Текст книги "Кровь на колёсах (СИ)"
Автор книги: Александр Аввакумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
– Что, Харламов, не нравится? Так что, если не хочешь иметь неприятностей, если нет желания помогать нам, то хоть не мешай делать за тебя твое дело. Вопросы ко мне имеются?
Харламов молчал. Ему нечего было возразить. Он понимал, что допустил большую ошибку с Артемом, и теперь не знал, как ее исправить.
Взглянув на растерянное лицо Харламова, я заключил:
– Ты свободен! У меня больше нет к тебе вопросов. Надеюсь, ты сделаешь выводы, если нет – дело твое.
Лицо Харламова стало пунцовым от прилившей крови.
– Свободен! – строго сказал я и отвернулся к окну.
Харламов вышел из кабинета, ни слова не проронив в свою защиту. В след удаляющемуся Харламову поплыл шлейф дорогого одеколона.
«Может, не стоило его так», – начал уже сомневаться я. Но мое второе «я» быстро перебороло все сомнения.
«Нет, стоило, и это, наверное, нужно было сделать еще раньше. Вот тогда, может быть, и не вырос из вроде бы неплохого парня и оперативника, такой нарцисс».
До меня еще раньше, месяца три назад, стали доходить разговоры оперативников Автозаводского РОВД о том, что начальник их ОУР стал заводить связи среди руководителей коммерческих структур. Близкие коллеги редко видели его на рабочем месте. Харламов явно потерял интерес к работе, перестал заниматься обучением личного состава и все свое рабочее время проводил в кабинете заместителя начальника УВД Гарипова.
Я знал, что Харламов и Гарипов дружили семьями и что их жены были родными сестрами. Именно эта родственная связь была своеобразным щитом, оберегающим Харламова от гнева руководства ОВД и УВД Набережных Челнов.
Чтобы как-то успокоиться и привести себя в нормальное состояние, я налил себе полстакана воды и залпом выпил.
Зазвонил телефон, я снял трубку и услышал голос Юрия Васильевича Костина.
– Абрамов, ты чего не звонишь, не докладываешь? Как у вас там дела?
– Извините, Юрий Васильевич! Замотался! Сейчас разговаривал с Харламовым, извините за подобное выражение, но пришлось загнать в его стойло. Представляете, Юрий Васильевич!
Я кратко изложил ему разговор с Харламовым.
Костин слушал внимательно. А когда я закончил, произнес:
– Ты особо там не расходись, держи себя в руках и избегай возможных провокаций. Слушай, Абрамов, съезди в Менделеевск, там, на Химзаводе имени Карпова два серьезных преступления. Первое – кто-то похитил платиновый катализатор. Это ни много ни мало около десяти килограммов чистой платины. Второе – пропал рабочий на заводе. Пришел как обычно на работу. Вроде бы никуда не отлучался, это подтверждают мастер и рабочие смены, и вдруг бесследно пропал, то есть не вышел с территории предприятия. Его пропуск до сих пор лежит в ячейке на проходной. Мне сегодня звонил директор предприятия и просил оказать помощь местной милиции. По заводу уже поползли слухи. Съезди туда, разберись!
– Все понял. Вечером доложу!
Я направился к Балаганину:
– Слушай, Стас. Меня направили в Менделеевск. Там два резонансных преступления, просили разобраться. Остаешься вместо меня.
Мой отъезд явно не входил в планы Стаса, лицо его приняло озабоченный вид:
– А ты надолго?
– Пока не знаю, как получится. Ты, Стас, опять за свое? Когда я только отучу тебя от этого?
– С чего это вы взяли? Что, спросить уже нельзя!
Отрицательной чертой Балаганина, с которой я постоянно сталкивался, была боязнь ответственности. Стас был неплохим парнем, хорошим оперативником, но только не лидером. Ему постоянно требовался человек, за чьей спиной он мог бы укрыться от грозного взора руководителей.
– Стас, если ты не изживешь в себе эту черту, то тебе никогда не быть руководителем. Неужели у тебя нет самолюбия? – часто спрашивал я его.
