Текст книги "Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)"

Автор книги: Александр Зданович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Именно отписки вместо реальных действий по ликвидации «узких мест» чекисты рассматривали как один из методов вредительства.

За время следствия бывшего генерала неоднократно принимали для уточняющих бесед начальник Особого отдела ОГПУ Я. Ольский и начальник ГУВП И. Павлуновский. В уголовном деле сохранились и многостраничные записки В. Михайлова на имя Я. Ольского с объяснениями по предъявляемым обвинениям. Подследственный вновь и вновь признавался в неудовлетворительном администрировании и ответственности за ряд дефектов и сбоев в работе ГУВП, объясняя их допущенными им лично ошибками и некоторыми объективными причинами[1069]1069
  Генерал B.C. Михайлов. С. 56.


[Закрыть].

Вместе с тем, он категорически отрицал намеренное вредительство. Однако доказывать наличие контрреволюционной цели и умысла чекистам не требовалось. Как мы уже писали, в ОГПУ опирались на соответствующие разъяснения Верховного суда СССР от января 1928 г. И все же, если бы следствие по группе В. Михайлова вели в Особом отделе ОГПУ, а не в Экономическом управлении, участь подследственных могла оказаться другой. Совершенно не случайно, что бывший генерал направлял записки и приглашался для бесед именно в Особый отдел к Я. Ольскому и его помощнику Ю. Маковскому. Последние, конечно же, не являлись «гнилыми либералами» или заступниками за «спецов», но они пытались не допустить раздувания уголовного дела за счет приписывания подследственным ошибок, допущенных более высокими, чем ГУВП инстанциями. К сказанному следует добавить малоизвестный, однако характерный факт. Еще в ходе проведения следствия по делу военной промышленности начал разгораться конфликт между группой особистов, перешедших в Экономическое управление при передаче туда чекистского обслуживания ВП, и сотрудниками ЭКУ ОГПУ. Центральным пунктом противостояния явилось несогласие теперь уже бывших особистов с методами работы своих новых коллег. В итоге дело дошло до разбирательства на заседании контрольной комиссии партийной организации ОГПУ[1070]1070
  ЦА ФСБ ОДМ, ф. 3857, оп. 1, д. 16, л. 11 об.


[Закрыть].

Речь шла о том, что ЭКУ делает упор на следственные действия, прежде всего на допросы обвиняемых, а не на глубокую разработку первичных материалов через агентурные и иные оперативные возможности.

Опираясь на обвинительное заключение (основу которого составил известный фальсификатор, начальник 9 отделения ЭКУ А. Молочников), Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: «Предрешить расстрел руководителей контрреволюционной организации вредителей в военной промышленности, а самый расстрел отложить до нового решения ЦК о моменте расстрела»[1071]1071
  Лубянка. Сталин и ВЧК – НКВД Январь 1922 – декабрь 1936. С 183.


[Закрыть].

ОГПУ было предложено представить список лиц, подлежащих расстрелу. В качестве приложения к протоколу заседания членам ЦК и ЦКК рассылалась обширная справка по делу Военпрома, утвержденная Политбюро 15 июля.

Как известно, в тот же самый день Политбюро рассмотрело и утвердило еще одно решение – «О состоянии обороны СССР», в котором со всей определенностью констатировалась неготовность Красной армии и военной промышленности к войне. Надо полагать, материалы следствия в отношении В. Михайлова и его ближайших сотрудников существенно дополнили информацию, имевшуюся в распоряжении участников заседания и даже повлияли на окончательную редакцию важнейшего документа.

Окончательное решение о расстреле обвиняемых по делу Военпрома Политбюро приняло 25 октября 1929 г., а 29 октября, согласно постановлению Коллегии ОГПУ, пять бывших генералов и полковников во главе с В. Михайловым были расстреляны[1072]1072
  Генерал B.C. Михайлов. С. 79.


[Закрыть].

Они разделили судьбу некоторых других специалистов, приговоренных в конце 1920-х – начале 1930-х годов к высшей мере наказания. Большинство же арестованных по «вредительским» делам продолжали работать на оборону страны в условиях специальных конструкторских и производственных бюро, созданных при ОГПУ. Под угрозой исполнения суровых приговоров они вынуждены были трудиться с достаточно высокой интенсивностью, чего не наблюдалось в условиях свободного проживания. Тот же В. Михайлов признавал, что все крупнейшие ошибки в работе ГУВП являлись следствием недостаточной заинтересованности делом укрепления обороноспособности СССР со стороны «спецов», отсутствия инициативы и настойчивости в решении сложных вопросов, слабой трудовой дисциплины и расхлябанности в аппарате ГУВП и трестов[1073]1073
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 6, д. 245, л. 19.


