Текст книги "Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)"

Автор книги: Александр Зданович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

Он проходил и по материалам агентурно-следственного дела «Весна» как военспец, непримиримо настроенный к большевикам. Характерно, что он и не скрывал своих взглядов. Заполняя анкету арестованного, В. Серебренников в графе «Политические убеждения» собственноручно написал: «Монархических убеждений»[1025]1025
  Тинченко Я. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть]. Отметим: это было в первый день после его задержания, когда никаких морально-психологических и физических мер к нему не применялось. В ходе следствия В. Серебренников признал серьезные упущения и ошибки в мобилизационном планировании по линии ВОСО, рассказал об отрицательном отношении к Советской власти ряда сотрудников 3-го управления из числа бывших офицеров и их надеждах на падение этой власти в результате восстания народных масс и интервенции.

С учетом действовавшего законодательства и политических установок В. Серебренников и еще 6 человек были признаны виновными во вредительстве. По материалам следствия их вредительская деятельность заключалась в следующем: 1. В составлении заведомо нереального плана перевозок по мобварианту № 8 и № 10; 2. В полном отсутствии разработки вопроса развития железных дорог в интересах РККА; 3. В расчетах пропускной способности узловых станций без учета возможного воздействия авиации противника и т. д.[1026]1026
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 258, л. 278.


[Закрыть]

За указанные «вредительские» действия В. Серебренников судебной Коллегией ОГПУ был приговорен к высшей мере наказания с заменой на 10 лет ИТЛ. Различные сроки лишения свободы получили и его подельники.

Безусловно правильно, что «вредители» из 3-го Управления Штаба РККА реабилитированы в 1990-е годы как жертвы политических репрессий. Вместе с тем, нельзя недооценивать тот факт, что в ходе агентурной разработки и следствия чекисты вскрыли серьезнейшие и абсолютно реальные недостатки в такой важной сфере, как мобилизационное планирование воинских перевозок. Никаких надуманных проблем в материалах расследования нет и не могло быть по одной веской причине: агентами-информаторами и агентами-экспертами были некоторые сотрудники того же 3-го управления Штаба РККА и 3-х отделов штабов военных округов. Они являлись специалистами своего дела, знали многие «узкие» места в системе ВОСО, но по разным причинам не могли либо не хотели открыто высказывать свое мнение.

Серьезнейшие упущения и недоработки, объясняемые в те годы преступно-халатным отношением к порученному делу, а зачастую и сознательным вредительством, были вскрыты чекистами не только в области мобилизационного планирования. В тесной увязке с ним находились и вопросы конструирования, серийного производства и своевременного оснащения войск новыми средствами вооруженной борьбы, а также создание запасов всех видов военного имущества, включая медицинское, химическое, топографическое и т. д.

В справке начальника Особого отдела № 345423 от 14 сентября 1930 г., положенной в основу докладной записки ОГПУ в ЦК ВКП(б) и лично И. Сталину, говорилось о ликвидации контрреволюционно-вредительских организаций и группировок в Артиллерийском управлении и Арткоме, Военно-морских силах, Военно-топографическом и Военно-санитарном управлении РККА[1027]1027
  Там же, л. 272–278.


[Закрыть]. Подавляющее большинство лиц, проходивших по указанным групповым делам, так же как и указанные выше сотрудники 3-го управления, признаны жертвами политических репрессий и реабилитированы. Поэтому для нашего исследования представляет ценность лишь та часть докладной записки, в которой концентрированно изложена суть «вредительских» действий и недостатки, фактически установленные в ходе следствия и агентурной разработки, серьезно влиявшие на боеготовность вооруженных сил. Из-за этих недостатков и упущений чекистам представлялось фактически нереальным выполнение постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР» от 15 июля 1929 г. Так детально и обширно, как в протоколах допросов и собственноручно написанных показаниях арестованных по указанным выше и другим «вредительским» уголовным делам, существо отрицательных явлений во всех сферах жизнедеятельности войск не было изложено ни в одном рапорте или докладе фигурантов до их привлечения к следствию. Одним из существенных компонентов показаний являлись данные о субъективных факторах, порой даже более значимые для объяснения причин образования «узких мест» в тех или иных вопросах, в принятии ошибочных решений, чем объективные обстоятельства. В спецдонесении К. Ворошилову от 19 мая 1930 г. о критическом состоянии береговой обороны начальник Особого отдела ОГПУ Я. Ольский указывал, к примеру, что за последние годы дело ее укрепления неоднократно переходило от Штаба РККА в Управление ВМС, оттуда в Военно-техническое управление, затем в военно-строительное и т. д.

