Текст книги "Кровь на колёсах (СИ)"
Автор книги: Александр Аввакумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
«Откуда ему это известно? Я не рассказывал! Вывод прост, как всегда, – из прослушки моего кабинета. Хорошо задумал Каримов – сейчас я должен или рассказать о моих ночных беседах с Измайловым и Аскаровым, тем самым легализовав сведения, полученные в результате прослушивания кабинета, или отказаться от этих, как он выразился, прямых оперативных контактов», – быстро прокрутил я в голове.
– Я не связываю эти смерти с моей работой здесь, – ответил я. – Товарищ Каримов, как всегда, пытается преувеличить мою роль в этих событиях, говорит о прямых контактах с Измайловым и Аскаровым. С чего он взял, что у меня были контакты с ними? Мне, к великому сожалению, не удалось узнать то, о чем, возможно, хотели рассказать эти люди. Их смерти для меня были совершенно неожиданными и необъяснимыми. Если бы не их гибель, я, возможно, знал бы гораздо больше и о трафике наркотиков, и о машинах.
В кабинете повисла тишина, и было слышно, как в соседнем кабинете били настенные часы.
Все сидящие напряглись и стали недобро сверлить меня взглядами.
– А вы сами, товарищ Каримов, беседовали с Аскаровым? – пошел я напролом. – Говорят, вы заходили в городской отдел милиции буквально за несколько минут до того рокового выстрела и разговаривали с ним. Я не берусь это утверждать, но так говорят многие сотрудники, которые видели вас в столь ранний час в здании милиции.
Я блефовал! Но другого выхода пока не видел. Это было не просто совещание, это был скрытый допрос.
Каримов не ожидал такого поворота, и не смог скрыть гримасы недовольства:
– Кто вам сказал такое? Назовите фамилии!
– А что? В этом кроется какой-то секрет? – ответил я вопросом и окинул присутствующих непонимающим взглядом. – Разве это криминал, что работник КГБ заходит в здание милиции и разговаривает с сотрудником милиции?
Каримов держался плохо, чувствовалось, что нервы у него сдают. Он потянулся за сигаретой, пытаясь выиграть время.
«Надо нападать», – решил я и вновь обратился к нему:
– А вас допрашивал следователь по этому факту? Ведь вы, наверное, последний, кто видел Аскарова живым?
«Да, не привыкли вы, конторские, когда вам задают такие вопросы!» – почти торжествовал я.
В кабинете было тихо. Я в упор смотрел на Каримова:
– Товарищ Каримов, скажите, может Аскаров вам что-то рассказывал перед смертью, о чем мы здесь не знаем?
Тихо сидевший все это время Кондратьев, видя неприглядное положение коллеги, постарался перевести перепалку в другое русло. Он начал говорить о том, что КГБ СССР направило в адрес МВД Казахской ССР представление об отстранении Кунаева от должности начальника городского отдела милиции. В настоящее время решается вопрос об отставке Кунаева.
– Виктор Николаевич! Мы все, собравшиеся здесь, думаем, что вам удастся пообщаться с Кунаевым в самое ближайшее время, – обратился ко мне Кондратьев. – Да и у нас к нему немало вопросов по наркотрафику.
– Я не отказываюсь от общения ни с Кунаевым, ни с вами, – я, как мог, улыбнулся. – Главное, была бы тема к разговору.
На этой натянуто-мажорной ноте мы и распрощались.
Я вышел на улицу и пешком направился в сторону милиции.
«Интересно, кто эти двое, которые сидели на нашем спектакле? Наверное, из КГБ Алма-Аты, один, похоже, начальник девятого отдела – отдела наружного наблюдения, а второй… второй тоже какой-нибудь начальник, – устало подумал я. – Да, слабоват ты, Каримов, слабоват! Повелся на мой развод, растерялся. Небось, рассчитывал, что я поведусь, а вышло наоборот».
* * *
На входе в отдел милиции ко мне обратился дежурный:
– Виктор Николаевич! Вам звонили из Москвы, просили, чтобы в районе пятнадцати часов вы были на месте, вам снова позвонят.
Не успел я войти в кабинет, как кто-то постучал.