[Закрыть].

Успешность работы арестованных «вредителей» признавали и в руководстве военного ведомства. Заместитель наркома по вооружению И. Уборевич в письме на имя председателя ОГПУ В. Менжинского отмечал: «Первые результаты конструкторских и научно-исследовательских работ в ОГПУ вредителей надо признать вполне удовлетворительными… Считал бы своевременным и целесообразным для руководства работами вредителей создать тройку в составе: т. Уборевич (председатель), т. Прокофьев (ОГПУ) и т. Уншлихт (ВСНХ). Обязать отчитываться о работе вредителей один раз в 3 месяца перед ЦК или кому поручит ЦК Прошу Вашего мнения, после чего хотел бы вместе с Вами внести эти предложения в ЦК»[1074]1074
  Там же, оп. 8, д. 282, л. 30.


[Закрыть].

В. Менжинский и его коллеги посчитали, что И. Уборевич намерен воспользоваться результатами работы «вредителей» для упрочения своего положения. Поэтому ответ был направлен лично наркому К. Ворошилову. В данном документе чекисты не без умысла сообщили, что создание тройки нежелательно, т. к. «мы не можем лишить себя права по этим вопросам иметь непосредственное сношение с Вами, как лицом, от которого зависит руководство всем Наркомвоенмором, в том числе и работами по линии т. Уборевича»[1075]1075
  Там же, л. 26.


[Закрыть].

Кроме того, В. Менжинский указал на неверный подход И. Уборевича к формированию состава тройки, исключавший привлечение Особого отдела «как учреждения ОГПУ, которое имеет надзор по всем вопросам, связанным с Красной армией, в том числе и по работе вредителей». В рамках нашего исследования важны еще два тезиса, обозначенные руководителем органов госбезопасности: 1. «Работа вредителей может иметь продуктивность только в том случае, если они чувствуют себя на тюремном положении, как лица, принесшие колоссальный вред Красной армии, хотя бы в упущении темпов, не говоря уже о прямом вредительстве»; 2. «ОГПУ опасается, что, почувствовав свою близость к ВСНХ и НКВМ, они будут чувствовать себя на положении амнистированных. Последнее уже неоднократно случалось, и результаты получались неважные»[1076]1076
  Там же.


[Закрыть].

Как мы видим, чекисты, во-первых, не желали делиться с кем-либо достигнутыми результатами при использовании труда «вредителей» и, во-вторых, признавали, что многие из осужденных по вредительским делам отбывают наказание лишь за «упущение темпов» на порученных им до ареста участках работы в оборонной сфере. Данный тезис еще раз подтверждает наш вывод об арестах «вредителей» и их осуждении как о методе внеэкономического принуждения к интенсивному труду, резкому подтягиванию производственной дисциплины у военных и инженерно-технических кадров, и прежде всего из числа «спецов».

Однако многие крупные военные деятели полагали, что именно вредительство имеет место во многих областях.

Вот, к примеру, что писал М. Тухачевский Председателю Реввоенсовета СССР и наркому К. Ворошилову, подытоживая результаты работы специально созданной комиссии по пороховому производству: «В общем, в целом создалось совершенно определенное впечатление, что в пороховом производстве мы имеем дело не с инертностью и рутиной, а с предателями и вредителями»[1077]1077
  Генерал В. С. Михайлов. 1895–1929. Документы к биографии. М., 2007. С.50.


[Закрыть].

В официальных документах, прежде всего в указаниях для местных органов, аппарат ОГПУ также не снимал вопрос о наличии вредительства. По-иному и быть не могло. Высшее партийное руководство, несмотря на принятое (на заседании Политбюро 2 августа 1928 г.) решение об осторожном подходе к арестам «специалистов», продолжало настаивать на активизации работы по вскрытию фактов вредительства[1078]1078
  Лубянка. Сталин и ВЧК – НКВД Январь 1922 – декабрь 1936. С. 178.


[Закрыть].