Каждое из указанных учреждений прорабатывало лишь свои узкие вопросы, вообще не увязывая их с интересами остальных. На пяти машинописных листах излагались конкретные упущения и недостатки в области строительства объектов береговой обороны, их маскировки, оборудования инженерными средствами, в противовоздушной обороне, в снабжении батарей боеприпасами. Отмечалось, что износ основного вооружения – орудий большого калибра – составляет по разным артиллерийским системам от 30 до 100 %. Донесение завершалось выводом о крайне низкой боеготовности береговой обороны. По мнению чекистов, никто устранением серьезнейших недостатков фактически не занимается ввиду затянувшейся передачи береговой обороны снова в УВМС[1028]1028
  Там же, д. 863, л. 296.


[Закрыть].

Глава НКВМ, ознакомившись с донесением, отдал соответствующее указание, однако позитивных изменений не последовало. Отметим при этом, что ОГПУ уже не первый раз сообщало в РВСС и военный наркомат о состоянии береговой обороны. Вывод напрашивался сам собой: есть конкретные виновники, не реагирующие на вскрытые недостатки и, возможно, из вредительских побуждений, не исполняющие указаний руководства РККА.

Напомним, что подозрение во вредительстве в деле укрепления береговой обороны (впрочем, и многих других дел) чекисты основывали на совершенно определенной установке И. Сталина: «„Шахтинцы“ (имеются в виду осужденные по так называемому „Шахтинскому делу“ – А. З.) сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены»[1029]1029
  Сталин И.В. Вопросы ленинизма, 2-е изд. С. 217.


[Закрыть].

В мае – июне 1930 г., реализовывая агентурную разработку, ОГПУ арестовало группу военнослужащих из числа начсостава УВМФ, БФ и ЧФ, обвинив их во вредительстве. В основе «вредительской» деятельности, по мнению особистов, лежала абсолютно нереальная идея «большого флота», предполагавшая затраты государственного бюджета в несколько миллиардов рублей. Все усилия арестованных были ранее направлены на отстаивание данной идеи, а вопросы береговой обороны их совершенно не интересовали. О ходе следствия, с приведением обширных выписок из показаний обвиняемых, признавших свою персональную вину, председатель ОГПУ В. Менжинский проинформировал И. Сталина, направив ему 13 июня 1930 г. специальную докладную записку[1030]1030
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 283, л. 82–91.


[Закрыть].

В начале июля того же года состоялось заседание Реввоенсовета СССР, на котором был заслушан доклад начальника Особого отдела ОГПУ Я. Ольского по указанному делу. С содокладом выступил начальник Военно-морских сил РККА Р. Муклевич. Из сохранившихся тезисов его выступления видно, что он часть вины за состояние береговой обороны взял на себя. «Мы сами себе достаточно „вредили“, – заявил Р. Муклевич, – это можно доказать документальными данными… Ассигнований флот получал в 10 раз больше береговой обороны и имел, что самое главное, утвержденную и ясную программу, что не имела береговая оборона»[1031]1031
  Перечнев Ю. «Дело береговой обороны» // Красная звезда, 10 июня 1990 г.


[Закрыть].

После таких заявлений начальник ВМС РККА не мог долго оставаться на своем посту. Вскоре он был понижен в должности, а затем вообще выведен в резерв РККА[1032]1032
  Реформа в Красной армии. Кн. 2. С. 501.


[Закрыть].

Серьезные опасения вызывало у руководства страны состояние военной промышленности, систематически срывавшей планы оснащения армии и флота новыми образцами оружия и боевой техники, а также и серийного производства уже принятых на вооружение систем.

