Текст книги "Кровь на колёсах (СИ)"
Автор книги: Александр Аввакумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Леонид Николаевич, я думаю, это труп Барышева.
– Виктор Николаевич! Я знал, что вы раскроете это преступление! – торжественно подошел ко мне Гильманов. – Я бы вот сам никогда не догадался. А вы нашли эту бумажку с цифрами и размотали все дело. Вот что значит опыт! А мои следователи не захотели марать руки о грязную спецовку.
– Представь себе, Ринат, – ответил я, – сегодня залили бы кислоту и мы бы с тобой никогда не нашли Барышева. Я думаю, что убийство совершили Хасанов и Мотигуллин, правда, мотивы пока не ясны. Они закрепили эту сетку под цистерной и надеялись ее снять при формировании поезда. Ведь эти бочки простоят на станции минимум часов пять. Этого вполне достаточно, чтобы снять. Уверен, что такое могли совершить только те, кто хорошо знал, что охрана не проверяет выезжающие с завода цистерны.
Пока мы разговаривали с Гильмановым, прибыли прокурор района и медицинский эксперт.
Мы отошли в сторону, чтобы не мешать им осматривать место преступления.
– Извините, – обратился я к эксперту, – вы можете хотя бы предварительно назвать причину смерти?
Эксперт стал сантиметр за сантиметром осматривать голову трупа, вернее, то, что от нее осталось. Через некоторое время он обернулся ко мне и обыденно резюмировал:
– У трупа пробит череп, и я не исключаю, что это стало причиной смерти. Удар нанесен тупым предметом, может быть, даже гаечным ключом. Все остальное покажет вскрытие.
– Посмотрите его зубы, – попросил я. – У Барышева был титановый мост.
Эксперт открыл рот трупа и через несколько секунд сообщил.
– Вы правы, слева сверху титановый мост.
– Это Барышев, больше у меня сомнений нет, – выдохнул я и направился к машине.
Когда я садился, к нам подошел прокурор района.
– Вас можно поздравить с раскрытием двух серьезных преступлений, – произнес он и пожал мне руку.
– Если я вам, а вернее, прокуратуре, буду нужен, меня можно найти в кабинете Гильманова или в Автозаводском РОВД Челнов.
Оставив оперативников на месте, мы с Гильмановым поехали в отдел.
* * *
Приехав в отдел, я попросил дежурного по РОВД доставить ко мне Хасанова.
Хасанов вошел, не скрывая своего отношения ко мне, и демонстративно, без приглашения уселся.
– Встаньте, Хасанов. Вам еще никто не предлагал присесть.
Тот встал и с нескрываемой злостью посмотрел на меня.
– Вот теперь предлагаю присесть.
Хасанов сел, и откинувшись на спинку стула, закинул ногу на ногу.
– Давайте, Хасанов, вспомним вчерашний день. Вчера в разговоре с вами я обещал доказать кражу катализатора и убийство Барышева в течение трех суток. Но сегодня я должен вас немного огорчить. Полчаса назад была найдена спрятанная вами платиновая сетка, а также труп Барышева, которого вы убили вместе со своим другом Мотигуллиным и сбросили в цистерну. Вы надеялись, что серная кислота уничтожит все следы, но ошиблись. Мы нашли труп и катализатор до того, как в цистерну залили кислоту. Так что я вас немного подвел, не выдержал указанный срок. Раскрыть ваше преступление помогла ваша же записка, которую я нашел в кармане вашей спецовки. Если пожелаете, могу показать. Я бы посоветовал подумать о вашем будущем, а не кончать свою жизнь у стенки.
Хасанов сидел и внимательно слушал. Я обратил внимание, что его выражение неоднократно менялось в течение моего рассказа. На его лице можно было прочитать изначально полное безразличие, по мере моего рассказа переходившее в неподдельное удивление, а затем и в смертельный ужас. Тело этого сначала уверенного в себе человека съеживалось у меня на глазах.
Хасанов обмяк.
– Я все расскажу, только дайте жить! Пусть в тюрьме, но только жить! – крикнул он со звериным надрывом.