Завершая рассмотрение вопроса об участии ОГПУ в выявлении недостатков в мобилизационных вопросах и создании новых систем оружия и боевой техники, отметим, что только за период с марта по ноябрь 1930 г. в особые отделы военных округов было направлено девять указаний Центра (за подписями заместителя председателя ОГПУ Г. Ягоды и начальника Особого отдела Я. Ольского) по данной проблематике.

При этом акцент делался на возможном вредительстве. Так, в циркуляре ОГПУ № 311/00 от 22 ноября 1930 г. указывалось на засоренность мобилизационных органов социально чуждым элементом. Из всех мобработников Украинского военного округа 13 % являлись бывшими офицерами царской армии и еще 8 % происходили из дворянских семей и духовного сословия. Поэтому ОГПУ приказывало: «Агентурную проработку мобвопросов проводить под углом выявления вредительства и шпионажа»[1079]1079
  ЦА ФСБ РФ, ф.2, оп. 8, д. 857, л. 212.


[Закрыть].

На выявление актов вредительства обращалось внимание и в циркуляре ОГПУ от 19 марта 1932 г. В этот раз упор делался на мобилизационные вопросы по линии ВОСО, поскольку на органах военных перевозок лежала ответственность за сосредоточение частей и соединений РККА на вероятных театрах военных действий[1080]1080
  ЦА ФСБ РФ, ф. 6, оп. 1-т, д. 63, л. 39.


[Закрыть].

С учетом такого рода указаний неудивительно, что преступно-халатное отношение к порученному делу расценивалось на практике как вредительство, если к разного рода нарушениям были причастны «бывшие люди».

Фактов «вредительства» за 1930–1931 гг. было выявлено немало. В то же время отчетные документы, поступающие в ОГПУ с мест, выводы по результатам их анализа со всей очевидностью показывали, что первоосновой подавляющего числа «вредительских актов» являлись решения, принимаемые на самом высшем военно-политическом уровне.

Для чекистского руководства не являлось секретом то обстоятельство, что в аппарате военного наркомата и РВСС на протяжении 1930–1931 гг. шла упорная борьба двух группировок.

Одну из них, возглавляемую К. Ворошиловым, можно условно назвать «реалистами», а вторую, где главенствовали М. Тухачевский и поддерживавший его в то время С. Каменев, также условно – «красными милитаристами». Разница в подходах группировок к вопросу дальнейшего строительства, а точнее, реконструкции РККА заключалась, в основном, в темпах и масштабах данной работы. Решающую роль во временном доминировании той или иной группировки играл Генеральный секретарь ЦК РКП(б) И. Сталин.

Как известно, на начальном этапе противоборства он склонялся к поддержке К. Ворошилова и его сторонников. Достаточно вспомнить реакцию «вождя» на предложения М. Тухачевского относительно плана резкого наращивания вооружений в марте 1930 г. «План сбивается на точку зрения „чисто военных“ людей, – писал И. Сталин, – нередко забывающих о том, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны… Осуществить такой „план“ – значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции»[1081]1081
  Самуэльсон Л. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921–1941. М., 2001. С. 126.


[Закрыть].

Однако с осени 1930 г. курс И. Сталина в области военного строительства начинает меняться. В письме к В. Молотову от 1 сентября читаем о необходимости развертывания не менее 150–160 пехотных дивизий в случае войны с Польшей, Румынией и Прибалтийскими странами, что на 40–50 дивизий больше, чем предполагалось по ранее данной установке Политбюро[1082]1082
  Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925–1936 гг. Сб. док. М., 1995. С. 209.


[Закрыть]. Через четыре месяца, 10 января 1931 г., И. Сталин инициировал решение Политбюро о создании комиссии по «танкизации» РККА, в которую вошли ответственные работники ВСНХ и НКВМ, включая и командующего войсками ЛBO М. Тухачевского[1083]1083
  Кен О. Указ. соч. С. 175.


[Закрыть]. А в начале июня последний был перемещен по службе в Москву, где назначен начальником вооружений РККА и заместителем наркомвоенмора. На этом посту М. Тухачевский, чувствуя поддержку И. Сталина, стал, что называется, подхлестывать реконструкцию Красной армии и настаивать на внесении серьезных изменений в план мобилизационного развертывания в сторону увеличения количества войск и боевой техники.