– Войдите, – сказал я и быстро скинул пальто.
Вошел Старостин и остановился, как всегда, в дверях.
– Проходи, не стой в дверях, словно нищий. Чай будешь?
– Спасибо, Виктор Николаевич, уже пил. Я по делу. Звонили ребята из Целинограда, сообщили, что изъяли две машины. Просят прислать водителей для перегона.
– Хорошая новость. Передай, я сейчас этим займусь. Пусть ждут.
Старостин ушел.
Я принялся за ставшее привычным занятие – запер дверь и влез на стул. В плафоне снова лежал микрофон.
«Значит, его забирали, чтобы поменять источник питания. Получается, что игра с Каримовым продолжается».
По телефону я связался со Старостиным и попросил его доставить ко мне жену Шиллера.
Взяв чистый лист бумаги, я стал на нем рисовать прямоугольники, а затем вписывать в них известные мне фамилии: Кунаев, Шиллер, Аскаров, Измайлов, Каримов. В верхнем прямоугольнике я написал слово «Хозяин» и поставил большой вопросительный знак. Чуть ниже прямоугольников вывел четыре известных мне фамилии, две из которых зачеркнул.
На листе оставались четыре прямоугольника: Кунаев, Шиллер, Каримов и Хозяин.
Отложив лист в сторону, я постарался припомнить все известные мне сведения об этих лицах.
Наиболее известными были две фигуры – Шиллер и Кунаев.
Кроме того что Каримов работает в КГБ и является «смотрящим» в этом городе, я о нем ничего не знал.
Еще темнее – фигура самого Хозяина. Единственной зацепкой была информация о том, что он входит в республиканское правительство. Но какую должность там занимает – неизвестно.
Я сидел за столом и карандашом соединял возможные связи между Хозяином и другими членами группы. В какой-то момент до меня дошло, что у меня нет ни одной реальной нити, которая выводила бы на этого человека из правительства.
«Может, переговорить с Кондратьевым, может, он прольет хоть какой-нибудь свет на эти фигуры?» – мои размышления прервал телефон. Сняв трубку, я услышал взволнованный голос Старостина:
– Виктор Николаевич! Вы знаете, жены Шиллера дома нет. Со слов соседей, они неделю с лишним назад выехали всей семьей в неизвестном направлении.
– Старостин! Опросите всех соседей, воспитателей в детском саду, ее подруг и коллег. Ну, короче, ты понял! Мы должны знать, где эти люди! Не исключаю, что они могли быть похищены и убиты. Нужно их найти!
Внезапный отъезд семьи Шиллера спутал все карты в этой игре.
«Почему они уехали? Хорошо, если Кунаев отправил их в Германию. А если нет? Еще вчера, когда мы сидели с ним в ресторане, Кунаев высказал мысль, что хотел бы, чтобы дочь и внуки покинули Казахстан и выехали в Германию. Почему он об этом сказал мне? Все очень просто – они, по всей вероятности, уже были в Германии, и всех моих усилий не хватило бы вернуть их обратно. Вот почему он спокойно признался.
Интересно, а с чем была связана его фраза, что игра им проиграна, и ничего хорошего в этой жизни для себя он уже не видит? Да, он еще обмолвился, что его вызывают в Алма-Ату, в министерство, и с него обязательно снимут погоны. Выходит, он знал, что его вопрос уже решен. И был уверен, что это моя инициатива, даже не предполагая, что это проделано местным отделом КГБ, а точнее Каримовым».
Где-то через час ко мне опять заглянул Старостин.
– Виктор Николаевич! Они не просто выехали, а выписались без указания адреса, куда выезжают. Мы опросили всех, кого могли найти. Никто из опрошенных не знает, куда они могли поехать, и все удивлены внезапным отъездом.
– Ну что, Старостин, зевнули мы с тобой капитально. Пригласи ко мне оперативника, который занимался с ней. Может, он скажет что-нибудь дельное.
Через минуту вошел небольшого роста оперативник. Его густые рыжие волосы, как леска, торчали в разные стороны.
– Сидоров, – представился он.
– Вот что, Сидоров. Расскажи, пожалуйста, как ты отработал семью Шиллера? Когда последний раз встречался, о чем с ней разговаривал?