– Видишь ли, Хасанов, я не судья и никаких гарантий давать не могу. Вообще, я не занимаюсь раскрытием убийств. Сейчас позову следователя прокуратуры, и он тебя будет допрашивать. Вот с ним и постарайся поторговаться! А со мной не надо. Я вчера предупреждал, что не дам тебе листа бумаги для явки с повинной. Представь себе, Хасанов, но я держу слово и бумагу тебе не дам, хотя не и отвечаю за других своих коллег.
Тело Хасанова затряслось то ли от рыданий, то ли от нервной дрожи. Я вызвал оперативника и передал ему Хасанова.
После того как за ними закрылась дверь, я позвонил в прокуратуру и попросил прислать в отдел милиции их следователя для допроса Хасанова.
Зайдя к Гильманову, позвонил в МВД и доложил ситуацию начальнику управления уголовного розыска МВД.
– Молодец, Абрамов, – похвалил Юрий Васильевич. – Фартовый ты мужик! За что ни возьмешься, все получается.
– Юрий Васильевич, сейчас допрошусь и поеду назад, в Челны. Звонить буду уже оттуда.
После допроса я пообедал и стал прощаться с Гильмановым.
– Абрамов! С тобой хочет встретиться первый секретарь райкома партии. Поехали.
Мы быстро доехали до райкома и, поднявшись на второй этаж, оказались в приемной.
– Зинур Ахметович вас давно ждет. Проходите, пожалуйста, – прощебетала миловидная секретарша и открыла дверь кабинета.
Мы с Гильмановым вошли. За столом сидел мужчина в возрасте шестидесяти лет в дорогом импортном костюме.
Пожав нам руки, он предложил пройти в соседнюю комнату, где был накрыт небольшой стол. Разлив по рюмкам коньяк, Зинур Ахметович предложил нам выпить за удачное раскрытие преступления.
Мы выпили и стали разговаривать. Нашу беседу прервал звонок из Казани. Первый секретарь райкома извинился перед нами и вышел к себе в кабинет. Вслед за ним потянулись и мы.
После разговора чиновника с Казанью стали прощаться. Зинур Ахметович взял меня за плечи и на прощание сказал:
– Виктор Николаевич, Менделеевск всегда будет помнить вас как отличного работника МВД. Я сегодня же позвоню вашему министру и поблагодарю его за вашу работу.
Мы вышли на улицу, где я стал прощаться и с Гильмановым. Крепко пожав ему руку, я сел в машину и поехал в Челны.
«Вот и все, – подумал я, проезжая пригороды Менделеевска. – Два дня потребовалось для раскрытия. Интересно, смогли бы они сами, без меня? Наверное, нет. Им проще повесить кражу катализатора на Барышева, которого они бы никогда и не нашли».
Я был доволен собой и проделанной мной работой, чувство глубокого удовлетворения согревало мне душу.
* * *
Недалеко до поста ГАИ нашу машину подрезал черный «Мерседес». Это было так неожиданно, что мой водитель с трудом удержал автомобиль на дороге и чуть не врезался в иномарку.
– Что он делает? Пьяный что ли? – возмутился водитель.
Словно услышав, «Мерседес» притормозил и пропустил нас вперед. Не прошло и минуты, как машина снова догнала нас и стала вытеснять с дороги. Казалось, вот-вот мы вылетим в кювет.
Водитель с большим трудом вернул машину на дорогу. Я видел, как его лицо покрылось потом и побледнело.
Догнав «Мерседес» и поравнявшись с ним, мы увидели смеющихся водителя и пассажира. Они, не сбавляя скорости, мчались в сторону Набережных Челнов.
Я снял трубку, по рации сообщил на пост ГАИ данные машины и попросил их задержать. Минут через пять, подъезжая к ГЭС, мы с водителем увидели, что на посту ГАИ стоит тот самый «Мерседес», а около него прохаживаются двое молодых людей.
Около гаишника стояли еще двое рослых парней. Я попросил водителя остановить нашу «шестерку». Мы вместе вышли и направились в их сторону.
Сотрудник ГАИ, приложив руку к козырьку форменной фуражки, доложил о задержании автомашины и передал мне водительское удостоверение водителя и технический паспорт на машину.