К. Ворошилов пытался сопротивляться, но это создавало для него реальную угрозу быть обвиненным в «правом уклоне». Силы наркома по сдерживанию интенсивной милитаризации постепенно, но неуклонно таяли. Серьезным предупредительным сигналом для него стал факт совершенно неожиданного снятия с повестки дня 6-го Съезда Советов СССР доклада наркомвоенмора[1084]1084
  Бюллетень № 1. Заседание первое. 08.03.1931. С. 4 // Шестой Съезд Советов: Стеногр. отчет. М., 1931.


[Закрыть].

Однако, как справедливо отметил О. Кен, известный исследователь практики формирования в СССР мобилизационных планов и связанных с ними политических решений, сопротивление К. Ворошилова продолжалось как минимум до лета 1931 г.[1085]1085
  Кен. О. Указ. соч. С. 195.


[Закрыть]

Как мы уже указывали, ОГПУ именно в 1930–1931 гг. проявило максимум активности в изучении недостатков по мобилизационным вопросам и в выявлении их причин. В итоге, на Лубянке тоже «поправели» вслед за военным наркомом. По крайней мере, это можно отнести к руководству армейской части Особого отдела ОГПУ. Подтверждением такой позиции особистов явилась докладная записка в ЦК ВКП(б), а фактически И. Сталину, зарегистрированная 1 августа 1932 г. Дошла ли она до адресата, установить, к сожалению, пока не представляется возможным, поскольку в материалах секретного делопроизводства ОГПУ сохранился лишь отпуск указанной записки с пометкой 1-го заместителя председателя И. Акулова: «т. Менжинскому»[1086]1086
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 10, д. 94, л. 1.


[Закрыть]. Подлинник же, если он все же был, направлен И. Сталину и, вероятно, хранится в закрытых фондах Архива Президента РФ. В любом случае, нам интересен текст документа и заключительные выводы, сделанные помощником (по военной линии – A. З.) начальника Особого отдела ОГПУ Л. Ивановым.

«В результате недостаточной материальной обеспеченности действующего мобилизационного плана № 11, – писал Л. Иванов, – мобготовность РККА на сегодня не может быть признана удовлетворительной»[1087]1087
  Там же, л. 1.


[Закрыть].

По данным ОО ОГПУ, винтовок имелось лишь 85 % от потребности, станковых пулеметов – 68 %, ручных гранат – 55 %, револьверов – 36 %. Еще плачевнее обстояло дело в артиллерии: модернизированных гаубиц – 26 %, 107-мм пушек – 15,8 %, 76-мм пушек – 7 %. Представлялось возможным вооружить только 40 % артиллерийских полков стрелковых дивизий и не более 10 % полков в стрелковых корпусах. Из почти 150 дивизий, разворачиваемых по мобилизационному расписанию, полковыми пушками образца 1927 г. можно было укомплектовать лишь одну треть, а противотанковыми орудиями – около 10 дивизий.

Реальная обеспеченность мобрасписания № 11 по авиации видна из следующих, приведенных в докладной записке, цифр: «По самолетам (в том числе устаревшим и неполноценным) – 47 %, по моторам – 65,5 %, по авиаболтам – 18 %, по химическим бомбам – 3 %»[1088]1088
  Там же, л. 3.


[Закрыть].

Для полноты картины Л. Иванов отметил, что даже сформированные в 1931 г. воинские части не боеспособны, поскольку батальонной, зенитной и противотанковой артиллерии не имеют вообще, а автобронетанковой техники поставлено от промышленности и со складов не более 10 % от потребности.

После детального описания сложившейся ситуации особисты изложили причины, приведшие к снижению мобилизационной готовности РККА. Основными из них являлись следующие:

1. Определение количества подлежащих развертыванию воинских частей без учета фактического поступления от промышленности боевого имущества и необходимости накопления запасов на ведение войны;

2. Включение в штаты развертываемых частей боевых средств, имеющихся лишь в виде опытных образцов, не принятых еще на вооружение армии или даже проектируемых;

3. Разработка схемы развертывания по мобрасписанию № 11 без учета ресурсов страны;

4. Крайне неудовлетворительное выполнение промышленностью плановых заказов НКВМ[1089]1089
  Там же, л. 7.


[Закрыть].