Сидоров докладывал, что он в течение всего времени занимался розыском Курта Шиллера, и поэтому ему приходилось неоднократно встречаться и разговаривать с его супругой. В последний раз он ее видел чуть больше недели назад. При встрече с ней он обратил внимание, что женщина была сильно встревожена и при разговоре с оперативником постоянно оглядывалась, словно проверяла, не следит ли кто-нибудь за ней. О своем отъезде она не говорила и просила его больше к ней не приходить, так как, с ее слов, боялась длинных языков своих соседей.
За это время Сидоров нашел человека, который находился в доверительных отношениях с женой Шиллера. При встрече тот сообщил, что ей недавно звонил муж. О чем они разговаривали – неизвестно, но после этого звонка она сразу же поехала к отцу.
– Звонок был на домашний телефон? – прервал я Сидорова, так как хорошо знал, что домашний телефон Шиллера прослушивается КГБ.
Однако этого Сидоров не знал.
По словам оперативника, после встречи с отцом жена Шиллера резко изменилась. Перестала общаться и встречаться со всеми друзьями и знакомыми.
– Сидоров, а что ты сам думаешь по этому поводу? – поинтересовался я. – Что могло вызвать подобное изменение? Звонок мужа или инструктаж отца?
– Мне кажется, что инструктаж отца. Думаю, это отец помог ей выписаться за такой короткий срок. Вы, наверное, уже знаете, что она даже не заполнила листок убытия, а ее все равно выписали. Здесь явно без отца не обошлось.
– Вот что, Сидоров, раз ты занимался этой семьей, то занимайся и дальше. Сгоняй на железнодорожный вокзал, в аэропорт, не только здесь в Аркалыке, но и в ближайших городках и переговори с кассирами. У тебя есть ее фото?
Сидоров утвердительно тряхнул своей рыжей шевелюрой.
– Поговори обстоятельно, без нажима, люди должны были ее запомнить, тем более с детьми. Если что-то непонятно – спрашивай. Если все ясно – исполняй, мне нужен результат в течение двух дней.
Сидоров браво развернулся и вышел из кабинета.
Я вновь, уже в который раз поймал себя на мысли, что влезаю не в свое дело, что мне могут просто оторвать голову, но чувство азарта гнало меня все дальше в запутанное дело с наркотиками.
* * *
Я посмотрел на часы, ожидая звонка из Москвы. Настенные показывали ровно пятнадцать.
Раздался звонок. Выждав секунды две, я поднял трубку. Звонил куратор из главного управления уголовного розыска МВД СССР.
– Виктор Николаевич! Согласно решению руководства ГУУР МВД СССР вы с 15 марта отзываетесь в распоряжение МВД ТАССР. В связи с чем вам необходимо подготовить обзорную справку по результатам вашей работы в Аркалыке и направить в наш адрес. Все дела передайте Лазареву. У вас есть вопросы?
– Эта дата окончательная? – спросил я и получил положительный ответ.
«Следовательно, в моем распоряжении еще две недели, – прикинул я. – Время еще есть!»
Вновь раздался звонок. Я снял трубку и услышал знакомый голос куратора:
– Кстати, Абрамов! Спешу поздравить с возможной правительственной наградой. Слышал, что ГУУР готовит на вас наградной лист на орден Красного знамени.
– Спасибо. Это всегда приятно, когда руководство ценит твою работу. Знаете, это не первый наградной лист, который готовит на меня ГУУР, но наград я, к великому сожалению, ни разу не получал.
– Ничего, в этот раз получите. Руководство ГУУР очень довольно результатами.
Он положил трубку, и я впервые за все дни в Аркалыке почувствовал какое-то облегчение. Непонятно почему, но я вдруг разволновался и стал машинально собирать лежащие на столе листы.
Мой взгляд остановился на нарисованной мной схеме. Чувство реальности моментально вернулось ко мне.
«Бой не проигран, если у бойца не сломлена вера в победу», – вспомнил я изречение какого-то китайского мудреца. Да, во мне еще была эта вера, и я, взяв в руки схему, еще раз посмотрел на все эти прямоугольники. Посмотрел внимательно, потом смял получше и поджег.
