Текст книги "Кровь на колёсах (СИ)"
Автор книги: Александр Аввакумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Сам Кунаев не хотел, чтобы зять знал о его причастности к этому бизнесу, и разработал целую комбинацию: через Аскарова вышел на друга детства Шиллера Измайлова, который был обязан Аскарову своей свободой. В результате этой комбинации Кунаева в преступной цепочке отделяли от зятя два человека – Аскаров и Измайлов.
И все шло как по маслу до того момента, пока Шиллер не решил присвоить деньги, полученные от продажи наркотиков. Вот тогда и у Кунаева, и у Шиллера появились большие проблемы. Хозяин Кунаева решил наказать Шиллера, а Кунаев вынужден был самолично, пренебрегая правилами игры, заняться этим делом.
Из слов Аскарова следовало, что Кунаев встретился с Шиллером, рассказал ему о приезде в город оперативно-следственной бригады МВД СССР и посоветовал вернуть деньги, которые он прибрал.
Шиллер, напуганный этой новостью и обнадеженный обещанием Кунаева прикрыть его от приезжих следователей, пообещал вернуть деньги, но в последний момент почему-то передумал.
Зато он не раз звонил Кунаеву и интересовался работой бригады МВД. И именно эта информация натолкнула его на решение организовать ДТП с целью ликвидации Абрамова. Исполнение акции было возложено на Измайлова и его друзей. За это покушение Шиллер обещал ему огромные деньги.
Но покушения не получилось, а Кунаев, узнав об этой попытке, да еще и неудачной, окончательно разозлился на зятя.
И здесь возникают совершенно непредвиденные для Шиллера обстоятельства. Измайлова задерживают, а ему ничего не остается, как только рассчитывать на молчание арестованного товарища.
Я отложил недочитанный рапорт Аскарова и попытался предугадать дальнейшие ходы Кунаева и Шиллера. Но меня по-прежнему волновала одна-единственная мысль – кто же звонил по телефону Кунаева в тот день? Сам Кунаев? Нет, судя по рапорту, этот человек отпадал полностью. Во-первых, он не знал о планах Шиллера, во-вторых, как я выяснил, его в тот момент в отделе милиции вообще не было.
Мне было ясно одно – в этой игре появилась еще одна активно действующая сторона. Возможно, ее представлял неизвестный мне Мустафа.
Это он и его хозяин приняли решение по ликвидации всех, кто был с ними связан. Сейчас Мустафа просто зачищает бизнес и, похоже, не остановится ни перед чем, пока остаются свидетели, которые могут дать показания по наркотикам.
Если руководствоваться показаниями Аскарова, то получалось, что Кунаева практически не интересовали лица, покупавшие у Шиллера машины. Его волновал только сам Шиллер – муж его дочери и отец его внуков.
Кунаев явно боялся провала зятя, потому что именно он мог по цепочке привести оперативников к нему самому и его хозяину. Судьба последнего, по всей вероятности, пугала его намного больше, чем своя собственная.
Да! Так кто эта Вероника, которую подсовывают мне через Кунаева? Кто и какие задачи поставил перед ней пока неизвестный мне игрок?
Чем больше я пытался расставить все фигуры на игровом поле, тем больше запутывался.
Внезапно раздался телефонный звонок. Я снял трубку и услышал взволнованного Аскарова.
– Они уже знают о нашем разговоре! – выпалил он и положил трубку.
«Да как же так? – взбесился я. – Откуда? Неужели меня слушают?»
Думай – не думай, все ясно как Божий день – кабинет, любезно предложенный мне начальником городского отдела Кунаевым, прослушивается.
Я тут же сопоставил возникшую с Аскаровым ситуацию с той, которая произошла с Измайловым. И стал лихорадочно вспоминать и анализировать события, предшествовавшие самоубийству последнего. Все вставало на свои места. Самоубийство Измайлова последовало лишь после того, когда он согласился пойти со следствием на контакт и начал рассказывать мне о преступлении. Пока он молчал, Измайлову ничто не грозило.
Заперев кабинет на ключ, я принялся скрупулезно осматривать всю стоящую у меня мебель. И уже отчаялся что-либо найти, как вдруг поднял взгляд на люстру, висевшую прямо над моим столом. Взобравшись на стул, я заглянул в каждый плафон светильника. В одном из них, на дне лежал маленький микрофон.