Среди тех, кто предоставил чекистам исходную информацию для докладной записки, скорее всего, были начальник Организационно-мобилизационного управления Штаба РККА С. Венцов и начальник Артиллерийского управления Н. Ефимов. Они (еще до утверждения на Политбюро мобилизационного варианта № 11) критически расценивали возможность его полной реализации, но не смогли отстоять свои взгляды под напором М. Тухачевского, уже получившего к тому времени поддержку Генерального секретаря ЦК ВКП(б)[1090]1090
  Кен О. Указ. соч. С. 162–163.


[Закрыть].

Если предположить, что докладная записка Л. Иванова была одобрена руководством ОГПУ и оказалась на столе у И. Сталина, то чекистам, кроме окрика из Кремля, ожидать было нечего. Ведь сомнение в возможности форсированной реконструкции РККА расценивалось как поддержка правого уклона в военном строительстве.

В контексте нашего исследования важно подчеркнуть, что в ОГПУ, в его руководящем звене, имелись люди, фактически согласные с позицией К. Ворошилова и его группой «реалистов». Принять позицию «милитаристов» означало для них вновь начать поиски «вредителей», однако теперь уже не среди бывших офицеров и генералов, а среди тех, кто встал на их место в органах военного управления и в оборонной промышленности.

Нет оснований утверждать, что такие фигуры, как В. Менжинский, Г. Ягода, а также их ближайшие сподвижники и единомышленники – Г. Прокофьев (заместитель председателя ОГПУ и куратор Экономического управления), И. Леплевский (начальник Особого отдела), имевшие прямое отношение к обеспечению безопасности вооруженных сил и оборонной промышленности, отказались от своих подходов к оценке разного рода недостатков, в том числе и в мобилизационных вопросах. Однако реальное состояние дел в сфере подготовки страны к возможной войне и на них оказывало свое влияние. По крайней мере, начиная с осени 1931 г. в документах по оперативной работе, выпущенных за их подписями, все реже упоминается термин «вредительство». Более того, на заседаниях судебной коллегии ОГПУ чаще стали приниматься решения о сокращении сроков содержания в лагерях и даже об освобождении лиц, ранее осужденных за вредительскую деятельность.

В приказе ОГПУ № 585 от 12 октября 1931 г. прямо говорилось о снижении уровня расследования по уголовным делам. Конкретно отмечались серьезные недостатки в следствии по вредительству: подчеркивалось, что слабое внимание уделялось детальному выяснению обстоятельств вредительской деятельности антисоветских организаций и отдельных лиц. Если речь шла о военнослужащих, то зачастую не принимались во внимание данные, характеризующие их боевую и служебную деятельность, предшествующие оценки их вклада в дело строительства РККА и укрепление оборонной промышленности[1091]1091
  Мозохин О.Б. Право на репрессии. М., 2006. С. 99–101.


[Закрыть].

Инициаторами освобождения многих специалистов из числа военнослужащих в ряде случаев являлись руководители НКВМ и, в частности, сам нарком К. Ворошилов. Он опирался на особо секретное постановление Политбюро, в котором содержалась программа реабилитации некоторых категорий осужденных «вредителей»[1092]1092
  Хлевнюк О. В. Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы. М., 1996. С. 55.


[Закрыть].

Как показывает анализ протоколов заседаний судебной Коллегии ОГПУ, в подавляющем большинстве ходатайства удовлетворялись[1093]1093
  Даже по подсчетам историка Я. Тинченко, которого никак нельзя отнести к числу доброжелательно относящихся к деятельности органов госбезопасности, из 49 военнослужащих, обвиненных (как основные фигуранты по делу «Весна») в контрреволюционной и вредительской деятельности, 29 человек было освобождено с конца 1931 по 1934 год. См.: Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР 1930–1931 гг. М, 2000. С. 450–482.


[Закрыть].