Нарисованные прямоугольники изгибались и исчезали в огне, а мне казалось, что горит не бумага, а люди.
Открыв окно, я вытряхнул пепел. Он разлетелся по ветру и маленькими черными птичками опустился на белоснежное покрывало.
Услышав шум открываемой двери, я повернулся и направился к столу. В дверях стоял Кондратьев и мило улыбался.
– Проветриваете кабинет, Виктор Николаевич? Слышал, вы домой собираетесь?
– Да, Москва отзывает, говорит, что в Татарии работы много, – ответил я. – Какое у вас, Виктор Степанович, первое впечатление о городе? О людях? Я до приезда сюда даже не предполагал, что есть такой город у нас в Советском Союзе.
– Я пока затрудняюсь ответить на ваш вопрос, – Кондратьев пристально посмотрел на меня. – У меня еще не сложилось впечатление об этом городишке.
– Виктор Степанович! Скажите, а чем вызвано сегодняшнее шоу в вашей конторе? Вы знаете, я был, мягко говоря, удивлен вашим присутствием. Вы человек серьезный, с Лубянки, а так просто подписались под эту тему? Это даже не шоу, а просто цирк какой-то!
Кондратьев слегка замялся и, отвернувшись, тихо произнес:
– Не буду скрывать, это инициатива Каримова.
– Скажите, Виктор Степанович, какова ваша роль в этом деле с наркотиками? Я просто теряюсь в догадках. Вы наверняка прибыли работать по линии наркотиков? Но вдруг переключаетесь на работу против меня. В чем дело? Объясните, и мы быстрее найдем точки соприкосновения.
Кондратьев сказал задумчиво:
– Мне, Виктор Николаевич, до сих пор непонятна ваша роль в этом деле с наркотиками. Насколько я осведомлен, вы приехали в Аркалык в составе оперативно-следственной бригады МВД СССР и вдруг бросаете вашу основную линию и начинаете заниматься наркотрафиком. Мешая работать нам.
– Все дело в том, Виктор Степанович, что эти две проблемы оказались неотделимы друг от друга. Работая по своему делу, я сталкивался с фигурантами, которые наряду с реализацией угнанных «КамАЗов» занимались и трафиком. Здесь все перепуталось, машины и наркотики. Главный фигурант нашего дела вдруг оказался лицом, использовавшим похищенные машины и переправлявшим в них наркотики в города Союза. И я, конечно, не мог не заняться этим делом, потому что мне нужен Шиллер так же, как и вам. Мне только непонятно, почему местный отдел КГБ вдруг так испугался моей работы в этом направлении? Для того чтобы оградить меня от нее, есть один способ – убрать меня отсюда. Ну, или передать дело местному КГБ.
Я взглянул на Кондратьева, с интересом слушавшего мою речь.
– Скажите, Виктор Степанович, как давно вы знаете Каримова? Вам до этого приходилось встречаться с ним? – спросил я.
– Мне не совсем понятен ваш вопрос, – туманно ответил Кондратьев. – На мой взгляд, заданный вами вопрос сейчас неуместен. Каримов – опытный оперативный работник, и наш аппарат полностью доверяет ему. У нас, Абрамов, в отличие от вашей системы, не бывает случайных людей. Если он работает, значит, руководство полностью доверяет ему, и у меня нет оснований подозревать его в чем-то. Я тоже верю ему, и все ваши попытки вбить клин между нами обречены на провал. Более того, хочу попросить больше подобных вопросов в отношении Каримова не задавать.
Мне стало все ясно. Если еще несколько минут назад во мне тлела надежда на то, что я могу довериться этому человеку, то сейчас она пропала, словно и не было никогда.
Выдержав паузу, я официально заявил:
– Я слушаю вас, Виктор Степанович. Что вас привело в мой кабинет?