«Вот он!» – радостно подумал я (хотя чему тут радоваться?). Моя рука потянулась за перочинным ножиком, всегда имевшимся в моем кармане.
«Подожди! – остановил я себя. – Сейчас его уберешь, а завтра подсунут новый! И спрячут так, что не найдешь. Микрофон есть и пусть себе будет, просто не надо устраивать тут вечера откровений, и все!»
Я спустился со стула и поставил его на место.
«Нет, – продолжал я размышлять над находкой, – такой микрофон могли подсунуть только спецслужбы. А никак не Кунаев. Наверное, его телефон и кабинет также на прослушке. Неужели все это дело рук Каримова?»
Страшная догадка на миг парализовала мой разум: «Да это Каримов, и больше никто! Это его интересовали наркотики. Он не случайно проговорился мне, что они вели разработку Кунаева с зятем по наркотикам. Неужели Каримов контролирует здесь транзит?» Мне не хотелось верить в это, но другого варианта я не видел.
Все становилось ясно. Действительно, Каримова мало волновали похищенные машины, больше всего его интересовало автохозяйство, через которое шли наркотики.
Мне хорошо запомнился тот день, когда мы впервые встретились с Каримовым. Именно он первым вышел на меня и предложил поучаствовать в этом деле. Предложение вполне нормальное и не могло вызвать у меня подозрений в его личной заинтересованности. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы сохранить жизнь Аскарову.
Я почти побежал в ИВС. И уже в коридоре столкнулся с Аскаровым – его от рождения смуглое лицо напоминало бледную маску.
– Они все знают! – сразу зашептал он. – Я боюсь! Они меня убьют, как Измайлова!
– Возьмите себя в руки! Постараюсь что-нибудь придумать, – ответил я в полголоса и даже похлопал того по плечу. – Давайте сегодня встретимся где-нибудь?
– Хорошо, буду ждать вас у моего друга в бане. Вот его адрес, – он протянул мне уже готовую записку.
«Необходимо связаться с Каримовым и предложить встретиться. Может, он в чем-то проговорится, и я смогу как-то помочь Аскарову», – начал я продумывать ходы.
Зайдя к себе, я снял трубку и набрал Каримова. Его прямой телефон молчал. Пришлось связаться с дежурным по КГБ.
– Каримова сегодня не будет. Он на выезде, звоните завтра, – это было все, чего я добился.
* * *
С Аскаровым мы встретились тем же вечером по указанному в бумажке адресу. Он не переставая крутил головой, пытаясь определить среди снующих людей своих потенциальных преследователей.
– Не крутите головой, Аскаров, вы все равно их не обнаружите! Это вам не кино, и шпики здесь не в цилиндрах и бабочках. Давайте поговорим начистоту. Пока вы мне все не расскажете, я не смогу вас спасти. Согласны дать показания под запись?
Аскаров в очередной раз оглянулся и сдавленно произнес:
– Что мне остается, Виктор Николаевич! У меня просто нет выхода. Они меня убьют в любом случае на воле или в тюрьме. Включайте свой магнитофон! Это ничего, что мы с вами на улице в парке, а не в бане?
– Второй вариант меня устраивает больше. Там тише, а значит, и запись будет чище. Пойдемте в баню.
Мы прошли метров триста по улице, свернули в переулок и оказались у небольшого дома. Дом был обнесен высоким металлическим забором, а во дворе бегали азиатские овчарки.
Пройдя через двор, мы вошли в баню, заранее натопленную услужливым хозяином.
– Не переживайте, сюда никто из посторонних не придет, – заверил Аскаров.
Мы сели в предбаннике, и я включил свой портативный магнитофон.