В весенние и летние месяцы 1932 г. набирала силу политика, которую сейчас принято называть «неонэпом». Она самым непосредственным образом сказывалась на репрессивных мерах всех правоприменительных органов, включая и ОГПУ. Однако закрывать глаза на существенные недостатки в мобилизационной готовности войск чекисты не собирались, буквально бомбардируя руководство НКВМ и ЦК ВКП(б) информациями о вскрытых проблемах. ОГПУ, к примеру, неоднократно обращалось к вопросу о нехватке начсостава, особенно в условиях развертывания еще в мирное время новых воинских частей, о слабой военной подготовке призываемых из запаса командиров, о необходимости закрыть путь в ряды РККА антисоветским элементам, морально разложившимся личностям. Вот что говорилось в почто-телеграмме ОГПУ № 110/00 от 8 апреля 1930 г.: «Ввиду большого некомплекта начсостава в РККА и невозможности в ближайший период покрывать этот некомплект за счет выпускаемых из военно-учебных заведений молодых командиров, ГУ РККА решило… принять около 1150 человек начсостава запаса. Особый отдел ОГПУ предлагает… принять активное участие в отборе начсостава из запаса, тщательно проверить намеченных кандидатов и проследить, чтобы при приеме была бы обеспечена соответствующая прослойка членов партии (60 %) и командиров из рабочих (30 %). С особой тщательностью проверять начсостав из бывших кадровых офицеров и выходцев из дворян и социально чуждой среды, допуская из этой категории прием только тех лиц, которые являются ценными специалистами и за период своей службы как в РККА, так и в гражданских органах ничем себя не скомпрометировали»[1094]1094
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 857, л. 38.


[Закрыть].

Заместитель председателя ОГПУ С. Мессинг ориентировал всех начальников особых отделов военных округов и Полномочных представительств, что в 1928–1929 гг. указанному выше вопросу не уделили должного внимания. Поэтому на переподготовке оказалось много антисоветски настроенных командиров запаса, и они могут вновь попасть в войска, поскольку остались на учете в военных комиссариатах. В связи с этим предлагалось сделать акцент на создание осведомительской сети среди подлежащих переподготовке, а с получением компрометирующих материалов ставить перед командованием вопрос о снятии отдельных лиц с учета либо о зачислении их в 3-ю очередь начсостава запаса. По итогам проделанной работы надлежало направить в Центр докладные записки[1095]1095
  Там же, л. 33.


[Закрыть].

В категорию лиц, подлежащих агентурной проработке, из числа командиров запаса прежде всего попадали уроженцы государств, граничащих с СССР, а также те, кто возвратился в СССР по каналу реэмиграции. Большое количество командиров запаса было призвано в РККА в связи со значительным усилением группировки войск на Дальнем Востоке после оккупации Японией Маньчжурии и создания марионеточного государства Маньчжоу-Го. Теперь японские войска стояли непосредственно у границы с СССР. И вновь руководство ОГПУ дает директиву об оказании предметной помощи командованию по отбору запасников, пригодных для зачисления в кадры РККА[1096]1096
  Там же, оп. 10, д. 18, л. 68.


[Закрыть].

В ходе реформирования РККА органы ГПУ – ОГПУ уделили серьезное внимание обеспечению чекистскими методами процесса создания и укрепления национальных частей и соединений.

Опираясь на решения XII съезда РКП(б), в июне 1923 г. Центральный комитет совместно с представителями национальных республик разработал мероприятия по формированию в некоторых регионах страны воинских частей из числа местного населения и созданию военных школ для подготовки национального комсостава. В развитие этих решений РВС СССР издал ряд приказов. К марту 1924 г. в РККА были сформированы 4 украинские, 2 грузинские, 1 белорусская, 1 армянская, 1 азербайджанская территориальные стрелковые дивизии[1097]1097
  Реввоенсовет Республики. Протоколы 1920–1923 гг. Сб. док. М, 2000. С. 341.


[Закрыть].

На процессе формирования и боевой подготовки нацчастей самым серьезным образом сказывались различия в хозяйственном и культурном уровне различных регионов СССР, национальная пестрота населения в отдельных республиках, отсутствие кадров национального командного состава, а также отсутствие у ряда национальностей (особенно в Средней Азии и на Кавказе) какого-либо опыта военной подготовки в прошлом. И тем не менее (судя по докладу М. Фрунзе в ЦК РКП(б) от 29 декабря 1924 г.) предлагалось, кроме указанных выше, создать к 1929 г. в Узбекской ССР корпуса в составе двух дивизий, в Туркменской и Киргизской ССР – по одной кавалерийской дивизии, а также стрелковые соединения в Башкирской и Татарской ССР и егерский батальон в Карелии[1098]1098
  Реформа в Красной армии. Кн. 1. М, 2006. С. 306.


[Закрыть].