– Можешь не верить, но начальником я быть просто не хочу. Я хороший исполнитель, но не руководитель. Мне это, извини, противно. Ты знаешь, шеф, я удобный человек для тебя. Никогда не подсижу.
И сейчас, глядя на его выражение, я понял, в чем дело.
– Ты не переживай. Я приеду вечером. Передай, заслушивание по делу назначаю на двадцать часов. Пусть приготовятся.
Я пошел к себе, убрал все документы в сейф, собрался и направился на улицу, где меня уже ждала служебная машина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Дорога от Автозаводского ОВД до ГЭС заняла не более пятнадцати минут. Однако при подъезде к ГЭС мы столкнулись с настоящим столпотворением. Десятки автомашин различных марок, мешая друг другу, стояли у въезда на ГЭС.
Подозвав пробегающего мимо сотрудника ГАИ, мы узнали, что дорога ремонтируется бригадой дорожников, и весь скопившийся на въезде транспорт периодически, с интервалом в пятнадцать минут пропускается в сторону Елабуги.
Выстояв в очереди минут сорок, наша машина медленно тронулась, и уже через пять минут мы оказались на другой стороне Камы.
Впереди нас двигался новый «КамАЗ», сверкая на солнце новой краской.
Водитель притормозил, и мы со скоростью сорок километров в час миновали пост ГАИ. Идущий впереди «КамАЗ», словно птица, выпущенная на волю, взревел мотором и устремился вперед.
Я попытался разглядеть сотрудника ГАИ, но там никого не было.
– Игорь, притормози, – попросил я.
Свернув на бровку, водитель остановил машину. Я направился к посту.
Пост ГАИ размещался в новом здании овальной формы. Такая форма позволяла наблюдать все, что творится на дороге, и не давала возможности каким-то образом миновать пост.
Я вошел в помещение и удивленно остановился на пороге. Там находились три сотрудника, двое из которых дремали, сидя в удобных креслах.
Тот гаишник, что занимался составлением протокола, подняв на меня глаза, спросил:
– Вы кто? Что вы здесь делаете?
Я достал удостоверение и представился.
– Товарищ сержант, кто у вас несет службу на посту? Почему, несмотря на неоднократные указания руководства МВД, «КамАЗы» выезжают из города, не подвергаясь досмотру, и не фиксируются в вашем журнале?
– Вась, Вась! – обратился он к одному из дремавших. – Вась, это по твою душу, какой-то проверяющий из центрального аппарата МВД.
Вася приоткрыл один глаз и, взглянув на меня, вновь погрузился в дремоту.
Я был взбешен! Еле сдерживаясь, подошел к телефону и набрал дежурного республиканского ГАИ. Услышав голос дежурного, попросил соединить меня с начальником ГАИ республики.
– Слушаю, Виктор Николаевич! – услышал я главного госавтоинспектора республики.
Я кратко доложил ситуацию, наблюдаемую мной на стационарном посту ГАИ. По мере моего доклада дремавшие работники ГАИ один за другим стали покидать помещение.
– Виктор Николаевич! Передайте трубку старшему инспектору, я сейчас с ним разберусь.
Я протянул трубку сержанту, но он в ужасе отмахнулся, напрочь отказываясь ее брать.
– Причем здесь я! – воскликнул он и устремился на улицу.
Я обрисовал возникшую ситуацию и попросил начальника ГАИ разобраться со своими, пока я не доложил об этом заместителю министра. Тот заверил меня, что обязательно разберется.
– Дауфит Закирович, я думаю, что вы не оставите данный факт без должного внимания, и поэтому убедительно прошу вас, пусть начальник городского ГАИ найдет меня и привезет мне приказ о наказании этих сотрудников. Договорились? Так я его завтра жду!
Я положил трубку и, выйдя из помещения, направился к своей машине.
– Вот видишь, Игорь, лишний раз убеждаешься, что можно издавать десятки приказов и указаний, но если их будут исполнять так же, как эти, то грош цена всем нашим приказам.
Водитель свернул с трассы направо, и машина помчалась в сторону Менделеевска.
* * *
Начальник Менделеевского РОВД Гильманов Ринат Асхатович встретил меня при въезде в город.