Аскаров рассказал, что Мустафа является ликвидатором в этой, по его выражению, мафиозной структуре. За Мустафой много убийств, и все в городе его очень боятся. В последний раз Аскаров видел Мустафу в тот день, когда произошло ДТП. Мустафа выходил из кабинета начальника милиции. Когда тот скрылся за поворотом коридора, Аскаров прошел в приемную Кунаева и поинтересовался у секретаря, здесь ли Кунаев. Кунаева не было. Тогда он спросил, что здесь делал этот мужчина. Секретарь ответила, что он также приходил к начальнику милиции, но не застал его. А потом попросил разрешения воспользоваться телефоном. Но поскольку секретарь сама говорила по телефону, то разрешила позвонить с аппарата начальника. О чем говорил мужчина – она не прислушивалась.
Из окружения Шиллера с Мустафой поддерживал связь только Измайлов. А после того как у Измайлова возникли с Мустафой какие-то проблемы, с ним начал общаться Шиллер.
Кто такой Мустафа, откуда появился в городе – никто не знает. Со слов Кунаева, Мустафа следит здесь за многими большими людьми, контролирует их денежные отчисления в Алма-Ату. Никто не знает и того, кто стоит над Мустафой. Не знает даже Кунаев, который всегда все знает.
– Подождите, Аскаров, что вам известно о сотруднике местного отдела КГБ Каримове? Вам не кажется, что Мустафой управляет именно этот человек?
Аскаров, услышав фамилию Каримова, вздрогнул и с опаской посмотрел на дверь.
– Я не знаю никакого Каримова, – залепетал он. – Таких каримовых у нас в городе много, кто и где работает, я не знаю.
– Так, Аскаров. Если говорим правду, то говорим до конца!
Аскаров прикрыл мой магнитофон рукой и закачал головой, давая понять, что не намерен говорить на эту тему.
Я выключил магнитофон и с укором взглянул на собеседника. Он явно перепугался, когда услышал фамилию Каримова. Ничего не оставалось, как поблагодарить и собираться на выход. У дверей дома стоял хозяин-казах и с любопытством смотрел на меня. Спустившись с крыльца, он отогнал собак, и я беспрепятственно вышел на улицу.
Судьба Аскарова не могла не волновать меня. Его отказ от показаний был мне понятен. Я не винил его. В конечном итоге в этой игре каждый из нас преследовал свои цели.
* * *
В это утро я проснулся очень рано. В номере было прохладно, и совсем не хотелось выбираться из теплой постели. Я быстро встал, быстро собрался, вышел на улицу и сразу же попал в объятия ледяного степного ветра.
«Здесь вообще когда-нибудь бывает тепло?» – подумал я в полной безысходности. Но исход все же был – меня уже ждала машина.
На работе происходило что-то неладное. По коридорам сновали сотрудники, в воздухе витала напряженность.
– Что произошло? – остановил я первого попавшегося сержанта.
– Аскаров застрелился!
– Как застрелился? – обалдел я. – Когда?
– Сегодня утром. Пришел очень рано и сразу пошел в оружейную, взял пистолет у дежурного и стал его чистить. Как в патроннике оказался патрон – никто не знает. Дежурный ему патроны не выдавал. Выстрел – и нет Аскарова! Пуля попала в правый глаз и вышла из головы. Врачи сказали, смерть наступила моментально.
– Кто-то из сотрудников присутствовал при этом?
– Вроде, никого не было. Сам Аскаров выходил из оружейной на минуту, в туалет. Пистолет оставлял в комнате.
«Вот и оправдались страхи Аскарова. Судя по почерку, ликвидировали умелые люди». Я вошел к себе и в бессилии упал в кресло. Это сообщение начисто выбило меня из колеи.
«Что происходит? Я становлюсь просто злым роком. Стоит мне пообщаться с человеком, расположить его к себе, и его тут же убивают. Один повесился, второй застрелился», – я сидел не раздеваясь. Разные мысли лезли мне в голову, одна страшнее другой.
«Мог я как-то защитить Аскарова? Наверное, нет. Кто я здесь? Приезжий. Как приехал, так и уехал. Ну не было у меня возможности спрятать его от Мустафы! Здесь все повязаны, нельзя доверять никому, каждый может продать любого в любую минуту».
Но несмотря ни на что надо продолжать работать.
Мне позвонили.
– Здравствуй, Абрамов! – услышал я Лазарева. – Не забыл еще? Я подлечился и в конце недели собираюсь в Аркалык. Как у тебя дела? Много машин нашел?
