кому-то в артель или путаться под ногами, посчитал неправильным. Ведь давным-давно все рыбные места поделены, а залезть на чей-то чужой участок реки, это всё равно, что забраться в чужой дом.

   Мой дедушка на этот счёт говорил так: 'Не зная броду, не лезь в воду'. Вот и мы не полезли. Стали чаще выезжать лошадей, а проведав 'свою' заводь и увидев тысячные стаи птиц, которые облюбовали её, как место отдыха на перелётах, полностью переключились на охоту. Брали палатку и через день выезжали с ночёвкой, в результате, за две докады набили сорок три гуся, весом от четырёх до пяти килограмм, а на утку даже не охотились.

   Когда птица стала пуганной до невозможности, под берегом острова увидели ход крупной рыбы, как оказалось, это была та самая 'белая'. Мы её тоже взяли с арбалетов. Можно было набить, сколько угодно, но лошади могли вынести лишь килограмм по сто каждая, поэтому решили взять всего по четыре крупных экземпляра, и вместо гусей, повезли домой рыбу. Дав лошадям отдохнуть, мы через день вернулись, но уже не было ни рыбы, ни гусей. Правда, в тот день добрались домой тоже не без добычи, когда миновали чащу, то увидели стадо косуль, и двух из них смогли взять.

   Все две докады по моему двору плыл запах специй и приготовленного мяса. Кухарка Риса сутками напролёт тушила гусятину, затем укладывала её в глиняные горшки, объёмом на три банки, заливала гусиным жиром, обвязывала парусиной и сносила в глубокий подвал. Я потом тоже туда забрался, и на полках насчитал четыре десятка таких горшков, а ещё два горшка, размером с половину амфоры, наполненные солёной чёрной икрой и два больших ящика с рыбным балыком. Кроме всего прочего, были здесь какие-то овощи, фрукты и две бочаги с молодым вином, одна с белым, а вторая с красным.

   Следует ещё закупить муку и разных круп, и о пропитании в ближайшее время можно особо не беспокоиться.

   Дом наш приобрёл более обжитой вид. Шустрая Илана обошла всех соседей и высмотрела образцы местной мебели, после чего стала с размахом тратить наши заработанные деньги, правда, с моего ведома и согласия. Однако, попробовал бы не согласиться, на моё замечание, что этот дом есть лишь базисом для дальнейшего продвижения в Верхний город, в ответ услышал безаппеляционное: 'А мама говорила, что в свинарнике жить нельзя'. После чего никаких вопросов не задавал, лишь с некоторой долей сожаления проводил исчезнувшую в кошелях строителей, плотников и городских мебельщиков-краснодеревщиков половину заработка, который хотел потратить совсем на другие дела. Недаром папа когда-то говорил, что тем или иным способом работать, а потом работать ещё более эффективно, нас заставляют именно женщины. Как бы там ни было, но в доме сейчас – красиво и уютно.

   Наступило время подведения первых итогов нашего пребывания на этой планете. Да, охота и рыбалка мне нравится, но превращать удовольствие в повседневную рутину нет никакого желания. Любая достойная работа, если к ней относится с полной ответственностью и отдачей, обязательно принесёт материальное удовлетворение. Взять тех же рыбаков. В основном, это вполне обеспеченные люди, но воистину богатых среди них нет, за исключением некоторых околорыбных заправил, типа старосты Строма. Несмотря на своё сравнительно с дворцами богатеев скромное жилище, своим состоянием многих из них он переспорит запросто.

   Итак, самое главное наше достижение это то, что период адаптации пройден успешно, и мы без проблем и потерь вписались в структуру местного общества. И пусть его уровень находится далеко от вершины, но цели перед собой поставлены, остаётся неукоснительно двигаться вперёд.

   Часть 2

   Торговец

   Глава 1

   В первый день докады будильник наладонника, который лежал на прикроватной тумбочке, всегда молчал, а мы могли дрыхнуть в постели сколько угодно, даже на утреннюю разминку не выходили. Однако, сегодня был не только день чествования морского бога Горона и наш законный выходной, но и день рождения моей девочки.

   Обычно за одну минуту до сигнала побудки я всё равно просыпался, но сейчас открыв глаза, почувствовал, как что-то убаюкивающее загоняло меня обратно в сон. Ещё не взглянув на оконные жалюзи, я знал, что это шум дождя, первого дождя в этом мире. Впрочем, это для меня он первый в этом мире, а для Иланы – первый в жизни. Девочка родилась и прожила на верхних ярусах современного города Содружества, затем в космосе, и ничего подобного никогда не видела.

   Она, как обычно, сладко сопела слева подмышкой, при этом по своей дурацкой привычке закинула на меня и руку и ногу. Это она сейчас, когда маленькая, спит, чуть ли не взобравшись мне на живот, придавив мочевой пузырь, а когда вырастит, то ногу мне на шею будет забрасывать, или как? Аккуратно, чтобы её не разбудить, выбрался из-под покрывала и направился в угол к горшку, при этом в который раз подумал, что надо было бы перегнать спасательную капсулу, снять с неё насос и ёмкость для воды, трубопроводы, смеситель и унитаз, да устроить в доме нормальный санузел. Но тратить остаток ценнейшего ресурса на обычный перелёт совершенно не хотелось, пусть уж пока постоит до какого-нибудь более серьёзного повода, а мы и на горшок походим.

   Тихо сделав дело, уселся на кровать, выдернул из подушки пёрышко и стал щекотать Илане нос и губы.

   – Х-м-м..., – лениво отмахнулась, прогоняя 'назойливую муху', но второй раз взмахнула резко и поймав меня за руку, приоткрыла глаза и заканючила, – Дай поспать! Рэд, ты бессовестный, сегодня выходной!