– Виктор Николаевич! – обратился он. – Может, заедем в кафе, пообедаем? Боюсь, что потом у вас просто не будет времени! Меня с утра уже вызывал к себе секретарь райкома партии, пришлось отчитываться о проделанной вчера работе. Мне показалось, что он недоволен местным отделом милиции. В разговоре с директором предприятия он не раз упоминал вашу фамилию, видно, надеется на вас. Я тоже рад, что приехали именно вы. Может быть, действительно вместе разберемся с этим делом.
– Ринат! Ты зачем промолчал, когда я тебе звонил из Челнов? Если бы я знал, что у тебя здесь такая ситуация, не забирал бы двоих твоих оперативников, обошелся бы как-нибудь.
Мы подъехали к районному отделу милиции и прошли в его кабинет.
– Скромно здесь у тебя, – оценил я, – недавно был в кабинете начальника УВД Челнов – вот где роскошь! Ну да ладно. Давай ближе к делу. Рассказывай.
Гильманов разложил перед собой рапорта сотрудников милиции и начал докладывать.
– Три дня назад, при попытке запустить одну из установок на заводе по производству удобрений, было выявлено отсутствие в ней платинового катализатора. Если объяснить попроще, то это сетка из чистейшей платины. Эта сетка очень влияет на производительность установки. Без нее установка практически не работает. Так вот, пока разбирались, кто ее мог похитить, выяснили, что в тот день на установке работали трое рабочих. Но одного из них на месте нет. Судя по тому, что его пропуск находится в кабинке проходной, он не выходил с территории завода. Вот, почитайте показания рабочих, которые работали с ним в одну смену.
Я взял в руки объяснительные и стал читать.
Как только я закончил, Гильманов снова стал докладывать.
– Мы считаем, что этот катализатор мог похитить Володя Барышев. Он в последнее время сильно пил и постоянно нуждался в деньгах. Вы знаете, Виктор Николаевич, химический завод имени Карпова не относится к режимным объектам, и охрана на нем состоит из одних стариков. Барышев – молодой и сильный – мог свободно перемахнуть через забор и скрыться с этим катализатором. Мы здесь все не исключаем, что это он стащил этот чертов катализатор, имея уже договоренность с кем-то о его продаже. Просто так ты его не продашь, да и стоит он около миллиона рублей. У кого могут быть такие деньги? Мы несколько раз ездили к нему домой, он живет недалеко от города, в зверосовхозе, но домой он в эти дни не приходил. Сейчас на заводе только и говорят о краже катализатора. Ну, вы сами понимаете, директор завода – в райком, а райком – меня, говорят, где хочешь, там и ищи этого Барышева, а катализатор чтоб нашел.
Я выслушал Гильманова и попросил его собрать личный состав отдела.
Перед тем как Гильманову выйти из кабинета, я попросил еще об одном:
– Ринат Асхатович! Договорись, мне необходимо срочно встретиться с директором предприятия.
– Все понял, – ответил Гильманов и тут же, подняв трубку, дал команду дежурному РОВД о сборе личного состава.
Я остался в кабинете и стал изучать розыскное дело, заведенное сотрудниками уголовного розыска по факту исчезновения Барышева. Внимательно изучил анкету пропавшего и записал в свой блокнот его приметы.
Минут через двадцать вернулся Гильманов и сообщил, что договорился о встрече с директором.
– Пока сотрудники не собрались, пошли кого-нибудь в заводскую амбулаторию, пусть принесут мне медицинскую карточку Баринова, желательно с описанием его зубного аппарата, – попросил я.
В комнате совещаний собрался весь личный состав отдела.
Я проинформировал сотрудников о пропаже платинового катализатора, а также об исчезновении работника предприятия Барышева. В заключение сообщил, что завтра в девять часов силами сотрудников отдела милиции и рабочих предприятия будет тщательно прочесана вся территория предприятия, а также территория, примыкающая к предприятию. И распустил людей.
А мы с Гильмановым прошли в его кабинет. На столе у него уже лежала медицинская карточка Барышева.