– Василий Владимирович! Это не телефонный разговор, – ответил я. – Приедете, все узнаете на месте!
– Слушай, – продолжал он, пропуская мимо ушей мое предупреждение. – Что ты там сделал, что Ныров с Пашуковым только о тебе и говорят в МВД? Чем ты их приворожил?
– Не знаю. Вернетесь – поговорим на эту тему отдельно! – мне было совершенно не до этого, я попрощался и положил трубку.
Наконец, пальто было снято и повешено. Я автоматически глянул в окно. На плацу стояли три машины. Ветер легко играл их тяжелыми тентами, и мне показалось, что это не ветер, а кто-то живой изнутри волнообразно толкает их. Встающее из-за горизонта солнце покрыло тенты красноватым оттенком.
«Да, сколько крови из-за этих машин!» – подумалось мне.
Я задернул штору и отошел от окна.
«Почему же еще жив Расих? Ведь вербовал я его в этой же самой комнате! А может, тогда еще не был установлен микрофон?»
Будто почувствовав мои мысли, позвонил Расих.
– Здравствуй, Расих! Только что думал о тебе! А говорят, телепатии нет!
– Надо срочно встретиться. Есть разговор, – Расиху было тоже не до лирики.
Накинув пальто, я срочно выехал по уже знакомому адресу.
* * *
Уразбаев ждал меня на стройке. Рабочих в тот момент не было – все собрались перекусить в небольшой бытовке.
Мы поздоровались и поднялись на первый этаж строящегося дома.
– Виктор Николаевич! Есть еще четверо мужиков, готовых вернуть машины, – без околичностей начал Расих. – Вы держите слово, и люди начинают верить вам.
– Если это так, то работаем по старой схеме. Буду ждать звонков, – ответил я. – Но ты меня вызвал не по этому поводу? Можешь что-то сказать о Шиллере? Говорят, он в последнее время больше занимался наркотиками, чем машинами. Из-за этого погиб Измайлов.
Уразбаев поморщился:
– Люди больше говорят, чем знают. Дело в том, что когда я узнал о наркотиках, сразу же сказал Шиллеру, что этот бизнес не по мне. А Измайлов не смог ему отказать и втянулся по полной программе. Жалко, конечно, неплохой был человек. Я не верю, что он наложил на себя руки. А может, выбрал меньшее зло. Сейчас Шиллер больше боится этих дельцов, чем вас. Он знает, что если попадет в милицию, то не проживет и недели. Поэтому и скрывается. Денег у него очень много, но бежать некуда. Эти люди достанут его везде – и здесь, и в России.
– Сегодня утром застрелился начальник ИВС Аскаров. Я хотел с ним поговорить, но он чего-то испугался и отказался от разговора. Он все время говорил мне о каком-то Мустафе, которого все боятся у вас. Случайно не знаешь, кто такой?
Уразбаев растерялся и молчал.
– Расих! Ты что, испугался или не доверяешь мне?
– Да нет, Виктор Николаевич, я верю вам. Просто не ожидал, что про Мустафу спросите. Сам я его не знаю, но слышал. Раньше он часто сам ходил за бугор и проворачивал там дела. Но однажды нарвался на пограничников и получил срок. Когда вышел из колонии, стал зарабатывать на убийствах. У людей много врагов, особенно у богатых, и у него всегда была работа. Кто он такой, где живет, я не знаю, но там, где появляется Мустафа, всегда кровь и смерть. Не буду врать, но однажды я видел его в магазине, где он разговаривал с одним человеком. Этот человек, по-моему, работает в КГБ.
– А как его фамилия? Не Каримов случайно?
– Не знаю, но если вам это интересно, узнаю.
– Хорошо, Расих, договорились. Эта фамилия для меня очень важна. А сейчас расскажи, есть ли у тебя сведения по Веронике?
– Да, есть. Она работает в специальном отделе КГБ Байконура. Чем она там занимается, узнать не удалось. Но то, что она при погонах, это точно. Красивая женщина, правда? – на его обветренном лице появилась детская улыбка.
– Да, ты прав! Действительно красивая, – улыбнулся я в ответ.
– Остерегайтесь ее. Она, говорят, умная и способна на любую провокацию. А как вы с ней познакомились, она же на Байконуре?