   – Тебе сегодня одиннадцать лет! – запел ей поздравительную песенку, после чего она встрепенулась и широко распахнула глазищи, – Поздравляю, поздравляю!

   Она вдруг улыбнулась, приподнялась и крепко меня обняла:

   – Спасибо, Рэд.

   – А ещё тебя ждёт подарок, – прошептал её на ухо и поцеловал в щечку.

   – Подарок? – удивлённо спросила она и отпустила объятья, – Какой?

   – Такого ты не видела ещё никогда в жизни, – вообще-то никаких материальных подарков мы друг другу в космосе не дарили, но сейчас кивнул на окно и сказал, – А ты прислушайся.

   – Что это? – замерев на секунду, спросила она.

   – Дождь.

   – Настоящий дождь?! – спросила она, соскочила с кровати и подошла к окну.

   Распахнув створки рамы с мокрыми наклонными жалюзи, она уставилась во двор, затем высунула руку и поймала несколько капель,

   – Побежали, – воскликнула она и устремилась к выходу из комнаты.

   – Куда? – только и успел спросить, но её ночная рубашка мелькнула в двери, и мне ничего не оставалось, как поспешить следом.

   Затаскивать с улицы в дом совершенно мокрую Илану с прилипшей к телу ночнушкой, пришлось чуть ли не насильно, для этого довелось и мне выскакивать под природный душ в одних трусах.

   – Ты сумасшедшая, Иланка! Дождь прохладный, заболеть можно, а наш медблок Стерва унесла в глубины космоса, так что поберечься надо, – стянул с неё рубаху и стал оттирать сухим полотенцем.

   – Рэд, разве ты не знаешь, что обычной простудой мы не заболеем, биороботы не допустят? – спросила она и побежала в угол за штору.

   – 'Не допустят', – передразнил её и вытерся сам, затем вытащил из одёжного шкафа, изготовленного краснодеревщиками по моему чертежу сухое чистое бельё, и стал переодеваться.

   Илана обернулась, как метеор, шустро напялила на себя трусы и майку, но одеваться дальше не стала, а ухватила меня за руку и потащила в кровать.

   – Выходной сегодня, давай ещё полежим, поговорим про наш будущий поход, а?

   – Ладно, давай, всё равно дождь идёт, – согласился с ней.

   Фагор говорил, что сейчас после постоянных двухсот двадцати дней сухой погоды должны пойти один-два раза в докаду дожди-предвестники, и лишь через месяц следует ожидать начало сезона дождей, усиления ветра и высокой волны на море. Впрочем, уже при нынешних пяти баллах, из бухты не выходит ни один корабль, о рыбацком баркасе даже не говорю. И так будет продолжаться четыре месяца. Между тем, по имеющейся в моём ПК информации, нормальному паруснику сегодняшние природные условия для судоходства вполне пригодны.

   Как бы там ни было, но местные суда ходить по такой волне не приспособлены, поэтому рыбаки и моряки ныне отдыхают. Но кое-кто из энергичной молодёжи все же дома не сидит, а нанимается в охрану и сопровождение зимних торговых караванов, при этом выбирают маршруты, на которых можно обернуться за четыре месяца, то есть, к началу нового рыболовного сезона. С одним из таких караванов, который повезёт на продажу солёную рыбу, староста Стром предложил отправиться и мне.

   – Воинам плачу по солду в день, поход займёт три месяца, – говорил он, – Считайте двенадцать зеолов за поход, питание и проживание за мой счёт.

   О том, что куда-то поеду без неё, Илана и слышать не хотела. Мне же и брать её с собой, и оставлять дома одну было как-то боязно, поэтому пришёл к старосте и заявил:

   – Я согласен, но нас двое, моя жена тоже воительница.

   – Нет! – категорически ответил он, – Женщин в поход никогда не брали и не возьмём!

   – Ставлю зеол против солда, что она завалит любого из ваших воинов.

   – Нет, Рэд, – он весело рассмеялся, – пусть уж ваш зеол останется при вас. Даже если она что-нибудь умеет, то победить опытного воина никогда не сможет, слишком молода. Да и не нужны нам лишние охранники, мы пойдём по территории империи, а здесь разбойничьи шайки малочисленны и встречаются редко.

   – Жаль, но без жены наниматься не могу, поэтому вынужден отказаться, – поклонился и направился к выходу.

   Мой рассказ и отповедь старосты Илану огорчили. Она минут десять тихо сидела, грустно пялясь в потолок, затем скривила губки, взглянула на меня исподлобья и спросила:

   – А ты не знаешь, сколько стоит хорошая арба с упряжкой волов?

   – Солнышко, ты умеешь читать мысли?

   – У – у, – она отрицательно качнула головой, – Просто я подумала, зачем охранять чью-то арбу, если можно охранять собственную.

   М-да, моя женщина ещё маленькая, но рассудительная, хозяйственная и складом ума местным взрослым не уступает, а по уровню интеллекта – значительно превосходит.

   – Солнышко, я знаю, сколько стоит тридцативёсельная галера водоизмещением в полторы тысячи амфор или, по-нашему около тридцати двух тонн! И стоит она пятьсот семьдесят зеолов, в шесть раз больше, чем обошёлся нам этот дом вместе с ремонтом. Только парусник такого же водоизмещения обойдётся значительно дороже. Понимаешь, Солнышко, когда я слушал отказ старосты в отношении тебя, то вначале тоже огорчился, но затем еще раз сложил шестьдесят четыре зеола нашего заработка за сезон, да возможные двенадцать за охрану и решил, что оттягивать реализацию планов ещё на целый год, это значит проявить слабость. Пора подниматься на другую, более перспективную ступеньку, и делать деньги не чужому дяде, а себе. Ты согласна?