Совершенно закономерно, что и в области военной промышленности (ВП) чекисты искали «враждебную руку» – сознательные действия старых спецов, всячески вредивших укреплению обороны страны. Выступая с докладом на Втором Всесоюзном съезде особых отделов ОГПУ 23 января 1925 г., Ф. Дзержинский следующим образом ориентировал своих подчиненных: «Мы бросаем колоссальнейшие средства из общего государственного бюджета на военное снаряжение, и если мы подсчитаем, что государство дает и что армия получает из этих средств для своего вооружения и защиты государства, то надо сказать, что жертвы, в смысле средств, были огромнейшие, а результаты были никчемные, недостаточные, ибо эта отрасль промышленности – наша военная отрасль промышленности – является одной из тех отраслей, к которой надо применить больше всего сил, больше всего вложить работу… Бывшие казенные заводы, бывшие казенные заказы являлись всегда в царское время именно тем пирогом, которым питались всякие пиявки, всякие паразиты… Надеюсь, что именно особые отделы будут той правой моей рукой, которые в этой области могут принести мне (как председателю ВСНХ – A. З.) большую помощь»[1033]1033
  Ф. Э. Дзержинский – председатель ВЧК – ОГПУ. С. 443.


[Закрыть].

Таким образом, Ф. Дзержинский выделил два аспекта в вопросе о ВП:

1. Критическое состояние производственной базы.

2. Действия конкретных лиц, направленные в ущерб быстрому и качественному оснащению войск всем необходимым для поддержания высокой боеготовности.

Можно утверждать, что председатель ОГПУ и ВСНХ исходил в своем докладе не из умозрительных заключений, а из реалий 1925 г. и конкретных исторических примеров, таких как дело группы высокопоставленных генералов и офицеров во главе с царским военным министром В. Сухомлиновым.

Как известно, в июне 1915 г., после поражений нашей армии, В. Сухомлинов был снят с должности военного министра, а в апреле 1916 г. отдан под суд по обвинению в злоупотреблениях и измене, за что через несколько месяцев приговорен к бессрочной каторге[1034]1034
  Военная энциклопедия. Т. 7. М., 2003. С. 714.


[Закрыть].

Вместе с В. Сухомлиновым к следствию привлекались бывший, а также и действующий в то время начальники Главного артиллерийского управления (Д. Кузьмин-Караваев и А. Маниковский). Как совершенно справедливо отмечал автор предисловия к сборнику документов «Военная промышленность России в начале XX века» В. Поликарпов, «…в соответствии с той логикой изобличений, какую задало следствие еще в 1915 г., позднейшая литература, опираясь на материалы обвинения, склонна объяснять кризис вооружений неисполнительностью и косностью военно-снабженческих чинов»[1035]1035
  Военная промышленность России в начале XX века (1900–1917). Т. 1. М., 2004. С. 12.


[Закрыть].

Свои объяснения дал генерал А. Маниковский. Он утверждал, что оправдание срыва поставок вооружений нерадивостью генералов из Артуправления являлось способом обеления царя и великих князей[1036]1036
  Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии. Ч. 3. М., 1923. С. 15.


[Закрыть].

На суде В. Сухомлинов, Д. Кузьмин-Караваев, А. Маниковский и другие обвиняемые, защищаясь от приписываемых им изменнических действий, ссылались на недостаточное финансирование, непомерное, по их мнению, отвлечение средств на вооружение флота и иные объективные причины. Бывший военный министр в своих мемуарах писал: «Условия русской индустрии, финансов и культуры в общем таковы, что нам очень трудно быть независимыми и не отставать от Запада»[1037]1037
  Сухомлинов В. Воспоминания. Берлин, 1924. С. 335.


[Закрыть].

Своему начальнику вторил и бывший начальник Главного артиллерийского управления А. Маниковский. Процитируем и его, поскольку разъяснения генерала весьма важны для понимания событий конца 1920-х годов. «Все, кто… старался доказать, – писал А. Маниковский, – что и главные управления тоже кое-что делают, а главное, могут сделать значительно больше, если только им не будут мешать, не будут травить и ставить их в тиски бесчисленных комиссий… и из-за всякой мелочи устраивать им публичные инквизиции…»[1038]1038
  Маниковский А. Указ. соч., ч. 3. С. 162.


[Закрыть] Те, кто тогда именно в таком ключе ставил вопрос, безжалостно изгонялись, «как „вредные“ люди старого бюрократического режима, неспособные проникнуться новыми веяниями и виновные во всех наших бедах»[1039]1039
  Там же.


[Закрыть]. Был, к примеру, уволен ближайший сотрудник начальника ГАУ генерал Е. Смысловский. Для этого не нужно было даже формального обвинения – достаточно было «обоснованных подозрений»[1040]1040
  Айрапетов О. Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию. (1907–1917). М, 2003. С. 95.