Я кратко рассказал об обстоятельствах знакомства. Расих опять улыбнулся:
– Все ясно. Кунаев к ней никакого отношения не имеет. Это просто продуманная комбинация. Здесь другие силы стоят. Насколько я знаю, Кунаев боится вас. Считает самым опасным в вашей группе. Все остальные – технические исполнители. Убери вас, и все встанет. Вот поэтому Кунаев и те, другие, боятся. Боятся, что Шиллер попадет к вам, и конец и ему, и всем. Мы, восточные люди, много знаем, но мало говорим, – сказал Расих на прощание.
* * *
Вернувшись в милицию, я дал коллегам некоторые указания и направился к себе.
Озябшие на морозе ноги стали потихоньку согреваться. Запершись на ключ, я снял обувь и прижал ноги к горячей батарее. «Лишь бы не заболеть!» Тепло, исходящее от батареи, быстро согрело меня. Я снова натянул ботинки и открыл дверь.
«Интересно, что они придумали насчет меня? – в том, что это провокация, я не сомневался. – По всей вероятности, решили меня устранить по-хитрому. А их усилия говорят только об одном – я близок к разгадке!»
Каримову не удалось перетянуть на себя одеяло, за все это время я не передал ему ни одного агентурного сообщения, ни по Шиллеру, ни по Кунаеву, на которые он очень рассчитывал. Больше того, возникла реальная угроза, что я, работая по Шиллеру, раскрою его участие в системе транзита наркотиков.
Каримов как опытный оперативник просчитал этот вариант и решил убрать меня, организовав скандал. Для этих целей он и взял Веронику. Небольшая заметка в СМИ о задержании заместителя начальника следственно-оперативной группы МВД СССР при попытке изнасилования полностью бы решала задачу.
Я сидел в кресле и моделировал предстоящие события.
«Интересно, конечно, – думал я, – кого мне пытаться изнасиловать – ее или подругу? У них здесь все прихвачено – и врачи будут свои, и прокуратура сразу возбудит уголовное дело. Вот только тогда можно будет со мной торговаться насчет Шиллера, Кунаева и наркотиков. А может, просто отказаться от вечеринки? Нет, отказываться нельзя. Пусть считают меня простаком. Откажись я сейчас, они спланируют другую провокацию, о которой я могу и не догадаться. Ах, Каримов, Каримов! Не послушал я твоего совета заниматься машинами и не соваться в дела по наркотикам. Теперь я влез в это дело с головой, и просто так выйти уже не удастся. Брось сейчас это дело – и через неделю-другую тебя тихо убьет Мустафа». Я на секунду закрыл глаза, стараясь расслышать что-то внутри – интуицию или инстинкт самосохранения.
«И так уже много сделал – вернул пару десятков грузовиков. Что еще надо? – говорил я себе за свой собственный инстинкт. – Зачем играть со смертью? Что тебе это даст? Деньги, славу, повышение? Подумай о семье, о дочке!»
Глаза мои открылись, и я уже точно знал, что делать, но по-прежнему не знал, зачем это мне.
Я сделал несколько шагов по кабинету и, заперев дверь, влез на стул. Заглянул в плафон люстры и увидел там микрофон. «Не убрали, значит, я им еще нужен. Ну, играть, так играть!»
Приняв положение мыслителя, я постарался вспомнить послужной список Кунаева. Он был не очень большим и умещался на половинке листа.
Кунаев начал работу в милиции с уголовного розыска, в городском отделе Алма-Аты. Точно! После этого он резко пошел вверх и уже через три года возглавил городской отдел Аркалыка. Вот, наверное, тогда и познакомился со своим хозяином, который повел по жизни подающего надежды оперативника Кунаева.
* * *
Я набрал телефон Старостина и параллельно стал писать оперативную информацию, полученную от агента «Верный». Оформив сообщение, приложил к нему план мероприятий по проверке данного сообщения, а если говорить нормальным языком, план возможного развития ситуации на предстоящей встрече с Вероникой.
Старостин не отвечал.
Закончив писать, я убрал рапорт в сейф. Должна была звонить Вероника.