Я взял ее и стал тщательно изучать, записывая в свою записную книжку интересующие меня сведения.
Из медицинской карточки следовало, что Барышев месяц назад лечил зубы, и местный стоматолог установил ему титановый зубной протез. Именно этот факт я и отразил у себя в блокноте.
Закончив с медицинской книжкой, мы с Гильмановым поехали в кафе, где наконец-то пообедали.
– Ринат, – обратился я, – а почему твои сотрудники лишь опросили этих двоих рабочих? Почему вы их не закрывали, разве нет на это оснований? Вы действительно считаете, что они не причастны к исчезновению Барышева?
– Виктор Николаевич! Вы прекрасно знаете, что до назначения на должность начальника районного отдела я работал в службе охраны общественного порядка. Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобными делами. Да если сказать по-честному, то я в них мало разбираюсь. Мне кажется, что Хасанов и Мотигуллин не имеют к этому никакого отношения. Они люди взрослые, работают на предприятии давно. Оба характеризуются положительно. Зачем им этот Барышев? Я считаю, что это он стащил платину и смотался. Он год как разошелся с женой, ну после этого и начал пить. У него за спиной, можно сказать, ни флага, ни родины.
– Знаешь, Ринат, меня больше интересуют сейчас эти двое, Хасанов и Мотигуллин. Я бы хотел с ними поговорить. Это не потому, что я не доверяю твоим людям. Просто хочу иметь свое мнение об их причастности или непричастности. Дай команду, пусть вечером твои люди выдернут их ко мне. Прощупаю их, посмотрю. Тем более что, по-моему, один из них ранее судим. Чем черт не шутит, а вдруг опять потянуло к романтике?
– Хорошо, Виктор Николаевич, я дам команду. Не думаю, что кто-то из них способен это сделать, а то, что ранее судим, это неудивительно. У нас в стране, наверное, чуть ли не каждый третий мужик судимый. Что теперь, их всех закрывать? Знаешь, Виктор Николаевич, сколько ранее судимых работает на этом заводе? Я думаю, что человек сто-сто пятьдесят как минимум. Всех закрывать прикажешь?
– Жираф большой, ему видней, – прикрылся я словами Высоцкого, – это уж тебе решать. Если не раскроем по горячим следам, значит, будем закрывать всех до одного. Хозяин в районе ты, а я твой помощник и советник!
Мы сели в машину и поехали на встречу с директором предприятия.
* * *
Директор, высокий худощавый мужчина, с нетерпением ждал нашего приезда. Этот небывалый на предприятии случай тяжело сказывался не только на психологическом состоянии работников предприятия, но еще в большей степени – на производительности завода. Отсутствие катализатора не позволяло работать в полную силу, и план месяца трещал по швам.
Увидев в окно подъезжающую машину, директор вышел на улицу и встретил нас на пороге административного здания.
Мы поздоровались и втроем поднялись к нему в кабинет.
– Присаживайтесь, – предложил он. – Чай, кофе?
Мы отказались и сели в удобные кожаные кресла.
Начальник милиции представил меня, и мы преступили к обсуждению сложившейся ситуации.
– Вы знаете, Леонид Николаевич, – начал я, – завтра мы с начальником милиции наметили одно мероприятие, а именно – прочесать всю территорию вашего завода, чтобы полностью исключить версию, что Барышев может скрываться здесь. Сейчас я уже не исключаю и того, что мы можем обнаружить тело Барышева, чем черт не шутит, пока Бог спит. А для этих мероприятий нам необходима ваша помощь. Наши сотрудники плохо знают предприятие, подвалы, чердаки и другие укромные места, и ваши работники оказали бы значительную помощь в этом вопросе.
– Все, что требуется от нас, мы сделаем, – заверил директор.
Мы обсудили с ним некоторые моменты предстоящих мероприятий и, попрощавшись, поехали к себе в отдел.
– Ринат Асхатович, возьмите завтрашнее мероприятие под свой личный контроль. Никаких там замов, помощников мне не нужно, только лично вы. Не дай Бог проколоться с этим делом, министр сжует нас обоих. А сейчас дай команду, пусть доставят этих двоих, я с ними переговорю.