Увидев это, один из парней, по всей вероятности водитель, отошел от группы и направился ко мне.
– Слушай, командир! Ты извини меня. Ну, ты понимаешь, я парень молодой, вот и лихачу немного. Мы с пацанами не знали, кто едет в машине. Если бы знали, проехали бы осторожно.
В этот момент к нам присоединился еще один молодой человек. Судя по его поведению, это был явно лидер группы.
– А вы кто? – спросил я его.
– Я его шеф! – с вызовом ответил парень. – Моя фамилия Лобов, я из Елабуги.
Меня здесь все знают. Если не верите, я свяжусь с начальником Елабужского РОВД, и он лично попросит вас вернуть изъятые документы. Думаю, вы не откажете ему?
– А зачем вам ему звонить? Нарушил правила ваш водитель, а не он! Какое отношение он имеет к этому нарушению?
– Ну, давай, командир, разойдемся по-хорошему, – начал Лобов.
– Извините, я не лошадь, и вы меня не запрягли. Поберегите свое «ну» для своей жены или друзей. Это первое. Второе. Что значит «по-хорошему»? Вы мне угрожаете? Если вы ездите на «Мерседесе», то вам позволительно творить беспредел на дорогах? А если бы наша машина не принадлежала управлению уголовного розыска? Я думаю, что вы бы, Лобов, никогда не остановились бы и не попросили прощения. Вы думаете, что вам все позволено? Нет, уважаемый! Закон есть закон! И никто его не должен нарушать, ни вы, ни я. Пусть завтра ваш водитель подъедет ко мне на работу часов в десять утра, там мы с ним и разберемся.
– А где вас найти? – спросил Лобов.
– Меня? Я в Автозаводском РОВД, спросите Абрамова, вам там подскажут.
Мы с водителем сели в машину и продолжили путь.
– Вот сволочи! Что хотят, то творят. Все у них схвачено и за все заплачено, – всю оставшуюся дорогу бубнил мой водитель.
Приехав в Челны, я провел небольшое совещание оперативно-следственной группы МВД. Из докладов старших групп было ясно одно – нам удалось задержать участников двух преступных групп, которые длительное время занимались кражами «КамАЗов». В общей сложности преступники похитили порядка пятидесяти машин.
Оставшись один, я приступил к анализу. Получалось, что братьями Дубограевыми похищено порядка тридцати пяти «КамАЗов», а бригадой Боцмана – семнадцать. Теперь оставалось сделать главное – установить лиц, которые приобрели эти машины, и вернуть их потерпевшим.
Закончив с анализом, я приступил к написанию аналитической справки.
Стук в дверь заставил меня отложить начатое.
На пороге появился Артем Сергеев.
– Разрешите, – начал он и вошел в кабинет.
– Виктор Николаевич! Я вчера встречался со своим товарищем из шестого отдела, ну я вам о нем рассказывал, он мне сообщил, что Боцман был дома, но очень быстро уехал. Похоже, ему позвонили из милиции и сообщили, что задержали его людей. Кто звонил Боцману, мой товарищ не знает. Я думаю, что нас сдают местные оперативники. Город маленький, и многие здесь хорошо знают друг друга. Полагаю, группа должна сняться и выехать для работы с задержанными в Казань или еще куда-то. Здесь нам нормально работать не дадут. У меня есть сведения, что в ИВС творится беспредел. Милиционеры за деньги ночью открывают хаты и дают свободно общаться задержанным, в частности, много посещений бывает у гаишника Хисамутдинова. Теперь не ясно, кого он больше боится, нас или их.
Переварив сказанное, я произнес:
– Спасибо, Артем, за совет. Я тоже так думаю. Видно, здесь мы разворошили большое осиное гнездо, поломали уже отлаженный бизнес, в том числе и работникам милиции. Артем, постарайся узнать через своего знакомого, кто звонил Боцману, это очень важно, потому что об этих задержанных знают лишь руководители УВД и РОВД Челнов.
– Хорошо, Виктор Николаевич! Я постараюсь, – ответил Артем и вышел из кабинета.