[Закрыть].

Судебное преследование генералов и офицеров, имевших в период Первой мировой войны отношение к снабжению армии вооружением, во многом напоминает ситуацию с руководящими работниками военной промышленности и высокопоставленными командирами из Главного артиллерийского управления в конце 1920-х годов. По большому счету, отличие можно свести к следующему.

1. Российский император, а затем и Временное правительство решились на организацию расследования, а затем и на открытые судебные заседания с доведением до обвинительного приговора в условиях войны.

2. К делу Сухомлинова органы безопасности и контрразведки привлекались лишь по отдельным эпизодам, а в целом расследование вела прокуратура.

3. Существенно иными были все юридические процедуры, включая порядок проведения допросов обвиняемых и свидетелей.

4. Вместо царских властей и деятелей Временного правительства «заказчиком» следствия и суда являлось Политбюро ЦКВКП(б).

5. Ни один из обвиняемых в 1917 г. не был приговорен к высшей мере наказания.

А главное сходство двух уголовных дел состояло в поиске «козлов отпущения» за срыв поставок в войска новых и серийных видов оружия и боевой техники.

В 1920-е годы деятельность чекистов, их подход к оценке причин провалов в работе военной промышленности во многом определялся тем обстоятельством, что глава ОГПУ Ф. Дзержинский одновременно являлся и председателем ВСНХ, в состав которого входило и Главное управление ВП. Он не удовлетворялся докладами руководителей ВП, а требовал детальную информацию от Особого отдела, занимавшегося всеми вопросами обороны по линии ОГПУ. Для нашего исследования интересно рассмотреть и сопоставить то, как объясняли сложившееся положение в ВП чекисты и промышленники.

Зимой 1924 г. по личному указанию Ф. Дзержинского Особый отдел предоставил ему справку о работе ВП. Указанный документ начинался со следующего утверждения: «Аппарат ГУВП вследствие его громоздкости, параллелизма в работе отделов, царившего бюрократизма, незначительной прослойки коммунистов представлял из себя организацию, которая не в состоянии без коренных изменений обеспечить выпуск вполне годного снаряжения как для текущей потребности армии, так и изготовления мобилизационных запасов»[1041]1041
  Советское военно-промышленное производство. 1918–1926. Т. 2. М, 2005. С. 410.


[Закрыть].

Чекисты подчеркнули, что в ГУВП не составлен план развертывания производства на случай военных действий, по многим позициям идет некондиционный выпуск оружия, создается «угрожающее для обороноспособности СССР положение». Что же предлагал Особый отдел для исправления ситуации? Во-первых, сконцентрировать военное производство на немногих хорошо оборудованных заводах и обеспечить их максимальную загрузку. Во-вторых, предоставить военному ведомству право технического контроля за работой заводов. В-третьих, сократить аппарат ГУВП, устранить параллелизм путем структурной реорганизации. В-четвертых, организовать всестороннюю проверку личного состава. В-пятых, осуществить коммунизацию аппарата ГУВП.

К мнению чекистов прислушались, и к концу 1924 года произошло сокращение ГУВП на 197 человек, на должности начальников практически всех отделов вместо «спецов» назначили коммунистов. В состав правления ГУВП ввели представителя военведа[1042]1042
  Там же.


[Закрыть].

По конкретным фактам срыва выпуска продукции либо производства недоброкачественных изделий по инициативе Особого отдела ОГПУ работали комиссии народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции и ЦКК ВКП(б). Непосредственно органами госбезопасности велась агентурная разработка или проводилось расследование в рамках уголовных дел на сотрудников 16 военных заводов из 28, входивших в систему ГУВП[1043]1043
  Там же. С. 411–413.


[Закрыть].

В основном эти дела заводились по фактам выпуска нестандартной продукции, срыва производственных планов, передачи заказов частным подрядчикам, преступно-халатного отношения к работе отдельных должностных лиц, взяточничества, подлогов и, конечно же, по случаям группирования «спецов», особенно бывших генералов и офицеров, подозреваемых в антибольшевистской деятельности.