Мне выделили кабинет, и я стал готовиться к разговору с коллегами Барышева. Минут через сорок привели Ильдуса Хасанова.
Я взял его паспорт и, открыв, произнес:
– Ну что, Ильдус, давайте, присаживайтесь.
Когда тот сел, я продолжил:
– Я заместитель начальника уголовного розыска МВД Абрамов, приехал к вам в город в связи с кражей катализатора. Прочитав вашу объяснительную записку, у меня возникли несколько вопросов. Дело в том, что вы с Мотигуллиным рассказываете об этом дне совершенно по-разному. Вы говорите одно, а он – совершенно другое. Ведь Мотигуллин ваш напарник не только по работе, но, насколько я знаю, вы дружите семьями? Ходите в гости, справляете вместе праздники? Если вы были с ним весь рабочий день, то должны говорить об одних и тех же вещах одинаково, а вы говорите абсолютно по-разному. Значит, кто-то из вас врет! Вот я и хочу установить, кто говорит правду, а кто нет.
Я считал, что если они между собой договорились, то и показания их будут мало чем отличаться. А здесь налицо разные показания. Это свидетельствовало о том, что сговора у них не было.
– Не хочу тебя пугать, но похищенный катализатор стоит около миллиона рублей. А за подобную кражу любого просто поставят к стенке и намажут лоб зеленкой. Это у гражданина можно украсть все, что хочешь, а вот у государства нельзя.
Хасанов заметно напрягся. Мои слова задели его, и его попытки придать лицу полное безразличие проваливались.
– А что вы меня пугаете? Вы сперва докажите мою причастность, а уж потом пугайте, – произнес он.
– Вот ты говоришь, сперва докажите причастность, а затем уж пугайте. Если я докажу, то пугать уже не буду. Там будет поздно тебя пугать. Там стенка, и все.
– Так вот вы сначала докажите, а там и будет видно, кому ордена, а кому и стена.
– Где ж ты этому научился? Думаешь, я тебе не докажу? Подожди чуть-чуть! Через три дня, я тебе обещаю, будешь просить меня о листе бумаги, чтобы написать явку с повинной! Слышишь меня, Хасанов? Через три дня! Но я тебе этой бумаги не дам! А сейчас ты пойдешь в камеру, не домой, как ты бы хотел! Запомни этот день, именно с этого дня пойдет тебе срок, это в лучшем случае, а в худшем – отсчет твоих дней на этой земле.
Я позвонил. Вошел дежурный по РОВД.
– Оформите его в камеру. Я зайду через десять минут и подпишу все бумаги.
После того как увели Ильдуса Хасанова, ко мне вошел Гильманов.
– Виктор Николаевич! Вы за что задержали Хасанова? Что мне завтра докладывать прокурору района? Может, не стоило? Ведь у нас на него ничего конкретного нет.
– Ринат Асхатович! Ты вообще-то как собираешься раскрывать преступление? – разозлился я. – Ты рассчитываешь, что преступник сам придет к тебе и все расскажет? Нет, друг, таких людей, как Хасанов, обязательно нужно пропустить через камеру, чтобы лишний раз убедиться, что он не совершил убийства или той же самой кражи. Я чувствую, он имеет непосредственное отношение к этим событиям. А мне интуиция редко изменяет. Да если я и ошибся, то просто принесу свои извинения. Если он неглупый человек, то поймет меня правильно и не обидится. Кстати, а где второй?
– Он уехал с женой в деревню и вернется только через два дня.
– Ринат! А вы их рабочие места внимательно осматривали? А вдруг что интересное у них в ящиках для одежды?
– А что там может быть интересного? Грязные, вонючие спецовки да пара стоптанных ботинок. Что еще может храниться в этом ящике?
Я молча взглянул на часы.
– Ринат, время еще не позднее, давай сгоняем на завод, сделаем выемку. Кстати, следователь вроде на месте? Пусть возьмет постановление!
Гильманов сделал недовольное лицо. Ему явно не хотелось в этот час ехать на предприятие и копаться в этих ящиках.