«Продают, все продают люди, – подумал я. – Даже страх и погоны их не сдерживают. Запах денег полностью отбивает совесть. А может, и правда свернуть работу и выехать в Казань? И там добить эту группу? Нет, – тут же передумал я. – Это будет большой ошибкой, ведь надо проводить целый комплекс следственных действий: выход на место преступления, допросы свидетелей… Из Казани просто невозможно будет каждый раз возить задержанных в Челны. Это не выход. А может, перевести их в ближайшие подразделения: Елабугу, Менделеевск, Мензелинск? Чем не выход!» Этот ход мне понравился больше, чем вывоз задержанных в Казань. «Надо будет завтра обговорить это с Костиным. Интересно, что он скажет».
Сильная спазматическая боль в голове на какой-то момент остановила все мои размышления. Я пошвырялся в карманах пиджака и, достав таблетки, запил их водой. Откинувшись в кресле, закрыл глаза, стараясь по возможности расслабиться.
«Что-то часто в последнее время меня стала мучить эта боль, и сердце беспокоит, – озаботился я. – Ну с сердцем все ясно. Перенесенный в тридцать шесть лет инфаркт не мог не сказываться при такой интенсивной нагрузке. Но головные боли – это что-то новое… Слушай, Абрамов, ты чего мусолишь всякий раз одно и то же? Лучше вспомни тот день, когда ты отдыхал в последний раз! – продолжал я серьезнейшую беседу с собой и старался вспомнить тот день. Но не вспоминалось. То ли его у меня вообще не было, то ли память стала подводить. – А когда ты, Абрамов, последний раз ходил с семьей в кино? – строго обратился я к себе. Но как ни старался, и этого вспомнить не мог. – А ты о здоровье все думаешь. Откуда ему взяться-то! Ты просто устал, и если дадут хотя бы дня три отдохнуть, то все сразу пройдет – и сердце, и голова. И не надо накручивать себя, просто устал», – успокоил я себя железными аргументами и взглянул на часы. Они показывали восьмой час вечера. Я набрал телефон.
– Слушаю, – ответил Костин.
– Юрий Васильевич, беспокоит Абрамов! Хотел доложить о работе. Ваше указание по Менделеевску выполнил. Как я уже докладывал, раскрыл два преступления: убийство и кражу платинового катализатора. Сейчас менделеевские товарищи дорабатывают эти преступления. Здесь, в Челнах раскрыли около пяти десятков краж «КамАЗов». Все подозреваемые задержаны. Пока ни одного «КамАЗа» не изъято. Думаю, по братьям Дубограевым необходимо выехать в Казахстан, в Аркалык. Все «КамАЗы» уходили туда. В отношении группы Боцмана намного сложней. Он приезжал в Челны, но его предупредили. По оперативным данным, предупредили сотрудники милиции. Кто конкретно, пока сказать не могу. В этом направлении мы сейчас работаем. Без Боцмана мы «КамАЗы» не найдем. Это однозначно. Только он знает о покупателях. Остальные – пехота. В их обязанности входило перегнать и сдать «КамАЗ» покупателю. Обстановка в Челнах в оперативном плане довольно сложная, работаем в полной изоляции. На помощь местных товарищей рассчитывать не приходится. Они нашей работе явно не радуются. Сотрудники группы, Юрий Васильевич, устали, и, я думаю, их необходимо каким-то образом заменить. Считаю, что всех задержанных по этому делу необходимо разбросать по трем РОВД: в Елабужский, Менделеевский и Мензелинский. Это позволит нам в какой-то мере снизить утечку информации. А то получается, что работают наши сотрудники, а агентура местных товарищей. То есть мы узнаем все новости только после того, как с ней ознакомятся местные. Не исключаю, что нам могут давать лишь дозированную информацию. Думаю, сведения могут быть не столь полные и своевременные.
– Все ясно, передай ребятам, все эти вопросы я буду решать завтра с заместителем министра. Сложнее будет с тобой! Ты там ключевое звено, и все расследование держишь в своих руках. Заместитель министра может не согласовать твою личную замену.
– Юрий Васильевич! Я уже больше месяца в командировке! И если честно, просто устал, и морально, и физически. Готов вернуться в Челны через три дня. Дайте мне отдохнуть два-три дня. Иначе я просто могу сломаться. У меня уже боли в сердце и часто болит голова. Это явные признаки переутомления.