«Если я им еще нужен, она обязательно позвонит, – полагал я. – Это мероприятие планировали давно и просто так отменить не захотят».
Вероника не звонила.
Вдруг раздался долгожданный звонок, но я услышал голос Старостина. Он сообщил, что со мной хочет переговорить какая-то женщина.
– Соединяй! – почти крикнул я и через секунду услышал уже знакомый голос.
– Виктор! Мы с подругой ждем вас! Хватит работать, пора отдыхать, – игриво произнесла Вероника.
«Ну что, настал момент истины, Абрамов! – подбодрил я себя. – Давай, рискуй! Теперь или они, или ты! Другого быть не может».
Я вызвал Старостина:
– Сейчас еду к одной женщине. Которая звонила. Не исключаю провокацию. Ну, к примеру, попытку изнасилования или еще чего-нибудь покруче. Будь на связи, и если позвоню, ты должен опередить местную милицию и не дать им меня задержать. Ты понял? Это очень важно! Как ты это сделаешь – дело твое!
– Все ясно, Виктор Николаевич! Мы просто встанем на этом адресе и будем ждать вашего сигнала. С КГБ связаться можно?
– Да, можно, но не нужно. Вот тебе ключ от сейфа, там мой рапорт. Если что – отдашь только представителю ГУУР МВД ССССР. Больше никому, ты понял?
– Да все я понял, – заверил он.
Я достал из сейфа диктофон, проверил батарейки и сунул в карман.
– Возьми адрес, – я накинул пальто и пошел на выход.
Ехали мы недолго. Подруга Вероники жила недалеко от городского отдела милиции, на улице Тараса Шевченко.
Поднявшись на второй этаж, я позвонил в обитую черным дерматином дверь. Там раздались легкие шаги, и дверь открыли. На пороге стояла Вероника и во все свои белые зубы счастливо улыбалась мне.
Меня провели в прихожую, взяли пальто и жестом пригласили в комнату. В комнате подруга Клара хлопотала у почти готового стола.
Я окинул стол и сразу почувствовал себя ужасно голодным. Стол был полон домашних яств, а запах жареной свинины вскружил мне голову.
– Девчонки, – весело сказал я, – где можно помыть руки?
Вероника показала рукой на дверь. Я прошел в туалет, шумно помыл руки, достал из кармана диктофон, еще раз проверил его и, убедившись в полной исправности, закрепил микрофон под рубашкой. А сам диктофон положил во внутренний карман костюма. Удовлетворенный проделанным вышел из туалета и вернулся в комнату. Вероника стояла у окна и смотрела на улицу. Я подошел к ней и через плечо тоже выглянул, стараясь угадать, кого она высматривает на оживленной дороге.
Недалеко от дома стоял белый микроавтобус, какой обычно используют спецслужбы при прослушивании. Все ясно – в квартире будут записывать.
– Мы еще кого-то ждем? – поинтересовался я у Вероники.
Девушка вздрогнула и на мгновение растерялась.
– Хотела подойти еще одна подруга, – вяло ответила она, – но судя по времени уже не придет. Давайте сядем за стол.
Мы сели, и я стал открывать шампанское. Разлив вино по фужерам, я налил себе немного водки.
Вероника сказала: «За встречу», и мы дружно выпили. Я не мог удержаться от вкусной еды, а моя дама сразу долила мне в рюмку.
– Не слишком ли часто? – спросил я. – С утра ничего не ел! Боюсь быстро опьянеть.
– Не переживайте, запьянеете – останетесь ночевать. Места хватит, да и Клара не будет против, – ласково щебетала Вероника.
– Да бросьте, Вероника, причем здесь ваша подруга! – решил я сразу расставить все по местам.
Мы снова выпили, а Вероника снова долила. В комнате висела какая-то напряженность, и ни шампанское, ни водка не могли ее побороть.
– Вероника, вы почти не пьете, – заметил я по-простецки. – Может, вам водочки?
Девушка удивленно подняла на меня глаза и моментально среагировала:
– Вы внимательны, Виктор. Просто если я выпью, становлюсь абсолютно неуправляемой! Боюсь, что ко мне такой вы сразу потеряете всю симпатию.
– Давайте выпьем за любовь, за это большое и светлое чувство, которым Бог наградил человека и больше никого в природе, – философски завернул я.