Мы прошли на территорию завода, вошли в цех. В присутствии двух понятых вскрыли рабочие ящики Хасанова и Мотигуллнина и стали осматривать.
Гильманов был прав, там действительно, кроме спецовок и инструмента, ничего не было. Я взял грязную спецовку Хасанова, стал выворачивать карманы. Карманы были пусты. Осмотрев брюки, я приступил к куртке. Сунув руку в один из ее карманов, я обнаружил там небольшую бумажку, осторожно достал ее. На помятом сером клочке были цифры 0063456, написанные синими чернилами. Что означали эти цифры – непонятно.
Я протянул клочок следователю и попросил его включить в акт изъятия.
– Виктор Николаевич! Для чего это? Засоряем дело всякой всячиной, – воскликнул следователь.
– Это то, что мы обнаружили в карманах. Все должно официально фигурировать в протоколе. А вдруг это ключ к раскрытию преступления?
Не обнаружив более ничего существенного, мы поехали обратно в отдел.
* * *
Там мне навстречу выскочил дежурный и сообщил, что меня несколько раз спрашивал Балаганин.
Я вошел в свой кабинет и стал звонить Стасу. Через минуту он ответил.
– Стас, ты что меня разыскивал? Я уже не успею подъехать в Челны, проведи совещание сам.
– Шеф, – начал ныть Стас, – давай возвращайся быстрее. Тут у нас такие дела! Дубограев поплыл, начал давать показания. Говорит уже о сорока двух кражах.
– Стас, не верьте Дубограеву. У меня в кабинете на стене есть схема. Проверяйте по ней каждый «КамАЗ». Он может оговаривать себя, чтобы потом заявить, что вынужден был брать на себя все названные милицией «КамАЗы», даже те, которые никогда не были в угонах. Кстати, что у нас с бригадой Боцмана? Сколько за ними?
– За ними на сегодняшний день одиннадцать краж. Шеф, давай возвращайся быстрее.
– Все, Стас, пока! Не ной! – закончил я и положил трубку.
Я сидел за столом и думал. Передо мной лежал этот маленький кусочек бумаги с переписанными цифрами.
«Что это значит? Зачем эти записи слесарю?»
Я вновь и вновь брал этот листочек, пытаясь отгадать магический смысл цифр.
Мои размышления прервал Гильманов:
– Виктор Николаевич! Вы обратно в Челны или заночуете у нас?
– Наверное, заночую. Найди мне комнатку в общежитии. Сможешь?
Гильманов стал настойчиво приглашать меня к себе.
– Извини, Ринат! Мне лучше будет, если я переночую в общежитии. Не хочу обременять своим присутствием твою семью. Если не возражаешь, я еще немного поработаю.
Сделав вид, что обиделся, Гильманов вышел из кабинета.
Минут через десять, закрыв на ключ дверь, я тоже направился на выход.
– Виктор Николаевич, – обратился дежурный по РОВД, – машина у подъезда, сейчас я дам команду, и водитель отвезет вас.
– Отдыхайте, я сам дойду. Погода сегодня хорошая, – ответил я и вышел на улицу.
* * *
Взглянув на часы, которые показывали одиннадцатый час ночи, я побрел по пустующим улицам города. Погода действительно была теплой, и я потихоньку, нога за ногу, направился к общежитию.
Я шел по дороге и рассматривал небо. Оно было полным звезд, таким, каким оно бывает в августе-сентябре. Я всякий раз пытался загадать желание при виде падающей звезды, но всякий раз не успевал. Падающих звезд было очень много, они сверкали столь часто, что этот звездопад можно было сравнить с настоящим дождем.
Мое внимание привлек нарастающий шум товарного поезда.
«Вот практически и дошел», – подумал я, увидев впереди темный силуэт здания.
Общежитие, в котором я решил переночевать, находилось метрах в ста от железной дороги, которая проходила чуть ли не по центру города.
Я прошел еще метров пятьдесят и увидел товарный поезд, который, набирая скорость, направлялся из города. Я, как в детстве, приступил к подсчету вагонов. Стоял и считал платформы, цистерны и товарные вагоны, проносящиеся мимо, до тех пор пока мое внимание не привлекли цифры на этих цистернах.