– Хорошо, Абрамов! Постараюсь уговорить заместителя министра. Три дня, я думаю, мало что решат в этом деле.
Я положил трубку. «Ну неужели я уеду отсюда! Уже и не верится!»
Этот растущий город, словно заноза, засел в моей душе. Я не любил его еще с тех времен, когда простым оперативником приезжал сюда и работал по розыску без вести пропавших лиц и скрывшихся преступников. Если говорить точнее, я просто, наверное, не любил местных коллег. У меня, как у молодого сотрудника, на это было множество причин, и сейчас даже не хотелось вспоминать об этом. Ведь обиды, какими бы старыми они ни были, всегда остаются обидами, если они были не вполне заслужены тобой.
«Значит, все будет ясно завтра», – подумал я и стал собираться домой, а точнее – в гостиницу.
* * *
Отказавшись с утра от служебной машины, я шел пешком в сторону Автозаводского РОВД, наслаждаясь прохладой осеннего утра.
«Наверное, это последние денечки бабьего лета, – тихо радовался я. – Скоро начнутся дожди, подуют ветра».
Я, как все рожденные в осеннее время, любил весну. А точнее, вторую половину апреля. Мне нравилось наблюдать, как просыпается природа, как городские сады и скверы покрываются молодой нежно-зеленой листвой. Я подошел к отделу и увидел ожидавшего меня Лобова и водителя «Мерседеса».
– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – направился ко мне Лобов. – Мы в отношении вчерашнего недоразумения.
– Мне нужен водитель, а не вы, – отрезал я и прошел, не останавливаясь.
– Козел! – услышал я сдавленный голос Лобова.
Я не стал оборачиваться, и, словно не слыша обидной реплики, проследовал дальше.
За мной тихо семенил молодой человек с фигурой платяного шкафа. На его могучих плечах крепко сидела бритая под ноль голова, а большой живот напоминал о вреде обжорства.
Около дверей моего кабинета уже ждал Харламов, начальник уголовного розыска Автозаводского отдела милиции.
Я открыл дверь и вошел в кабинет. Оттеснив от двери водителя, за мной протиснулся Харламов:
– Виктор Николаевич! Я буквально на пару слов!
Я махнул ему рукой и сел в кресло. Харламов присел на краешек ободранного стула.
– Виктор Николаевич! Вчера мне позвонил большой человек из Елабуги и попросил отрегулировать с вами вопрос с автомобилем Лобова. Лобов влиятельный человек не только в Елабуге, но и здесь, в Челнах, и не хотелось бы портить с ним отношения. Я больше чем уверен, что если бы вы знали его достаточно хорошо, у вас не возникло бы никакого сомнения по этому поводу. Лобов часто помогает милиции не только деньгами, но и привлекает к помощи местных бизнесменов. Он совсем недавно купил в Ижевске несколько машин для нас.
Я спокойно смотрел на Харламова. Этот человек упал в моих глазах буквально за минуту. Он, конечно, даже не замечал того благолепия, с каким говорил о Лобове, и старался убедить меня в бескорыстии этого человека.
Выдержав паузу, Харламов продолжил:
– Вы меня понимаете, Виктор Николаевич? Отдайте им права, и Лобов сделает для вас намного больше, чем вы для него. Он всегда помнит добро. Вы же знаете, долг платежом красен.
Харламов поднялся со стула и направился к выходу. Его гордая осанка свидетельствовала о честно исполненном долге.
В кабинет вошел водитель и остановился у порога.
Я вновь удивился его габаритам.
– Присаживайся, – предложил я, словно мы были давно знакомы. – Ты, надеюсь, все понял? Кто прав, а кто не прав. На сильного всегда найдется другая сила.
– Понял, начальник, – ответил он и уселся на старый стул. – Я ведь не знал, чья это машина. Ну, бывает, лихачу иногда!
– Как твоя фамилия? – спросил я и, повернувшись к нему спиной, стал доставать из сейфа изъятые вчера документы.
– Хлебников я. Меня все Батон называют, но я не обижаюсь.