Кондратьев сразу же уловил смену тона и попытался поправить ситуацию:
– Ну что вы, Виктор Николаевич! Я к вам по-дружески, а вы, как ежик, свернулись и выставили колючки. Я пришел к вам с открытым забралом и не хочу ничего делать у вас спиной. Мне необходима вся наработанная вами оперативная и иная информация по нашему делу. Вы много знаете, и у вас есть источники. Отдайте их нам и уезжайте спокойно, с чувством честно выполненного долга. Поймите, здесь, то есть в нашей конторе, нет врагов, и от нас не нужно отгораживаться. Чем скорее вы это поймете, тем лучше для вас!
– Простите, я что-то не понял, это угроза? – я уже с трудом сдерживал интонации. – Как это понимать?
– Это просто дружеский совет, – профессионально улыбаясь, сказал Кондратьев. – Кстати, вы блефовали, когда говорили, что кто-то в день смерти видел в милиции Каримова? Я имею в виду в день, когда произошел самострел Аскарова? Кто конкретно его видел? Подскажите?
Я пропустил мимо ушей просьбу Кондратьева и взялся кипятить чай.
– Как насчет чая? – спросил я.
Кондратьев покачал головой и направился к двери. Остановившись на пороге, он обернулся, окинул меня презрительным взглядом и тихо произнес:
– Я бы попросил вас с сегодняшнего дня представлять мне всю оперативную информацию, полученную вашими сотрудниками по этому делу. Вопрос согласован с Москвой.
– Хорошо, – ответил я, – буду предоставлять вам всю информацию сразу после того, как в МВД СССР подтвердят ваши слова.
Кондратьев ушел.
* * *
Шиллер уже три недели жил у Лиды. Все шло хорошо, и опасности жизни постепенно забывались.
Воспользовавшись советом Лидии, он перестал сорить деньгами и старался не привлекать к себе особого внимания. Соседи считали его очередным сожителем хозяйки квартиры и не без интереса наблюдали за изменениями, происходившими в их «семье». Лида перестала ходить по ресторанам и водить к себе малознакомых мужчин. В ней появилась неожиданная домовитость, свойственная обычно многодетным мамашам.
За этот небольшой срок она умудрилась сделать в квартире добротный ремонт и обновить мебель. Курт с Лидой взяли за привычку гулять по вечерам, и это доставляло им большое удовольствие.
Однажды, когда они в очередной раз возвращались с прогулки, их догнал соседский мальчик:
– Здравствуйте, тетя Лида!
– Здравствуй, Кирилл, – ответила женщина. – Ты что так поздно гуляешь? Смотри, как темно!
– Я с тренировки, – беззаботно болтал мальчик, исподтишка поглядывая на мужчину рядом с тетей.
«А дядька-то похож!» – заметил про себя Кирилл, сравнивая внешность друга тети Лиды с портретом преступника, который он видел на милицейском щите «Их разыскивает милиция».
Мальчик ускорил шаг и оказался первым в подъезде. Поднявшись на этаж выше, он еще раз внимательно присмотрелся к соседу тети Лиды.
«Это точно он, тот, с портрета! Что делать? – не по-детски раздумывал Кирилл. – Идти завтра в милицию? Наверное, не поверят».
Парень открыл дверь и вошел в квартиру. Матери дома не было. Она работала санитаркой в больнице и, чтобы свести концы с концами, часто подрабатывала там же ночами.
«Завтра еще раз посмотрю», – здраво рассудил Кирилл.
А утром, перед тем как отправиться в школу, он пошел к отделу милиции, на стенде которого видел портрет. Мальчик остановился и стал внимательно рассматривать нарисованное лицо.
«За совершение ряда опасных преступлений, – шепотом читал он, – разыскивается опасный преступник Шиллер Курт Карлович, уроженец и житель г. Аркалык Казахской ССР».
– Что, знакомых ищешь? – Кирилл вздрогнул от прозвучавшего прямо над ухом голоса. – Не здесь тебе, парень, друзей нужно искать!
– А если я знаю, где сейчас этот дяденька? – ехидно заявил Кирилл. – Я должен сообщить в милицию?
– Если ты пионер – то не только должен, а обязан! – серьезно произнес мужчина. – Пойдем со мной, поговорим у меня в кабинете, следопыт.
Они прошли в здание милиции и поднялись на второй этаж. Мужчина открыл дверь, и они вошли в небольшое помещение, меблированное двумя столами.