Чекисты воспринимали формирование национальных частей с большой настороженностью, реально опасаясь превращения их в орудие националистов, включая и тех, кто находился на советской и партийной работе. Вот что, к примеру, показал на следствии занявший националистическую позицию ответственный работник в Татарстане М. Султан-Галиев: «Предлагал Мухтарову (член военного центра султангалиевцев – A. З.) обратить большее внимание на татаро-башкирскую военную школу, на соответствующее выступление ее курсантов, чтобы иметь в будущем, если понадобится, необходимую военную опору при формировании верных нам боевых отрядов из националистов»[1099]1099
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 857, л. 221.


[Закрыть].

Работая по грузинским меньшевикам, органы госбезопасности неоднократно фиксировали их интерес к национальным стрелковым дивизиям. Меньшевики исходили из того, что достаточно много командиров в грузинских частях ранее служили в армии Грузинской буржуазной республики до советизации в 1921 г. Поэтому пришлось интенсивно поработать по ограждению национальных частей в период восстания в Грузии в 1924 г.[1100]1100
  Голинков Д. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 2. М, 1980. С. 199–203.


[Закрыть]

Через свои закордонные возможности ОГПУ имело информацию о том, что в рамках операции «Прометей» польская разведка готовит военные кадры для «новой» Грузии. В качестве офицеров-контрактников было зачислено в польскую армию до 80 человек, ранее служивших в грузинских войсках. Все они находились в подчинении генерала A. Захариадзе – командующего вооруженными силами эмигрантского правительства[1101]1101
  Труды общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 3. М., 2007. С. 335–336.


[Закрыть].

Через созданную разведкой польского генерального штаба резидентуру «Грузин» (действующую в Турции, непосредственно в районе советского приграничья) подготовленные кадры переправлялись в Грузинскую ССР для связи с подпольем[1102]1102
  Там же. С. 337.


[Закрыть].

Чекисты не исключали их выхода на бывших сослуживцев, привлеченных на командные должности в национальные части.

Информацию, что интерес к грузинским национальным дивизиям у эмиграции не пропадает, подтвердил и посланный в 1932 г. в Париж для связи с Н. Жордания (председателем загранбюро грузинских меньшевиков) секретный сотрудник ЗакГПУ «Титико». Он сообщил о стремлении эмигрантов получить характеристики командиров дивизий, начальников штабов и оперативных отделов[1103]1103
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 10, д. 250, л. 170.


[Закрыть].

«Титико» также установил факт нелегальной поездки в Грузию помощника генерала А. Захариадзе – А. Квитайшвили. Последний собирал сведения о Краснознаменной Кавказской армии. В Тифлисе ему помогал бывший полковник B. Джавришвили[1104]1104
  Там же. С. 175.


[Закрыть].

Опасение вызывали и украинские национальные части. В них активную работу развернули организации Украинской коммунистической партии (УКП). Судя по отчету ГПУ УССР, период с октября 1923 по октябрь 1924 г. «укаписты» вели работу в частях 14-го корпуса, в 30-й стрелковой дивизии и в Харьковском гарнизоне. С каждым новым призывом УКП внедряла своих членов в армию, и прежде всего в национальные части[1105]1105
  Там же, ф. 2, оп. 2, д. 529, л. 583 об.


[Закрыть].

Так, с призывом лиц, родившихся в 1902 г., в части Украинского военного округа проникло на службу более 50 членов УКП. Они привезли с собой в воинские части партийную литературу, систематически организовывали коллективные читки укапистских изданий и даже организовали в 30-й дивизии подписку на националистическую газету[1106]1106
  Совершенно секретно: Лубянка – Сталину о положении в стране. Т. 2. С. 238.


[Закрыть].

Еще острее складывалась обстановка в национальных частях Среднеазиатского военного округа (САВО). В специальной докладной записке начальника Особого отдела ОГПУ на имя наркома по военным и морским делам (май 1927 г.) отмечалось усиление влияния мусульманского духовенства на военнослужащих национальных частей, выдавливание из них представителей славянских народов, в результате чего русский комсостав изыскивает всяческие возможности для перевода в другие военные округа, считая службу в нацчастях неблагодарной и сверхтяжелой. Далее в документе приводились факты образования национально замкнутых ячеек среди курсантов в пехотной школе, между которыми имелись столкновения, особенно между таджиками и узбеками. В заключение начальник особого отдела Я. Ольский отметил: «Есть мнение, что дальнейшее развертывание национальных частей невозможно и бесполезно, т. к. средний комсостав из националов, не пропущенных предварительно через повторительные школы, продвигать нельзя»[1107]1107
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 5, Д. 478, л. 60–61.