Я достал документы и положил их на стол. Протянул Батону лист бумаги и шариковую ручку.
– Давай, Батон, шевелись. Пиши!
– «Чего, чего», – передразнил я его, – расписку пиши!
Он пододвинулся к столу и начал писать.
Я из-за плеча следил за его писаниной, удивляясь его безбожной безграмотности. В каждом слове Батон делал как минимум по одной ошибке.
– Ну, так дела не пойдут, – прервал его я. – Пиши, я буду диктовать. «Расписка». Поставь дату и время. Сейчас девять тридцать. Написал? Пиши свою фамилию, имя отчество. Поставь перед этим букву «Я». Ты что, Батон, первый раз пишешь расписку? Написал? Продолжай! Получил водительское удостоверение и технический паспорт на автомашину «Мерседес». Написал?
Батон, как в школе, старательно выводил букву за буквой, облизывая при этом губы.
– Претензий к Абрамову Виктору Николаевичу никаких не имею. Написал?
Закончив, он протянул мне лист. Я бегло прочитал и положил на стол. Потом достал из ящика стола большие канцелярские ножницы и на глазах потрясенного Батона стал медленно резать его водительское удостоверение и технический паспорт.
Тот что-то хотел сказать, но из его горла послышался только стон.
Покончив с документами, я собрал все кусочки со стола и протянул ему.
– Это беспредел, – прохрипел Батон. – Вы не имеете права!
– Ты чем возмущен Батон? Вот твоя расписка. Согласно ей ты получил у меня все документы и претензий ко мне не имеешь. Ты ведь сам написал, своей рукой! Так что, до свидания, Батон! Больше занимайся спортом, а то Лобов тебя поменяет на какого-нибудь худенького мальчика.
Я встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
Батон пытался что-то сказать, но у него от возмущения не хватало нормальных слов, а ругаться матом он не решился.
– Это тебе урок! Теперь, может, научишься уважать людей на дорогах? А если не научишься, ты просто идиот. Пока, Батон! Привет Лобову!
Хлебников встал и убитый горем побрел к двери.
Я подошел к окну и стал наблюдать картину, разворачивавшуюся на улице.
Батон, красный от возмущения, подошел к Лобову и что-то нервно заговорил. Потом раскрыл ладонь и высыпал из огромной пригоршни мелкие кусочки документов. Даже из окна было видно, как побагровело лицо Лобова. Его, хозяина Елабуги и Менделеевска, еще никто так не унижал!
Он двинул Батону в лицо и сел в «Мерседес». Вслед за ним, сплевывая кровь, сел и Хлебников. Машина с визгом дернулась и скрылась за поворотом.
* * *
Я сидел в старом продавленном кресле и размышлял о превратностях жизни. Большинство моих товарищей по работе было воспитано на примерах бескорыстия и благородства, эти качества считались неотъемлемыми для работников милиции. А в последние годы мораль стала деформироваться, выставляя напоказ изъяны милицейской службы. Ведшая нас романтика с ее трудностями и, если хотите, подвигами, вдруг стала терять свой смысл. Деньги, дающие положение в обществе, стали неотъемлемой частью жизни каждого человека, в том числе и сотрудников правоохранительных органов. И от этого никуда не деться. Но деньги стали перевешивать нравственность, отодвигать человеческие правила на второй, а то и на третий план. Именно это меня заботило и тяготило. Повсеместным явлением нашего времени стали взятки, должностной подкуп. И казавшиеся нам вечными стереотипы неподкупности милиции, прокуратуры, судов уходили в небытие. А люди теряли веру в справедливость.
Чиновники, бандиты, всевозможное ворье, некогда скрывавшие свою безмерную корысть, вышли из тени и, не стыдясь, отвоевывали место под солнцем. Они лезли вверх, шли по головам, а иногда и по трупам, лишь бы владеть и властвовать.
Сейчас я думал, что могло заставить начальника уголовного розыска стать жалким посредником, защищающим от справедливого наказания наглеца Лобова? Не скрывая и не стыдясь связи с ним, он предлагал мне его покровительство!