– Давай, рассказывай. Начни с себя: кто ты, как тебя зовут и где живешь.
Пока Кирилл рассказывал о себе, мужчина приготовил крепкий чай и разлил его по чашкам.
– Давай, угощайся, – предложил он. – Ты молодец, что пришел. Сейчас мы направим туда наряд милиции и проверим твое сообщение. Ты говоришь, он живет в вашем доме около месяца?
Кирилл кивнул, продолжая маленькими глотками пить сладкий, но горячий чай.
Мужчина поднял трубку и что-то кому-то сказал.
Не прошло и минуты, как в кабинет один за другим вошли трое молодых мужчин в штатском.
– Вот что, ребята. Этот паренек утверждает, что у них в доме проживает Курт Шиллер, которого разыскивают наши товарищи из Казахстана. Живет он чуть меньше месяца. Нужно срочно выехать по этому адресу и проверить гражданина. Чем черт не шутит. А вдруг мальчик действительно прав! Будьте осторожны, не исключено, что преступник вооружен. Мальчика возьмите с собой, пусть покажет дом.
Минут через пятнадцать группа оперативников с юным следопытом подъезжала к указанному адресу. Остановившись метрах в пятидесяти от дома, они вышли на улицу.
– Так, – произнес один из мужчин. – Квартира на втором этаже. Два окна, и оба выходят во двор. Сергеев, станешь под окнами, а мы с Володиным пойдем будить этого мужика.
Старший оперативник и Володин сняли с себя пальто, осмотрели оружие и направились к подъезду.
Шиллер еще спал, когда его разбудил сильный и настойчивый стук в дверь. Он вскочил, машинально выхватил из-под матраса пистолет и тихо подошел к двери:
– Кто там? Что случилось?
– Это у вас случилось! – ответили из-за двери. – Заливаете нас!
Шиллер взглянул на пол и, убедившись, что в квартире сухо, ответил:
– Извините, у нас все сухо.
– Вы что, думаете, я буду вам врать? – повысил голос мужчина за дверью. – Если все нормально, то покажите!
Шиллер отпер замок, снял цепочку и…
…очнулся уже на диване. Его руки были скованы, а пистолет лежал на столе.
Из рассеченной губы струилась кровь и заливала белую майку.
В комнате помимо группы незнакомых мужчин находились соседи, с любопытством наблюдавшие за обыском.
– Что, очнулся? – спросил один из оперов. – Сейчас закончим и поедем!
Обыск закончился минут через двадцать. Понятые расписались в протоколе и вышли из комнаты.
– Давай одевайся, – велел оперативник и бросил Шиллеру охапку одежды.
– Мужики, – начал Шиллер, – а завтрак? Когда еще меня накормят?
– Там тебя накормят, – усмехнулся один из милиционеров. – Баланды хватит, не переживай.
Шиллер оделся и в сопровождении оперативников вышел на улицу. Около машины он увидел вчерашнего мальчика, который вечером учтиво здоровался с ними.
«Мальчонка сдал! – понял Курт. – Так бы они меня никогда не нашли. То-то он вчера так суетился, забегал вперед, чтобы рассмотреть получше».
Шиллер сел в промерзшую машину и всем телом ощутил холод металла. Он поежился и уставился в боковое окно. Стекло было чистым ото льда, и арестованный вдруг увидел бегущую Лиду. Она что-то кричала и размахивала руками. Машина тронулась и стала набирать скорость. Лида бежала за ней до тех пор, пока не споткнулась и не упала. Милицейская машина, помигивая желтым огнем, скрылась за углом.
«Вот и все, – устало подумал Курт, – прощай, свобода».
От этой мысли ему вдруг стало так жалко себя, что на глаза навернулись слезы. Он медленно вытер их и, отвернувшись от окна, закрыл глаза.
Шиллер и предположить не мог, что дни его сочтены и на свободу он никогда не выйдет.
Машина остановилась у светофора и через минуту, ревя мотором и дергаясь, словно не желая двигаться, медленно тронулась с места.
Пока они ехали до районного отдела, Шиллер анализировал сложившуюся ситуацию, стараясь понять, где ошибся. Главная ошибка была для него очевидна, и он проклинал тот день, когда, послушав тестя, связался с наркотиками. Все остальное было лишь неминуемыми последствиями этой ошибки.