Начальник Главка П. Богданов объяснял срывы и серьезные недостатки в деятельности ГУВП и подчиненных ему заводов во многом иными факторами. В середине 1925 г. он писал Ф. Дзержинскому: «…военные заводы проработали три с лишним года европейской войны в условиях крайнего напряжения и через год вновь возобновили такую же форсированную работу, которую продолжали вплоть до прекращения гражданской войны в 1921 г. …Напряженная до крайности семилетняя работа в столь нездоровых условиях не могла не отразиться пагубно на состоянии заводов. В заводском организме возникли разрушительные процессы… военная промышленность пришла в состояние глубокого расстройства…»[1044]1044
  Там же. С. 457.


[Закрыть]

Не забыл П. Богданов и о «человеческом факторе», однако трактовал его как снижение квалификации работников (и управленцев, и инженеров) ввиду ухода в другие отрасли опытных специалистов и замены их молодыми выпускниками вузов и техникумов. Заводы, по мнению начальника ГУВП, в значительной мере растеряли за время мировой и гражданской войн хорошо подготовленных рабочих, а дисциплина рядового и руководящего персонала «находилась в степени глубокого распада»[1045]1045
  Там же. С. 458.


[Закрыть].

Через месяц после направления указанного письма П. Богданов написал заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности, т. к не ощущал реальной поддержки ни со стороны ЦК ВКП(б), ни от СНК, а тем более военного ведомства и чекистов[1046]1046
  Там же. С. 481.


[Закрыть]. Он, член партии с начала 1900-х годов, окончивший Высшее техническое училище, работавший до 1923 г. председателем ВСНХ РСФСР, отчетливо понимал, что невозможно оздоровить военную промышленность только путем коммунизации руководящего состава и чистки аппарата, но противостоять взглядам, утвердившимся в высших партийных инстанциях, не пожелал. Он лишь попросил Ф.Дзержинского «сохранения в интересах дела руководящей головки ГУВП, во всяком случае, основных работников, а именно: т. Жарко, Косякова и Михайлова»[1047]1047
  Там же.


[Закрыть].

П. Богданов понял, что при явном дефиците финансовых и иных ресурсов эффективность деятельности ГУВП и оборонных предприятий будут пытаться повышать за счет давления на «человеческий фактор», принуждая инженеров и рабочих внеэкономическими мерами к высокопроизводительному, на грани людских возможностей, труду. Удары, прежде всего, нанесут по старым спецам, включая генералов и офицеров.

Мысли П. Богданова относительно кадров ГУВП можно распространить и на «спецов» из военного ведомства. В 1925 г. чекисты, отвечая на запрос заместителя председателя РВС СССР И. Уншлихта о возможности назначения Н. Высочанского, В. Руппенейта и И. Дмитриева на ответственные должности в Научно-техническом комитете и Артиллерийском управлении, предостерегали от полного доверия этим лицам и рекомендовали назначить заместителем НТК вполне политически преданного человека, который смог бы контролировать вышеуказанных бывших офицеров и генералов[1048]1048
  РГВА, ф. 4, оп. 14, д. 59, л. 8.


[Закрыть].

Вскоре Контрразведывательный отдел ОГПУ завел дело агентурной разработки «Военпром», по которому проходили в качестве подозреваемых в антисоветской деятельности указанные выше и другие «спецы», имевшие отношение к формированию заказов и производству военной техники и оружия[1049]1049
  ЦА ФСБ РФ, ф. ПФ, д. 10289, т. 2, л. 398.


[Закрыть].

Постепенно накопились вопросы и к руководству Научно-технического комитета Артиллерийского управления. В марте 1928 г. ОГПУ поставило перед РВС СССР и лично К. Ворошиловым вопрос о совершенно неудовлетворительной деятельности НТК АУ, не приносящей реальных результатов в деле совершенствования артиллерийского вооружения. Однако единственное, что предприняли руководители военного ведомства, явно недовольные вмешательством чекистов в их компетенцию, это заменили ряд ответственных сотрудников НТК АУ[1050]1050
  Там же, оп. 7, д. 61, л. 5.


[Закрыть].

Тогда в ОГПУ решили проинформировать Генерального секретаря ЦК ВКП(б). Предусмотрительно ссылаясь на оценку Штаба РККА, а не на свои агентурные данные, чекисты писали И. Сталину в начале августа 1929 г., что артиллерия РККА находилась в 1928 г. «почти на том же техническом уровне, на котором она состояла в 1917 г., если не в 1914 г.».