Я, конечно, встречался с такими, как Харламов. Они всегда были в любой системе, в том числе и в нашей, милицейской. Но раньше они действовали не столь топорно.
Харламов, Харламов, на чем же они тебя поймали, эти лобовы? Что ты сделал, что оказался у них на побегушках?
Мои размышления были прерваны телефонным звонком. Звонил Костин.
– Виктор! Я только что от заместителя министра. Решение такое. Всех задержанных по «КамАЗам» переправляешь в ИВС ближайших отделов милиции. Пусть пока с ними работают следователи. Ты с оперативниками возвращаешься в Казань. Теперь главное для тебя. Заместитель министра предоставляет тебе три дня отдыха, а затем ты формируешь новую группу и направляешься в Казахстан. Необходимо как можно быстрее собрать и вернуть угнанные машины, пока их не попрятали в степи.
– Все ясно, Юрий Васильевич! Сейчас дам все указания, и к вечеру будем сниматься с места.
– Удачи, жду завтра в Казани! – закончил разговор Костин.
Я вызвал Балаганина. Пока ждал его, заварил себе чайку. Через минуту приятный запах свежезаваренных листьев наполнил мой кабинет.
– Слушай, Стас! – обратился я. – Есть команда из Казани. Нужно разбросать задержанных по ближайшим к Челнам отделам милиции. Пусть с ними пока поработают следователи, а мы вечером в Казань.
Эта новость заметно вдохновила его, и он чуть не бегом бросился из кабинета. Я тоже не без удовольствия пододвинул к себе кружку с чаем, перечитал свою аналитическую справку и набрал свой родной номер:
– Привет, доченька! Это папа! Как у тебя, дорогая, дела?
Послушав дочкино щебетание, я попросил позвать маму.
– Привет! Я сегодня приеду. Буду к вечеру. Приготовь, пожалуйста, мое любимое… Ты даже не представляешь, как я соскучился по вам! Не могу представить, что будет со мной, если не увижу вас в самое ближайшее время! То ли старею, то ли устал, но мне каждый раз все тяжелее и тяжелее от наших нескончаемых разлук. Ты не думай, я не жалуюсь. Такая работа. Я, видимо, научился тосковать. Это, как болезнь – вроде бы и здоров, но внутри какая-то пустота. Что-то болит, а лекарства и водка не помогают. Ладно, ждите меня! Вечером буду.
Я медленно опустил трубку.
«Что это я вдруг? Радоваться надо, что так удачно сложились дела! Домой побыстрее хочется, к своим».
Допив остывающий чай, я запер кабинет и вышел на улицу.
* * *
Светило осеннее солнце. Воздух уже прогрелся, и стало заметно теплее, чем утром. Я свернул на улицу и побрел к общежитию.
«Что за город? – думал я, идя вдоль громадных домов. – Везде люди ориентируются по улицам, а здесь какие-то комплексы. Спроси любого, как пройти к такой-то улице, тебе никто не ответит, будут спрашивать, в каком это комплексе».
Город Набережные Челны – флагман отечественного автостроения, некогда всесоюзная комсомольская стройка, возводился не только комсомольцами, но и заключенными. Это были, как правило, люди с условным сроком. В период активного строительства в Челнах находилось около пятнадцати специальных комендатур, то есть общежитий, в которых проживали эти условно заключенные люди. Многие из осужденных после окончания сроков остались в этом молодом, красивом городе. Здесь постоянно нуждались в рабочих руках, и молодежь из районов республики постепенно переезжала сюда.
Каждый, кто перебирался на постоянное жительство в этот молодежный город, мечтал о своем счастье. Кто хотел получить квартиру, кто заработать или найти хорошую работу. А многие хотели карьеры, власти. Последние, как правило, заполняли вакантные места в различных конторах, администрациях, в том числе и в рядах органов внутренних дел.