У небольшого двухэтажного здания машина остановилась. Курт вышел и, щурясь от яркого солнца, под конвоем проследовал в ИВС. Дверь камеры захлопнулась за ним, как разряд чудовищного грома.
Шиллер остановился на пороге, стараясь разглядеть лица своих новых соседей.
– Здорово, сидельцы, – сказал он. – Всем доброго здоровья и честных приговоров.
Почувствовав легкий толчок в спину, он прошел дальше и присел на свободную шконку.
* * *
В камере встретили Шиллера равнодушно. Никто из присутствовавших не поинтересовался, за что тот задержан. Бросив на нары пальто, Курт лег, закрыл глаза и надолго ушел в себя.
Он старался вспомнить все, что касалось краденых машин и трафика наркотиков. Память у него была хорошая – и на события и на лица. Сейчас, лежа на жесткой шконке, он старательно перебирал события последней их с тестем поездки в Алма-Ату. Как долго они кружили по улицам города, проверяясь на слежку, как остановились где-то в центре.
– Постой здесь, – велел ему тесть, – у меня здесь дела. Сходи в универмаг, посмотри что-нибудь для детей. А я встречусь со старым товарищем. Надеюсь, что все вопросы решу быстро.
Тесть пошел пешком, а Курт, перекурив, направился в универмаг. Он долго бродил по этажам, покупал подарки. А потом вышел на улицу. Опять покурил, аккуратно сложил покупки в багажник, постоял еще минут десять, поджидая тестя. Но не дождался и решил пройтись в том направился, куда час назад тот ушел.
Улица была многолюдной, и Курту приходилось уворачиваться от встречных прохожих. «Как они живут в таком большом городе! – удивлялся он. – Все торопятся, бегут неизвестно куда со своими проблемами».
Вдруг на другой стороне улицы в летнем кафе он увидел тестя. Тот сидел за столиком на открытой площадке и разговаривал с незнакомым мужчиной. Внешний вид, манеры, вальяжная поза незнакомца выдавали в нем большого чиновника.
Шиллер не слышал разговора, однако по напряженной фигуре тестя понял, что беседа явно не дружеского характера. Незнакомец, похоже, отчитывал тестя, а последний, казалось, оправдывался.
Курт отошел за стоявший у тротуара автобус и стал рассматривать чиновника. Его лицо показалось очень знакомым – надменное и холеное – где-то он его видел.
Незнакомец, словно почувствовав на себе взгляд, внимательно посмотрел в сторону Курта. Шиллер не успел спрятаться, и незнакомец, встретившись с ним глазами, сделал неприметный жест рукой. Двое мужчин в черных костюмах встали из-за соседнего столика и направились к Курту.
Сам незнакомец что-то сказал тестю, резко поднялся с места и удалился.
Шиллер слегка замешкался, не зная, куда скрыться от телохранителей, а те стремительным шагом, не обращая внимания на поток машин, пересекали улицу и направлялись в его сторону. Бежать было поздно, и Шиллер, сделав вид, что толкается у витрины, стал ждать их.
Один из охранников схватил его за руку и ловким приемом перевел захват в болевой прием. Шиллер вскрикнул от боли, стрелой пронзившей его предплечье. Второй быстро достал из внутреннего кармана его костюма паспорт и тут же стал его рассматривать.
– В чем дело, кто вы такие? – насколько мог громко спросил Шиллер, стараясь привлечь внимание прохожих.
Ему это удалось, и через секунду-другую вокруг них стала расти толпа.
Охранники вернули паспорт и как ни в чем не бывало растворились в толпе.
Шиллер перешел улицу и подошел к тестю:
– Кто эти люди?
Но заметив страх и растерянность на лице родственника, Курт понял, что его вопрос совершенно неуместен.
– Курт, забудь, кого ты здесь видел. Эти люди не привыкли светиться, они, как вампиры, живут в своем мире и солнца не переносят, – только и прошептал Кунаев.
Шиллеру не требовалось семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что только что перед ним был человек, которого тесть называл «Хозяин».