[Закрыть].

Однако к голосу чекистов не прислушались, и уже менее чем через год Главное управление РККА дало директиву командующему САВО сформировать туркменскую национальную кавалерийскую бригаду. Узнав об этом, Особый отдел ОГПУ приказал начальнику ОО САВО «срочно дать заключение о политической целесообразности этого формирования»[1108]1108
  Там же, оп. 6, д. 987, л. 671.


[Закрыть].

Несмотря на реальные сомнения чекистов, значительно лучше знавших обстановку в Средней Азии, военные провели свое решение.

Заметим, что это был 1928 г. А когда потребовалось использовать национальные формирования в Туркменской ССР для борьбы с басмачеством в 1931 г., то со всей очевидностью вскрылась их слабая подготовка. Этого не могли скрыть даже командиры-туркмены. Серьезные изъяны имелись и в политической подготовке туркменской бригады, и требовалась большая работа «в смысле разъяснения классового лица басмачества»[1109]1109
  Алланиязов Т. Красные Каракумы. Очерки истории борьбы с антисоветским повстанческим движением в Туркменистане (март – октябрь 1931 года). Жесказган – Алматы, 2006. С. 34.


[Закрыть].

Как отмечал заместитель командира одного из полков Рахимов, не было подготовки к выходу на операции. «Даже не была проведена фильтрация среди красноармейского состава»[1110]1110
  Там же. С. 35.


[Закрыть].

Зная о низкой боеготовности национальных частей, командование САВО всячески оттягивало их привлечение к подавлению басмаческих банд. Заместитель командующего САВО И. Грязнов цинично писал полномочному представителю ОГПУ Г. Матсону, что «…части Красной армии, дислоцированные в Средней Азии и ведущие боевую подготовку в основном для целей внешней обороны… целей большой войны…» нецелесообразно использовать в борьбе с басмачеством[1111]1111
  Там же. С.85.


[Закрыть].

И все же под давлением чекистов командование САВО приступило к подготовке операции в песках. Особым отделом кавалерийской бригады перед выходом на боевые операции была проведена фильтрация красноармейского состава на основе имевшихся оперативных материалов о нежелании некоторых военнослужащих воевать с единоверцами и соплеменниками[1112]1112
  Там же. С. 142.


[Закрыть].

Собрав с мест данные о политико-моральном состоянии и боевой подготовке национальных частей, начальник Особого отдела ОГПУ Я. Ольский в конце 1930 г. направил во все подчиненные органы директиву, в которой, в частности, отметил: «При раскрытии ряда контрреволюционных националистических организаций установлено, что… националисты считали необходимым использовать в своих целях национальные формирования и еще в начале создания нацчастей они их рассматривали как силу, способную в будущем оказать вооруженное давление на Советское правительство»[1113]1113
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 857, л. 220.


[Закрыть].

После описания конкретных фактов Я. Ольский делал следующие выводы.

1. Нацформирования являются специальным объектом контрреволюционной обработки националистов.

2. В качестве военных руководителей контрреволюционных организаций намечаются военнослужащие (прежде всего командный состав) нацформирований. Враждебная Советской власти деятельность националистов облегчается тем, что значительная часть нацкомсостава является выходцами из буржуазных и феодальных (баи, беки) слоев населения.

Руководитель Особого отдела отметил также слабую работу по чекистскому обслуживанию нацчастей и потребовал усилить работу на данном направлении. Теперь в десятидневные сводки особые отделы военных округов и полномочные представительства обязаны были внести специальный раздел «О национальных формированиях и националах военнослужащих»[1114]1114
  Там же. С. 222.


[Закрыть].

С вопросом создания и укрепления национальных частей тесно связан и другой, решение которого осуществлялось в рамках военной реформы, – вопрос о переходе к комплектованию и обучению войск на основе территориально-милиционной системы. Форсированное внедрение этой системы создавало серьезные трудности для органов госбезопасности в чекистском обеспечении РККА. Поэтому уже в январе 1925 г. вопрос о работе в территориальных частях рассматривался как один из основных на Втором Всесоюзном съезде особых отделов ОГПУ. Данному вопросу значительное внимание уделил помощник начальника Особого отдела ОГПУ Л. Залин.