Далее они констатировали: «В настоящее время по основным вопросам артиллерийской техники это положение не изменилось, ибо ни одно задание Штаба РККА по модернизации существующих образцов и по конструированию новых не выполнено, несмотря на громадную затрату средств и потерю времени»[1051]1051
  Там же, л. 6.


[Закрыть].

Не лучше обстояло дело и с боеприпасами. Не вдаваясь в технические детали, остановимся на фактах очковтирательства по поводу создания «Трубки Дмитриева», проект которой был предложен автором еще в ноябре 1925 г. К примеру, без проведения всесторонних испытаний, НТК АУ заказал пробную партию в 1500 штук. Не дождавшись ее поступления, заказал еще 40 тысяч, а далее – еще 320 тысяч штук на общую сумму 4 438 575 рублей. Одновременно были даны указания о прекращении выпуска трубок старой конструкции. В январе 1928 г. выяснилось, что опыты с медленногорящим порохом, применяемым в «Трубке Дмитриева», не увенчались успехом. Между тем артиллерийское управление в своем письме в мобилизационное управление ВСНХ заверило, что положительные результаты будут всего через два месяца, чего, естественно, не произошло. Более того, АУ настаивало на принятии «Трубки Дмитриева» на вооружение[1052]1052
  Там же, л. 7.


[Закрыть]. Только давление ОГПУ на РВС СССР не позволило реализовать предложение НТК АУ.

Далее в докладной записке приводились аналогичные факты по взрывателям, снарядам, звукометрии, оптике, модернизации артиллерийских орудий.

В заключение Особый отдел ОГПУ предлагал следующие мероприятия.

1. Пересмотреть состав руководящих работников НТК и АУ, поставив во главе их авторитетных и ответственных товарищей, а начальника Артуправления Г. Кулика «за несоответствие занимаемой должности и бездеятельность с работы снять».

2. Незамедлительно привлечь к ответственности И. Дмитриева (председатель Арткома), А. Дзержковича (помощник начальника АУ) и еще трех сотрудников НТК и АУ.

3. Еще раз рассмотреть на заседании РВС СССР вопрос о работе НТК АУ и предложениях, выдвинутых Особым отделом ОГПУ в марте 1928 г.[1053]1053
  Там же, л. 9. Относительно И. Дмитриева Особый отдел ОГПУ в ноябре 1925 г. информировал заместителя председателя РВС СССР И. Уншлихта и возражал по поводу назначения его первым заместителем руководителя Арткома. Чекисты напоминали, что И. Дмитриев ранее проходил как обвиняемый по уголовному делу (ст. 63 УК – «Участие в организации, противодействующей в контрреволюционных целях нормальной деятельности советских учреждений…»), но дело прекратили ввиду его конструкторской работы над дистанционной трубкой (РГВА, ф. 4, оп. 14, д. 59, л. 8).


[Закрыть]

После такого доклада Генеральному секретарю ЦК, ОГПУ получило от председателя РВС СССР и военного наркома К. Ворошилова санкцию на арест вышеуказанных лиц, и после проведения расследования коллегия ОГПУ приговорила их к различным срокам заключения[1054]1054
  Тинченко Я. Указ. соч. С. 106.


[Закрыть]. Начальник артиллерийского управления Г. Кулик был снят с должности[1055]1055
  Военная энциклопедия, т. 4.М, 1999. С. 342. Дальнейшая служебная карьера Г. Кулика со всей очевидностью подтвердила вывод чекистов от 1929 г.: он многократно «с треском» освобождался с различных должностей.


[Закрыть].

С делом руководящей головки НТК и Артиллерийского управления тесно связано другое расследование – по Военно-промышленному управлению ВСНХ, которым занимался уже не Особый отдел, а Экономическое управление ОГПУ.

Меры по коммунизации аппарата ГВПУ, принятые по предложениям ОГПУ и под давлением ЦК ВКП(б), не привели, да и не могли привести к резкому повышению эффективности деятельности военной промышленности. Количество членов ВКП(б) и комсомольцев увеличилось (8,6 % личного состава в 1925 г. и 18 % – в 1926 г.), однако они работали, в основном, на канцелярско-технических должностях, поскольку не имели необходимых профессиональных знаний и навыков[1056]1056
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 4, д. 30, л. 1.


[Закрыть].