Они вернулись в Аркалык. Дома Шиллер взял энциклопедию Казахской ССР и быстро нашел лицо незнакомца. Начертания его должности и регалий вызвали у Шиллера животный холодок.
«Вот кто стоит за наркотиками! Этих товарищей стоит бояться. Для них нет людей, есть только фигуры на шахматной доске. И они пожертвуют любой пешкой!»
Шиллер понимал, что тесть пытался оградить его от неприятностей и поэтому встречался с Хозяином один на один, однако он сам, по собственной глупости все испортил.
Сначала Курт не придавал особого значения той встрече с Хозяином, но после того как увидел перегрузку военного снаряжения на машины, доставившие наркотики, понял, что влип по полной.
«Перед тем как сюда войти, подумай, как отсюда выйти – гласит простая народная мудрость», – подумал Шиллер и решил одним махом разрубить узел. Он не передал полученные им за перевоз наркотиков деньги и присвоил их, рассчитывая, что сможет быстро получить визу в Германию, купить на них валюту и навсегда уехать.
Но то ли просчитался, то ли ему помешали подключенные Хозяином силы, но в визе ему отказали. А потом одна неприятность потянула за собой множество других.
В Челнах были арестованы два его поставщика машин братья Дубограевы, а вскоре и в Аркалык нагрянули московские менты. Начались аресты, облавы, обыски. Действительно, беда не приходит одна.
Он лежал на нарах, прикрыв глаза согнутой рукой. Сон не шел. Неизвестность пугала его. Шиллер не знал, что будет через несколько дней, когда его этапируют в Аркалык.
* * *
Кунаев возвращался из Алма-Аты в состоянии глубокого стресса. Его предположение об увольнении полностью подтвердилось. Несмотря на то что он ежедневно ждал этого, все произошло неожиданно.
Утром, приведя себя в порядок и надев парадный китель, увешанный государственными и ведомственными наградами, он направился в Министерство внутренних дел Казахской ССР. Кунаев намеренно отказался от служебного автомобиля и направился в МВД пешком.
Утренний воздух немного взбодрил его, и он, проходя по знакомым с детства улицам, вспоминал молодые годы, когда его после школы милиции приняли на работу в отдел уголовного розыска одного из районных отделов.
Память редко подводила Кунаева, и сейчас, шагая по знакомой улице, он поименно вспоминал всех друзей, с которыми делил сложности милицейской службы. В настоящее время многие из них уже трудились в других местах, потому что не смогли в сложные времена продолжить работать в милиции.
В отличие от них Кунаев смог приспособиться к ситуации, нашел покровителей и сделал, на его взгляд, неплохую карьеру – стал начальником городского отдела милиции. Только сейчас высокая должность не радовала его. За все в этой жизни надо платить, и теперь, направляясь в МВД, он отчетливо понимал, что для него наступил тот самый день расплаты.
Он вошел в здание и, подойдя к постовому, предъявил свое удостоверение. Постовой дважды перечитал его должность и поднял трубку телефона.
Нервы Кунаева потихоньку стали сдавать – он достал из кармана платок, обтер шею и суетливо комкал в кулаке намокшую ткань.
Наконец, постовой вернул удостоверение и сообщил, что его ждут в приемной министра.
Спрятав удостоверение во внутренний карман мундира, Кунаев, направился вверх по знакомой мраморной лестнице.
Интерьер министерства мало изменился с его последнего посещения: все та же красная ковровая дорожка на лестнице из белого мрамора, да и картины на стене коридора все те же.
Кунаев подошел к приемной и машинально оправил на себе китель, пошитый на заказ полгода назад. Китель сидел на нем отлично, подчеркивая его моложавую спортивную фигуру.
Сделав глубокий вдох, он открыл дубовую дверь и оказался в просторном кабинете. Окинув взглядом помещение, Кунаев увидел стоящий в углу стол, за которым сидел молодой лейтенант.
«Наверное, референт», – предположил Кунаев.
Он представился референту и присел на стул, предложенный молодым человеком.
Лейтенант открыл дверь и вошел в кабинет министра. Он отсутствовал минуты три, показавшиеся Кунаеву вечностью.