– Виктор, как вам моя подруга? Не правда ли, эффектная женщина? – с чего-то вдруг начала Вероника. – Вы ей ужасно нравитесь. Она мне чуть скандал не закатила после того вечера в ресторане. А мы ведь с ней лучшие подруги!
Я с искренним любопытством смотрел на Веронику и искренне не понимал, к чему она клонит. А она взяла водку и налила мне полную рюмку.
Клара же к тому времени достаточно опьянела и, не мигая, уставилась на меня.
– Вы интересная особа, – обратился я к Веронике. – Вам ловко удается передать меня с рук на руки.
Мы выпили еще, и я попросил разрешения ненадолго покинуть теплую компанию.
В туалете я сунул палец в рот и спровоцировал рвоту. Прополоскав рот, вышел из туалета и, пошатываясь, направился обратно к столу. Увидев в углу гитару, я прихватил ее, сел в кресло и провел по струнам. Как ни странно, гитара была настроена.
– Ну, и кто у нас играет? – спросил я.
– Никто! – категорически ответила хозяйка дома и, подойдя к креслу, села рядом со мной.
Ее оголенная рука скользнула вверх по моей шее, на миг застыла на голове, а потом стала гладить мне волосы.
Вероника стояла в стороне, но явно следила за происходящим.
– Вероника, что тебе спеть? – спросил я, не забывая изображать пьяного.
– Спойте про любовь! – томно произнесла Вероника. – Это вечная тема мужчины и женщины!
Я – хоть и пьяный – немного подстроил гитару и взял аккорд.
Печалью парк меня овеял
И одиночеством обнял.
Бродил я молча по аллеям,
Душе пристанище искал.
Я увидал за сеткой зелени
Неповторимый образ твой,
Который лишь в одно мгновение
Зажег в моей душе любовь!
Я пел и не спускал глаз с Вероники, стараясь предугадать ее дальнейшие действия.
Время, стой, остановись, судьба, на миг,
Ведь жизнь прошла, и ты уже старик.
Ты статуей была лишь для людей,
А для меня всю жизнь – любимой!
Закончив петь, я отложил гитару и, пошатываясь, подошел к окну. На улице рядом с микроавтобусом стояли «Жигули» шестой модели, принадлежавшие нашей группе.
«Молодец, Старостин, – обрадовался я. – Вовремя выставились!»
Я отошел от окна и посмотрел на притихших дам, стараясь определить, от кого из них ждать провокации. Клара, надо заметить, была очень пьяна.
– Девчата, давайте снова за любовь? – взбодрил присутствующих я.
Мы сели за стол, и я разлил спиртное.
– А вы уже пьяненький, – пролепетала хозяйка, подкладывая мне закуску. – Виктор, мне нравятся такие мужчины, как вы!
Она попыталась сесть мне на колени и обнять меня. Я вежливо отстранил ее и взглянул на Веронику. Та тоже смотрела на меня.
– Вероника, – произнес я, стараясь придать голосу безысходную обиду. – Неужели ты меня передарила? А я, глупец, рассчитывал на твое внимание!
– Не обижайтесь, Виктор, – отрешенно ответила она. – Я сегодня встретила бывшего мужа и до сих пор не могу прийти в себя. Представьте, я только сегодня поняла, что по-прежнему люблю его, и каждый вечер жду только его.
– Да за такую любовь нельзя не выпить! – тут же сменил я стратегию и налил себе водки.
Вероника вышла на кухню, оставив меня наедине с подругой.
«Следовательно, сегодня я должен погореть на Кларе, – понимал я ситуацию. – Неплохо придумано, но подруга-то плохо подыгрывает!»
Вероника была на кухне и чем-то слишком громко гремела. Подруга тем временем бесцеремонно лезла ко мне с поцелуями.
– Может, не стоит этого? – как можно тактичнее попросил я, отнимая свою руку от ее груди. – Мы здесь не одни. Как-то нехорошо, что подумает Вероника?
– А мне плевать на нее, – выдохнула перегаром подруга. – У нее своя жизнь, а у меня своя. Тем более, она сама меня просила затащить тебя!