Согласно данным Особого отдела ОГПУ, среди ведущих специалистов преобладали «бывшие люди»: 12 генералов, 36 штаб-офицеров, 74 обер-офицера. По социальному происхождению они являлись выходцами из дворян и купеческого сословия. В ходе чистки 1925 г. были уволены 25 дворян и 16 потомственных граждан, однако вновь принятые работники принадлежали к этим же категориям.

В ходе агентурной разработки «Военпром» чекисты выявили наличие группировки военных инженеров из числа окончивших Михайловскую артиллерийскую академию. Во главе ее стоял бывший генерал В. Михайлов. Эта группировка определяла всю техническую и производственную политику ГУВП, т. к коммунисты, в силу отсутствия специальных знаний, не могли влиять на ситуацию и шли на поводу у «спецов».

В. Михайлов и другие члены группировки перешли на сторону Советской власти сразу после революции, поскольку еще при царском режиме и в период Временного правительства ощутили на себе последствия «дела Сухомлинова». Однако это вовсе не означало, что они приняли большевистскую идеологию и во всем одобряли деятельность советских лидеров. Их до времени не трогали как незаменимых специалистов, что даже вызывало раздражение их коллег в Красной армии. «Нас, старых артиллеристов, – писал, обращаясь к одному из высших военных чинов бывший генерал Жуковский, – постоянно увольняют, только группа, отошедшая в Главное управление военной промышленности, во главе с В. С. Михайловым не боится никакого сокращения и получает хорошие оклады. Но ведь Вы знаете, как Вадим Сергеевич умеет пускать пыль в глаза»[1057]1057
  Там же, л. 3.


[Закрыть].

Письмо было передано чекистам и приобщено к материалам в дела агентурной разработки. Оценки генерала Жуковского совпадали с мнением оперативных работников, основанным на сообщениях секретных сотрудников. Последние, к примеру, утверждали, что «михайловцы» имеют солидные прибавки к зарплате за счет деятельности торгового аппарата Военпрома, которым руководил по личному приглашению В. Михайлова сын крупного купца С. Рубинштейн. Он занимался реализацией продукции гражданского назначения, выпускаемой оборонными заводами. В ОГПУ фиксировали факты увеличения производства охотничьего оружия в ущерб винтовкам и пулеметам.

Основываясь на собранных в рамках разработки материалах, чекисты предлагали руководству заменить В. Михайлова и С. Рубинштейна проверенными коммунистами, пополнить штаб ГВПУ кадрами артиллеристов из войск, перевести в Москву ряд хорошо зарекомендовавших себя инженеров с заводов.

Эти меры поддержал и Ф. Дзержинский. За неделю до своей кончины в письме на имя Г. Ягоды он указывал на необходимость для обеспечения безопасности армии и военной промышленности «сконцентрировать внимание наших органов на основные моменты, на командные высоты и самые слабые звенья… Тогда будет польза»[1058]1058
  Там же, л. 30.


[Закрыть].

Разработка «Военпром» была активизирована, получаемые материалы перерабатывались и в виде справок о деятельности ГУВП направлялись руководству страны и военного наркомата. Так, в конце 1926 г. ОГПУ подготовило очередную справку, в которой упор делался на работу таких должностных лиц, как помощник начальника ГУВП В. Михайлов, председатель научно-технического совета В. Дымман, начальник отдела И. Кургуев и других. В вину им ставился чрезвычайный бюрократизм в работе, лишение молодых кадров возможности проявить инициативу, фактический отказ от составления мобилизационного плана ВП. С политической точки зрения сотрудники ОГПУ оценили членов группировки В. Михайлова как явно реакционно настроенных, представляющих собой «одну из ячеек притаившейся и накапливающейся силы контрреволюции в промышленной сфере». В справке констатировалось: «Группа старается с внешней стороны показать полезность и плодотворность ее работы в деле укрепления обороноспособности СССР, на самом деле за все время своей работы особого творчества не проявила, и единственным побудительным стимулом ее является стремление обеспечить свое материальное благополучие»[1059]1059
  Советское военно-промышленное производство. Т. 2. С. 605.


[Закрыть].