Эти номера были такие же семизначные, как и на бумажке из кармана Хасанова!
Не знаю почему, но мое сердце, словно почувствовав что-то, заколотилось. Чуть ли не бегом я бросился к общежитию. Взяв у дежурного ключ от комнаты, схватил телефон, стоявший на подоконнике. И несмотря на поздний час, стал лихорадочно набирать дежурного по РОВД. Дождавшись ответа, я попросил соединить меня с дежурным по химзаводу. Прошло около минуты, прежде чем я услышал заспанный голос. Я представился и попросил проверить по учетным документам, где находится железнодорожная цистерна за номером 0063456.
От нахлынувшего волнения у меня разболелась голова, и я, не выпуская трубки, достал из кармана таблетки, положил одну в рот и запил водой.
Наконец, на том конце провода услышал дежурного по заводу:
– Алло, вы меня слышите? – медленно спросил он и, получив утвердительный ответ, продолжил: – Да, железнодорожная цистерна за номером 0063456 находится на территории завода.
– Посмотрите, когда ее подали на завод и дату возврата потребителю, – чуть не плача от радости попросил я.
– Ее загнали пять дней назад, возврат через два дня, а точнее, через день.
– Большое спасибо! – поблагодарил я и бросил трубку.
Еще минут тридцать назад я мечтал упасть на койку и закрыть глаза, а сейчас готов был мчаться на этот завод, чтобы лично убедиться в наличии этой самой цистерны!
Но я разделся и лег.
Сон не шел. Я крутился на кровати, пытаясь заснуть, но у меня не получалось. Сердце продолжало стучать, мысли не успокаивались. Измучившись, я встал, налил воды в чайник и поставил его на электрическую плитку.
«Как все удачно складывается! – думал я. – И в Челнах, и здесь, в Менделеевске. Балаганин сообщил о раскрытии целой серии краж «КамАЗов», по-моему, он назвал цифру, превышающую сорок. Это ведь здорово! Ради этого можно и помучиться в этих командировках».
Неожиданно я вспомнил свои стычки с Гариповым и Харламовым.
«Вот теперь я уже могу так говорить им всем, ведь это моя бригада раскрыла преступления!»
Мои размышления прервал закипевший чайник. Я отключил его и налил кипяток в металлическую кружку. Достал из портфеля безопасную бритву, направился в туалет. Брился минут пятнадцать. Бритва была не новая, и эта процедура была настолько болезненной, что я дважды порезался. Освежившись одеколоном, я вышел из туалета и, достав из тумбочки утюг, приступил к глажке брюк.
«Как медленно тянется время! Словно на уроках в школе!»
Воспоминания о школе, а особенно по прошествии столь длительного времени с ее окончания, всегда вызывали во мне положительные эмоции. Вот и сейчас воспоминания о школьных днях и одноклассниках заставили меня ностальгически улыбнуться.
Я опять лег и стал с удовольствием вспоминать эти прекрасные годы. «Какие мы были все счастливые, веселые! Только сейчас понимаешь, как мы были счастливы тогда!» После школы прошло около двадцати лет, и жизнь нас всех разбросала по разным сторонам. Кто-то стал ученым, кто вором, а кто-то и милиционером.
С приятными мыслями я успокоился и задремал. Разбудил меня торопливый стук в дверь. Это вахтер, которую я попросил разбудить меня часов в шесть.
– Виктор Николаевич! Время половина седьмого. Вы просили разбудить, – донеслось из-за двери.
– Спасибо, тетя Вера, я уже проснулся, – бодро ответил я и стал приводить себя в порядок.
Выпив стакан крепкого сладкого чая, я вышел на улицу и направился в милицию.
Город постепенно просыпался, и люди, кто в одиночку, кто группами, направлялись на работу.
«Да, не май месяц, – поеживался я от утренней прохлады. – Вот завернут холода, а у меня ни плаща, ни куртки с собой». За нерадостными размышлениями я не заметил, как подошел к отделу. Там кучками стояли работники милиции, обсуждая предстоящее прочесывание завода.