Я попытался расцепить ее пальцы и встать с кресла. Но не тут-то было – она опять схватила мою руку и положила себе на грудь. Через минуту, несмотря на мое тактичное, но отчаянное сопротивление, она стала стаскивать с себя кофту. Вслед за ней в сторону полетел и бюстгальтер.
– Не стоит этого делать, Клара, – не выдержал и абсолютно трезво сказал я. – Ты взрослая женщина, и не нужно меня провоцировать. На кухне твоя подруга, которая меня пригласила, и мне бы не хотелось выглядеть идиотом в ее глазах.
– Ты за нее не переживай! Ты мне понравился еще в ресторане, и я не скрываю, что хочу переспать с тобой.
Она взяла мою руку и положила себе на бедро.
– Не нужно, Клара! – воспротивился я.
Девушка вдруг вскочила и стала сдергивать с себя юбку, а потом вновь кинулась в мою сторону и сдавила меня в объятиях.
В этот момент из кухни вышла Вероника. Она, в отличие от подруги, играла великолепно.
– Негодяй! Как вы могли пойти на это? – возмутилась она. – Вы воспользовались беспомощностью одинокой женщины и пытаетесь изнасиловать ее в ее же квартире! Если вы работаете в МВД, то считаете, что все сойдет с рук! Вы просто мерзавец, у меня нет слов, чтобы выразить вам свое презрение!
Ее голос все больше срывался на крик. Она открыла дверь и выскочила на лестничную площадку. Через секунду вернулась и вытащила за собой свою полуобнаженную подругу, лицо которой было измазано косметикой. Клара стояла на площадке, опираясь на косяк двери, и громко плакала. От стыда.
– Помогите! Защитите! – стала кричать Вероника.
Я, отодвинув штору, махнул рукой Старостину, стараясь привлечь его внимание. Ребята только этого и ждали. Они один за другим побежали в подъезд.
– Виктор Николаевич, – крикнул Старостин, – что нам делать?
– Работайте как обычно, опросите, задержите, допросите. А сейчас – всех в отдел. Там будем разбираться.
Мои ребята быстро пошли по квартирам и стали вызывать жильцов в коридор. Когда их собралось человек пять, Старостин пригласил всех в квартиру Клары.
– Осмотрите, пожалуйста, тело и лицо вашей соседки, – попросил он. – Кто из вас может назвать те части тела, где у нее есть кровоподтеки, царапины или следы насилия?
Все соседи, осмотрев Клару, не нашли никаких следов. Накинув на нее шубу, оперативники вывели девушку на улицу и, усадив в служебный автомобиль, повезли в больницу.
Оставшиеся следователи и оперативники продолжили работу.
Прошло еще с полчаса, и к дому подъехала машина дежурной части городского отдела милиции.
– Опаздываете, – сказал я, садясь в машину, – мои уже все сделали. – К вечеру все документы будут у вас в дежурной.
Вслед за моей машиной двигалась та, в которой находилась Вероника.
– Поработайте с женщиной, – дал я команду. – Она обвинила меня в попытке изнасиловать ее подругу. Пусть расскажет, кто ее попросил об этом.
Я прошел к себе в кабинет и, не снимая пальто, сел в кресло. Достал диктофон и включил его. Услышав на пленке знакомые голоса, выключил и отложил до поры до времени.
* * *
Вероника сидела у меня в кабинете и мало походила на некогда уверенную в себе женщину. Ночь, проведенная без сна, отрицательно сказалась на ее внешности и психологическом состоянии. Ее опущенные плечи, потухшие глаза свидетельствовали о том, что ночь оказалась тяжелой.
Утром я ознакомил ее с документами об административном правонарушении, совершенном ею, Вероникой Штерн, и заключающемся в нарушении покоя и отдыха граждан после 22 часов.
Согласно постановлению городского совета Аркалыка подобное нарушение тянуло на штраф или административный арест до 10 суток.
Листая материалы, лежащие на столе, я обратил внимание на заключение дежурного врача скорой помощи, в котором черным по белому было зафиксировано отсутствие каких-либо следов насилия на теле Клары. Да и в своем объяснении она написала, что каких-либо попыток насильственных действий с моей стороны в отношении нее не было.