Шли годы, и прослойка сельской молодежи в милицейской системе заметно возрастала. Истинных, или иначе назвать, настоящих профессионалов в рядах челнинской милиции становилось все меньше. Их подменяла молодежь, которая карабкалась с кулаками по служебной лестнице. Одновременно в этот город все чаще стали выезжать сотрудники центрального аппарата МВД. Одна бригада сменяла другую, и такие смены становились бесконечными. То время серьезных политических и общественных изменений серьезно сказывалось и на нравственном состоянии милиции. Мне казалось, что особенно это было заметно в Набережных Челнах. Практически каждый молодой сотрудник в те непростые годы пытался организовать милицейское прикрытие бизнеса. Всем нужны были деньги…
Так постепенно бизнес сращивался с органами внутренних дел, потому что не видел другой силы, которая помогла бы надежно защититься от бандитов.
Иногда «крыши» были двойными – и бандитскими, и милицейскими. Бизнес не брезговал ни чем и спасался как мог. Как на базаре продавались служебные секреты, время и сроки спецопераций, проверок и т. д. Через правоохранительные органы решались вопросы борьбы с конкурентами, через бандитов – с кредиторами и соучредителями.
«Да, трудное время, – думал я, шагая по широким улицам. – Сейчас главное – не запачкаться, не запятнать себя, – и в мыслях вернулся к предложению Харламова. – Интересно, на что он рассчитывал, предлагая мне мирно решить вопрос с Лобовым? Нет и еще раз нет! Иначе – перестать уважать себя».
Незаметно я оказался перед зданием гостиницы. Зайдя в номер, я собрал свои вещи и, расплатившись с администратором, покинул свое очередное временное пристанище.
Около гостиницы стояла милицейская машина. Меня окликнули:
– Виктор Николаевич! Вы в Автозаводской отдел? Если туда, я вас подвезу.
Это был один из работников ОУР Автозаводского РОВД.
Я сел в машину, и мы поехали.
Молодой милиционер всю дорогу о чем-то беседовал со своим пассажиром, сидевшим рядом. Я сидел на заднем сиденье и старался не слушать их разговор – мои мысли были заняты совершенно другим.
Я думал о доме, и мне казалось, что это самые приятные мысли за последние дни. Попробовал переключиться на работу: «Инфаркт в тридцать шесть – вот главная награда за такую работу, за всю милицейскую романтику!», и мысли о доме вновь заняли свое место.
Машина остановилась, я забрал вещи, поблагодарил сотрудника и направился в отдел.
* * *
Позвонил Балаганин и доложил, что все задержанные по подозрению в кражах «КамАЗов» арестованы городской прокуратурой и перевезены в ИВС Елабуги, Мензелинска и Менделеевска.
– Хорошо, Стас! Сейчас собирайтесь, и через час выезжаем! Да, кстати, пригласи ко мне Артема Сергеева, по-моему, он где-то рядом с тобой.
Артем зашел ко мне минут через пятнадцать:
– Виктор Николаевич! Извините, что задержался. Я говорил с товарищем из шестого и узнал, что звонок был из отдела уголовного розыска Автозаводского РОВД. Пока он не может назвать человека, звонившего Боцману. Сам Боцман сейчас в бегах, и, пока ваша бригада в Челнах, он домой не вернется.
– Артем, мы сегодня уезжаем, и я бы хотел попросить тебя об одной услуге. Как только получишь информацию, что Боцман в городе, дай мне знать. Меня очень интересует этот звонок. Поработай в этом направлении, буду очень признателен! Если надумаешь переводиться в Казань, позвони мне. Место в управлении я для тебя найду. Ну, вот, наверное, и все. Пока, до встречи.
Сергеев вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.
«Хороший парень, умный. Лишь бы не испортился с такими, как Харламов с Гариповым».
Через час личный состав группы собрался у меня в кабинете. И мы все вместе вышли из отдела.
Харламов из окна наблюдал за нашим отъездом. Он смотрел до тех пор, пока наши машины не скрылись за поворотом.
* * *
Казань нас встретила мелким холодным дождем.
«Вот и осень пришла», – совсем не огорчаясь, в предчувствии встречи с родными подумал я, выходя из машины.
– Игорь, развези всех по домам, – приказал я водителю и добавил: – Завтра с утра как обычно.
Дома меня ждал вкуснейший ужин. Вдоволь насладившись домашней едой, я отправился в ванную. В теплой воде и ароматной пене все мое тело наполнилось блаженством, и я незаметно задремал.