– Виктор Николаевич! – услышал я Гильманова. – Сотрудники в сборе, какая будет команда?
– Хорошо, если все на месте, тогда поехали!
Ребята разместились в автобусах, и мы полным составом двинулись на завод.
* * *
Милиция и рабочие, разбившись на группы по два-три человека, приступили к прочесыванию территории завода и прилегающей местности. Каждой группе был определен свой участок и назначен ответственный из числа сотрудников милиции.
Пока люди обходили местность, я, взяв с собой следователя и двух рабочих, направился на участок, где стояли железнодорожные цистерны. Я поднялся на эстакаду, с которой осмотрел прилегающий к ней участок железной дороги. Передо мной на путях было шесть цистерн, две из которых уже стояли под загрузкой серной кислотой. Я спустился и стал осматривать одну цистерну за другой, стараясь быстрее отыскать нужную.
Осмотрев две, мы направились к той, что стояла в тупике. На ее боку красовался тот самый номер! Несмотря на то что бочка была обильно покрыта ржавчиной, на ней четко виднелись цифры 0063456.
– Мужики, – обратился я к рабочим. – Мы должны внимательно осмотреть эту цистерну! Не исключено, что мы найдем где-то здесь похищенный катализатор!
Рабочие полезли под цистерну и почти сразу один из них крикнул:
– Товарищ начальник! Я нашел! Вот она эта сетка!
– Не трогайте ее! – предостерег я. – Сейчас следователь зафиксирует, как она закреплена и опишет в протоколе!
Следователь, как и тогда, когда мы поехали на завод осматривать ящики, с явной неохотой полез под цистерну, боясь испачкать отглаженный китель.
– Ну, что ты так смотришь на меня? – не без раздражения спросил я. – Вот этот катализатор! Теперь твой черед, фиксируй! Твоя работа, и никто ее за тебя делать не будет.
– Мужики, кто на заводе моет или чистит цистерны изнутри? – громко спросил я. – На заводе есть подобная служба? Пригласите ко мне представителя.
Один из рабочих пошел в сторону заводоуправления. Через десять минут вернулся и привел с собой директора предприятия.
– Леонид Николаевич! – обратился я к нему. – Похоже, мы нашли катализатор. Но в каком он состоянии, я не знаю.
Из-под цистерны вылез следователь и разрешил рабочим доставать катализатор.
По указанию директора двое рабочих полезли под цистерну. Они возились там минут двадцать и вытащили свернутую в рулон сетку.
Рабочие развернули ее на земле, и следователь вновь приступил к протоколу.
– Виктор Николаевич! У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, – воскликнул Леонид Николаевич. – Вы просто спасли наш завод, и меня в том числе!
– Леонид Николаевич! У меня к вам единственная просьба. Необходимо обследовать внутренность этой цистерны. Пришлите сюда умеющих людей.
– Сейчас постараемся найти. Все люди на прочесывании. А зачем вам это, если не секрет?
– Знаете ли, Леонид Николаевич, я не исключаю, что там может находиться труп Барышева, если он еще полностью не растворился в кислоте.
Директор подозвал к себе одного из работников и что-то сказал ему.
Минут через двадцать-тридцать к нам подъехала машина, из которой вышел мужчина, одетый в защитный костюм.
Я кратко проинструктировал его, и он, надев противогаз, стал медленно опускаться внутрь по веревке, которую держали несколько мужчин, стоящих на цистерне.
С каждой минутой вокруг бочки собиралось все больше народу. Все замерли в ожидании.
Прошло минут пять, и вдруг веревку сильно дернули.
Мужчины стали ее вытягивать, но из люка показались ноги в черных резиновых сапогах.
Стоящий рядом народ ахнул и стал пятиться.
Усилиями еще нескольких мужчин удалось вытащить труп на землю. Я подошел и стал внимательно осматривать то, что осталось от человека. В полуразложившемся теле трудно было узнать кого-либо. Судя по следам кислоты, можно было лишь сделать вывод, что голова и руки оказались наиболее поврежденными и, по всей вероятности, именно эти части тела оказались в отстойнике цистерны, где, как правило, скапливается перевозимый продукт.