Данные агентуры, перепроверенные официальным путем, свидетельствовали о получении незаконных пособий, командировочных, а также о подтасовке фактов, с целью подчеркнуть свои достижения при выполнении некоторых заказов от армии и получить дополнительное вознаграждение. В этом участвовали В. Михайлов, В. Дымман, И. Кургуев и некоторые их подчиненные. И вновь ОГПУ предложило руководству ВСНХ принять меры к лишению монопольного положения В. Михайлова и его группы и даже отстранить самого В. Михайлова от работы в военной промышленности. Плюс к тому, чекисты вновь настаивали на укреплении ГУВП инженерами-артиллеристами из войск и на более жестком контроле со стороны Артиллерийского управления РККА за работой соответствующих аппаратов военной промышленности[1060]1060
  Там же. С. 607.


[Закрыть].

В итоге, в декабре 1926 г. специально созданная комиссия Политбюро в составе М. Томского, К. Ворошилова и В. Куйбышева, опираясь на данные ОГПУ и заявления в ЦКК ВКП(б) ряда коммунистов – работников ГУВП, вынесла решение о снятии В. Михайлова с должности помощника начальника главка[1061]1061
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 6, д. 214, л. 201.


[Закрыть].

Однако данное решение не было выполнено до мая 1928 г., пока заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода не подписал и не направил И. Сталину, Г. Орджоникидзе, К. Ворошилову и А. Рыкову новую докладную записку. «Михайлов возглавлял и возглавляет группировку, состоящую из бывших генералов и полковников царской армии – монархически настроенных, захвативших в свои руки фактическое руководство всей Военной промышленностью», – говорилось в этом документе[1062]1062
  Лубянка. Сталин и ВЧК – НКВД Январь 1922 – декабрь 1936. С. 161.


[Закрыть].

Далее приводились факты, которые, по мнению чекистов, указывали на сознательные действия членов группировки, направленные на подрыв ВП.

Новый доклад ОГПУ, подготовленный в условиях, когда еще не стабилизировалась обстановка после «военной тревоги 1927 г.», возымел действие. Генсек ЦК ВКП(б) обратился с запиской ко всем членам и кандидатам в члены Политбюро и просил их обратить серьезнейшее внимание на сообщение Г. Ягоды и подтверждающие его материалы НКРКИ. «Дело очень серьезное и спешное, – указал И. Сталин, – и придется, должно быть, рассмотреть его на ближайшем заседании Политбюро»[1063]1063
  Там же. С. 164.


[Закрыть].

С уверенностью можно говорить, что на мнение И. Сталина серьезное воздействие оказали и результаты расследования «Шахтинского дела». На протяжении марта – мая 1928 г. вопрос о нем рассматривался 16 раз на заседаниях Политбюро[1064]1064
  Подсчитано автором по изданию «Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б): Повестки дня заседаний. Т. 1.1919–1929, каталог».


[Закрыть].

Для обсуждения положения в военной промышленности члены Политбюро собрались 17 мая 1928 г. К этому времени В. Михайлов уже два дня находился во внутренней тюрьме ОГПУ. Следовательно, И. Сталин дал санкцию на его арест, не дожидаясь официального заседания Политбюро[1065]1065
  Генерал В. С. Михайлов. 1895–1929. Документы к биографии. М., 2007. С. 50.


[Закрыть].

На первом же допросе В. Михайлов признал свою вину за серьезные недостатки в работе военной промышленности, однако указывал, что ему не хватало профессионально подготовленных специалистов в аппарате ГУВП. «Нет надобности описывать все неудачи, – писал бывший генерал, – которые я потерпел в борьбе за штаты и комплектование их»[1066]1066
  Там же. С. 56.


[Закрыть].

Далее он уверял следователя, что основная нагрузка падает всего на десяток инженеров, которые якобы работают, «сколько позволяют силы»[1067]1067
  Там же. С. 59.


[Закрыть].

Поверить в сверхнапряженный труд как самого В. Михайлова, так и его ближайших сотрудников чекисты не могли. В их распоряжении находились агентурные материалы и целый ряд заявлений от работников ГУВП, описывающих «деловую атмосферу» в аппарате военпрома. Еще в докладе И. Сталину от 9 мая 1928 г. заместитель председателя ОГПУ т. Ягода отмечал факты выдавливания из ГУВП даже старых специалистов, если они не поддерживали метод формальных отписок по насущным проблемам, насажденный В. Михайловым[1068]1068
  ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 6, д. 214, л. 201.


[Закрыть].